CC BY
82
Д. С. Бирюков
ПРЕДСТАВЛЕНИЯ В ОБЛАСТИ ЕСТЕСТВОЗНАНИЯ И ТЕМА НАУЧНОГО ПОЗНАНИЯ У КЛИМЕНТА АЛЕКСАНДРИЙСКОГО В ИНТЕЛЛЕКТУАЛЬНОМ КОНТЕКСТЕ ЭПОХИ1
Климент Александрийский — один из первых раннехристианских писателей, задавшихся целью совместить античную ученость и христианский гнозис. Не в последнюю очередь по этой причине его натурфилософские воззрения имели влияние на становление и последующее развитие натурфилософии и естествознания восточнохристианского Средневековья.
Воззрения Климента на научное познание, как и познание вообще, достаточно редко попадают в поле зрения исследователей, поэтому, прежде чем говорить о представлениях Климента из области естествознания, мы коснемся этой малоизученной темы.
В целом Климент наделяет высоким статусом рациональное, чувственное и научное познание. Согласно Клименту, доказательства и анализ должны опираться на недоказуемые начала, принимаемые верой2. К таким универсальным недоказуемым началам относится, помимо положений христианской веры, чувственная данность и самоочевидные рациональные положения3. Соответственно, Климент признает два начала, соединение которых дает нам знание: это данные чувства и разума4. Тем не менее Климент утверждает и то, что чувственные данные предоставляют нам только гипотезы; вера способна преодолеть это гипотетическое знание и достичь истины5.
По Клименту, научное доказательное знание на основании очевидного и несомненного ищет доказательства для того, о чем имеется сомнение6. Вслед за различением двух видов веры — основанной на знании и на мнении, Климент выделяет два соот-
1 Статья написана при поддержке Российского государственного научного фонда; проект № 13-33-01299, «Горизонты естествознания восточнохристианского Средневековья».
2 Строматы. 7 XVI 95.5-6; 8 VI 18.4-5; ср.: Аристотель. Первая аналитика 64Ь32-36; Вторая аналитика. 71Ь20-23 и др.
3 Там же. 8 III 7.3-4; IV 14.3.
4 Там же. 2 IV 13.2.
5 Там же. 2 IV 13.3.
6 Там же. 2 XI 48.1.
Вестник Русской христианской гуманитарной академии. 2013. Том 14. Выпуск 3
109
ветствующих вида доказательств: ёлlGтr|Цоvlк^c и бо^аот^;. В соответствии с ними, по Клименту, говорят о гнозисе (^шотс) и прогнозе (лро^шт;)7. Лилла8 возводит это различение к аристотелевскому различию (Топика 100а27-30) между научным и диалектическим (риторическим; или эпихейремой) силлогизмами. Согласно Клименту, научное познание (^ ётотгщг| елютг|Т1кг|) предполагает состояние, при котором добытое знание уже не может быть отвергнуто и не меняется9.
Тему научного познания Климент подробно раскрывает в 8-й кн. «Стромат»10. Климент говорит, что такое знание достигается через научное демонстрирование (алобе^к;)11, каковое есть речь, которая сводит обсуждаемый вопрос к недоказуемым началам, которые принято принимать на веру; демонстрирование основывается на истинных, наблюдаемых, общепринятых, точно известных посылках12. Посредством демонстрирования указывается, существует ли вещь, что она есть и посредством чего она есть13. В 6-й гл. 8-й кн. «Стромат» Климент, используя аристотелевский и школьный среднеплатонический дискурс, ведет речь о наведении (£ла-уш-уг|), определении (оро;), разделении (бшреои;) и демонстрировании как пути к приобретению познания14' 15. Наведение показывает, существует ли нечто или нет; также в рамках этой процедуры осуществляется восхождение от единичного чувственного опыта к универсалиям; единичное, воспринимаемое чувствами, сводится к универсальному16. Витт17 проводит параллель между этим положением Климента, с одной стороны, и эпистемологией и теорией формирования универсалий у Антиоха Аскалонского — с другой18. Определение и разделение выявляют сущность вещи, т. е. показывают, что есть вещь и единичное19.
