CC BY
285
Данные предположения носят дискуссионный характер и нуждаются в дальнейшей проверке и уточнении.
Выводы
1. Субъективная оценка частоты и интенсивности эмоциональных переживаний больше связана с глобальным отношением к себе, чем с глобальным отношением к миру. При этом у людей с позитивным глобальным отношением к себе преобладает и позитивный эмоциональный фон (интерес, радость), соответственно люди с негативным глобальным отношением к себе чаще испытывают негативные эмоции (горе, страх, стыд, вина). Люди с негативным глобальным отношением к миру чаще переживают гнев. Люди с различными сочетаниями глобальных отношений имеют характерные комплексы эмоциональных переживаний.
2. Глобальное отношение к себе тесно связано с атрибуцией причин жизненных событий. Негативное глобальное отношение к миру определяет склонность индивида к генерализации причин плохих событий. Люди с позитивным глобальным отношением к себе и к миру в основном имеют оптимистический атрибутивный стиль. У людей с негативным глобальным отношением к себе и к миру преобладает пессимистический атрибутивный стиль.
Примечания
1. Батурин Н. А. Оценочная функция психики. М.: Ин-т психол. РАН, 1997. С. 222.
2. Выбойщик И. В. Оценочный стиль и его психологическое содержание: дис. ... канд. психол. наук. Челябинск, 2003. С. 49.
3. Батурин Н. А., Гудкова Е. В. Методы изучения глобального отношения как свойства личности // Теоретическая, экспериментальная и практическая психология: сб. науч. тр. / под ред. Н. А. Батурина. Челябинск: Изд-во ЮУрГУ, 2001. Т. 3. С. 68-85.
4. Там же.
5. Изард К. Эмоции человека. М.: Изд-во МГУ, 1980. 440 с.
6. Селигман М. Как научиться оптимизму. М.: Вече, 1997. 432 с.
7. Там же.
8. Там же.
УДК 81'23
Ю. Г. Момотова
ПРЕДСТАВЛЕНИЯ О ЯЗЫКОВОЙ И ВТОРИЧНОЙ ЯЗЫКОВОЙ ЛИЧНОСТИ В ГУМАНИТАРНЫХ НАУКАХ
В данной статье речь идет о развитии представлений о языковой и вторичной личности в гуманитарном знании с древности до наших дней. Рассматриваются подходы к ее исследованию, анализируются различные аспекты ее изучения, позволяющие рассматривать личность не только в ее лингвистическом плане, но и в индивидуально-психологическом.
The article deals with the evolution of views concerning the problem of linguistic and second linguistic personality in the humanities from the antiquity to the present day. Under review, there are different approaches to this problem, different aspects of the conception. All these studies allow us to consider the personality not only from the linguistic point of view but from the psychological one as well.
Ключевые слова: Языковая личность, вторичная языковая личность, антропоцентрический подход, лингводидактическая теория, психологические составляющие личности.
Keywords: Linguistic personality, secondary linguistic personality, anthropological approach, linguo-didactic theory, psychological components of the person ality.
В данной статье мы ставим три вопроса, ответ на которые позволит обобщить представления о языковой личности и вторичной языковой личности, существующие в современной науке.
1. Как в гуманитарном знании возникло и развивалось понятие «языковая личность»?
2. Каковы основные подходы к изучению понятия «языковая личность» в современных гуманитарных науках?
3. Как возникли и развивались научные представления о вторичной языковой личности?
Интерес к языку как наиболее яркой идентифицирующей характеристике этноса возник еще в древности, но только во 2-й половине XX в. ученые-гуманитарии стали исследовать роль человеческого фактора в языке, по-новому посмотрев на такие проблемы, как язык и мышление, национальный язык определенного этноса, язык и картина мира, языковая личность. В связи с этим в гуманитарном знании выделились две научные парадигмы, ставящие во главу своего исследования язык, - сциентистская и антропоцентрическая.
