CC BY
93
ПРЕДУБЕЖДЕНИЯ В ПАКИСТАНЕ*
Дж. Храба, Р. Маллик
Социологический факультет Университет штата Айова, США
Постановка проблемы
При исследовании предубеждений одних этнических групп относительно других социологи США и Европы выявили четыре их разновидности: аверсивные1, биологические, символические, а также этноцентризм. Однако нам очень мало известно о предубеждениях в странах за пределами Европы и Северной Америки. Поэтому одной из целей нашего исследования феномена предубежденности в Пакистане стало выяснение того, могут ли там быть обнаружены такие же формы предвзятого поведения, что и на Западе.
С этой целью в 1996 году нами была составлена выборка из 192 студентов Пенджабского колледжа делового администрирования в городе Лахор, которым был задан ряд вопросов об их установках по отношению к представителям других этнокультурных групп Пакистана. Анкета, составленная на английском языке, была практически идентична опросникам, использовавшимся ранее американскими и голландскими исследователями. Факторный анализ полученной информации показал, что респонденты демонстрируют три типа предубеждений, аналогичных тем, что были выявлены в США и Нидерландах, а именно: аверсивную, биологическую и символическую предубежденность. Причем последняя распадалась на два подтипа, один из которых был связан с квотной системой приема на работу и в учебные заведения, существующей в Пакистане, а другой имел отношение к местному механизму регионального (и этнического) распределения ресурсов. Регрессионный анализ собранных данных выявил, что показатели воспринимаемой внешней угрозы и межгрупповых родственных контактов коррелируют с уровнем предубежденности наших респондентов. Также обнаружилось, что показатель общей предубежденности и показатели по отдельным ее видам не связаны с конфессиональной принадлежностью пакистанских студентов.
Дискуссия по результатам исследования фокусируется, во-первых, на причинах того, почему разновидности предрассудков, отслеженных на Западе, были выявлены также и в исламской стране, не относящейся к западной культурной традиции, и, во-вторых, на необходимости расширения рамок данного исследования с целью межгруппового и межнационального сравнения результатов.
Предубеждения на Западе
Американские и европейские опросы обнаружили биологическую, символическую и аверсивную формы предубежденности респондентов [27; 38]. Убежденность европейцев в природных различиях между группами (биологические предрассудки) исторически обусловлена теорией социального дарвинизма и расовым господством колониального периода [43]. Точка зрения, которая подразумевала, что управляющие группы естественным образом (биологически) превосходят управляемые, служила оправданием, как внешней политики колониализма, так и расового доминирования внутри метрополий. Однако с течением времени биологическая предубежденность постепенно уступает место символическим, или культурным, предрассудкам, сущность которых составляет уверенность в непреодолимых социокультурных различиях между этническими группами, определяющих их соответствующий социальный статус.
Итак, исследования, проводимые начиная с 1950-х гг., показывают устойчивый спад биологических предрассудков среди белых американцев [40, 56, 55, 74, 15, 83]. В течение того же периода нарастает все большее сопротивление белых против программ, направленных на достижение интеграции общества и уравнивание в правах национальных меньшинств [40, 64, 37]. Такая правительственная политика в конце 1960-х и в 1970-х гг., по мнению многих белых американцев, символизировала завышенные требования чернокожих, вызывала недовольство, которое приобретало форму символических предубеждений [51,
61, 15, 63]. Следует считать, что именно символической предубежденностью объясняется расхождение между выражением белыми своей поддержки принципов интеграции, с одной стороны, и их же несогласием с практикой реализации этих принципов в жизнь [50, 36, 51].
* Перевод с английского О.М. Соколовой, М.Н. Товкача.
1 Аверсия - отвращение, неприязнь, антипатия, ненависть. (Здесь и далее примечания переводчиков).
Таким образом, предубеждения, имевшие ранее исключительно биологическую основу, приобрели символический характер [68, 67, 69, 51, 65, 64]. Подобного рода изменения наблюдались и в Европе, при этом новый тип предубеждений получил здесь название культурного расизма [4].
Недавно к биологическому и символическому типам предубеждений в западных странах добавился еще один тип социальной антипатии - аверсивность - предпочтение соблюдать социальную дистанцию между членами определенных групп [38]. Если символические предубеждения заключались в отрицании необходимости изменения расовых статусов, то аверсивная предубежденность выражается в появлении у членов группы чувства напряженности, дискомфорта, страха и, в конечном итоге, в желании избегать представителей других социальных групп [20, 16, 57, 43]. Такое определение аверсивных предубеждений во многом схоже с рассуждениями Петтигрю [54] о чувстве комфорта, из которых следует, что представители белого и чернокожего населения ощущают себя наиболее счастливыми и раскованными только в окружении себе подобных.
Предубеждения в Пакистане
Имеют ли место предубеждения подобного рода в странах, не относящихся к западной культуре? Социологи давно использовали гипотезу социального детерминизма, в соответствии с которой социальная история формирует современные отношения между членами общества, включая этнические [9]. Так, типы предубеждений на Западе отражают определенные этапы его социально-политического развития. Как указывалось выше, политика колониализма и расизм на Западе получали идеологическую поддержку со стороны социального дарвинизма, что исторически детерминировало биологические предрассудки. Дальнейший упадок колониализма и начало борьбы меньшинств за свои права, а также внутренняя реакция государства на эти процессы определяют происхождение символических или культурных предрассудков. Аверсивная предубежденность в этом смысле имеет примерно аналогичный путь развития.
Пакистан - государство, имеющее политическую историю, отличную от истории западных стран. Когда-то Пакистан был одной из колоний Великобритании, что вроде бы должно свидетельствовать о том, будто у Пакистана нет политических предпосылок для возникновения биологических предубеждений. Можно было бы предположить, что у пакистанцев как у нации вообще нет исторических предпосылок для возникновения этнических предрассудков, за исключением, пожалуй, предубеждений в отношении индуистов [35]2. В 1947 г. Пакистан создавался как независимое мусульманское содружество, основанное на всеобщем равенстве и санкционированное религиозной, а не только светской политической философией. Государство было основано на принципах Исламского Братства, справедливости, равенства, свободы, социального благосостояния, то есть на всем том, что было характерно для исламского сообщества ранее. Эта идеология далека от идей социального дарвинизма и концепций врожденного превосходства, характерных для Запада. Теоретически все пакистанцы равны сегодня перед государством, как и перед Аллахом.
Предполагает ли этот эгалитаризм, что пакистанцы-мусульмане свободны от аверсивных, символических и биологических предубеждений по отношению друг к другу, которые проявляются на Западе? Возможно, но на Западе тоже существует идеология, свободная от предрассудков, названная Мюрдалем [52] «Американской идеологией». Она восходит к историческому либерализму и концепции гражданства в современном западном государстве [25, 29]. В этом смысле единственным различием между Пакистаном и Западом является лишь основание эгалитаризма: в одном случае светское (либерализм), в другом религиозное (ислам).
