CC BY
87Приложение. Первое издание норвежских средневековых законов
К 180-летию начала издания Norges gamle Love
Девятнадцатого июня 1846 г. Комиссией по изданию древних норвежских законов до 1387 г. в печать был направлен первый том пятитомного издания «Norges gamle Love» (NgL). Он содержал памятники норвежского средневекового права, появившиеся до 1263 г., то есть до начала царствования короля Магнуса VI. Комиссия была составлена из специалистов по изданию источников, которые одновременно являлись известными историками. Ими были обер-юстициарий Йенс Кристиан Берг (1775—1852), высший асессор права Ульрик Антон Мотцфельдт (1807—1865) и профессоры Рудольф Кейсер (1803-1864) и Педер Андреас Мунк (1810-1863). Р. Кейсер и П. А. Мунк были назначены редакторами издания. Формальным окончанием работы этой Комиссии, не один раз сменившей свой состав, следует считать 17 октября 1896 г., когда королем Оскаром II (король Швеции в 18721907, король Норвегии в 1872-1905) была подписана резолюция о создании новой комиссии, которая должна была продолжить работу по изданию правовых памятников, относившихся к периоду 1388-1604 гг. К этому времени уже все пять томов первого издания NgL вышли в свет. Тем самым работа над ним продолжалась 50 лет — первый том вышел в 1846, а пятый, последний, — в 1895 г.
Работа по подготовке этого издания началась еще в 30-е гг. XIX столетия. Так, 30 марта 1830 г. профессор Грегерс Фоугнер Лунд (1886-1836) просил Стортинг ассигновать полторы тысячи далеров на издание древних законов Норвегии. Комитет по делам церкви и образования вынес свое решение уже 19 июля того же года о выделении на эти цели в течение трех лет аванса по 500 далеров ежегодно с последующим возвратом всей суммы в казну. Решение комитета было рассмотрено на заседании Стортинга 21 июля. Обсуждение сопровождалось пламенной речью Якоба Олля (1773-1844), которая возымела свое действие на депутатов парламента. Я. Олль — один из вдохновителей Конституции 1814 г. и активных лидеров тогдашнего Стортинга, переводчик «Круга Земного» — поддержал план издания. Он признавал, что на тот момент осуществление подобного замысла было небезопасно в виду сложных отношений внутри шведско-норвежской унии, но считал своим долгом осуществить задуманное и ассигновать средства. В своей речи Я. Олль, в частности,
сказал: «Известно, что ни одна страна в Европе не имела в лоне своего прошлого столь блестящего законодательства, чем наша Норвегия, и что едва ли найдется какое-либо иное литературное поприще, которое наше отечество дарует мне, чем открытие этих сокровищ былого». Издание должно было осуществлять издательство уже упомянутого Г. Ф. Лунда. Я. Олль считал, что издательство Г. Ф. Лунда, должно стать центром систематического собирания древних законов Норвегии, что будет особенно важно, когда начнется работа по реформированию норвежского законодательства для современных нужд. В изучении прошлого опыта виделось многое. Освоение правового наследия и постижение духа свободы предков должны были дать отпор отжившим институтам и угнетению, в борьбе с которыми тогда виделись условия освобождения страны. Законотворческая деятельность XIX в. должна была утвердить свободный дух, который «за немногими исключениями пронизывает наши древние законы». Современникам было важно пролить свет на ту часть норвежской истории, которая менее всего была подвергнута шельмованию. «С нашими сагами прекращается разговор о том, что норвежская история темна и несовершенна, и каждый вклад должен заполнять незаполненные страницы нашей истории, должен в высшей степени приветствоваться», — говорил Я. Олль.
Стортинг, заслушав аргументы, того же 21 июля выделил искомые полторы тысячи далеров на осуществление издания «Древние законы Норвегии». Деньги должны были выплачиваться ежегодно по 500 далеров с 1 июля 1830 по 1 июля 1833 г. Церковный департамент со своей стороны должен был образовать комитет из четырех университетских преподавателей с тем, чтобы его члены составили план издания и вынесли бы решение о статьях расходов.
