CC BY
178
УЧЕНЫЕ ЗАПИСКИ ПЕТРОЗАВОДСКОГО ГОСУДАРСТВЕННОГО УНИВЕРСИТЕТА
Май, № 3 Филология 2014
УДК 808.2
МАРИЯ НИКОЛАЕВНА КРЫЛОВА
кандидат филологических наук, доцент кафедры профессиональной педагогики и иностранных языков инженерно-экономического факультета, Азово-Черноморская государственная агроинженерная академия (Зерноград, Российская Федерация) krylovamn @inbox. ru
ПРЕЦЕДЕНТНЫЕ СИТУАЦИИ В ОБРАЗНОЙ СИСТЕМЕ СОВРЕМЕННОГО РУССКОГО СРАВНЕНИЯ
Прецедентные ситуации как ярчайшие черты современного русского языка изучаются в статье на материале более 6200 сравнительных конструкций, отобранных методом сплошной выборки из произведений художественной литературы, средств массовой информации, устной речи и др. Сравнения с прецедентными ситуациями очень ярки и отражают отношение языковой личности к наиболее значительным, по ее мнению, событиям истории, политики и т. п. Анализ апелляций к историческим ситуациям дает представление о том, насколько знает и любит историю современный носитель русского языка. Чаще всего языковая личность апеллирует к прецедентным ситуациям из сферы истории, при этом самый значительный источник прецедентных ситуаций для сравнения - Великая Отечественная война, многие эпизоды которой даже играют роль символов. Внимание же к американской истории не просто демонстрирует хорошее знание истории одной из зарубежных стран, но может свидетельствовать также об американизации современной языковой личности, усилении влияния культуры, истории, политики США на систему культурных кодов среднего российского гражданина. Кроме того, выбирая как широко известные, так и менее знакомые реципиенту факты истории, создатель сравнения способствует повышению культурного уровня адресата текста. Ключевые слова: прецедентный феномен, прецедентная ситуация, интертекстуальность, языковая личность, сравнительная конструкция
Высокая степень интертекстуальности, многочисленные скрытые и явные связи каждого создаваемого текста с предшествующими текстами на русском языке, обязательная отсылка говорящего или пишущего к известным именам, текстам, ситуациям - ярчайшие черты современной русской речи. Развивавшаяся веками история, культура, литература создали такой значительный культурный фундамент, без опоры на который не может существовать ни одно вновь создаваемое высказывание (произведение).
Прецедентный феномен может быть охарактеризован как реализация интертекстуальности и проявление аллюзии в языке. Е. М. Дронова отмечает: «Понятие интертекста как информационной реальности, связывающей воедино текст, человека и время, в наибольшей степени отвечает идее синтеза и потому позволяет по-новому оценить когнитивную и коммуникативную природу языковых феноменов цитации, аллюзии и архетипичности» [1; 92]. Исследованию прецедентных феноменов уделяют внимание многие современные лингвисты: Р. В. Гареева, Н. В. Горбель, А. С. Десницкий, А. С. Драпалюк, Е. М. Дронова, А. А. Журбин, Е. Н. Золотухина, Ю. Н. Караулов, М. И. Косарев, В. Г. Костомаров, В. В. Красных, Е. А. Нахимова, О. В. Романова и др. По мнению большинства ученых, прецедентные феномены включают в себя прецедентные
© Крылова М. Н., 2014
тексты, прецедентные имена, прецедентные ситуации, прецедентные высказывания.
На основе анализа более 6200 сравнительных конструкций, отобранных нами методом сплошной выборки из разнообразных языковых источников, демонстрирующих современное состояние русского языка (произведений художественной литературы, средств массовой информации, устной речи и др.), мы проанализировали обращение современной языковой личности к прецедентным феноменам при создании сравнительной конструкции и выборе образа сравнения.
Современное состояние развития лингвистической науки может быть охарактеризовано достаточно глубокой степенью изученности сравнения как языкового явления. К различным аспектам сравнения (главным образом, структур -ным, а также роли союзов в создании образности) обращались в своих исследованиях Е. А. Некрасова [2], М. И. Черемисина [3], Е. Т. Черкасова [4], Н. А. Широкова [5] и другие ученые. Затрагивались эти вопросы и в фундаментальных грамматических исследованиях, например в «Русской грамматике» 1980 года [6]. Однако аспект проникновения прецедентных феноменов в сферу компаративности менее изучен.
