CC BY
46
А.П. Мазуренко
Мазуренко Андрей Петрович — кандидат юридических наук, доцент, профессор кафедры государственно-правовых дисциплин Северо-Кавказского филиала Московского гуманитарно-экономического института, аккредитованный эксперт Министерства юстиции Российской Федерации по проведению антикоррупционной экспертизы законодательства
Презумпция правомерности законодательного решения в свете концепции правотворческой политики
Обращение представителей современной передовой научной мысли к проблематике правовых презумпций не является случайным. Логико-гносеологическая природа презумпций в праве, как и собственно юридическое значение данного феномена, изучены явно недостаточно. Об этом свидетельствуют скупость и неразработанность дефиниций презумпции в различных словарях и справочниках. Так, например, Большой юридический словарь предлагает следующее определение: «Презумпция (от лат. ргаввитр^о) — предположение, признаваемое достоверным, пока не будет доказано обратное»1. Аналогичный подход наблюдается и в других авторитетных справочных изданиях.
На недостаточную проработанность вопроса указывают такие видные теоретики права, как В.М. Баранов, А.В. Малько, Н.И. Матузов и др. Действительно, обстоятельных работ, посвященных логико-гносеологическому осмыслению правовых презумпций мало. Различные аспекты данной проблематики рассматривались в специальных трудах В.К. Бабаева, Е.Ю. Веденеева, В.И. Каминской, Е.А. Наховой. Основное внимание современных исследователей уделяется изучению презумпции невиновности, презумпции авторства, презумпции вины должника. Другие же разновидности правовых презумпций, в частности презумпция правомерности законодательного решения, практически не нашли глубокой научной проработки в теории права. При этом следует напомнить, что детальное рассмотрение презумпций в связи с основными направлениями юридической деятельности предложено еще в трудах Г.Ф. Дормидонтова и Р. Иеринга.
Анализ существующих источников дает основание сделать вывод о наличии ряда теоретических проблем, которые препятствуют полноценному и глубокому осмыслению презумпции в праве, на решение которых должны быть направлены усилия ученых-правоведов, в том числе и в рамках работы настоящей конференции.
Под презумпцией в праве обычно понимают общее правило, отображающее устойчивые, неоднократно наблюдаемые связи между фактами, событиями, явлениями, состояниями, свойствами. Понятие презумпции состоит в том, что при наличии (установлении) одного из фактов, связь которых выражена презумпцией, делается вывод о существовании другого факта; последний, таким образом, выводится из презумпции2.
Правовая презумпция чаще всего применяется для устранения некоторых противоречий правового регулирования, способствует предотвращению создания правовой неопределенности и позволяет избежать трудностей в правоприменительной практике. По этим причинам презумпции в большей степени исследуются учеными-процессуалистами, рассматривающими их влияние на определение бремени доказывания. Однако их роль в праве и правовой политике, как отмечает А.П. Самсонов, не ограничивается лишь рамками процессуальных правоотношений: презумпции оказывают непосредственное влияние на содержание материального правоотношения, определяя права и обязанности его сторон3.
В литературе высказывается мнение, согласно которому презумпции имеют статистическую природу. Они верны для большинства случаев данного рода, но допускаются и исключения. В этом смысле презумпция есть предположение о том, что обычно наблюдаемая связь между фактами, весьма вероятно, существует и в других случаях. В.И. Каминской и В.П. Воложаниным высказывалось мнение о том, что презумпции — это индуктивные умозаключения, основанные на так называемых эмпирических законах, а не научных закономерностях общественной жизни4. А.П. Самсонов предлагает понимать
1 Большой юридический словарь / Под ред. А.Я. Сухарева, В.Е. Крутских. — М., 2004. — С. 476.
2 См.: Гусева С.В. Место и роль презумпций в структуре юридического знания: философский анализ: Автореф. дис... канд. филос. наук. — Саратов, 2009. — С. 4.
3 См.: Самсонов А.П. Презумпции права в современной правовой политике России: теоретико-правовой аспект: Автореф. дис... канд. юрид. наук. — Тамбов, 2009. — С. 14.
4 См.: Гусева С.В. Место и роль презумпций в структуре юридического знания: философский анализ: Автореф. дис... канд. филос. наук. — Саратов, 2009. — С. 5.
