CC BY
268
УДК 343 DOI 10.24411/2073-0454-2020-10153
ББК 67 © С.Г. Василевич, 2020
Научная специальность 12.00.02 — конституционное право; конституционный судебный процесс; муниципальное право
ПРЕЗУМПЦИЯ НЕВИНОВНОСТИ КАК ФУНДАМЕНТАЛЬНЫЙ ПРАВОВОЙ ПРИНЦИП
Сергей Григорьевич Василевич, доцент кафедры конституционного права, кандидат юридических наук, доцент Белорусский государственный университет (220030, Республика Беларусь, Минск, пер. Изумрудный, д. 9) E-mail: Gregory_1@tut.by
Аннотация. Анализируется понятие и содержание принципа презумпции невиновности в совершении преступлений и иных правонарушений. Роль презумпции — освобождение стороны, в пользу которой она установлена, от доказывания. Подчеркивается, что для решения вопроса о привлечении к административной ответственности, как и к любой иной ответственности, важно установить вину лица. Проблемы доказывания в административном процессе являются не менее актуальными, чем, например, в уголовном процессе и других отраслях права. Особую актуальность приобретает разрешение конфликта между публичными и частными интересами при рассмотрении административных дел, связанных с определением виновности при фиксации превышения транспортными средствами скоростного режима работающими в автоматическом режиме специальными техническими средствами, имеющими функции фото- и киносъемки, видеозаписи. Ответственность собственников (владельцев) транспортных средств в связи с установлением таких фактов вызывает часто возражения со стороны ученых и практиков. Спорной является практика прекращения производства по административному делу, когда автомобиль припаркован с нарушением действующих правил, а собственник ссылается на то, что автомобиль был передан в управление близкому родственнику, против которого он имеет конституционное право не свидетельствовать. В статье автором высказаны на этот счет собственные суждения.
Ключевые слова: презумпция невиновности, административная ответственность, скоростной режим, парковка.
PRESUMPTION OF INNOCENCE AS A FUNDAMENTAL LEGAL PRINCIPLE
Sergey G. Vasilevich, Associate Professor of the Department of Constitutional Law, Candidate of Legal Sciences, Associate Professor
Belarusian state University (220030, Republic of Belarus, Minsk, per. Izumrudnyy, d. 9) E-mail: Gregory_1@tut.by
Abstract. Analyzed the concept and content of the principle of presumption of innocence in the Commission of crimes and other offenses. The role of a presumption is to exempt the party in whose favor it is established from proof. It is emphasized that to resolve the issue of bringing to administrative responsibility, as well as to any other responsibility, it is important to establish the guilt of the person. Problems of proof in administrative proceedings are no less relevant than, for example, in criminal proceedings and other branches of law. Of particular relevance is the resolution of the conflict between public and private interests in the consideration of administrative cases related to the determination of guilt when recording exceeding the speed limit by vehicles operating in automatic mode with special technical means that have the functions of photo and film shooting, video recording. The responsibility of owners (owners) of vehicles in connection with the establishment of such facts often raises objections from scientists and practitioners. A controversial practice is the termination of proceedings in an administrative case, when the car is parked in violation of the current rules, and the owner refers to the fact that the car was transferred to the management of a close relative, against whom he has a constitutional right not to testify. In the article, the author makes his own judgments on this issue.
Keywords: presumption of innocence, administrative responsibility, speed limit, parking.
Citation-индекс в электронной библиотеке НИИОН
Для цитирования: Василевич С.Г. Презумпция невиновности как фундаментальный правовой принцип. Вестник Московского университета МВД России. 2020;(3):126-134.
Презумпция — это предположение, признаваемое достоверным, пока не будет доказано обратное. Согласно ст. 49 Конституции Российской Федерации каждый обвиняемый в совершении преступления считается невиновным, пока его виновность не будет доказана в предусмотренном федеральным законом порядке и установлена вступившим в законную силу приговором суда. Обвиняемый не обязан доказывать
свою невиновность. Неустранимые сомнения в виновности лица толкуются в пользу обвиняемого.
Схожая по смыслу редакция содержится в ч. 2 ст. 6 Европейской Конвенции о защите прав человека и основных свобод: каждый обвиняемый в совершении уголовного преступления считается невиновным до тех пор, пока его виновность не будет установлена законным порядком [3, с. 761-779].
