CC BY
38
ГОСУДАРСТВЕННОЕ РЕГУЛИРОВАНИЕ ЭКОНОМИКИ
ИВ. БЕРЕЖНОЙ
Игорь Владимирович Бережной — кандидат экономических наук, доцент Пилотного центра госзакупок Южного федерального университета, докторант кафедры экономической теории того же университета.
В 1993 г. окончил Ростовский государственный университет.
Автор 31 публикации, в том числе 2 монографий.
Сфера научных интересов — менеджмент.
^ ^ ^
ПРИМЕНЕНИЕ ЭВОЛЮЦИОННОЙ ЭКОНОМИЧЕСКОЙ ТЕОРИИ К АНАЛИЗУ ГОСУДАРСТВЕННОЙ ЭКОНОМИЧЕСКОЙ ПОЛИТИКИ
Проблема эволюции экономических институтов рассматривалась в институциональной экономической теории с момента возникновения последней. Эволюционная экономика в целом идентифицируется как применение общей эволюционной концепции к экономическим феноменам [4, с. 118]. Как и традиционная институциональная экономика, эволюционный подход в экономической теории в большей мере относится к неортодоксальным направлениям, отвергающим нереалистичные допущения неоклассики [1].
Анализ экономической литературы по эволюционной тематике позволяет сделать вывод о том, что эволюционные идеи проникли практически во все разделы современной экономической теории. Так, С.Т. Сильва и А. Тейшейра провели обширный библиометрический анализ, позволивший выделить следующие области исследования в рамках эволюционной экономики: поведение (фирм, потребителей, организаций); технология, промышленность, торговля; технологические изменения, экономический рост, деловые циклы; институты, рынки; развитие, окружающая среда, культуры, человеческое поведение, политика; игры (эволюционная теория игр); история экономической мысли и методология; региональная экономика, территориальные исследования.
Характерными чертами эволюционного подхода являются исследование экономической динамики, признание ограниченной рациональности, гетерогенность экономических субъектов, возможность появления нового в экономической системе, междисциплинарный, синергетический подход, исторический подход, утверждение неизбежности наличия случайных факторов, влияющих на явление, которые отражают его природу, а не ошибку наблюдения. Современная эволюционная экономическая теория, как и институциональная экономика, состоит из различных, в некоторых аспектах — абсолютно противоположных, направлений. В эволюционной экономической теории конкурируют: чисто экономический и синергетический подходы, формализм и описательный подход, индивидуализм и коллективизм, дарвинизм и ламаркизм, представление о непрерывности и концепция периодически нарушаемого равновесия. Однако синтез методологий и теорий эволюционной и институциональной экономик позволяет выявить релевантные закономерности в динамике институциональной организации хозяйственных порядков.
Применение эволюционного подхода к анализу государственной экономической политики позволяет сделать вывод о том, что поведенческие модели основных хозяйствующих субъектов не могут быть изменены за короткий промежуток времени в связи с действием эффекта институциональной инерции. Это требует учета при анализе влияния прогнозируемых изменений экономической политики действия институционального «генотипа» предшествующего экономического порядка, который отражается в существовании устойчивых неформальных правил, обычаев, традиций, которые, в первую очередь, формируют стереотипы экономического поведения.
ГРНТИ 06.03.07 © И.В. Бережной, 2010
Ограниченность человеческого знания и способности принятия эффективных решений является, таким образом, причиной того, что люди опираются на привычки и правила. Вместе с их возникновением в современной эволюционной экономической теории появляется проблема отбора субоптимальных неэффективных институтов.
В связи с этим необходима детализация проблемы отбора, которая в экономической теории незаслуженно отнесена на периферию. Действительно, в экономической науке отбору уделяется меньшее внимание, чем проблеме выбора. Исследованию проблемы отбора в последнее время посвящается все больше работ представителей таких современных научных школ, как эволюционная, неоэволюционная, а также в рамках традиционного институционализма. Исследования отбора в экономической теории делают значимыми исторические и временные факторы, влияющие на экономическое развитие. Доминирование выбора над отбором связано с тем архетипом ньютоновской физики, к которому тяготеет неоклассика. В самом начале формирования экономической науки как области знания отбор играл более значимую роль. Более того, именно идеи экономистов повлияли на возникновение эволюционной биологии, поскольку работы А. Смита и Дж. Мальтуса подтолкнули Ч. Дарвина к созданию эволюционной теории. Однако постепенно отбор был вытеснен из предметной области экономической теории, которая стала наукой о выборе способов оптимального использования редких (экономических) ресурсов. Рынку как механизму отбора в экономической литературе также уделяется гораздо меньше внимания, чем механизму оптимальной аллокации ресурсов. Включение проблемы отбора, в том числе и стратегических направлений экономической политики, в круг значимых проблем связано с исследованием качественной экономической динамики и, следовательно, институтов, которые долгое время выпадали из поля зрения экономистов.