под правовой презумпцией юридико-технический способ прямого или косвенного закрепления в правовых нормах вероятного суждения (долженствования) о каких-либо явлениях (юридических фактах, событиях, правоотношениях), которое влечет за собой определенные материально-правовые последствия, в случае сомнения и впредь до доказательства противного, без дополнительного доказывания от стороны, ссылающейся на него, полученное в результате эмпирического познания (повторяемости), с помощью которого регулируются общественные отношения1. Как можно заметить, исследователи сходятся в том, что презумпции — результат эмпирического познания явлений и процессов, то есть это не законодательные нормы, а некоторые разновидности правил (приемов, способов) юридической техники, апробированные в ходе длительного юридического опыта.
Глубокий анализ различных подходов к пониманию презумпций проводит С.В. Гусева. По ее мнению, в широком смысле под презумпцией необходимо понимать оценочное предположение о существовании фактов, событий, явлений, состояний, принимаемое без доказательств. Традиционное отношение к этим понятиям выражается в том, что, как считает, например, Н.И. Матузов, все эти явления выполняют функцию социальных регуляторов, которыми пользуются при возникновении нестандартных ситуаций, а также при обычном функционировании правовой системы. К.С. Юдельсон полагает, что презумпция — это предположение о существовании или несуществовании какого-либо факта, освобождающее стороны от доказывания при доказанности других фактов, поскольку между ними существует причинная связь, проверенная и подтвержденная практикой. В.И. Каминская указывает, «что под правовыми презумпциями в наиболее употребительном смысле этого слова принято понимать такие основанные на обобщениях опыта положения, которые судья, в силу предписания закона, должен принимать за истину, то есть как если бы они соответствовали действительности в конкретном случае»2.
Таким образом, презумпции выполняют особую функцию в процессе правового регулирования: помогают глубже уяснить роль и значимость других правовых предписаний, снимают неопределенность и являются связующим звеном при применении норм права. Они выступают в качестве нормативных предписаний особого типа, требующих пристального внимания не только с процессуальной точки зрения, но и со стороны представителей общей теории права. Недостаточное знание природы правовых презумпций приводит к неэффективности функционирования других элементов права3 и негативно сказывается на развитии всей правовой системы.
В этой связи следует заметить, что обычно исследователи упускают из виду то обстоятельство, что презумпция — не только частный правовой инструмент, но и важнейший фактор, отражающий особенности правосознания того или иного общества. Нуждаясь в пристальном изучении, понятие презумпции требует проведения глубокого теоретического анализа, связанного, прежде всего, с определением ее онтологического и гносеологического статуса, что, в свою очередь, предполагает выявление соотношения презумпции с близкими по смыслу юридическими феноменами4, о чем писали в своих трудах еще Д.И. Мейер, С.А. Муромцев, И.Г. Оршанский, К.П. Победоносцев, И.А. Покровский и другие, и к которым, прежде всего, относятся принципы, аксиомы и фикции.
Как полагает С.В. Гусева, разграничение содержания названных выше родственных понятий должно проводиться, исходя из осознания того, что презумпция — это феномен, который может быть обнаружен на различных уровнях правовой системы. По ее мнению, в правовой деятельности презумпция функционирует двояко. С одной стороны, уподобляясь юридическим принципам, презумпция является системообразующим фактором формирования правовых институтов, с другой стороны, презумпция используется в юридической технике для экономичного и продуктивного достижения юридической цели — справедливого решения5. Не вполне разделяя мысль, содержащуюся в первой части приведенного высказывания, все же можно согласиться с тем, что презумпция служит юридико-техническим способом объяснения поведения субъекта права в той или иной сфере правовой жизни.
Следует признать также, что презумпции в праве в разных аспектах сближаются с близкими по смыслу правовыми феноменами, но при этом сохраняют свое особенное, специфическое значение. Именно на данное обстоятельство обращает внимание А.П. Самсонов, отстаивающий позицию о необходимости отграничения правовых презумпций от таких правовых понятий как юридические фикции, правовые аксиомы, гипотезы, юридических факты, принципы права и др. При этом он же заявляет, что «многие презумпции выступают в роли принципов права, ведущих, руководящих начал право-
1 См.: Самсонов А.П. Презумпции права в современной правовой политике России: теоретико-правовой аспект: Автореф. дис... канд. юрид. наук. — Тамбов, 2009. — С. 15.
