CC BY
61
В.Л. Хейфец, Л.С. Хейфец Прелюдия Карибского кризиса*
V.L. Jeifets, L.S. Jeifets Prelude to the Cuban Missile Crisis
Для историографии тринадцать дней Карибского кризиса, когда руководители двух сверхдержав пошли на безумный риск, - явление уникальное. Их исследуют как ни одно из исторических событий XX века. Впервые в истории исторической науки в прямом диалоге политики и ученые на симпозиумах, происходивших в США, СССР, на Кубе, попытались сверить позиции. Среди их участников были знаковые фигуры октябрьских событий 1962 г. - политики, дипломаты, разведчики и ученые: Ф. Кастро, Э. Арагонес, С. дель Валье (Куба); Р. Макнамара, Т. Соренсен, М. Банди, П. Сэлинджер (США), A.A. Громыко, А.Ф. Добрынин, А.И. Алексеев, Ф.М. Бурлацкий, С.Н. Хрущев, С.А. Микоян, A.C. Фомин, Г.Н. Большаков, A.A. Фур-сенко, Е.М. Примаков, Г.Х. Шахназаров, Г.А. Арбатов, А.О. Чуба-рьян (СССР) и другие1.
13 дней кризиса были разложены буквально поминутно. Говоря о личных впечатлениях о встрече в Москве, профессор C.B. Чу-гров писал: «В беседах и эмоциональных репликах рождалось неформальное чувство сопереживания. Вопросы типа "что вы тогда думали?", "когда вы узнали?", "как вам казалось тогда?" позволяли понять явные или скрытые мотивы, психологическую канву принимавшихся тогда решений, разрушать шаг за шагом те барьеры непонимания, которые сохранялись на протяжении десятилетий»2. Один из главных выводов этих дискуссий сформулировал Соренсен: «На Кеннеди и на Хрущева отрезвляюще подействовала ситуация, когда они смотрели друг на друга через прицелы ядерных орудий, и они оба решили, что должен быть более подходящий способ удовлетворить конфликтующие интересы их стран»3.
Если ход кризиса достаточно подробно исследован, то ряд важных сюжетов его предыстории все еще находится в процессе переосмысления. В литературе идет полемика по поводу транзита кубинской революции к провозглашению ее социалистического характера, одним из центральных пунктов которой является версия о противостоянии в первые месяцы после победы Ф. Кастро и «тайных коммунистов» Р. Кастро и Э. Че Гевары. Особенно активно обсуждается тема «инфильтрации» коммунистов в ряды фиделистов в недавней работе С. Рейнеля Агилеры. Напротив, в трехтомнике
* Статья подготовлена при поддержке РНФ (грант №19-18-00305 «Коминтерн в Латинской Америке: исторические традиции и политические процессы»), 26
А. Блакиер об истории компартии Кубы, хотя и упомянуты контакты между Народно-социалистической партией (НСП) и Движением 26 июля (М-26) в Мексике, дается понять, что история фиделистско-го движения и компартии - две связанные, но автономные линии4.
Эта статья не является попыткой всестороннего анализа Карибского кризиса. Скорее это «камешки на ладони». Авторы стремились рассмотреть сюжеты, являющиеся, по их мнению, ключевыми для понимания истоков драматических событий октября 1962 г. Целью статьи является продемонстрировать, что «завязка» Карибского кризиса произошла значительно раньше, чем это принято считать. Опираясь на архивные источники, сопоставляя их с мемуарами и научной литературой, авторы, пользуясь традиционными методами исторического исследования, последовательно решают ряд исследовательских задач. Они выявляют суть и характер связей между НСП и Москвой в контексте зарождения кубинской революции и установления контактов с Ф. Кастро; исследуют вопрос об отправке советских офицеров испанского происхождения на Кубу как шаг к консолидации революционного режима и укрепления значимости СССР и компартии для кубинского революционного процесса; пытаются понять, когда именно родилась первая идея размещения советских ракет на «Острове Свободы».
Соответствующим образом выстроена и логика изложения материала.
Народно-социалистическая партия -мостик между Фиделем и Москвой
В литературе активно обсуждается «тайное членство» Р. Кастро в НСП, влияние этого обстоятельства на развитие событий на Кубе и отношения лидеров КПСС к кубинскому руководству. На «рискованную игру Москвы» указывал, в частности, Фурсенко: «Зная, что Рауль Кастро и Че Гевара хранят в тайне от Фиделя свое членство в партии, советская сторона как бы участвовала в этом сговоре»5. Удивительно, но это замечание относится к «делу Анибаля Эска-ланте» - к инциденту, произошедшему уже после провозглашения социалистического характера кубинской революции и слияния НСП с М-26 и Революционным директоратом 13 марта в Объединенных революционных организациях Кубы (ОРО). В тот момент один из руководителей НСП Эскаланте, назначенный оргсекретарем Национального Руководства ОРО, стремился установить контроль над политико-управленческим аппаратом, продвигая на руководящие посты членов своей партии в ущерб представителям М-26 и РД-13. Он был снят с должности 22 марта 1962 г. по обвинению в «сектантстве», «оторванности от масс» и «создании привилегированных условий для своей группы» и выехал с разрешения кубинского руководства в СССР6.
Фурсенко, видимо, опирается на документы, полученные в ЦК КПСС от опального Эскаланте. Представляется, что и раньше на Кубе членство Рауля и Че в коммунистических организациях являлось «секретом Полишинеля». Деятельность НСП была запрещена законами № 1170 от 30 октября 1953 г. и № 1456 от 3 июня 1954 г., но до октября партия являлась вполне легальной7, была представлена в парламенте, и Рауль как ее член не имел никаких оснований, чтобы скрывать принадлежность к НСП.
Конечно, имелись исключения из правил. Многолетний опыт подпольной работы заставлял партию готовиться к неожиданностям, приносимым латиноамериканской действительностью с ее многочисленными военными переворотами. Ярким примером деятельности «тайного члена» было внедрение в полицию Х.Р. Сото-лонго, дослужившегося до шефа Бюро расследований Кубы и бывшего там долгие годы «ушами и глазами» партии8. В течение 12 лет, после возвращения из Испании (где он сражался в Интернациональных бригадах), тайные миссии по проникновению в бандитские и антикоммунистические группы, некоторые из которых планировали физическое устранение партийных лидеров, выполнял М. Моралес Meca9.