В прошлом многие видные экономисты придерживались того или иного варианта идеи о том, что эволюционные принципы или биологическая наука содержат интеллектуальные модели, на которые экономистам следовало бы равняться. Первым и известнейшим из них был А. Маршалл, который утверждал, что Меккой экономиста является скорее экономическая биология, нежели экономическая динамика. Но здесь же Маршалл делает парадоксальное замечание о том, что биологические конструкции более сложны, чем теории механики, следовательно, необходимо уделять относительно большее место аналогиям из области механики и использовать термин «равновесие, хотя это уже предполагает аналогию со статикой» [7, с. 53]. Традиция А. Маршалла была унаследована большинством последующих поколений экономистов. Поэтому многие из представителей неоклассики соглашаются с тем, что эволюционные методы могут применяться в экономике, но на практике такие методы мало кем используются.
Принципы эволюционной теории наиболее разработаны в биологии, однако применение «эволюционного языка» в экономике детерминирует расширительную трактовку этого термина, в противоположность его узкоспецифичному использованию в биологии. Поэтому в целом эволюционная экономика может идентифицироваться как применение общей эволюционной концепции к экономическим феноменам. При этом важно подчеркнуть, что экономическое развитие и технологические изменения подвержены воздействию эволюционных сил, которые не только сходны с биологической эволюцией, но и отличаются во многих отношениях.
Неоклассический подход к анализу эволюции связан с исследованием определенного процесса, который приводит к прогрессу и в результате которого устанавливается единственное оптимальное равновесие. Это доказывается эволюционной теорией игр, в рамках которой определяются параметры равновесия и которую иногда называют теорией равновесного выбора. Если отбор осуществляется достаточно долго на основе имеющихся вариантов, то в отсутствие каких-либо инноваций, в конечном счете, система достигнет состояния с минимальным отклонением, т. е. равновесия. Очевидно, эта концептуальная позиция не является завершенным представлением об эволюции в экономике, технологических или природных системах. Тип эволюции, особенности ее структуры и формы проявляются во взаимодействии между отбором и инновацией.
Необходимо отметить, что фундаментальной единицей анализа в традиционной эволюционной экономике выступает не популяция и не индивид, а то, что широко описывается как информация в той или иной форме. Общей для любой эволюционной системы является идея развития информации во времени. Популяции фирм, рутины, управление — это способы распространения этой информации, формирующей основу успеха или неудачи того или иного механизма экономической политики. Также необходимо учитывать, что социальная эволюция осуществляется через передачу навыков и информации не только от биологических родителей индивида, но и от большого количества его предков.
В силу этого эволюционная экономика основывается на принципах изменчивости, отбора и наследственности, а также на объяснении процесса наблюдаемых изменений в системе взаимодействия этих трех характеристик. Понятие наследственности употребляется в том смысле, что те элементы, которые выживают, продолжают проявлять свои положительные свойства в следующем периоде времени, между тем как свойства, принадлежащие невыжившим элементам, вымирают вместе с ними. Это характеризует перенос старой идеи Г. Спенсера о «выживании самого приспособленного» на экономическую теорию. Поэтому самым распространенным в экономической научной литературе является отбор наиболее эффективных фирм и форм хозяйствования в процессе конкуренции на продуктовых рынках. Некоторые фирмы выживают, а другие умирают — это зависит от прибыли, связанной с индивидуальной стратегией. Если давление отбора достаточно высоко, то выживут только са-
мые эффективные. Выжившие фирмы, следовательно, действуют эффективно, даже если выбор стратегии не всегда обоснован.