2 Цит. по: Гусева С.В. Место и роль презумпций в структуре юридического знания: философский анализ: Автореф. дис... канд. филос. наук. — Саратов, 2009. — С. 6, 8.
3 См.: Самсонов А.П. Презумпции права в современной правовой политике России: теоретико-правовой аспект: Автореф. дис... канд. юрид. наук. — Тамбов, 2009. — С. 4.
4 См.: Гусева С.В. Место и роль презумпций в структуре юридического знания: философский анализ: Автореф. дис... канд. филос. наук. — Саратов, 2009. — С. 5, 6.
5 См. там же. — С. 6, 8.
вого регулирования, установленных государством»1. Названный автор не одинок в подобном понимании природы рассматриваемого явления. Так, Б.А. Куркин пишет: «Рецепцию принципа примата прав человека, осуществленную в российском конституционализме, можно рассматривать в качестве своеобразной презумпции «виновности государства» по отношению к гражданину»2. В свою очередь Н.К. Краснослободцева полагает, что общеправовые презумпции приобрели статус принципов права и служат основой и ориентиром для применения всех иных правовых норм3.
Как отмечает в связи с этим В.М. Баранов, отождествление принципа права и правовой презумпции в последние годы в юридической литературе стало проводиться все чаще. Например, в качестве своеобразного шаблона в общетеоретической и отраслевой юридической литературе укоренилось следующее странное в логико-гносеологическом плане суждение — «принцип презумпции невиновности»4. На наш взгляд, ученый вполне справедливо акцентирует внимание на том, что смешение феноменов «принцип» и «презумпция» происходит на высокоабстрактном, можно сказать, идеологическом уровне и это еще одно доказательство острой необходимости четкого различения логикогносеологической природы этих явлений5.
Как известно, принципы обозначают наиболее общие допроцессуальные и даже дозаконодатель-ные положения, благодаря которым осуществляется связь правовой системы с философскими, культурными, идеологическими и социально-политическими установками существования государства. Юридические принципы являются наиболее общими, универсальными социально-философскими основаниями функционирования правовой системы. Презумпция от принципа отличается своим происхождением, а также масштабностью охвата данной системы6. Именно на эти обстоятельства обращает внимание большинство современных исследователей7.
По справедливому мнению В.М. Баранова, при любой степени условности теоретического анализа правовая презумпция и юридический принцип — всегда различные формы систематизации знаний. Роль правовых принципов в механизме социального регулирования значительно весомее, чем презумпций (даже общеправовых), которые в силу своего назначения призваны оформлять узкоспециальные, частные процессы и явления. Характеристика некоторых юридических презумпций в качестве правового принципа основана либо на неточном понимании их природы, либо является результатом преувеличения их роли или смешения функций на различных стадиях механизма правового регулирования. Правовой принцип может лежать (и нередко лежит) в основе одной или даже нескольких юридических презумпций8.
Как можно заметить, презумпции являются специфической юридической формой в правовой системе России. В результате проводимой в стране правовой реформы отношение законодательной и судебной власти к применению презумпций существенно изменилось. Если в советское время презумпциям отводилась незначительная роль в правовом регулировании, то в последние годы законодательство уделяет им серьезное внимание, в связи с чем принято множество нормативных актов, в которых они использованы. Данный институт все чаще можно встретить в гражданском, налоговом, административном, уголовном, гражданско-процессуальном, информационном и иных отраслях
1 Самсонов А.П. Презумпции права в современной правовой политике России: теоретико-правовой аспект: Автореф. дис... канд. юрид. наук. — Тамбов, 2009. — С. 14, 15.
2 Куркин Б.А. Идеологема прав человека и ее интерпретация в современной отечественной правовой теории. Право. — 2008. — № 2. — С. 115.
3 См.: Краснослободцева Н.К. Юридическая техника как инструмент правотворчества // Правотворчество органов власти в Российской Федерации / Под ред. О.И. Цыбулевской. — Саратов, 2009. — С. 159.