Однако под идеологией универсального мусульманского братства в Пакистане лежит этническая реальность. Во-первых, Пакистан - многонациональное государство, подобное США и многим европейским государствам. Сосредоточенные в различных регионах и в большинстве случаев имеющие собственные региональные правительства, этнические группы говорят на своем собственном языке и почитают свою родословную. Как отмечает Джалал [32, Р. 3], «мусульмане Синда, Северо-Западной пограничной провинции и Белуджистана едины лишь в одном - в сильнейшей приверженности собственным традициям и глубокой антипатии к централизованному контролю»3. Пенджабцы, составляющие большую часть населения Пакистана (55%), сконцентрированы в Северо-восточной провинции Пенджаб, регионе плодородных сельскохозяйственных земель. Синдхи (20%) живут на юге, пуштуны (10%) - в Северо-Западной пограничной провинции, а белуджи (5%) - на юго-западе.
2 Возникновение предубеждений против индуистов возможно вследствие наличия спорных территорий между Индией и Пакистаном, из-за которых произошло несколько вооруженных конфликтов, в том числе в 1946-47, 196566 и 1971-1972 гг.
3 Пакистан состоит из четырех провинций (Пенджаб, Синд, Северо-западная пограничная провинция и Белуджистан), федерального столичного округа Исламабад и зоны племен.
Мухаджиры - иммигранты из Индии, говорящие на урду4, сосредоточены в основном в сельской местности Синда и составляют примерно 10% населения Пакистана. Итак, повторим, что Пакистан не просто многонациональное государство, а государство, где большинство этнических групп имеет свой регион компактного проживания, язык и отдельные властно-управленческие органы в национальном правительстве.
Кроме того, следует отметить, что другие народности Пакистана считали пенджабцев колонизаторами, наряду с британцами. Когда в 1947 г. Пакистан получил независимость, землевладельцы Пенджаба приобрели значительное влияние в политической системе Пакистана, и, таким образом, ведущую роль в распределении ресурсов государства. Поэтому бенгальцы продолжали рассматривать пенджабцев как внутренних колонизаторов, что в итоге привело к гражданской войне и образованию Бангладеш5. Предполагает ли такое отношение к пенджабцам и притязания национальных меньшинств появление предпосылок для биологических предубеждений?
За последние два десятилетия пуштуны, белуджи, мухаджиры и синдхи претендуют на то, что они считают своей долей национальных ресурсов. Этот процесс можно разбить на этапы, на каждом из которых определенная группа оказывалась наиболее успешной в реализации своих требований. По мнению Ниропа [53, Р. 31.], имеет смысл называть период между 1947 и 1958 гг. периодом пенджабцев, период между 1958 и 1971 гг. - периодом пуштунов, период между 1971 и 1977 гг. - периодом синдхов и период с 1977 г. по настоящее время - периодом мухаджиров. Нироп признает, что эта периодизация довольно условна, однако она облегчает понимание политической истории Пакистана. Создают ли эти притязания меньшинств историческую почву появления символических предубеждений в Пенджабе?
Недавняя история страны показывает, что этнические предубеждения не однажды приводили к массовому насилию. Во время гражданской войны 1971 г. эти предубеждения проявились чрезвычайно ярко, а идеология исламского братства отступила на задний план. Суровым испытанием для Пакистана стало восстание в Белуджистане в середине 1970-х гг. и восстание синдхов в середине 1980-х гг. [62, Р. 8.]. Еще позднее мухаджиры сельских районов Синда потребовали образования автономии, если их права не будут соблюдены [59]. Трудно отрицать, что тогда как в отдельных районах страны наблюдается интенсивный экономический рост, целый ряд районов по-прежнему пребывает в крайней нищете. Практически каждое пакистанское правительство признавало эту дилемму и пыталось предпринимать меры, которые многие считают косметическими и крайне противоречивыми - квоты на работу и образование, а также различные схемы географического и этнического распределения ресурсов.
Все это позволяет предположить, что в Пакистане существуют национальные предубеждения, также как и в западных многонациональных государствах. Национальные группы в Пакистане сформировались на определенных территориях, что ведет к борьбе за их раздел. Конкуренция же между регионами является одной из составляющих символических предубеждений. Вполне вероятно предположить также наличие биологических предубеждений у пенджабцев, если рассматривать их исторические корни с точки зрения внутреннего колониализма. Наконец, есть основания предполагать возможность существования в Пакистане и аверсии (неприятия), учитывая географическую сегрегацию этнических групп, обостряющуюся тем фактом, что многие из них в прошлом имели самостоятельные государства.
Сегодня пакистанское общество не только разрывается на части конфликтующими группировками, основанными на религиозной и национальной принадлежности, но и стремится стать членом светского мирового сообщества. Влияние последнего фактора на национальные предубеждения в Пакистане неизвестно, в то время как установлено, что подобные тенденции на Западе способствуют сглаживанию этнических предубеждений [26]. Однако это может означать лишь затухание биологических и сопутствующий подъем символических предубеждений. С одной стороны, ислам и отсутствие в прошлом страны такого фактора, как доминирование над цветными людьми, заставляет нас ожидать, что этнические предрассудки, обнаруженные на Западе, в Пакистане будут выглядеть совершенно иначе. С другой стороны, глобальная коммерциализация жизни и конкуренция этносов, особенности национальной истории пенджабцев и другие современные реалии приводят нас к противоположным ожиданиям.
Помимо социальных наук, основой гипотезы о том, что в Пакистане должны быть найдены те же формы предубеждений, что и на Западе, может служить когнитивная психология. От ранних работ Пиаже до наших дней когнитивные психологи предполагают, что всему человечеству свойственны одни и те же когнитивные процессы. В связи с этим Тайджфел [78] показал, что появление национальных стереотипов обусловлено когнитивными процессами категоризации и ассимиляции/эффекта противоположности. Кроме того, универсальность явления стереотипизации объясняется феноменом социальной идентичности, включая категоризацию и социальное сравнение [79, 80, 81, 82]. Когнитивные психологи при проведении исследований в США обнаружили, что групповые стереотипы респондентов
4 Урду - государственный язык Пакистана.
5 Государство Бангладеш образовано в результате отделения от Пакистана его восточной части в 1971 г.
могут быть разделены на подвиды [22]. Это, в свою очередь, приводит к ожиданию того же и в Пакистане, хотя содержание этих подвидов здесь может отличаться от западных образцов из-за различий, как в истории, так и в современной идеологии [28].
