CC BY
57
Д. А. Романов
ПРИЛАГАТЕЛЬНЫЕ, ХАРАКТЕРИЗУЮЩИЕ СВЕТСКОЕ ОБЩЕСТВО, В ПРОИЗВЕДЕНИЯХ Л. Н. ТОЛСТОГО 1880-1890-х гг.
This paper examines several adjectives used in Leo Tolstoy's high society descriptions found in small and medium epic works - short stories and short novels. The focus is on adjectives that can be characterized as ideologically biased, i.e. reflecting Tolstoy's personal sentiments toward the referents (they occupy strong positions in the text, function as key words and belong to expressive lexis). Looking for the reasons behind the choice of these particular words, the paper identifies Leo Tolstoy's lexical preferences and his contribution to the development of Russian adjectives.
Предметом настоящей статьи стали отдельные имена прилагательные характеризующей семантики, используемые Л. Н. Толстым при описании светской жизни. Материалом служат в основном произведения малого и среднего эпического жанров — рассказы и повести, ограниченные 80-90 гг. XIX в.: «Смерть Ивана Ильича» (1886 г.), «Крейцерова соната» (1889 г.), «Дьявол» (1890 г.), «Отец Сергий» (1898 г.)1. В том случае, если слово имеет заметный след в каком-либо романе Л. Н. Толстого, приводится отсылка и к этому материалу.
Внимание сосредоточено только на тех прилагательных, которые можно назвать идейно нагруженными, то есть выходящими на сущностные отношения Л. Н. Толстого к изображаемому. В рамках художественного текста такие прилагательные являются ключевыми словами (эвристемами — в терминологии В. П. Григорьева) и соответственно приковывают особое внимание читателя.
Возникает закономерный вопрос: почему именно это слово является ключевым и концентрирует на себе восприятие текстового фрагмента? Причин как минимум две: первая — особая творческая семантическая обработка подобных прилагательных. Л. Н. Толстой, понимая их значение для текста, тщательно отбирал «общественные» прилагательные, нередко придавая им дополнительные смыслы, которых они не имели узуально. Вторая — словесные переклич-
1 Далее цитаты из произведений Л. Н. Толстого приводятся по изданию: Толстой Л. Н. Собрание сочинений в 12 т. Т. XI. - М.: Правда, 1984. — с указанием в квадратных скобках сокращенного названия произведения и страницы. Сокращения названий: Д — «Дьявол», КС — «Крейцерова соната», ОС — «Отец Сергий», СИИ — «Смерть Ивана Ильича».
243
ки различных произведений Л. Н. Толстого. В процессе употребления слов в сходных контекстах у Л. Н. Толстого устанавливались лексические предпочтения. Он начинал особо выделять какие-либо слова, заостряя их значение и назначение в структуре художественного произведения. Как правило, это было связано с обильным (много раз повторяющимся) использованием этих прилагательных в определенных сочетаниях, с определенными смысловыми оттенками. Отдельные прилагательные, избранные для анализа семантики, повторяются в произведениях Л.Н. Толстого не дважды и не трижды, а гораздо чаще. Так создается общий толстовский контекст, в котором преемственны не только идеи, мысли, образы, но и детали предметной изобразительности, элементы композиции, слова. Идейная нагрузка последних одинакова (или приблизительно одинакова) — независимо от того, в каком именно произведении они употребляются.
Таким образом, обе причины, по которым рассматриваются прилагательные — характеристики света, связаны с задачей изучения толстовского идиостиля. Однако это имеет и определенное общелингвистическое значение. Идиостиль писателя такого масштаба, каким был Л. Н. Толстой, оказал влияние на развитие языка его эпохи и последующих эпох. Толстовские словоупотребления — подчас индивидуально-авторски «нагруженные» в идейном и стилистическом плане — из-за особой популярности и распространенности его произведений входят в общенародный словарь, направляют развитие семантических процессов языка в целом. Представить иллюстративный корпус отдельных слов в толковых словарях современного русского литературного языка без примеров из произведений Л. Н. Толстого невозможно (например, статьи, посвященные прилагательным приличный, комильфотный, чистый, блестящий).
Л. Н. Толстой не любил большинство слов, которыми обычно характеризовали высокую степень духовности, культуры, нравственности и т. д. российского дворянства. Именно поэтому эти слова приобретают в его произведениях 80-90-х гг. ироническое (т. е. прямо противоположное узуальному) значение.