4 См.: Либус И.А. Презумпция невиновности в советском уголовном процессе. — Ташкент, 1981. — С. 62, 100— 109; Гуляев А.П. Социально-политический аспект презумпции невиновности // Советское государство и право. — 1988. — № 4. — С. 29—36; Виговский Е.В. Принципы презумпции невиновности при совершении налоговых правонарушений // Аудиторские ведомости. — 2002. — № 1; Ковтун Н.Н. Уголовно-процессуальное право России в контексте экономических его составляющих // Экономика как цель и как средство права: Сборник статей: В 2 ч. / Отв. ред. П.Н. Панченко. — Н. Новгород, 2006. — Ч. 1. — С. 67—69; БарашянЛ.Р. Презумпция невиновности в налоговых правоотношениях // философия права. — 2006. — № 3 (19). — С. 25—28; Переплеснина Е.М. Общепризнанные принципы и нормы международного права как часть российской правовой системы // Российское правосудие. — 2008. — № 3. — С. 32; Милушева Т.В. Формы (источники) права: современные подходы // Правотворчество органов власти в Российской Федерации: проблемы теории и практики / Под ред. О.И. Цыбулевской. — Саратов, 2009. — С. 59.
5 См.: Баранов В.М. «Юридическая техника»: актуальное теоретико-прикладное и дидактическое издание // Юридическая техника. — 2009. — № 3 (Специальный выпуск). — С. 566.
6 См.: Гусева С.В. Место и роль презумпций в структуре юридического знания: философский анализ: Автореф. дис... канд. филос. наук. — Саратов, 2009. — С. 14.
7 Подробнее см.: Принципы российского права: общетеоретический и отраслевой аспекты / Под ред. Н.И. Мату-зова, А.В. Малько. — Саратов, 2010.
8 См.: Баранов В.М. «Юридическая техника»: актуальное теоретико-прикладное и дидактическое издание // Юридическая техника. — 2009. — № 3 (Специальный выпуск). — С. 566.
законодательства1. Презумпции играют все более заметную роль в выстраивании правотворческой политики, формировании современной отечественной системы права. К числу таких презумпций, прежде всего, следует отнести презумпцию правомерности законодательного решения.
Она должна рассматриваться в качестве важной гарантии единства и стабильности российского законодательства. Это обусловлено тем, что основным призванием правотворческой политики выступает формирование единого правового пространства. Очевидно, что реализация презумпции правомерности законодательного решения в ходе формирования правотворческой политики выступает одним из обязательных направлений повышения эффективности действия всей правовой системы.
Под такой презумпцией следует понимать особый прием юридической техники, закрепляющий правомерность любого законодательного решения, поскольку посредством закона осуществляется нормативное отражение воли народа в процессе реализации представительной власти. Данная презумпция предполагает осознание всеми субъектами права безусловной правомерности законодательного решения до тех пор, пока обратное не будет доказано в строго установленном порядке органом конституционного контроля либо не последует отмена соответствующего решения самим законодательным органом.
Однако здесь возникает целый ряд вопросов. Один из них касается обоснованности принятия именно законодательного акта для урегулирования той или иной социальной ситуации. В этом заключается проблема так называемого усмотрения в правотворчестве.
Увлечение законотворчеством, стремление урегулировать на высшем нормативном уровне порой весьма незначительные вопросы общественной жизни зачастую приводят не к их решению, а порождает необходимость дополнительного правотворчества. Одним из примеров такого неуместного за-конодательствования является попытка принятия в форме федеральных законов новых технических регламентов. К счастью, в данном случае здравый смысл все же возобладал, чего нельзя сказать о других «мелкотемных» законах, которыми изобилует отечественная система права.
Для решения названной и многих других проблем современного российского правотворчества требуется четко определить правила поведения в рассматриваемой сфере юридической деятельности. Сделать это нужно единственно возможным способом — путем принятия закона «О нормативных правовых актах», в котором, в числе других, могли бы найти отражение вопросы юридической техники, предусматривающие применение различных правовых презумпций.
