CC BY
37
УДК 159.95
ПРЕВРАЩЕНИЯ В КУЛЬТУРЕ И РАЗВИТИИ ЧЕЛОВЕКА
В статье рассмотрены различные виды и формы превращения в культуре и развитии человека, обосновывается, что игровое начало пронизывает не только культуру, но является одним из основных феноменов человеческого бытия. Превращение, являясь базовым концептом, включает в себя: имитацию, подражание, заражение, идентификацию, эмпатию, сопереживание, перевоплощение и вчувствование. В развитии механизма превращения выделяются периоды: имитации-подражания, вчувствования и собирания себя в иной ценностно-смысловой реальности. Тогда как превращение понимается как механизм де-центрации «Я-позиции» во внутреннем мире воображения, которая рефлексивно-регулятивно собирается и обживается в иной ценностно-смысловой реальности, исходя из новой позиции, человек видит, относится и действует.
Ключевые слова: превращение, воображение, Я-по-зиция, децентрация, обживание, рефлексия, ценностно-смысловое пространство.
А. С. Шаров A. S. Sharov
CONVERSION IN CULTURE AND DEVELOPMENT OF THE PERSON
The article considers various types and forms of the conversion in the culture and development of the person. It is justified, that playing nature is not only a part of the culture but one of the main phenomena of the human existence. Conversion, being a basic concept, includes imitation, mimetic response, contagion, identification, empathy, compassion, transfiguration, and feeling-into. There are 3 periods in the development of the conversion mechanism, such as imitation and mimetic response, feeling-into, and self-collecting in the axiological reality. While conversion is understood as the mechanism of decentration of "I-Position" in the inner world of the imagination, which is reflexively and regulatively collected and settled in the axiological reality. The person sees, relates, and acts according to the new position.
Keywords: conversion, imagination, I-Position, decentra-tion, settle in, reflection, axiological space.
Превращение является социокультурным механизмом развития человека как такового. Вот что об этом пишет Э. Канетти: «Способность человека к превращениям, давшая ему столько власти над другими существами, едва ли в достаточной мере замечена и понята. Здесь - одна из величайших загадок: каждый обладает этой способностью, каждый ее применяет, каждый считает это совершенно естественным, но лишь немногие отдают себе отчет в том, что ей они обязаны лучшей частью своего существа» [1, с. 483]. Проявление превращения в феноменах культуры столь многообразно, что трудно сказать, где оно, хотя бы частично, не проявляется. Так, окружающий мир в процессе развития человечества обретал антропоморфные черты и становился более понятным, что в процессах взаимодействия с миром, а также с людьми определяло бытие человека. Антропоморфизм реализуется в мифах о происхождении солнца (солярные мифы), месяца, луны (лунарные мифы), звезд (астральные мифы), вселенной (космогонические мифы) и человека (антропологические мифы).
Существуют мифы о перевоплощениях одного существа в другое: о происхождении животных от людей или людей от животных. Представления о божественных, мифических или животных предках были широко распространены в мире. У многих народов эти представления присутствуют в их мифологии и сегодня. Мифы о превращении людей в животных, в растения и предметы известны многочисленным народам земного шара, что нашло отражение в народных преданиях, сказках и фольклоре. В греческой культуре было очень много мифов, которые кончались превращениями героев - в реку, гору, животное, растение, созвездие. Поэт Овидий попробовал собрать все такие мифы о превращениях, которые он знал; их оказа-
лось больше двухсот. Он пересказал их один за другим, подхватывая, переплетая, вставляя друг в друга; получилась длинная поэма под заглавием «Метаморфозы» (или «Превращения»). Не менее известны библейские мифы, например, о превращении женщины в соляной столб. Одушевление - неотъемлемая часть присутствия человека в мире. И сегодня в языке, общении и просто жизни мы находим антропоморфное отношение к вещам как обладающим или не обладающим душой. Феномен превращения ярко проявляет себя в народном творчестве в виде мифов, преданий, легенд и сказок о ведьмах, оборотнях, вампирах, колдунах и т. п. Превращение имеет место в обряде инициации, когда человек в процессе перехода их одного состояния в другое обретает нечто «человеческое» [2, с. 19]. Игровое начало пронизывает не только культуру (Й. Хейзинга), но является одним из основных феноменов человеческого бытия (Е. Финк), более того, мы играем в сущностной основе своей. Вот как об этом пишет Е. Финк: «Однако мы играем не потому, что в окружающем социуме имеются игры: игры наличны и возможны лишь потому, что мы играем в сущностной основе своей» [3, с. 366]. а это значит, что у человека всегда есть стремление освоить иную реальность в ритуалах, обрядах на празднике и т. п. Эти социально-психологические механизмы выполняют функции перехода из одной ценностно-смысловой реальности в другую, трансформации или превращения человека в этом переходе [4].
