CC BY
11УДК 343.2/.7.05-052-053.2(470+533/534)
Т. Н. НУРКАЕВА, профессор кафедры уголовного права и криминологии Уфимского юридического института МВД России, доктор юридических наук, профессор (г. Уфа)
T. N. NURKAEVA, professor of the Chair of Criminal Law and Criminology of Ufa Law Institute of the Ministry of Internal Affairs of Russia, Doctor of Law, Professor (Ufa)
ПРЕСТУПЛЕНИЯ ПРОТИВ ПРАВ РЕБЕНКА ПО УГОЛОВНОМУ ПРАВУ ЙЕМЕНСКОЙ РЕСПУБЛИКИ И РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ: СРАВНИТЕЛЬНО-ПРАВОВОЙ АСПЕКТ
CRIMES AGAINST THE RIGHTS OF THE CHILD IN CRIMINAL LAW OF THE REPUBLIC OF YEMEN AND THE RUSSIAN FEDERATION: COMPARATIVE LEGAL ASPECT
Аннотация. В статье на основе международно-правовых документов в области прав и свобод человека, конституционных положений с использованием метода сравнительно-правового анализа дается авторская оценка существующим позициям зарубежных исследователей, направленным на совершенствование как российского, так и йеменского уголовного законодательства в сфере охраны прав ребенка (несовершеннолетнего).
Ключевые слова и словосочетания: преступления, права ребенка, уголовное законодательство, сравнительно-правовой аспект, международные документы, права и свободы человека.
Annotation. The article on the basis of international legal documents in the field of human rights and freedoms, constitutional provisions using the method of comparative legal analysis gives the author's assessment of the existing positions offoreign researchers aimed at improving both Russian and Yemeni criminal legislation in the field ofprotection of the rights of the child (minor child).
Keywords and phrases: crimes, the rights of the child, criminal legislation, comparative legal aspect, international documents, human rights and freedoms.
Известно, что российское уголовное законодательство (УК РФ 1996 г.) сформировалось под влиянием Конституции Российской Федерации 1993 г. и международных документов в области прав и свобод человека, что нашло свое отражение в задачах и концептуальных положениях уголовного закона (ст. 2 УК РФ). Сходные тенденции происходят в последние годы и в Йеменской Республике (далее - ЙР).
Следует отметить, что общая модель уголовно-правовой защиты прав ребенка ранее была сформулирована на основе УК ЙР 1994 г., а также Закона ЙР «О благополучии несовершеннолетних» 1992 г.
Однако в 2002 г. в рамках ратификации Йеменом Конвенции ООН о правах ребенка 1989 г. был принят Закон ЙР №№ 45 «О правах ребенка», в котором получили дальнейшую конкретизацию многие положения названной концепции, а также регламентированы новые виды посягательств на права ребенка, ранее неизвестные уголовному законодательству ЙР, нуждающиеся в доктринальном толковании.
Принятие этого Закона не только трансформировало модель уголовно-правовой защиты прав ребенка в Йемене, но и явилось реальным претворением в жизнь конституционных положений о приверженности ЙР к общепризнанным
принципам и нормам международного права (ст. 5 Конституции ЙР) [1].
Эти гуманистические тенденции в стране происходят не случайно. Дети и молодежь представляют весьма значительную часть населения Йемена (около 50 %), которая в настоящее время находится в состоянии гражданской войны. В этих условиях важно сохранить жизнь и здоровье молодежи (в том числе путем установления запрета детям до 18 лет участвовать в вооруженных конфликтах, что зафиксировано в Факультативном протоколе к Конвенции ООН о правах ребенка 25.05.2000), а также определить развитие детей в гуманистическом направлении, поскольку от этого во многом зависит настоящее и будущее благосостояние общества и государства Йемена.