Этот комитет обратился за поддержкой в Норвежское Королевское Научное Общество в Тронхейме, распределив сумму в равных долях, по 250 далеров, на пять лет. Планы по осуществлению издания не были интересны правительству, поскольку там не верили, что проект может быть реализован при столь скромном бюджете. Поэтому с его осуществлением не торопились. Когда новый состав Стортинга собрался в 1833 г., правительство сообщило, что издательский проект не был осуществлен в виду недостаточного финансирования. Стортинг не выделил дополнительных средств, но выказал интерес, чтобы были сделаны дальнейшие шаги по реализации намеченных планов. С тем по просьбе парламента правительство должно было побеспокоиться о работе над изданием древнего норвежского законодательства, исходя из суммы уже выделенной на эти цели.
Вышеназванный комитет решил выделить деньги, часть которых была выделена на работы по копированию и сбору рукописей. Норвежское Королевское Научное Общество продолжило реализацию проекта и заявило о выделении 600—800 далеров на предстоящую часть работы, связанную с работой над рукописным материалом, а остальную — непосредственно на издание. В правительство было послано соответствующее представление, а 27 августа 1834 г. была дана королевская резолюция, согласно которой в помощь Р. Кейсеру придавался П. А. Мунк. Во исполнение первой части плана они оба должны были отправиться в Швецию и Данию, где хранились рукописи соответствующих памятников. Одновременно правительство издало распоряжение о создании группы, которая должна была контролировать ход работы. В нее вошли профессоры Хенрик Стеенбух (1774—1839), Свен Борхманн Херслеб (1784—1836) и Г. Ф. Лунд. Группа получила название «Комиссия по изданию древних норвежских законов до 1387 года».
Р. Кейсер и П. А. Мунк начали работу в Копенгагене в мае 1835 г. Поиск рукописей велся в Копенгагене в Королевской библиотеке, Тайном архиве, но, прежде всего, в Арнемагнеанском собрании Университетской библиотеки. В апреле 1837 г. исследователи, закончив работу в Дании, переместились в Швецию, где продолжили поиски в рукописных собраниях библиотек Стокгольма, Уппсалы и Лунда. Именно в результате этих поисков были обнаружены основные рукописи «Земского закона». Нельзя сказать, чтобы они были совсем неизвестны. Рукописи и издания этих памятников никогда не забывались. Но они не рассматривались в качестве исторических источников. Как видно из речи Я. Олля, издание средневековых норвежских законов также не предназначалось для целей исторических исследований, а скорее было частью
необъявленной законодательной реформы с целью создания современного, но опирающегося на традиции корпуса законов будущего независимого государства. По этой же причине, вероятно, эти памятники были положены под спуд официальными властями как напоминание о том, что Норвегия когда-то являлась сильным и самостоятельным скандинавским государством, а не только датской провинцией.
В конце весны 1837 г. П. А. Мунк получил место лектора в университете Христиании и должен был вернуться в Норвегию для того, чтобы приступить к своим новым обязанностям. Р. Кейсер продолжал работать в одиночестве, на краткий срок покидая Швецию и посещая вновь Копенгаген, и вернулся в Норвегию в декабре 1837 г. Работа, проводившаяся за пределами страны, была признана завершенной. После окончания сбора материалов и проведения необходимого контроля, П. А. Мунку было поручено работать над ними далее с целью подготовки к изданию. По причине отсутствия денег работа в 1839 г. встала и была продолжена лишь в 1844 г., когда оба исследователя, и Р. Кейсер, и П. А. Мунк, были введены в состав Комиссии. Они взяли на себя работу по транскрибированию рукописей. Тем самым работа велась, хотя и последовательно, но в весьма сжатые сроки. Редакторы были вынуждены копировать рукописи, так как речь об их передаче в Норвегию не шла. Основное внимание было сосредоточено на выявлении разночтений и редакций норвежских сводов законов, а также параллельно на выявлении так называемого «основного кодекса», то есть на выборе того текста, который ляжет в основу будущего издания и к которому будут привязаны разночтения, выделяемые по другим манускриптам. Кроме того, редакторы ставили перед собой задачу выявления ошибок в текстах, а также маргиналий, которые также предполагались к изданию (до сих пор не осуществлено). Параллельно изготавливались литографии и факсимильные воспроизведения отдельных листов и фрагментов рукописей, которые затем были опубликованы в NgL.
Подготовка текста к публикации П. А. Мунком и Р. Кейсером проводилась непосредственно в Христиании, где отсутствовало большинство рукописей. Сам публикуемый текст подвергался редакторами переработке. Пока велись эти работы, в 1845 г. Стортинг выделил необходимые средства, а в 1846 г., как уже было сказано, первый том издания увидел свет. Именно с этого времени следует отсчитывать начало изучения норвежского средневекового законодательства.