Согласно данному подходу к исследованию экономической эволюции в условиях конкуренции преимущества получают фирмы, реализующие принцип максимизации в своих взаимодействиях на рынках, что позволяет им успешно проходить эволюционный отбор и вытеснять фирмы, характеризующиеся отличными от них поведенческими предпосылками и рутинами. Следовательно, будут отбираться технологии, рутины и институты, наиболее благоприятствующие реализации принципа максимизации прибыли, снижающие трансакционные издержки. Однако в рамках новейших направлений эволюционной экономики данное положение не всегда выполнимо, вследствие чего может происходить отбор и сравнительно неэффективных институциональных структур.
Напротив, согласно неоэволюционной парадигме, вследствие зависимости от предшествующей траектории развития (path dependence) могут отбираться и быть устойчивыми неоптимальные варианты технологического институционального развития. Зависимость от предшествующей траектории развития является феноменом, объясняющим причины зависимости актов выбора агентов от актов выбора, сделанных ранее (случайных, незначительных исторических событий и т. д.). Для анализа в рамках данной концепции важна сама последовательность исторических событий и те институциональные рамки, в которых предыдущие акты выбора и, соответственно, отбора производились. Чем дальше развивается система, тем сильнее прошлые акты выбора влияют на настоящие. После прохождения некоторой границы процесс становится необратимым, т. е. альтернативные акты выбора становятся невозможными. Наступает эффект блокировки, система замыкается на исторически определенных альтернативах актов выбора, что, на наш взгляд, определяет специфику рыночных реформ в России, показавших невозможность реализации их более либерального варианта, хотя каждый российский президент начинал с идей дерегулирования.
Таким образом, следствием неправильно выбранных целей и методов государственной экономической политики может быть блокировка хозяйственного порядка на неэффективной траектории развития. Если возрастающая отдача от ранее внедренного института высока, то в дальнейшем даже целенаправленные меры государственного регулирования, направленные на изменение сложившейся неэффективной институциональной структуры, не дадут желаемого результата. Примером такого субоптимального института может служить институт власти-собственности, традиционно доминирующий в хозяйственной системе и являющийся ключевым звеном в институциональной организации государственной экономической политики [3, с. 122].
Примером отбора неэффективных рыночных институтов служат экономики большинства латиноамериканских стран, которые всей своей историей в XX в. показали, что может произойти в результате «ухудшающего отбора» институтов [2, с. 89-90], и действия групп специальных интересов, которые ведут, по выражению М. Олсона, к «социальному склерозу» [8]. В связи с этим особый интерес представляют исследования Э. де Сото, посвященные такому феномену, как современный меркантилизм, который характеризуется гибридными формами рыночной координации и тотального государственного контроля над всеми сферами хозяйственной жизни [10].
Институциональная трансформация экономики и, следовательно, отбор субоптимальных и неэффективных институтов не ограничиваются примерами, приведенными в данном исследовании. Однако разработанные теоретические и методологические инструменты исследования эволюционных процессов в экономике дают возможность лучше понять процессы реальной экономики. История дает примеры того, что иногда страны, безнадежные в смысле перспектив экономического развития, показывали удивительные темпы экономического роста и формировали эффективные институты, базирующиеся на непродуктивном ранее менталитете, традициях и т. д.
Объяснению как социального, так и технологического отбора с позиций эволюционной парадигмы может способствовать включение в анализ феномена экзаптации. Понятие «экзаптация» предложено антропологами С. Дж. Гоулдом и Е.С. Врба в качестве дополнения к понятию «адаптация» [12]. Под экзаптацией обычно понимается использование уже существующей структуры для новых функций. Классический пример успешной экзаптации — способность человека к письму. Очевидно, что строение ладони и пальцев развивалось совершенно не в соответствии с необходимостью держать карандаш или ручку, эта способность — своего рода побочный эффект решения совершенно другой задачи. Экзаптация не является прямым следствием естественного отбора, а представляет собой нейтральную поведенческую вариацию, которая со временем могла бы оказаться полезной и способной повысить приспособленность практикующих ее индивидов.