Сциентистская парадигма, рассматривающая человека как объекта языкового познания, берет свое начало в античности. Так, Пифагор «для
© Момотова Ю. Г., 2009
познания нравов какого ни есть народа» советовал прежде всего изучить его язык. Столь же неоспорима связь языка с культурой, орудием и ипостасью которой он является [1]. В более сильной, гностической формулировке, отраженной в Евангелии от Иоанна, он несет в себе источник всего сущего («В начале было слово...»), в том числе и самого человека. Впоследствии Фабий Квинтилиан отметил: «Qualis homo, talis ejus est oratio» - «язык самым непосредственным образом связан с выражением личностных качеств человека». В грамматической системе многих естественных языков (славянских, армянском, испанском, румынском, старофранцузском) закреплено отношение к личности в той или иной её ипостаси [2].
В первой половине XX в. это направление было оттеснено на второй план достижениями структурализма, ограничивавшегося исследованием языка «в себе и для себя». Однако уже с конца прошлого века научная парадигма гуманитарного знания изменяется. Его маятник начинает двигаться в обратную сторону, а на место господствующей сциентистской, системно-структурной парадигмы приходит парадигма антропоцентрическая, функциональная, когнитивная и динамическая, возвратившая человеку статус «меры всех вещей» и вернувшая его в центр мироздания. На новом витке спирали познания фокус исследовательского внимания закономерно смещается с изученного уже центра на проблемную периферию и закрепляется на стыке областей научного знания. Возникают этнопсихология, психолингвистика, когнитивная психология, социолингвистика, когнитивная лингвистика, этнолингвистика.
Интерес к макролингвистической проблематике (язык - общество - культура - личность) достиг своего апогея в трудах немецких философов. Так, В. фон Гумбольдт рассматривал языковую личность как носителя единства языка и мышления, а основную ее функцию он видел в сохранении и передаче духовного богатства нации [3]. Г. Штейнталь и Э. Кассирер считали, что процесс познания обусловлен языком, именно язык определяет мышление [4]. В этом утверждении представители неокантианства видели причину существования разной логики у представителей разных культур. Тем самым, являясь одной из активных форм познания действительности, язык дает нам реальный образ мира, постичь который человек стремился на протяжении многих веков.
Обращение ученых к проблеме языковой личности в последние два десятилетия связано с гуманизацией науки, с поворотом к ценностно-ориентированным областям знания, с возвращением антропоцентрической картины мира. Исходя из
этого, возникла проблема изучения языковой личности, являющейся ядром мировоззрения. Анализ языковой личности неизбежно ведет исследование к изучению ключевого понятия -понятия личности. «Введение понятия личности в лингвистику (и во все другие сферы гуманитарного знания) означает возможность говорить о том, что язык принадлежит прежде всего личности, осознающей себя и свое место в мире, свою роль в практической деятельности и языковом общении, свое отношение к принятым принципам и конвенциям видения дискурса, творчески используя их в своих предметных и речевых действиях» [5]. Поэтому здесь возникает необходимость рассмотреть, как представлено понятие «личность» в разных областях гуманитарного познания.
Личность в философии - это человеческий индивид в аспекте его социальных качеств, формирующихся в процессе исторически конкретных видов деятельности и общественных отношений [6]. В социологии личность - это человек как субъект отношений и сознательной деятельности, а также как стойкая система социально значимых черт, которые характеризуют индивида как члена общества [7]. В педагогике под личностью понимают человека, рассматриваемого со стороны психолого-социальной сущности, для которого характерно развитие психики, способность к активному мышлению, способность к усвоению социального опыта [8]. В психологии личностью обозначается системное социальное качество, приобретаемое и характеризующее уровень и качество представленности общественных отношений в индивиде [9]. В повседневной жизни, говоря о личности, мы имеем в виду стиль жизни индивида или его отношение к жизненным ситуациям.