Мы уже обращались к вопросу функционирования прецедентов того или иного рода в образной сфере современного сравнения [7], [8], [9]
Прецедентные ситуации в образной системе современного русского сравнения
51
и обнаружили, что по частоте использования в качестве образной составляющей сравнительной конструкции преобладают прецедентные тексты, на втором месте - прецедентные имена, на третьем - прецедентные ситуации. Несмотря на меньшее количество, сравнения с прецедентными ситуациями очень ярки и отражают отношение языковой личности к наиболее значительным, по ее мнению, событиям истории, политики и т. п. В то же время меньшее количество обращений к прецедентным ситуациям по сравнению с текстами и именами способствовало тому, что данный вопрос менее изучен. В статье будут проанализированы именно прецедентные ситуации, выступающие как объекты сравнения. Прецедентную ситуацию В. В. Красных характеризует как «некую “эталонную”, “идеальную” ситуацию, связанную с набором определенных коннотаций, дифференциальные признаки которой входят в когнитивную базу» [10; 47]. Е. А. Нахимова, оценивая цели отсылок к прецедентным ситуациям, определяет их как «ситуации, к которым обращаются авторы современных текстов в поисках источника для аналогии, способа нетривиальной оценки современных событий или инструмента для моделирования действительности» [11; 107].
Прецедентные ситуации, ставшие объектами сравнения в современном русском языке, включают набор представлений о наиболее знакомых языковой личности исторических, политических, культурных событиях в нашей стране и за рубежом. Прецедентные ситуации, как и другие прецедентные феномены, зафиксированы в сознании носителей языка и являют собой готовые интеллектуально-эмоциональные блоки, стереотипы для сравнения, которые помогают человеку ориентироваться в ментальном и вербальном пространстве. Отличие прецедентных ситуаций от других типов прецедентных феноменов состоит в том, что с их помощью говорящий или пишущий отсылает к стереотипу более объемному, занимающему более значительное место в системе культурных кодов, хотя эта значительность выражается в первую очередь количественно: прецедентная ситуация, упоминаемая автором сравнения, оживляет в памяти говорящего целое событие, протяженность которого по времени может варьироваться от нескольких мгновений (исторический или политический анекдот) до нескольких столетий (период истории).
Рассмотрим основные типы прецедентных ситуаций, к которым отсылает реципиента современная языковая личность.
Во-первых, это исторические события. Анализ апелляций к историческим ситуациям может дать представление о том, насколько знает и любит историю современный носитель русского языка.
Определим, события каких исторических периодов становятся объектами сравнений наиболее часто. По нашим наблюдениям, это:
- древнейшие времена: «Глобальная катастрофа, в сравнении с которой даже падение астероида, миллионы лет назад погубившего динозавров, показалось бы невинным пустяком» (О. Таругин. Тайна седьмого уровня);
- период античности: «А то умерли бы красиво, с достоинством, по-античному. Как Сократ или Сенека» (Б. Акунин. ФМ);
- XIX век: «Поехала бы с ним на край света, как декабристка» (телепередача «Без комплексов»);
- Октябрьская революция и Гражданская война: «Клавдия еще некоторое время бежала за ним, как отставший белогвардеец за последним пароходом в Стамбул» (Т. Устинова. Миф об идеальном мужчине). Говорящего, к примеру, привлекают образы красных комиссаров как символ невежества и бескультурья, сочетающихся с полным осознанием своей исторической правоты, например: «Конечно, некоторые и в самом роскошном ресторане ведут себя как красные комиссары на переговорах с буржуями: ни манер, ни желания их приобрести» (С. Лукьяненко. Ночной Дозор);
- период между революцией и Великой Отечественной войной: «Работали, как в лучшие годы пятилеток» (телесериал «Я тебя люблю»);
- период сталинских репрессий и культа личности Сталина: «В моем кабинете как будто НКВД проводило обыск» (Ю. Антонов, интервью); «Иногда такие проблемы в порошок стирали кого-нибудь из знакомых. Причем целыми семьями, как во времена сталинских репрессий» (Т. Устинова. Миф об идеальном мужчине);
- период социализма: «...Всего-то начало шестого утра. Нормальные люди спят, как при социализме» (О. Андреев. Отель).