Наиболее близкой по содержанию презумпции правомерности законодательного решения является презумпция законности правового акта. Исследование сущности и содержания данной презумпции, проведенное А.П. Самсоновым, позволило ему сделать вывод, что именно последовательная реализация, пропагандирование и закрепление в российской правовой политике презумпции законности правового акта, выступает стержнеобразующим началом развития правового государства, гарантирующим его стабильность, системность, обоснованность и т. д. По его мнению, это связано с формированием в сознании людей устойчивых установок, что если нормативно-правовой акт принят в установленном законом порядке, то только в четко определенных случаях и только определенными (исчерпывающим и не подлежащим расширительному толкованию) средствами он может быть признан недействительным. А до тех пор, пока это не установлено все должны неукоснительно его исполнять2.
Ученый выделяет следующие основные задачи современной российской правовой политики, решение которых позволит в полном объеме реализовывать на практике презумпцию законности правового акта: во-первых, необходима выработка и реализация на общегосударственном уровне ключевых стратегических идей, касающихся дальнейшего развитая презумпции законности правового акта; во-вторых, необходимо закрепить законодательную основу рассматриваемой презумпции; в-третьих, нуждается в усовершенствовании система непосредственной реализации презумпции законности правового акта; в-четвертых, нельзя забывать и о правовом просвещении, правовой пропаганде с тем, чтобы постепенно воспитывать у населения уважительное отношение к правовым актам и др.3 Указанные задачи тесно переплетаются с теми доктринальными установками, которые выработаны в ходе исследования проблем правотворческой политики как особого политико-правового феномена.
На наш взгляд, названная разновидность правовой политики есть путь к усовершенствованию правотворчества, повышению его эффективности. Она требуется для выстраивания непротиворечивого, внутренне единого, согласованного массива законодательства, для внесения в него системности и юридической точности. В таком контексте весьма наглядно проявляет себя необходимость изучения особенностей, выявления сущности и разработки концептуальных основ правотворческой политики как важного способа оптимизации законотворчества в Российской Федерации.
1 Самсонов А.П. Презумпции права в современной правовой политике России: теоретико-правовой аспект: Автореф. дис... канд. юрид. наук. — Тамбов, 2009. — С. 3.
2 Там же. — С. 22.
3 См. там же.
Исследование проблем правотворческой политики является одним из новых, перспективных направлений в теории государства и права. Но, к сожалению, данная тема еще не нашла своего должного освещения в отечественной правовой доктрине. И хотя термин «правотворческая политика» все чаще встречается в юридической литературе, используется он подчас как сам собой разумеющийся, без глубокого теоретического обоснования его природы, особенностей и структуры. Именно поэтому правотворческая политика нуждается сегодня в концептуальном осмыслении. Формирование концептуальных основ правотворческой политики является важным фактором, неотъемлемой составляющей современного этапа правового развития российского общества. Построение данного вида правовой политики на теоретически выверенных концептуальных началах позволит повысить степень ее эффективности и жизнеспособности, создаст необходимые условия для поступательного и научно обоснованного преобразования всей системы нормативно-правовых актов, повышения степени их согласованности и непротиворечивости.
Похожей точки зрения придерживается В.М. Баранов, который полагает, что главным в правотворчестве является политика1. В то же время он отмечает, что сам термин «правотворческая политика» никогда не употреблялся в законодательстве. Давая его дефиницию, ученый критикует выделение в качестве ее признаков научной обоснованности, последовательности, системности, так как реальная практика наглядно демонстрирует противоположное — правотворческие органы действуют по принципу «пожарной команды». Предложенное им определение сводится к следующим положениям: «это стратегическая, тактическая, технико-юридическая деятельность властных структур по формированию идеи и концепции законопроекта, принятию, изменению и кодификации содержащихся в действующих формах права юридических норм, нацеленных на повышение качества жизни населения и на оптимальное функционирование системы... законодательства»2.
Разделяя в целом приведенную точку зрения, заметим, что для реального воплощения правотворческой политики следует активизировать научную разработку наиболее общих идей и подходов к пониманию целей и задач, которые должны лежать в основе ее концептуализации. Этого настоятельно требует та негативная ситуация, которая сложилась в сфере отечественного правотворчества и которая только усугубляется из-за отсутствия скоординированной позиции властных структур, науки и субъектов гражданского общества в отношении путей дальнейшего развития отечественной системы права. Такая концепция «должна характеризовать степень отражения в законодательстве (правотворческой политике) происходящих в обществе процессов и точность проецирования данных процессов на будущее»3.