Достаточно наглядно превращение совершается в искусстве, как на сцене, так и в зрительном зале. Своеобразное обобщение наблюдений и описаний перевоплощения в искусстве можно найти в трудах отечественных и зарубежных философов, психологов и эстетиков, так или
иначе разрабатывающих теорию вчувствования. К ним относятся работы И. И. Лапшина, которые, кстати, оказали влияние на теорию перевоплощения К. С. Станиславского. Сильная сторона исследований Лапшина - громадный фактический материал эмпирических наблюдений и самонаблюдений художников, мастеров искусства, на которые он опирается в своих обобщениях, в частности, по вопросу о «перевоплощении» в искусстве. Его описания перевоплощаемости в художественном творчестве содержат много верных наблюдений и эмпирических выводов, получивших позже экспериментальное подтверждение у исследователей эмпатии в искусстве. Но, пожалуй, один из самых интересных выводов касается творчества и творческого начала в человеке, которое он связывает с воображением и способностью к перевоплощению [5].
У Станиславского мы находим наиболее разработанное во всей мировой литературе учение о сценическом перевоплощении актера (а также режиссера). Автор дает оценку перевоплощению как творческой способности, раскрывает сущность этого процесса, механизмы, условия эффективности и «тормоза», мотивы и функции, выделяет типы перевоплощения. Станиславский считал, что «способность к духовному и внешнему перевоплощению есть первая и главная задача актеров»; это самое важное свойство в «даровании артиста» [6, с. 213-214]. Но оно вряд ли возможно без воображения. Так, М. А. Чехов пишет о воображении следующее: «Если актер правильно готовит свою роль, то весь процесс подготовки можно охарактеризовать как постепенное приближение актера к тому образу, который он видит в своем воображении, в своей фантазии»; «актер сначала строит свой образ исключительно в фантазии, затем старается сымитировать его внутренние и внешние качества» [7, с. 63-65]. В процессе подготовки актеры многократно проживают в своем воображении роли, т. е. перевоплощаются. Важная особенность работы актера состоит в том, что плоды его фантазии реализуются в действии, приобретая конкретность в выразительных движениях. Актер все время воплощает найденное, и верно сыгранный отрывок, в свою очередь, дает толчок воображению.
Среди условий формирования способности к перевоплощению прежде всего следует назвать врожденную склонность к имитации, передразниванию других, «обезьянничанию». Имитация, в особенности бессознательная, в принципе свойственна каждому человеку. Антропология, наука о происхождении человека, свидетельствует, что первобытный человек в ритуальных и магических обрядах, плясках мог искусно подражать животным, на которых охотился. Ученые видят здесь истоки театра и сценического перевоплощения. Дети в ролевых играх не только подражают «сыщикам», «разбойникам» и героям компьютерных игр, но в известной степени вживаются в их образы, что говорит о наличии элементов перевоплощения. В обычном общении люди бессознательно (а иногда и сознательно) подстраиваются под собеседника, как бы ставят себя на его место, невольно подражают его интонациям, жестам и т. п. Как и всякая способность, перевоплощение формируется и развивается в различных видах деятельности посредством подражания. Перевоплощение - это способность человека принять какой-нибудь новый вид, образ, превра-
титься в кого-нибудь или во что-нибудь. Перевоплощение предполагает внутреннее подражание, которое называют вчувствованием, вживанием, или эмпатией. Таким образом, перевоплощение делает акцент на внутреннем подражании, но не раскрывает механизм превращения в целом. Да и Э. Канетти анализирует значимость превращения на примере жизни взрослых людей, когда этот психологический механизм уже сформирован и выполняет соответствующие функции (предвосхищения, предчувствия, ориентировки, приобретения опыта, настроя) в их жизнедеятельности. Однако имитация и подражание всего лишь первые ступени к превращению, это хорошо иллюстрирует одна из форм перехода от подражания к превращению - притворство, в котором явно различение внешнего и внутреннего в человеке [1, с. 489], но при этом преобладает внешняя сторона превращения. Тогда возникает вопрос, что же собой представляет способность целостного превращения?