Дж. Мокир описывает основную идею экзаптации относительно технологических инноваций: технология, которая была первоначально отобрана для одного использования, обязана своим последующим процветанием и выживанием другим своим свойствам, обладание и использование которых выявляются случайно [13]. В области технологий классическим примером технического новшества, которое иллюстрирует процессы и адаптации, и экзаптации, является компакт-диск. Первоначально разработанный в конце 1960-х гг. в Тихоокеанской Северо-Западной национальной лаборатории в Ричлэнде, подобно большинству изобретений, компакт-диск был адаптивным проектом для решения проблемы плохого звукового качества и износа, переносимого записями ви-
нилового фонографа. Его изобретатель, Джеймс Т. Расселл, развивал систему, основанную на идее использовать свет как носитель информации, потому что он предполагал, что система будет записывать и проигрывать звуки без физического контакта между его частями. Поэтому CD-ROM был запатентован в 1970 г. как цифровая и оптическая система записи и воспроизведения. Однако исследователи в лаборатории с большим количеством экспериментальных данных экзаптировали технологию CD-ROM для другого использования — как носителя информации для компьютеров. Это было функцией, для которой CD-ROM первоначально не был предназначен, однако позже это оказалось очень эффективно. В результате в течение 1970-х гг. лаборатория улучшила технологию CD-ROM для любой формы данных и подготовила почву для возможной коммерциализации технологии в промышленности, звукозаписи и компьютерной технике [11].
Таким образом, экзаптация может приводить к формированию условий для выбора такой траектории развития, которая является побочным результатом других основных выборов. Самый известный случай зависимости от предшествующей траектории развития (path dependence) — проблема QWERTY — может рассматриваться как своеобразный пример экзаптации, когда выбор на тот момент оптимальной технологии печатающей каретки определил создание субоптимальной раскладки клавиатуры (определяющей формирование технологии набора текста), которая затем, вследствие сетевых эффектов, вытеснила все остальные варианты. Для процесса экзапта-ции важными являются временной аспект и исторический контекст, которые определяют траекторию для отбора институтов и технологий. Следствиями экзаптации часто являются исторически обусловленные провалы государственного регулирования, что может быть проиллюстрировано известной формулой: «хотели как лучше, а получилось как всегда».
Следующим важным направлением исследования отбора институтов является его анализ в зависимости от типа взаимодействий экономических субъектов, которые детерминируют образование института. Эти типы взаимодействий зависят от исторического контекста культурных и иных институциональных особенностей развития того или иного хозяйственного порядка. Следовательно, отбор институтов осуществляется по критерию соответствия текущих взаимодействий их прошлым вариантам. Это определяет отбор неэффективных институтов и технологий, которые, будучи сравнительно неэффективными (согласно концепции эффективности рыночного процесса), закрепляются, соответствуя предыдущим взаимодействиям, сформировавшим существующие институциональные структуры. Это означает, что тип взаимодействий экономических субъектов закрепляется в «исторической памяти» (функционировании) института и определяет его эволюцию.
В результате рыночного отбора информационные сигналы приобретают те свойства, которые были заданы начальным распределением информации, и начальные условия зависят от социальных институциональных рамок, а также от познавательных возможностей индивидов. Такой отбор приведет к результатам, не поддающимся точному прогнозу, но в направлении, заданном первоначальными информационно-институциональными рамками, что отражает информационную природу институтов. Здесь необходимо отметить, что начальные институциональные условия формируются спонтанно, часто под воздействием незначительных (с точки зрения современников) или даже случайных факторов. В этом случае полезно применение методологии неоэволюционной экономики, в частности зависимости от предшествующей траектории развития. Как показал ведущий представитель этого исследовательского направления Б. Артур, незначительные исторические события не могут быть опущены или усреднены в долгосрочном процессе, так как они могут предопределить наступление того или иного последствия. Эти исторические события и есть первоначальные институциональные ограничения, которые вследствие инертности политических, технологических и институциональных структур могут в зависимости от различных факторов приводить систему к ситуации расширения или свертывания обменов.
Структурный анализ отбора альтернатив, проведенный автором, согласуется с подходом к отбору на микроуровне Р. Нельсона и С. Уинтера, вполне укладывающимся в неоклассические рамки поведения фирмы и являющимся менеджерским отбором. На макроуровне прекрасной иллюстрацией данного отбора является феномен QWERTY-экономики и может быть назван социальным (или экономическим) отбором. В процессе социального отбора значительную роль играет государственная экономическая политика, формируя важные институциональные ориентиры для большинства экономических субъектов. В связи с этим выявление механизмов отбора институтов необходимо для планирования, разработки и реализации адекватных мер государственной политики.
