CC BY
40УДК 343.12 Х.Г. Дациева
Применение мер пресечения в отношении подозреваемого: некоторые аспекты
Дагестанский государственный университет, dhadizhat@gmail.com
В результате исследования теории и практики применения меры пресечения в отношении подозреваемого автор приходит к выводу о том, что действующее уголовно-процессуальное законодательство нуждается в более четкой регламентации оснований для избрания меры пресечения.
Ключевые слова: УПК РФ, следователь, суд, подозреваемый, мера пресечения.
On the basis of results of study of theory and practice of application of preventive measures with regard to suspect the author comes to conclusion that the current criminal-procedure legislation needs more concrete regulation of the ground for choosing of preventive measure.
Keywords: сriminal Procedure Code of the RF, investigator, court, suspect, preventive measure.
Меры уголовно-процессуального пресечения в отношении подозреваемого применяются в соответствии с ч. 1 ст. 100 УПК РФ только в исключительных случаях. Из содержания этой же статьи можно понять, что данная исключительность состоит в том, что вопреки обыкновению мера пресечения избирается в отношении лица при отсутствии предварительно выдвинутого против него обвинения, в связи с чем устанавливается необходимость предъявить таковое в 10-суточный срок (иначе мера пресечения немедленно отменяется).
Следует, однако, заметить, что собственно для подозреваемого применение меры пресечения не является чем-то из ряда вон выходящим, а напротив, выступает в качестве ординарного основания для приобретения им соответствующего процессуального статуса. Таким образом, избрание меры пресечения в отношении подозреваемого исключительно ровно настолько, насколько исключительно само участие в уголовном судопроизводстве данной фигуры. С учетом этого справедливо утверждение А.В. Смирнова и К.Б. Калинов-ского, которые отмечают, что исключительность избрания меры пресечения в отношении рассматриваемого участника уголовного судопроизводства «означает наличие неотложной ситуации расследования, т. е. таких обстоятельств, когда неприменение меры пресечения реально повлечет невосполнимые утраты для дела (исчезновение следов, сокрытие подозреваемого)» [1, c. 248].
В данном контексте становится очевидной бесперспективность достаточно часто предпринимаемых в литературе попыток установления каких-либо иных внешних критериев применения мер пресечения в отношении подозреваемого, которые указывали бы на исключительность этого действия. Ясно, что, кроме названной выше неотложности (экстренности), все они (критерии) должны непременно совпадать с требованиями, установленными для избрания мер пресечения в общем порядке, т. е. применительно к обвиняемому. Проиллюстрируем правильность данного утверждения на следующих примерах.
Так, В.А. Михайлов, проявляя стремление оправдать избрание в порядке исключения меры пресечения к подозреваемому, указывает, что это возможно только в случаях, если: 1) лицо подозревается в особо тяжком, тяжком или ином преступлении, при доказанности совершения которого допустимо применение меры пресечения; 2) высока вероятность совершения преступления данным лицом; 3) срочное, немедленное избрание меры пресечения является единственным эффективным способом обеспечения безопасности участников процесса и успешного расследования уголовного дела; 4) предъявление обвинения не может быть произведено безотлагательно, так как для этого еще необходимо выяснить ряд обстоятельств дела, в т. ч. путем допроса подозреваемого с постановкой ему вопросов изобличающего характера, уточнить уголовно-правовую квалификацию деяния, совершенного подозреваемым, и т. п. [2, с. 226-227].
Нетрудно заметить, что п. 1 и 2 приведенного перечня на деле являются не чем иным, как самыми обычными основаниями, условиями и обстоятельствами, учитываемыми в
каждом случае избрания меры пресечения (см. ст. 97, 99 УПК РФ), а в п. 4 лишь объясняется невозможность предъявления обвинения, но при этом не обосновывается необходимость применения к подозреваемому меры пресечения. И только оставшийся 3-й пункт, означающий, как видно, неотложную необходимость (ту самую, о которой мы вели речь выше), как раз и будет служить единственным критерием, объясняющим суть исключительности применения к подозреваемому меры пресечения.