Студент же Гаванского университета Р. Кастро вовсе не камуфлировал отношения с НСП. В своей Альма матер он был тесно связан с активистами Социалистической молодежи JI. Сото, А. Гева-рой, Р. Вальдесом Виво, с которыми, по утверждению Н.С. Леонова, его познакомил Фидель10. Младший Кастро еще до штурма Монка-ды являлся фигурой публичной; участвовал в открытии памятника основателю компартии и Федерации университетских студентов Х.А. Мелье 10 января 1953 г., со знаменем в руках возглавлял факельное шествие памяти X. Марти 27 января. В феврале он возглавил делегацию, отправившуюся в Вену на Конгресс по правам молодежи, участвовал в заседаниях Подготовительного Комитета IV Всемирного фестиваля молодежи и студентов (Бухарест), посетил Прагу и Будапешт. В то время не являлось тайной, что эти мероприятия организовывались при активном участии КПСС и других коммунистических партий. О кратковременном аресте Рауля сообщила 9 июня газета НСП «Нотисиас де ой», она же опубликовала его интервью о поездке в Европу. В тюрьме Рауля навестил генеральный секретарь Социалистической молодежи Ф. Браво, который вместе с Вальдесом Виво дал ему рекомендацию при вступлении в партию. Обо всем этом знали десятки, а то и сотни людей. Среди «монкадистов» о «двойном членстве» Рауля знали Фидель, руководитель его партячейки Х.Л. Тассенде, и П. Мирет11. Но, по утверждению Фиделя, и главные руководители восстания 26 июля, (он сам, А. Сантамария, X. Монтане), были увлечены марксизмом, без знания которого «не удалось бы просто сформулировать идею революции на Кубе. <...> Рауль, в соответствии с тем, что он усвоил
из марксистского учения, вступил в молодежную организацию Коммунистической партии»12. И хотя Фидель явно пытается продемонстрировать собственную давнюю связь с марксистами (которой не было на организационном уровне, а существовала ли она на уровне идей - проверить уже невозможно), важно в его словах то, что они подтверждают - коммунистическая аффилиация Рауля не делала его «белой вороной» среди участников восстания.
Вызывает вопрос сама постановка проблемы «двойного членства»: участники восстания принадлежали к разным партиям и вряд ли интересовались партийными билетами друг друга. Их в тот момент объединяла общая цель - свержение диктатуры, а идейные разногласия среди повстанцев появились в основном уже после победы революции.
Фидель позднее говорил о том, что ко времени окончания университета его взгляды «полностью совпадали» с идеологией коммунистов: «Никто не внушал мне эти идеи, я сам пришел к мысли о революции»13. Свое вступление в Партию кубинского народа (ортодоксов) (Partido del Pueblo Cubano (Ortodoxos)), а не в НСП он объяснил тем, что в условиях Кубы не осуществить революцию посредством вступления в компартию, «которая будет полностью изолирована под влиянием и властью империализма и буржуазии <...>. Я сражался на стороне коммунистов в ситуации господства маккартизма и антикоммунизма; но я хотел сохранить свободу действий и, кроме того, уже занимал определенное положение в Ортодоксальной партии, которая пользовалась поддержкой и симпатией народа»14.
Фурсенко и его американский коллега Т. Нафтали, выстроившие свою работу на ранее недоступных документах, отмечали резкую активизацию контактов между КПСС и НСП сразу же после победы революции: НСП направила ряд эмиссаров в Кремль, «предлагая себя в качестве канала связи с новым руководством». В марте 1959 г. представитель НСП встретился с начальником Генерального штаба ВС СССР маршалом Д.В. Соколовским, обсуждая вопросы будущих взаимоотношений между армиями двух стран; Соколовский интересовался, какие цели ставят коммунисты перед армией15.
Имя представителя не называется и в тексте документа, на который ссылался Фурсенко16. Но из дальнейшего изложения понятно, что речь идет о приехавшем в Москву в январе 1959 г. для участия в XXI съезде КПСС секретаре Национального Исполкома НСП С. Агирре, встречавшимся с членом Президиума ЦК КПСС М.А. Сусловым, главным редактором «Правды» П.А. Саттоковым17, сотрудником советской разведки Алексеевым, направившим в ЦК КПСС письмо с анализом кубинской революции. Агирре преувеличивал роль партии, заявив, что «революция обязана своей победой НСП, которая сумела грамотно пресечь некоторые "дикие" порывы Кастро»18.
Фурсенко делает верный вывод: несмотря на наличие среди сво-
их сторонников таких людей, как Р. Кастро, кубинские коммунисты были «далеки от полного контроля над новым правительством», а ни один из высокопоставленных посланцев НСП, приезжавших в Москву после января 1959 г., «не решался говорить от имени Фиделя Кастро»19. К этому можно добавить: хотя НСП никак не была представлена в первом составе Революционного правительства (в котором преобладали «попутчики» из числа старых оппозиционеров), но и М-26 не располагало полным контролем над ним. Фидель являлся командующим сухопутными, морскими и воздушными силами Кубы, а Рауль возглавлял эти силы в провинции Ориенте.
Мог ли при этих условиях Агирре оказаться посланцем не только своей партии, но и Фиделя? Теоретически - да. Один из лидеров НСП, работавший в аппарате Коммунистического Интернационала молодежи в 1930-е гг., советник Гватемальской партии труда во время правления президента X. Арбенса, он в 1958 г. посетил Венесуэлу, Бразилию и Уругвай для пропаганды народной революционной войны против диктатуры Ф. Батисты, выполнял информационные и координационные задачи в партизанской зоне команданте Че Гевары в Эскамбрае; а позже, вместе с K.P. Родригесом стал представителем НСП в Колонне 1, которой командовал Ф. Кастро в Сьерра-Маэстре до победы в январе 1959 г.