На наш взгляд, механизмы отбора институтов должны рассматриваться в контексте действий групп специальных интересов. В экономической теории возникновение и развитие теории групп специальных интересов связаны, в первую очередь, с работами М. Олсона. Им разработаны основные положения теории коллективных действий и показаны направления ее применения для анализа проблем, входящих в сферу современной экономической теории. Действительно, сами по себе институты только тогда имеют значение в исторической эволюции хозяйственных порядков, когда их сигналам следует значительное число индивидов, включенных в социальные экономические отношения. Поэтому именно группы интересов являются теми инноваторами, которые инициируют создание новых институтов и поддерживают функционирование уже существующих. Согласно подходу М. Олсона, группы специальных интересов оказывают негативное воздействие на экономическое раз-
витие. Напротив, деятельность групп со всеохватывающими интересами чаще всего приводит к внедрению эффективных институтов [8]. Однако трудно представить современное общество без представительства различных групп, преследующих корпоративные интересы. В начале XX в. в рамках старого (традиционного) институцио-нализма проблема представительства корпоративных интересов воспринималась как фактор, оказывающий положительное влияние на процесс регулирования как экономических, так и социальных отношений.
Но к концу XX столетия появилось множество работ, в которых убедительно доказывалась бесперспективность институтов, сформированных в экономиках, где господствовали группы узких специальных интересов. Экономика властных группировок, как справедливо отметил Э. де Сото, поразительно напоминает классическую систему меркантилистической экономики. И если в XVI-XVIII вв. институты меркантилистической экономики были сравнительно эффективными для своего времени, то в XX в. система современного меркантилизма представляет собой институциональную ловушку, где вследствие эффекта блокировки (lock in) уже явно неэффективные институты закрепляются и функционируют длительное время.
Группы интересов, сохраняясь и увеличивая свою численность, участвуют как в генеративном (generative selection), так и ограничивающем (subset selection) социальном отборе. Однако была бы большим упрощением трактовка действия групп как узких, так и всеохватывающих интересов исключительно как инноваторов в одном случае неэффективных, в другом — эффективных институтов. Группы являются той единицей социального отбора, в результате которого происходят изменение, отбор и сохранение (наследование) институтов, структурирующих социальные взаимодействия.
Для иллюстрации отбора институтов с учетом формирования групп интересов можно использовать аналогию модели «бутылочного горлышка» из эволюционной биологии. Если экономическую эволюцию трактовать как процесс роста многообразия, сложности и продуктивности экономики за счет периодически происходящей смены технологий, продуктов, организаций и институтов, то модель «бутылочного горлышка» дает релевантное объяснение смены одного экономического порядка другим [6, с. 185-204]. В период смены экономического порядка происходит трансформационный кризис, во время которого резко сокращается количество обменов в экономике и происходит деинституционализация и, следовательно, разрушение старых групп специальных интересов. Следовательно, момент перехода от одного экономического порядка к другому аналогичен «эффекту бутылочного горлышка» в биологии и, таким образом, может быть назван так же при описании экономических процессов. Именно институты, которые остаются от старого порядка и первыми создаются (или импортируются) для нового, т. е. существуют в начальный момент развития новой экономической системы, и приобретают особое значение для дальнейшего развития этой системы. Здесь вступает в действие «эффект основателя». Следовательно, очень трудно изменить вектор экономического развития системы, только что прошедшей через «бутылочное горлышко» кризисной трансформации. Если набор и качество институтов вследствие случайных или незначительных исторических событий оказались сравнительно неэффективными, то система будет мультипликативно воспроизводить эти неэффективные состояния до тех пор, пока не возникнет новая ситуация, которая может быть отнесена к «эффекту бутылочного горлышка».
Модель «бутылочного горлышка» может иллюстрировать действия групп специальных интересов как в случае ограничивающего, так и генеративного отбора. Зависимость от предшествующего пути развития должна также учитываться при исследовании процесса формирования групп специальных интересов, с историей их формирования, а также факторами, влияющими на стабильность и жизнеспособность группы как институционального инноватора.
