CC BY
48
Ю. И. Крипатова ПРИХОЖАНЕ И ПРИЧТ
ЦЕРКВИ РОЖДЕСТВА ПРЕСВЯТОЙ БОГОРОДИЦЫ В КЕКСГОЛЬМЕ В XIX в.
В последнее время существенно возрос интерес исследователей к местной истории, которая позволяет не только рассмотреть протекание общегосударственных процессов в провинции, но и воссоздать атмосферу, в которой они происходили. О Кек-сгольмском Рождественском соборе, к сожалению, очень мало написано, а ведь в первой половине XIX в. это был центральный собор округа, охватывавшего 10 близлежащих приходских церквей. Подробное описание истории собора было составлено в 70-х гг. XIX в. священником этого собора Василием Ильтоновым и помещено в «Историкостатистических сведениях о Санкт-Петербургской епархии»1. Однако в этом описании много неточностей, в нем также заметно стремление автора показать свой приход в выгодном свете. Только анализ источников позволяет устранить эти неточности. К источникам по истории Рождественского собора можно отнести клировые ведомости, статистические сведения о народонаселении и материалы переписки. Если первые два вида источников дают довольно сухие и краткие сведения о прихожанах и причте церкви, то материалы переписки позволяют составить полное и детальное представление о проблемах прихода и о том, как они решались, а также получить представление о некоторых из церковнослужителях того времени.
Уездный город Кексгольм (ныне—Приозерск, название Кексгольм — шведское, его первоначальное русское название—Корела) в XIX в. являлся центром аграрного региона Выборгской губернии, крепостью третьего класса, а также местом ссылки и заключения. В 1807 г. в городе насчитывалось «60 дворов с 370 жителями и с годовым торговым оборотом в 20 000 рублей»2. Однако уже к середине века, согласно статистическим данным, число жителей доходило до 1281 человека, из которых «городских жителей 1015, квартирующих военных чинов 266»3.
Вот как описывал Кексгольм видный русский ученый-гидрограф, исследователь Ладожского озера А. П. Андреев, который посетил город в 70-х гг. XIX в.: «Кексгольм весьма не велик; расположен на пространстве полторы версты в длину и около версты в ширину, в углу материка, образуемого рекою и плесом реки Вуоксы, выстроен правильно и содержится весьма опрятно. Дома небольшие, по большей части одноэтажные и все деревянные. Здесь почти все обитатели имеют свои дома и держат их чисто и во всех отношениях хозяйственно. Православная церковь и один частный дом — единственные каменные здания во всем городе. Церковь построена в середине города, на небольшой площади; на северной стороне города есть церковь финская, деревянная довольно древняя»4.
Историки считают, что летописная история православия на территории современного Лахденпохского района начинается в 1227 г. Тогда новгородский князь Ярослав, отец святого благоверного князя Александра Невского, прибыл в Карелию и крестил
© Ю. И. Крипатова, 2008
карел, как об этом повествует летопись: «...того же лета князь Ярослав Всеволодович, послав, крести множество карел, мало не все люди»5. 1227 год считается официальной датой принятия православия карелами.
Однако к началу XIX в. в Кексгольме сохранилась только одна действующая православная церковь. Она располагалась в крепости, в здании бывшей лютеранской кирхи, возведенной в 1692 г. шведами (через 5 лет, в 1697 г., шведы пристроили к ней еще и колокольню). Эта кирха после взятия русскими войсками Кексгольма (8 сентября 1710 г.) была переоборудована под соборный храм во имя Рождества Пресвятой Богородицы. Такое посвящение объяснялось тем, что город был взят генералом Р. В. Брюсом в день этого двунадесятого праздника.
Богослужения в обновленной церкви проводились с 1716 по 1836 г. Что же касается прихожан, то ими были коренные жители города, большая часть которых переселилась сюда из Олонецкой и Архангельской губерний. Все они, как свидетельствуют источники, говорили и по-русски и по-фински, часто смешивая русские слова и формы с финскими. Это было связано, прежде всего, с тем, что основной национальный состав населения Кексгольма — финны и русские. Вплоть до середины XIX в. значительную часть русского населения составляли военные. Несмотря на то, что кексгольмская крепость была упразднена в 1810 г., здесь продолжали квартировать русские войска, а сам город использовался для заключения и ссылки людей, опасных для самодержавия.