По мнению Т.Я. Хабриевой и Ю.А. Тихомирова, «в развитии законодательства отчетливо выявились трудности, одна из причин которых — недостаточное использование научных основ правотворчества... Сказанное объясняет необходимость подготовки научных концепций развития российского законодательства»4. Полностью соглашаясь с приведенным мнением, хотелось бы отметить, что концептуализация развития законодательства, все же является частью более широкого процесса — концептуализации правотворческой политики. Разработка концептуальных основ правотворческой политики безусловно является актуальной проблемой общей теории права. Но для ее решения необходимо ясное осознание сущности данного понятия.
Как отмечает в своей широко известной работе «Концепция законопроекта» В.М. Баранов, не только критически настроенный исследователь понимает значимость концептуальных основ общей теории государства и права. По его убеждению, разработка концепций — это действительно одно из ведущих направлений, если угодно, «призвание» теории государства и права5. На это же обращает внимание О.А. Пучков: «одной из главных методологических задач для теории государства и права становится разработка концепций для анализа того, например, что такое государственная деятельность индивидов, чем они руководствуются в своих действиях, что такое поведение человека, реализующего государственную власть и право, чем определяется язык права и каково его влияние на формирование правовой реальности, правовой деятельности, правовой культуры личности»6.
Каждый этап концептуализации в праве имеет научно-практическое значение, даже если он не завершается каким-либо оформленным результатом. Но самое главное — концептуализация в праве может дать и дает множество разноплановых концепций и других близких к ним идеальных форм знаний.
1 См.: Баранов В.М. Правотворческая политика субъекта Российской Федерации: декларация и реальность // Правотворчество в Российской Федерации: проблемы теории и практики. Обзор выступлений на пленарном заседании: Сборник научных статей по материалам научно-практической конференции в Российской академии правосудия, 13—16 апреля 2009 г. / Отв. ред. В.М. Сырых, М.А. Занина. — М., 2010. — С. 566.
2 См. там же. — С. 567.
3 Поленина С.В. Правотворческая политика // Российская правовая политика: Курс лекций / Под ред. Н.И. Матузо-ва и А.В. Малько. — М., 2003. — С. 201.
4 Концепции развития российского законодательства / Под ред. Т.Я. Хабриевой, Ю.А. Тихомирова, Ю.П. Орловского. — М., 2004. — С. 6.
5 См.: Баранов В.М. Концепция законопроекта: Учебное пособие. — Н. Новгород, 2003. — С. 6.
6 Пучков О.А. Теория государства и права: проблемы и перспективы // Правоведение. — 2001. — № 6. — С. 12.
Этот процесс в современной юридической науке не только не изучен, но не поставлены до сих пор основные проблемные вопросы, отражающие его противоречивую суть. Разработка концепций, варианты концептуализации в праве — методологическая проблема теории государства и права в самом точном смысле этого понятия1.
Полемизируя с Н.Н. Тарасовым2, В.М. Баранов настаивает на том, что именно правовые концепции, а не юридические конструкции, составляют ядро правового знания. Аргументируется это тем, что правовые концепции являются более стабильным элементом юридической действительности. По его мнению, организованность, строгость, своеобразная «математичность» юридического знания в первую очередь задается не правовыми конструкциями, а правовыми концепциями3. «В них фиксируется и передается юридический опыт, объективируются стереотипы юридического мышления, «отливаются» элементы юридических конструкций и принципов законодательства»4.
Чаще всего «концепция» понимается как система взглядов на что-нибудь, представлений о чем-нибудь5. Исходя из подобного определения можно заключить, что понятия «концептуальность» и «систематизированность» синонимичны друг другу. А.П. Коробова, например, полагает, что концепция правовой политики — «это разработанная на государственном уровне система представлений (курсив мой. — А.М.) о перспективах совершенствования правовой жизни общества, о целях, задачах, приоритетах, принципах, направлениях, формах и средствах правовой политики государства»6.
Нужно заметить, что законодатель придерживается аналогичного подхода к дефиниции термина «концепция». Так, концепция социально-экономического развития России определяется им как «система представлений о стратегических целях и приоритетах социально-экономической политики государства, важнейших направлениях и средствах реализации указанных целей»7. Однако чаще всего, под концепцией понимается именно система взглядов. Например, Концепция национальной образовательной политики Российской Федерации представляет собой «систему взглядов, принципов и приоритетов государственной образовательной политики...»8. Можно привести еще целый ряд аналогичных формулировок.