Показатели предубежденности
Правда ли то, что взаимосвязи предубеждений в Пакистане идентичны тем, которые первоначально были обнаружены в США? Точка зрения Блумера [6] на предубеждение как осознание групповой позиции поколебало уверенность социологов в психологических концепциях предубеждености, как полностью индивидуального внутреннего и даже неосознаваемого состояния [1, 2]. С точки зрения Блумера [6, Р. 3-4.], предубеждение - это «...фундаментальная причина взаимоотношений между расовыми группами., [когда] доминирующая группа не проявляет интереса к подчиненной группе как таковой, но глубоко затронута собственной позицией по отношению к этой подчиненной группе». Предубеждения мотивируются тем, что нужно защищать внутреннюю социальную позицию от требований, обвинений и угроз других групп. В последствии Тайджфел [79, 80, 81] дополнил выводы Блумера в своей работе, где он рассматривал внутригрупповые пристрастия, проводя эксперименты в малых группах, в которых у испытуемых стремились поддерживать благоприятное впечатление о собственной группе по сравнению с остальными. Вместо того чтобы рассматривать предубеждение как иррациональное психологическое состояние, новая концепция показывает, что предубеждениями является полностью рациональный расчет, направленный на удовлетворение групповых интересов. Этот сдвиг привел к исследованиям восприятия респондентами угрозы, исходящей от других групп, и взаимосвязи предубежденности со стратификационными убеждениями.
Восприятие внешней угрозы. Восприятие угрозы извне связано с конкуренцией за рабочие места, повышениями по службе, обладанием экономическими ресурсами. Эти угрозы вызывают ощущение, что они могут привести к чувствительным потерям, как для самой личности, так и для ее семьи [66, 12, 42, 7, 90]. Если исходить из этой точки зрения, то обострение конкуренции приводит к восприятию того, что угроза, исходящая от других групп, увеличивается. Это и ведет к возрастанию числа предрассудков [58]. Восприятие исходящей от других групп угрозы может принимать и косвенную форму [42]. Помимо угрозы самому себе или своей семье, белые могут воспринимать достижения черных и как потерю каких-то возможностей для белых в целом. Ученые [27] обнаружили, что уровень воспринимаемой угрозы, исходящей от других групп, является достаточно объективным показателем предрассудков, как черных, так и белых в США. Мы ожидали, что это будет иметь место и в Пакистане.
Статусные убеждения. Статусные убеждения, касающиеся причин экономического неравенства, включают в себя одновременно и индивидуалистические, и структурные их объяснения [42, 56]. Респонденты, которые склонны к структурным объяснениям, приписывают экономическое неравенство социальным факторам, в то время как те, кто опираются на индивидуалистические объяснения, верят в личные таланты и считают, что каждый сам ответственен за свой экономический статус. Эти позиции относительно неравенства являются фундаментально важными для понимания расовых отношений [40,
24, 75].
Большинство белых американцев придерживаются индивидуалистических объяснений неравенства [8, 42, 41], полагая при этом, что их расовый статус-кво объективен и справедлив [45]. Другими словами, вина за экономическое неравенство возлагается на его жертв, так как получается, что они сами ответственны за свою судьбу. Следствием аргументов, проистекающих из символических предубеждений, явилось мнение, что чернокожие имеют одинаковые с белыми возможности, и поэтому им не требуется специальной правительственной поддержки [40, 39]. Клюгель [39] указал, что такой точки зрения придерживается большинство белого населения Америки, которое в то же время имеет незначительный уровень биологической предубежденности. Храба, Бринкман и Грей-Рей [27] обнаружили, что, исходя из индивидуалистических статусных убеждений, легко предсказывалось наличие предубеждений у белых, но не следовало, что такие же предубеждения будут и у чернокожих. Кроме того, Бобо и Хатчингс [9] предположили, что индивидуалистические объяснения неравенства менее подходят для аргументации той точки зрения, что другие группы представляют некую угрозу, и поэтому уровень предубежденности находится в обратной зависимости от индивидуализма. Действительно, если только личные качества и усилия каждого являются тем, что влияет на уровень социальной мобильности, тогда какую угрозу может представлять собой групповое членство для настоящего положения дел?
Таким образом, применимость вышеуказанных положений для Пакистана была неясной, хотя можно было предположить, что статусные убеждения взаимосвязаны с предрассудками, которые имеют место в Пакистане. Однако в прямой или обратной зависимости находится наличие предубеждений у пакистанцев и существование у них индивидуалистических объяснений неравенства?
Образование. Уровень образования также является фактором, сильно влияющим на появление предубеждений. Существует мнение, что результатом более высокого уровня образования является более либеральное отношение к людям другой расы. Так, МакКонахей и Хог [51] показали, что символические предубеждения находятся в отрицательной зависимости с уровнем образования респондентов. Аналогично, Шуман и др. [64] обнаружили, что образование, особенно окончание колледжа, положительно коррелируется с поддержкой правительственных программ помощи черному населению. Сходство этих выводов привело некоторых исследователей к заключению, что показатель образования более ценен для прогнозирования предубеждений, чем любой другой, изменяющийся в зависимости от доходов [10].
Наше же предположение заключалось в том, что та же картина будет наблюдаться и в Пакистане. К сожалению, для подтверждения данной гипотезы нам пришлось опираться на уровень образования родителей наших респондентов, поскольку собственный уровень образования последних был приблизительно одинаков.
Доход. В проведенных ранее исследованиях были сделаны попытки выявить взаимосвязь между доходом респондентов и наличием у них предубеждений. Было установлено, что белые, имеющие более низкий доход, проявляют большую враждебность к расовым меньшинствам, чем белые с более высоким доходом, из чего был сделан вывод, что доход обратно коррелирует с наличием предубеждений [13, 46,
48, 76]. Это явление также известно как «раздражительность рабочего класса» [60, 5].
Подобные аргументы заставляют думать, что белые с более низким доходом могут быть более враждебно настроены к правительственным программам помощи чернокожим. Для белых это может означать, что американское правительство осознанно помогает черным поддерживать на уровне их социальный статус и, более того, дает им возможность подняться на более высокую социальную ступень. В связи с этим Кашмор [11] утверждал, что предубеждения наиболее распространены в тех местностях, где доходы ниже, в то время как Даер, Ведлиц и Ворчел [17] обнаружили, что респонденты с более высоким уровнем дохода чаще выступают за минимизацию общения с другими группами. Если обратиться к литературе, то белые, которым приходится конкурировать с черными, представляют собой низший уровень экономического спектра и, следовательно, выражают больше предрассудков, что как раз и является результатом этой самой конкуренции. Менее вероятна возможность конкуренции с чернокожими у белых с более высоким уровнем доходов и, как следствие, они должны демонстрировать меньшее количество предрассудков.
Верно ли это и для пакистанских студентов - не ясно, но известно, что их доход измеряется родительскими деньгами. Храба, Бринкман и Грей-Рей [27], проводя исследования в США, пришли к выводу, что родительский доход, как черных, так и белых студентов не имел никакого отношения к наличию у них предубеждений.
