Применение метанаучного знания в когнитивной науке
Давыдов Всеволод Викторович,
кандидат философских наук, ФГБОУ ВО «Камчатский государственный университет им. Витуса Беринга» E-mail: [email protected]
В статье рассматривается состав и оценки метанаучного знания в когнитивной науке. На метауровне когнитивная наука (когнитиви-стика) представлена обобщениями здравого смысла, философскими категориями и вопросами, и ориентирующими в эмпирических исследованиях установками, и моделями концептуального характера. Учитывая существовавшие амбиции построения в когнитивной науке общей (предметно или методологически) теории интеллекта и декларации эссенциального философского содержания когнитивистских исследований (придания когнитивной науке статуса «практической философии»), автор полагает возможным и даже актуальным на данном этапе развития когнитивистики воздержание от метанаучной рефлексии («журденовское неведение»). Показан условный и прагматический характер связи когнитивной науки с философией. Ориентированность когнитивной науки на практические эффекты, связанные с оптимизацией интеллекта и искусственных интеллектуальных систем, позволяет редуцировать метанаучные знания к прагматически оправданным общим высказываниям либо, ссылаясь на текущие затруднения когнитивистов в формировании метанаучного знания, элиминировать его.
Ключевые слова: когнитивная наука (когнитивисти-ка), метанаучное знание, когнитивизм, когнитивная революция, философия, интеллект (разум).
Филип Джонсон-Лэйрд в 1980 году сказал: «Если когнитивной науки не существует, то ее необходимо изобрести. Этот лозунг соответствует любому разумному отношению к предмету» [3]. Он предлагал изобрести «когнитивную науку» как понятие, признать это понятие, точнее; это разумно сделать, раз уж такой предмет существует (термин референтный, потому его использование оправдано). И ниже он вспоминает господина Журдена, который, как все помнят, не знал, что говорил прозой (это пример ситуации, когда что-то имеет место быть, независимо от того, названо это как-то или нет). Господин Журден узнал от учителя философии, что более сорока лет говорил «прозой». Психологи и лингвисты, исследователи мозга и искусственного интеллекта узнали в определенный момент, что они «когнитиви-сты», будучи ими уже много лет. Реплика Джонсона-Лейрда о том, что многие направления исследований сходятся в одной концептуальной точке, сходны в одном принципе; это надо только заметить и признать. И тогда множество когнитивных наук будет сведено в одну единую «когнитивную науку».
Установка на здравый смысл («разумное отношение к предмету») у когни-тивистов может использоваться даже для онтологизации исследуемых ими феноменов. Указывая на работы Д. Денне-та и Дж. Рэя, М. Велманс отмечает: «... в последнее время некоторые философы задаются вопросом, является ли сознание подлинным феноменом. К несчастью для таких взглядов, сознание стало предметом обширных научных исследований» [12]. И далее резонно, видимо, заключает: «Если сознание не является подлинным феноменом, то что является предметом этих исследований?» [12]. Этот вопрос у М. Велманса - риторический. Если же его понимать как вопрос, требующий ответа по существу, то ответ на него совсем не очевиден: думая, что изучаешь сознание, и успешно продвигаясь в своих исследованиях, когнити-
79
вист может на самом деле изучать что-то другое; примеров таких продуктивных заблуждений, ведущих в итоге к элиминации фундаментальных, казалось бы, понятий и принципов, в истории науки много (господствующий, можно сказать, вынуждено на метанаучном уровне здравый смысл не вправе апеллировать к мнимой очевидности, когда он касается философских вопросов или теоретических основ исследования).
Когнитивный психолог Зенон Пили-шин в 2007 году отметил: «Точно так же, как мольеровский месье Журден обнаружил, что всю свою жизнь говорил прозой, не осознавая этого, так и я не так давно обнаружил, что то, что я делал, не осознавая этого, занимает определенное место в философском ландшафте. Я обнаружил, что, исходя из совершенно иной точки зрения, я занял позицию по ряду вопросов, которые волновали философов, по крайней мере, последние 50 лет» [8]. Как будто не зная, что он философ, З. Пилишин им был. Когнитивист занимается эмпирическими исследованиями интеллекта, совершает на их основании выводы, и, оказывается, что его деятельность имеет «эссен-циальное» философское содержание. Мало того, что когнитивист, как мы узнали ранее, может не знать, что его исследования принципиально сходны с исследованиями, реализованными представителями других «когнитивных» наук. Он может не знать и о философском потенциале его исследований, о том, что они вписываются в актуальный «философский ландшафт». И то, и другое незнание когда-то может прекратиться.