Почему делегатом НСП на съезде советских коммунистов стал Агирре, а не генеральный секретарь партии Б. Рока или член Исполкома С. Эскаланте, представлявшие партию на предыдущем XX съезде, не его брат Анибаль, секретарь НСП по оргвопросам, не член Исполкома Л. Пенья, незадолго до этого побывавший в Москве? Выбор партийным руководством именно Агирре для поездки в Москву был связан с работой в штабе Фиделя. Если внимательно читать его выступление на XXI съезде КПСС, можно найти недвусмысленные намеки на вероятность выполнения и поручений вождя революции. Делегат НСП посылает «братский привет» ЦК КПСС и съезду от имени своей партии и «борющегося кубинского народа, сбросившего кровавую диктатуру Батисты и нанесшего серьезный удар империализму»20. Представляется, что эти слова были не просто фигурой речи, но означали, что миссия кубинца носила более широкий характер, чем представительство НСП.
Оратор обратил внимание на поиск «целесообразных действенных форм для объединения снизу революционных сил кубинского народа против тирании и империализма», подчеркнув, что после начала повстанческих действий во главе с Кастро, партия сочла «своим первым долгом оказать помощь повстанцам, дав им правильную ориентацию и обеспечив поддержкой народных масс». Имя Фиделя рефреном звучит во всей речи: «В настоящее время власть перешла в руки повстанческих сил, возглавляемых Фиделем Кастро и его организацией Движение 26 июля... Правительство Вашингтона вынуждено считаться с его существованием»21.
Читая сегодня страстное выступление старого кубинского коммуниста, можно прийти к однозначному выводу: с трибуны съезда КПСС через месяц после победы революции он заявил об абсолютной поддержке партией Фиделя. Напомним, НСП не была представлена в первом Революционном правительстве и в других органах власти. Ф. Кастро только возглавлял вооруженные силы, которым в речи было уделено важное место: «Заново созданные вооруженные силы находятся полностью под контролем повстанцев, на командные и руководящие правительственные посты назначены лица, выдвинутые партизанами или ими утвержденные. Старой армии больше не существует»22.
Подтверждением того, что Агирре, выступавший на съезде как рупор революции, действовал в Москве как эмиссар Ф. Кастро, является его встреча с маршалом Соколовским. Иначе с какой стати начальник Генерального штаба стал бы вести переговоры о возможности военной помощи Кубе с представителем партии, не входившей в состав правительства? Правда, это правительство уже две недели возглавлял Фидель. Но поручение от него Агирре мог получить еще в январе, ибо оперативная и секретная связь между Москвой и Гаваной вряд ли была тогда возможна.
В ЦК КПСС знали о сотрудничестве коммунистов и Кастро еще до триумфального вхождения повстанцев в Гавану и до высадки с «Гранмы» значительно больше, чем может показаться. Информация исходила от НСП, представители которой посещали Москву или встречались с советскими дипломатами в Мехико.
16 октября 1956 г. в советское посольство в Мехико от имени руководства НСП обратился О. Санчес Кабрера, член «специальной комиссии» Национального Исполкома, отвечавшей за нелегальную работу, попросив довести до сведения ЦК КПСС информацию о положении на Кубе и изложив «отношение компартии к группе Кастро»23.
Санчес характеризует «группу Фиделя Кастро» как отражающую «интересы мелкой буржуазии, выступающей не столько за борьбу масс, сколько за совершение государственного переворота», но отмечает, что она «занимает антиамериканскую позицию и пользуется симпатией среди молодежи». По мнению руководства НСП, Кастро, превращающийся в «народную фигуру... отошел от своей прежней позиции совершения «казарменной революции» и встал на позицию проведения народного восстания против правительства Батисты», наметив дату восстания на 31 декабря 1956 г. Партия в итоге установила контакт с Кастро и пошла «на некоторое сотрудничество» с ним, хотя оставалась несогласной с путчистскими планами, делая ставку на борьбу масс в целях свержения Батисты, не устанавливая точной даты восстания24.
Для проведения этих переговоров в Мехико приехал Санчес, обсудивший с Фиделем возможности совместных действий НСП и
М-26. Кастро согласился с предложениями коммунистов: аграрная антиимпериалистическая революция и национализация общественных служб; создание правительства единого фронта вместе с компартией; роспуск армии; легализация НСП; демократизация и т.д. При этом Кастро попросил о том, чтобы об его сотрудничестве с компартией никому не было известно, так как он опасался санкций со стороны США25.
Руководство партии, обсудив ситуацию после возвращения Сан-чеса Кабреры на родину, решило не поддерживать Фиделя, если тот ограничится классическим «пронунсиамьенто» (путчем), но в случае его высадки на Кубе, НСП ставила задачу мобилизовывать массы «на борьбу за экономические и демократические права»26.
Международному коммунистическому движению Ф. Кастро впервые был «представлен» на Международном совещании коммунистических и рабочих партий (Москва, 1957 г.) в выступлении делегата НСП М. Лусардо. По его оценке, борьба партизан в Ориенте была центром демократического сопротивления правительству, хотя и являлась «весьма ограниченной» и не обладала перспективами «превратиться в решающий фактор кубинской действительности». М-26 и его лидер были охарактеризованы как представители мелкой буржуазии, «которые в ряде случаев имели, правда, весьма робкие, антиимпериалистические тенденции...». По словам Лусардо, «это весьма разнородное движение не признает ни борьбы масс, ни широкого и открытого единства. Участники этого движения стоят за террористические индивидуальные действия». НСП своей задачей считала попытки направить М-26 «на правильную позицию массовой борьбы и единства»27.
Но уже в ноябре 1958 г. побывавший в СССР член Исполкома НСП Пенья во время встречи в ЦК КПСС с Сусловым, О.В. Куусиненом и Б.Н. Пономаревым обращается с просьбой партии «использовать все свое влияние» для развертывания «самой широкой кампании солидарности с борьбой кубинского народа», «по разоблачению кровавого террора Батисты и агрессивных замыслов американского империализма на Кубе». Пенья передал в ЦК КПСС два документа: заявление Ф. Кастро, сделанное им 25 октября через Радио Ребельде, разоблачающее интервенционистские замыслы империалистической и кубинской реакции, а также заявление по этому поводу руководства НСП. Делегат партии просит найти удобную форму для постановки кубинского вопроса перед ООН, оказать влияние на международные общественные организации, чтобы они шире развернули кампанию солидарности с кубинским народом, обратиться с просьбой об усилении кампании солидарности с борьбой кубинского народа к братским коммунистическим партиям. Заведующий Международным отделом ЦК КПСС Пономарев счел «целесообразным» удовлетворить просьбу руководства кубинских коммунистов28.