Европейский Суд по правам человека в своей практике вынес ряд решений, основные идеи которых сводятся к следующему: «принцип презумпции невиновности действует на протяжении всего уголовного процесса, независимо от результатов расследования, а не только при рассмотрении обоснованности обвинения», презумпция невиновности является, «наряду с другими правами, составным элементом концепции справедливого судебного разбирательства по уголовным делам», «этот принцип нарушается, если суд объявит обвиняемого виновным, в то время, как его виновность не была предварительно доказана; если отсутствуют формальные основания подтверждения этого, следует, чтобы мотивация судьи давала основание полагать, что он предполагал обвиняемого виновным», «свобода выражения своего мнения, гарантируемая ст. 10 Конвенции, распространяется и на свободу получения и распространения информации. Следовательно, п. 2 ст. 6 (имеется в виду Европейская Конвенция — С.Г.) не может препятствовать властям информировать общественность о ведущихся уголовных расследованиях, но она требует, чтобы власти делали это сдержанно и деликатно, как того требует презумпция невиновности» [2, с. 483-488]. Таким образом, только небольшой ряд приведенных позиций Европейского суда показывает, какое значение придается презумпции невиновности лица в совершении преступления.
В литературе справедливо обращается внимание, что указанная презумпция «включает в себя правило оценки доказательств и правило бремени доказывания» [4, с. 307]. С точки зрения презумпции невиновности правило оценки доказательств, по мнению К. Экштайна, означает, что «судья в уголовном процессе не должен выносить обвинительный приговор в том случае, когда он при объективном рассмотрении должен был бы иметь серьезные и неустранимые сомнения касательно какого-либо результата доказательств, изобличающего обвиняемого» [4, с. 307]. Вместе с тем, не можем согласиться с позицией, что «сомнение в пользу подсудимого представляет конституционную защиту обвиняемого, к которой может апеллировать только он, но не обвинение» [4, с. 307]. Полагаем, что и обвинение может изменить свою позицию, если нет весомых доказательств вины. Подозрение не может быть надежной основой для назначения наказания.
В свою очередь, правило бремени доказывания выражается в формулировке ст. 26 Конституции, согласно которой обвиняемый не обязан доказывать свою невиновность. Укреплению этого требования способствует и другая норма, закрепленная в Конституции (ст. 27): никто не должен принуждаться к даче показаний и объяснений против самого себя, членов своей семьи, близких родственников. Доказательства, полученные с нарушением закона, не имеют юридической силы.
Молчание (отказ от дачи показаний) нельзя рассматривать как косвенное признание вины.
В связи с нарушением принципа презумпции невиновности в совершении преступления возникает вопрос о материальной компенсации. Такой авторитетный орган, как Европейский суд по правам человека придерживается подхода, в соответствии с которым Конвенция не обязывает государства «возместить лицу, обвиненному в совершении уголовного преступления, его убытки, если уголовное преследование было прекращено» [2, с. 486]. В то же время, он считает, что «решение об отказе «обвиняемому» в возмещении его издержек и расходов вследствие прекращения судебного разбирательства может повлечь постановку вопроса о соответствии п. 2 ст. 6 в том случае, если мотивировочная часть, которая не может быть отделена от постановляющей, по существу приближается к установлению вины обвиняемого без предварительного доказательства ее в установленном законом порядке, и, в частности, без предоставления возможности заинтересованному лицу осуществить право на защиту» [2, с. 486]. Таким образом, исходя из позиции Европейского суда по правам человека, можно сделать вывод, что необходимо возмещать материальный ущерб лицу при нарушении принципа презумпции невиновности в совершении преступления, в том числе не только на стадии прекращения производства по уголовному делу по нереабилити-рующим основаниям, но тем более при его осуждении, когда невиновность была подтверждена позднее (во время отбытия или после отбытия наказания).
В качестве позитивного обстоятельства отметим, что даже в советский период действовали нормативные акты, предусматривавшие возмещение ущерба лицам, незаконно осужденным. Так, действовал Указ Президиума Верховного Совета СССР от 18 мая 1981 г. № 4892-х «О возмещении ущерба, причиненного гражданину незаконными действиями государст-
венных и общественных организаций, а также должностных лиц при исполнении ими служебных обязан-ностей»1. Согласно Указу, право на возмещение ущерба возникает при условии постановления оправдательного приговора; прекращения уголовного дела за отсутствием события преступления, за отсутствием в деянии состава преступления или за недоказанностью участия гражданина в совершении преступления; прекращения дела об административном правонарушении. Однако, ущерб не подлежал возмещению, если гражданин в процессе дознания, предварительного следствия и судебного разбирательства путем самооговора препятствовал установлению истины и, тем самым, способствовал признанию его виновным. Конечно, в условиях существовавших тогда идеологических установок, а также представления, что советская милиция — народная милиция и там исключены злоупотребления властью, другую позицию сложно было бы представить. Правда, оказалось не все так идеально. Известно из публикаций, что и расстрелянный по нашумевшему «Витебскому делу» гражданин также «добровольно» сознался в убийстве. К сожалению, эта норма советского времени «перекочевала» в действующий Уголовно-процессуальный кодекс Республики Беларусь2. В соответствии со ст. 460 УПК вред, причиненный гражданину в результате незаконного задержания, содержания под стражей и домашнего ареста, временного отстранения от должности, помещения в психиатрический стационар, осуждения, применения принудительных мер безопасности и лечения, возмещается государством в полном объеме независимо от вины лица, производящего дознание, органа дознания, следователя, прокурора, Председателя Следственного комитета Республики Беларусь, Председателя Комитета государственной безопасности Республики Беларусь или лиц, исполняющих их обязанности, либо суда. Возмещается физический, имущественный и моральный вред, причиненный физическому лицу, и по восстановлению нарушенных трудовых, пенсионных, жилищных, иных личных неимущественных прав физического лица, а также по возмещению имущественного вреда и восстановлению деловой репутации юридического лица.