Разделяя аристотелевскую предпосылку, согласно которой наука невозможна относительно единичного, но возможна только об общем20, Климент указывает, что наличествующее неопределенно большое количество единичных вещей и имен (слов) можно подвести под общие элементы. Соответственно, по Клименту, имена сводятся к 24 буквам алфавита21, в то время как вещи, если мы хотим исследовать их, можно подвести под универсалии (е1; та ка0оА.ои)22. Эти универсалии соотносятся Климентом с десятью аристотелевскими категориями, каковые Климент вслед за Аристотелем понимает как способы высказывания (та Аеуоцеуа)23. Категории Климент называет элементами вещей
7 Строматы. 2 XI 48.2; ср.: 2 XI 49.2, 8 III 5.2-3; 8 III 7. 8.
8 Lilla, 1971. 133-134.
9 Там же. 2 XVII 76.1.
10 Там же. 8 I 1.3ff.
11 Там же. 8 III 5.1ff.
12 Об аристотелевских и галеновских предпосылках концепта демонстрирования у Климента см.: Havrda, 2011.
13 Строматы. 8 VI 17.8.2-4.
14 Ср.: Алкиной. Учебник 5.1.1ff.: 156.25-34.
15 См.: Zhyrkova, 2010. 145-148; Witt 1971, 37-38.
16 Строматы. 8 VI 17.7.1.
17 Witt, 1971. 38.
18 См.: Секст Эмпирик. Против математиков XI 250; Цицерон. Лукулл 30; Топика 30.
19 Строматы. 8 VI 17.4.1-4.
20 Ср.: Аристотель. Метафизика В4999a26-29.
21 Ср.: Платон. Филеб 18b3-d2.
22 Строматы. 8 VIII 23.2-3.
23 Там же.8 VIII 23.
в материи после начал; элементы постигаемы рассудком (Л.о'уф), в противоположность нематериальным сущим (та аиХа), которые могут быть схвачены умом (vw)24. По мнению Хаврды25, Климент говорит о категориях как об элементах (aTotxetov) вещей, имея в виду, что это наиболее элементарные общие виды для подведения под них материальных вещей. Относительно же упоминаемых здесь Климентом «начал», Жиркова26 считает, что это есть упоминаемые или подразумеваемые в Строматах27 универсальные принципы демонстрации, понимаемые в эпистемологическом смысле, позволяющие нам конструировать представление о чувственных вещах; Хаврда28 же отсылает к галеновскому различению «элементов» как конечной точке родовидового разделения, и проясняющих их «начал» как бескачественного субстрата и чистых качеств29.
Имея в виду противопоставление Климентом нематериальных сущих (та аи\а), ухватываемых умом, и категорий, понимаемых как элементы вещей в материи, а также слова Климента о том, что определения не есть определения идей30, Хаврда31 видит в этом, хотя и, на наш взгляд, без достаточных оснований, находящие свое проявление в 8-й кн. «Стромат» следы теории универсалий, характерной для школьного платонизма эпохи Климента, в рамках которой проводится различие между формами в вещах и умопостигаемыми формами, на основании которых первые познаются32. По гипотезе Хаврды33, Климент воспринял это учение через галеновскую традицию. Жиркова же видит в 8-й кн. «Стромат» теорию универсалий (универсальных категорий), отталкивающуюся от принципа обобщения чувственного опыта и восходящую, по ее мнению, к Антиоху Аскалонскому34.
24 Строматы. 8 VIII 23.6.
25 Havrda, 2012, 206.
26 Zhyrkova, 2010, 151.
27 Строматы. 2 IX 5.1-6.1; 2 IV 13.4.1-3; 8 II-IV
28 Havrda, 2012, 206-207.
29 Гален. О гиппократовской «О природе человека» 15.30.7ff (Kuhn).
30 Строматы. 8 VI 19.2.