Согласно имеющимся статистическим данным, именно военные составляли более половины прихожан Кексгольмского Рождественского собора. Так, например, в 1856 г. из 1237 прихожан военных было 840, т. е. около 70 %. Поэтому, когда в 50-х гг. XIX в. воинский гарнизон был выведен из города, количество православных исповедников значительно сократилось и составило 578 человек (мужчин — 305, женщин — 273), основную часть которых составляли представители купеческого сословия (более 60 %). Для сравнения: количество жителей города лютеранского вероисповедания в эти годы составляло 604 человека6.
В последующие годы до 90-х гг. XIX в. количество прихожан Кексгольмского собора колебалось в пределах от 211 до 270 человек мужского пола и от 213 до 277 женского пола, а доля представителей купеческого сословия возросла до 80 %7.
Значительные изменения в жизнь города и его населения, особенно православного вероисповедания, принесло включение в 1811 г. Кексгольма, как и всей Выборгской губернии, в состав Великого княжества Финляндского. За то время, когда город входил в состав Российской империи (1710-1811 гг.), в Кексгольмском уезде поселилось значительное количество русских—крестьян и горожан, большинство из которых исповедовало православие. После 1811 г. в Кексгольме появилась финская уездная и городская администрация, финское чиновничество. В результате из Кексгольма начался отток русского населения. С другой стороны, среди жителей города постепенно увеличилась доля финских купцов и ремесленников. Со временем изменился и состав населения в окрестностях Кексгольма: оно полностью финнизировалось, большая часть живших здесь ранее русских крестьян в XIX в. переселилась в другие губернии. Однако вплоть до первых десятилетий XX в. Кексгольм продолжал быть в значительной степени русским городом.
Судя по отчетам священников, прихожане Кексгольмского собора строго соблюдали все уставы церкви, постились, причащались, около половины прихожан посещали храм каждое воскресенье, а на праздник собирались все, раскольников в приходе не было8. Из праздников в кексгольмском приходе особенно торжественно праздновался только
храмовый праздник Рождества Пресвятой Богородицы, а крестные ходы проводились 2 раза в год в часовню, располагавшуюся на побережье Ладожского озера: первый раз—в День Святого Духа и второй—на праздник Покрова Пресвятой Богородицы. Традиция совершения этих крестных ходов была связана с тем, что в этой часовне, созданной в еще 1740 г., хранилась икона «Похвала Пресвятой Богородицы», особо чтимая православными жителями города. Поэтому неслучайно, что в 1831 г., когда в Финляндии свирепствовала эпидемия холеры, жители Кексгольма отслужили молебен именно у этой иконы и обошли с ней крестным ходом вокруг всего города и по его улицам. В результате в городе никто даже не заболел холерой. В 1832 г. в приходе с разрешения начальства было решено в память этого события совершать крестный ход в День Святого Духа. Выбор был связан с тем, что в этот праздничный день начиналось плавание по Ладожскому озеру и кроме благодарения за спасение от холеры, молились о путешествующих по озеру. Навигация по Ладожскому озеру играла особую роль в жизни населения Кексгольма, т. к. без нее не могли обойтись ни купцы, занимающиеся торговлей, ни мещане и крестьяне, занимающиеся рыбной ловлей на Ладожском озере.
Праздник Покрова Пресвятой Богородицы для совершения второго в году крестного хода был выбран также в связи с навигацией по Ладожскому озеру. С этого дня плавание по Ладожскому озеру становилось практически невозможным вследствие сильных бурь, поэтому совершавшийся в день Покрова крестный ход фактически завершал навигационный сезон и имел целью отблагодарить Владычицу за помощь всем путешествовавшим по озеру9.