Сравнительно-правовой анализ уголовного законодательства России и Йемена в сфере преступлений против ребенка (несовершеннолетнего) позволяет отметить немало общего между законодательствами этих стран:
1) в России и Йемене малолетними считаются дети до 14 лет, а несовершеннолетним признается лицо, не достигшее 18 лет (ст. 20 ГК ЙР; ст. 87 УК РФ);
2) сходным является определение начального момента жизни ребенка, причем это положение нашло свое отражение в ст. 230 УК ЙР [2, с. 72, 102], что заслуживает внимания с точки зрения совершенствования российского уголовного законодательства;
3) сходными являются и многие виды преступлений против ребенка (несовершеннолетних), предусмотренные УК РФ и УК ЙР, а также Законом ЙР «О правах ребенка» 2002 г. Это касается преступлений:
- причиняющих или способных причинить вред жизни ребенка: ст. 234 «Умышленное убийство», ст. 233 «Убийство своего ребенка родителем» УК ЙР; ст. 105 «Убийство», п. «в» ч. 2 ст. 105 «Убийство малолетнего» УК РФ;
- в результате которых может быть причинен вред здоровью ребенка: ч. 6
ст. 155 «Жестокое обращение с ребенком» Закона № 45 2002 г. ЙР, ч. 3 ст. 249 «Истязание после похищения в отношении несовершеннолетних» УК ЙР; ст. 156 «Неисполнение обязанностей по воспитанию несовершеннолетнего», п. «г» ч. 2 ст. 117 «Истязание в отношении заведомо несовершеннолетнего» УК РФ;
- нарушающих права ребенка на материальное обеспечение и воспитание в семье: ч. 7 ст. 155 «Уклонение от уплаты средств на содержание ребенка» Закона № 45 2002 г. ЙР; ст. 157 «Неуплата средств на содержание детей» УК РФ;
- нарушающих общественную мораль и нравственность: ст. 162 «Вовлечение ребенка в употребление наркотиков или торговлю ими» Закона № 45 2002 г. ЙР; п. «а» ч. 3 ст. 230 «Склонение к потреблению наркотических средств, психотропных веществ или их аналогов в отношении несовершеннолетнего» УК РФ и др. [2, с. 103-106].
Вместе с тем особенность уголовного законодательства Йемена состоит в том, что перечень указанных преступлений выходит далеко за рамки только гл. 10 «Преступления против личности и семьи» УК ЙР, поскольку значительная группа преступлений против прав ребенка регламентирована гл. 11 Закона ЙР «О правах ребенка» 2002 г. Аналогичная тенденция прослеживается и в УК РФ, где помимо гл. 20 «Преступления против семьи и несовершеннолетних» УК РФ предусматривает немало составов преступлений, направленных против интересов несовершеннолетних. В развитие этого представляется вполне закономерным предложение Фадль Инкад Ахмеда об обособлении всех видов преступлений, направленных против прав ребенка, в самостоятельный раздел (главу) Особенной части УК ЙР, который охватывал бы собой не только посягательства на права ребенка, предусмотренные гл. 10 УК ЙР, но и большую группу составов преступлений против прав ребенка, регламентированных иными законами ЙР.
Этот подход частично может быть применен и в отношении гл. 20 УК РФ. Так, представляется справедливым мнение указанного автора о том, что ст. 2401 «Получение сексуальных услуг несовершеннолетнего», ст. 2421 «Изготовление и оборот материалов или предметов с порнографическими изображениями несовершеннолетних», ст. 2422 «Использование несовершеннолетнего в целях изготовления порнографических материалов или предметов» находятся не на месте, и было бы целесообразнее включить их в гл. 20 УК РФ [2, с. 116], поскольку основным непосредственным объектом уголовно-правовой охраны этих составов являются общественные отношения, связанные с обеспечением условий нравственного развития и воспитания несовершеннолетних.
Сравнительно-правовой анализ объективных и субъективных признаков сходных составов преступлений против прав ребенка, предусмотренных уголовным законодательством ЙР и РФ, позволил зарубежным исследователям высказать предложения, направленные на совершенствование как российского уголовного законодательства, так и уголовного законодательства ЙР в данной сфере.