Таково прилагательное приличный в повести «Смерть Ивана Ильича». Следует отметить, что отдельные прилагательные становятся словно бы маркерами некоторых художественных произведений Толстого. Показателями такой их роли является не только частотная повторяемость в тексте, но и влияние значения слова на понимание авторской идеи читателем, на раскрытие писательского замысла. Эти слова—опознавательная характеристика данного текста, по которой почти безошибочно можно определить само произ-
244
ведение. Для повести «Смерть Ивана Ильича» такими маркерами становятся прилагательные приличный и приятный.
Маркер приличный употребляется в повести 7 раз. Для сравнения укажем, что из всех анализируемых текстов оно встречается в повести «Крейцерова соната» 2 раза, в двух других текстах ни разу.
У прилагательного приличный во времена Толстого выделялось лишь одно современное (не устаревшее) значение — «пристойный, соответственный, сообразный» [4, т. 3: 60]. МАС дает следующую семантическую структуру: «1. Соответствующий приличиям; пристойный. // Вполне достойный, порядочный. 2. кому-чему. Устар. Подобающий, подходящий, соответствующий. 3. Разг. Достаточно хороший, удовлетворительный» [3, т. 3: 420].
Толстым переосмысливается первое значение и его оттенок. Ср.:
Значение:
«Иван Ильич начинал уже думать, что женитьба не только не нарушит того характера жизни легкой, приятной, веселой и всегда приличной и одобряемой обществом, но с первых месяцев беременности жены, явилось что-то такое новое, неожиданное, неприятное, тяжелое и неприличное, чего нельзя было ожидать и от чего никак нельзя было отделаться» [СИИ, 55].
«Сначала Иван Ильич надеялся освободиться от неприятности этого положения тем самым легким и приличным отношением к жизни, которое выручало его прежде» [СИИ, 55].
«Супружеская жизнь, представляя некоторые удобства в жизни, в сущности есть очень сложное и тяжелое дело, по отношению которого, для того чтобы исполнять свой долг, то есть вести приличную, одобряемую обществом жизнь, нужно выработать определенное отношение, как и к службе» [СИИ, 56].
«Дурное расположение духа это, все усиливаясь и усиливаясь, стало портить установившуюся было в семействе Головиных приятность легкой и приличной жизни» [СИИ, 65]
Оттенок значения:
«Судебным следователем Иван Ильич был таким же comme il fa^'mm, приличным, умеющим отделять служебные обязанности от частной жизни и внушающим общее уважение, каким он был чиновником особых поручений» [СИИ, 53].
Толстой акцентирует значение, вводя пояснение одобряемый обществом, подчеркивая этим внешний, привнесенный характер самого понятия приличие, указывая на его формальность, лишенную подлинного духовного содержания. Ироничное звучание слова Толстой подчеркивает синонимичным сочетанием легкий и приличный (в одном случае сюда добавляется еще веселый): непережитое, необдуманное, наконец — непрочувствованное не может быть трудным, для его соблюдения не требуется душевной работы.
Отсюда же необычная для узуса сочетаемость слова приличный в следующем контексте:
245
«Никто не решался, и всем становилось страшно, что вдруг нарушится как-нибудь приличная ложь, и ясно будет всем то, что есть» [СИИ, 55].
Формальность закономерно приводит к лицемерию и лжи, поэтому приличная ложь для Толстого — закономерная синтагматическая реализация значения.
Оттенок значения, содержащий общественную оценку человека (приличный судебный следователь), для Толстого также наполнен отрицательным смыслом.
Многие « общественные» прилагательные даются Толстым в синонимических рядах с целью сгущения их отрицательной семантики (это будет видно по всему иллюстративному материалу). Так, прилагательное приятный, второй заявленный выше маркер текста повести «Смерть Ивана Ильича», достаточно часто, как показывают приведенные выше примеры, выступает в одном ряду со словом приличный (см. примеры 1 и 4). Согласно МАС, приятный — «1. Доставляющий удовольствие. 2. Привлекательный, вызывающий симпатию» [3, т. 3: 461]. В идиостиле Л. Н. Толстого вектор оце-ночности прямо противоположный:
«Но — странное дело — все эти лучшие минуты приятной жизни казались теперь совсем не тем, чем казались они тогда» [СИИ, 89].