В храме со времен учреждения Карельской епархии служили: протоиерей, священник, дьякон, дьячок, пономарь и просвирня. Причт храма с 1764 г. находился в ведении Санкт-Петербургского митрополита. В 1823 г. для православных храмов Финляндии было создано в Выборге духовное правление, возглавляемое протоиереем местного собора, а в 1859 г.— Выборгское викариатство с епископом, подчиненным митрополиту Санкт-Петербургскому и Финляндскому. Учитывая большую разбросанность православных храмов по территории великого княжества и удаленность большинства из них от Выборгского духовного правления, для более эффективного управления и руководства ими Финляндия была разделена на два округа. Во главе каждого округа стоял благочинный (помощник епископа), который назначался епархиальной властью из священников данного округа для выполнения административных обязанностей по отношению к нескольким церквям. В середине XIX в. в Кексгольмский благочиннический округ входило 11 приходских церквей: Кексгольмский Рождественский собор, Сердобольская Петропавловская церковь, Тивральская Вознесенская церковь, Шуйстомская Николаевская церковь, Кидельская церковь во имя Архангела Михаила, Карбосельская Николаевская церковь, Шуэзерская Троицкая церковь, Иломанская Ильинская церковь, Либе-лицкая Николаевская церковь, Нейшлотская церковь во имя Захария и Елизаветы и город Куопио. Вплоть до 50-х гг. с небольшими перерывами на должности благочинного находились протоиереи Кексгольмского Рождественского собора.
Для содержания церковнослужителей Кексгольма в 1806 г. были введены, а в 1823 г. увеличены штаты (расписание числа служителей церкви с указанием полагающегося каждому служителю казенного содержания)10. Так, согласно утвержденному 2 августа 1823 г. штату, из финляндских штатных сумм через Финляндское духовное правление каждый год выделялось серебром: протоиерею — 642 руб. 90 копеек, священнику 342 руб. 90 копеек, дьякону 257 руб. 20 копеек, дьячку 171 руб. 50 копеек, пономарю 171 руб. 50 копеек, просвирне 42 руб. 90 копеек. Всего 1628 руб. 90 копеек.
Кроме того, служители церкви получали определенную часть доходов храма (за совершение таинств, от свечной и книжной продаж). Доходы Кексгольмского собора были небольшими—не более 600 руб. в год на весь причт. «Из них священники получают по 180 рублей, дьякон—120 рублей, причетники по 50 рублей»11.
Должность протоиерея в Рождественском соборе была, скорее всего, номинальной, т. к. числившиеся на ней в начале XIX в. священники оказывались редкими гостями даже в Кексгольме. Кроме того, сменяемость протоиереев была довольно частой, в среднем каждые 4 года. Так, например, в 1801-1805 гг. при соборе числился протоиерей Петр Иоаннов, который, однако, фактически служил при церкви Святой Троицы в селе Колпино. С 1805 по 1812 г. на должности протоиерея был Петр Амосов, фактически служивший в Сердоболе; на период с 1812 по 1814 г.—Андрей Бедринский, живший в Петербурге, а в 1814-1818 гг.— видный церковный композитор протоиерей Петр Турчанинов12, который находился в Петербурге при доме митрополита до определения его к церкви при больнице бедных в Петербурге. Фактическое отсутствие протоиерея способствовало тому, что все основные вопросы по кексгольмскому приходу приходилось решать второму священнику. В начале XIX в., в течение 33 лет (1797-1830) эту должность занимал отец Федор Музовский. Практически весь путь служения отца Федора прошел в Кексгольмской Рождественской церкви. Сразу после окончания семинарии в 1780 г. он был определен сюда на должность пономаря. После 8 лет служения на какое-то время его перевели в Санкт-Петербург. Однако при произведении в дьякона в 1796 г. отец Федор был вновь направлен в Кексгольмскую церковь, где в 1797 г. «был посвящен в священника на праздное место бывшего священника Стефана Еремеева»13 и где служил до самой смерти в 1830 г. У отца Федора был куплен собственный дом в Кексгольме, а его сын Николай (до 1852), а потом и внуки Василий и Михаил, тоже служили в Рождественском храме, однако их служение в храме было кратковременным и получило довольно противоречивые оценки.
Частая смена и практическое бездействие протоиереев привели к тому, что в течение 6 лет с 1818 г. протоиерейское место в Рождественском соборе Кексгольма пустовало, а с 1824 г. протоиереев заменили старшими священниками, что оказалось более эффективным. Первым это место занял церковный писатель и педагог протоиерей Димитрий Сергеевич Абрюцкий, перешедший в 1831 г. в Горный Корпус14. Его сменил Алексей Владыкин. Будучи старшим священником, отец Алексей много сделал для Кексгольмского прихода. Одним из основных его дел было привлечение внимания общественности и епархиального начальства к тому плачевному состоянию, в котором находился Рождественский собор, и получение разрешения на строительство нового собора в центре Кексгольма.