Но самый значительный, можно сказать, неисчерпаемый источник прецедентных ситуаций для сравнения - Великая Отечественная война, многие эпизоды которой даже играют роль символов. Благодаря усилиям современной пропаганды, об этой войне многое известно не только представителям старших поколений, но и молодежи, поэтому люди любого возраста с готовностью и даже удовольствием к ней апеллируют: «Ну что расслабились-то? Как немцы в сорок пятом» (телепередача «КВН»); «Мой любимый цвет, красный, как знамя над Рейхстагом» (телесериал «Кто в доме хозяин?»); «Живем, как в блокаду. Ни тепла, ни света. Кофе и тот кончился» (Т. Устинова. Миф об идеальном мужчине).
Иногда историческая ситуация не обрисовывается полностью, но угадывается. К примеру, многочисленные сравнения с образом партизана отсылают к отечественным войнам (в первую очередь, Великой Отечественной), давшим
52
М. Н. Крылова
примеры героического молчания партизан под пытками. Поэтому сравнение «молчит как партизан» стало устойчивым: «Ты глянь на него, молчит как партизан!» (худ. фильм «Нежный барс»). В анализируемом нами материале насчитывается 17 таких сравнений.
Примеры, приведенные выше, показывают, что чаще говорящий апеллирует к историческим ситуациям, связанным с российской историей, отсылки же к историческим событиям зарубежной истории встречаются реже, что, впрочем, не относится к истории США, которую наш современник знает неплохо и ситуации из которой часто приводит в качестве объекта сравнения: «...Молодые реформаторы относились к местному населению с еще меньшим трепетом, чем испанские конкистадоры к инкам и ацтекам» (О. Маркеев. Черная луна); «Сейчас особое время. Лихорадка, как на Клондайке» (В. Пелевин. Поколение «П»); «Ну что вы стоите, как покупатель на невольничьем рынке» (Б. Акунин. Статский советник); «Ну, не веди себя как плантатор» (телесериал «Ландыш серебристый»). Такое внимание к американской истории не может не быть показательным. На наш взгляд, оно не просто демонстрирует хорошее знание истории одной из зарубежных стран, но может свидетельствовать также об американизации современной языковой личности, усилении влияния культуры, истории, политики США на систему культурных кодов среднего российского гражданина.
Особенно активно апеллирует говорящий к тем историческим фактам, которые поддерживаются киноверсиями: «.Банк. издал прощальный гудок и “Титаником " пошел ко дну» (О. Маркеев. Черная луна); «.В школах и в армии учеников и курсантов перестанут, как на броненосце “'Потемкине”, травить гнилым мясом» (газета «Аргументы и факты»). В данном случае сложно определить источник аллюзии, так как налицо пересечение культурных сфер - истории и кинематографа. С другой стороны, с учетом культурного уровня современного носителя языка, можно с большой долей уверенности сказать, что скорее апелляция все же к фильму как к источнику более доступному и популярному.
Часто наблюдается юмористическая трактовка исторических эпизодов, например: «На работу пошел с такой неохотой, как Джордано Бруно за дровами» (сатирический монолог С. Ещенко); «Оказывается, велосипеды, как панфиловцы, погибая, губят все вокруг» (газета «Веселая семейка»).
Сравнения с прецедентными ситуациями из сферы политики, спорта и искусства в качестве образов встречаются намного реже, чем описанные выше сравнения с историческими прецедентными ситуациями. Рассмотрим их обзорно.
Языковая личность апеллирует к такому типу прецедентных ситуаций, как политические события, чаще всего давая негативную оценку описываемого через сравнение его с поведением политиков, например: «Шумели и дрались, как в парламенте» (газета «Моя веселая семейка»), или отрицательно (иронично) характеризуя само поведение политиков: «Ощущение такое, будто депутаты стремятся попасть в Книгу рекордов Гиннесса» (газета «Время МН»). Отрицательное отношение к политическим событиям, проявляемое языковой личностью, вполне ожидаемо и объяснимо в контексте происходящих в современной России политических явлений.