С чего начинается подражание или его более простая форма - имитация? Предполагается, что акты подражания ребенка происходят от спонтанной имитации детьми своих родителей (Л. Ф. Обухова). Следовательно, надо начинать с изучения родительского подражания как предшественника детской имитации. Подтверждает эту мысль А. Валлон. Так, он пишет: «Маленький ребенок начинает репродуцировать движения или звуки, произведенные при нем, только в том случае, если он уже производил их спонтанно. Для осуществления подражания нужно, чтобы действия, которым подражают, уже содержались в двигательном репертуаре индивида» [8, с. 140]. В связи с этим встает вопрос об изучении такого явления в развитии ребенка, как синтония, на основе которой могут возникать первые имитации. Об этом свидетельствуют работы отечественных психологов. Так, согласно Л. С. Выготскому, высшие психические функции возникают первоначально как форма коллективного поведения ребенка, форма сотрудничества с другими людьми и лишь впоследствии они становятся индивидуальными функциями самого ребенка. Так, например, сначала речь - средство общения между людьми, но в ходе развития она становится внутренней и начинает выполнять интеллектуальную функцию.
В плане психического развития ребенка о единстве внешнего и внутреннего в подражании, пожалуй, первым заговорил А. Валлон [8, с. 105]. Именно этот механизм - механизм подражания окружающему - и есть, с точки зрения автора, наиболее ранний механизм перехода от внешнего к внутреннему, подготавливающий путь к умственной деятельности. Валлон показывает, что первые подражательные модели ребенка, имеющие в основе постурально-тони-ческие позиции, еще не дифференцированно включают и то, что берет начало во внешней среде, и то, что идет от самого ребенка; в них слиты познавательные моменты и аффективные состояния ребенка. Лишь в момент, когда ребенок начинает выделять себя из окружающей среды, когда начинается развитие его личности, подражание поднимается на новую ступень, означающую и выделение аффективных моментов из внутренней модели окружающей среды, и принятие ею более дифференцированной структуры.
Что необходимо для осуществления подражания? В этом отношении А. Бандура признает ведущую роль
когнитивных процессов в становлении и регуляции поведения на основе подражания. У ребенка в результате наблюдения поведения строятся «внутренние модели внешнего мира». Он наблюдает образец поведения или узнает о нем, но не воспроизводит его до тех пор, пока не возникнут соответствующие условия. На основе этих внутренних условий или моделей внешнего мира при определенных обстоятельствах строится реальное поведение, в котором проявляются и находят свое выражение наблюдавшиеся ранее свойства модели. Внимательное изучение имитации новорожденных показывает, что они имитируют только те движения модели, аналоги которых есть в их собственном репертуаре (открывание рта, высовывание языка). Ясно, что это не новые для них действия, но они возникают на основе аффективных отношений ребенка и взрослого. Говоря в целом о развитии ребенка Валлон выделяет две стороны подражания. Первая состоит в создании внутренней модели внешнего образца. Эта модель создается при посредстве постурально-тонических позиций и скрытых внутренних движений, имитирующих образец. Перевод этой внутренней модели в последовательность внешних имитирующих движений, раскладывающих глобальный комплекс, составляет вторую сторону подражания [8, с. 9]. Другими словами, ребенок конструирует в пространстве внутреннего мира воображения не только окружающий его мир, но посредством двигательного воображения (В. Т. Кудрявцев) схему проявления активности, настроенность или постурально-тоническую готовность действовать определенным образом как во внешнем мире, так и во внутреннем. Однако для этого он должен занимать в чем-то отличную от предыдущей внутреннюю «позицию», исходя из которой наблюдают и действуют (Л. И. Божович, Н. Луман).