К моменту прихода отца Алексея на служение в Рождественский собор здание храма и колокольня находились в довольно ветхом состоянии. Как свидетельствуют источники, «то ли от слабого грунта, то ли от непрочности фундамента по северной стене храма пошли трещины»15, а колокольня отклонилась от храма. Совершать богослужения в таком храме было небезопасно, поэтому прихожане и причт во главе с отцом Алексеем в 1836 г. обратились к епархиальному начальству с просьбой разрешить начать строительство нового храма в самом городе. Рассмотрев прошение, Санкт-Петербургская духовная консистория указом от 22 октября 1836 г. вынесла решение: службу в ветхом храме прекратить, но до сооружения нового храма устроить временную церковь в «приличном здании». Для этого, с согласия военного начальства, выбрана была одна из зал офицерского флигеля в крепости, где в 1837 г. была устроена временная церковь, и в нее из старого собора была перенесена вся церковная
61
I
I
I
утварь. К сожалению, после постройки нового храма, храм в крепости был заброшен. Вот как описывал плачевное состояние крепостной церкви составитель очерка «Православная церковь в Финляндии»: «Колокольня, купол церковный и пол этого здания еще целы; стоит и перегородка, на которой помещался иконостас, но стены и крыша очень ветхи, а окон и дверей совсем нет. Путешественник с ужасом видит, что внутри этой упраздненной церкви свалено сено, и чрез бывшие царские врата равнодушно проходят в шапках даже православные люди»16. Такое отношение к забытой святыне было не только кощунственным, но и порождало неуважительное отношение ко всем православным святыням, даже действующим, особенно со стороны лютеран. Только в 1898 г. Церковь Рождества Пресвятой Богородицы в крепости была разобрана с тем, чтобы избежать ее дальнейшего осквернения.
Новый храм в центре города Кексгольма, на площади, строил с подряда здешний купец Андрей Васильевич Лисицын под наблюдением итальянского архитектора Луиса Туллиуса Иоахима Висконти и строительной комиссии, состоявшей из священнослужителей и почетнейших прихожан. Сумма на постройку храма (15 657 руб. 14 1Л копейки серебром) была выделена Святейшим Синодом. Освящение храма состоялось 11 декабря 1847 г.17 Это был однопрестольный храм, освященный, так же как и прежний, во имя Рождества Богородицы. «Длина храма с колокольней 11 сажень и 1 аршин (24 м 18 см), ширина 5 сажень (10 м 67 см), высота с куполом 9 сажень (19 м 20 см). В нем три двери: с севера, юга и запада. 8 окон в куполе, 8 между арками и 8 внизу с железными решетками, три печи: из них две кафельные при западном входе и одна железная—в алтаре. Внутри храм отштукатурен и окрашен масляной желтой краской, пол деревянный, крашенный желтой масляной краской... Крыльцо храма из тесаной плиты. Храм окружает деревянная, решетчатая ограда, выкрашенная зеленой краской, длина ее 20 сажень, ширина—15. Храм и колокольня покрыты железом, которое окрашено медянкой»18. Новый собор вмещал 288 человек19.
Строительство и освящение нового храма завершал уже следующий священник—Иоанн Каченовский, назначенный к Рождественскому собору в 1843 г. Стоит отметить, что вся жизнь этого священника была связана с Великим княжеством Финляндским. Окончив Санкт-Петербургскую семинарию с аттестатом второго разряда, он в 1824 г. был рукоположен в сан священника в церкви Николая Чудотворца при Росчесалмском порту. После закрытия в 1826 г. Росчесалмского порта по резолюции митрополита переведен в село Осмино Гдовского уезда к Георгиевской церкви. Однако уже через 3 года указом Санкт-Петербургской консистории опять возвращен в пределы Финляндии к Рай-воловской (Рошинской) Николаевской церкви. За все время служения в Райволово отец Иоанн безвозмездно обучал в Райволовской заводской школе кантонистов—детей мастеровых Закону Божьему, кроме того, в 1835 г. он с риском для жйзни спас пятерых утопающих, за что был награжден от Синода медалью на Владимирской ленте. С 7 марта 1839 г. по резолюции митрополита отец Иоанн был определен исправляющим должность благочинного (управляющего) Кексгольмского церковного округа. 12 августа 1840 г. указом Санкт-Петербургской духовной консистории он был переведен к Выборгскому Преображенскому собору и определен членом Финляндского Духовного Правления. Однако уже через 3 года Каченовского определили к Кексгольмскому собору на протоиерейское место со званием старшего священника и с возложением на него обязанностей благочинного (управляющего) Кексгольмского церковного округа и законоучителя (преподавателя Закона Божьего) в Кексгольмском народном училище20.