Принципы работы и издания текстов, принятые в NgL, описаны самими редакторами в предисловии к первому тому. В них кроются многие проблемы, которые стоят перед исследователями до сих пор.
Как уже говорилось в основу издания того или иного памятника (прежде всего это касается издания законодательных сводов, одним из которых является «Земский закон»), ложился так называемый «основной текст» одной из рукописей, в отношении которого по остальным манускриптам прослеживались «варианты», то есть разночтения. Лишь там, где текст «неосновной рукописи» слишком, по мнению редакторов, отличался от «основного текста», даны особые указания на различия в языке, содержании, структуре и возрасте текстов. Тем самым уже здесь заложены лакуны и упущения, касающиеся разночтений в сохранившихся рукописях, которые будут отмечены уже в XIX в. Г. Стормом. Важно обратить внимание, какие критерии применялись при выборе «основного текста». В основу были положены общая сохранность текста, возраст пергамена, способ письма. Поскольку одной из политических задач, которые ставились перед изданием, было возвращение к подлинному норвежскому праву, то редакторы считали возможным править текст, например, более поздних бумажных копий в соответствии со своими представлениями о том, каков должен быть язык XIII и XIV вв. Так, поздних копиистов Р. Кейсер и П. А. Мунк обвиняют в том, что они часто не следуют тексту оригинала, исходя при переписывании из своего знания языка, часто произвольно заменяя некоторые буквы, например, «Л> и «3», которые не были взаимозаменяемы. Все сокращения, имеющиеся в рукописях, раскрыты в контексте «основной рукописи», чем рукопись, по которой они просматриваются, безусловно, «обезличивается». Так, восстановление текстов прочих рукописей с учетом приведенных в сносках «вариантов» и принципов издания «основного текста» по NgL представляется невозможным. Явные ошибки, имеющиеся в рукописях, такие, какие явно меняют значение отдельной фразы, которое только и может быть в данном случае, были исправлены редакторами также непосредственно
в тексте, но указания на эти ошибки также даны в сносках. В текст, помещенный в круглых скобках, также внесены конъектуры (отдельные слова или целые словосочетания), которые, по мнению редакторов, необходимы, чтобы исправить имеющуюся по смыслу ошибку. При наличии в разночтениях множества вариантов, из которых необходимо выбрать, предпочтение отдается тем, которые влекут за собой изменения по смыслу больше, чем те, которые обусловлены орфографически или грамматически. Поэтому последние, как правило, не отмечаются, вообще, не будучи зафиксированы в издании.
Следующие два тома NgL вышли быстро — в 1848 и 1849 гг. соответственно. Второй том включил в себя правовые тексты времени царствования Магнуса Исправителя Законов, то есть с 15 декабря 1263, по 9 мая 1280 г., а третий — те, что были изданы с мая 1280 по август 1387 г.
После 1849 г. в издании наступил долгий перерыв. Приоритет был отдан работе по публикации других источников, среди которых для медиевиста особое место занимает издание норвежского дипломатария — собрания отдельных документов — первый том которого вышел в 1848 г.; к настоящему времени это издание составляет 22 тома, включивших себя ок. 19 тысяч доку* См. здесь-. Ашюа1 sвk г ментов по норвежской истории за период с 1050 по 1570 гг.*
Следующий, четвертый том, NgL был издан спустя 36 лет, в 1885 г., уже под редакцией Густава Сторма (1845—1903). В чем была причина такой задержки? В 1849 г. был определен состав четвертого тома. Р. Кейсер и П. А. Мунк должны были осуществить этот план. Но он был весьма пространным, а оба редактора были весьма заняты в университете и к тому же вели активную исследовательскую деятельность. В 1862 г. комиссия известила Церковный департамент о том, что были найдены «улучшения права», королевские грамоты и прочие акты, которые не были известны до тех пор и которые требуют того, чтобы быть изданными как приложение в следующем томе. Кроме того, этот том должен был включить в себя историю норвежского права, описание рукописей и глоссарий.
Сама жизнь также вносила коррективы. В период 1862—1865 гг. в составе и деятельности Комиссии произошли важные изменения. В 1862 г. Р. Кейсер ушел в отставку, и его место занял профессор Карл Ричард Унгер (1817—1897). П. А. Мунк скончался 25 мая 1863 г., вслед за ним последовали смерти Р. Кей-сера (9 октября 1864 г.) и У. А. Мотцфельдта (10 июля 1865 г.). Работа затруднялась и тем, что П. А. Мунк взял с собой рукописи четвертого тома в свою поездку в Рим, где ученый и умер. Все оставшееся по при нем имущество было
отправлено на корабле в Христианию, но тот потерпел кораблекрушение и все материалы погибли.