Так, применительно к российскому законодательству справедливо подмечено, что ст. 2284 «Незаконное производство, сбыт или пересылка прекурсоров наркотических средств или психотропных веществ, а также незаконный сбыт или пересылка растений, содержащих прекурсоры наркотических средств или психотропных веществ, либо их частей, содержащих прекурсоры наркотических средств или психотропных веществ», ст. 2341 «Незаконный оборот потенциально опасных психоактивных веществ» УК РФ не содержат квалифицирующего признака - «в отношении несовершеннолетнего», хотя очевидно, что совершение подобных деяний в отношении несовершеннолетних представляет повышенную общественную опасность [2, с. 112-113;
138-139]. Тем более что этот квалифицирующий признак нашел свое отражение в родственных составах: ст. 2281 «Незаконное производство, сбыт или пересылка наркотических средств, психотропных веществ или их аналогов, а также незаконные сбыт или пересылка растений, содержащих наркотические средства или психотропные вещества, либо частей, содержащих наркотические средства или психотропные вещества», ст. 230 «Склонение к потреблению наркотических средств, психотропных веществ или их аналогов» УК РФ.
В то же время, опираясь на опыт российского уголовного законодательства, в целях усиления гарантий охраны жизни и здоровья несовершеннолетних высказываются разумные предложения по совершенствованию уголовного законодательства Йемена, в частности, об установлении ответственности: за доведение несовершеннолетнего или лица, находящегося в беспомощном состоянии, до самоубийства; за содействие самоубийству несовершеннолетнего; за организацию деятельности, направленной на совершение самоубийства.
Так, Фадль Инкад Ахмед с учетом традиций нормотворчества в ЙР предлагает законопроект изложить в следующей редакции:
«... наказывается лишением свободы на срок не более 5 лет тот, кто доводит несовершеннолетнего или лицо, находящееся в беспомощном состоянии, до самоубийства или до покушения на самоубийство; или содействует совершению самоубийства независимо от способа совершения преступления; или лишением свободы на срок не более 10 лет тот, кто осуществляет организационную деятельность, направленную на совершение самоубийства» [2, с. 12].
Полагаем, что доведение до самоубийства несовершеннолетних, особенно с использованием сети «Интернет», действительно стало реальной проблемой не только России, но и многих других
стран, в том числе и Йемена. В связи с этим автор, опираясь на российский законодательный опыт, справедливо предлагает ввести уголовную ответственность за указанные деяния. Однако редакция предлагаемого законопроекта вызывает у нас неоднозначное мнение.
С одной стороны, импонирует тот факт, что автор законопроекта не пошел по пути существенного ужесточения наказания за доведение несовершеннолетнего до самоубийства или покушение на него, что характерно для российского законодателя (напомню, что аналогичное деяние по п. «а» ч. 2 ст. 110 УК РФ наказывается максимально лишением свободы на срок от восьми до пятнадцати лет). За это он (законодатель) справедливо критикуется [3, с. 209; 4, с. 205], ибо наблюдаются определенные перекосы в санкциях статей, предусматривающих ответственность за посягательство на жизнь, здоровье, половую свободу и половую неприкосновенность несовершеннолетних. В настоящее время получается, что изнасилование и насильственные действия сексуального характера в отношении несовершеннолетнего в возрасте от 14 до 18 лет (п. «а» ч. 3 ст. 131; п. «а» ч. 3 ст. 132 УК РФ) наказываются строже, чем убийство несовершеннолетнего в таком же возрасте (ч. 1 ст. 105 УК РФ), чего в принципе не должно быть.
С другой стороны, возникают вопросы относительно предлагаемой формулировки статьи, особенно касаемо «ор-
ганизации деятельности, направленной на совершение самоубийства». Впрочем, аналогичные вопросы возникают и к редакции ст. 1102 УК РФ «Организация деятельности, направленной на побуждение к совершению самоубийства».