31 Havrda, 2012, 208, ср. 220, 222.
32 Алкиной. Учебник 4.7: 155:39-42.
33 Havrda, 2012, 222-225.
34 Zhyrkova, 2010, 152. Отметим также, что, как отмечает Жиркова (Ibid. 150; ср.: Zhyrkova, 2004, 85 и n. 2), описание категорий, предлагаемое Климентом, как элементов вещей «в материи», близко к распространенной в среднем платонизме (ср. Альбин. Учебник 4.8: 156.21ff.; 10.4: 165.5ff.) (а далее и в неоплатонической традиции), и в частности у Филона (О десяти заповедях. 30-31, особ. 30), трактовке аристотелевских категорий как высказываний, могущих относиться только к чувственному миру, но не к умопостигаемой реальности (поскольку сама человеческая речь способна выражать реалии только мира чувственного). Можно указать, что такое понимание категориологии Климента находится в соответствии с его словами о том, что идеи в умопостигаемом космосе являются образцами для родов и видов в космосе чувственном (Строматы. 5 XIV 93.4-94.2), где подразумевается, что роды и виды относятся к чувственной реальности (род и вид — аналог категории (второй) сущности в рамках аристотелевских категорий), а также с его словами из Стромат. 5 XII 81.5, где говорится, что Бог невыразим в словах, не будучи родом, видом, неделимым (индивидом), различением или привходящим, и с позицией Климента, согласно которой определение не прилагается к идеям (Там же. 8 VI 19.2) (определение есть существенная черта аристотелевского понимания категории второй сущности). Указанное понимание статуса аристотелевских категорий расходится с позднейшим византийским ортодоксальным богословием (т. н. неоникейским богословием), в рамках которого аристотелевский индивидо-видовой дискурс прикладывается к Святой Троице. Как нам представляется, подобное понимание позднее будет развиваться Евномием (ср.: Бирюков, 2009. 240-241 и примеч. 30, 31 на с. 241).
Теперь мы коснемся учения Климента о времени, его учения о космогонии, а также его космологии и учения о материи, и укажем на античный контекст соответствующих представлений.
Итак, согласно Клименту, обретение гнозиса должно предваряться знанием о начале мира и изучением естествознания (фитк^ 0шр[а)35. В 4-й кн. «Стромат» Климент говорит36 о своем намерении исследовать начала физического учения и раскрыть гностическое учение о природе. Как считает Лилла37, Климент собирался сделать это в специальном сочинении, которое он хотел написать после завершения «Стромат»; в то же время Иттер полагает38, что вводный материал для исполнения этого замысла содержится и в самих «Строматах». В любом случае последовательного изложения Климентом своего учения о природе до нас не дошло.
Отправной точкой для космологического и физического учения Климента являются первые главы Книги Бытия. Однако на космологию и физику Климента значительно повлияли и современные ему наурфилософские учения, в первую очередь средний платонизм и примыкающее к нему учение Филона Александрийского; при этом космология и космогония Климента не сводится к среднеплатонической (как это пытается представить Лилла), но имеют и выраженную христианскую направленность. Кроме того, Климент разделял и распространенное в его время в христианской среде представление о сотворении мира из ничего39, при том что это учение еще не было окончательно формализовано в его эпоху40.
Лилла41 выделяет три парадигмы, в отношении которых Климент в своей космологии и натурфилософии разделял предпосылки среднего платонизма и учения Филона. Это учение о вневременном сотворении мира; различение между умопостигаемой (■уо^тос) и чувственной (а[о0г|т6с) сферами, основанное на платоническом учении о том, что идеи есть образцы для материальных вещей; учение о материи. Поскольку эти темы являются важнейшими и в целом в плане горизонта естествознания у Климента Александрийского, ниже мы будем вести речь о них, останавливаясь и на некоторых важнейших спорных моментах в понимании учения Климента.
