CC BY
137
в рамках гносеологической теории, становятся частью онтологического учения.
Библиографический список
1. Гайденко П.П. Человек и история в свете «философии коммуникации» К. Ясперса // Человек и его бытие как проблема современной философии. - М.: Прогресс, 1978. - С. 100-101.
2. Портнов А.Н. Язык и сознание: основные парадигмы исследования проблемы в философии Х1Х-ХХ вв. - Иваново, 1994. - С. 171.
3. Ситниченко Л.А. Человеческое общение в интерпретациях современной западной философии. - Киев, 1990. - С. 34.
4. Фуко М. Слова и вещи. - СПб., 1994. - С. 320.
5.ХайдеггерМ. Бытие и время - М., 1998. - С. 152.
В.Г. Мушич-Громыко ПРИНЦИП ДОПОЛНИТЕЛЬНОСТИ Н. БОРА И ФИЛОСОФИЯ ЦЕННОСТЕЙ
Цель статьи заключается в том, чтобы показать значимость методологической силы принципа дополнительности Н. Бора в его применении в философии ценностей.
Человек всегда и при всех обстоятельствах ориентируется на определённую систему ценностей (материальных, а также теоретически-мировоззренческих). При известных обстоятельствах эта ориентация не обнаруживаема, а порою двойственна. Дуализм человеческого мышления проявляется «механизмом качания маятника» ценностных приоритетов, что и составляет основную трудность понимания человека с мировоззренческой точки зрения, а далее и отношений между людьми. В современных философских представлениях очень часто дуализм мышления называют «квантовым расщеплением», подразумевая под этим пропозициональность мышления, которая результиру-ется выбором ценностей то одного знака, то другого. Иногда рассуждения на эту тему переводят в плоскость сопоставления сознательного и бессознательного. Д.И. Дубровский в статье «Бессознательное (в его отношениях к сознательному) и квантовая механика» пишет: «А. Гейзенберг, а вслед за ним В.А. Фок подчёркивали «дву-слойность» квантовой реальности, то обстоятельство, что её онтология включает два измерения: актуально существующее и потенциально существующее; то же самое мы встречаем у К. Юнга в его описании психической реальности <...>. Вместе с тем вопрос о возможностях квантовой механики в исследовании психических процессов, конечно, сохраняет актуальность..» [1, с. 59]. В той же статье Д.И. Дубровский, ссылаясь на И.В. Данилевского [2], отмечает, что Данилевский скептически относится к возможности расшифровки мозговых кодов психических явлений
и прежде всего тех, которые протекают на бессознательном уровне. «Этому, по его мнению, препятствует квантово-криптографический эффект: «любое измерение, т.е. по сути наблюдение за квантовой системой, состояниями микрочастиц, в которых кодируется информация, вызывают необратимые изменения в ней» [1, с. 68].
По нашему мнению, психические процессы и процессы мышления безусловно связаны своими стратифицированными состояниями, но принятие точки зрения о невозможности понимания «кодированной» информации ведёт к агностицизму. В данной статье мы осуществим попытку объяснения дуальности мышления, а также возможности понимания механизма пропадания информации в суждениях субъектов с помощью принципа дополнительности Н. Бора. При этом обратимся к тем сторонам принципа дополнительности, на которые философы почему-то не обращают внимания. При размышлении о принципе дополнительности обязательно нужно принимать в расчёт такие понятия как: сопряжённая пара измеряемых величин; дополнительность этих измеряемых величин; некоммутируе-мость операторов, которые соответствуют данным измеряемым величинам; попеременное пропадание информации об одной из сопряжённых измеряемых величин. В квантовой механике к сопряжённым величинам относят: импульс и координату частицы; потенциальную и кинетическую энергии и т.д.
