CC BY
226
ФИЛОЛОГИЯ
ПРЕЦЕДЕНТНЫЕ ФЕНОМЕНЫ БИБЛЕЙСКОГО ИСТОКА В РУССКОЙ ФИЛОЛОГИЧЕСКОЙ ТРАДИЦИИ
Н.М. Орлова
В статье рассматриваются вопросы функционирования библейского текста как прецедентного феномена. Предложен метод наложения когнитивной матрицы текста Библии на художественные тексты разных авторов.
Ключевые слова: прецедентные феномены, Библия, художественный текст.
Анализ текста художественного произведениях в рамках когнитивной парадигмы, с точки зрения текста как когнитивно-концептуальной системы, языковой и художественной картины мира писателя, нацелен на изучение широких и многообразных связей между тем, что выражено в языке, и тем, что существует в сознании писателя и сознании интерпретатора текста в результате эпистемологической деятельности.
Приступая к рассмотрению вопроса о прецедентных феноменах библейского истока, необходимо сделать предварительные замечания, касающиеся терминологической точности. В отечественной лингвистике общеупотребительным было обозначение «библеизмы», в том числе «лексические биб-леизмы», «библейские фразеологизмы»,
«фразеологические библеизмы»; ранее эта лексика и фразеология могла включаться в состав «церковно-славянизмов», «славянизмов» [1]. Как отмечено Е.И. Боллигер, аналогичного термина в зарубежных исследованиях не обнаружено [2], что, по нашему мнению, связано с социальной оценкой данного явления. Хотя церковь и религиозные тексты утратили общественную роль в советском дискурсе, цитаты из Библии продолжали функционировать в речи, где они, с одной стороны, могли утрачивать связь с претек-стом и не осознаваться как библеизмы, а с другой, если эта связь осознавалась, - приобрели соответствующие коннотации. Для западного языкового сознания такого рода речевые факты, безусловно, более органичны.
На протяжении XX в. тексты Ветхого и Нового Завета оказывали мощное влияние на весь корпус художественных текстов, публицистику, риторические практики и даже на деловую речь.
В настоящее время термины «библеизм» и «библейский фразеологизм» употребляются достаточно широко, в т. ч. в лексикографии и фразеографии; эти языковые единицы оцениваются с позиций интертекстуальности или освоенности, вхождения в общелитературный язык.
«Библеизмами» в широком смысле могут именоваться любые языковые реалии. В ряде случаев изучение библейской лексики и фразеологии пересекается с проблемами библейских текстовых реминисценций. При этом наблюдается тенденция к перенесению центра тяжести исследования «библеизмов» в когнитивную парадигму - с точки зрения библейских концептов и прецедентных феноменов. Наряду с термином «библеизм» широко используется термин «библейский прецедентный феномен», которым мы пользуемся в нашем исследовании.
Концепты и прецедентные феномены (ПФ) библейского истока чрезвычайно неоднородны; в их круг входят ипостаси исходного общечеловеческого статуса (свет, тьма), культурно значимые понятия, на формирование которых библейский претекст оказал решающее влияние; прецедентные имена, которые обрели статус концептов (Адам, Ева, Хам). Последние могут употребляться в составе устойчивых сочетаний (Аре-
довы веки, жена Лота, Валаамова ослица, суд Соломона и др.). Прецедентные имена и прецедентные высказывания всегда содержат внутреннюю отсылку к соответствующей прецедентной ситуации Библии, являясь ее -ситуации - ключевым концептом. Типология библейских концептов и ПФ может быть осуществлена также по степени освоенности ПФ общенародным языком. Определенным показателем служит, с одной стороны, вхождение феномена в филологическую традицию, а с другой - в корпус фразеологии общенационального языка. Так, к прецедентным высказываниям (ПВ) кимвал звенящий, Сарриных лет достигнуть, жезл Ааронов расцвел, не пей вина и сикера обращаются художественные тексты, но в общенародный словарь они не вошли. Другие ПВ полностью фразеологизировались или вошли в состав паремий, однако их корпус также неоднороден. Среди них могут быть выделены прецедентные высказывания, освоенные языком и не вызывающие прямых ассоциаций с библейской прецедентной ситуацией и текстом Библии в целом (невзирая на лица), высказывания, в семантической структуре которых произошли существенные сдвиги (злачное место), и т. д.
К Библии, как ни к какому иному тексту, применимы рассуждения В. Н. Топорова о «сильных» текстах: «сильные» тексты характеризуются как мифопоэтическое пространство, присутствием в них Эстетического начала, логосных потенций, внутренней свободы.... Внутреннее (текстовое) пространство свободы неизмеримо сложнее, насыщеннее и энергетичнее внешнего пространства. Оно таит в себе разного рода суммации сил, неожиданности, парадоксы; оно взрывчато и принципиально эктропично. В нем снимается проблема размерности и отделенности пространства и времени. Оно есть чистое творчество как преодоление всего пространственно-временного, как достижение высшей свободы. Именно поэтому с таким пространством «великого» текста связывается бесконечное множество интерпретаций, которыми этот текст живет «вечно» и всюду» [3].