По мнению В.М. Баранова, определять концепцию либо доктрину через абстрактное понятие «взгляды» вряд ли удачно. Ученый полагает, что «взгляды», конечно, могут иметь и зачастую имеют некоторый регулятивный заряд, но этого явно не достаточно для политического центра, призванного специально управлять юридически значимыми процессами. С его точки зрения, документы «жанра» концепции и доктрины целесообразно определять не через понятие «взгляды», а посредством категории — «официально принятая позиция»9.
Данный подход весьма убедителен, если речь идет об официально санкционированном государством документе, скажем, — утвержденном постановлением Правительства (Концепция реформирования органов и учреждений юстиции Российской Федерации) или Указом Президента (Концепция национальной безопасности Российской Федерации). В таком случае она приобретает легитимный характер, становится документом, отражающим официальную государственную позицию по решению каких-либо актуальных проблем социальной жизни, развитию ее отдельных сфер и т. п.
Фигурирует термин «концепция» и в ряде федеральных нормативных правовых актов по вопросам совершенствования законопроектной деятельности. В их числе постановления Правительства от 15 апреля 2000 года и от 2 августа 2001 года10. Последним, в частности, утверждены Основные требования к концепции и разработке проектов федеральных законов. В них указывается, что в концепции законопроекта должны быть определены: основная идея, цели и предмет правового регулирования, круг лиц, на которых распространяется действие законопроекта, их новые права и обязанности, место будущего закона в системе законодательства, общая характеристика и оценка состояния правового регулирования соответствующих общественных отношений, а также социально-экономические, политические, юридические и иные последствия реализации будущего закона. На соблюдение указанных
1 См.: Баранов В.М. Концепция законопроекта: Учебное пособие. — Н. Новгород, 2003. — С. 7.
2 См.: Тарасов Н.Н. Методологические проблемы юридической науки. — Екатеринбург, 2001. — С. 257.
3 Подробнее см.: Баранов В.М. Концепция законопроекта: Учебное пособие. Н. Новгород, 2003. — С. 8.
4 Там же. — С. 9.
5 См., например: Ожегов С.И. Словарь русского языка / Под ред. Н. Ю. Шведовой. — М, 1984. — С. 252; Словарь русского языка. — М., 1986. — С. 97.
6 Коробова А.П. Понятие и структура правовой политики // Российская правовая политика: Курс лекций / Под ред. Н.И. Матузова и А.В. Малько. — М., 2003. — С. 110.
7 Федеральный закон «О государственном прогнозировании и программах социально-экономического развития Российской Федерации» от 20 июля 1995 г. // Собрание законодательства РФ. — 1995. — № 30. — Ст. 2871.
8 Приказ Министерства образования и науки РФ «О Концепции национальной образовательной политики Российской Федерации» от 3 августа 2006 г. // Образование в документах. Межведомственный информационный бюллетень. — 2006. — № 29. — С. 5.
9 См.: Баранов В.М. Концепция законопроекта: Учебное пособие. — Н. Новгород, 2003. — С. 23.
10 Собрание законодательства РФ. — 2000. — № 17. — Ст. 1877; 2001. — № 32. — Ст. 3335.
требований при подготовке законопроектов неоднократно обращалось внимание в литературе1 как на важное условие формирования научно обоснованной правотворческой политики. Именно подобный подход является залогом правомерности законодательного решения в качестве одной из важнейших правовых презумпций.
Подобные концепции играют роль ориентиров для всех органов государственной власти, должностных лиц, негосударственных субъектов социальной жизни, рядовых граждан, обеспечивают единство понимания ими того или иного вопроса, а следовательно, повышают степень целесообразности и скоординированности политико-правовой деятельности по соответствующим направлениям2.
Но нельзя забывать, что существуют и концептуальные документы сугубо научного характера, не закрепленные официально на государственном уровне. К числу таковых относится, в частности, Концепция развития российского законодательства в целях обеспечения единого правового пространства в России3, подготовленная учеными Института законодательства и сравнительного правоведения при Правительстве РФ либо Концепция правовой политики Российской Федерации до 2020 года, проект которой разработан Саратовским филиалом Института государства и права РАН4. Такие концепции, по своей природе, не могут выражать «официально принятую позицию» государства. В них находит отражение именно система научно обоснованных взглядов на соответствующую социальную проблему.