В частности, непонятным представляется описание диспозиции рассматриваемого состава преступления: «Организация деятельности, направленной на побуждение к совершению самоубийства путем распространения информации о способах совершения самоубийства или призывов к совершению самоубийства». По сути, законодатель попытался совместить в одном составе два вида преступной деятельности: с одной стороны, пропаганда суицида, если под этим понимать деятельность по распространению информации о способах совершения самоубийства либо призывов к совершению самоубийства, с другой - организация деятельности лиц, занимающихся пропагандой суицида. В этом случае субъектом данного состава является лицо, организовавшее деятельность других лиц для их занятия пропагандой суицида. При этом сам организатор такой деятельности лично может и не заниматься пропагандой суицида.
Думается, что поставленные вопросы нуждаются в доктринальном толковании и внесении соответствующей корректировки в редакцию указанных статей.
***
ЛИТЕРАТУРА
1. Конституция Йеменской Республики 1990 г. URL: http//worldconstitutions.m (дата обращения: 27.06.2019).
2. Фадль Инкад Ахмед Табет. Ответственность за преступления против прав ребенка по уголовному праву Йеменской Республики и Российской Федерации: дис. ... канд. юрид. наук. Казань, 2019.
3. Лопашенко, Н. А. Уголовно-правовая охрана жизни, здоровья, свободы, в том числе половой неприкосновенности несовершеннолетних: законодательная логика расстановки приоритетов // Уголовное право: стратегия развития в XXI веке: материалы XV Международной научно-практической конференции. Москва: РГ-Пресс, 2018.
4. Нуркаева, Т. Н. О качестве уголовного закона через призму наказаний, предусмотренных санкциями УК РФ за преступления против личности // Уголовное право: стратегия развития в XXI веке: материалы XV Международной научно-практической конференции. Москва: РГ-Пресс, 2018.
© Нуркаева Т. Н.
УДК 34.343.9
А. С. ХАНАХМЕДОВ, начальник Уфимского юридического института МВД России, кандидат юридических наук (г. Уфа)
A. S. KHANAKHMEDOV, head of the Ufa Law
Institute of the Ministry of Internal Affairs of Russia, Candidate of Law (Ufa)
ОСНОВЫ ПРОТИВОДЕЙСТВИЯ КИБЕРПРЕСТУПНОСТИ НА ТЕРРИТОРИИ РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ
FUNDAMENTALS OF COUNTERACTION IN CYPRESSABILITY IN THE TERRITORY OF THE RUSSIAN FEDERATION
Аннотация. Рассматриваются проблемы предупреждения киберпреступности на территории Российской Федерации. С учетом анализа официальных статистических данных о преступлениях, совершенных с использованием компьютерных и телекоммуникационных технологий, делается вывод, что абсолютное их большинство находится в латентном состоянии. В статье раскрываются основные направления предупреждения киберпреступлений и предлагаются пути совершенствования этой деятельности.
Ключевые слова и словосочетания: киберпространство, киберпреступность, латентность, меры предупреждения.
Annotation. The problems of cybercrime prevention on the territory of the Russian Federation are considered. Taking into account the analysis of official statistical data on crimes committed with the use of computer and telecommunication technologies, it is concluded that the absolute majority of them is in a latent state. The article reveals the main directions of cybercrime prevention and suggests ways to improve this activity.
Keywords and phrases: cyberspace, cybercrime, latency, preventive measures.
Последовательная политика противодействия киберпреступности - одна из первостепенных задач современного российского государства. За последние годы в стране были предприняты значительные усилия, направленные на снижение уровня преступлений в ки-берпространстве: от формирования новой законодательной базы до выработки современных методов предупреждения исследуемых преступлений. Однако, несмотря на принятые государством меры,
киберпреступность продолжает представлять реальную угрозу не только национальной, но и международной безопасности.
Ю. М. Батурин и С. В. Полубинская справедливо отметили: «Сегодня общество находится в окрестности нулевой точки нового явления, для которого пока нет устоявшегося названия - «преступление в виртуальной среде», «виртуальное преступление», «киберпреступление» и т. п. Важно не упустить время и най-