Библейские текстовые реминисценции могут быть объемными, представляющими собой подробную, в ряде случаев дословную, цитацию, пересказ библейских сюжетов и основных мотивов и т. п. В художественном
произведении может ставиться задача описания или написания другого текста, связанного с библейским претекстом, «текста в тексте» [4]. Таким «текстом в тексте» среди рассмотренных нами [5], является роман Б. Литвинова «Она не узнала о своей смерти»; можно говорить о многочисленных признаках «текста в тексте» применительно к метароману А. Кима «Остров Ионы» и т. д. С другой стороны, в рамках небольшого по объему контекста может разворачиваться обращение сразу к нескольким прецедентным ситуациям библейского истока:
Он много размышлял о судьбе библейского Лота в смысле ухода - отрыва от собственного прошлого. Не менее притягательная была - в тот или иной период обольщения собственными неудачами - фигура страдальца Иова. Лишь сейчас ясно, что всем, кто покинул Россию идейно, следовало уделить гораздо больше внимания истории Ионы, неудачливого пророка, символа духовного разочарования <... >. Человек движим категорическим императивом, но от самого процесса репатриации веет обреченностью, неоправданностью надежд при всей неизбежности отъезда - в том смысле, в каком библейский Иона чувствовал, что Бог послал его проповедовать вавилонской Ниневии, зная при этом, что все грешники этого рассадника зла наказаны не будут (Зиновий Зи-ник. Иерусалимский квартет).
Количество текстовых включений отдельных лексических библеизмов в художественную ткань повествования не поддается сколько-нибудь приблизительному исчислению. Роль прецедентных феноменов библейского истока в текстообразовании целого текста также весьма велика. Так, в художественном пространстве русской и европейской прозы, поэзии, публицистики функционируют тексты, организованные прецедентными ситуациями: «Гибель Содома и Гоморры» (А. Ахматова «Лотова жена», Р. Киреев «Лот из Содома», И. Лиснянская «В пригороде Содома»), «Иона пророк» (А. Ким «Остров Ионы», О. Чухонцев «Вот Иона-пророк, заключенный во чреве кита...», О. Николаева «Плач по Ионе-пророку», Ежи Ярневич «W brzuchu wieloryba», Дж. Оруэлл «Inside the Whale»); «Неопалимая купина» - ключевой концепт ситуации «Моисей в пустыне» (И. Наживин «Душа Толстого: Неопалимая
купина», С. Липкин «Моисей», О. Чухонцев «Однофамилец», Б. Васильев «Неопалимая купина» Л. Улицкая «Даниэль Штайн, переводчик», Казимеж Новосельски «Krzak ognisty», Ромен Роллан «Le Buisson ardent» -IX книга романа «Жан-Кристоф»); «Исаак и Авраам» (И. Бродский «Исаак и Авраам», Раймон Лефевр «Le sacrifice d’Abraham») и мн. др.
Библейский текст изначально существует в религиозном дискурсе; при обращении к нему и продуцировании новых текстов на его основе связь с религиозным дискурсом может значительно ослабевать или оставаться достаточно прочной. Следует учесть тот факт, что различие религиозного и светского дискурсов чрезвычайно глубоко [6]. В ряде работ проводится изучение библеизмов и концептов библейского истока в рамках канонического, т. е. собственно библейского, дискурса; на материале средневековой литературы показывается, как цитата становится «библейским ключом» к тексту [7, 8].
Рассматривая библейский миф как конвенциональный стереотип, С.В. Федотова указывает, что его (мифа) понимание зависит от уровня религиозной культуры, при этом сам миф принадлежит к числу универсальных ментальных категорий [9].
В нашем исследовании мы экстраполировали известный в психологии и философии (эпистемологии) термин «когнитивная сетка» (матрица) на библейские тексты Ветхого Завета как тексты прецедентного характера. Когнитивная сетка (когнитивная структурносистемная матрица) - организация сенсорной и когнитивной переработки окружающей реальности, обусловленная степенью сложности морфологической структуры мозга и величиной активности мозговых процессов (психической деятельности). Когнитивная сетка, таким образом, и общая активность определяют наиболее общие свойства интеллекта, памяти, когнитивных процессов и личности в широком смысле. Поэтому психологи ставят вопрос о «крупноячеистой когнитивной сетке» и «мелкоячеистой когнитивной сетке». Когнитивная (концептуальная) матрица понимается нами как система смыслов и концептуальных признаков, отражение сюжетных линий и ключевых концептов текста Библии в сознании носителей языка и воспроизведение их в текстах
художественной литературы. Используя методику наложения когнитивной сетки (матрицы) библейского текста на тексты художественной литературы, мы можем наблюдать неполное, частичное, совпадение основных когнитивных линий, их искажения, привнесения, что позволяет говорить о библейском прецедентном тексте как о динамическом конструкте, проявляющем динамический характер не только в диахроническом плане, но и в синхронии.