Прецедентные ситуации из сферы искусства выбираются языковой личностью очень редко, и это всегда ситуации общеизвестные, легко узнаваемые, например система формирования актерского мастерства Станиславского: «Бабуля обожает сериалы, а дед, как режиссер Станиславский, кричит в телевизор: “Не верю!”» (телепередача «Сегодня»).
Еще реже языковая личность при создании сравнения апеллирует к событиям из спортивной жизни. Это делается, например, чтобы подчеркнуть сложность описываемой ситуации: «Полуфинал - это как бой с Валуевым, думаешь, что подготовился, приходишь, и.» (телепередача «КВН»).
Естественно, в сравнениях чаще фигурируют наиболее знаменитые прецедентные ситуации, например исторические эпизоды: «Сжечь на костре? Как Джордано Бруно? - Юрка взглянул на англичанина с любопытством» (Б. Акунин. Детская книга); «Ипотека - такая штука, как монголо-татарское иго» (телепередача «КВН»).
Однако апелляция к не очень известным, требующим фоновых знаний фактам, в первую очередь историческим, тоже наблюдается: «Мы уже сейчас видим, что лейтенанты Путина, как сыновья Чингисхана, начинают драться за власть» (телепередача «Времена»); «Я вроде Петра Первого, - усмехнулся Стар, поймав удивленный взгляд гостя. - В личной жизни излишеств не признаю» (Б. Акунин. Долина Мечты); «Надеялись девочки, что камень отлетит на главную линию и совсем ее закроет, как старую Смоленскую дорогу» (спортивный комментарий о керлинге). Обычно такие сравнения не затрудняют процесс осмысления, значение эпизода становится понятным из контекста. Тем не менее, на наш взгляд, сравнения, отсылающие к прецедентной ситуации, не сразу угадываемой, требующей от воспринимающего некоторых усилий по декодировке, извлечению из памяти некогда полученной информации, особенно интересны. Их даже можно расценивать не только как проявление личных исторических познаний говорящего, но и как стремление расширить исторический кругозор реципиента. Конструируя
Прецедентные ситуации в образной системе современного русского сравнения
53
такое сравнение, языковая личность выполняет в некоторой степени просветительскую работу, что особенно важно, если сравнение встречается в СМИ или языке художественной литературы. Четкой границы между теми прецедентными ситуациями, которые реципиент вспомнит сразу и поймет, и теми, которые он не вспомнит, нивелировав тем самым ценность примененного автором приема, нет, и для автора, который, естественно, стремится быть понятым, легче упрощать создаваемые образы, подстраховываясь от непонимания. Поэтому выбор в качестве объектов сравнения подобных прецедентных ситуаций заслуживает уважения. И надо отметить, что глубокие исторические познания проявляют подчас такие авторы, от которых этого не ожидаешь, тексты которых просты в языковом и идейном плане, подчеркнуто беллетристичны и нацелены на самый широкий круг читателей. Например: «Он становился все сильнее, он (аромат. - М. К.) оглушал меня, он проявлялся, как древние тексты проявляются сквозь вновь написанные» (В. Платова. Эшафот забвения).
Выбор создателем конструкции той или иной ситуации в качестве объекта сравнения не может не зависеть от того, как он оценивает адресата создаваемого текста. А. П. Чудинов отмечает по этому поводу: «Каждый прецедентный феномен в тексте - это знак бесконечного диалога различных сфер культуры, различных ее поколений и
национальных вариантов, но вместе с тем это еще и показатель интеллектуального уровня автора и его оценки эрудиции, герменевтических возможностей адресата» [12]. У нас появляется возможность предположить, что ряд авторов выбирает упрощенный стиль не в силу своих изначальных творческих возможностей, а следуя моде, конъюнктуре, подстраиваясь под непритязательные вкусы читателя массовой литературы. На фоне «активизации отсылок к максимально простым и общедоступным источникам преце-дентности» [11; 108] наблюдаемые нами, пусть немногочисленные, попытки просветительства с помощью апелляции к требующим работы мысли прецедентным ситуациям очень ценны.