Объективная ориентированность, предметность и даже эссенциаль-ность определенного направления реализуемых стихийно (без теоретического каркаса, на энтузиазме ученых-экспериментаторов) научных исследований - приемлемое эпистемолога допущение. Хотя и настораживающее при этом, поскольку это допущение, как кажется, необходимо ученым главным образом для придания априорного смысла предметному полю, открывающемуся в опыте. «То, что мы делаем, точно име-
ет какой-то смысл; об этом говорит здравый смысл, во-первых, и философия, во-вторых», - мог бы сказать всякий когнитивист. Концептуальное осмысление этого поля можно принять (ошибочно) за рождение новой научной дисциплины или за философию. Казалось бы, в этой ошибке нет ничего страшного. В конце концов и у науки, и у философии сегодня достаточно проницаемые границы, и в претензии какой-то области знания вписаться в «философский ландшафт» нет ничего опасного, как и в стремлении объявить наукой совокупность метафор и моделей, обслуживающих некоторую систему экспериментальных исследований. Человек, именующий себя сегодня ученым или философом, не так уверен в том, что на это нужны существенные очевидные для всех основания (как это было ранее). Признаем-таки, что ученый-эмпирик может быть в неведении относительно многого (потенциальной значимости для философии результатов его исследований, теоретической значимости его исследований, их фундаментальной составляющей и др.), и при этом его неведение не мешает ему вносить лепту в развитие фундаментальной науки и заниматься-таки философией. Но будем иметь в виду еще и следующее: есть вероятность того, что концептуальное и философское измерение содержания и масштаба своей деятельности ученый осуществляет для придания ей смысла в собственных глазах (оттенков этого смысла может быть множество), и делается это достаточно свободным образом - часто без каких-то обязательств перед наукой и философией. В случае с Журденом это было бы так. Журден мог бы объявить себя прозаиком, на том основании, что он, оказывается, говорит прозой, но объявить себя таковым не для того, чтобы писать прозу, а для того, чтобы определенным образом, но, в общем-то, случайно осмыслить свою деятельность, ее предмет и содержание. Почему Журден хочет последнего - нам знать не обязательно, хотя в случае с когнитивной наукой потребность осмыслить свою деятельность обычно разумно мотивируется
80
и выглядит как закономерно вытекающая из этой деятельности. Пол Тагард так видит необходимость обращения когнитивной науки к философии. «Философия - это область когнитивной науки, имеющая наибольший опыт в оценке нормативности. Эпистемология, философская теория познания, традиционно рассматривает вопрос о том, должны ли люди получать знания и как именно. Этика традиционно рассматривает вопрос о том, как люди должны действовать. Когнитивная наука часто предполагает эпистемологические и этические нормы без адекватного философского обсуждения» [4]. Здесь указано на важное для различения метауровней знания господина Журдена и когнитивистов обстоятельство. Когнитивист может осознавать (хотя происходит это далеко не с каждым), что не всякое его предположение относительно того, как работает разум и чем вообще занимается когнитивная наука имеет право на жизнь и может быть нормативным; нормативность предположения нужно обосновать (тут и обнаруживается выход когнитивистики на философию). Господин Журден примет за общую норму все, что ему взбредет в голову или что он узнает от других относительно того, чем он занимается. Существует ряд частностей (их ниже рассматривает П. Тагард), конкретизирующих нормативный и предпосылоч-ный аспект когнитивистских исследований. Они касаются и предмета когнитивной науки (действующего интеллекта), и, собственно, ее самой как деятельности. Таким образом «.общие и нормативные вопросы делают философскую рефлексию важной частью прогресса в когнитивной науке»: «решение о том, какие нормы уместны, и решение о том, как решить, какие нормы уместны, - это философские проблемы, которые более эмпирические области когнитивной науки не могут решить самостоятельно» [11]. Понятно, что в случае осознания когнитивистом необходимости обращения к философии он будет действовать в итоге в интересах философии. Его результативная метанаучная рефлексия будет способствовать укреплению
и развитию определенных философских решений «общих и нормативных вопросов». Хотя, очевидно, что для укрепления и развития философских концепций ког-нитивистика не единственный источник. С учетом того, что выход когнитивистики на философию происходит не ради развития философии (когнитивисты являются философами по необходимости), союз когнитивной науки и философии выглядит не окончательным и не гарантировано продуктивным. Когнтивисты занимаются философией без каких-то обязательств перед ней, а философы помогают когнитивистам с определением нормативного аспекта их концептуальных рассуждений, имея в виду собственные традиции и собственную актуальную повестку дня в эпистемологии, этике, логике и пр. В конце концов, ког-нитивист выбирает нормой какую-либо философскую концепцию, имея в виду определенную практическую цель своей исследовательской деятельности. А для философа целедостижение когнитиви-ста не будет единственным основанием (хотя будет весомым) для принятия или отрицания какой-то концепции в качестве «нормы». Потребность когнитивистики в философии обосновывается практическими соображениями. Философия же из практических соображений исходит далеко не во всех своих областях. И даже в тех областях (например, в этике), где философия выступает по существу своему как практическая, ее нормативность отличается принципиально от нормативности когнитивистики: «норма» философского взгляда на человека и мир декларируется, «норма» взгляда на свой предмет и свою деятельность у когнитивиста - практикуется.