Позиция НСП на сближение с Фиделем, наметившаяся еще до
высадки с «Граимы», стала одной из основ формирования на Кубе единства революционных сил. Бесспорно, в отношениях между партией и М-26, в котором имелось несколько течений, в том числе и откровенно антикоммунистическое, были серьезные противоречия. Важным шагом в достижении единства стало направление НСП группы руководящих работников (У. Рохас в 1957 г., Родри-гес, Л.Мас Мартин (лично знакомый с Фиделем по университету), Агирре, X. Рискет, П. Рамирес в 1958 г.) в Сьерра-Маэстру, где они сотрудничали со штабами партизанских фронтов, в том числе занимаясь социальными преобразованиями на т.н. «Свободной территории». Родригес позднее заявлял: «Я отправился в Сьерра-Маэстру не по собственной прихоти <...> и это всегда знал товарищ Фидель Кастро. Я отправился в ответ на приглашение, которое он сделал революционным организациям, и на которое откликнулись только наша партия и Революционный Директорат»29. Оценивая его присоединение (а эту оценку явно можно отнести и к другим посланцам партии) Ф. Кастро говорил: «Лидер коммунистов Карлос Рафаэль Родригес приехал к нам в середине 1958 г., во время последнего наступления батистовских войск. <...> То есть, он появился там не в час победы, а именно тогда, когда наше движение переживало трудные моменты после апрельской забастовки»30.
Ф. Кастро отмечал конструктивную роль представителей НСП в Повстанческой армии: еще до начала забастовки 9 апреля Санчес Кабрера и Э. Оливарес, находившиеся с повстанцами в горах, предупреждали Кастро, что «руководители Движения 26 июля организуют забастовку не так, как следовало бы. <.. .> Я принял во внимание некоторые точки зрения моих оппонентов»31.
Испанские коммунисты и формирование Революционных Вооруженных сил
Фурсенко и Нафтали указали, что «тайный член компартии» Р. Кастро секретно послал в апреле в Москву лидера кубинских профсоюзов и старого члена НСП Пенью с «просьбой помочь укрепить руководство кубинской армии» и с этой целью направить на Кубу советских офицеров - участников гражданской войны в Испании и Великой Отечественной войны, членов компартии Испании32. Но могло ли быть тайной для начальника Генерального штаба Повстанческой армии К. Сьенфуэгоса и министра национальной обороны команданте А.Р Мартинеса Санчеса, наконец, для премьер-министра Ф. Кастро появление в кубинской армии (не очень большой по численности в то время) нескольких офицеров с высокими званиями (в том числе команданте - высшего тогда в вооруженных силах Кубы), не участвовавших в партизанской борьбе? Это было абсолютно исключено: они знали всех офицеров лично по совместной борьбе в горах Сьерра-Маэстра. Даже если инициатива исходила от
Рауля и НСП, высшее военное руководство новой армии было в курсе этой идеи и всячески содействовало ее реализации. Приглашение испанских офицеров-коммунистов в качестве советников явилось практическим развитием миссии Агирре, в курсе которой были не только НСП, но и Рауль, который с февраля 1959 г. возглавил сухопутные, морские и воздушные силы Кубы.
В интервью журналу «Латинская Америка» академик Фурсен-ко говорил о важности переосмысления старых позиций33, и он сам смело это делал. В новом издании книги, сохранив со ссылкой на документы КГБ тезис о «тайном членстве» Р. Кастро в партии, он также утверждал: «можно с большой долей уверенности предположить, что Рауль получил все полномочия на установление сотрудничества с Москвой по этой линии, что Фидель и главнокомандующий Повстанческой армией Камило Сьенфуэгос Горриаран [Ошибка автора: на самом деле К. Сьенфуэгос был начальником Главного штаба. - В.Х., Л.Х.] хотели, чтобы ветераны гражданской войны в Испании обучали кубинских новобранцев... Несомненно, Фидель Кастро <...> считал это необходимой превентивной мерой»34.
В Москве не могли не понимать, что испанские офицеры будут советниками не НСП, а Революционных вооруженных сил, пусть даже во главе с членом (тайным или явным) этой партии, но состоящих в основном из сторонников М-26. В расчет явно брался потенциал кубинской революции, основанный на значительном влиянии традиций борьбы и идеологии кубинских коммунистов на общество. Кубинским коммунистам, претворявшим в жизнь идеи Мельи, удалось добиться решения уникальной задачи, чего не смогла сделать ни одна компартия Латинской Америки: соединить рабочее и студенческое движение. Это способствовало успеху КПК в августовской революции 1933 г., который, правда, партия тогда не сумела развить. Рост влияния партии привел к включению ее представителей в правительство в 1940-е гг., и именно это позволило ей завязать отношения с М-26.
Развитие революции на Кубе требовало в максимально короткие сроки создать вооруженные силы нового типа. Старая армия - опора диктатуры, потерпевшая поражение в противостоянии с герильей, -ушла в небытие. Повстанцы, одержавшие победу, не могли решать новые задачи - защиту революции от угрозы внешней агрессии и деятельности контрреволюционных группировок. В формировании армии нового типа, не виданного в Латинской Америки, работа испанских советников имела чрезвычайно важное значение.
Почему для данной миссии были отобраны именно испанцы? Ответов на этот вопрос может быть несколько. Для Кубы и ее революционного движения гражданская война в Испании имела особое значение. Компартия, партия аутентиков и «Молодая Куба» отказались от готовившегося совместного выступления против диктатуры, направив в Европу своих бойцов. В рядах интернациональных бри-
гад сражалось более тысячи кубинцев35. В первые годы после победы революции на Кубе побывали старые соратники по испанской эпопее, например, Э. Листер, С. Каррильо, В. Видали, среди первых послов социалистических стран оказалось несколько бывших ин-тербригадовцев.