Принцип дополнительности отличается от принципа неопределённое™ тем, что при некоторых состояниях волновой функции невозмож-
но совершенно точно измерить обе сопряжённые величины. Если мы точно измерили одну величину, то знание о второй величине пропадает (т.е. не фиксируется в эксперименте). Прибор (а к нему можно отнести и человека) своим «логическим пространством» может совпадать с «логикой» одной из измеряемых величин в отношениях с другой величиной, что и приводит к возникновению «свёртки» информации об этой величине при измерительных процедурах, когда информация об одной из величин фиксируется в полноте, а информация о второй величине «исчезает». На самом деле последняя просто «свёрнута» в той репрезентации, через которую представлена вторая измеряемая величина.
То, что мы записали, совершенно не наглядно. Поэтому обратимся к некоторой иллюстративности, которая покажет, как пропадает информация об измеряемых величинах, и одновременно покажет, что в классической области познания всегда можно найти нечто сходное с принципом дополнительности, который является основополагающим принципом в квантовой механике. Подчеркнём, что для осмысления принципа дополнительности всегда нужно доказывать дополнительность величин. Если закон коммутации не выполняется при попеременном применении операторов к исследуемому объекту (т.е. если
А • В * В • А), то величины, соответствующие операторам А и В являются дополнительными, а далее это и означает, что при воздействии одного из операторов на исследуемый объект информация о другой величине исчезает в результате преобразований этого теоретического объекта.
Обратимся к некоторому гуманитарному объекту в виде афоризма и исследуем его с точки зрения представлений о «квантовом расщеплении мышления». В энциклопедии афоризмов читаем: «Некоторые ценности приобретаются вместе с культурой, но я думаю, что самым важным ценностям мы учимся тогда, когда заглядываем в глубины своей собственной души. М. Кле-ланд» [3, с. 589].
Данный афоризм демонстрирует нам дуальность такого объекта, как «ценность» в сознании человека. Человек как наблюдатель, исследователь находит в слоях культуры ценности. Они значимы для него. Но если он заглянет в себя - то там он находит более важные ценности. Налицо противоречие, которое разрешается выбором человека, т.е. отношением к этим ценностям. Попро-
буем определить, какие измеряемые, сопряжённые, дополнительные величины можно было бы выделить в таком объекте как ценность. Согласно афоризму - те стороны ценности, которые с точки зрения социума значимы (это с одной стороны). Те стороны ценности, что значимы (или более значимы) с точки зрения своих внутренних убеждений. Возьмём такую ценность как жизнь. В критические моменты государства социум требует - «отдай свою жизнь». Внутреннее «убеждение» может говорить - «но это моя жизнь, как хочу, так и распоряжаюсь ею». «Волновая функция» для данного примера автору статьи представляется колебаниями (решимостью -о снижением решимости). Эта «волновая функция» может быть преобразована двумя операторами. В качестве таких операторов представим: законы
военного времени (оператор А) и оператор внутреннего импульса души субъекта (оператор В). Система сопряжённых величин может быть представлена после воздействия на неё (систему) оператором в виде проекции. Если на указанную
систему воздействует оператор А , при этом вектор внутреннего эгоизма субъекта совпадает по направлению с воздействием этого оператора, то этот «внутренний эгоизм» не сопротивляется повелению оператора - он выражает согласие с ним (согласование с ним). Другая измеряемая величина (любовь к Родине) полностью открыта оператору - и она говорит ему: «располагай мною для своих целей». «Внутренний эгоизм» таким образом свёрткой исчез в решениях, повелениях как социального требования, так и самого хозяина - носителя этих качеств. Если теперь на систему сопряжённых величин (внутреннего эгоизма; любви к Родине) действует другой оператор (родственный «внутреннему эгоизму субъекта», например, уговоры какого-то близкого человека не жертвовать собой), то результатом может быть только одно: свёртка в свёртке. Это означает, что субъект наверняка будет воспринимать попытку перепрограммировать его отрицательно или скорее индифферентно. Доводы для этого его «волнового вектора» состояния души, приводимые «заботливым близким», будут непонятными и странными.