К тому же требовались новые исследовательские силы. Так, в 1870 г. в состав Комиссии вошли профессоры Фредерик Петер Брандт (1825—1891) и Олуф Рюг (1833—1899). Вместе с К. Р. Унгером они взялись за реализацию плана четвертого тома. Развитие знаний в области древненорвежской филологии принесло ощутимые плоды в виде новых словарей древненорвежского языка, что позволило иначе взглянуть и осуществить работу над глоссарием. Однако ни одному из членов обновленной комиссии не удалось довести работу до конца по причине своей огромной занятости. В 1873 г. к работе в ней был привлечен университетский стипендиат и в будущем крупный норвежский историк Эббе Хертцберг (1847—1912), продолживший составление глоссария. Но спустя два года Э. Хертцберг был включен в состав норвежско-шведского посольства в Париж, а затем получил место профессора политэкономии и статистики в университете Христиании. Работа над глоссарием замедлилась, а Департамент финансов грозил сократить ассигнования, которые отпускались на осуществление издания. Дальнейшая работа над ним была продолжена благодаря Г. Сторму, принявшему активное участие в деятельности Комиссии. Он довел всю текущую работу, оставленную его предшественниками, до конца, и одновременно составлял описание рукописей, а также готовил к изданию вновь открытые правовые памятники периода. Издание четвертого тома заняло 1882—1885 гг. Глоссарий был перенесен в последний, пятый, том, который помимо него включил в себя добавления к каждому из предыдущих томов в виде отдельных правовых текстов.
Агишев С. Ю.
Московский государственный университет bjorn.svane@yahoo.no
Глоссарий
1a. Сага об Эгиле / / Исландские саги. Т. 1. СПб., 1999. C. 128136, 141-143.
2a. Там же. С. 136.
Лагманн (lбgmaдr) — букв. «человек закона». Знатоки права пользовались особым доверием местных обществ и поэтому играли заметную роль в судебном процессе и толковании права в связи с отдельно возникавшими казусами.
Власть лагманна действовала только на местном или областном тинге. Выполняя общественную должность законоговорителя, подобную исландскому годи, лагманны были призваны «говорить закон» (^е^а ¡о£), выносить определение (опкитдТ) или высказывать свое суждение относительно того, как нужно поступить в данном деле в соответствии с тем, что диктует право. Определение, вынесенное лагманном, на ранних этапах не носило принудительного характера, т. к. разрешение конфликта было возложено на сами тяжущиеся стороны. Однако, по областным судебникам видно, что решение лагманна уже носит принудительный характер, т. е. является приговором, который мог быть вынесен в отношении представителя любой социальной группы (Е I 10; Р X 1). В областных законах, как полагают, упомянуты имена полулегендарных лагманнов областных тингов, живших в XI в., — некоего Атли, вынесшего на острове Гула решение о порядке созыва военно-морского ополчения — лейданга ^ 314), и Берси, упорядочившего имущественные отношения между родственниками в Вике (В III 4).
Впервые лагманны, действующие самостоятельно, упомянуты в «Саге об Эгиле». События, описываемые в ней, относятся к правлению конунга Эйрика I Кровавая Секира (ок. 931—933). В саге сообщается о решении, вынесенном на Гулатинге по делу между Эгилем и Берг-Энундом1а. Однако лексика саги указывает на то, что ситуация, относящаяся к X в., явно модернизирована и сходна с более поздними реалиями, известными по «королевским сагам». Для достоверности и соотнесения рассказа с более поздним временем, чем время записи саги, в обращение Эгиля вставлены слова о гневе языческих богов2а. Реальные имена лагманнов норвежских областных тингов впервые появляются в «Саге о Сверрире» и в «Саге о Хаконе Старом». В них лагманн предстает в качестве королевского судьи, выносящего решения по делам, касающимся мирян или тяжбам, возникавшим между мирянами и клириками. Должность лагманна предусматривала его заступничество за бондов перед королем, но сама по себе эта должность являлась креатурой короны. Большинство исследователей полагает, что назначать лагманнов стал король Сверрир, и первым собственно королевским лагманном стал Гуннар Волосатый Зад. По собственным словам этого лагманна и короля Хакона Хаконарссона,
приведенным в «Саге о Хаконе Старом», Гуннар получил эту должность, когда были живы король Сверрир и архиепископ Эйстейн, т. е. до 1188 г.3а Однако Э. Бюлль полагал, что эта практика относится уже к 60-70 гг. XII в.4а
Королевская власть видела первоочередной задачей лагман-нов — «говорить закон», что подтверждается тем, что именно в качестве законоговорителей лагманны выступили на Государственном Собрании в Бергене (1223), решавшем вопрос о престолонаследии, будучи привлеченными на него как эксперты по наследственному праву. Эту же функцию закреплял за лагманнами и «Земский закон» (MLL IV 3-3). Тем самым лагманн не являлся судьей в чистом виде, что мировоззренчески сближало королевское и народное видение функций лагманна.