До установления официальных связей с СССР не могло быть и речи о направлении на Кубу действующих офицеров Советской армии. Естественно, важным фактором было общение с кубинцами без переводчиков. У всех них имелся командный опыт участия в национально-революционной войне, они окончили Военную Академию Генерального штаба им. К.Е. Ворошилова, а Ф. Сиутат и П. Прадо затем преподавали в ней. Большинство из них принимало участие в Великой Отечественной войне. Генеральный секретарь Исполкома Коминтерна Г. Димитров в 1942 г. писал о направлении Сталину, Молотову, Маленкову просьбы «шести испанских командиров, закончивших Академию Генерального штаба Красной Армии, чтобы были приняты в Красную Армию», упоминая в их числе и будущих советников РВС Кубы - Сиутата, Прадо и Х.М. Галана об обсуждении «использования на практической работе в армии испанских командиров из Академии Генерального] штаба и Академии «Фрунзе» с начальником Главного Политического управления РККА A.C. Щербаковым36. В итоге настойчивость увенчалась успехом, и испанцы присоединились к десяткам своих соотечественников, уже сражавшихся на фронтах Великой Отечественной войны.
Большинство будущих испанских советников РВС после окончания Великой Отечественной войны судьба развела по разным сферам деятельности: например, подполковник Р. Солива работал электриком, полковник Галан и вице-адмирал Прадо - в Издательстве иностранной литературы. Полковник М. Маркес Санчес де Мо-вельян участвовал в формировании Югославской народной армии, подполковник Сиутат де Мигель (команданте А. Мартинес Реосола, первый из испанцев, приехавший на Кубу (4 марта 1960 г., в день взрыва «Ля Кубр»), был, по утверждению некоторых источников, под именем генерала Степанова, советником вьетнамской армии в битве под Дьен-Бьен-Фу (1954)37. В 1961 г. на Кубу прибыли еще 17 испанских офицеров-коммунистов.
Испанцы как офицеры РВС сыграли важную роль в формировании новой армии, участвуя в основании системы учебных заведений для подготовки командных кадров, создании народной милиции, непосредственно отражая вторжение на Плайя-Хирон, став частью «борьбы против бандитов» (вооруженных антикоммунистических групп в Эскамбрае), операции по поддержке Алжира в «Войне в пустыне», в военных действиях в Анголе38.
Фидель и ракеты
Одним из фундаментальных вопросов истории Карибского кризиса является рождение идеи размещения советских ракет на Кубе. Исходной точкой принятия судьбоносного решения, несомненно, были размышления Хрущева о возможностях защиты кубинской революции от возможной агрессии США. Экс-министр обороны США Макнамара писал позднее об уверенности СССР и Кубы в намерении американцев «организовать вторжение и ниспровергнуть Фиделя Кастро и его правительство»39. В начале 1960-х гг. такая опасность была очевидна любому человеку, читающему газеты. О ней говорили публичная риторика американских политиков и военных, практические действия ЦРУ, акции антикастровских групп с территории США.
По словам Хрущева, идея исходила от него самого, когда во время визита в Болгарию во время совместной прогулки по берегу Черного моря с министром обороны Р.Я. Малиновским советский лидер услышал упоминание об американских ракетных базах в Турции.
Хрущев спросил тогда у Малиновского: почему Москва не имеет права сделать то, что делает Америка и, например, разместить наши ракеты на Кубе? Так он задумал и обсудил эту операцию вначале с Малиновским, затем - с более широкой группой руководителей и, наконец, получил согласие Президиума ЦК КПСС40.
Вообще идея о возможности появления советских ракет на Кубе носилась в воздухе. Р. Кеннеди в дни боев на Плайя-Хирон за полтора года до ракетного кризиса писал президенту: «Если мы хотим, чтобы Россия поставила свои ракеты на Кубе, - нам лучше сейчас решить, что мы намерены делать, чтобы предотвратить это»41. Хрущев не мог, конечно, читать переписку братьев Кеннеди, но еще раньше обсуждал эту идею. Выступая на приеме в кубинском посольстве 2 января 1961 г., он сказал: «Наиболее агрессивные американские монополисты готовят прямое вторжение на Кубу. Более того, они стремятся представить ситуацию таким образом, будто на территории Кубы Советский Союз планирует установить или уже разместил свои ракетные базы. Хорошо известно, что это наглая ложь»42.
Но первоисточником этой идеи стал сам Фидель, озвучивший ее в выступлении на XV сессии Генеральной Ассамблеи ООН в сентябре 1960 г. В литературе встречается мнение, что первая встреча лидеров СССР и Кубы в Нью-Йорке была спонтанной, как реакция Хрущева на вынужденное переселение Кастро в отель «Тереза». Но, несомненно, встреча была запланирована, просто Хрущев отбросил условности, неожиданно приехав в Гарлем, изменив время и место беседы. О предварительной подготовке говорит такая деталь, как включение в делегацию Кубы М. Мартинес, только что вернувшейся из СССР, где при содействии НСП она поступила в ленинградское Хореографическое училище им. А.Я. Вагановой. На Кубе в то время
имелось не так много людей, знавших русский язык, и в Нью-Йорк она явно приехала как переводчица делегации.
Внимание нередко акцентируют на речи Фиделя 26 сентября 1960 г.: в своей привычной эмоциональной манере Кастро объяснил суть реформ, задуманных его правительством, а также предостерег американцев от нападок в адрес своей страны. Фидель обвинил командующего ВМС США адмирала А. Берка в недооценке решимости советского руководства прибегнуть к задействованию ядерного оружия для защиты Кубы. «Берк намекает, что в случае нападения на нас мы должны выстоять в одиночку. <.. .> Предположим на минуту, что адмирал Берк ошибается. Если он не прав, он ведет слишком рискованную игру с мощнейшей силой в мире, — заявил Кастро, на что Хрущев со своего места крикнул: "Он ошибается!" и махнул кулаком»43. Автор публикации достаточно точно изложил смысл заочной полемики Ф. Кастро с адмиралом, однако аргументация Фиделя на деле была не столь лаконичной.