Рождаясь, ребенок не только вступает в круг взаимодействий с другими людьми, но начинает осваивать свое место в системе семейных отношений, где складываются вполне определенные формы взаимодействий, как бы еще достаточно аморфный ролевой репертуар (дочь или сын, внук или внучка, брат или сестра и т. д.). Другими словами наряду с психическим развитием происходит освоение характерного для того или иного возраста набора ролей и соответствующих позиций, которые первоначально выступают в настроенности (М. Хайдеггер) на выполнение определенных функций. Освоение и реализация социокультурного ролевого репертуара достаточно длительный процесс, который включает в себя то, что дети любят переодеваться, надевать маски и играть в сюжетно-ролевые игры. Им хочется все опробовать, как бы примерить на себя или более точно себя примерить к взрослости. В этом проявляется стремление быть более значимыми [9], совершать ролевые и возрастные превращения, чтобы быстрее войти в мир взрослых.
Сам процесс освоения новой роли или переход от одной роли к другой, а значит, превращения в другого идет с разных сторон и детерминирован социокультурными условиями. Через подражание определенному образцу, советы и указания взрослых, посредством прослушивания сказок и интересных историй. Сказки - это первые литературные произведения, к которым прикасается каждый ре-
бенок в период преддошкольного и дошкольного детства. Чем же интересна для ребенка сказка? Например, К. Бю-лер полагает, что в сказке ребенка привлекает жажда необычного, неестественного, стремление к чуду [10, с. 74], а по А. Ф. Лосеву чудо - это превращение [11]. Тем более, что практически все сказки включают в свое содержание многочисленные превращения, но особенно это касается волшебных сказок [12]. Сказка активизирует воображение, заставляет сопереживать и внутренне содействовать персонажам, в результате у ребенка появляются не только новые знания и представления, но опыт вчувствования и включения в значимые ситуации. Все это не только способствует формированию системы архетипических образов (В. Я. Пропп, В. В. Николин) и ценностных ориентаций, но происходит их обживание (переживание, проигрывание и «отелесненное» проживание), причем довольно часто многократное. Все это необходимо ребенку не только для полного и глубокого освоения архетипических образов и эмоционально-чувственного отношения к происходящему, но в ходе многократного прослушивания формируется и отрабатывается механизм превращения или вчувствова-ния (Т. Липпс), который предполагает возможность встать на позицию другого, сопереживать и мысленно содействовать происходящему. А. В. Запорожец, говоря о процессе прослушивания сказки ребенком, пишет, что «Постепенно он научается становиться на позицию героя, мысленно ему содействовать, радоваться его успехам и огорчатся из-за его неудач» [10, с. 73]. Формирование в дошкольном возрасте внутренней деятельности в плане воображения способствует тому, что формируется внутреннее подражание, постурально-тоническая готовность (А. Валлон) действовать определенным образом, и дети нередко проявляют это в своем поведении, а также игровой деятельности. То же самое происходит в младшем школьном и подростковом возрастах, когда дети, читая истории о животных, необычных приключениях, играя в компьютерные игры, как бы становятся на место главных персонажей, т. е. частично превращаются, и это позволяет им иначе посмотреть на обычные вещи и отношения, это как бы движение в особом ценностно-смысловом поле, которое зачаровывает детей и дает ощущение ухода в иной более прекрасный мир. Это мир, где почти все возможно, в том числе и реализовать нереализуемое в обычной жизни. К сожалению, порой это приводит к зависимости от «иного мира», и ребенок уходит от общения и взаимодействия со сверстниками и взрослыми. Это объясняется тем, что развитие механизма превращения в детском возрасте идет с двух сторон - внешней и внутренней. Когда одна из сторон преобладает или вступает в противоречие с другой, то это задает превращению не только своеобразие, но может его блокировать, отсюда зависимость, аутизм, бегство от себя, суицид и др.
Однако наиболее полно механизм превращения реализуется в сюжетно-ролевых играх детей, когда ребенок начинает осваивать позицию игрока, двигаясь в ином, отличном от обыденности ценностно-смысловом пространстве (Л. С. Выготский). Занимая определенную позицию, он осваивает ценностно-смысловое пространство, собирая себя в разнообразной активности, в соответствии с игровой ролью, тем самым превращаясь в игрока [9, с. 123-129]. Для
этого уже необходимо хорошо развитое воображение, которое способствует тому, чтобы быть в ином, как в себе.