Тем не менее, укреплявшая свои позиции королевская власть нуждалась в штате служащих, в том числе и в судьях. В XII в., после заключения Вормского конкордата (1122), конфликт в вопросе о главенстве светской или духовной власти перешел в правовое русло. Церковь стремилась включиться в механизм управления, утвердить свое место в иерархии государственных органов, приобрести механизмы влияния. В связи с этим встал вопрос о профессиональных управленческих кадрах церкви с юридическим образованием, которые могли бы согласовывать каноническое, римское и местное право. В Норвегии проникновение церковной иерархии в государственный аппарат и рост ее влияния на внутренние дела были связан с ослаблением королевской власти в первой половине XII в., а также с основанием собственного норвежского архиепископства с центром в Нидаросе (1152). При участии архиепископа Эйстейна в «Законы Фростатинга» проникла норма о том, что священник мог толковать книгу законов (F I 3). О. А. Йонсен считал, что позицию экспертов в области права должны были занять архидиаконы норвежской церкви, наделявшиеся при этом функциями судей5а. В этой связи королевской власти нужно было адекватно ответить на вызов церкви. Таким ответом и стало, по мнению Э. Херцберга и Х. Кута, назначение Сверриром на должности лагманнов преданных королю знатоков местного права, которые выступали бы экспертами в этой области6а. Именно с этого момента начинается становление института лагманнов как института судейского.
На протяжении XIII в. постепенно складываются нормы о неприкосновенности личности лагманна, о наказаниях за неподчинение вынесенным им решениям. Первое «улучшение права» (королевский указ) относительно лагманнов было даровано королем Хаконом Хаконарссоном в 1260 г. (F ind. 16). C этого момента можно
3a. Hákonar saga Hákonarsomr. S. 55.
4a. Bull E. Det norske folks liv og historie. Oslo, 1931. Bd. 2. S. 206.
5a. Johnsen О. А. Fra œttesamfunn til statssa-mfunn. Oslo, 1948.
6a. Hert^berg E. Grundtmkkrne i den œldste norske proces. Kristiania, 1874;
Idem. De Nordiske Retskilder. Kbh, 1890;
Koht H. Kong Sverre. Oslo, 1952).
говорить о лагманнах как о самостоятельной инстанции в судебно-административной системе, которая имела решающее слово при вынесении приговоров по тому или иному делу. «Земский закон» лишь в единичных случаях напрямую отождествляет лагманнов с судьями (МРЬ II 11, МРЬ VIII 11), однако, не смешивая, их. Институт судей также получил свое развитие в XII и XIII вв., что, учитывая тенденции в развитии института лагманнов, в определенной мере сближало одних и других. Однако представление о вынесении действительного приговора долго не связывалось с судьями, институтом, появившемся внутри церковной иерархии, а потому не связанным с местными обычаями. Такая же сложность возникла при делегировании части судебных полномочий королевским наместникам на местах (сюслуманнам). Лагманн же представлялся в новой судебной иерархии лицом более высокого порядка. За ним по-прежнему виделась функция не судить, а разрешать вопросы и тяжбы, давать им оценку. Это означало, что лагманн своим решением давал устраивавший обе тяжущиеся стороны алгоритм действий, выполнение которого приводило к справедливому выходу из ситуации. Тем самым сторона, признанная виновной, оставалась таковой только в рамках данного дела, не оставаясь ей по выполнении указанных действий, т. е. не носила несмываемого клейма преступника. Уничижающие прозвания, упоминаемые в «Земском законе», которые заслужил виновный, присваиваются временно, до тех пор, пока он не исполнит действий, снимающих с него поражение в правах. Однако то, что стороны при обращении к лагманну заведомо соглашались выполнять вынесенное им решение, делало последнее обязательным для них, что также сближало это решение с приговором, а лагманна — с судьей. После того, как должность лагманна стала креатурой короны, решение, выносимое лагманном, стало освящаться и укрепляться авторитетом королевской власти и представать в качестве решения королевского суда.