Кроме бумажной работы (сбор и составление сводных ежегодных отчетов по подведомственным церквям), в обязанности благочинного входило ежегодное их обозрение
с целью выяснения, есть ли в благочинии раскольники и еретики, насколько часто и правильно совершаются Богослужения, каково поведение служителей церквей. Осмотр церквей, большинство из которых находилось достаточно далеко друг от друга, мог занимать у благочинного до 3 недель, отрывая его от богослужебной деятельности. Кроме того, переезды благочинный совершал на собственные средства.
В рамках административной работы благочинный должен был координировать деятельность священников, находить им замену в случае отпуска или болезни, «дабы не случилось какого-либо опущения в исправлении христианских треб», проверять проповеди, читаемые священниками в церкви, выписывать им паспорта и билеты для проезда в другой город и т. п. Благочинный также подчинялся Финляндскому духовному правлению и Санкт-Петербургской духовной консистории по всем вопросам, возникавшим в его благочинии от личных вопросов служителей до назначения на места. Во многом от его деятельного участия и энергии зависело решение того или иного вопроса или прошения, т. к. по каждому он мог сообщать в вышеуказанные инстанции свое мнение (хотя оно и не было решающим).
Большое количество обязанностей, выполняемых отцом Иоанном в течение более 15 лет, и достаточно сырой климат отрицательно сказались на его здоровье. Уже в конце 1856 г. он жаловался в Финляндское духовное правление на непроходящий «чрезмерный кашель и усиливающуюся одышку по причине ненастных погод», а также на «большую слабость здоровья», поэтому в 1857 г. он был вынужден просить освободить его от благочиннической должности21. Вместо него был назначен Сердо-больский протоиерей Федор Львов. Старшим священником Рождественскго собора отец Иоанн Каченовский оставался вплоть до своей смерти в мае 1863 г.22
Помощниками отца Иоанна в деле служения в Кексгольмском Рождественском соборе были вторые священники Иоанн Максимов, занимавший эту должность в течение 13 лет (1844-1857) и Василий Ильтонов, служивший там с 1857 г. до основания Финляндской епархии в 1892 г. Фактически они являлись основными служащими священниками, поскольку исполнение обязанностей благочинного практически не оставляло свободного времени.
Для остальных служителей вновь отстроенного Рождественского собора характерна определенная семейственность в назначениях на места. Так, в течение практически всего XIX в. низшие должности в соборе занимали члены семьи Музовских.
Во многом это было связано с тем, что в 1852 г. после ранней смерти дьякона Николая Музовского (сын священника Федора Музовского) на содержании вдовы Ага-фии Музовской остались три несовершеннолетних сына и незамужняя дочь. Сама вдова после смерти мужа была оставлена при храме за штатом и получала из Попечительства бедных духовного звания всего 20 руб. в год. На эти мизерные деньги она должна была еще содержать и обучать детей. Епархиальное начальство, войдя в положение бедной женщины, но, одновременно не имея возможности выдавать ей какое-либо жалование, возложило эту обязанность на тестя вдовы—Павла Приморского. Молодой человек в год смерти зятя заканчивал высшее отделение Новгородской семинарии, после которой практически сразу был рукоположен к Рождественскому собору в дьяконы с обязательством «производить семейству умершего дьякона... по 25 рублей серебром в год, впредь до определения на место одного из его сыновей»23.
