CC BY
5УДК 316
ПРЕОДОЛЕНИЕ ИНЕРЦИОННОГО СЦЕНАРИЯ
В ПРАКТИКЕ РОССИЙСКОЙ МОДЕРНИЗАЦИИ: РЕСУРСНЫЙ ПОДХОД
••••••
OVERCOMING THE INERTIAL SCENARIO IN THE PRACTICE OF RUSSIAN MODERNIZATION: RESOURCE APPROACH
Гнатюк Максим Александрович
кандидат социологических наук, преподаватель, Самарский государственный университет путей и сообщения [email protected]
Maxim A. Gnatyuk
Candidate of Sociological Sciences, Teacher,
Samara State Transport [email protected]
Аннотация. В статье осуществляется попытка проанализировать перспективы преодоления инерционной траектории, в рамках которой развивается последнее десятилетие Россия. Результаты исследования позволяют констатировать, что обладающая инерционным «зарядом» российская политическая система становится сдерживающим фактором креативных интенций, а социальные ресурсы преодоления инерционности явно недостаточны в условиях слабости гражданского общества и доминирования бюрократической элиты, инерционно сложившейся на основе прежней партийно-советско-хозяйственной номенклатуры.
социальная инерция, модернизация, инерционный сценарий, креативность, социокультурные изменения.
ТИе article attempts to analyze the prospects of overcoming the inertial trajectory in which the last decade of Russia is developing. The results of the study allow us to state that the Russian political system, which has an inertial «charge», becomes a limiting factor of creative intentions, and the social resources to overcome inertia are clearly insufficient in the conditions of the weakness of civil society and the domination of the bureaucratic elite, inertly formed on the basis of the former party-Soviet-economic nomenclature.
Keywords: social inertia, modernization, inertial scenario, creativity, sociocultural changes.
Ключевые слова:
Annotation.
Динамика российских социокультурных изменений все больше заставляет концентрировать исследовательский поиск в направлении выхода за рамки анализа «первичной» реальности. В российском обществе воспроизводство и трансформация социальности происходит в сложных и противоречивых условиях, когда деятельностные тренды доминирующих социальных субъектов, практики социального поведения, традиционные компоненты ценностной системы, сложившиеся типы массового сознания зачастую противостоят нововведениям, препятствуют усвоению инноваций и укоренению современных социальных институтов.
Заметную роль в этих процессах играет социальная инерция, следствием которой является то, что постсоветское российское общество во многом выступает продолжением общества советского - от сохранения и воспроизводства номенклатуры до возрождения и консервации, казалось бы, изживших себя советских культурных норм и образцов, социальных институтов и ритуалов в контексте практики «равнения на прошлое».
Инерционность обуславливает как характеристики устойчивости, так и изменчивости, поскольку проявляется через как сохранение существующих характеристик социального движения, так и через торможение складывания новых отношений и характеристик общества. В силу этого исследование социальной инерционности продвигает социальное познание в области социокультурной динамики.
Исследовательский интерес к феномену социальной инерции определяется также растущим многообразием и сложностью типов и путей общественного развития и социальной трансформации. Обращение к феномену социальной инерции в контексте российских социокультурных изменений связано с проблемным полем осмысления социальной реальности через
выявление противоречий, обусловленных «запаздывающим», инерционным характером общественных преобразований. Тематика социальной инерции как свойства социальных систем сохранять свое привычное состояние, возвращаться к изжившим пластам культуры и социальной памяти, элементам социальных отношений и властным практикам в пространстве социокультурных изменений все более отчетливо позиционируется в социальном познании и требует своего социально-философского осмысления.
Проведенное в этом направлении исследование позволило прийти к ряду интересных выводов.
В современном российском обществе воспроизводство и трансформация социальности происходит в достаточно противоречивых условиях, когда доминирующие практики социального поведения, традиционные компоненты ценностно-нормативной системы, сложившиеся типы массового сознания, следуя социальной инерции, зачастую отторгают нововведения, препятствуют усвоению инноваций и укоренению современных социальных институтов. Проявление инерционности в российском обществе - это отражение, с одной стороны, его недостаточной готовности к серьезной модернизации, переход к которой связан с новыми рисками, с другой, подмена модернизации поиском опоры не только в стандартных формах общественного бытия, но и в скрытых в архетипах массового сознания. В подобных обстоятельствах важную роль начинают играть социальные ресурсы преодоления инерционности в сценариях и практике модернизации.