Согласно Клименту, рассказ о семи днях творения из Книги Бытия42 не следует понимать буквально; последовательность дней творения имеет метафорический смысл, указывающий на важность различных элементов сотворенного мира, при том что на самом деле, по Клименту, все тварное сущее было сотворено сразу, мгновенно (аца, а0рошс)43. Сотворенный мир имеет начало, но при этом нельзя сказать, что творение произошло во времени, поскольку само время возникло вместе с сотворенным сущим44.
35 Строматы. 1 I 15.2.
36 Там же. 4 I 2.1; 4 I 3.1.
37 Lilla, 1971. 189-190.
38 Itter, 2009. 142.
39 Строматы. 5 XIV 92.3; ср. 2 Мак. 7: 28.
40 Itter, 2009. 144.
41 Lilla, 1971. 191-199.
42 Быт. 1:1-2.
43 Строматы. 6 XVI 142.2.
44 Там же. 6 XVI 142.4.
«День», в который Господь сотворил небо и землю45, Климент понимает как Сына и Слово46, следуя в этом Филону47. Указывая на вневременной характер творения и на возникновение времени вместе с сущим, Климент зависит от Филона48. При этом, если говорить про среднеплатонический контекст, то позиция Климента и Филона в отношении признания мира возникшим находилась в согласии с Плутархом и Аттиком, а в отношении того, что это не было возникновение во времени, — с Алкиноем и Тавром49.
Тем не менее, как нам представляется, в системе Климента учение о том, что время возникло вместе с сотворенным сущим, связано и следует из его представления о времени как о вращении небесных тел50. Действительно, это представление предполагает, что возникновение времени возможно не ранее сотворения Богом этих тел.
Это своеобразное представление о времени — на которое исследователи Климента почти не обращали внимания — обнаруживается в трактате «Увещевание к язычникам» 63.1, где Климент называет Солнце, Луну и звезды орудиями времени (та op^ava той xP°vou), и в 102.1, где говорится, что Солнце и Луна управляют годами, днями и временем. Согласно Клименту, звезды есть управляющие силы (ai 5uva|ietc ai 5ю1кг|т1ка0, но управляют они не самостоятельно, а в соответствии с промыслом Бо-жиим поддерживают порядок в мире51; в качестве таковых небесные тела созданы для человека52. Судя по всему, Климент выдвигал это свое учение о времени как о вращении небесных тел в соответствии с Божиим промыслом с целью полемики с языческими представлениями о божественности и одушевленности небесных тел, управляющих миром53. В свою очередь, разделяемое Климентом указанное учение о времени принималось также Филоном54 и восходит к библейскому тексту55; оно имеет определенные точки пересечения с платоновским «Тимеем» (38b) и натурфилософией Аристотеля56, каковая также могла повлиять на это учение Климента.
Говоря о хронологии Климента, следует упомянуть также, что учение о времени у Климента предполагает промежуточную фазу между физическим временем и вечностью: Климент говорит о Дне, который будет в завершение времен, длящемся и растущем, но растягивающемся до вечности и представляющем собой образ вечности57.
Далее, согласно Клименту, первые строки книги Бытия, в которых идет речь о сотворении неба, безвидной земли и света58, относятся к умопостигаемому космосу, заключающемуся в Монаде. Этот космос является архетипом (архетилос), или пара-
45 Ср.: Быт. 2:4.
46 Строматы. 6 XVI 145.4-6.
47 Аллегории законов. I 19-21; см.: Danielou, 1964, 171; Choufrine, 2002. 123-126.
48 О сотворении мира. 26-28; Аллегории законов. I 2; 20; см.: Lilla, 1971. 199.
49 Lilla, 1994. 39, 42.
50 Это же представление позже будет развиваться в рамках арианской традиции (ср.: Stead, 1964, 26-27; Бирюков, 2010, 16), и в том числе Евномием.
51 Строматы. 6 XVI 148.2.
52 Увещевание. 63.4.
53 Ср.: Увещевание. 63.1-5; 66.2; 102.1; Строматы. 6 XVI 148.1-2.
54 Филон. О сотворении мира. 26; Аллегории законов. I 2.
55 Быт. 1:14.