Для большей убедительности приведем еще один пример, который при этом непосредственно связан с предыдущим. О.И. Цоколова, оценивая приведенную выше позицию В.А. Михайлова, отмечает, что применительно к подозреваемому понятие исключительности надо толковать более широко, чем к обвиняемому, и включать в него также тяжесть совершенного преступления и обоснованность подозрения [3, с. 168]. Однако в последующем именно эти критерии уважаемый ученый рассматривает в качестве первостепенных при избрании меры пресечения в общем порядке, а не только в отношении подозреваемого.
В то же время следует разделить высказанные В.М. Корнуковым опасения о том, что отсутствие в законе требований, определяющих исключительность, приводит к уравниванию подозреваемого и обвиняемого в возможности применения к этим участникам мер пресечения [4]. Чтобы избежать этого, полагаем целесообразным использовать в ч. 1 ст. 100 УПК РФ апробированную в ч. 5 ст. 165 УПК РФ формулировку «не терпящих отлагательства случаях», что позволило бы, на наш взгляд, более точно отразить анализируемый признак.
Таким образом, основания, условия и порядок избрания мер пресечения в отношении подозреваемого и обвиняемого совпадают. Подробно рассмотрим заключение под стражу (арест), т. к. данная мера является самой жесткой мерой уголовно-процессуального пресечения, равно как и мерой государственного принуждения вообще. Суть ее состоит в принятии решения о заключении лица под стражу, водворении его в следственный изолятор (в иное место, заменяющее следственный изолятор) и содержании там под стражей до начала фактического исполнения обвинительного приговора к лишению свободы, если данная мера пресечения не будет отменена либо изменена.
Заключение под стражу регламентируется не только национальными нормативными правовыми актами, но и общепризнанными принципами и нормами международного права, которые в силу ч. 4 ст. 15 Конституции РФ и ч. 3 ст. 1 УПК РФ являются приоритетной составной частью уголовно-процессуального законодательства Российской Федерации.
Один из главных международных постулатов в интересующей нас сфере закреплен в ч. 2 ст. 5 Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод, где содержится правило, в соответствии с которым «каждому арестованному незамедлительно сообщаются на понятном ему языке причины его ареста и любое предъявляемое ему обвинение». В российском законодательстве указанное положение интерпретируется как возможность нахождения лица под стражей без предъявления обвинения до 10, а в некоторых случаях - до 30 суток! Сравнительный анализ национальных и международных правовых норм позволил В.С. Шадрину сделать следующее обоснованное утверждение: «...трудно согласиться с тем, что предъявление обвинения после десятисуточного срока и есть тот срочный порядок, который предусматривается Конвенцией для сообщения лицу об инкриминируемых ему действиях... С точки зрения как соответствия нормам международного права, так и обеспечения подозреваемому права на защиту его желательно упразднить».
В свете изложенного заслуживают поддержки суждения тех процессуалистов, которые предлагают исключить возможность применения к лицу меры пресечения в виде ареста до предъявления обвинения, а временную изоляцию подозреваемого в период разрешения вопроса о предъявлении ему обвинения и последующего избрания заключения под стражу осуществлять в рамках уголовно-процессуального задержания. Здесь следует обратить внимание, что данные авторы расходятся во мнении относительно такого важного аспекта, как длительность задержания.
В частности, О.И. Цоколова предлагает предусмотреть возможность продления срока задержания до тех же самых 10 суток, что указаны в ч. 1 ст. 100 УПК РФ. Однако в таком случае мы опять возвращаемся к проблеме соблюдения рассмотренных выше конвенционных норм. Полагаем все же, что предпочтительней является позиция тех ученых, которые считают предоставленный законом срок задержания (120 часов) более чем достаточным
для решения вопроса о предъявлении обвинения, а «дальнейшее содержание лица в условиях, приравниваемых инспекторами (в т. ч. Совета Европы) к пыткам, без предъявления ему обвинения означает... лишь отсутствие в распоряжении органов предварительного расследования действительно достаточных для этого доказательств, и не может быть ничем оправдано» [5, с. 167; 6, с. 11].