Что произойдет с когнитивистикой, если ее взаимодействие с философией не будет взаимно продуктивным (предположим это)? Если она не сможет стать теоретической наукой? Если теоретическая наука или философия решат идти своим путем, оставив когнитивистские исследования «дозревать» и не думая уже о том, что множество открытий в когнитивной науке решительным образом определяет направление философской
81
и теоретической мысли, а когнитивисты признают, что теоретическая и философская мысль являются независимым и внешним для когнитивных исследований источником знаний? Не произойдет, видимо, ничего; когнитивистика опять погрузится в журденовское неведение, накапливая опыт, который поможет в будущем совершить новую «когнитивную революцию». Для скепсиса относительно глубины и продуктивности влияния совершившейся пятьдесят лет назад и, видимо, продолжающейся когнитивной революции на философию нет серьезных оснований (как полагает П. Тагард [11], такое влияние имеет место в эпистемологии, философии науки, философии сознания, этике и - через когнитивную лингвистику - на метафизику), но есть постоянная тревога. Обратим внимание здесь на некоторые поводы для последней. Метанаучные (метатеоретические) рассуждения когнитивистов можно принять за философию, а далее - всю философию свести к философии, питающейся плодами «когнитивной революции»: «когнитивная наука» объявляется «практической философией», и с этого момента любая другая философия становится невостребованной спекуляцией, причем оговаривается обязательная привязка философии к эмпирическому базису ког-нитивистики, а не к ее самодеятельному теоретизированию («... философия лучше всего работает не с априорными рассуждениями или концептуальным анализом, а скорее с эмпирически обоснованным размышлением о широком спектре открытий в когнитивной науке» [11]). Недостаточное внимание к плодам «когнитивной революции» делает позиции «традиционной» философии и фундаментальной науки неустойчивыми и проблематичными и, соответственно, открывает перспективу автономного существования когнитивистики в качестве области практического знания, превосходящего по своему значению для человека знания фундаментального порядка. Возможно, от такого противопоставления практики изучения и моделирования интеллекта его теоретическому представлению когнитивистика не вы-
играет. И потому сегодня по-прежнему (как и пятьдесят лет назад) когнитивисты обсуждают возможность универсальной эссенциальной интерпретации предмета когнитивной науки и унификации ее методологии. Тем или другим способом (или обоими способами) когнитивную науку пытаются заявить чем-то большим, нежели «практическая философия» или прикладные исследования, заявить ее фундаментальный статус. Но сделать это непросто.
Выйдя из состояния журденовского неведения, когнитивная наука чувства-ла себя достаточно уверенно для того, чтобы войти в мир философии и фундаментальной науки. И даже навести там свой порядок. Если же порядка не будет в итоге (не удастся, например, сформировать новый категориальный аппарат философии, не получится создать теорию интеллекта) когнитивист всегда может опять погрузиться в неведение -заняться эмпирическими исследованиями и заниматься ими до того момента, пока кто-то (из лагеря ли когнитиви-стов, со стороны ли) не откроет глаза на то, чем же в сущности когнитивисты занимаются. Журденовское неведение здесь - это отсутствие доступа к мета-научному уровню знания. Ни Журден, ни когнитивисты ничего не потеряют, если не будут знать как содержания понятий «проза» и «когнитивная наука», системы философских категорий, так и самих этих слов. Журден будет-таки говорить прозой, а когнитивисты - заниматься когнитивной наукой и при этом ставить и решать определенным образом философские проблемы, не ведая об этом. Зачем тогда просвещать Жур-дена и «изобретать» когнитивную науку, открывать глаза когнитивистам на эс-сенциальный смысл результатов их исследований? Кому это нужно? Это нужно тем, кто стоит на границе «прозы» и «поэзии», «когнитивной науки» и, например, «феноменологии», «когнитивной науки» и «философии». Это нужно философу. Или кому-то неравнодушному к метанаучному (метатеоретическо-му) уровню знания, кому-то заинтересованному (из практических соображений,
I ■ и!