Проявления механизма превращения в культуре и развитии человека многообразны. Понятия, которые отражают те или иные стороны превращения (имитация, подражание, заражение, идентификация, эмпатия, сочувствие и сопереживание, синтония, перевоплощение, вчувс-твование) необходимо рассматривать целостно с одних методологических позиций. Категория «превращение» как базовый концепт так или иначе включает в себя все вышеперечисленные понятия, которые подчеркивают различные аспекты, стороны и этапы полного превращения. Общим же является то, что при превращении «Я» человека настраивается на иное ценностно-смысловое пространство (внешнее или внутреннее), которое конструируется в его воображении, где он в процессах обживания конкретных ситуаций рефлексивно-регулятивно собирает себя как другого посредством изменения своей «Я-позиции». Вновь образованная «Я-позиция» выступает системообразующим и детерминирующим центром себя как другого, который определяет поведение, чувства и мысли. Другими словами, происходит децентрация «Я-позиции», исходя из которой человек уже рефлексивно-регулятивно собирает себя в иной реальности и как бы превращается в другого. Он чувствует и мыслит в конкретной ситуации, как другой, порой даже забывая о себе. Говоря в целом, формирование и развитие механизмов превращения направлено на становление человека в культуре, его адаптацию к окружающему миру, на познание и эффективное взаимодействие с другими людьми.
УДК 171
ОБЩИЕ ВОПРОСЫ ТЕОРИИ АНТРОПОЛОГИЧЕСКОГО ИССЛЕДОВАНИЯ КАТЕГОРИЙ ДОЛГ И ЖЕЛАНИЕ
В статье рассматривается природа феномена долга и желания. Автор отмечает, что данная проблема исследования относится к числу наиболее значимых и одновременно наименее исследованных в философии. Также исследователь обращает внимание на то, что неосознанное или осознанное следование желанию представляет собой соблюдение или несоблюдение долга. Желание, по мнению автора статьи, - это страсть вожделения, а долг - необходимость выполнять какие-либо обязанности.
Ключевые слова: сознание, этика, философия, категория, долг, желание.
1. Канетти Э. Превращение // Проблема человека в западной философии. М. : Прогресс, 1988. С. 483-503.
2. Зайцев П. Л. Инициация: религиоведческие и куль-турфилософские контексты. Омск : Амфора, 2011. 268 с.
3. Финк Е. Основные феномены человеческого бытия // Проблема человека в западной философии. М. : Прогресс, 1988. С. 357-403.
4. Тэрнер В. Символ и ритуал. М. : Наука, 1983. 280 с.
5. Лапшин И. И. Философия изобретения и изобретение в философии: введение в историю философии. М. : Республика, 1999. 399 с.
6. Басин Е. Я. Художник и творчество. М. : Гуманитарий, 2008. 296 с.
7. Чехов М. А. Путь актера. М. : АСТ : Транзиткнига, 2006. 193 с.
8. Валлон А. Психическое развитие ребенка. М. : Просвещение, 1967. 196 с.
9. Шаров А. С. Психология культуры, образования и развития человека. Омск : Изд-во ОмГПУ, 2013. 300 с.
10. Запорожец А. В. Избранные психологические труды: в 2 т. Т. 1. Психическое развитие ребенка. М. : Педагогика, 1986. 320 с.
11. Лосев А. Ф. Диалектика мифа // Из ранних произведений. М. : Правда, 1990. С. 391-655.
12. Пропп В. Я. Исторические корни волшебной сказки. М. : Лабиринт, 2000. 336 с.
© Шаров А. С., 2014
E. A. UmexMaH E. A. Shtekhman
GENERAL ISSUES ON THEORY OF ANTHROPOLOGICAL RESEARCH OF THE CATEGORIES 'DEBT' AND 'DESIRE'
The article considers the nature of the phenomenon of duty and desire. The author notes that the research problem is one of the most important and at the same time the least studied in philosophy. Also the researcher draws attention to the fact that the unconscious or the conscious pursuit of desire is a compliance or noncompliance with debt. Desire, according to the author, is a passion of desire and duty is the necessity to perform any duties.
Keywords: consciousness, ethical, philosophy, category, owe, wish.
Проблема исследования феномена долга и желания относится к числу значимых философских проблем. Преобладающие в современной философии методологические подходы, как правило, относят феномен долга к этической сфере.
Природу феномена долга и желания как характеристики субъекта необходимо начать с анализа соотношения сознательного и бессознательного. Наличие сознательного и бессознательного компонентов свидетельствует о сложной природе феномена долга и желания в структуре