В год смерти отца старший из его сыновей, Василий, окончив низшее отделение Петропавловского уездного училища, определен был послушником в Конев-ский Рождественский монастырь. Сразу же после достижения Василием совершеннолетия, в 1855 г., его определили к Рождественскому собору исправляющим должность
пономаря. Назначение это Имело целью, скорее всего, улучшить материальное положение семьи Музовских, тем более что оно было сделано довольно поспешно, без посвящения молодого человека в стихарь (для этого он должен был явиться к епархиальному начальству через год). Однако Василий не оправдал возлагавшихся на него надежд, проявленная о нем и его семье забота оказалась молодому человеку не во благо. В течение года, пока Василий исполнял должность пономаря, он хотя и вел себя «порядочно», но не прилагал особых усилий к изучению не только церковного служения, но даже основ православной веры (Катехизиса) и церковного устава. Поэтому, когда пришло время отправляться в Санкт-Петербург на экзамен, отец Иоанн Каченов-ский выдал молодому человеку соответствующую характеристику, и Василий Музов-ский предпочел скрыть ее на экзамене (оправдываясь, что он не получал оной от благочинного). Василия все-таки посвятили в стихарь на должность пономаря собора.
Однако уже в 1858 г., т. е. через 3 года протоиерей Иоанн Каченовский вынужден был жаловаться в Финляндское духовное правление и епископу Агафангелу на то, что Василий Музовский стал часто появляться в городе и в храме в нетрезвом виде, игнорируя делаемые ему замечания. А 4 февраля в 11 часов ночи пришел пьяный в одной рубашке и без шапки к Рождественскому собору и начал стучать в дверь. Сторожа, поняв, что он пьян, не хотели ему открывать, но он, увидав на крыльце спущенную с колокольни веревку, начал звонить в колокол. Тогда уже сторожа не выдержали, вышли и пытались его остановить. Василий Музовский начал драться и у одного сторожа разорвал рубашку, а другому вцепился в волосы так, что сторож едва мог вырваться. Звон колоколов был слышен по всему городу, и сбежалось множество городских жителей. Они испугались, решив, что кто-то умер или произошло ограбление церкви, и весь собравшийся народ видел, как пономарь Музовский в пьяном виде дрался со сторожами на крыльце собора. Вместе с горожанами к собору прибыл и полицейский чиновник со своей командой. Они забрали пьяного и буйного пономаря Музовского в участок, где он и оставался до утра24. После разбирательств по этому делу Василий Музовский был уволен с должности пономаря, а вместо него к собору был переведен Дмитрий Алвианский, женатый на сестре здешней просвирни.
Вторая попытка епархиального начальства исправить «бедное положение» вдовы Музовской была предпринята уже в 1863 г., когда благодаря ее хлопотам к Рождественскому собору был определен второй сын Музовской—Михаил. Будучи сыном дьякона, молодой человек был зачислен в Александро-Невское духовное училище. Состоя на казенном содержании, Михаил Музовский учился, судя по всему, без особого старания и при определении его на место пономаря «показал полное незнание своей службы»25 и небрежение к ее исполнению. В связи с этим уже через 2 года указом Санкт-Петербургской Консистории он был отстранен от этой должности с предписанием отправиться на 3 месяца в Коневский монастырь. Однако Михаил не выполнил данного указания.
Судя по приведенным выше данным из клировых ведомостей, судьба братьев Музовских—это один из тех случаев, когда замкнутость духовного сословия отрицательно сказывалась на его представителях, подвигая их на бездействие и, что самое страшное, на небрежное отношение к церковному служению. Оба молодых человека, скорее всего, не были заинтересованы в служении в церкви, однако, принадлежность к духовному сословию давала им уверенность в том, что им будет дано и образование, и место при какой-нибудь церкви. Такое поведение причетников дискредитировало православную церковь в глазах местных жителей Финляндии.
Вторая половина XIX в.—время правления Александра II—известно как время пробуждения Российской империи. Для этого времени также было характерно бурное
развитие как экономики, так и общественного движения в Финляндии. Постепенно укрепляют свои позиции защитники финского языка, которые чуть ли не в каждом селе устраивают финские школы, понимая, что просвещение народа поднимет статус финского языка и поможет финнам осознать свою собственную национальную общность. Согласно статистическим данным, к началу XIX в. на 10 тыс. человек населения Финляндии приходилось 20 учащихся, а к 1855 г.— 70 учащихся, тогда как в России в среднем 5026. К сожалению, российскими властями не сразу было осознано большое значение преподавания русского языка и открытия русских школ в Финляндии. Только со второй половины XIX в. были приняты меры по созданию русских школ в княжестве.