Межгрупповые контакты. «Гипотеза о контактах» состоит в том, что более интенсивное взаимодействие с членами других этнических групп приводит к уменьшению числа предубеждений по отношению к ним [88, 18, 49]. С тех пор, как Стауффер [77] и его коллеги обнаружили, что общение между американскими военнослужащими во время Второй мировой войны привело к уменьшению у них предубежденности, взаимодействие стало наиболее широко изучаемой переменной в истории исследования предубеждений [72, 73]. Большинство таких исследований подтвердило важность взаимодействия различных групп для уменьшения взаимной предубежденности [71, 87, 34, 89]. Вместе с тем несколько исследований показали, что фактор непосредственного взаимодействия не очень сильно влияет на снижение числа предубеждений [18, 84, 44]. Это различие в результатах привело исследователей к необходимости обратить внимание на специфику ситуаций взаимодействия и к заключению, что личные контакты оказывают благоприятное воздействие только тогда, когда участники имеют равные статусы, преследуют общие цели и ощущают социальную или институциональную поддержку [2, 70, 3, 31].
Под определение «равностатусного» взаимодействия подпадают, прежде всего, совместное проведение досуга и семейные контакты. Вагнер, Хьюстоун и Мачлейт [86] определили взаимодействие в свободное время как добровольное общение и считают, что люди с предвзятым отношением избегают его. В то же время люди, которые свободно общаются с представителями других этнических групп, более терпимы к ним и склонны получать от такого общения положительные эмоции. Поэтому Хьюстоун и Мачлейт утверждают, что добровольное общение сокращает количество предрассудков. Исследования, проведенные в Западной Германии, подтверждают данный вывод [85]. Косвенным образом это дает нам возможность предполагать наличие подобных явлений и в Пакистане.
Методы исследования
С целью проведения исследования в августе 1996 г. была сформирована выборка, состоявшая из студентов Пенджабского колледжа делового администрирования в городе Лахор (Пакистан). Студенты,
вошедшие в выборку, были отобраны случайным образом, после чего их попросили прямо на занятии заполнить анкету на английском языке. Респондентов проинформировали, что их ответы помогут совершить качественный скачок в понимании природы этнических отношений в Пакистане, и поэтому от них хотели бы получить как можно более честные ответы касательно чувств, испытываемых ими к людям других национальностей. Заполнение анкеты было анонимным, а само участие в опросе -полностью добровольным.
Анкета состояла из пунктов, разбитых на семь блоков: социальная дистанция, восприятие внешней угрозы, предубежденность, стереотипы, статусные убеждения, этническое ранжирование и личные характеристики, - что фактически повторяет исследование, проведенное Храбой, Бринкманом и Грей-Реем в 1996 г. в Соединенных Штатах. Единственными отличиями стали: использование
соответствующих названий народностей и политических партий Пакистана, употребление более подходящего термина для обозначения соседства, другие категории дохода, а также новые пункты, касающиеся регионального распределения ресурсов внутри страны. Это дало нам возможность, как для прямого, так и для косвенного кросскультурного сравнения результатов исследований. Возраст респондентов варьировался от 18 до 49 лет (средний возраст составил приблизительно 22 года). Большинство опрашиваемых были мужчинами (85%).
Опрашиваемые студенты принадлежали к доминирующей этнической группе, если не во всем Пакистане, то, как минимум, в Пенджабе, поэтому выборка может быть признана репрезентативной, а выявленные этнические установки - типичными для всего Пенджаба (что, конечно, может быть оспорено). Наши респонденты могли быть ориентированы на Запад, учитывая их интерес к деловому администрированию, а также их происхождение из верхнего среднего класса. Многие из их родителей занимаются частным предпринимательством или являются землевладельцами в сельских районах Пенджаба. Мы же знаем, что на Западе высокий уровень образования и дохода ассоциируется, как правило, с низким уровнем предубежденности. Однако ничто не свидетельствует о влиянии этих факторов на соотношения различных типов предубежденности, выявление которых собственно и являлось целью нашего исследования. Поэтому у нас есть все основания заявить, что выводы данного исследования правомочны для всех пенджабцев.
Инструменты измерения
Предубежденность. Клейнпеннинг и Хагендорн (1993 г.) измеряли предубежденность посредством анкеты, состоявшей из 16 позиций, которые затрагивали установки респондентов относительно сегрегации, интеграционных мер, социальной дистанции, интеллекта и культуры других групп. Применяя к ним факторный анализ, эти ученые создали четыре шкалы, измеряющие различные формы предубеждений: биологическую, символическую, аверсивную предубежденность и этноцентризм. Шкала этноцентризма была нами исключена, поскольку Храба, Бринкман и Грей-Рей не использовали ее в своем американском исследовании (1996 г.), не найдя достаточных оснований для ее применения. В полном соответствии с вышеуказанными исследованиями мы применяли факторный анализ сначала к пунктам анкеты, описывающим фактор социальной дистанции, а затем к остальным 14 пунктам, оставшимся после исключения из рассмотрения этноцентризма (табл. 2). Достоверность полученных данных была оценена с помощью коэффициента Кронбаха (1951 г.).
Восприятие внешней угрозы. Уровень воспринимаемой внешней угрозы, исходящей от других групп, измерялся посредством блока из 10 вопросов, идентичных тем, что были разработаны Храбой, Бринкманом и Грей-Реем в 1996 году. Сюда были включены утверждения, описывающие насилие по отношению к соседям, падающий уровень доходов и образования, конкуренцию при приеме на работу и льготы, предоставляемые представителям других национальных групп. Оценка производилась по шкале от 1 (полностью не согласен) до 5 (полностью согласен) баллов. Значение коэффициента Кронбаха в данном случае составило 0,93, а сумма показателей для каждого отдельного респондента варьировалась в диапазоне от 40 до 153 баллов. Среди респондентов, не принадлежащих к пенджабцам, были синдхи, пуштуны, мухаджиры и белуджи.
Межгрупповые контакты. Контакты с представителями других национальностей описывались тремя отдельными переменными: непреднамеренные контакты, добровольные контакты и родственные контакты. Непреднамеренные контакты измерялись количеством ситуаций общения с людьми другой национальности. Хотя данный показатель и не совсем точно описывает непреднамеренные контакты, мы соотносили его с двумя другими, которые описывались следующим образом: добровольные контакты выражались как количество друзей другой этнической принадлежности, а родственные контакты - как количество родственников, не относящихся к той же этнической группе, что и респондент.
Статусные убеждения. Статусные убеждения измерялись с помощью семи позиций, затрагивающих проблемы экономического неравенства в Пакистане. Этот показатель определял наличие индивидуалистических объяснений неравенства (богатые и влиятельные люди заслуживают своего
положения, так как им пришлось ради этого много работать) и объяснений структурных (социальные факторы, а не личностные усилия ответственны за экономическое неравенство). Оценка здесь также производилась по шкале от 1 (полностью не согласен) до 5 (полностью согласен) баллов. Полученные результаты зависели скорее от фактора богатства-бедности, чем от принадлежности к конкретной этнической группе. Значение коэффициента Кронбаха было средним (0,52), а сумма показателей для каждого отдельного респондента варьировалась от 27 до 59 балов.