Однако этим подходы к пониманию данной важной научной категории не ограничиваются. Так, по мнению одних, концепция представляет собой единство социокультурного, логико-гносеологического и практического аспектов научного знания5. С точки зрения других — это результат процесса концептуализации как разновидности абстрагирования, уровня научно-практического обобщения знаний, информации6. Например, Л.Д. Воеводин считает, что в широком плане концепция представляет собой последовательно развиваемую, взаимосвязанную цепь рассуждений, которые подкреплены теоретическими аргументами и доказательствами, взятыми из реальной жизни, и конечная цель которых — объяснить природу обсуждаемого феномена и предложить отвечающие общественным потребностям оптимальные их решения, то есть ценность любой концепции состоит не столько в логической ее стройности, сколько в способности решать научные и практические проблемы7.
Пожалуй, подобное понимание концепции как сочетания теоретических представлений (системы научно обоснованных взглядов) и практических путей решения существующих в той или иной сфере жизнедеятельности общества проблем, является наиболее близким к раскрытию ее сущности как «жанра» научного творчества. Если концепция отвечает всем перечисленным признакам, то при соответствующей апробации и всестороннем общественном обсуждении, она может «перерасти» в санкционированный государством документ, отражающий его официально принятую позицию.
Сказанное касается и разрабатываемой совместными усилиями ученых Саратовского филиала ИГП РАН и Северо-Кавказского филиала МГЭИ в рамках недавно созданного Научно-образовательного центра проекта Концепции правотворческой политики в Российской Федерации. Под такой Концепцией предлагается понимать политико-правовой документ доктринально-прикладного характера, содержащий систему теоретических положений и практических мер по оптимизации правотворчества в Российской Федерации. Иными словами, данная концепция должна включать в себя не только совокупность наиболее общих идей, подходов к пониманию правотворческой политики, но и предлагать пути усовершенствования как правовой системы в целом, так и правотворческой деятельности в отдельности.
1 См., например: Поленина С.В. Правотворческая политика // Российская правовая политика: Курс лекций / Под ред. Н.И. Матузова и А.В. Малько. — М., 2003. — С. 202; Исаков Н.В. Правотворческая политика: общетеоретический аспект / Н.В. Исаков, А.П. Мазуренко. — М.; Минеральные Воды, 2005. — С. 81 —100; Селиванова Е.С. Понятие и приоритеты российской правотворческой политики // Правовая политика и правовая жизнь. — 2006. — № 2. — С. 141; Баранов В.М. Идея законопроекта // Юридическая техника. — 2007. — № 1. — С. 28—39; Золотухина Т.А. Правотворческая политика Российского государства // История государства и права. — 2008. — № 15. — С. 13; Малько А.В. Правотворческая политика как средство предупреждения и устранения ошибок в законодательстве // Правотворческие ошибки: понятие, виды, практика и техника устранения в постсоветских государствах: материалы Международного научно-практического круглого стола (29—30 мая 2008 года) / Под ред. В.М. Баранова, И.М. Мацкевича. — М., 2009. — С. 32; и др.
2 См.: Шундиков К.В. Доклад на научно-методологическом семинаре «Обсуждение проекта Концепции правовой политики» // Правовая политика и правовая жизнь. — 2004. — № 3. — С. 66.
3 См.: Журнал российского права. — 2002. — № 6.
4 См.: Проект Концепции правовой политики Российской Федерации до 2020 года / Под ред. А.В. Малько. — М., 2008.
5 Подробнее см.: Рыжко В.А. Концепция как форма научного знания: Автореф. дис... д-ра филос. наук. — Киев, 1989; ПископпельА.А. Научная концепция: структура, генезис. — М., 1999.
6 См.: Баранов В.М. Концепция законопроекта: Учебное пособие. — Н. Новгород, 2003. — С. 27. — С. 27.
7 См.: Воеводин Л.Д. Юридическая техника в конституционном праве // Вестник Московского университета. — Серия 11: Право. — 1997. — С. 18.