С начала XIV в. в Норвегии можно отметить существование 10 судебных округов (lagsbgn), во главе каждого из которых стоял свой лагманн. Несмотря на то, что ранее этого времени эти округа никак не были конституированы и не упоминаются в «Земском законе», есть основания утверждать, что они начали складываться задолго до этого. Так, девять лагманнов, представленные на Государственном собрании в Бергене в 1223 г., могут быть разбиты на четыре группы. Двое из них выполняли свою должность в судебном округе Гулатинга, трое — в Треннелаге, двое — в Вике, двое других — в Уппланде. Также упомянут один лагманн из Рюфюлька, другой — из южной части Уппланда, а третий — из округа, который располагался к западу от Свиного Залива. Таким образом, косвенно упомянуты все судебные
округа, известные по документам XIV в. Й. А. Сейп был склонен относить начало складывания этих округов ко второй половине XII в., указывая, что четыре уппландских «patriae», упомянутых в анонимной латинской «Истории Норвегии», полностью совпадают с судебными округами, обнаруживаемыми на этих землях в XIV столетии73. Если 7а. Seip J. Л. предположения Й. А. Сейпа верны, то создание судебных округов во ^gmmn og hgtmgi
senmiddelalderen og det
главе с лагманнами совпадает со временем, когда назначение на эту
16de arhundre. Oslo,
должность стало прерогативой королевской власти. 1934
«Земский закон» впервые полностью описывает функции и положение лагманна, его права и обязанности. Как королевский судебный чиновник он подлежал особой защите; невыполнение его указаний каралось штрафами; исполнение им своей должности оплачивалась частично из королевской казны, частично за счет штрафов, взимаемых в пользу короля. Более широкие полномочия лагманнов по сравнению с прочими судейскими давали ему право выносить свои заключения не только на тингах, но и на прочих собраниях внутри своего судебного округа {logstevnet). Несмотря на стремление к унификации, в функциях лагманнов отмечаются некоторые особенности на востоке и западе страны. На западе лагманн был прочнее связан собственно с областным тингом, на востоке эта связь была менее тесной. Это связано с тем, что на востоке страны система судебных округов никогда не была столь стройной и упорядоченной, как на западе. Это обусловливало то, что на востоке лагманн чаще принимал участие в тингах более низкого порядка, чем областной тинг, что, в свою очередь, снижало значимость этой фигуры. На западе же на местных тингах, которые не были центрами, пускай и более мелких судебных округов, чем округа Гулатинга и Фростатинга, а собирались спорадически, по мере надобности, лагманн появлялся крайне нерегулярно. Новой тенденцией стало то, что лагманн мог функционировать в полной мере не только на областном или каком-либо другом тинге, но и выносить решения непосредственно у себя в доме. Тем самым процесс терял свою широкую публичность.
В правление Хакона V (1299—1319) судебные округа были реорганизованы: фактически были основаны еще пять {в дополнение к четырем главным) самостоятельных областных округов, каждый из которых был организован вокруг своего областного тинга, а не объединял в себе несколько тингов, как было ранее. Тем самым судебная власть лагманна должна была стать менее самостоятельной и быть более связанной с новыми лёгреттами. Так, все локальные судебные собрания должны были потерять свою самостоятельность и подчиняться исключительно областному тингу. Все же участники судебных сходок должны были входить в лёгретту областного тинга.
8a. Hákonar saga Hákonarsonar. S. 52-59; E130, 44;
FI 1.