Аналогичный случай со словом комильфотный (comme il /аМ'ный).
Комильфотный — «соответствующий правилам комильфо» [5, т. 1: 1421], «порядочный, приличный» [1, т. 1: 276]. Толстой одним из первых русских писателей стал широко употреблять французское словосочетание, оформленное как русское прилагательное. В раннем творчестве Толстого (в частности, в биографической трилогии) оно не имело еще отрицательной семантики, однако понимание того, что светское comme il faut прикрывает порок и бездуховность, возникает у Толстого именно в это время (особенно наглядно такая эволюция просматривается в повести «Юность»2). К концу XIX века Толстой употребляет и французское выражение, и образованное от него прилагательное только с отрицательной оценкой. Таковы все примеры из рассматриваемых произведений. Кроме примера 5 к слову приличный, где используется и прилагательное comme il faut^bw (см. выше), отметим следующие употребления:
2 Примеров употребления этого слова в повести «Юность» не приводим, т. к. их внушительная подборка присутствует в иллюстративной части статьи Comme il faut «Словаря иноязычных выражений и слов, употребляющихся в русском языке без перевода» А. М. Бабкина и В. В. Шендецова [1, т. 1: 273-276].
246
«Иван Ильич сам взялся за устройство, выбирал обои, подкупал мебель, особенно из старья, которому он придавал особенный комильфотный стиль» [СИИ, 60].
«Марья Павловна была недовольна выбором сына, но только потому, что партия эта не была так блестяща, как она могла бы быть, она была не порядочная женщина, не comme il faut, не леди» [Д, 186].
Всегда отрицательную семантику реализует в произведениях зрелого Толстого прилагательное чувственный, выступающее, как правило, в значении 'телесный, плотский' или 'испытывающий (возбуждающий) преимущественно телесные, плотские влечения' [3, т. 4: 688]. Например:
«Ну а мы, поедающие по два фунта мяса, дичи и всякие горячительные яства и напитки, — куда это идет? На чувственные эксессы» [КС, 114].
«Сыграли какую-то страстную вещицу, не помню кого, какую-то до похабности чувственную пьесу» [КС, 158].
Отрицательную субъективную коннотацию приобретают в произведениях Толстого этого периода почти все узуально нейтральные определения, относящиеся к рассматриваемой сфере. Особенно эмоционально переосмысливал Толстой семантику тех слов, которые часто употреблялись в высшем свете и, с точки зрения самих аристократов, характеризовали их как высоконравственное социальное сословие. Так, у прилагательного порядочный «Словарь цер-ковно-славянского и русского языка» 1847 г. фиксирует следующую цепочку значений, большинство из которых положительные: «1. Содержимый в порядке, хорошо устроенный. 2. Совершаемый установленным порядком. 3. Ведущий себя как следует, как принято в свете. 4. Достаточный, значительный. 5. Довольно хороший, изрядный» [4, т. 3: 378]. У Толстого значение выступает абсолютным контрапунктом (следует обратить внимание на то, что слово в подобном значении повторяется в приводимом контексте дважды):
«Брат Трухачевского, я помню, раз на вопрос о том, посещает ли он публичные дома, сказал, что порядочный человек не станет ходить туда, где можно заболеть, да и грязно и гадко, когда всегда можно найти порядочную женщину» [КС, 160].
Аналогично употребление данного слова в синонимическом ряду с прилагательным comme ilfaut^bw (см. пример 2 к нему), а также при характеристике будущей жены Ивана Ильича Головина в его несобственно прямой речи:
«Хорошее родство; она — милая, хорошенькая и вполне порядочная женщина» [СИИ, 54].
Нередко Толстой дает объяснения причин семантической негати-вации традиционно нейтральных прилагательных. Устойчивость подобных слов в самохарактеристике света, их смысловое опустошение («затертость») и приобретение свойств стандартной, «штампованной», но обязательной в определенных сферах ( и при рассказе
247
о них) лексики — вот что вызывает неприятие Толстого и дает толчок развитию новых отрицательных смыслов. Приведем примеры подобных объяснений:
— для прилагательного нормальный (в речи Позднышева):
«Это холодное и враждебное отношение было нашим нормальным отношением, не понимал этого потому, что это враждебное отношение в первое время очень скоро опять закрылось от нас вновь поднявшеюся перегонной чувственностью, то есть влюблением» [КС, 124];
— для прилагательного правильный (также в речи Позднышева):
«Правильной, твердой семейной жизни не было. А было, как я вам говорил, постоянное спасение от воображаемых и действительных опасностей. ... Отношения становились все враждебнее и враждебнее» [КС, 136].