На заявление Берка о готовности «уничтожить Россию», если та пошлет ракеты на Кубу44, Фидель вступил в полемику с ним и сенаторами С. Берджесом (заявившим о необходимости сохранения базы Гуантанамо) и Дж.Ф. Кеннеди, сказавшим: «Мы должны убедительно продемонстрировать наши намерения не допустить того, чтобы Советский Союз превратил Кубу в свою базу на Карибском море». Лидер кубинской революции обратился к американскому народу: «...Следовало бы спросить, были бы североамериканцы спокойными, если б узнали, что на Кубе, в Мексике или Канаде Советский Союз приступил к строительству сети атомных баз, почувствовали ли бы они себя уверенными, не потеряли бы они спокойствие?»45.
В речи Ф. Кастро прозвучали все ключевые слова грядущего кризиса: «ракеты», «атомные базы», «Куба». Были даже спрогнозированы ощущения американцев в случае появления советской базы рядом с их территорией. Впервые о гипотетической возможности применения ракетного оружия для защиты кубинской революции публично заявил Хрущев на Всесоюзном съезде учителей: призвав предотвратить интервенцию против Кубы, он предупредил: «...СССР использует все для того, чтобы поддержать Кубу, ее мужественный народ в борьбе за свободу и национальную независимость, которую он завоевал под руководством национального вождя Фиделя Кастро. <...> Образно говоря, в случае необходимости советские артиллеристы могут своим ракетным огнем поддержать кубинский народ, если агрессивные силы в Пентагоне осмелятся начать интервенцию против Кубы»46.
Но тогда у Председателя Совета министров СССР речь шла о действиях с советской территории. Кубинский вождь «приблизил» эту вероятность к берегам США. Для нас является загадкой, почему многочисленные исследователи Карибского кризиса не увидели в речи Фиделя то, что еще 20 лет назад заметила тогдашняя студентка
СПбГУ В.Л. Хейфец (ныне - шеф-редактор «Делового Петербурга»), некоторые мысли которой были частично развиты в данной статье.
Несомненно, эти слова жили в подсознании советского лидера все это время, а разговор с Малиновским об американской ракетной базе в Турции лишь катализировал рождение идеи, вызвавшей кризис.
Почему с этим решением достаточно быстро согласилось руководство Кубы? Одной из причин явно было то, что они помнили размышления команданте на трибуне Генеральной Ассамблеи ООН, которые тогда услышал не только Никита Сергеевич, но и главы десятков других государств, миллионы людей во всем мире.
Трудно не согласиться с С.Н. Хрущевым, считавшим кризис неизбежным: «Карибский кризис возник не в результате ошибок или злой воли политиков. Он мог произойти не вокруг Кубы, а совсем в другом месте. <...> Но он обязательно произошел бы, ибо, только пойдя сквозь кризис, противостоящим странам было дано осознать, что они теперь реально, не на словах, способны уничтожить друг друга»47. Достаточно посмотреть газеты начала 1960-х гг., чтобы понять: полыхнуть могло в разных местах: Берлин, Лаос, Конго... Куба оказалась самой тонкой материей. Накал страстей в Карибском
море достиг в тот момент самого высокого уровня.
* * *
Нет сомнений в том, что в изучении истории Карибского кризиса, как и в истории кубинской революции рано ставить точку. С выходом каждой книги мемуаров, с открытием новых архивных фондов меняются акценты и появляются новые концепции. Первое поколение исследователей, прежде всего, участники событий, еще находились под влиянием эмоций, что, естественно, сказывалось на результатах. Сегодня историк может сравнить позиции, найти противоречия и ошибки, неизбежные в запале дискуссии.
В настоящей статье авторы попытались показать, что и уже опубликованное может изменить, казалось, доказанные гипотезы или породить новые. Они предприняли попытку соединить известную литературу с новыми архивными материалами и увязать сюжеты, которые, на первый взгляд, не относятся к событиям октября 1962 г., с генезисом и развитием кризиса.
Однако авторы уверены, что архивы еще хранят документы, которые могут выявить новые факты, а появление новой истории Карибского кризиса - не за горами.
Примечания Notes
1 Фурсенко А. А. На краю пропасти. Карибский кризис 1962 года // Звез-
да. 1989. № 9. С. 109.
2 Чугров С. Политические рифы Карибского кризиса // Мировая экономика и международные отношения. 1989. № 5. С. 31.
3 Соренсен Т.К. Карибские уроки // Международная жизнь. 1988. № 11. С. 102.
4 Reynel Aguilera С. El soviet caribeño: La otra historia de la Revolución Cubana. Buenos Aires, 2018; Rojas Blaquier A. Primer Partido Comunista de Cuba: Tomo 3.1952-1961. La Habana, 2011.
5 Фурсенко А.А., Нафтали Т. Безумный риск. Секретная история Кубинского ракетного кризиса 1962 г. Москва, 2006. С. 227.
6 Бородаев В.А. Кубинская революция и становление новой политической системы, 1953-2006. Москва, 2007. С. 221-230.
7 Rojas Blaquier A. El Primer Partido Comunista de Cuba. Tomo 3. 1952-1961. Santiago, 2011, P. 75.
8 Никандров H. На «заднем дворе» США: Сталинские разведчики в Латинской Америке. Москва, 2020. С. 238.
9 Cuba у la defensa de la República Española (1936 - 1939) / ed. by R. Nicolau. La Habana, 1981.
10 Леонов H.C. Рауль Кастро. Москва, 2015. С. 39.
11 Леонов H.C. Рауль Кастро. Москва, 2015. С. 41^3.
12 Ramonetl. Fidel Castro: Biografía a dos voces. Madrid, 2007. P. 127.
13 Blanco Castiñeira K. Fidel Castro Ruz. Guerrillero del tiempo: Conversaciones con el lider histórico de la Revolución Cubana. La Habana, 2011. P. 244-245.