Отсюда возможно толкование языковой личности как личности, выраженной в языке. Однако в этом случае нужно избегать узости понимания языковой личности. При таком подходе неизбежно допущение, что, изучив фонетические, грамматические, стилистические и другие характеристики речи коммуниканта, можно говорить об исследовании особенностей языковой личности. Это глубоко ошибочно, потому что при описании языковой личности в ее языке мы находим отражение ее концептуальной системы: модели ситуаций, воображение, желания, нормы, оценки, конвенционные знания, тезаурус. Следовательно, мы можем заключить, что при изучении языка личности необходимо использовать комплексный подход, так как язык в действии предусматривает подключение факторов широкого диапазона - лингвистических, психологических, ментальных, прагматических и др.
Сопоставив различные взгляды на понятия «язык» и «языковая личность» в рамках сциен-
тистского и антропоцентрического подходов, главенствующих в гуманитарном знании еще с античности, мы полагаем справедливым отметить значимость и актуальность антропоцентрического изучения языка, рассматривающего человека как субъекта языкового познания. Это позволяет нам с большой долей уверенности поставить во главу нашего исследования личность с ее психологическими составляющими как объект изучения и анализа через ее язык.
Выделение личности как объекта исследования дает нам право перейти к решению следующей задачи: определить и систематизировать основные подходы к изучению понятия «языковая личность» в современных гуманитарных науках.
Итак, понятие языковой личности и сам термин были введены в науку в 30-х гг. В. В. Виноградовым [10], который исследовал язык художественной литературы. Дефиниции языковой личности лингвист не дал, но заметил, что уже Бодуэна де Куртене, для которого «проблема индивидуального творчества была чуждой», интересовала языковая личность «как вместилище социально-языковых форм и норм коллектива, как фокус скрещения и слияния разных социально-языковых категорий» [11].
Приблизительно в это же время известный американский языковед Эдвард Сепир в своем труде «Речь как черта личности» пытался выяснить, как отражаются в речи индивидуальные особенности человека [12].
К понятию языковой личности обращался в 60-х гг. XX в. известный неогумбольдтианец Лео Вайсгербер, который развил идеи В. фон Гумбольдта насчет неразрывной связи с родным языком. В своем труде «Die sprachliche Persönlichkeit» («Языковая личность») ученый рассматривает языковую личность сквозь призму феномена родного языка, к которому эта личность относится. Однако понятия языковой личности ученый не приводит. Обосновывая свой «закон родного языка» и рассматривая отдельную личность, Л. Вайс-гербер утверждает, что родной язык есть процесс языкового изображения мира [13]. Ученый доказывает, что действенность родного языка прослеживается на протяжении всего развития языковой личности.
Только лишь в первой половине 80-х гг. лингвистам и психологам удалось сформулировать само понятие «языковая личность». Первым дефиницию изучаемого явления предложил советский психолог и лингвист Г. И. Богин, рассматривающий концепцию языковой личности как центральное понятие лингводидактики. По его мнению, языковая личность - это «человек, рассматриваемый с точки зрения его готовности исполнять речевые поступки, создавать и принимать произведения речи» [14].
Изучение языковой личности Г. В. Эйгером и И. А. Раппортом созвучно с приведенной выше дефиницией Г. И. Богина: «Языковая личность -это человек, рассматриваемый с точки зрения его готовности исполнять речевые поступки, тот, кто присваивает язык, для кого язык является речью» [15].
Е. А. Селиванова определяет «языковую личность коммуниканта» как «представленный в речи и языке фрагмент сознания личности адресанта или адресата, который имеет три уровня: вер-бально-семантический, тезаурусный, мотивацион-но-прагматический» [16].
Исследователи доказательно замечают, что черты языковой личности выражаются в индивидуально-авторской картине мира, подчеркивают такие характерные признаки языковой личности, как «соединение у личности говорящего его языковой компетенции, стремление к творческому самовыражению, свободное, автоматическое осуществление разносторонней языковой деятельности...» [17]. Подобную мысль высказывают Г. В. Эй-гер и И. А. Раппорт: «Языковая личность характеризуется не только тем, что она знает о языке, а и тем, что она может с языком делать» [18]. На творческий характер языковой личности указывал еще В. В. Виноградов: «Языковое творчество личности - следствие выхода его со всех конкретных кругов, которые сужаются, тех коллективных субъектов, формы которых оно в себе носит, творчески их усваивая» [19].