В свете изложенного абсолютно неприемлемыми выглядят положения ч. 2 ст. 100 УПК РФ (в ред. Федерального закона от 22 апреля 2004 г. № 18-ФЗ), которые, как указывалось, позволяют не предъявлять находящемуся под стражей лицу обвинение до 30 суток. Здесь можно констатировать не только попрание норм международного права, но и существенное противоречие основным началам уголовного судопроизводства, в частности его назначению, поскольку введение в уголовно-процессуальный закон данного правила обусловлено исключительно интересами борьбы с преступностью.
Так, Э.К. Кутуев справедливо обращает внимание на то, что ч. 2 ст. 100 УПК РФ, равно как и Указ Президента РФ от 14 июля 1994 г. № 1226 «О неотложных мерах по защите населения от бандитизма и иных проявлений организованной преступности», появилась на свет как реакция на распространенность определенных категорий преступлений [7, с. 183184]. Такой спекулятивный подход изначально неверен, поскольку в последующем положения об увеличении срока применения меры пресечения могут быть распространены и на другие достаточно часто совершаемые преступления, тем более что предложения об этом, причем без сколько-нибудь серьезной аргументации, уже в избытке встречаются в процессуальной литературе.
Интересно, что закрепленное в ч. 2 ст. 100 Кодекса правило на деле оказалось абсолютно бесполезным в плане обеспечения достижения планируемого результата. Это убедительно доказано в целом ряде научных исследований, в которых принимались во внимание не только статистические данные, но и мнение правоприменителей.
Все рассмотренные выше аспекты возможности применения в отношении подозреваемого ареста, а также сделанные при этом выводы позволяют выдвинуть предложение о внесении следующих изменений в УПК РФ:
- из статьи 97 слова «подозреваемому» и «подозреваемый» должны быть исключены;
- ч. 1 ст. 100 надлежит изложить в следующей редакции:
«1. В случаях, не терпящих отлагательства, при наличии оснований, предусмотренных статьей 97 настоящего Кодекса, и с учетом обстоятельств, указанных в статье 99 настоящего Кодекса, мера пресечения, кроме заключения под стражу, может быть избрана и в отношении подозреваемого. При этом обвинение должно быть предъявлено подозреваемому не позднее 10 суток с момента применения меры пресечения. Если в этот срок обвинение не будет предъявлено, то мера пресечения немедленно отменяется»;
- ч. 2 ст 100 следует исключить.
Литература
1. Михайлов А.В. Комментарии к Уголовно-процессуальному кодексу Российской Федерации / Под ред. В.В. Мозякова. - М.: Экзамен, 2002.
2. Цоколова О.И. Меры уголовно-процессуального принуждения, состоящие в изоляции подозреваемого, обвиняемого: Монография. - М.: ВНИИ МВД России, 2008.
3. Корнуков В.М. Обеспечение и защита прав личности как основная задача и концептуальная основа реформирования российского уголовного процесса // Актуальные вопросы обеспечения прав личности в уголовном судопроизводстве: Межвуз. сб. науч. ст. / Отв. ред. В.М. Корнуков. - Саратов: Изд-во ГОУ ВПО «Саратовская гос. академия права», 2005. - С. 8-24.
4. Зайцев О.А., Смирнов П.А. Подозреваемый в уголовном процессе. - М.: Экзамен, 2005. -С. 167.
5. Кутуев Э.К. Уголовно-процессуальное принуждение: Вопросы теории и практики: Монография. - СПб.: Санкт-Петербургский университет МВД России, 2004.
6. Ларин A.M. На подозрение 24 часа // Сов. юстиция. 1991. № 19.
Поступила в редакцию 22 ноября 2010 г.