56 Ср.: Аристотель. Физика 223b13-20; О возникновении и уничтожении 337а21-25.
57 Увещевание. 84.5-6; ср.: Филон. О Бегстве и обретении. 5-6; см.: Choufrine, 2002. 136-138.
58 Быт. 1:1-5.
дигмой (ларабегуца), для космоса чувственного. Идеи в умопостигаемом космосе, по Клименту, являются образцами для видов в космосе чувственном; в этом отношении Климент признает правоту учения Платона. Чувственное же небо, землю и свет Бог сотворил, создав твердь59, каковая обозначает весь чувственный мир60. Как показывает С. Лилла61, в этой экзегезе Книги Бытия Климент следует Филону62, как и — по Лилле — в учении, согласно которому умопостигаемый космос есть архетип для космоса чувственного63, общему у Филона с представителями среднего платонизма64. Однако, как нам представляется, более вероятно, что в своем учении об умопостигаемом и чувственном космосе Климент опирается непосредственно на Платона65, на которого он и ссылается66.
Рассматривая античные философские учения о космосе и материи, Климент, с одной стороны, полемизирует с греческими философами, с другой же — пытается найти общие моменты между их учениями и христианским гнозисом; при этом Климент исходит из того понимания, что основные положения своей натурфилософии философы заимствовали из Священного Писания. Так, он отвергает пантеизм стоиков, восходящий, по его мнению, к Прем. 7:2467; также он критикует понимание материи Платоном, Пифагором и Аристотелем как одного из первоначал, имея в виду существование единственного начала (Бога)68, но при этом обращает внимание и соглашается с учением о материи у этих философов как о бескачественной и бесформенной (алою'У ка! ааxnцатlатоv)69 и даже, у Платона, как о не-сущей (ц^ ov)70, что свидетельствует, согласно Клименту71, о том, что они заимствовали это учение из Быт. 1:2 (ср.: Прем. Сол. 11:17); также, по Клименту72, и учение о сотворении мира было заимствовано из Книги Бытия стоиками (ср.: Хрисипп, фр. 574 (Агшт)) и Платоном, учившем даже о сотворении из ничего (Тимей 26Ь-с).
Нужно отметить, что Морескини, в своем описании физики и космологии Климента во всем следуя Лилле, будучи введенным им в заблуждение, ошибочно приписывает Клименту положение, противоположное его учению, утверждая, что Климент «рассматривает материю как одно из первоначал»73, упуская, вслед за Лиллой, эксплицитно выраженную критику Климентом этого учения74.
59 Ср.: Быт. 1:6.
60 Строматы. 5 XIV 93.4-94.2.
61 Lilla, 1971. 191-192.
62 Филон. О сотворении мира. 29; 36.
63 Там же. 16; 36; 129; Он же. О том, кто наследует божественное. 280; О насаждении. 50;
Об опьянении. 133; О смешении языков. 172.
64 Ср.: Плутарх. Об Исиде и Осирисе. 373А; О сотворении души в Тимее. 113С; Алкиной. Учебник. 12.1.
65 Ср.: Платон. Тимей. 28а-с; 29а-^ 30c-d; 31a; 48e.
66 Строматы. 5 XIV 94.2.
67 Там же. 5 XIV 89.2-4.
68 Там же. 5 XIV 89.5.
69 Ср.: Платон. Тимей. 50d-e; Аристотель. О небе. III 306b17; Физика. I 191a8-12; SVF I 85.
70 Тимей. 51а.
71 Строматы. 5 XIV 89.5-90.1.
72 Там же. 5 XIV 92.1-4.
73 Морескини. 2011. 150.
74 См. выше, примеч. 68.
Описание материи как бескачественного субстрата, которое обнаруживается у Климента, является общим местом и для среднего платонизма75; в целом можно говорить, что понимание материи Климентом соответствует распространенному в философии его времени представлению о материи как о бескачественной субстанции.