Следовательно, то, что принято называть в обществе правильным, по Толстому, скрывает внутренний распад, человеческую рознь, исчезновение идеалов, маскируя их лицемерной правильностью. Такая семантика прочитывается в этом слове:
«Жена испытывала то свойственное матери беспокойство, которое должно вызывать беспричинное нарушение правильного хода жизни» [КС, 131].
«Он делал приятное для себя, приобретая такую жену, и вместе с тем делал то, что наивысше поставленные люди считали правильным» [СИИ, 55].
Сочетание, которое при обычном понимании прилагательного правильный выглядит оксюмороном, в идиостиле зрелого Толстого таковым не является:
«Они же и учреждают правильный, аккуратный разврат» [КС, 109].
В рассказе о молодой жизни Позднышева («Крейцерова соната») текстовой доминантой выступает прилагательное нравственный, которому Л. Н. Толстой также придает ироничное звучание. В третьей главе он сознательно несколько раз подчеркивает эту иронию (все повторы осуществляются на протяжении одной страницы):
«Про себя я думал, что я милашка, что я вполне нравственный человек», «... я отдавался разврату степенно, прилично... И это-то я считал не только нравственным, но я гордился этим», «это называлось нравственное отношение к женщине», «Потом так приучаются к этому притворству, что наконец, как англичане, сами начинают искренне верить, что мы все нравственные люди и живем в нравственном мире» [КС, 104].
Аналогичное значение фиксируем далее:
«Когда же она не говорит ни глупостей, ни гадостей, а красива, то сейчас уверяешься, что она чудо как умна и нравственна» [КС, 112].
«Я вернулся в восторге домой и решил, что она верх нравственного совершенства и что потому-то она достойна быть моей женой, и на другой день сделал предложение. Многие, как я, сами начинают искренно верить, что мы все нравственные люди и живем в нравственном мире» [КС, 112].
248
«Живя этой скверной жизнью, я воображал, что потому, что я не соблазняюсь другими женщинами, что поэтому я живу честной семейной жизнью, что я нравственный человек и что я ни в чем не виноват» [КС, 128].
В уста Позднышева Толстой вкладывает объяснение этого значения. В конце третьей главы, в которой прилагательное нравственный в ироничном значении было ключевым словом, герой восклицает: «Все навыворот, все навыворот!» [КС, 105].
Однако прилагательное нравственный сохраняет в произведениях Толстого и исконное значение 'относящийся к нравственности' (без иронии), т. е. «правилам, которыми человек руководствуется в своих поступках» [4, т. 2: 468]; 'относящийся к внутренней духовной жизни человека' [3, т. 2: 512]. Например:
«Я долго потом, в тюрьме, после того как нравственный переворот совершился во мне, думал об этой минуте, вспоминал, что мог, и соображал» [КС, 168].
Сохранение целым рядом «общественных» прилагательных узуальных значений с пейоративной оценкой объясняется тем, что они слишком важны для выражения писательской позиции Толстого, для обозначения его идеала. Толстой не принимал осуждение ради осуждения, не действовал по принципу: «Я знаю, как не надо, но как надо, — я не знаю», у него было представление о правильном устройстве общества и его основных институтов, включая, конечно, семью. Этому и служили положительные значения прилагательных.
Чаще всего такие слова реализуют «общественную» семантику своими переносными, а не основными значениями. В эту группу входят прилагательные чистый, блестящий, тонкий, идеальный.
Прилагательное чистый в узуальном метафорическом значении — 'нравственно безупречный, правдивый и честный, без грязных корыстных помыслов и действий' (в том числе о человеке) [3, т. 4: 681]. Так его не раз употребляет и Толстой:
« Чистого отношения к женщине уж у меня с тех пор не было и не могло быть. Человек, познавший нескольких женщин для своего удовольствия, уже не нормальный, а испорченный навсегда человек. Блудник может воздерживаться, бороться; но простого, ясного, чистого отношения к женщине, братского, у него уже никогда не будет» [КС, 110].