14 Blanco Castiñeira K. Fidel Castro Ruz. Guerrillero del tiempo: Conversaciones con el lider histórico de la Revolución Cubana. La Habana, 2011. P. 244-245.
15 Фурсенко А.А., Нафтали, Т. Безумный риск: Секретная история Кубинского ракетного кризиса 1962 г. Москва, 2006. С. 32.
16 Российский государственный архив новейшей истории (РГАНИ). Ф. 5. Он. 50. Д. 174. Л. 35-52.
17 РГАНИ. Ф. 81. Он. 1. Д. 333.
18 Фурсенко А.А., Нафтали Т. Безумный риск: Секретная история Кубинского ракетного кризиса 1962 г. Москва, 2006. С. 32, 475.
19 Фурсенко А.А., Нафтали Т. Безумный риск; Секретная история Кубинского ракетного кризиса 1962 г. Москва, 2006. С. 32.
20 Правда (Москва). 1959. 2 февр. С. 5-6.
21 Правда (Москва). 1959. 2 февр. С. 5-6.
22 Правда (Москва). 1959. 2 февр. С. 5-6.
23 РГАНИ. Ф. 5. Он. 28. д. 447. Л. 73.
24 РГАНИ. Ф. 5. Он. 28. д. 447. Л. 73.
25 Там же. Л. 75.
26 Там же. Л. 76-79.
27 Наследники Коминтерна: Международные совещания коммунистических и рабочих партий в Москве (ноябрь 1957 г.): Документы. Москва, 2013. С. 524.
28 Карибский кризис: 60 лет спустя. Москва, 2022. С. 70-71.
29 Бородаев В.А. Кубинская революция и становление новой политической системы, 1953 - 2006. Москва, 2007. С. 151.
30 Blanco Castiñeira К. Fidel Castro Ruz. Guerrillero del tiempo: Conversaciones con el lider histórico de la Revolución Cubana. La Habana, 2011. P. 354.
31 Blanco Castiñeira K. Fidel Castro Ruz. Guerrillero del tiempo: Conversaciones con el lider histórico de la Revolución Cubana. La Habana, 2011. P. 354-355.
32 Фурсенко А.А., Нафтали Т. Безумный риск. Секретная история Кубинского ракетного кризиса 1962 г. Москва, 2006. С. 9.
33 История Карибского кризиса продолжает писаться: Интервью с академиком А.А. Фурсенко (Санкт-Петербург) // Латинская Америка. 2003. № 1. С. 104-108.
34 Фурсенко А.А., Нафтали Т. Безумный риск: Секретная история Кубинского ракетного кризиса 1962 г. Москва, 2006. С. 36.
35 Хейфец B.JI., Хейфец JI.C. Кубинские добровольцы на Гражданской войне в Испании: перекличка двух революций // Электронный научно—образовательный журнал «История». 2019. Т. 10. № 2 (76). С. 14.
36 Димитров Г. Дневник Георгия Димитрова. (1941 - 1945). Москва, 2020. С. 160, 300, 301, 373.
37 Arasa D. Los españoles de Stalin. Belacqva, 1993; Domingo Cuadriello J. El exilio republicano español en Cuba. Madrid, 2009.
38 Yassels Ferrer E. Sencillamente anónimos. La Habana, 2008.
39 Общая газета (Москва). 1994. 17-24 февр.
40 Бурлацкий Ф.М. Вожди и советники: О Хрущеве, Андропове и не только о них. Москва, 1990. С. 230-231.
41 Микоян С.А. Анатомия Карибского кризиса. Москва, 2006. С. 165.
42ЯзовД.Т. Карибский кризис. 50 лет спустя. Москва, 2015. С. 153.
43 Окунев Д. «Жарили кур в номерах»: как Фидель Кастро гостил в Нью-Йорке. URL: https://www.gazeta.ru/science/2020/09/18_a_13255117. shtml.
44 Кастро Ф. Речь на XV сессии Генеральной Ассамблеи ООН 26 сентября 1960 года. Москва, 1960. С. 40.
45 Кастро Ф. Речь на XV сессии Генеральной Ассамблеи ООН 26 сентября 1960 года. Москва, 1960. С. 41, 43, 60.
46 Правда (Москва), 1960. 10 июля.
47 Московские новости (Москва). 1997. 26 окт. - 2 нояб. С. 22.
Авторы, аннотация, ключевые слова
Хейфец Виктор Лазаревич - докт. ист. наук, профессор
- Санкт-Петербургский государственный университет (Санкт-Петербург);
- Институт Латинской Америки, Российская академия наук (Москва);
- Санкт-Петербургский государственный университет аэрокосмического приборостроения (Санкт-Петербург)
ORCID Ш: 0000-0002-7197-7105
jeifets@gmail.com
Хейфец Лазарь Соломонович - докт. ист. наук, профессор
- Санкт-Петербургский государственный университет (Санкт-Петербург);
- Санкт-Петербургский государственный университет аэрокосмического приборостроения (Санкт-Петербург)
ORCID Ш: 0000-0001-6376-7813
ilaranspb@hotmail.com
В статье на основании неизвестных ранее документов Российского государственного архива новейшей истории (материалы Международного отдела ЦК КПСС) рассматривается предыстория Карибского кризиса 1962 г. Столь же важными для достижения цели статьи стали опубликованная мемуарная литература, а также материалы Совещания коммунистических и рабочих партий, состоявшегося в Москве в 1957 г. Особое внимание авторы уделяют сути и характеру связей между Народно-социалистической партией и Москвой в контексте зарождения кубинской революции и установления контактов с Фиделем Кастро и его «Движением 26 июля». Документы демонстрируют высокую интенсивность контактов между НСП и Движением 26 июля, непосредственно с высшим руководством фиделистов на протяжении длительного периода времени. Авторы обращают особое внимание на направление на Кубу советских офицеров испанского происхождения как предпринятый при помощи НСП шаг к консолидации революционного режима и укрепления значимости СССР и компартии в рамках кубинского революционного процесса. Анализ этих документов позволяет сделать однозначный вывод о высокой степени информированности ЦК КПСС о том, что происходило на Кубе еще до входа повстанцев в Гавану; значимые контакты между кубинским революционным руководством и Москвой были установлены задолго до провозглашения социалистического характера революции и установления двусторонних дипломатических отношений. Наконец, в статье продемонстрировано, что идея размещения советских ракет на «Острове Свободы» была сформулирована задолго до знаменитых заявлений Н.С. Хрущева.