В Кексгольме к середине XIX в. было два учебных заведения: низшее элементарное училище для мальчиков, которое помещалось в доме, нанимаемом от казны, и училище для девочек лютеранских и православных бедных родителей, размещавшееся в частном доме, нанимаемом на проценты с суммы, пожертвованной благотворителями. Преподавание в этих учебных заведениях осуществлялось на шведском языке, бывшем в тот период государственным языком автономной Финляндии. Только в начале 1840-х гг. в ходе школьной реформы «русский язык был поставлен в число обязательных предметов <...> и в некоторых из низших двухклассных элементарных училищ (сердобольском, кексгольмском, аландском)»27. С 1843 г. в программу всех начальных школ Финляндии был включен финский язык.
Приходской школы при Рождественском соборе не было, и, как объяснялось в рапортах Санкт-Петербургскому Духовному правлению, «не требуется», т. к. «в Кексгольме есть непременное Народное училище для всех городских жителей»28, в котором, по данным на 1849 г., было 3 учителя и 13 учеников29. За преподавание Закона Божьего в городских элементарных школах православному священнику полагалось 115 руб. серебром в год из Выборгского казначейства, но деньги эти не выдавались потому, что «в этих школах нет ни одного русского ученика. Русские, желающие учиться Закону Божьему, ходят к священнику на дом. Родители православные не отдают своих детей в городские школы, вероятно, потому, что там по-русски не учат вовсе и все предметы преподаются по-шведски, или по-фински»30.
В 1861 г., несмотря на нехватку средств, прихожане Кексгольмского собора на собрании 24 октября решили «учредить в их приходе школу для безвозмездного обучения грамоте и письму детей обоего пола»31. Разместить школу предполагалось «в одной из комнат общественного городского дома, занимаемого тогда дьяконом... собора Наде-жиным, которому на отопление комнаты и содержание ее в чистоте, производить 25 рублей в год»32. Деньги эти собирались с прихожан — здешних купцов: Андрея Лисицына, Ивана Каннина, Андрея Бояринова, Андрея Ситникова и Терентия Волкова, присутствующих на собрании. Решение об открытии школы в приходе было одобрено Сенатом. Преподавателями во вновь открытой школе были сами служители церкви: священник Василий Ильтонов обучал детей Закону Божию и Священной истории, а дьякон Александр Надеждин, дьячки Павел Боротинский и Дмитрий Алвианский—чтению и письму33. Школа содержалась на одни проценты с 14 000 марок в банковских билетах без посторонней помощи. Этих средств не хватало, и поэтому уже через 7 лет школа была закрыта. Однако вопрос обучения православных детей не был снят с повестки дня. Когда в начале 70-х гг. в приходе Рождественского собора было создано общество для воспитания сирот, то протоиерей Кексгольмского собора предложил «дальнейшее существование приходской школы предоставить на попечение» этого общества, добавив к его средствам, капитал, оставшийся после «бедной школы». Это предложение основывалось на том, что в кексгольмском приходе из 30 детей (18 мальчиков и 12 девочек), которые
нуждались в школьном образовании, половина—сироты, которые все равно должны были поступить в ведение вышеуказанного общества34.
Кроме того, в XIX в. намечается стремление приблизить православную веру к нуждам жителей княжества, сделать ее понятной особенно сельскому населению. Дело в том, что православное богослужение совершалось на старославянском языке, что создавало определенные трудности в понимании его карелами, а незнание священниками финского языка делало невозможным постижение карелами основ православной веры. Возникал парадокс: священник, который должен заботиться о духовном и нравственном состоянии прихожан, говорил на непонятном для них языке. Поэтому со второй половины XIX в. в Финляндию стараются назначать людей, умеющих изъясняться по-фински. В клировых ведомостях Кексгольмского собора с 1860-х гг. появляется особая графа—знание местного языка, игравшая не последнюю роль при назначении на места.
Таким образом, в XIX в. в Кексгольмском приходе произошел ряд изменений вследствие событий, разворачивавшихся во всей Финляндии. Во-первых, это сокращение числа прихожан и изменение соотношения представителей различных сословий в приходе. Если в начале века большую часть прихода составляли военные, кварти-ровавшиеся здесь, то во второй половине это в основном купцы и мещане. Во-вторых, отмечается более деятельное участие священников и клира в жизни прихода: для русскоязычных— была предпринята попытка организовать в приходе школу, для финоя-зычных, количество которых начинает расти с 1811 г.,—делаются попытки изучения служителями церкви финского языка.