Доход и образование. Так как наша выборка состояла из студентов колледжа, то при оценке родительского дохода нам приходилось опираться на их мнения. В результате было выделено пять градаций: менее 15000 рупий, от 15000 до 25000 рупий, от 25001 до 35000 рупий, от 35001 до 50000 рупий, более 50000 рупий (40 рупий приблизительно равно 1$). Уровень образования также был описан в нескольких категориях: неоконченная средняя школа, неоконченная высшая школа, выпускник высшей школы, незаконченный колледж, выпускник колледжа, выпускник профессиональной школы, выпускник профессиональной школы, обучавшийся у своего отца.
Этническая принадлежность. Респонденты самостоятельно относили себя к той или иной этнической группе.
Религиозность. Предполагая наличие влияния ислама на уровень и формы предубежденности, мы попытались измерить степень религиозности респондентов. Им задавался вопрос о том, как часто они возносят молитвы: от одного до пяти раз в день. Этот показатель был признан нами более достоверным, чем соблюдение поста в священный месяц Рамадан или посещение мечети для Пятничной молитвы, и являлся фактически единственным инструментом для измерения религиозности опрашиваемых студентов.
Полученные результаты
Виды предубежденности. Поскольку все позиции, затрагивающие аверсивную предубежденность, в конечном итоге были объединены в один фактор (см. табл. 1), мы исключили их из дальнейшего рассмотрения. Корреляционный анализ оставшихся 14 пунктов показал, что пять из них: «некоренные народности должны быть изгнаны из страны», «различия между этническими меньшинствами заложены генетически», «смешанные браки обогащают пакистанское общество», «люди моей национальности ведут себя лучше» и «федеральные налоги должны тратиться на те районы, где их собирают» - не обнаружили значимой связи с другими пунктами. На этом основании и в соответствии с критерием, разработанным Клейнпеннингом и Хагендорном в 1993 г., они также были нами исключены.
К оставшимся 9 пунктам был применен факторный анализ, что выявило трехфакторную структуру. Четыре позиции, описывающие биологические и физиологические черты («интеллект», «внешний вид», «воинственность» и «физиологическое строение»), были нами обобщены под показателем «биологическая предубежденность». Три других позиции, затрагивающих региональное распределение ресурсов, и две оставшихся, относящихся к квотной системе при приеме на работу, составили второй и третий факторы соответственно, а затем были объединены показателем «символическая предубежденность».
Кроме того, опрашиваемые были разбиты на две группы в зависимости от степени религиозности, и в обеих из них было обнаружено одинаковое разбиение по типам предубеждений. Единственное различие состояло в том, что менее религиозные респонденты связывали показатель интеллекта скорее с символической, чем с биологической формой предубежденности.
На основании описанной структуры, нами были созданы шкалы для измерения каждого типа предубежденности. Значение коэффициента Кронбаха для показателя аверсивной предубежденности по всем пунктам анкеты, относящимся к социальной дистанции, составило 0,92. Тот же показатель для биологической предубежденности, взятый безотносительно фактора национальности, равнялся всего лишь 0,59, но возрастал до 0,76, когда производилась оценка каждой конкретной этнической группы. Символическая предубежденность измерялась с помощью двух субшкал, одна из которых относилась к региональному механизму распределения ресурсов, а другая - к квотной системе при приеме на работу. Общая оценка параметра символической предубежденности производилась простым суммированием баллов, полученных по каждой из субшкал.
Если не касаться конкретного содержания каждого из факторов, то полученные результаты совпали с данными, собранными Клейнпеннингом и Хагендорном, а затем Храбой, Бринкманом и Грей-Реем. Единственным отличием явилась сдвоенная структура показателя символической предубежденности, что, впрочем, и ожидалось.
Корреляция предубеждений. Для того чтобы получить общий показатель предубежденности, нами были объединены баллы, полученные респондентами по каждой из указанных выше шкал. При этом все пункты анкеты были стандартизированы, так как для различных вопросов использовались различные способы измерения (коэффициент Кронбаха 0,87). Последним шагом анализа данных явился
регрессионный анализ общего показателя предубежденности. Сначала определялась его корреляция со всеми другими переменными исследования. Из них только показатели воспринимаемой внешней угрозы и родственных межгрупповых контактов оказались значимым образом связанными с общим показателем предубежденности. Для проверки этих корреляций был применен множественный регрессионный анализ общего показателя предубежденности относительно других параметров исследования. Результаты регрессионного анализа подтвердили, что показатели воспринимаемой внешней угрозы ( = 0,398) и родственных межгрупповых контактов (в = - 0,266) действительно обнаруживают существенную связь с общим показателем предубежденности (см. табл. 2).
Дискуссия
Мы исследовали предубеждения пакистанских (пенджабских) студентов с целью определения их схожести или несхожести с предубеждениями в западных странах. Фактически все исследования предубеждений на Западе проводились среди представителей этнического большинства той или иной страны. История доминирующих этнических групп на Западе включает в себя, как периоды расового доминирования, подпитываемого социальным дарвинизмом, так и борьбу меньшинств за свои права в купе с реакцией на нее государства, что, по мнению специалистов, и явилось фоном для появления в западной культуре биологических и символических предубеждений.
Наши респонденты также относились к народности, составляющей большинство в Пакистане. Однако Пакистан - это исламское государство, которое основано на сакральной идеологии всеобщего братства. В своей истории оно не имело факта колонизации в «западном» смысле этого слова. С другой стороны, Пакистан является многонациональной страной с собственной программой интеграционных мер в ответ на этнические требования. К тому же пенджабцы в течение некоторого времени доминировали над представителями других национальностей Пакистана. Это предполагает наличие исторического контекста для появления здесь биологических, символических и аверсивных предубеждений.
По мнению Харрисона, «большинством представителей национальных меньшинств. пенджабцы и мухаджиры воспринимаются, как захватчики, занявшие свои территории насильственно, подобно империалистической державе» [23, Р. 303.]. И далее: «Явным проявлением этнического высокомерия является желание пенджабцев показать “отсталым” белуджи, кто в доме хозяин.» [23, Р. 308.]. Во время кровавой гражданской войны, после которой восточная часть страны стала независимым государством Бангладеш, лидеры бенгальцев также приравнивали к колонизаторам пакистанских военных, среди которых доминировали этнические пенджабцы. Поэтому пенджабцы могут иметь схожие с западными исторические предпосылки для проявления биологических предубеждений. Также возможно, что другие этнические группы Пакистана отличаются по формам предубежденности и что наличие в истории нации фактов расового доминирования и колонизации не является определяющим для формирования у ее представителей биологических предубеждений.
Что касается символических предубеждений, то у пенджабских студентов наблюдаются два их подвида, один из которых связан с конкуренцией за рабочие места и образование, другой, - с распределением ресурсов по регионам. В будущем, возможно, выяснится, что подобные предубеждения имеются и у других этнических групп Пакистана. Относительно аверсивных предубеждений можно утверждать, что феномен социальной дистанции наблюдается в разных странах вне зависимости от особенностей их истории. В Пакистане он также может детерминироваться географическим фактором раздельного компактного проживания различных этнических групп.