При этом право на возмещение указанного вреда, как отмечено в ст. 461, имеют обвиняемый, оправданный судом; подозреваемые по некоторым категориям дел; лица, незаконно помещенные в психиатрический стационар, либо лица, к которым незаконно применена принудительная мера безопасности и лечения;
юридические лица, которым в результате незаконных действий органа, ведущего уголовный процесс, причинен вред либо деловой репутации которого нанесен ущерб и др.
Однако, эти правила не распространяются на случаи обоснованного применения мер процессуального принуждения, отмены обвинительного приговора или его изменения ввиду принятия акта амнистии, а также закона, устраняющего уголовную ответственность, равно как и на случаи, когда лицо добровольно оговорило себя в совершении преступления.
Последнее положение вызывает возражения. Им, к сожалению, руководствуются суды. Так, суд Минского района отказал в компенсации Михаилу Гладкому, которого незаконно осудили на восемь лет лишения свободы. Он пять лет провел в колонии, а затем еще два года отбывал исправительные работы. В 2003 г. его осудили за убийство брата на восемь лет лишения свободы, однако в 2011 г. нашли настоящего убийцу, которому за пять убийств вынесен приговор в виде смертной казни. Михаил Гладкий требовал возместить имущественный и моральный вред за период отбывания наказания, однако суд данный иск не удовлетворил по той причине, что он дал признательные показания. Представители Министерства финансов, ссылаясь на ч. 2 ст. 461 УПК, в суде настаивали, что раз Михаил Гладкий добровольно себя оговорил, компенсация ему не положена. Того же мнения придерживается и прокурор3.
Исходя из такой редакции Закона суды применяют его нормы, хотя, на наш взгляд, могли бы воспользоваться положениями ст. 112 Конституции Республики Беларусь и сделать в установленном порядке запрос в Конституционный Суд о проверке конституционности указанного ограничения. Ведь строить доказательство на признании вины, значит выносить неубедительный (незаконные и необоснованный) приговор.
Юристам, да и обычным гражданам, известно изречение: «Признание — царица доказательств». Но
1 Указ Президиума Верховного Совета СССР от 18 мая 1981 г. № 4892-х «О возмещении ущерба, причиненного гражданину незаконными действиями государственных и общественных организаций, а также должностных лиц при исполнении ими служебных обязанностей» // Эталон. Нац. центр правовой ин-форм. Респ. Беларусь. Мн., 2020.
2 Закон Республики Беларусь от 10 января 2000 г. № 361-3 «О нормативных правовых актах Республики Беларусь» // Эталон. Нац. центр правовой информ. Респ. Беларусь. Мн., 2020.
3 Суд отказал в компенсации Михаилу Гладкому, которого незаконно осудили на восемь лет URL://http://naviny.by/rub-rics/society/2015/01/28/ic_news_116_453127
это в древности, когда право только развивалось, шли по этому пути: в римском праве так называли признание вины самим подсудимым, которое делает излишними все иные доказательства, улики и дальнейшие следственные действия (исторически известно, что «помощь» в признании своей вины часто оказывалась варварскими способами — пытками). Обычно это выражение имеет иронический характер, как отражение следственной и судебной практики, существовавшей в эпоху сталинских репрессий в СССР. Его ассоциируют с именем Генерального прокурора СССР А.Я. Вышинского (1883-1954). Исследования некоторых ученых показывают, что так рассуждал не Вышинский, а Прокурор РСФСР (с 1928) Н.В. Крыленко (1885-1938, репрессирован в 1938 г.). В качестве примера приводится его выступление на процессе «Промпартии» (4 декабря 1930 г.). Он заявил: «Лучшей уликой при всех обстоятельствах является все же сознание подсудимых»4. Не утверждается, что на практике А.Я. Вышинский так не поступал, но в своем учебнике «Теория судебных доказательств в советском праве» (1946) он назвал взгляд на личное признание обвиняемого как «царицу доказательств» «в корне ошибочным принципом средневекового процессуального права», когда «переоценка значения признаний подсудимого или обвиняемого доходила до такой степени, что признание обвиняемым себя виновным считалось за непреложную, не подлежащую сомнению истину, хотя бы это признание было вырвано у него пыткой»5. Такое отношение к доказательной базе, по мнению Вышинского, не имело ничего общего с «передовым советским правом». Он писал: «...было бы ошибочным придавать обвиняемому или подсудимому, вернее, их объяснениям, большее значение, чем они заслуживают этого... В достаточно уже отдаленные времена, в эпоху господства в процессе теории так называемых законных (формальных) доказательств, переоценка значения признаний подсудимого или обвиняемого доходила до такой степени, что признание обвиняемым себя виновным считалось за непреложную, не подлежащую сомнению истину, хотя бы это признание было вырвано у него пыткой, являвшейся в те времена чуть ли не единственным процессуальным доказательством, во всяком случае считавшейся наиболее серьезным доказательством, «царицей доказательств» (regina probationum). ...Этот принцип совершенно неприемлем для советского права и судебной практики. Действительно, если другие обстоятельства, установленные по делу, доказывают ви-
новность привлеченного к ответственности лица, то сознание этого лица теряет значение доказательства и в этом отношении становится излишним. Его значение в таком случае может свестись лишь к тому, чтобы явиться основанием для оценки тех или других нравственных качеств подсудимого, для понижения или усиления наказания, определяемого судом... Такая организация следствия, при которой показания обвиняемого оказываются главными и — еще хуже — единственными устоями всего следствия, способна поставить под удар все дело в случае изменения обвиняемым своих показаний или отказа от них6.