Фотий утверждает76, что в «Ипотипосах» Климента содержалось учение о вечности материи (иЛг^ те "уар ахрогог...), т. е. о ее предсуществовании по отношению к творению. Однако статус этого утверждения Фотия не вполне ясен77, поскольку эксплицитные подтверждения этого взгляда отсутствуют в дошедших до нас текстах Климента, при том что в свидетельствах Фотия относительно христологии Климента имеет место, вероятно, непонимание Фотием контекста его учения78, из чего следует и его неверная трактовка. Факт отвержения Климентом учения античных философов о материи как об одном из первоначал сущего (см. выше) также свидетельствует не в пользу этого утверждения Фотия.
Некоторые исследователи считают, что Климент разделял приписываемое ему Фотием положение о вечности материи79. Так, Лилла принимает это, исходя из того, что в рамках среднего платонизма, существенным образом, по мнению Лиллы, повлиявшего на натурфилософию и космологию Климента, представление о бескаче-ственности материи (которое, несомненно, разделял Климент) сочеталось с учением о ее вечности80. Также Лилла81 ссылается и на составляющих иудео-христианский бэкграунд для учения Климента о материи автора книги Премудрости Соломона (11:17), Филона Александрийского82 и Иустина Философа83, которые учили о беска-чественности материи, из каковой Бог сотворил материальный мир, что, по С. Лилле, подразумевает и положение о том, что материя является несотворенной. Однако это отождествление учения Климента о бескачественности материи с положением о ее несотворенности и вечности представляется нам неверным и не имеющим какого-либо обоснования (наличие среднеплатонического бэкграунда не может считаться обоснованием для приписывания этой позиции Клименту без факта эксплицитного подтверждения ее в текстах Климента); аналогичное нашему понимание этого вопроса разделяется и другими исследователями84. Кроме того, в отношении учения Климента указанное понимание Лиллы противоречит акценту Климента на том, что единый Бог сотворил все и имеется одно первоначало для всего сущего85.
75 Например: Плутарх. О сотворении души в Тимее. 114b-c; Алкиной. Учебник. 8.3: 163.3-10; Фрюхтель (Frtichtel, 1937, col. 592) обращает специальное внимание на соответствие в описании материи у Климента и автора Учебника платоновской философии (Фрюхтель приписывает его авторство Альбину). То же понимание материи позднее будет развиваться Василием Кесарийским; см.: Бирюков, 2012.
76 Фотий. Библиотека, код. 109, 89а14 (Bekker).
77 Ср.; Osborn, 2010. 278, n. 17.
78 См.: Бирюков, 2011. 65-66.
79 Lilla, 1971. 193-194; Ружицкий, 1958. 132.
80 Ср.: Плутарх. О сотворении души в Тимее. 114b-c.
81 Lilla, 1971. 194-195 и n. 2-4.
82 О бегстве и обретении. 9; Об особенных законах. I 238.
83 Апология. I 10; 59.
84 Osborn, 2010. 278; Chadwick, 1970. 171.
85 Увещевание. 63.3; Строматы. 6 XVI 142.3.
Помимо представления о материи как о бескачественном субстрате, Климент разделял представление о четырех стихиях (ото^еюг), из которых состоит материальное сущее (и\г|)86. Этими стихиями, по Клименту, являются земля, воздух, вода и огонь. Создателем их является Бог87; Божественное откровение объемлет как природу, так и ее стихии88. В начале творения элементы были смешаны друг с другом, затем будучи разъеденены. В морях и океанах же до сих пор вода смешана с воздухом, которым дышат обитателем вод89. Эти стихии создают природные явления — моря, сушу, теплый воздух, находящиеся в мировой гармонии, в соответствии с замыслом Божиим90. Без них невозможна жизнь91. От каждого из элементов происходит свой цвет92. То, что так ценится людьми: драгоценные камни, железо, слоновая кость, — на самом деле состоит из земли93, так же как и сам человек94. Свое учение о стихиях Климент, очевидно, заимствовал из расхожих положений античной философской мысли: в Увещевании. 5 LXIV 2 Климент связывает имя каждой из стихий с учением определенного философа-досократика95.