Со второй половины 80-х гг. проблему национальной языковой личности на материале русского языка, в частности языка художественных произведений, фундаментально разрабатывает Ю. Н. Караулов. В своей монографии «Русский язык и языковая личность» он определяет языковую личность как «личность, реконструированную в основных своих чертах на основе языковых черт» [20]. В написанной позже статье, посвященной задачам изучения языковой личности, лингвист толкует этот термин как «совокупность способностей и характеристик человека, обусловливающих создание и восприятие им речевых произведений (текстов), которые различаются: а) степенью структурно-языковой сложности; б) глубиной и точностью отражения действительности; в) определенной целевой направленностью» [21]. В этом определении соединены способности человека с особенностями порождаемых им текстов.
Не следует выпускать из виду и то, что языковая личность является самым важным компонентом дискурса, коммуникантом, детерминированным совокупностью ментальных, психических, эмоциональных, оценочных, прагматических и других определений [22]. Иными словами, мы будем рассматривать языковую личность как лич-
ность, выражающую совокупность социальных, физических, психологических, эмоциональных, прагматических и других характеристик в языке
[23].
Рассмотрев и обобщив приведенные выше определения, мы заключаем следующее: в современной гуманитарной науке языковая личность рассматривается как совокупность психолого-языковых норм общества, представленных в речи носителя языка, готового не только к восприятию, но и творческому продуцированию речевых произведений.
На сегодняшний день известны различные подходы к изучению языковой личности. Анализ специальной литературы позволил нам обнаружить широту позиций, с которых рассматривается языковая личность: полилектная (многочеловеческая) и идиолектная (частночеловеческая) личности (В. П. Нерознак), этносемантическая личность (С. Г. Воркачев), элитарная языковая личность (О. Б. Сиротинина, Т. В. Кочеткова), семиологическая личность (А. Г. Баранов), русская языковая личность (Ю. Н. Караулов), языковая личность и речевая личность (Ю. Е. Прохоров, Л. П. Клобукова), языковая личность западной и восточной культур (Т. Н. Снитко), словарная языковая личность (В. И. Карасик), эмоциональная языковая личность (В. И. Шахов-ский), диалектная языковая личность (Е. В. Иван-цова), языковая личность «средневекового человека» (Т. И. Вендина) и пр. [24]
Нам удалось выделить два основных направления изучения языковой личности в современном гуманитарном знании:
1) лингводидактическое - предполагает изучение индивида как совокупности речевых способностей и разрабатывается, как правило, на современном, синхронном материале (Г. И. Бо-гин, Л. П. Клобукова, Ю. Е. Прохоров, Т. А. Три-польская, Е. В. Филиппова, М. Р. Львов, Ю. Н. Караулов и др.);
2) лингвокультурологическое - языковая личность воспринимается как собирательный образ носителя определенного языка и национально-культурных традиций (С. Г. Воркачев, Л. И. Гри-шаева, Т. А. Ивушкина, И. А. Иванчук, В. И. Ка-расик, В. В. Колесов, Т. В. Кочеткова, В. В. Красных, К. Ф. Седов и др.) [25].