82
прежде всего) в демаркации своей рече-мыслительной или предметной деятельности, в продуктивном взаимодействии с теми, кто занимается чем-то принципиально сходным. Мотивированный таким образом интерес к метанаучному уровню знания был характерен для ког-нитивистов и философов в 70-80-е гг. двадцатого века. Но сегодня метауро-вень когнитивной науки уже не так ясен и строен. Во-первых, как сказано выше, «точка», в которой на метанаучном уровне могли бы сойтись когнитивная наука и философия (в каком-то из своих разделов), оказывается плавающей и неопределенной. Когнитивная наука и философия независимы друг от друга, в принципе могут существовать друг без друга. Пока есть понимание того, как когнитивная наука и философия могут существовать друг без друга, метанауч-ный уровень когнитивной науки ничем существенным представлен быть не может (только случайные вспышки интереса к философии и построению общей для коггнитивистики «теории всего»). Нагруженность когнитивистских исследований предпосылочными знаниями, часть которых ошибочно возводится неискушенными в философии учеными в нормативные представления и, соответственно, не позволяет успешно решать практические задачи когнитивистики, - хорошее основание для обращения к философии. Но поскольку выбор позиции в философии не дает никаких гарантий окончательного успеха, многие когнитивисты предпочитают действовать методом проб и ошибок, переходя от одной концептуальной модели к другой и не думая совсем о преимуществах союза с философией. Как и философы со своей стороны могут больше доверять традиции. Можно ли твердо утверждать, что развитие какой-то из областей философии или решение какой-то традиционной философской проблемы решительным образом зависит от союза философии с когнитивистикой? Нет, видимо. Во-вторых, отметим некоторое равнодушие когнитивистов к стройности и оформленности метанаучного уровня знаний, обусловленное принципиальной
ориентированностью когнитивной науки на практические эффекты. Представители когнитивной науки долгое время могли находиться в неведении относительно того, что они являются представителями «когнитивной науки». Даже зная это, тем не менее, многие не могут сказать, что же такое «когнитивная наука» (или дают этому понятию остенсивное определение). Даже имея определение понятия «когнитивная наука», имея представление о нескольких демаркационных для области когнитивных исследований принципов, когнитивисты не всегда могут показать, как эти принципы работают в каждом конкретном случае или в каком-то другом случае, нежели тот, что более или менее понятен (это как если бы господин Журден, узнав, что он говорит прозой, и охотно используя это слово знание в общении с другими, столкнулся с необходимостью научить кого-то говорить прозой или сам попытался бы говорить (писать) прозой намеренно). Провозгласить какие-то исследования и знания «когнитивной наукой» -не значит теоретически их осмыслить. Как и провозглашение базового принципа (или чего-то подобного) когнитивист-ского подхода не делает исследования когнитивистов теоретически осмысленными. Это, конечно, понимают и сами когнитивисты, предпочитая на метанаучном уровне представлять свою исследовательскую деятельность как продвижение «моделей», объясняющих работу интеллекта и способствующих успешной технической реализации интеллекта (в том или ином виде его концептуального осмысления). Выход на метауро-вень давно уже не является проблемой для когнитивизма (они решились подвести под свои исследования какой-то общий для всех принцип, решились стать философами). Проблемой становится «краеугольный камень» когнитивизма: фундаментальные для этой парадигмы принципы, базовые допущения обсуждаются, и результаты этих обсуждений не собираются в общую картину; самими же когнитивистами проблематизи-руются используемые ранее для демаркации когнитивного подхода принципы
83
на том основании, что они не всегда применимы для понимания конкретных эмпирических феноменов. То есть для понимания того, что есть «когнитивный подход» они хороши, но для объяснения и даже описания конкретных явлений (эффектов, которыми результируются когнитивные исследования) они не всегда подходят. Оспаривается актуальная и существенная польза от принципиального выхода на метанаучный уровень, от общих представлений о том, что есть когнитивная наука и что значит быть ког-нитивистом. Все, что ранее (на этапе становления когнитивистики) заслужило общее внимание когнитивистов в качестве ориентира теоретической мысли, теперь не понятно в своем статусе: «То, что называется классической когнитивной наукой, или просто когнитивизмом, основывается на убеждении, что познание требует вычислений, а не когнитивных представлений. Этот принцип, как и принцип отрицательной обратной связи, не может дать понимания конкретных явлений» [4]. Отсюда следующий вопрос: если принципы когнитивизма (вроде тех двух, что указаны выше) провозглашаются, но не могут работать как универсальные законы («...общепринятая точка зрения требует, чтобы теории излагались в пропозициональной форме и включали утверждения, подобные закону. ... Но подобные закону утверждения вряд ли встречаются в когнитивном теоретизировании, даже если некоторые утверждают, что они должны быть. Более того, когнитивные теории иногда излагаются в терминах формальных спецификаций на искусственных языках, не все из которых являются декларативными; некоторые излагаются в виде смеси диаграмм и словесных описаний, а некоторые - в виде программного обеспечения. Таким образом, их трудно привести к традиционному пропозициональному формату для выполнения логических выводов» [4]), к действию которых можно свести на теоретическом уровне все многообразие эмпирических феноменов, или даже быть полезными эвристиками, то каков их статус и для чего они нужны? Отказавшись от вы-