«Есть теперь, правда, я слышу и наблюдаю, молодые люди чистые, чувствующие и знающие, что это не шутка, а великое дело. Помоги им бог!» [КС, 117].
«Как в полку он был не только безукоризненным офицером, но таким, который делал больше того, что требовалось, и расширял рамки совершенства, так и монахом он старался быть совершенным: трудящимся всегда, воздержным, смиренным, кротким, чистым не только на деле, но и в мыслях, и послушным» [ОС, 273].
249
Нужно отметить прилагательное тонкий в переносных значениях 'отличающийся умом, вкусом, проницательностью, глубоким знанием дела' и 'изысканный, утонченный' [3, т. 4: 380-381]:
«И товарищи и подчиненные с удивлением и огорчением видели, что он, такой блестящий, тонкий судья, путался, делал ошибки» [СИИ, 76].
«Кроме того, у него был тонкий, благородный вкус, совсем несвойственный его характеру» [КС, 148].
Подобные прилагательные, как правило, не приобретают отрицательного значения, но могут выступать (так происходит при характеристике светской жизни) в «отрицательном окружении»:
«Ну, вот так я и жил до тридцати лет, ни на минуту не оставляя намерения жениться и устроить себе самую возвышенную, чистую семейную жизнь, и с этой целью приглядывался к подходящей для этой цели девушке, — продолжал он. — Я гваздался в гное разврата и вместе с тем разглядывал девушек, по своей чистоте достойных меня» [КС, 111].
«Многих я забраковывал именно потому, что они были недостаточно чисты для меня; наконец я нашел такую, которую счел достойной себя» [КС, 111].
«Боже мой, если бы она, считающая меня таким честным, чистым, невинным, если бы она знала! — подумал он» [Д, 194].
Прилагательное чистый отмечено в рассматриваемых произведениях Толстого более 10 раз. Писатель разнообразно — по форме и семантически — варьирует его.
Во-первых, образуя уменьшительную форму чистенький, Толстой вносит отчетливо отрицательную семантику 'лицемерно, притворно нравственный; искусственно защищаемый от трудностей и невзгод' (это значение распространено в языке, но не зафиксировано словарями):
«Ей стала представляться какая-то другая, чистенькая, новенькая любовь, по крайней мере, я так думал про нее» [КС, 141].
Во-вторых, сталкивая прямое и метафорическое значения корня чист- в прилагательном, наречии и существительном, писатель саркастически наделяет их негативным содержанием 'грязный, развратный':
«А как послышишь о золотой молодежи, об офицерах, о парижанах! И все эти господа и я, когда мы, бывало, тридцатилетние развратники, . входим чисто-начисто вымытые, выбритые, надушенные, в чистом белье, во фраке или в мундире в гостиную или на бал — эмблема чистоты — прелесть!» [КС, 110].
В-третьих, писатель, разрушая механизмом иронии фразеологизм, придает ему прямо противоположное значение. Узуально: (с) чистыми руками — 'честно, добросовестно, нравственно'. Ср. у Толстого:
«Была в провинции и связь с одной из дам; . была и модистка; были и попойки с приезжими флигель-адъютантами, и поездки в дальнюю улицу
250
после ужина; было и подслуживанье начальнику ... Все происходило с чистыми руками, в чистых рубашках, с французскими словами и, главное, в самом высшем обществе, следовательно, с одобрением высоко стоящих людей» [СИИ, 52].
Необходимо отметить, что подобные «операции» с устойчивыми сочетаниями модели прилагательное + существительное Толстой проводил не раз:
«Но вот товарищ брата, студент, весельчак, так называемый добрый малый, то есть самый большой негодяй, выучивший нас и пить и в карты играть, уговорил после попойки ехать туда» [КС, 108].