Поменяем теперь действия операторов. Если в течение длительного времени на мышление субъекта действует фактор его «внутренней асо-циальности», подкрепляемый «внешними аргу-
ментами» внешней социальности, то результатом окончательного резюме (на какой-то период жизни) будет неприятие всего социального, в том числе и требования пожертвовать собой. Если теперь начинает действовать оператор патриотизма, то он скорее всего не поколеблет сложившегося убеждения (сложившиеся убеждения - это весьма косная вещь). Об убеждении в данном смысле «говорит», к примеру, афоризм из той же энциклопедии афоризмов: «Убеждение - это не начало, а венец всякого познания. И. Гёте» [3, с. 555]. И далее: «Убеждения - это наши собственные мнения; предрассудки - убеждения других. Л. Левинсон» [3, с. 555]. И опять в результирующей части получается свёртка в свёртке. В первом случае (когда действовал порядок операторов А • В) первой свёрткой является «внутренний эгоизм», второй свёрткой - «патриотизм».
Когда же действуют операторы в порядке В • Ато сначала фиксируется свёртка «патриотизм», а далее свёртка - «внутренний эгоизм». Понятие «свёртка в свёртке» необходимо представлять себе как то состояние души, мышления, которое закрыто для альтернативного мировоззренческого влияния. При некоторых жизненных обстоятельствах «свёртка в свёртке» переворачивается самим человеком для иных измерений и для иного качества времени. Подобная пропозициональность мышления составляет фундаментальную особенность сущности человека, которая обусловливает, с одной стороны, определённость субъекта, а с другой стороны (вкупе всех определённостей) неопределённость его мировоззренческих позиций.
Видимо, именно к таким ситуациям можно отнести слова Бертрана Рассела, высказанные им в одном из своих произведений: «У всех указанных выше противоречий (которые суть лишь выборка из бесконечного числа) есть общая характеристика, которую мы можем описать как са-мореферентность или рефлексивность» [4, с. 24].
Следовательно самореферентность - это постоянная переменная знаковость мышления, которая результируется ориентацией то на одни ценности, то на другие. Именно эти разные ценности и являются репрезентациями системы ценностей (как целого, но дольного объекта, где дольности есть по сути ценности эгоистического качества и качества общесоциальной значимости). Другими словами, перед человеком постоянно маячат
два образа ценностей, о которых мы говорим, но в одних случаях человек применяет принцип дополнительности к этим образам и выходит на уровень позитивного приращения своего сознания, в других случаях не применяет, что заканчивается по иным случаям прекращением развития субъекта.
Теперь хотелось бы отметить точку зрения автора на определение принципа дополнительности Н. Бора. Сформулируем этот принцип, не отступая от его сути, но несколько по-своему, с учётом того, что было написано в начале статьи. Смысл принципа дополнительности заключается в том, чтобы найти соответствующие условия, благодаря которым можно было бы использовать противоречивые репрезентации исследуемого объекта для его более адекватного объяснения, но опять же при условии, что те величины, с помощью которых описывается исследуемый объект, являются сопряжёнными, дополнительными друг другу, а операторы, им соответствующие - некоммутирующими в перестановочных отношениях.
Итак, такая ценность как «жизнь», репрезентируется, согласно афоризму, то общей культурой, то глубинами собственной души. Общая культура в уровнях самореферентности этой общей культуры также дуальна, как и самореферент-ность отдельного субъекта. Это ставит в «повестку дня» вопрос о дополнительности к двум репрезентациям понятия «жизнь», по уровню общей культуры и по уровню субъектного разрешения данного вопроса. А уже далее найденные две дополнительности следует объединить в систему и искать принцип дополнительности к данной системе. Если мысленно продлить данную процес-суальность к началу жизни человека или к концу её, то принцип дополнительности мы должны воспринимать как «лестницу оснований и основ», ведущей субъекта либо по восходящей культурной организации его жизни, либо по нисходящей, что не исключает и промежуточность принятия решений, когда «качание маятника мышления» не позволяет продвинуться ни вперёд, ни назад (это видимо можно обозначить «застоем» в существовании субъекта). Под основой же «лестницы оснований и основ» следует понимать систему двух противоречивых репрезентаций исследуемого объекта, которые дуально описывают этот объект. Под основанием же следует иметь в виду поиски решений для устранения дуальности репрезентаций через опору на неко-
торые найденные условия (теоретические абстракции, некоторую операциональность - как это примерно происходит в квантовой механике, когда она устраняет противоречие репрезентаций электрона в виде понятий: «волна», «частица»).