числительной модели в пользу коннек-ционизма, когнитивистика только на короткий отрезок времени получила иллюзию существенного прорыва благодаря наконец-то найденному фундаментальному принципу работы интеллектуальных систем. Но вычислительная модель не была окончательно деактуализиро-вана, а коннекционистская не стала господствующей. Более того, коннекцио-нистская модель критикуется на фоне вычислительной [2].
Когда-то было важно провозгласить заложить фундамент когнитивизма, провозгласить принципы когнитивистского подхода. Теперь же фундамент как будто на месте, он не разрушается, но на нем уже ничего не строят, предпочитая воздвигать мобильные временные конструкции рядом с уже практически превратившимся в монумент фундаментом. Кто-то строит новый фундамент (коннек-ционизм и др., см. обзор теоретических направлений в когнитивной науке [1]). В общем, сами фундаментальные принципы когнитивизма не оспариваются; могут даже выдвигаться новые принципы (как более надежные для осмысления эмпирических эффектов). А. Нью-элл 50 лет назад (то есть как раз в эпоху формирования метанаучного уровня когнитивистики) уже задавался вопросом о выгодах, результативных эффектах для когнитивных исследований от выхода на общий парадигмальный уровень представлений об их предмете [7]. Он, безусловно, признавал существование таких представлений. Как и то, что эти представления продуктивны и научны и что на их основе, вероятно, можно будет-таки через двадцать лет прийти к сущностному пониманию интеллекта. Но при этом Ньюэллом проблематизи-рован их фундаментальный, интегрирующий статус; осторожно и где-то с отчаянием ставится под сомнение торжествующая уверенность в том, что парадиг-мальное единство когнитивистики на ее метауровне действительно и безусловно достаточно для понимания «сущностной структуры интеллекта» или уже является таким пониманием (единой теорией интеллекта). А. Ньюэлл обращает вни-
84
мание на разрыв, существующий между «ориентационными», «дотеоретически-ми» установками (в качестве таковых он рассматривает ряд бинарных оппозиций, относительно которых интерпретируются результаты экспериментов как подтверждающие одно и опровергающие другое) в имеющей «склонность к экс-плицитности в отношении своей методологии» психологии и теорией собственно, на «большое расстояние, отделяющее высшие уровни теории от непосредственных решений повседневной науки» (последние связаны как раз с выбором варианта в бинарных оппозициях «врожденное - приобретенное», «последовательная или параллельная обработка информации», «аналоговый или цифровой сигнал» и значительного ряда других). Когнитивистика остановилась в теоретическом росте на уровне проверки заданных ориентационными установками альтернативных суждений о когнитивной системе. Причем, как показало время, решение в пользу одного из двух альтернативных ориентиров никогда не признается окончательным. Обе альтернативы оказываются перспективными в разработке, обе подкрепляются данными исследований. Не случайно разделы обобщающих коллективных трудов философии психологии и по когнитивисти-ке строятся по принципу альтернативы (предлагаемые решения в этих разделах - не общие, актуализирующие поле дискуссий; см., например, [9], [10]). Дело обстоит так, очевидно, поскольку ориентационные установки уже предшествуют экспериментам. «Психология ... пытается концептуализировать то, что она делает (а ее деятельность представлена так: «Каждый раз, когда мы обнаруживаем новое явление, . мы проводим шквал экспериментов, чтобы исследовать его»; «эти явления образуют настоящий рог изобилия для нашей экспериментальной жизни - спираль самого рога растет все время, пока он выдвигает требования для вторичных экспериментов»; «явления, несомненно, реальны, исследования, безусловно, оправданы, чтобы проверить их реальность и подтвердить их природу»), в качестве руко-
водства к исследованию этих явлений», и осуществляется концептуализация «путем построения оппозиций - обычно бинарных» [7]. С момента осуществленной таким образом концептуализации вопросы о том, что из заданной концептуальной оппозиции характеризует и объясняет тот или иной когнитивный феномен, «служат движущей силой значительной части экспериментальных усилий» [7]. Ориентационные установки стали тем же, чем в свое время стали фундаментальные принципы когнити-визма - самодостаточными, даже претендующими на статус теоретического знания, утверждениями, которые нужно экспериментально подтверждать и философски интерпретировать. Поскольку только при таком к них отношении они будут собирать в единую сеть все множество экспериментальных исследований интеллекта, поведения, языка. Но сегодня кажется очевидной необходимость отличать «интегративное теоретизирование от построения унифицированных теорий» [4].