Итак, свобода оперирования прецедентными ситуациями, уверенное включение их в образную систему сравнительных конструкций позволяют судить о включенности современной языковой личности в общую культурную ситуацию. Более редкое обращение к прецедентным ситуациям, чем к другим типам прецедентных феноменов, говорит о меньшей востребованности интертекста данного вида. При этом чаще всего современная языковая личность апеллирует к прецедентным ситуациям исторического характера, выбирая при этом как широко известные, так и менее знакомые реципиенту факты истории и повышая тем самым культурный уровень адресата текста.
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
1. Дронова Е. М. Интертекстуальность и аллюзия: проблема соотношения // Язык, коммуникация и социальная среда. Вып. 3. Воронеж: Изд-во ВГУ, 2004. С. 92-96.
2. Некрасова Е. А. Сравнения // Языковые процессы современной русской художественной литературы. Поэзия. М.: Наука, 1977. С. 240-295.
3. Черемисина М. И. Сравнительные конструкции русского языка / Отв. ред. К. А. Тимофеев. Новосибирск: Наука, 1976. 270 с.
4. Черкасова Е. Т О союзном и несоюзном употреблении слов типа «будто», «точно», «словно» и т. п. в сравнительных конструкциях // Памяти В. В. Виноградова. М.: Изд-во МГУ, 1971. С. 225-229.
5. Широкова Н. А. Типы синтаксических конструкций со сравнительным союзом в составе простого предложения. Казань: Изд-во Казанского ун-та, 1960. 130 с.
6. Русская грамматика: В 2 т. Т 2. Синтаксис. М.: Наука, 1980. 1492 с.
7. Крылова М. Н. Художественный текст как прецедентный феномен (на материале сравнительных конструкций) // Русская словесность. 2010. № 1. С. 62-65.
8. Крылова М. Н. Прецедентное имя в образной сфере сравнительных конструкций современного русского языка // Актуальные проблемы обществознания: Межвузовский сб. науч. тр. Вып. 9. Зерноград: ФГОУ ВПО АЧГАА, 2009. С. 92-97.
9. Крылова М. Н. Кино как источник интертекстуальности (на материале сравнительных конструкций) // Язык и социальная динамика: материалы Всерос. науч.-практ. конференции с междунар. участием (24 мая 2012 г., Красноярск): В 2 ч. Ч. 1 / Отв. ред. А. В. Михайлов, С. В. Волынкина; Сибирский гос. аэрокосмич. ун-т. Красноярск, 2012. С. 355361.
10. Красных В. В. Этнопсихолингвистика и лингвокультурология: Курс лекций. М.: Гнозис, 2002. 284 с.
11. Нахимова Е. А. Прецедентное имя Буратино в современных СМИ // Известия Уральского государственного университета. 2007. № 52. С. 105-112.
12. Чудинов А. П. Метафорическая мозаика в современной политической коммуникации. Екатеринбург, 2003. 248 с. [Электронный ресурс]. Режим доступа: http://www.philology.ru/linguistics2/chudinov-03b.htm
Krylova M. N., Azov-Black Sea State Agroengineering Academy (Zernograd, Russian Federation)
PRECEDENT SITUATIONS IN FIGURATIVE SYSTEM OF MODERN RUSSIAN COMPARISON
The precedent situations as one of the brightest features of the modern Russian language are examined on the material obtained from more than 6200 comparative phrasiological constructions thoroughly selected from the works of fiction, mass media, oral speeches,
54
М. Н. Крылова
etc. Comparisons rich with precedent situations are very bright and reflect the attitude of the language personality toward the most significant, in his or her view, events of the history, politics, etc. Analysis of the appeals to different historical situations helps to understand and assess the depth of love and knowledge commanded by native speakers. Most frequently, the language personality appeals to historical situations. The Great Patriotic War is the most significant source of precedent situations for comparison. A lot of the Great Patriotic War episodes play the role of symbols. References to the events of American history speak of good knowledge of the history of one of the foreign countries and may also indicate Americanization of the modern language personality; enhancement of the influence of the U.S culture, history, and politics on the system of cultural codes inherent to the average Russian citizen. Moreover, a creator of the comparison contributes to the increase of the addressee’s cultural level.