УПК Республики Беларусь обязывает органы уголовного преследования принять все предусмотренные законом меры по всестороннему, полному и объективному исследованию обстоятельств уголовного дела, собрать доказательства, как уличающие, так и оправдывающие обвиняемого, установить обстоятельства, имеющие значение для правильного разрешения дела, защиты прав и законных интересов участвующих в уголовном деле лиц. Суд, сохраняя объективность и беспристрастность, обеспечивает сторонам обвинения и защиты необходимые условия для реализации их прав. Решение о виновности либо невиновности обвиняемого суд выносит лишь на основе достоверных доказательств, подвергнутых всестороннему, полному и объективному исследованию и оценке (ст. 18). Суд, орган уголовного преследования оценивают доказательства, руководствуясь законом и своим внутренним убеждением, основанным на всестороннем, полном и объективном исследовании всех обстоятельств уголовного дела в их совокупности. Никакие доказательства для органа дознания, следователя, прокурора, суда не имеют заранее установленной силы (ст. 19). Согласно ст. 356 УПК обвинительный приговор постановляется лишь при условии, что в ходе судебного разбирательства виновность обвиняемого в совершении преступления подтверждена совокупностью исследованных судом доказательств. Приговор не может быть основан на предположениях.
Позитивный опыт есть в Российской Федерации. Согласно ст. 133 Уголовно-процессуального кодекса
4 Царица доказательств // URL://http://www.ЫЫюtekar.ш/enc-Slov/22/1.htm
5 Там же.
6 Вышинский А.Я. Теория судебных доказательств в советском праве // URL://https://books.google.by/books?id=kaD9AgAAQ-BAJ&pg=PP 1 &^=РР 1 &dq
Российской Федерации возмещение ущерба (вреда) не распространяются на случаи, когда примененные в отношении лица меры процессуального принуждения или постановленный обвинительный приговор отменены или изменены ввиду издания акта об амнистии, истечения сроков давности, недостижения возраста, с которого наступает уголовная ответственность, или в отношении несовершеннолетнего, который хотя и достиг возраста, с которого наступает уголовная ответственность, но вследствие отставания в психическом развитии, не связанного с психическим расстройством, не мог в полной мере осознавать фактический характер и общественную опасность своих действий (бездействия) и руководить ими в момент совершения деяния, предусмотренного уголовным законом и др. Ограничения для лиц, признавших свою вину, в российском уголовно-процессуальном законодательстве нет.
На наш взгляд, в силу изложенных выше причин, прежде всего потому, что действует принцип презумпции невиновности, указание на недопустимость возмещения вреда, когда лицо «добровольно» оговорило себя в совершении преступления, необходимо исключить из Уголовно-процессуального кодекса Республики Беларусь.
Обратим внимание на то, что согласно ст. 461 УПК Республики Беларусь право на возмещение вреда, указанного в ст. 460, на которую мы выше ссылались, имеют не только обвиняемый, оправданный судом; подозреваемый или обвиняемый, уголовное преследование против которых прекращено и другие лица, но и лица, признанные в установленном законом порядке наследниками этих лиц, члены семьи умершего. Обоснованные возражения вызывала практика, в соответствии с которой осуществлялось прекращение уголовного дела по нереабилитирующему основанию (констатировалась виновность погибшего) без согласия близких родственников умершего.