Карибский кризис, Народно-социалистическая партия, военный советник, Кубинская революция, Движение 26 июля, Ф. Кастро, Р. Кастро.
Authors, Abstract, Key words
Victor L. Jeifets - Doctor of History, Professor
- St. Petersburg State University (St. Petersburg, Russia);
- Institute for Latin American Studies, Russian Academy of Sciences (Moscow, Russia);
- Saint-Petersburg University of Aerospace Instrumentation (St. Petersburg, Russia)
ORCID ID: 0000-0002-7197-7105
jeifets@gmail.com
Lazar S. Jeifets - Doctor of History, Professor
- St. Petersburg State University (St. Petersburg, Russia);
- St. Petersburg University of Aerospace Instrumentation (St. Petersburg, Russia)
ORCID ID: 0000-0001-6376-7813
ilaranspb@hotmail.com
Based on previously unexplored documents of the Russian State Archive of Contemporary History (materials of the International Department of the Central Committee of the CPSU), the article examines the events that led up to the 1962 Cuban missile crisis. The authors also employ the published memoirs, as well as the documents of the Meeting of the Communist and Workers' Parties held in Moscow in 1957. The authors pay special attention to analyzing the essence of the ties between the Popular Socialist Party (PSP) and Moscow in the context of Cuban Revolution, the establishment of contacts with Fidel Castro, as well as his "July 26 Movement" (M-26). The documents demonstrate the high intensity of contacts between the PSP and the M-26 Movement, directly with the top Fidelista leadership for a long period of time before the triumph of Castro. The authors pay special attention to the dispatch of Soviet officers of Spanish origin to Cuba as a step taken with the help of the PSP with a purpose to consolidate the revolutionary regime and strengthen the importance of the USSR and the Communist Party in the framework of the Cuban revolutionary process. The analysis of these documents allows us to elucidate the high degree of awareness of the Central Committee of the CPSU about what had happened in Cuba before the rebels entered Havana for significant contacts between the Cuban revolutionary leadership and Moscow were established long before the establishment of bilateral diplomatic Soviet-Cuban relations. Finally, the article demonstrates that the idea of placing Soviet missiles on the "Island of Freedom" was formulated long before the famous statements made by Nikita S. Khrushchev.
Cuban Missile Crisis, Popular Socialist Party, military adviser, Cuban Revolution, Movement of July 26, Fidel Castro, Raul Castro.
References (Articles from Scientific Journals)
1. Chugrov, S.V. Politicheskie rify Karibskogo kriziza [Political Reefs of the Cuban Missile Crisis.]. Mirovaya ekonomika i mezhdunarodnye otnosheniya, 1989, no. 5, pp. 19-32 (In Russian).
2. Jeifets, V.L. and Jeifets, L.S. Kubinskiye dobrovoltsy na Grazhdanskoi voine v Ispanii: pereklichka dvukh revolutsii [The Cuban Volunteers in the Spanish Civil War: the Roll Call of Two Revolutions.]. Elektronnyy nauchno-obrazovatelnyy zhurnal "Istoriya" [Digital Journal], 2019, vol. 10, no. 2 (76), p. 14. (In Russian).
3. Sorensen, T.K. Karibskie uroki [The Caribbean Lessons.]. Mezhdunarodnaya zhizn, 1988, no. 11, pp. 96-104. (In Russian).
(Monographs)
4. Arasa, D. Los españoles de Stalin. Belacqva, 1993, 446 p. (In Spanish).
5. Blanco Castiñeira, K. Fidel Castro Ruz. Guerrillero del tiempo: Conversaciones con el lider histórico de la Revolución Cubana. La Havana: Txalaparta, 2007, 689 p. (In Spanish).
6. Borodayev, V.A. Kubinskaya revolutsiya i stanovleniye novoi politicheskoi sistemy, 1953 - 2006 [Cuban revolution and the formation of a new political system.]. Moscow, 2007, 524 p. (In Russian).
7. Cuba y la defensa de la República Española (1936 - 1939) / Ed. by R. Nicolau. La Habana, 1981, 303 p. (In Spanish).
8. Domingo Cuadriello, J. El exilio republicano español en. Madrid, 2009, 619 p. (In Spanish).
9. Fursenko, A. and Naftali, T. One Hell of a Gamble: Khruschev, Castro, and Kennedy, 1958 - 1964. New York: W.W. Norton & Company, 1997, 420 p. (In English). = Fursenko, A. and Naftali, T. Bezumnyi risk: Sekretnaya istoriya Kubinskogo raketnogo krizisa 1962 g. [Mad Risk: The Secret History of the 1962 Cuban Missile Crisis.]. Moscow, 2006, 511 p. (In Russian).
10. Leonov, N.S. Raul Kastro [Raul Castro.]. Moscow, 2015, 256 p. (In Russian).
11. Mikoyan, S.A. Anatomiya Karibskogo krizisa [Anatomy of the Caribbean Crisis.]. Moscow, 2006,1071 p. (In Russian).
12. Nikandrov, N. Na zadnem dvore SShA. Stalinskiye razvedchiki v Latinskoi Amerike [At the US Backyard. The Stalin's Spies in Latin America.]. Moscow: Veche, 2020, 480 p. (In Russian).
13. Ramonet, I. Fidel Castro: Biografía a dos voces. Madrid, 2007, 768 p. (In Spanish).
14. Reynel Aguilera, C. El soviet caribeño: La otra historia de la Revolución Cubana. Buenos Aires, 2018,498 p. (In Spanish).
15. Rojas Blaquier, A. Primer Partido Comunista de Cuba: Tomo 3. 1952 -1961. La Habana, 2011, 328 p. (In Spanish).
16. Yassels Ferrer, E. Sencillamente anónimos. La Habana, 2008,212 p. (In Spanish).
DOI: 10.54770/20729286 2023 2 26