Существенным основанием для мета-научной рефлексии когнитивиста может быть необходимость решения практической задачи когнитивной науки - создания интеллектуальных систем. М. Надин, обращаясь к реплике господина Журде-на, пишет следующее. «То, что цитата из Мольера должна дать читателю, - это очень простое понимание. Да, мы все говорим прозой. И даже те, кто не осознает этого, могут быть хороши в этом. Ме-тауровень (определение прозы) и практический опыт (общение друг с другом) не являются взаимозависимыми. Если мы примем месье Журдена за инженера HCI [human - computer interaction], мы столкнемся с относительно похожей ситуацией: метауровень (определение HCI) и практический опыт (вычисления), однако, взаимозависимы. Чтобы сделать возможными эффективные вычисления, специалист по CHI [computer - human interaction] должен предоставить средства взаимодействия, которые не стоят на пути («Изучите интерфейс»), которые не становятся когнитивными «накладными расходами», а скорее когнитивной
85
поддержкой» [6]. Очевидно, что пользователь не должен быть осведомлен о принципах, обеспечивающих его взаимодействие с компьютером, а инженер, обеспечивающий это взаимодействие, но может не использовать, сознавая или не осознавая это, какие-то принципы. В частности, М. Надин сетует на то, что современные компьютерные разработки ограничены по своей эффективности в силу того, что разработчики не разбираются в семиотике (хотя «все, кто участвует во взаимодействии человека и компьютера, «говорят» на семиотике, независимо от того, осознают они это или нет», и, соответственно,- «нельзя не «семиотизировать», то есть нельзя избежать семиотики» [6]). Умение описать взаимодействие человека и компьютера семиотически позволяет «оптимизировать, дополнять или настраивать» этот процесс, тогда как определение своей речи через «ярлык» «проза» ничего не дает месье Журдену [6].
Допустимо, что человек взаимодействует с компьютером, не представляя (на метанаучном уровне), как он это делает. Не имея такого представления, он все равно что-то делает. Но когда мы говорим о взаимодействии компьютера с человеком, обеспеченном инженером, то к журденовскому неведению уже не обратиться. Надо знать, как работает компьютер в качестве коммуниканта, причем не перенося на него тех знаний, которые мы можем получить на метау-ровне о самих себе как о взаимодействующих с компьютером. Обеспечить взаимодействие компьютера с человеком нужно для того, чтобы человеку было легче взаимодействовать с компьютером. Первое сделать нельзя без выхода на метанаучный уровень (компьютер не может «говорить прозой», что-то делать по отношению к человеку или предмету коммуникации, сам не ведая того, но все-таки делая это; если бы господин Журден был роботом, то учителю философии нужно было сначала запрограммировать его на продуцирование прозы, а уж затем дать ему знать о его способности к прозе и о способности к прозе окружающих его существ). Таким обра-
зом вожделенная для философов и философствующих когнитивистов «теория интеллекта» здесь оказывается нужна только для того, чтобы пользователю было легче взаимодействовать с умной машиной и реализованной с помощью этой машины программой. Модель интеллекта компьютера, его интеллектуальной программы в таких практически ориентированных проектах когнитивистики никак не может быть «единой теорией интеллекта»: всякая программа должна быть нагружена «когнитивной поддержкой», адресованной пользователю для улучшения эффекта взаимодействия человека с компьютером, но ни одна программа не может быть интеллектуальной в принципе, интеллектуальной универсальным образом. Это ограничение работает и в другую сторону. Никакой интеллект (и человеческий, в частности) не может быть представлен во всех возможных отношениях как программа умной машины. В моделях, предлагаемых когнитивистикой, интеллект, действительно, аналогичен компьютерной программе, вычислению, сети и пр. Но эта аналогия нужна только для продвижения конкретной предлагаемой модели, а не для понимания «природы» интеллекта. «Другими словами, если сказать: «внутри некоторых хорошо установленных и хорошо определенных ограничений могло быть полезным сравнение некоторых аспектов психических функций с некоторыми операциями каких-то машин» (держа в уме то, что во многих других отношениях разум и машины работают в совершенно различных и несравнимых направлениях) - это утверждение [«разум - это компьютер» - В. Д.] будет приемлемо» [5, р. 144-145].