Аналогичный подход, касающийся принципа презумпции невиновности в совершении преступления, в целом обеспечивается и при вменении в вину административного, трудового и иного правонарушения. В административном процессе органы, наделенные правом привлекать к ответственности, и гражданин находятся в отношении власть — подчинение. Содействовать уравновешиванию положения этих сторон как раз и помогает презумпция невиновности как гарантия против привлечения к ответственности лица, виновность которого осталась под сомнением, а значит вина
не доказана. Презумпция невиновности предполагает наличие только убедительных доказательств вины. Конечно, некоторые изъятия из указанного принципа для иных правонарушений должны быть объективно обусловлены и установлены в законе.
В сферах гражданской и административной ответственности есть исключения, обусловленные спецификой соответствующих правоотношений. Так, в гражданском и трудовом законодательстве существуют изъятия из общего правила о бремени доказывания вины; предусмотрена ответственность и при отсутствии вины (например, если вред причиняется в результате действия источника повышенной опасности). Согласно нормам трудового законодательства о материальной ответственности материально ответственные лица, которым товарные или иные ценности доверены под сохранность (например, заведующий складом), обязаны, во избежание полной материальной или иной ответственности, доказывать отсутствие своей вины в необеспечении их сохранности.
Кодекс Республики Беларусь об административных правонарушениях (далее — КоАП) определяет вину как психическое отношение физического лица к совершенному им противоправному деянию, выраженное в форме умысла или неосторожности. Немаловажным является и то обстоятельство, что виновным в совершении административного правонарушения может быть признано лишь вменяемое физическое лицо, совершившее противоправное деяние умышленно или по неосторожности. Юридическое лицо признается виновным в совершении административного правонарушения, если будет установлено, что этим юридическим лицом не соблюдены нормы (правила), за нарушение которых предусмотрена административная ответственность, и данным лицом не были приняты все меры по их соблюдению.
Признать лицо виновным в совершении административного правонарушения можно лишь при наличии совокупности соответствующих доказательств. Доказательства, полученные с нарушением закона, допустимых способов их получения, не будут иметь юридической силы. Кроме того, на основе неправильной оценки доказательства, совокупности доказательств по делу об административном правонарушении правоприменительный орган может прийти к некорректному выводу об отсутствии в действиях лица, в отношении которого ведется административный процесс, состава правонарушения, и в этой связи
оно останется без наказания. В то же время, на практике часто встречаются ситуации, когда невиновное лицо на основе неправильно оцененных и косвенных доказательств признается виновным в совершении правонарушения, которое оно на самом деле не совершало. В этой связи необходимо отметить, что в оценке доказательств определенную роль играет и субъективный фактор.
Помимо сбора и оценки доказательственной базы, правоприменительному органу при ведении административного процесса надлежит ответить еще и на такие вопросы, как, например, наличие события административного правонарушения; обстоятельств, смягчающих и отягчающих административную ответственность; обстоятельств, исключающих производство по делу об административном правонарушении; характер и размер ущерба; иные обстоятельства, имеющие значение для правильного разрешения дела. Необходимо выяснять еще причины и условия совершения правонарушения.
Согласно ст. 4.9 КоАП в случае фиксации превышения скорости движения транспортного средства работающими в автоматическом режиме специальными техническими средствами, имеющими функции фото-и киносъемки, видеозаписи, или средствами фото- и киносъемки, видеозаписи административной ответственности подлежит собственник (владелец) транспортного средства, за исключением случаев, определенных ч. 3 этой статьи. В случае, если собственником (владельцем) транспортного средства является юридическое лицо, привлечению к административной ответственности в порядке, предусмотренном ч. 3-1 ст. 10.3 Процессуально-исполнительного кодекса Республики Беларусь об административных правонарушениях, подлежит лицо, управлявшее таким транспортным средством. При наличии у органа, ведущего административный процесс, до вынесения постановления о наложении административного взыскания в порядке, предусмотренном ч. 3-1 ст. 10.3 Процессуально-исполнительного кодекса Республики Беларусь об административных правонарушениях, информации о лице, управлявшем транспортным средством в момент фиксации административного правонарушения, административной ответственности подлежит это лицо. Собственник (владелец) транспортного средства считается не подвергавшимся административному взысканию, если при ведении административного процесса будет установлено, что в момент фиксации административного пра-
вонарушения транспортное средство находилось во владении или в пользовании другого лица либо к данному моменту выбыло из его обладания в результате противоправных действий других лиц. Таким образом, может сложиться впечатление, что действительно, принцип презумпции невиновности нарушается. Однако, и в Конституции Республики Беларусь, о чем нами уже отмечалось, и во Всеобщей декларации прав человека (ст. 11) идет речь о презумпции невиновности в совершении именно преступления, а не иного правонарушения. Внимательный анализ ст. 4.9 КоАП показывает, что в ней нет противоречия принципу презумпции невинности в совершении административного правонарушения. Наоборот, содержащиеся нормы содействуют установлению конкретного виновника, так как собственник (владелец) транспортного средства знает, кому оно передано. Он обязан сообщить о лице, которому было доверено управление транспортным средством.