Одним из самых частотных прилагательных рассматриваемой семантической области является слово блестящий (индекс его встречаемости в четырех повестях 80-90-х гг. 14). В данном случае коннотативная оценка Толстого не столь отчетлива; как правило, слово сохраняет контекстную нейтральность почти во всех значениях и оттенках. В исследуемых текстах отмечено 3 переносных значения прилагательного блестящий, соответствующих узуальным: «1. Роскошный, великолепный. 2. Исключительный по своим качествам; превосходный, замечательный. 3. Отличающийся выдающимися достоинствами; проявляющий исключительные способности, талант в какой-либо сфере деятельности (о человеке)» [2, т. 2: 51]. Толстой существенно расширяет сочетаемость слова блестящий, что приводит к возникновению новых семантических вариантов второго значения, которые не зафиксированы среди его многочисленных оттенков даже в обширной словарной статье БАСа.
Первое из указанных значений реализуется в своем оттенке 'отличающийся прекрасной внешностью, изысканными манерами':
«С внешней стороны Касатский казался самым обыкновенным молодым блестящим гвардейцем, делающим карьеру.» [ОС, 268].
Второе значение реализуется в основной семантике:
«Марья Павловна не беспокоилась очень о матерьяльном положении Евгения еще и потому, что она была уверена, что он сделает блестящую партию, которая поправит все» [Д, 181].
«Партию же он мог сделать самую блестящую» [Д, 181].
И в оттенках:
— 'исполненный постоянных успехов, удач':
«Евгения Иртенева ожидала блестящая карьера» [Д, 174];
«... красавец, князь, командир лейб-эскадрона кирасирского полка, которому все предсказывали и флигель-адъютантство и блестящую карьеру при императоре Николае I, за месяц до свадьбы ... подал в отставку, разорвал свою связь с невестой... » [ОС, 266];
— 'чрезвычайно успешный':
«Все у него было для этого. Прекрасное домашнее воспитание, блестящее окончание курса на юридическом факультете Петербургского университета, связи по недавно умершему отцу с самым высшим обществом и
251
даже начало службы в министерстве под покровительством министра» [Д, 174];
— 'высокий, исключительный, значительный':
«Потом он задался мыслью достигнуть блестящего положения в высшем светском обществе, выучился отлично танцевать и очень скоро достиг того, что был зван на все великосветские балы и на некоторые вечера» [ОС, 269].
Третье значение реализуется в оттенке ' свойственный такому человеку':
«И товарищи и подчиненные с удивлением и огорчением видели, что он, такой блестящий, тонкий судья, путался, делал ошибки» [СИИ, 76].
«Мальчик выдавался блестящими способностями и огромным самолюбием» [Д, 266].
Важными характеристиками светского общества являются у Толстого прилагательные, несущие в своем значении отрицательный смысл без семантического приращения. Таковы слова мерзкий, пустой, развращенный, тщеславный. Приведем отдельные контексты:
«А при этом еще этот безобразный обычай конфет, грубого обжорства сладким и все эти мерзкие приготовления к свадьбе» [КС, 118].
«А тут, напротив, люди делают вид, что мерзкое и стыдное прекрасно и возвышенно» [КС, 125].
«Толкуют о каком-то новом женском образовании. Всё пустые слова» [КС, 128].
«То надо лечить себя, того или этого, то учителя, репетиторы, гувернантки, а жизнь пустым-пустешенька» [КС, 139].
«И вот она все такая же приниженная, развращенная раба, и мужчина все такой же развращенный рабовладелец» [КС, 129].
«Я думаю, что излишне говорить, что я был очень тщеславен: если не быть тщеславным в обычной нашей жизни, то ведь нечем жить» [КС, 154].
Среди слов последней группы особое место занимают прилагательные, подчеркивающие ханжество света, трусливое сокрытие изъянов за показным лоском — притворный, искусственный, внешний. Прилагательные с подобной семантикой частотны в идиостиле Толстого разных лет (аналогичные словоупотребления встречаются в повести «Казаки», в романах «Война и мир» и «Анна Каренина»). Приведем примеры из произведений рассматриваемого периода:
«Обед был как обед, скучный, притворный» [КС, 154].
«Помню, как жена села с притворно равнодушным видом, под которым я видел, что она скрывала большую робость — робость преимущественно перед своим умением, — с притворным видом села за рояль» [КС, 154].
«. тотчас же получается возбуждение, которое, проходя через призму нашей искусственной жизни, выразится влюблением...» [КС, 140].
«В манерах деланная, внешняя веселость» [КС, 142].