С указанной особенностью тесно связано и такое качество прецедентности библейского текста, как ее способность к редукции. Библейский текст воспроизводится как миф, бытующий в когнитивной памяти, в сознании миллионов носителей языка; естественно, что его прецедентность может ослабевать, «сворачиваться» до отдельного концепта. В когнитивной картине мира огромного большинства говорящих на том или ином языке может закрепиться одна когнитивная линия библейской прецедентной ситуации, один-два ключевых концепта - причем с учетом упомянутой выше разницы дискурсов, в которых функционирует текст Ветхого Завета и художественный текст, сдвигов в смысловой структуре концептов библейского истока и т. д. Зачастую прозаический или поэтический текст - в соответствии с художественной задачей автора, в связи с нетвердым знанием библейского текста или непониманием религиозного дискурса, по причине возникновения новых смыслов у слова-имени ключевого концепта в общеязыковом употреблении (содом в восточнославянских языках «шум, беспорядок, суматоха») и по ряду других причин - демонстрирует существенное искажение смысла библейского сюжета и понимания отдельных концептов. Об этом свидетельствует, например, смысловая эволюция ключевого концепта «неопалимая купина», относящегося к соответствующей прецедентной ситуации, ср.: «Неопалимая вы наша купина, товарищ Иваньшина. Настоящая советская неопалимая купина!» (Борис Васильев). Сходная картина наблюдается в украинском языке, однако, современные украинские тексты, в особенности публицистические, выявляют одно существенное отличие: Неопалимая Купина символизирует «неистребимость» (незнищеншсть) и тем самым становится
«поэтическим отражением судьбы Украины и украинского народа». Подобного рода «искажения» библейских концептов, привнесения, косвенное или инвертированное воспроизведение библейских прецедентных ситуаций могут зависеть как от лингвокультурных причин в целом, так и выявляться на уровне авторской художественной задачи или читательской компетенции. По этой причине прецедентные явления, обнаруженные в большом количестве художественных (публицистических) текстов не всегда поддаются классификации, несмотря на то, что можно выделить ряд их типологических признаков.
Наконец, говоря о библейском тексте как о прецедентном феномене, следует иметь в виду, что текст Ветхого Завета состоит из множества сюжетов, у каждого из которых устанавливаются интертекстуальные связи с корпусом художественных текстов и каждый из которых находит своеобразное проявление в языковой и когнитивной картине мира в качестве прецедентного феномена.
При раскрытии динамики библейских концептов и прецедентных феноменов в русской филологической традиции необходимо учитывать принцип преимущественной отнесенности концепта к той или иной книге Библии, что дает возможность анализировать концепт в аспекте концептосферы соответствующего библейского первоисточника.
Прослеживание исторических судеб концептов и прецедентных феноменов библейского истока в русской филологической традиции - сама по себе чрезвычайно важная и актуальная проблема, так как это позволяет глубже осмыслить закономерности эволюции внутренней формы библейских концептов на русской почве, их роль в формировании литературного языка и в конечном итоге - понять специфику русской национальной духовности как неотъемлемой части общего евразийского культурного пространства,
ориентированного на библейскую концепто-сферу.
1. Ефимов А.И. Сатирическое использование церковно-славянизмов // Язык сатиры Салтыкова-Щедрина. М., 1953. С. 252-297.
2. Боллигер Е.И. Сопоставление использования библеизмов в институциональном дискурсе разных культур: автореф. ... канд. филол. наук. Тверь, 2005. С. 8.
3. Топоров В.Н. Пространство и текст // Текст: Семантика и структура. М., 1983. С. 284.
4. Лотман Ю.М. Текст в тексте // Труды по знаковым системам. Таллин, 1981. Т. 14. С. 4-11.
5. Орлова Н.М., Страхов В.И. Библия как прецедентный текст // Текст. Общение. Саратов, 2008. С. 6-169.
6. Бобырева Е.В. Религиозный дискурс: ценности, жанры, стратегии (на материале православного вероучения). Волгоград, 2007.
7. Седакова О.А. Филологические проблемы славянского средневековья в работах Рикардо Пиккио // Вопр. языкознания. 1992. № 1. С. 114-125.
8. Акимова Э.Н. «Библейские ключи» как фактор текстообразования в древнерусских памятниках письменности // III Международные Бодуэновские чтения: И.А.Бодуэн де Куртенэ и современные проблемы теоретического и прикладного языкознания: труды и материалы. Казань, 2006. Т. 1. С. 140-142.
9. Федотова С.В. Библейский миф как конвенциональный стереотип: экспериментальное исследование: автореф. ... канд. филол. наук. Барнаул, 2000. С. 7.
Поступила в редакцию 20.02.2008 г.
Orlova N.M. Precedent phenomena of Bible sources in the Russian philological tradition. The paper considers the problems connected with Bible text as a precedent one. The precedent texts and concepts have been studied by using the new method comparing the cognitive matrix of Biblical text and texts by different authors.
Key words: precedent phenomena, Bible, fiction
texts.