Ведение следствия также возлагалось на лагманна и на участников лёгретты, окончательно изымаясь, таким образом, у тяжущихся сторон. С другой стороны, разукрупнение судебных округов приводило к более деятельному участию бондов и горожан в следственном и судебном процессе, а также закладывало дальнейшие основы для создания местных судов. Однако этот процесс не получил своего развития. Верх взяла тенденция переноса судов в города, наметившаяся еще в XII в., когда Гулатинг был перенесен в Берген. В начале XIV в. тинг с Авальдснеса был перенесен в Ставангер; в XIV и XV вв. такая участь постигла большинство областных тингов, кроме тингов в Ямтланде, Халоголанде и Бохуслене. Во второй половине XIV в. вне городов тинги сохраняются лишь в Гудбрандсдалир и Рюфюльке
Несмотря на исключительное положение четырех областных тингов, описанных в «Земском законе», главными судебными структурами, выносящими приговоры в регулярном порядке, становятся сходки (lögstevnet) с участием лагманнов, а также иные суды, не связанные с тингами. Среди последних первенствующее положение занимал суд наместника-сюслуманна, которому, согласно «Земскому закону», были делегированы некоторые судебные функции. «Улучшение права» 1280 г. называет наместника рядом с лагманном; они должны совместно выносить решение по долговым обязательствам (NgL III 8). «Улучшение права» 1314 г. обязывает лагманна и наместника к совместному вынесению решения относительно наказания. Ту же картину рисуют известные судебные приговоры. Таким образом, «люди, принесшие королю оммаж» (handgengnir menn), т. е. самые высокопоставленные вельможи государства, называются судьями наравне с лагманнами. Все чаще наместник и лагманн совместно заседали на сходках. Положение наместников среди «людей, принесших королю оммаж» было исключительным. Именно через их посредство, начиная еще с правления Сверрира, происходила централизация страны, укрепление королевской власти на местах. Снижение роли лагманна в судебной организации на этом фоне происходило еще и потому, что в отличие от института наместников и прочих судейских лаг-манны не образовывали единую корпорацию. Даже тогда, когда они выступали совместно, это объединение было временным, когда нужно было выслушать экспертов в области права8а. Их мнения выслушивались поодиночке и были мнениями отдельных людей, которые могли совпадать и не совпадать. С разукрупнением судебных округов лагманны перестали быть напрямую связанными с королевской властью, будучи в большей степени обусловленными расстановкой сил в самом округе. Важнейшую роль лагманны сыграли в период,
когда они были необходимы королевской власти своими знаниями для легитимации власти королей с точки зрения народного права. Выполнив эту свою функцию, лагманны потеряли социальный и политический вес, временно растворившись в местных судах и отойдя на второстепенные роли.
В первой половине XV в. тенденция к узкой коллегиальности в норвежских судах возобладала. Городские суды, например, состояли из 6 или 12 советников, среди которых лагманн, избираемый также из горожан, был лишь первым среди равных и не имел никаких исключительных прав. В XV в. местные суды на фоне угасания национальной монархии приобрели относительную самостоятельность. Это было использовано королями унии для упорядочения судопроизводства и для контроля над Норвегией. Местные суды во главе с лагманнами являлись реальными механизмами управления. Их практика была востребована в деятельности правительства страны — Государственного совета, который воспринял многие функции местных судов и выносил решения вместе с их лагманнами. Такие объединенные суды получили название областных тингов Государственного совета. В правление короля Ханса (1483—1513) судебно-административная структура в Норвегии была вновь реорганизована. Все суды были подчинены двум Высшим судам: один из них заседал в Осло, и ему подчинялись суды, действовавшие к югу от Доврских гор, второй — в Бергене, которому подчинялись «северные» суды. Оба Высших суда созывались одновременно с Государственным советом. В историографии эти суды получили название Высших областных тингов, которым были переданы все функции, которые некогда выполняли лагманны старых областных тингов. В состав Высших судов входили члены Государственного совета, епископы и прочие магнаты. Только в составе Высших судов лагманны обрели корпоративное сплочение, т. к. высшей инстанцией внутри них стали именно коллегии лагманнов. На протяжении XVI столетия роль этих коллегий только возрастала; мнение и решения лагманнов вновь приобрели самостоятельное значение и характер заключительного решения по делу. Хотя каждый лагманн по-прежнему заседал в своем судебном округе, однако коллегии дали возможность преодолеть изоляцию лагманнов внутри судейского сословия, обрести самостоятельность и высший авторитет в масштабах всей страны. Лагманны вновь стали представителями верховной власти, оставаясь таковыми на протяжении всей датско-норвежской унии, вплоть до отмены этой должности в 1797 г.