Правонарушения, выявленные посредством фиксации превышения скорости движения, нарушения правил остановки или стоянки транспортного средства работающими в автоматическом режиме специальными техническими средствами, составляют огромную долю среди всех административных правонарушений. В 2018 г. их зафиксировано 1 706 953 или 39% от общего числа правонарушений. Полагаем возможным для них установить более короткий срок, по истечении которого лицо считается не имеющим административного взыскания, а именно: сразу же после исполнения наложенного взыскания. Это позволит улучшить ситуацию с исполнением взысканий, а также решением иных вопросов, например, с приемом на работу. В настоящее время из-за нехватки кадров в некоторых организациях указывают допустимый максимум административных взысканий, при наличии которых гражданин может быть принят на работу.
Сложилась практика, когда сотрудники ГАИ выявляют нарушение правил остановки или стоянки автомобиля, например, на зеленой зоне, но владелец автомобиля в транспортном средстве отсутствует. Так, инспектор ДПС Государственной автомобильной инспекции одного из районов города Минска составил протокол об административном правонарушении в отношении гражданина П. за совершение им правонарушения, предусмотренного ч. 1 ст. 18.22 КоАП, выразившегося в нарушении правил остановки, т.е. в остановке водителем транспортного средства в зоне действия дорожного знака «Остановка запрещена». В
протоколе об административном правонарушении гражданин П. указал, что транспортное средство, принадлежащее ему на праве собственности, в зоне действия указанного знака не останавливал и не парковал. За рулем он не был, а автомобиль передал во временное управление своему близкому родственнику. Ссылаясь на ст. 27 Конституции Республики Беларусь, он вообще отказался сообщать, кому был передан автомобиль. В такой ситуации начальником ОГАИ района города Минска дело об административном правонарушении в отношении П. было «прекращено по п. 10 ч. 1 ст. 9.6 Процессуально-исполнительного кодекса Республики Беларусь об административных правонарушениях (ПИКоАП)7 в связи с недоказанностью виновности лица, в отношении которого ведется административный процесс, в совершении административного правонарушения».
Действительно, согласно указанной статье Основного Закона гражданин вправе не свидетельствовать против самого себя, членов своей семьи и близких родственников. В ст. 1.4 ПИКоАП определено, что к близким родственникам относятся родители, дети, усыновители, усыновленные, удочеренные, братья и сестры, дед, бабка, внуки, а также супруг, супруга (обратим внимание, что супруги ошибочно отнесены к близким родственникам, а усыновленные и удочеренные лица также являются детьми, поэтому в данной статье следовало, если уже и выделять их, то использовать фразу «в том числе»).
В такой ситуации сотруднику ГАИ необходимо было определить субъект правонарушения. Казалось бы, все очевидно, и собственник транспортного средства, гражданин П., совершил правонарушение, но это не доказано. Ведь он ссылается на то, что за рулем не был, машина дана близкому родственнику. Действует ли в данном случае в полном объеме в отношении гражданина П. презумпция невиновности? Какие он имеет права и какие несет обязанности? Должностные лица ГАИ, доверившись показаниям П., что автомобилем в этот период он не управлял, а свидетельствовать против неустановленного близкого родственника, пользуясь гарантией, предусмотренной ст. 27 Конституции, он не намерен, приняли решение о прекращении административного процесса в отношении гражданина П. в связи с недоказанностью его вины.
На первый взгляд, никаких претензий как к гражданину П., так и к должностным лицам ГАИ, вроде
бы, предъявлять нельзя. Первый апеллировал к нормам ст. 26 (презумпция невиновности), ст. 27 (право не свидетельствовать против близкого родственника) Конституции, п. 1 ч. 3 ст. 4.6 ПИКоАП (воспроизводит содержание ст. 27 Конституции). Он утверждал, что в соответствии с ними не обязан доказывать свою невиновность, имеет право не свидетельствовать против самого себя, членов своей семьи и близких родственников. Важным при решении вопроса о привлечении к административной ответственности в данном случае является и норма, закрепленная в ст. 2.7 ПИКоАП, согласно которой лицо не может быть привлечено к административной ответственности, пока в порядке, установленном данным Кодексом, не будет установлена его виновность в совершении правонарушения, предусмотренного КоАП. В обычной ситуации обязанность доказывать виновность лица, в отношении которого ведется административный процесс, возлагается на должностное лицо органа, ведущего административный процесс. Обстоятельства, излагаемые в постановлении о наложении административного взыскания, не могут основываться на предположениях. Сомнения в обоснованности вывода о виновности лица, в отношении которого ведется административный процесс, толкуются в его пользу.