Для Ю.Г. Волкова развернувшаяся дискуссия о предпосылках, направленности и целях модернизации обладает тремя особенностями. Первое - это осознание того, что Россия не может развиваться по схеме догоняющей модернизации, что заставляет задуматься об альтернативной модели развития, связанной с использованием социокультурного потенциала, вовлечением в модернизационные процессы социально активных, творчески настроенных слоев общества. Второе- это подход к модернизации в качестве возможного, но не исторически предопределенного процесса, что требует не просто обращения к традициям, но прогнозирования вероятных социальных достижений и издержек. Наконец, третье. Модернизация есть процесс взаимоувязанного решения социальных, социально-экономических, политических проблем и призвана соединять стремления к экономическому росту и социальной справедливости [1].
Предлагаемые сценарии модернизации вызывают серьезный интерес. Так, в 2009 году был опубликован доклад «Выбор России: катастрофа или революция сверху?», подготовленный Институтом национальной стратегии (авторы: М. Ремизов, Н. Кричевский, Р. Карев, Д. Вер-хотуров, М. Фейгин, С. Белковский).
В нем говорится о том, что классическая постсоветская модель для России, которая сложилась во второй половине 1990-х гг. и приняла стабильные очертания в 2000-2008 гг., предполагает:
1. Преимущественную ставку правящей элиты на утилизацию и эксплуатацию советского наследствав противовес модернизации;
2. Опору на экспортно-сырьевой сектор экономики в ущерб развитию других отраслей;
3. Развивающийся и углубляющийся авторитаризм как неизбежный гарант политико-социальной стабильности в условиях данной модели развития.
Авторы доклада констатируют: Россия нуждается в модернизации позднеиндустриаль-ного типа. Попытки провести элитарную модернизацию или повторить отечественный опыт модернизации по имперской модели, нацеленной на создание мощного ВПК, объективно обречены на неудачу. Поскольку в пока еще инертном с существенными элементами архаики обществе отсутствует консенсус по поводу модернизации, то последняя на начальном этапе возможна только как модернизация «сверху», авторитарная. Иного не может быть при отсутствии полноценного гражданского общества и свободного гражданина. В перспективе же должна быть осуществлена деприватизация государства одновременно с активными усилиями по формированию гражданского общества [2].
Уже в 1990-е гг. «новые элиты, ядром которых стала бывшая партийно-хозяйственная номенклатура, взялись не за построение «экономики для всех», а приватизацию самых прибыльных предприятий, доставшихся политической власти в качестве «трофеев» советской экономики. Перед новым правящим слоем стояла одна задача - в течение короткого исторического периода стать классом собственников в стране, обладающей огромными природными ресурсами. «...» Большинство же населения, не имевшее адекватных представлений о рыночной экономике и не обладавшее знаниями и навыками, необходимыми для приспособления к новым условиям, проявляло растущее безразличие к общенациональным политическим проблемам и
будущему России и сосредоточилось на задачах выживания. В этих условиях не мог сложиться общенациональный консенсус по вопросу перспектив развития страны» [3].
Таким образом, в 1990-е годы ведущими в социальной жизни становятся инерция «хап-ка» и инерция выживания - все это во многом шло от советской эпохи. Повлияли слабость демократического движения и гражданского общества. Кроме того, доминирующая роль которую продолжала удерживать партийно-советско-хозяйственная номенклатура, не смотря на уже начавшиеся трансформационные процессы.
Переход общества с инерционной траектории на траекторию национального развития требует серьезных социальных ресурсов.
Будем исходить из того, чток социальным ресурсам относятся все те ресурсы, которыми располагает данное общество, в том числе материальные и духовные (естественные и созданные человеком богатства). Социальные ресурсы - это реальные и потенциальные возможности, которые, актуализируясь в определенных условиях, способны обеспечивать достижение поставленных целей в процессе социального взаимодействия. Среди социальных ресурсов особенно важны ресурсы власти и управления, которые носитель власти (субъект управления) использует для обеспечения повиновения других участников властно-управленческих отношений (объектов власти и управления).
Согласно А.В. Дятлову, в социальные ресурсы, то есть, способностьобщества к самотрансформации, входят креативные, инновационные, мобилизационные, образовательные, со-лидаристские устремления и возможности [4]. Исследование ресурсного аспекта социального развития позволяет этому автору сформулировать важные выводы о том, что развитие определяется теми возможностями, которые выбирает общество, а также готовностью к переменам «ради будущего».
Эти ресурсы функционируют и проявляют себя в условиях новой социальности, которая формируется в процессе выхода из старой системы, и в основе которой - социальный запрос на реформаторскую «повестку дня».
В докладе аналитиков Института современного развития (ИНСОР), опубликованном в 2010 году, говорится: «...в современном мире главным ресурсом развития становятся творческие способности человека, его энергия и инициатива. Кардинально перестраивается система отношений. Паразитарно-распределительные ценности замещаются творчески-производительными. Историческим рудиментом становится авторитаризм в политике и управлении, в перераспределении собственности и контроле над экономикой, в идеологии и культуре, в коммуникациях и социальной сфере» [5].