В момент прохождения «бутылочного горлышка» и в ближайшие временные интервалы возможность «институциональных мутаций» будет более вероятна. В это время создается большинство социальных, в том числе и экономических, институтов, которые будут определять тип и качество хозяйственного порядка до прохождения системы к новой точке системного кризиса. Созданные институты включаются в процесс отбора, который может происходить на институциональном рынке. При отборе вновь созданных институтов важно учитывать два фактора: зависимость от предшествующей траектории развития (path dependence) и экзаптацию (exaptation) институтов.
Именно в процессе прохождения через кризис, характеризующийся как «бутылочное горлышко», проходит разрушение, в первую очередь, старых групп специальных интересов, что согласуется с подходом М. Олсона. Фактически в такие исторические моменты национальный хозяйственный порядок может быть кардинально преобразован или даже заменен на новый вследствие импорта или трансплантации институтов [9]. Однако полная смена социального и хозяйственного порядка будет маловероятной из-за существующего в обществе социального капитала, определяющего фундаментальные социальные связи, а также связанного с национальными ментальными и поведенческими моделями. Оставшиеся после прохождения «бутылочного горлышка» группы интересов будут инициировать сохранение старых и формирование новых институтов, в сферу действия которых они включены. Именно в зависимости от выгодности для тех или иных групп и будут формироваться эффективные, субоптимальные и вовсе неэффективные институты [5]. Доминирование групп с узкими специальными интересами в большинстве случаев будет приводить к созданию субоптимальных и неэффективных ин-
ститутов. Следовательно, увеличение числа групп с узкими специальными интересами, которые выступают институциональными инноваторами, неизбежно отрицательно сказывается на качестве институтов.
Таким образом, институты, определяющие правила и ограничения для хозяйствующих субъектов, не всегда эволюционируют от менее эффективных к более эффективным, более того, отдельные хозяйственные порядки могут долго и стабильно существовать с относительно неэффективными институтами. Поэтому тип и исторические особенности эволюции хозяйственного порядка накладывают ограничения на стратегию и тактику разработки и проведения мер государственной экономической политики. В связи с этим реализация мер государственной экономической политики должна согласовываться с условием стабильности в эволюции хозяйственного порядка, учитывать исторические, политические и культурные факторы эволюции экономических институтов в рамках конкретного государства и хозяйственного порядка.
ЛИТЕРАТУРА
1. Афанасенко И.Д. Хозяйство с неоднородной экономической структурой // Известия СПбУЭФ. 2008. № 3. С. 7-15.
2. Белокрылова О.С., Вольчик В.В., Мурадов А.А. Институциональные особенности распределения доходов в переходной экономике. Ростов н/Д: Изд-во Ростовск. ун-та, 2000. 111 с.
3. Бережной И.В., Вольчик В.В. Исследование экономической эволюции института власти-собственности. М.: ЮНИТИ-ДАНА, 2008. 239 с.
4. ВольчикВ.В. Институциональная трансформация экономики: теоретические и методологические аспекты: дис. ... экон. наук. Ростов н/Д, 2005. 361 с.
5. Вольчик В.В. Эволюционная парадигма и институциональная трансформация экономики. Ростов н/Д: Изд-во Ростовск. ун-та, 2004. 320 с.
6. Вольчик В.В. Нейтральные рынки, ненейтральные институты и экономическая эволюция // Постсоветский институцио-нализм. Донецк: Каштан, 2005. С. 185-204.
7. Маршалл А. Принципы экономической науки. М.: Прогресс, 1993. Т. 1. 356 с.
8. Олсон М. Возвышение и упадок народов. Экономический рост, стагфляция и социальный склероз. Новосибирск: ЭКОР, 1998. 432 с.
9. Полтерович В.М. Трансплантация экономических институтов // Экономическая наука современной России. 2001. № 3.
10. Сото Э. Иной путь. М.: Catallaxy, 1995. 320 с.
11. Dew N., Sarasvathy S.D., Venkataraman S. The economic implications of exaptation // Journal of Evolutionary Economics 2004. Vol. 14. N 1.
12. Gould S.J., Vrba E.S. Exaptation — a missing term in the science of form // Paleobiology. 1982. Vol. 8. N 1.
13. Mokyr J. Evolutionary phenomena in technological change // Technological innovation as an evolutionary process / ed. by J. Ziman. Cambridge: Cambridge University Press, 2000. 520 p.