Осуществим пробный, гипотетический акт для нахождения принципа дополнительности для двух репрезентаций такой ценности как «жизнь» в линии её общекультурной интерпретации: «Лишь тот достоин жизни и свободы, кто каждый день идёт за них на бой». Каждый день идти на бой за свободу и жизнь - это означает, что человек каждым прожитым днём должен утверждать закон, порядок, конституцию, позитивно-трансляционную волну традиции своей страны, цивилизации в целом. Если же прожитые дни разрывают цепочку целостности тех последовательностей, что обозначены выше, то это означает лишь существование в жизни человека факторов, которые торпедируют эту указанную целостность. Человек не может осуществлять своей мировоззренческой «пропедевтики» без согласования этого осуществления с другими людьми. Но всегда ли возможно это согласование, и всегда ли это нужно осуществлять?
Для разрешения этих трудных вопросов введём такое понятие, как «мировоззренческая стилистика». Стиль жизни, стиль мышления всегда выражает уникальность явления. Причём множественность этих уникальностей в применении, что к социуму, что к отдельному человеку, сводимо к типологическому понятию «стилистика». В лингвистике, в языкознании такие типологии существуют (дескриптивная стилистика, текстовая стилистика, речевая стилистика, функциональная стилистика, прагматическая, теоретическая, от автора, от адресата, от истории, от сопоставления, от языковой относительности и прочих сти-листик [5, с. 492]). Нет только понятия «мировоззренческая стилистика» ни в словарях, ни в энциклопедиях, а также в философских текстах.
Следовательно, стилистика - это особенный тип композиции текста, когда сама композиция (своей монтажностью) выражает какую-либо идею, а значит, и мировоззренческий аспект. Это означает правомочность существования такого понятия как «мировоззренческая стилистика». Мировоззренческие стилистики можно типоло-гизировать в линии наших рассуждений на восходящую МС (мировоззренческую стилистику), нисходящую МС, промежуточную МС. В свете такой типологизации, вопрос о принципе допол-
нительности к тем общекультурным репрезентациям, о которых мы говорили выше, должен сводиться к вопросу различения обусловленностей восходящего принципа дополнительности, а также обусловленностей, которые погружают мышление (а далее и саму деятельность человека) в нисходящую мировоззренческую стилистику. Система рациональных принципов, поддерживающая, обусловливающая тип восходящей мировоззренческой стилистики, и будет принята тогда за принцип дополнительности. Единство конкретно абстрактного и конкретно единичного, когда уже мы пытаемся найти общую систему рациональных принципов для системы социальной, градуированной до единичного (т.е. человека с его мировоззренческими установками), и этих единичностей, будет представлять ещё один уровень дополнительности. Далее можно (или ранее можно) осуществлять формулирование теоретической схемы дополнительности между парами единичностей или между группами единичностей.
Резюме: «Человеческий мир наполнен ценностными представлениями, ибо явления природного и социокультурного плана имеют для человека отнюдь не одинаковую значимость. «Человек не просто распознаёт благо или зло, чтобы затем утвердить одно и избавиться от другого, он наделяет значением окружающий его мир, чтобы ориентироваться и действовать в нём. Этот человек именует вещи добром или злом, справедливым или несправедливым, чтобы затем претворять свои проекты в жизнь» [6, с. 300]. И действительно, предметы, входя в человеческий мир, теряют нейтральность, обретают определённую упорядоченность в поле сознания по степени значимости» [7, с. 13]. Степень упорядоченности ценностей назовём «последовательностью гармони», выстроенной именно ступенями найденных принципов дополнительности. В гуманитарной сфере знания все ступени принципов дополнительности и составляют смысл такой ценности как «жизнь», когда в этой «жизни» «свёртки» - как «подводные камни» - обнаруживаются, сопоставляются с условиями их неявного влияния неявных помех, а затем устраняются рациональными способами соответствующих систем.