То есть, «.В постсоветской России реформирование направлено на институциональные аспекты преобразования плановой экономики в рыночную и практически отсутствовало внимание к социальной сфере. Трансформация социальной структуры российского общества приобрело в подобных условиях стихийный характер. Соответственно, направленность реформ 1990-х годов выразилась в концентрации наибольшей активности в торгово-финансовой и топ-ливно-сырьевой сферах, где и сосредоточился основной слой современных российских собственников. Следствием стало нарастание кризисных процессов: социальных, культурных, этнических. Сказывается и период предшествующего развития» [6].
После дефолта 1998 года, приходит к выводу А. Рябов в работе «Самобытность» вместо модернизации: парадоксы российской политики в постстабилизационную эпоху», который так драматически завершил целый период экономического развития, «взгляды российской элиты на будущее России претерпели определенные изменения. При этом сказались объективные факторы. К этому времени существенная часть ресурсов «трофейной» советской экономики оказалась исчерпанной, а основная собственность - поделенной. Понадобился переход к более совершенным формам организации социально-экономической деятельности. С теоретических позиций продолжение трансформации общества на рыночных основаниях является необходимым условием для реализации проекта модернизации. Однако российская элита рассматривает эти реформы не столько как стратегию перехода к новому обществу, основанному на принципах открытого рынка и конкурентной демократии, благоприятствующему развитию человеческого капитала, сколько как инструмент оптимизации нынешней системы, ее успешной адаптации к быстро меняющейся реальности, а, стало быть, сохранения своего безусловного доминирования» [7].
В условиях модернизационных процессов в обществе начинают доминировать законы рынка. Политика также начинает выступать в качестве рынка товаров и услуг, где действуют не персоналии, но конкурирующие брэнды, марки, фирмы-посредники, интернациональные корпо-
рации, СМИ. Сформировывавшийся новый, рыночный тип общества проявил низкий уровень постсоветских политических технологий. В современных условиях влияние предрассудков старого общества на современное развитие государства и его институтов значительно ослабло.
Существенную роль в данном контексте начинает играть манипулятивная составляющая российской власти как культурное, технологическое, образовательное наследие советского общества, его политической подсистемы, определявшей модели социально-экономического развития государства [8]. Ныне все модернизационные новации сводятся, как правило, к риторике. Власть демонстрирует устремленность к модернизации, но только на словах. То есть, фактически политика как совокупность гражданско-правовых практик прекратила своё существование.
Обладающая мощным инерционным «зарядом» политическая система общества становится сдерживающим фактором креативного начала. Недаром, характеризуя модернизацию как «модель выживания», Н. Петров говорит о том, что политическая система оказалась примити-визированной донельзя, поскольку во время растущих финансовых возможностей оказались демонтированными многие механизмы, казавшиеся ненужными, включая элементы системы сдержек и противовесов, федерализм, блоки прямой и обратной связи между гражданами и властью [9]. «Российские верхи так и не предложили обществу никакого «проекта будущего» для страны, который позволил бы оптимальным образом организовать социальное, экономическое и политическое пространство России. Стандартный набор мер, рассчитанных на рыночные реформы в экономике и демократические преобразования в политической сфере, практически не учитывал особенностей страны. У российских властей не было четких представлений о том, какую общественную модель они хотели бы получить в результате масштабных изменений. Да и изменения эти не сопровождались для большинства населения подъемом благосостояния, отчего уже с середины 1990-х годов общество начало их отторгать» [10].
Итак, переход общества с инерционной траектории на траекторию национального развития требует, прежде всего, преодоления авторитарно-самодержавной инерции.
Интересна точка зрения Э. Паина, который говорит о том, что у нас нет исторической колеи, а есть авторитарная инерция, которая вполне может быть преодолена. Нынешняя инерция политической системы обусловлена не столько силой традиции и устойчивостью рамок определенной исторической колеи, сколько слабостью импульсов для перемен персоналистского режимав России, слабостью вызовов ей. Однако ресурсы инерционной системы исчерпаемы. И именно в социокультурнойсфере данное истощение начинает себя проявлять, в частности, в снижении легитимности всего политического режима. Власть пока терпят в надежде, что она поможет справиться со вседозволенностью чиновников на местах, но ресурс личного авторитета - быстро портящийся [11].
Сегодня со всей отчетливостью стоит задача преодоления инерции имитационной модернизации. Однако сохранение авторитарно-государственного монополизма в политике и экономике препятствует решению этой задачи.
Сегодня в России государства, в современном понимании, нет. Государственная машина приватизирована номенклатурой и примкнувшей к ней олигархией. Собственно «олигархи» -это часть номенклатуры, курирующая бизнес-проекты. «Собственность» в России - не юридическая категория. Не случаен оборот «кусок собственности». Чем выше человек в номенклатурной иерархии, тем больший «кусок» ему достается. В такой системе основной является аппаратная конкуренция, а не экономическая.