Таким образом, сегодня понятие «когнитивная наука» (или «когнитиви-стика») используется как условное обозначение поля исследований, которое сложно дифференцировать и интегрировать в то же время (не ясно, на каких основаниях можно определить его состав, во-первых, и его единство, во-вторых). И в каждом направлении указываются свои препятствия, которые связаны как с недостаточной организованно-
I ■ и!
86
стью и подготовленностью когнитиви-стов в деле метанаучной рефлексии, так и действительными сложностями, связанными с включением эмпирических суждений об интеллекте в контекст теоретических суждений о естественных или технических феноменах, умозрений и формализмов, сложившихся в определенной науке или в широкий контекст категориального аппарата философии. Проблемы, возникающие на метауровне когнитивистики, результируются скепсисом теоретиков и философов относительно возможности в ближайшее время навести и поддерживать в когнитивисти-ке такой порядок, что позволит считать ее «теорией разума» либо унифицирует ее каким-то другим способом. Когнитивная наука в свою очередь остается со рядом защитных тезисов: (1) интеллект существует и изучается (поскольку изучается - существует как объект), независимо от того, существует его теория или нет, независимо от того, что философы о нем говорят; (2) когнитивные исследования ведутся, независимо от того, считает ли кто-то эти исследования наукой или нет; (3) когнитивные исследования ставят, затрагивают и, возможно, решают философские проблемы, независимо от того, есть ли в них явный для осуществляющих их авторов элемент философии или его нет вообще. «Щит» этих (и подобных) тезисов позволяет когнитивной науке сохранить в условиях кризиса метанаучного уровня некоторую автономность как области знания. Последнее может быть оправдано, видимо, ожиданием новой фазы когнитивной революции.
Литература
1. Сущин М.А. Когнитивная наука: от парадигм к теоретическим комплексам // Философия науки и техники. -2021. - Т. 26. - № 1. - С. 5-22.
2. Фодор Д., Пылишин З. Коннекцио-низм и когнитивная структура: критический обзор // Язык и интеллект. -М.: Прогресс, 1996. - С. 230-313.
3. Johnson-Laird P. N. Mental Models in Cognitive Science // Cognitive Science. - 1980. - № 4. - РР. 71-115.
URL: https://www.modeltheory.org/ papers/1980mmcogsci.pdf (дата обращения: 06.07.2022).
4. Milkowski M., Hohol M. Explanations in Cognitive Science: Unification Versus Pluralism // Synthese. - 2021. -Vol. 199. - P 1-17. URL: https://link. springer.com/article/10.1007/s11229-020-02777-y (дата обращения: 07.07.2022).
5. Moravia S. The Enigma of the Mind: The Mind-Body Problem in Contemporary Thought. - Cambridge: Cambridge Univ. Press, 1995.
6. Nadin M. One Cannot Not Interact // Knowledge-Based Systems. - 2001. -14 (8). - Р. 437-440. URL: https://www.re-searchgate.net/publication/223143922_ One_cannot_not_interact (дата обращения: 03.07.2022).
7. Newell A. You Can't Play 20 Questions with Nature and Win: Projective Comments on the Papers of This Symposium // Visual Information Processing / Ed. by W.G. Chase. - New-York.: Academic Press., 1973. URL: http://shelf2.library. cmu.edu/Tech/240474311 .pdf (дата обращения: 02.07.2022).
8. Pylyshyn Z.W. Things and Places: How the Mind Connects with the World. - Cambridge: MIT Press, 2007. URL: http://ruccs.rutgers.edu/images/ personal-zenon-pylyshyn/class-info/ Nicodbook2.pdf (дата обращения: 04.07.2022).