Результаты исследования, относящиеся к взаимосвязи различных форм предубежденности, одновременно и похожи, и отличны от тех, что были обнаружены в Америке. Например, показатель воспринимаемой внешней угрозы у американцев обнаружил прямую зависимость с их предубеждениями [9, 27], что также имело место и в Пакистане, по крайней мере, среди пенджабских студентов в Лахоре. У пакистанских студентов показатель межгрупповых родственных контактов находится в обратной зависимости от уровня предубежденности. Наоборот, у черных и белых американских студентов обратную связь с предубеждениями обнаружил показатель межгруппового дружеского общения [27]. Общение с большим числом друзей, которые не являлись бы пенджабцами, для опрошенных нами студентов невозможно по причине этнической однородности населения Лахора, несмотря на то, что 20 % одноклассников наших респондентов не являлись пенджабцами. Однако более важным является вывод, что межгрупповое родственное взаимодействие может повлиять на снижение уровня предрассудков в Пакистане сильнее, чем в США. Большая часть свадеб в Пакистане устраивается родителями жениха и невесты, что накладывает на молодоженов определенные обязательства по отношению ко всем членам их огромных семей. В такой ситуации сохранение этнической предубежденности к родственникам другой национальности привело бы к когнитивному диссонансу.
Исследование показало, что идеология ислама не препятствует диверсификации типов предубежденности у пакистанцев (по крайней мере, у опрошенных студентов). Однако при этом степень
религиозности не связана с общим уровнем предубежденности. Вообще ислам, даже притом, что он проповедует всеобщее равенство с акцентом на мусульманское братство, не смог подавить этнические и национальные предубеждения и соперничество между мусульманами в какой-либо точке земного шара. Возможно, американская дилемма насчет расхождения между идеологическими идеалами и реальностью является характерной для всего мира. Аналогичным образом суждения о физическом строении и интеллектуальном развитии людей другой расы, используемые для измерения биологической предубежденности, могут оказаться универсальными критериями человеческого восприятия. Схожие суждения, использованные в исследовании межгрупповых взаимодействий Хагендорном и Храбой (1989 г.), коррелировали с классификацией датскими студентами их социальной дистанции с другими этническими группами. Возможно, биологические предубеждения просто являются проявлением универсального когнитивного процесса категоризации, с готовностью использующего очевидные физические свойства и приписываемые умственные способности других людей, как на личностном, так и на межгрупповом уровнях, для генерализации суждений на уровне больших (этнических) групп.
Данная работа никоим образом не претендует на исчерпывающую полноту, хотя типы предубеждений, выявленные у опрошенных студентов, особенно два подтипа символических предубеждений, по-видимому, объективно отражают этническую действительность Пакистана. Чтобы окончательно охарактеризовать межнациональные сходства и различия в предубеждениях, необходимо провести еще не одно исследование, в которых изучались бы жители других стран. Это дало бы возможность как межгруппового, так и межнационального сравнения, с помощью которого мы бы смогли понять, как политическая история и современные этнические реалии влияют на уровень и формы предубежденности.
Признательность
Первый вариант этой статьи был представлен на конференции членов Американской социологической ассоциации в Торонто в 1997 г. Авторы выражают признательность Асифу Али за помощь в сборе информации в Пенджабском колледже делового администрирования.
ЛИТЕРАТУРА
1. Adorno T.W., Frenkel-Brunswik E., Levinson D.J. and Stanford R.N. The Authoritarian Personality. New York: Harper, 1950.
2. AllportG.W. The Nature of Prejudice. New York: Doubleday, 1954.
3. Amir Y. The role of intergroup contact in change of prejudice and ethnic relations // Phyllis A. Katz (Ed.). Toward the Elimination of Racism. New York: Pergamon Press, 1976.
4. BakerM. The New Racism. London: Junction Books Ltd, 1981.
5. Binzen P. White Town USA. New York: Vintage, 1970.
6. BlumerH. Race prejudice as a sense of group position // Pacific Sociological Review. 1958. Vol. 1 (Spring): 3-7.
7. Bobo L. Whites opposition to busing: symbolic racism or realistic group conflict? // Journal of Personality and Social
Psychology. 1983. Vol. 45: 1196-1210.
8. Bobo L. The polls-review reply: running the R.A.C.E.? // The Public Opinion Quarterly. 1991. Vol. 55: 131-34.
9. Bobo L. and Hutchings V.L. Perceptions of racial group competition: extending Blumer's theory of group position to a multiracial social context // American Sociological Review. 1996. Vol. 61(December): 951-72.
10. Case C.E., Greeley A.M. and Fuchs S. Social determinants of racial prejudice // Sociological Perspectives. 1989. Vol. 32: 469-83.
11. Cashmore E.E. Who are the real racists? // New Society. 1986. Vol. 76: 7-9
12. Citrin J., Green D.P. and Sears D.O. White reactions to black candidates: when does race matter? // Public Opinion Quarterly. 1990. Vol. 54: 74-96.
13. Cohen A. and Hodges H. Characteristics of the lower blue collar class // Social Problems. 1963. Vol. (Spring): 303-34.
14. Cronbach L.J. Coefficient alpha and the internal structure of tests // Psychometrika. 1951. Vol. 16: 297-334
15. Crosby F., Bromley S. and Saxe L. Recent unobtrusive studies of black and white discrimination and prejudice: a literature review // Psychological Bulletin. 1980. Vol. 87: 546-63.
16. Dovidio J. and Gaertner S. (Eds.) Prejudice Discrimination and Racism. Orlando: Academic Press, 1986.
17. Dyer J.A., Vedlitz A. and Worchel S. Social distance among racial and ethnic groups in Texas: some demographic correlates // Social Science Quarterly. 1989. Vol. 70: 607-16.
18. Ford W.S. Favorable intergroup contact may not reduce prejudice: inconclusive journal evidence, 1960-1984 // Sociology and Social Research. 1986. Vol. 70: 256-58.
19. Hagendoorn L. and Henke R. The effect of multiple category membership on intergroup evaluations in North Indian context: class, caste and religion // British Journal of Social Psychology. 1991. Vol. 30: 246-60.
20. Hagendoorn L. and Kleinpenning G. The contribution of domain-specific stereotypes to ethnic social distance // British Journal of Social Psychology. 1991. Vol. 30: 63-78.
21. Hagendoorn L. and Hraba J. Foreign, different deviant, seclusive and working class // Ethnic and Rural Studies. 1989. Vol. 12: 444-68.
22. HamiltonD.L. (Ed.) Cognitive Processes in Stereotyping and Intergroup Behavior. Hillsdale, N.J.: Erlbaum, 1981.
23. Harrison S.S. Ethnic conflict in Pakistan: the Baluch, Pashtuns, and Sindhis // Joseph V. Montville (Ed.). Conflict and Peacemaking in Multiethnic Societies. NY: Lexington Books, 1991. 301-25.