Библиографический список
1. Дубровский Д.И. Бессознательное (в его отношениях к сознательному) и квантовая механика // Философские науки. - 2006. - .№8.
2. Данилевский И.В. Структуры коллективного бессознательного: квантовоподобная социальная реальность. - Казань, 2004.
3. Борохов Э. Энциклопедия афоризмов. - М.: АСТ, 2000.
4. Рассел Б. Введение в математическую философию / Перевод с англ. В.В. Целищева, В.А. Суровцева. - Новосибирск: Сибирское университетское издание, 2007.
5. Языкознание. Стилистика: Большой энциклопедический словарь. - М.: Большая Российская энциклопедия, 1998.
6. Дробниций О.Г. Мир оживших предметов. -М., 1967.
7. Философия ценностей: НГТУ, Методическая разработка, №2304, Часть 2 / Сост. М.П. Да-нилкова, рецензент В.В. Крюков. - Новосибирск, 2002.
И.И. Пекарская ЗАПОВЕДИ ТОРЫ КАК ЦЕННОСТЬ ИУДАИЗМА
Национальная культура - материал очень тонкий и сложный. Порой трудно понять истинное содержание традиции вне исторического и культурного контекста и/или не имея возможности общения с носителями живой национальной культуры, с которыми можно было бы соотнести свое понимание. И сейчас не так легко восстановить содержание и принципы еврейской религиозной жизни, еврейской этики - основ еврейской национальной культуры, так как в течение двадцатого «атеистического» столетия уровень религиозности серьезно понизился во всем мире. На территории СССР этот процесс проходил особенно жестко и радикально. Это привело к тому, что здесь сохранились только небольшие очаги еврейской культуры в крупных городах. Одно дело, когда человек, начавший изучать еврейскую традицию и закон, знает, что где-то рядом есть люди, посвятившие его изучению всю свою жизнь, что существует практика анализа исследуемого материала. Современная «восстановленная» еврейская община в большинстве своем пока этой практикой обладает в малой степени, так как традиция не возрождается, если произошел перерыв в ее соблюдении, она может только сформироваться заново, что требует времени. Вследствие этого российский исследователь остается один на один с текстами, построенными по законам и принципам ему не знакомым, культурой, оперирующей системой ценностей, скрытой от стороннего, не «вжившегося» в нее, наблюдателя. Только тот, кто понимает многослойный характер толкований мудрецов, влияние их чисто еврейских переживаний, дополняющее их понимание смысла Писания, - может понять суть заповедей и их мотивировку.
Иудаизм сегодня оказался одной из самых загадочных религий, о которой в народе, а, нередко, и в научной литературе, распространяется немало мифов, имеющих мало общего с действительным содержанием этого древнего вероучения. К сфере заблуждений относятся и наши знания о неотъемлемой составляющей иудаизма, его внутренней характеристике - о Заповедях Моисея. Таким образом, очевидна научная необходимость изучения смысла заповедей: чем обусловлено их соблюдение, каково эмоциональнопсихологическое состояние соблюдающих религиозный закон евреев, какова иерархия в системе заповедей и многие другие вопросы, требующие разрешения их с помощью наук, и, в частности, философии.
Существует мнение, отрицающее исследование смысла заповедей Торы именно с философской точки зрения. Концепции средневековых еврейских философов, в рамках которых вопрос о смысле заповедей представляется вопросом естественным и практически-необходимым, не имеют никакого значения в системе понятий, на которых сегодня мы основываем свое мировоззрение. Тем не менее, размышления о смысле заповедей способны пролить новый свет на Г алаху (законодательная часть Талмуда), поскольку в определенном аспекте благодаря подобному переосмыслению можно не только осознать связь между верой, законом и исполнением заповедей, но и понять уникальность иудаизма: почему закон и исполнение заповедей, возможно, единственный способ выражения веры. Достичь цели здесь можно именно при помощи философии, так как историческая наука не всегда склонна анализировать культуру через ее ценности, а стремится приме-