Маркером текста повести «Крейцерова соната» становится прилагательное животный, оценивающее особенно заметные в это время Толстому недостатки семейной жизни. В тексте слово встре-
252
чается 6 раз. Основное реализуемое значение — 'свойственный животному, такой, как у животных; только физиологический, не контролируемый сознанием, разумом' [2, т. 5: 642]. Например (в разной сочетаемости):
«Я предавался животным излишествам.» [КС, 125].
«Тогда мы не понимали, что эта любовь и злоба были то же самое животное чувство, только с разных концов» [КС, 137].
«И в лице ее, сквозь физические страдания и даже близость смерти, выразилась та же старая, знакомая мне холодная животная ненависть» [КС, 171].
Отдельные прилагательные, обозначающие отрицательные стороны светской жизни и отношений, Толстой создавал сам. Толстовская неология включает как семантическое расширение узуального значения прилагательного, так и формальное словопроизводство. Примером первого типа является прилагательное свиной, активно используемое в тексте «Крейцеровой сонаты» (4 раза). Толковые словари фиксируют у этого слова одно значение со следующими оттенками «прил. К свинья (в 1 знач.). // Предназначенный, служащий для свиней. // Приготовленный из мяса свиньи. // Такой, как у свиньи» [3, т. 4: 49-40]. Семантической связи со словом свинья в 3 значении («о человеке поступающем грубо, неблагодарно, низко») у прилагательного не отмечено. В употреблении Толстого развивается эта потенциальная связь: свиной — ' грубый, низменный, животный, плотский':
«Что любовь есть нечто идеальное, возвышенное, а на практике любовь ведь есть нечто мерзкое, свиное» [КС, 125].
«Как же не преступление, когда она, бедная, забеременела в первый же месяц, а наша свиная связь продолжалась?» [КС, 125].
«Я боролся против этого, но она с легкомысленным упорством настояла на своем, и я покорился; последнее оправдание свиной жизни — дети — было отнято, и жизнь стала еще гаже» [КС, 139].
«Нам же, людям, имеющим детей, еще дети не нужны, они — лишняя забота, расход, сонаследники, они тягость. И оправдания свиной жизни для нас уж нет никакого. Или мы искусственно избавляемся от детей, или смотрим на детей как на несчастье, последствие неосторожности, что еще гаже» [КС, 139].
Собственно словообразовательный неологизм Толстого, созданный в это время, — прилагательное проституточный:
«Отчего азартная игра запрещена, а женщины в проституточных, вызывающих чувственность нарядах не запрещены? Они опаснее в тысячу раз!» [КС, 118].
Ни толковые, ни словообразовательные словари (как современные Толстому, так и нынешние) такой формы не дают. Не отмечена она и в «Сводном словаре современной русской лексики». Перед
253
нами толстовское окказиональное прилагательное с относительной семантикой — «как у проститутки».
Окказиональными являются и отдельные сложные прилагательные: «В Правоведении уже он был тем, что он был впоследствии всю свою жизнь: человеком способным, весело-добродушным и общительным» [СИИ, 66].
«Она старалась казаться равнодушной, но знакомое ей мое фальшиво-улыбающееся выражение ревнивца и его похотливый взгляд, очевидно, возбуждали ее» [КС, 147].
В заключение необходимо еще раз заметить, что прилагательные, характеризующие светское общество, не только представляют собой важный в творчестве Л. Н. Толстого словесный пласт, одну из доминант его идиостиля, но и отражают весьма показательную тенденцию — стремление Толстого переработать узуальную семантику, соотнести язык со своим пониманием действительности, что привело к смысловому обогащению русской адъективной лексики.
Литература
1. Бабкин А. М., Шендецов В. В. Словарь иноязычных выражений и слов,
употребляющихся в русском языке без перевода. В 3 т. Издание 2-е. СПб., 1994.
2. Большой академический словарь русского языка / Гл. ред. К. С. Горба-
чевич. Т. 1-10. СПб., 2004-2008. — БАС.
3. Словарь русского языка / Гл. ред. А. П. Евгеньева. В 4 т. Изд. 4-е. М.,
1999. — МАС.
4. Словарь церковно-славянского и русского языка, составленный Вторым
отделением Императорской Академии Наук. (САР). В 4 т. СПб., 1847.
5. Толковый словарь русского языка. Под ред. Д. Н. Ушакова. В 4 т. М.,
1935-1940.
254