24. Heaven P.C.L. Individual vs. intergroup explanations of prejudice among Afrikaners // The Journal of Social Psychology. 1983. Vol. 121: 201-210.
25. Hraba J. Citizenship and ethnicity: the American case // Politics and the Individual. 1992. Vol. 2: 99-112.
26. Hraba J. American Ethnicity (2nd ed.). Itasca, IL: F.E. Peacock, 1994.
27. Hraba J., Brinkman R. and Gray-Ray P. A comparison of black and white prejudice // Sociological Spectrum. 1996. Vol. 16:129-57.
28. Hraba J., Dunham C.S., Tumanov S. and Hagendoorn L. Prejudice in the former Soviet Union // Ethnic and Racial Studies. 1997. Vol. 20: 613-27
29. Hraba J. and Hoiberg E.O. Ideational origins of modern theories of ethnicity: individual freedom vs. organizational growth // The Sociological Quarterly. 1983. Vol. 24: 381-92
30. Hraba J., Radloff T. and Gray-Ray P. (Forthcoming). Black and white social distance // The Journal of Social Psychology.
31. Jackman M.R. and Crane M. Some of my best friends are black: interracial friendship and whites’ racial attitudes //
Public Opinion Quarterly. 1986. Vol. 50: 459-86.
32. Jalal A. The Sole Spokesman: Jinnah the Muslim League and the Demand for Pakistan. Lahore: Sang-e-Meel Publications, 1992.
33. JanowitzM. andMarvickD. Authoritarianism and political behavior // Public Opinion Quarterly. 1953. Vol. (Summer): 185-201.
34. Jeffries V. and Ransford H.E. Interracial social contact and middle-class white reactions to the Watts riot // Social Problems. 1969. Vol. (Winter): 312.
35. Kaviraj S. Religion and identity in India // Ethnic and Racial Studies. 1997. Vol. 20: 325-44.
36. Kinder D. The continuing American dilemma: white resistance to racial change 40 years after Myrdal // Journal of
Social Issues. 1986. Vol. 42: 151-71.
37. Kinder D. and Sears D. Prejudice and politics: symbolic racism versus racial threats to the good life // Journal of
Personality and Social Psychology. 1981. Vol. 40: 414-31
38. Kleinpenning G. and Hagendoorn L. Forms of racism and the cumulative dimension of ethnic attitudes // Social
Psychology Quarterly. 1993. Vol. 56: 21-36.
39. Kluegel J.R. Trends in whites’ explanations of the black-white gap in socioeconomic status, 1977-1989 // American Sociological Review. 1990. Vol. 55: 512-25
40. Kluegel J. R. and Bobo L. Opposition to race targeting: self interest, stratification ideology, or racial attitudes // American Sociological Review. 1993. Vol. 58: 443-64.
41. Kluegel J.R. and Smith E.R. Whites’ beliefs about blacks’ opportunity // American Sociological Review. 1982. Vol. 47: 518-32.
42. Kluegel J.R. and Smith E.R. Beliefs About Inequality: Americans’ Views of What Is and What Ought to Be. Hawthorne, NY: Aldine de Gruyter, 1986.
43. Kovel J. White Racism: A Psycho History. New York: Vintage, 1970.
44. Lambert R.D. and Bressler M. The sensitive area complex: a contribution to the theory of guided culture contact //
American Journal of Sociology. 1955. Vol. (May): 584
45. Lerner M. and Miller D. Just world research and the attribution process: looking back and ahead // Psychological Bulletin. 1978. Vol. 5: 1030-50
46. Lipset S.M. Democracy and working class authoritarianism // American Sociological Review. 1959. Vol. (August): 482501.
47. Lipsitz L. Working class authoritarianism: a re-evaluation // American Sociological Review. 1965. Vol. (February): 103109.
48. Mackinnon W. and Centers R. Authoritarianism and urban stratification // American Journal of Sociology. 1956. Vol. (May): 610-20.
49. Masson C.N. and Verkuyten M. Prejudice, ethnic identity, contact, and ethnic group preferences among Dutch young adolescents // Journal of Applied Social Psychology. 1993. Vol. 23: 156-68.
50. McConahay J. Modern racism, ambivalence, and the modern racism scale // John F. Dovidio and Samuel Gaertner
(Eds.). Prejudice, Discrimination, and Racism. Orlando: Academic Press, 1986. 91-127.
51. McConahay J. and Hough J. Symbolic racism // Journal of Social Issues. 1976. Vol. 32: 23-45.
52. Myrdal G. An American Dilemma: The Negro Problem and Modern Democracy. New York: Harper and Row, 1944.
53. Nyrop R.F. Pakistan: A Country Study. Washington, D.C.: Federal Research Division, Library of Congress, 1983.
54. Pettigrew T. Racially separate or together? // Journal of Social Issues. 1969. Vol. 25: 43-69.
55. Pettigrew T. Racial change and social policy // Annals of the American Academy of Political and Social Science. 1979.
Vol. 441: 114-31.
56. Pettigrew T. New black-white patterns: how best to conceptualize them? // Annual Review of Sociology. 1985. Vol. 11: 329-46.
57. Pettigrew T. The nature of modern racism in the United States. Unpublished Paper University of Amsterdam, 1989.
58. Quillian L. Prejudice as a response to perceived group threat: population composition and anti immigrant and racial
prejudice in Europe //American Sociological Review. 1995. Vol. 60: 586-611.
59. Rahman T. Language and Politics in Pakistan. Karachi: Oxford University Press, 1997.
60. Ransford H.E. Blue collar anger: reactions to student and black protest // American Sociological Review. 1972. Vol. 37: 333-46.
61. Ross J.M., Vanneman R.D. and Pettigrew T.F. Patterns for support for George Wallace: implications for racial change // Journal of Social Issues. 1976. Vol. 32: 69-91.
62. Samad Y. A Nation in Turmoil: Nationalism and Ethnicity in Pakistan, 1937-1958. Newbury Park CA: Sage, 1995.
63. Schaefer R.T. Racial prejudice in a capitalist state: what has happened to the American creed? // Phylon. 1986. Vol. 47: 192-98.
64. Schuman H., Steeh C. and Bobo L. Racial Attitudes in America: Trends and Interpretations. Cambridge, MA: Harvard University Press, 1985.
65. Sears D. and Citrin J. Tax Revolt: Something for Nothing in California. Cambridge: Harvard University Press, 1985.
66. Sears D.O. and Funk C.L. The role of self-interest in social and political attitudes // Advances in Experimented in Social Psychology. 1991. Vol. 24: 1-91.
67. Sears D., Lau R.R., Tyler T.R. and Allen H.M. Self-interest vs. symbolic politics in policy attitudes and presidential voting // American Political Science Review. 1980. Vol. 74: 670-84.
68. Sears D., Hensler C.P. and Speer L.K. Whites opposition to «busing»: self interest or symbolic politics? // American Political Science Review. 1979. Vol. 73: 369-84.