Таким образом, горизонт естествознания у Климента Александрийского включает в себя элементы иудео-христианского, платоновского, среднеплатонического и аристотелевского бэкграунда. При этом нельзя сказать, что соответствующие представления Климента исчерпываются этими элементами; несмотря на общую эклектичность системы Климента, проявляющуюся и в рамках его представлений из области естествознания, в последних заметно прослеживается собственная мысль Климента, желавшего осмыслить космогонию, космологию и физиологию через призму христианского гнозиса.
ЛИТЕРАТУРА
1. Бирюков Д. С. Евномий // Антология восточно-христианской богословской мысли. Ортодоксия и гетеродоксия: В 2-х т. Т. 1 / Под науч. ред. Г. И. Беневича и Д. С. Бирюкова. М., СПб., 2009.
2. Бирюков Д. С. Учение Климента Александрийского и гипотезы платоновского «Парменида» // Црквене Студне. Годишаак Центра за црквене студне. VIII. Ниш, 2011.
3. Бирюков Д. С. Учение о материи у Василия Кесарийского и Григория Нисского и его истоки в античной мысли // Acta eruditorum. 10, 2012.
4. Бирюков Д. С. Философские основания неоарианства: Вторая половина IV в. LAP, 2010.
5. Морескини К. История патристической философии / Пер. Л. П. Горбуновой. М.: ГЛК,
2011.
86 Ср.: Строматы. 7 VI 34.1; Увещевание. 5 LXIV 1; 4.
87 Увещевание. 5 LXV 4.
88 Строматы. 5 VI 32.3.
89 Там же. 7 VI 34.1.
90 Увещевание. 1 V 1-2.
91 Строматы. 2 VI 31.3.
92 Там же. 5 VI 32.2.
93 Увещевание. 4 LI 6; 5 LXVI 3; 5.
94 Там же. 5 LXVI 5; ср.: Быт. 2:7.
95 Ср., однако, Строматы. 5 VIII 46.3, где говорится, что учение о четырех стихиях преподается уже в школе детям.
6. Ружицкий К., прот. Учение свв. отцов и церковных писателей о материи. Загорск, 1958 (машинопись).
7. Chadwick H. Clement of Alexandria // The Cambridge History of Later Greek and Early Medieval Philosophy. Cambridge, 1970.
8. Choufrine A. Gnosis, Theophany, Theosis: Studies in Clement of Alexandria’s Appropriation of His Background. New York, 2002.
9. Danielou J. The Theology of Jewish Christianity / Trans. and ed. John A. Baker. London, 1964.
10. Frtichtel L. Klemens von Alexandria und Albinus // Berliner Philologische Wochenschrift, 57, 1937.
11. Havrda M. Categories in Stromata VIII // Elenchos 33:2, 2012.
12. Havrda M. Galenus Christianus? The Doctrine of Demonstration in Stromata VIII and the Question of its Source // Vigiliae Christianae 65, 2011.
13. Itter A. Esoteric teaching in the Stromateis of Clement of Alexandria. Brill, 2009.
14. Lilla S. Clement of Alexandria: A Study in Christian Platonism and Gnosticism. Oxford: University Press, 1971.
15. Lilla S. Minutiae clementinae et pseudo-dionysianae // PAIDEIA CRISTIANA: studi in onore di Mario Naldini. Rome, 1994.
16. Osborn E. Clement of Alexandria // The Cambridge History of Philosophy in Late Antiquity. Vol. I. Cambridge, 2010.
17. Stead G. The Platonism of Arius // The Journal of Theological Studies. 15, 1964.
18. Zhyrkova A. Reconstructing Clement of Alexandria’s Doctrine of Categories // Conversations Platonic and Neoplatonic: Intellect, Soul, and Nature. Academia Verlag, 2010.
19. Zhyrkova A. The Doctrine of Categories in Neoplatonism // Being or Good? Metamorphoses of Neoplatonism. Lublin, 2004.
20. Witt R. Albinus and the History of Middle Platonism. Amsterdam, 1971