Поскольку должностным лицом органа, ведущего административный процесс, необходимые и достаточные доказательства, свидетельствовавшие о наличии состава названного выше правонарушения в действиях гражданина П., собраны не были, то на основании, в том числе упомянутых выше норм, а также факта недоказанности виновности гражданина П., как отмечено выше, в отношении него прекращен административный процесс.
Однако, так ли уж бессильны в такой, казалось бы «патовой», ситуации сотрудники правоохранительных органов? Полагаем, что нет. И в Конституции, и во Всеобщей декларации прав человека (ст. 11) идет речь о презумпции невиновности в совершении именно преступления, а не иного правонарушения. Однако, это не исключает, но даже предполагает распространение указанного принципа на администра-
7 Процессуально-исполнительный кодекс Республики Беларусь об административных правонарушениях от 20 декабря 2006 г. № 194-3: принят Палатой представителей 9 ноября 2006 г.: одобр. Советом Республики 1 декабря 2006 г. // Эталон. Нац. центр правовой информ. Респ. Беларусь. Мн., 2020.
тивные правонарушения. При этом законодатель в рамках правового регулирования отношений, связанных с иными видами юридической ответственности, может решать вопрос о том, как распределяется бремя доказывания вины. Согласно ст. 2.7 ПИКоАП лицо не может быть привлечено к административной ответственности пока в порядке, установленном этим Кодексом, не будет установлена его виновность в совершении правонарушения, предусмотренного КоАП. Обязанность доказывать виновность лица, в отношении которого ведется административный процесс, возлагается на должностное лицо органа, ведущего административный процесс, за исключением случая, предусмотренного ч. 5 ст. 2.7 ПИКоАП. Лицо, в отношении которого ведется административный процесс, не обязано доказывать свою невиновность. Обстоятельства, излагаемые в протоколе об административном правонарушении, в постановлении о наложении административного взыскания, не могут основываться на предположениях. Сомнения в обоснованности вывода о виновности лица, в отношении которого ведется административный процесс, толкуются в его пользу.
В нашей ситуации есть собственник и есть очевидный факт нахождения автомобиля в запрещенной для парковки зоне. Налицо непосредственная причинно-следственная связь. У предполагаемого правонарушителя — собственника автомобиля — имеется возможность обосновать свою невиновность, подтвердив, что он не был за рулем. Но для этого надо подтвердить данный факт. Не исключаем, что и близкий родственник мог передать автомобиль иному лицу, которое и совершило правонарушение. В этой связи собственник, указывая, кому передан автомобиль, свидетельствует не о факте совершения близким родственником административного правонарушения, а опровергает презумпцию своей виновности как собственника автомобиля. Поэтому при неуказании собственником, кому был передан автомобиль, он должен нести ответственность на основании норм, предусмотренных в КоАП и ПИКоАП [1, с. 117]. Кстати, заметим, что согласно Указу Президента Республики Беларусь от 17 января 2013 г. № 36 «О некоторых вопросах принудительной отбуксировки (эвакуации) транспортных средств»8 при отбуксировке транспортного средства на охраняемую стоянку за нарушение правил остановки и стоянки транспортного средства, а также иных правил дорожного дви-
жения (ст. 18.22 КоАП), оплата работ (услуг) по принудительной отбуксировке (эвакуации), а также хранению отбуксированного (эвакуированного, доставленного) транспортного средства на охраняемой стоянке осуществляется собственником (владельцем) отбуксированного (эвакуированного, доставленного) транспортного средства или уполномоченным им лицом органу внутренних дел или государственной организации, которому (которой) принадлежит средство эвакуации и (или) охраняемая стоянка. Другими словами, так или иначе, но кто-то из указанных лиц должен произвести необходимую оплату. Не может быть ситуации, когда ни собственник, ни иное лицо не должны платить, так как транспортное средство передано кому-то, но кому, собственник не указывает, ссылаясь на мнимое в данном случае право «не свидетельствовать.». Но к такому выводу можно прийти, если «никто» не виноват и дело прекращено.
Обратим внимание на позицию Конституционного суда Российской Федерации, которую он выразил в одном из своих определений, касаясь вопроса о презумпции невиновности. Было подчеркнуто, что также важны не только указанная презумпция, но и принцип неотвратимости ответственности, защита основ конституционного строя, нравственности, здоровья, прав и свобод других лиц, обеспечения обороны страны и безопасности государства9.