Key words: precedent phenomenon, precedent situation, intertextuality, language personality, comparative construction
REFERENCES
1. Dronova E. M. Intertextuality and allusion: the problem of the relation [Intertekstual’nost’ i allyuziya: problema sootnosheniya]. Yazyk, kommunikatsiya i sotsialnaya sreda [Language, communication and social media]. Issue 3. Voronezh, VGU Publ., 2004. P 92-96.
2. Nekrasova E. A. Comparisons [Sravneniya]. Yazykovye protsessy sovremennoy russkoy khudozhestvennoy literatury. Poeziya [Linguistic processes of modern Russian literature. Poetry]. Moscow, Nauka Publ., 1977. P. 240-295.
3. Cheremisina M. I. Sravnitel'nye konstruktsii russkogoyazyka [The comparative constructions of the Russian language] / Contributing editor K. A. Timofeev. Novosibirsk, Nauka Publ., 1976. 270 p.
4. Cherkasova E. T. About union and non-union use of words such as “if", “just", “like", etc. in the comparative constructions [O soyuznom i nesoyuznom upotreblenii slov tipa “budto", “tochno", “slovno" i t. p. v sravnitel’nykh konstruktsiyakh]. Pamyati V. V. Vinogradova [In memory of V V Vinogradov]. Moscow, MGU Publ., 1971. P. 225-229.
5. Shirokova N. A. Tipy sintaksicheskikh konstruktsiy so sravnitel'nym soyuzom v sostave prostogo predlozheniya [Types of syntactic constructions with comparative union as a part of a simple sentence]. Kazan’, University of Kazan Publ., 1960. 130 p.
6. Russkaya grammatika: V2 t. T. 2. Sintaksis [Russian grammar: In 2 vol. Vol. 2. Syntax]. Moscow, Nauka Publ., 1980. 1492 p.
7. Krylova M. N. The literary text as a precedent phenomenon (on the basis of comparative constructions) [Khudozhestvennyy tekst kak pretsedentnyy fenomen (na materiale sravnitel’nykh konstruktsiy)]. Russkaya slovesnost' [Russian Language Arts]. 2010. № 1. P. 62-65.
8. Krylova M. N. Case name in the field of comparative constructions imagery of the modern Russian language [Pretsedentnoe imya v obraznoy sfere sravnitel’nykh konstruktsiy sovremennogo russkogo yazyka]. Aktual'nyeproblemy obshchestvoznaniya. [Actual problems of social science. Interuniversity collection of scientific papers]. Issue 9. Zernograd, ABSSAA Publ., 2009. P. 92-97.
9. Krylova M. N. Cinema as a source of intertextuality (on the basis of comparative constructions) [Kino kak istochnik intertekstual’nosti (na materiale sravnitel’nykh konstruktsiy)]. Yazyk i sotsialnaya dinamika: materialy Vserossiyskoy nauchno-prakt. konferentsii s mezhdunarodnym uchastiem (24 maya 2012g., Krasnoyarsk): V2 ch. Ch. 1 [Language and Social Dynamics Proceedings of All-Russia scientific and practical Conf. with Intern. participants (May 24, 2012, Krasnoyarsk): In 2 part. Part 1. Siberian State Aerospace University]. Krasnoyarsk, 2012. P. 355-361.
10. Krasnykh V V Etnopsikholingvistika i lingvokul'turologiya: Kurs lektsiy [Ethnopsycholinguistics and cultural linguistics: Lectures]. Moscow, Gnozis Publ., 2002. 284 p.
11. Nakhimova E. A. Case name of Buratino in the modern media [Pretsedentnoe imya Buratino v sovremennykh SMI]. Iz-vestiya Ural'skogo gosudarstvennogo universiteta [Proceedings of the Ural State University]. 2007. № 52. P. 105-112.
12. Chudinov A. P. Metaforicheskaya mozaika v sovremennoy politicheskoy kommunikatsii [Metaphorical mosaic in modern political communication]. Ekaterinburg, 2003. 248 p. Available at: http://www.philology.ru/linguistics2/chudinov-03b.htm
Поступила в редакцию 04.07.2013