1 Историко-статистические сведения о Санкт-Петербургской епархии. СПб., 1875. Вып. 4.
2 Военно-статистическое обозрение Российской империи: В 17 т. СПб., 1850. Т. 1. Ч. 6. Выборгская губерния. С. 2-3.
3 Там же. С. 44.
4 Андреев А. Ладожское озеро. СПб., 1875. С. 159-160.
5 Новгородская летопись старшего и младшего изводов. Л., 1950. С, 328.
6 Военно-статистическое обозрение... С. 65.
7 ЛОГАВ.Ф. 394. Оп. 1. Д. 9. Л. 10, 22, 34, 47, 62, 79, 92, 113, 169, 129, 145, 186.
8 Там же. Д. 14. Л. 26.
9 Историко-статистические сведения... С. 100.
10 Малый энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона. СПб., 1915. С. 115.
11 Историко-статистические сведения. С. 98.
12 Турчанинов Петр Иванович (1779-1856) восьми лет поступил в народное училище, где и начал учиться музыке. Свое музыкальное образование Турчанинов продолжил у Дж. Сарти и закончил его у А. Веделя. Турчанинов был регентом разных церковных хоров. В 1803 г. он был посвящен в сан священника, в 1804 г. занял место регента митрополичьего хора в Петербурге, в 1827 г. был приглашен работать преподавателем Придворной певческой капеллы. Музыкальные переложения Турчанинова, которые пользуются особенным уважением за свою близость к подлинным обиходным мелодиям, сделали его любимым церковным композитором. В них привлекают художественная ясная и простая гармонизация, умилительность древних напевов, большое совпадение музыки и текста. Лучшие произведения Турчанинова исполняются за богослужением во всех русских православных храмах: это «За-достойники» на двунадесятые праздники, «Херувимская» № 5, большинство песнопений из служб «Страстной седмицы». Из них особенно примечательны трипеснец «К тебе утренюю», «Вечери Твоея тайныя», стихира «Тебе одеющагося», тропарь «Благообразный Иосиф», ирмосы «Волною морскою», «Да молчит всякая плоть», «Воскресни Боже, Суди земли» и воскресные тропари «Воскрес из гроба» и «Днесь славение». См.: Православная Богословская энциклопедия. СПб., 1911. Т. 5. Стб. 50-51.
13 РГИА. Ф. 19. Оп. 113. Д. 8. Л. 5.
14 Дмитрий Абрюцкий является автором следующих трудов: История церкви ветхозаветной. СПб., 1854; История земной жизни Христа Спасителя, божественного Основателя новозаветной церкви. СПб., 1854; Слова и речи. СПб., 1859. См.: Православная Богословская энциклопедия. Петроград, 1904. Т. 1. Стб. 81-82.
15 Историко-статистические сведения... С. 98.
16 Православная церковь в Финляндии. СПб., 1893. С. 3.
17 Там же. С. 96
18 Историко-статистические сведения... С. 96.
19 Новоселова 3. А. Кексгольм—уездный город Выборгской губернии. Первая половина 19 //Приозерские краеведческие чтения. Приозерск, 1999. С. 4.
20 ЛОГАВ. Ф. 394. Оп. 1. Д. 9. Л. 4-10.
21 Там же. Л. 16.
22 Там же. Л. 39.
23 Там же. Л. 6.
24 Там же. Л. 76.
25 Там же. Л. 70.
26 Бородкин М. М. Краткая история Финляндии. СПб., 1911. С. 156.
27 Бородкин М. М. История Финляндии: Время императора Николая I. Пг., 1915. С. 450.
28 ЛОГАВ. Ф. 394. Оп. 1. Д. 14. Л. 1.
29 Военно-статистическое обозрение... С. 39, 46.
30 Историко-статистические сведения... С. 98.
31 ЛОГАВ. Ф. 1 Оп. 1. Д. 3013. Л. 7.
32 Там же. Л. 1.
33 ЛОГАВ. Ф. 394. Оп. 1. Д. 9. Л. 28 об.
34 Там же. Ф. 1 Оп. 1. Д. 3015. Л. 1.