Государственная машина необходима для того, чтобы вся эта система выглядела легитимной. Разбой под «крышей» государства преподносится как «забота о национальных интересах». Государство является важнейшим источником социального статуса. Богатство не позволяет решить эту проблему на должном уровне. Поэтому многие бизнесмены стремятся стать депутатами, получить государственные награды и т.д. В этом смысле бизнес очень «патриотичен». Российское государство, его многовековая великая история - бренд, к которому очень выгодно прилепиться [12].
Проявление инерционности в российском обществе - это отражение его недостаточной готовности к полноценной, а не половинчатой модернизации, модернизации, связанной с новыми рисками, которые подменяются стремлением найти опору в привычных формах общественного бытия. В обществе сохраняются значимые факторы, препятствующие преодолению инерционности. При этом инерционная составляющая проявляется в ситуации утраты основной массой населения уверенности в завтрашнем дне, отсутствия понимания причин и сути происходящего.
В подобных обстоятельствах важную роль призваны сыграть социальные ресурсы преодоления инерционности. Об этом немало говорится в сценариях модернизации. Однако сохранение авторитарно-государственного монополизма в политике и экономике, всевластие бюрократической неономенклатуры препятствует решению задач мобилизации социальных ресурсов модернизации.
Литература:
1. Волков Ю.Г. Креативное общество как цель российской модернизации // Социологические исследования. - 2011. - № 11. - С. 25.
2. Выбор России: катастрофа или революция сверху? : Доклад Института национальной стратегии. - URL : www. apn-nn. ru/2009-07-13
3. Рябов А. «Самобытность» вместо модернизации: парадоксы российской политики впост-стабилизационную эпоху. - М. : Гендальф, 2005. - С. 8.
4. Дятлов А.В. Социальные ресурсы развития российского общества. - Ростов-на-Дону : СКНЦ ВШ, 2004. - С. 10.
5. Россия XXI - образ желаемого завтра : Доклад ИНСОРа. - URL : www.insor-russia.ru/2010/
6. Рябов А. «Самобытность» вместо модернизации: парадоксы российской политики впост-стабилизационную эпоху. - М. : Гендальф, 2005. - С. 15.
7. Рябов А. «Самобытность» вместо модернизации: парадоксы российской политики впост-стабилизационную эпоху. - М. : Гендальф, 2005. - С. 15-16.
8. Корнев В. Политика. - URL : http://www.promegalit.ru/
9. Петров Н. Модернизация как модель выживания // Московские новости. - 2011, 11 апреля.
10. Рябов А. «Самобытность» вместо модернизации: парадоксы российской политики впост-стабилизационную эпоху. - М. : Гендальф, 2005. - С. 50-51.
11. Паин Э. Распутица: Полемические размышления о предопределенности пути России. - М. : РОССПЭН, 2009. - С. 176-178.
12. Цуладзе А. Полураспад Системы, или Эпоха «волюнтаризма». Имитационная модернизация // Ежедневный журнал. - 2009, 16 ноября.
Literature:
1. Volkov Yu.G. Creative society as a goal of the Russian modernization // Sociological research. -2011. - № 11. - Р. 25.
2. Choice of Russia: a catastrophe or a revolution from above? Report of the Institute of National Strategy. - URL : www. apn-nn. ru/2009-07-13
3. Ryabov A. «Integrity» instead of modernization: paradoxes of Russian politics in the post-stabilization era. - M. : Gandalf, 2005. - Р. 8.
4. Dyatlov A.V. Social resources of the Russian society development. - Rostov-on-Don : SKNKS VSH, 2004. - Р. 10.
5. Russia XXI - image of the desired tomorrow : INSOR's report. - URL : www.insor-russia.ru/2010/
6. Ryabov A. «Identity» instead of modernization: paradoxes of Russian politics in the post-stabilization era. - M. : Gandalf, 2005. - Р. 15.
7. Ryabov A. «Integrity» instead of modernization: paradoxes of Russian politics in the post-stabilization era. - M. : Gandalf, 2005. - Р. 15-16.
8. Kornev V. Politics. - URL : http://www.promegalit.ru/
9. Petrov N. Modernization as a survival model // Moscow News. - 2011, April 11.
10. Ryabov A. «Integrity» instead of modernization: paradoxes of Russian politics in the post-stabilization era. - M. : Gandalf, 2005. - Р. 50-51.
11. Pain E. Rasputitsa: Polemic reflections on the predetermination of the path of Russia. - M. : ROSSPEN, 2009. - P. 176-178.
12. Tsuladze A. Semi-decay of the System, or the era of «voluntarism». Simulation modernization // Daily journal. - 2009, November 16.