9. Readings in Philosophy and Cognitive Science / Ed. by A.I. Goldman. - Cambridge: MIT Press, 1993.
10. Readings in Philosophy of Psychology. Vol. 2 / Ed. by Ned Block. -Cambridge: Harvard Univ. Press, 1981.
11. Thagard P. Why Cognitive Science Needs Philosophy and Vice Versa // Topics in Cognitive Science. -2009. - Vol. 1 (Is. 2). - PP. 237-254. URL: https://onlinelibrary.wiley.com/ doi/10.1111/j.1756-8765.2009.01016.x (дата обращения: 03.07.2022).
12. Velmans M. Is Human Information Processing Conscious? // Behavioral and Brain Sciences. - 1991. -№ 14. - PP. 651-726. URL: https:// citeseerx.ist.psu.edu/viewdoc/down-
87
load?doi=10.1.1.492.610&rep=rep1&-type = pdf (дата обращения: 06.07.2022).
APPLICATION OF METASCIENTIFIC KNOWLEDGE IN COGNITIVE SCIENCE
Davydov V.V.
Vitus Bering Kamchatka State University
The article discusses the composition and evaluation of meta-scientific knowledge in cognitive science. At the meta-level, cognitive science (cognitivistics) is represented by generalizations of common sense, philosophical categories and questions, and conceptual attitudes and models that guide empirical research. Taking into account the existing ambitions of building a general (substantive or methodological) theory of intelligence in cognitive science and the declaration of the essential philosophical content of cognitive research (giving cognitive science the status of "practical philosophy"), the author believes it is possible and even relevant at this stage of cognitive science development to abstain from meta-scientific reflection ("Jourdain ignorance"). The conditional and pragmatic nature of the connection between cognitive science and philosophy is shown. The focus of cognitive science on practical effects associated with the optimization of intelligence and artificial intelligent systems allows reducing meta-scien-tific knowledge to pragmatically justified general statements or, referring to the current difficulties of cognitive scientists in the formation of me-ta-scientific knowledge, eliminating it.
Keywords: cognitive science (cognitivistics), meta-scientific knowledge, cognitivism, cognitive revolution, philosophy, intelligence (mind).
References
1. Sushchin М.А. Cognitive Science: From Paradigms to Theoretical Complexes Philosophy of Science and Technology. -2021. - Vol. 26. - No. 1. - pp. 5-22.
2. Fodor J., Pylyshyn Z. Connectionism and Cognitive Architecture: A Critical Analysis //
Language and Intelligence. - M.: Progress, 1996. - pp. 230-313.
3. Johnson-Laird P.N. Mental Models in Cognitive Science // Cognitive Science. - 1980. -№ 4. - PP. 71-115. URL: https://www.mod-eltheory.org/papers/1980mmcogsci.pdf
4. Milkowski M., Hohol M. Explanations in Cognitive Science: Unification Versus Pluralism // Synthese. - 2021. - Vol. 199. -P 1-17. URL: https://link.springer.com/arti-cle/10.1007/s11229-020-02777-y
5. Moravia S. The Enigma of the Mind: The Mind-Body Problem in Contemporary Thought. - Cambridge: Cambridge Univ. Press, 1995.
6. Nadin M. One Cannot Not Interact // Knowledge-Based Systems. - 2001. -14 (8). - P. 437-440. URL: https://www.re-searchgate.net/publication/223143922_ One_cannot_not_interact
7. Newell A. You Can't Play 20 Questions with Nature and Win: Projective Comments on the Papers of This Symposium // Visual Information Processing / Ed. by W.G. Chase. - New-York.: Academic Press., 1973. URL: http://shelf2.library.cmu. edu/Tech/240474311.pdf
8. Pylyshyn Z.W. Things and Places: How the Mind Connects with the World. - Cambridge: MIT Press, 2007. URL: http:// ruccs.rutgers.edu/images/personal-zenon-pylyshyn/class-info/Nicodbook2.pdf
9. Readings in Philosophy and Cognitive Science / Ed. by A.I. Goldman. - Cambridge: MIT Press, 1993.
10. Readings in Philosophy of Psychology. Vol. 2 / Ed. by Ned Block. -Cambridge: Harvard Univ. Press, 1981.
11. Thagard P. Why Cognitive Science Needs Philosophy and Vice Versa // Topics in Cognitive Science. - 2009. - Vol. 1 (Is. 2). - PP. 237-254. URL: https://on-linelibrary.wiley.com/doi/10.1111/j.1756-8765.2009.01016.x
12. Velmans M. Is Human Information Processing Conscious? // Behavioral and Brain Sciences. - 1991. - № 14. - PP. 651-726. URL: https://citeseerx.ist.psu.edu/viewdoc/ download?doi=10.1.1.492.610&rep=rep1&-type=pdf
88