Лёгретта — коллегия областного тинга, избираемая первоначально самими участниками тинга из своей среды (в XIII в. ее члены стали назначаться лагманном) и являвшаяся высшей судебной инстанцией судебного округа. Место заседаний лёгретты внутри пространства, где заседал тинг, традиционно обносилось изгородью, визуально подчеркивавшей особую сакральность этого места. Как институт лёгретта первоначально сформировалась в судебном округе Гулатинга. Оттуда она была заимствована в Исландии как особое законодательное совещание тинга четверти, а затем и Альтинга вплоть с момента его основания (930). О функциях лёгретты в Норвегии известно только по «Законам Фростатинга» (Б I 2), откуда соответствующие нормы и были перенесены в «Земский закон».
Наряду с королем, лёгретта также представляла собой высшую кассационную инстанцию, а во главе с королем и при участии назначаемых им участников — совет, вырабатывавший определения, которые представлялись на одобрение тинга и после такового становились законами. Наряду с ней существовал так называемый «согласительный тинг» (¿кИарт£), который возглавлялся королевским уполномоченным: этот тинг был одновременно следственной комиссией по тому или иному делу; вместе с участниками, приглашенными от сторон конфликта, на нем составлялось решение, которое выносилось для обсуждения в качестве предварительного для принятия его лёгреттой. Источники не дают возможности утверждать, что лёгретта действовала самостоятельно, подменяя собой какой-либо суд, или, что ее участники в полном составе выезжали для вынесения решения. Из лёгретты областного тинга могли делегироваться 6 или 12 человек для участия в местном суде для разбора дела по существу. По окончании следствия по этому делу окончательного решения представители лёгретты не выносили.
Список литературы
i. Annales Regii // Islandske annaler / Utg. G. Storm. Oslo, 1977.
ii. Bagge S. Kanslerembedet og Mariakirken i Oslo // Oslo bisped0mme 900 ar. Oslo, Bergen, Troms0, 1974. S. 143-161.
iii. Bjark0yretten / Utg. J. R. Hagland, J. Sandnes. Oslo, 1997.
iv Christoffersen M. Setning og sammenheng. Syntaktiske studier i Magnus Lagab0tes Landslov. Kristiansand, 1993.
v.De eldste 0stlandske kristenrettene / Utg. E. F. Halvorsen, M. Rindal. Oslo, 2008.
vi. Den eldre Gulatingslova / Utg. B. Eithun, M. Rindal, T. Ulset. Oslo, 1994.
vii. Den nyere Landslov // Norges gamle Love / Utg. R. Keyser, P A. Munch. Chr., 1848. Bd. II. S. 1-178.
viii. Frostatingslova / Utg. J. R. Hagland, J. Sandnes. Oslo, 1994.
ix. Gottskalks Annaler // Islandske annaler. S. 332.
x. Hakonar saga Hakonarsonar / Utg. av M. Mundt. Oslo, 1977. S. 208.
xi. Haugen O. E. Constitutio textus. Intervensjonisme og konservatisme i utgjevinga av norr0ne tekstar // Nordica Bergensia. Vol. 7. Bergen, 1995. S. 69-99.
xii. Hirdloven til Norges konge og hans handgangne menn: etter AM 322 fol / Utg. S. Imsen. Oslo, 2000.
xiii. Imsen S. Norsk bondekommunalisme: fra Magnus Lagab0te til Kristian Kvart. Bd. 1. Trondheim, 1990.
xiv. Magnus Lagab0tes Landslov / Overs. A. Taranger. Kr., 1915.
xv. Norseng P. Lovmaterialet som kilder for tidlig nordisk middelalder // Kilderne til den tidlige middelalders historie. Reykjavik, 1987. Bls. 48-77.
xvi. Rindal M. AM 309 fol. og Eidsivatings-redaksjonen av Magnus Lagab0tes Landslov. Bergen, 1981.
xvii. Rindal M. Ny utgave av dei norske lovene fra mellomalderen // Nordiske middelalderlover. Tekst og kontekst. Rapport fra seminar ved Senter for middelalderstudier, 29.-30. nov. 1996. Trondheim, 1996.
xviii. Rindal M. Ny utgave av dei norske lovene fra mellomalderen // Nordiske middelalderlover. Tekst og kontekst. Rapport fra seminar ved Senter for middelalderstudier, 29.-30. nov. 1996. Trondheim, 1996. S. 30-31.
xix. Storm G. Om haandskrifter og overssttelser af Magnus Lagab0tes Landslov Chr., 1879.
xx. Панкратова М. В. «Законы Гулатинга» в редакции короля Магнуса Исправителя Законов [Электронная версия].