Нарушение скоростного режима, правил остановки и стоянки транспортного средства, а также иных правил дорожного движения в ряде случаев совершается в условиях неочевидности. На наш взгляд, уклоняясь от сообщения о том, кому был передан автомобиль, аргументируя это правом не свидетельствовать против близкого родственника и иных предусмотренных в законе лиц, собственник автомобиля в определенной степени злоупотребляет этим правом (не свидетельствовать против себя, членов своей семьи и близких родственников). Здесь ведь не идет речь о свидетельствован™ для подтверждения
8 Указ Президента Республики Беларусь от 17 января 2013 г. № 36 «О некоторых вопросах принудительной отбуксировки (эвакуации) транспортных средств» // Эталон. Нац. центр правовой информ. Респ. Беларусь. Мн., 2020.
9 Определение Конституционного суда Российской Федерации от 25 января 2012 г. № 177-о-о «Об отказе в принятии к рассмотрению жалобы гражданина Штатнова Дмитрия Владимировича на нарушение его конституционных прав примечанием к статье 1.5 и статьей 2.6.1 Кодекса Российской Федерации об административных правонарушениях» // СПС «КонсультантПлюс».
вины иного лица: выясняется, в чьем распоряжении был автомобиль.
В данном случае важно обеспечить баланс публичных и частных интересов. Поэтому сотрудники ГАИ имеют все правовые основания и, более того, обязаны, с учетом принципа неотвратимости наказания (взыскания), привлечь к административной ответственности собственника автомобиля, если он не дает сведений о том, кому он передал управление своим автомобилем. Он, в свою очередь, вправе обжаловать вынесенное в отношении него постановление по делу об административном правонарушении в вышестоящий орган (вышестоящему должностному лицу) либо в суд и представить при этом доказательства того, что на момент совершения административного правонарушения автомобиль находился в пользовании другого лица. К представлению этих доказательств собственника обязывает закрепленный в ст. 115 Конституции принцип состязательности правосудия.
В целях исключения спорных ситуаций полезно было бы ч. 1, 3, 4 ст. 4.9 КоАП Республики Беларусь изложить в следующей редакции.
1. В случаях фиксации превышения скорости движения транспортного средства работающими в автоматическом режиме специальными техническими средствами, имеющими функции фото- и киносъемки, видеозаписи, а также нарушения правил его остановки или стоянки административной ответственности подлежит собственник (владелец) транспортного средства, за исключением случаев, определенных ч. 3 и 4 настоящей статьи.
3. При наличии у органа, ведущего административный процесс, до вынесения постановления о наложении административного взыскания в порядке, предусмотренном ч. 3-1 ст. 10.3 Процессуально-исполнительного кодекса Республики Беларусь об административных правонарушениях, информации о лице, управлявшем транспортным средством в момент фиксации административного правонарушения, а также о лице, нарушившем правила остановки или стоянки, административной ответственности подлежит это лицо.
4. Собственник (владелец) транспортного средства не подлежит административной ответственности, если при ведении административного процесса будет установлено, что в момент фиксации административного правонарушения, остановки или стоянки транспортное средство находилось во владении
или в пользовании другого лица либо к данному моменту выбыло из его обладания в результате противоправных действий других лиц.
Наложение административного взыскания не препятствует привлечению виновного к таким видам юридической ответственности, как дисциплинарная, материальная и имущественная. Вместе с тем, недопустимо привлечение к уголовной ответственности, наряду с административной, что косвенно вытекает из анализа статей УК Республики Беларусь. Соответствующий запрет следует предусмотреть в КоАП.
С учетом изложенного отметим, что существующий уровень административных правонарушений, тенденция к их росту свидетельствуют о необходимости поиска более эффективных мер административного воздействия, в том числе оптимизации системы и пределов административных взысканий. Факт административного правонарушения должен быть поводом для анализа, причин и условий, способствовавших его совершению. Органы административной юрисдикции должны более активно вносить представления об устранении причин и условий совершения правонарушений.
Литература
1. Василевич С.Г. Актуальные проблемы адми-нистративно-деликтного права на современном этапе. Мн., 2017.
2. Микеле де Сальвиа. Прецеденты Европейского суда по правам человека. СПб.: Юридический центр Пресс, 2004.
3. Права человека: Сб. междунар.-правовых актов / Сост. В.В. Щербов. Мн.: Белфранс, 1999.
4. Экштайн К. Основные права и свободы по Российской Конституции и Европейской Конвенции: Учеб. пособие для вузов. М.: Nota Bene, 2004.
References
1. Vasilevich S. G. Aktual'nye problemy administra-tivno-deliktnogo prava na sovremennom etape. Mn., 2017.
2. Mikele de Sal'via. Pretsedenty Evropeyskogo suda po pravam cheloveka. SPb.: Yuridicheskiy tsentr Press, 2004.
3. Prava cheloveka: Sb. mezhdunar.-pravovykh aktov / Sost. V.V. Shcherbov. Mn.: Belfrans, 1999.
4. Ekshtayn K. Osnovnye prava i svobody po Ros-siyskoy Konstitutsii i Evropeyskoy Konventsii: Ucheb. posobie dlya vuzov. M.: Nota Bene, 2004.