69. Sears D. and Kinder D. Racial tensions and voting in Los Angeles // W.Z. Hirsch (Ed.). Los Angeles: Viability and Prospects for Metropolitan Leadership. New York: Praeger, 1971. 51-88.
70. Sherif M. In Common Predicament: Social Psychology of Intergroup Conflict and Cooperation. Houghton-Mifflin, 1966.
71. Sigelman L. and Welch S. The contact hypothesis revisited: black-white interaction and positive racial attitudes // Social Forces. 1993. Vol. 71: 780-95
72. Simpson G.E. and Yinger J.M. Racial and Cultural Minorities. (4th ed.). New York: Harper and Row, 1972.
73. Simpson G.E. and Yinger J.M. Racial and Cultural Minorities (5th ed.). New York: Harper and Row, 1985.
74. Smith T. and Dempsey G. Ethnic social distance and prejudice // Public Opinion Quarterly. 1983. Vol. 47: 584-600.
75. Sniderman P.A. and Hagen M.G. Race and Inequality: A Study in American Values. Chatham, NJ: Chatham House Publishers, 1985.
76. StoufferS. Communism, Conformity, and Civil Liberties. New York: Doubleday, 1955.
77. Stouffer S., Schuman E., DeVinney L., Star S. and Williams R. The American Soldier: Adjustment During Army Life. Princeton: Princeton University Press, 1949.
78. TajfelH. Cognitive aspects of prejudice // Journal of Social Issues. 1969. Vol. 25(4): 79-99.
79. TajfelH. Introduction // Henri Tajfel (Ed.). Differentiation Between Social Groups. London: Academic Press, 1978.
80. TajfelH. Human groups and Social Categories. Cambridge: Cambridge University Press, 1981.
81. TajfelH. Social Identity and Intergroup Relations. Cambridge: Cambridge University Press, 1982.
82. Tajfel H. and Turner J.C. The social identity theory of intergroup behavior // S. Worchel and W.G. Austin (Eds.), Psychology of Intergroup relations. 2nd ed, Chicago: Nelson-Hall Publishers, 1986.
83. Taylor D.G., Sheatsley P.B. and Greeley A.M. Attitudes toward racial integration // Scientific American. 1978. Vol. 238: 42-49.
84. Trubowitz J. Changing the Racial Attitudes of Children: The Effects of an Activity Group Program in New York City Schools. New York: Praeger, 1969.
85. Wagner U. and Machleit U. «Gastarbeiter» in the Federal Republic of Germany: contact between Germans and immigrant populations // Miles Hewstone and Rupert Brown (Eds.). Contact and Conflict in Intergroup Encounters. Oxford, UK: Blackwell, 1986. 59-78.
86. Wagner U., Hewstone M. and Machleit U. Contact and prejudice between Germans and Turks: a correlation study // Human Relations. 1989. Vol. 42: 561-74.
87. Warren D.I. Suburban isolation and race tension: the Detroit case // Social Problems. 1970. Vol. (Winter): 324-39.
88. Williams R.M. The Reduction of Intergroup Tensions. New York: Social Science Research Council, 1947.
89. Williams R.M. Strangers Next Door. Englewood Cliffs, NJ: Prentice Hall, 1964.
90. Wilson W.J. The Declining Significance of Race. Chicago: University of Chicago Press, 1978.
Распределение ответов респондентов относительно выделенных форм предубежденности (N=153)
Переменные Первая подгруппа Вторая подгруппа
аверсивные предубеждения биологические предубеждения символические предубеждения
фактор 1 фактор 1 фактор 2 (ресурсы) фактор 3 (квота)
39.72% несоответствий 28.26% несоответствий 16.50% несоответствий 13.78% несоответствий
Синдхи Согласны общаться с синдхами как с одноклассниками и сослуживцами .66
Согласны жить с синдхами по соседству .62 - - -
Согласны иметь друзей-синдхов .79 - - -
Согласны общаться с синдхами как с партнерами по бизнесу .72 - - -
Согласны состоять в браке с синдхом .65 - - -
Пуштуны Согласны общаться с пуштунами как с одноклассниками и сослуживцами .76
Согласны жить с пуштунами по соседству .70 - - -
Согласны иметь с друзей-пуштунов .80 - - -
Согласны общаться с пуштунами как с партнерами по бизнесу .43 - - -
Согласны состоять в браке с пуштуном .76 - - -
Белуджи Согласны общаться с белуджами как с одноклассниками и сослуживцами .75
Согласны жить с белуджами по соседству .73 - - -
Согласны иметь друзей-белуджей .64 - - -
Согласны общаться с белуджами как с партнерами по бизнесу .59 - - -
Согласны состоять в браке с белуджем .76 - - -
Мухаджиры Согласны общаться с мухаджирами как с одноклассниками и сослуживцами .73
Согласны жить с мухаджирами по соседству .77 - -
Согласны иметь друзей-мухаджиров .76 - -
Согласны общаться с мухаджирами как с партнерами по бизнесу .78 - -
Согласны состоять в браке с мухаджиром .65 - -
Интеллект* - .73 .12 -.02
Внешний вид* - .80 .19 .04
Продолжение табл. 1
Воинственность* - .81 -.19 -.11
Физиологическое строение * - .80 -.05 -.01
Ресурсы развития несправедливо распределяются по различным регионам Пакистана .03 .64 -.08
Экономические ресурсы в Пакистане должны быть распределены согласно размеру населения региона .17 .66 .00
Экономические ресурсы в Пакистане должны быть распределены согласно уровню развития региона -.07 .74 .04
Квотная система Пакистана помогает людям из бедных регионов добиться справедливости -.18 .09 .77
Люди из бедных регионов Пакистана должны иметь льготы при поступлении на работу .11 -.14 .79
* Пункты для перекрестной характеристики всех этнических групп
Таблица 2.
Множественная регрессия показателя общей предубежденности относительно других факторов
Факторы Стандартизированный В-коэффициент Р
(Я2 = .303) воспринимаемая внешняя угроза .398 .000
Статусные убеждения .120 .176
Непреднамеренные контакты .043 .653
Добровольные контакты -.080 .416
Родственные контакты -.266 .003
Доход -.041 .634
Образование -.126 .153
Религия .138 .124
PREJUDICE IN PAKISTAN
J. Hraba, R. Mullick
Faculty of Sociology Iowa State University, United States of America
In 1996 a sample of 192 students at the Punjab College of Business Administration in Lahore was asked questions about their attitudes toward ethnic out-groups in Pakistan. Factor analysis showed that these students displayed three types of prejudice parallel to American and Dutch results, namely, aversive, biological and symbolic prejudice, with the latter separated into two subtypes, one in reference to Pakistan’s quota system (affirmative action) and another to its regional (and ethnic) distribution of resources. Distinguishing among types of prejudice and level of overall prejudice were not related to Islamic observance. Discussion centers on reasons that types of prejudice found in Western countries also appear in this Islamic and non-western country and a call for extending this explorative study into inter-group and cross-national comparisons.