В рамках этих двух направлений наиболее активно исследуются следующие аспекты:
• когнитивный (А. П. Бабушкин, Г. И. Берест-нев, Ю. Н. Караулов, Е. С. Киреева, В. В. Красных, Л. О. Чернейко, А. М. Шахнарович и др.). В основе когнитивного аспекта лежит положение о том, «что поведение и деятельность человека определяются в значительной степени его знаниями, а языковое поведение - языковыми знаниями» [26]. С точки зрения когнитивистов, ос-
новные свойства языковой личности отражаются в семантическом наполнении языковых единиц на разных уровнях вербализации национальных концептов;
• прагматический (прагмалингвистический) (И. П. Сусов, Ю. С. Степанов, Е. А. Горло и др.). Прагмалингвистическое исследование языковой личности предполагает анализ речевого поведения автора текста с учетом актуализации скрытых стратегий воздействия в тексте;
• коммуникативный (Т. А. Демешкина, К. Ф. Седов, И. В. Сентенберг, С. А. Сухих, В. И. Шахов-ский и др.). В этом случае языковая личность рассматривается в первую очередь как коммуникативная личность - «обобщенный образ носителя культурно-языковых и коммуникативно-деятель-ностных ценностей, знаний, установок и поведенческих реакций. Применительно к коммуникативной личности можно выделить ценностный, познавательный и поведенческий планы этого понятия» [27];
• национальный (В. В. Воробьев, Д. И. Терехова, Е. В. Филиппова и др.). В работах перечисленных авторов языковая личность определяется как часть национальной культуры, которая опосредуется в национальном языке и национальном типе коммуникации;
• гендерный (В. П. Нерознак, О. Л. Антинес-кул, О. Л. Каменская и др.) - изучает различия в «языковом поведении» мужчин и женщин;
• жанровый (Л. С. Выготский, И. Н. Горелов, К. Ф. Седов, О. А. Казакова и др.) - предполагает исследование дискурса языковой личности с позиций комплексного описания ее коммуникативного существования в аспекте жанров речи и основан на гипотезе о том, что составление номенклатуры жанров, представленных в дискурсе языковой личности, и анализ их функционирования дают возможность описать языковую личность;
• психолингвистический (И. Н. Горелов, К. Ф. Седов, М. В. Ляпон и др.). Языковая личность рассматривается в индивидуально-психологическом аспекте;
• социолингвистический (О. Б. Сиротинина, Т. В. Кочеткова, М. А. Кормилицына и др.). В рамках этого аспекта языковая личность: а) реконструируется на основе определенных знаков, рассматриваемых как индикаторы статуса или роли (в этом случае исследователя интересует совокупность характеристик того социального типа, который выделяется на основе заданных знаков), б) строится с позиций заданного социального типа (деятельность ученого направлена на выявление тех знаков, которые характеризуют заранее определенный тип личности) [28].
Каждый из вышеперечисленных аспектов изучения языковой личности вносит несомненный
вклад в объективное и преемственное описание данного феномена.
Обобщенный анализ представленных взглядов на изучение языковой личности позволил нам прийти к выводу, что в рамках нашего исследования целесообразно придерживаться лингводидак-тического направления изучения языковой личности, опираясь на труды таких авторитетных ученых, как Ю. Н. Караулов и Г. И. Богин. Кроме того, лингводидактический подход позволит нам изучить языковую личность не столько в сугубо лингвистическом аспекте, сколько в индивидуально-психологическом, что является особенно важным для решения поставленных нами задач. Объясняется это тем, что уже в самом выборе языковой личности в качестве объекта лингвопсихологичес-кого изучения заложена потребность комплексного подхода к ее анализу, возможность и необходимость выявления на базе дискурса не только ее лингвистических характеристик, но и психологических черт, философско-мировоззренческих предпосылок, этнонациональных особенностей, социальных характеристик, историко-культурных истоков языковой личности. Это дает нам право изучать языковую личность на пересечении интересов лингвистики, психологии, педагогики и ряда других дисциплин.
Поскольку мы рассматриваем развитие языковой личности учащегося на примере иностранного языка, то необходимость постановки еще одной задачи нашей статьи можно мотивировать следующим утверждением: если сформированную языковую личность следует рассматривать как результат любого языкового образования, то результатом образования в области иностранных языков должна явиться вторичная языковая личность как показатель способности человека принимать полноценное участие в межкультурной коммуникации [29].
Изучением и исследованием понятия «вторичная языковая личность» активно занимались Э. Кассирер, И. Л. Бим, И. И. Халеева, К. Хажеж, Г. И. Богин и др. Вторичная языковая личность определяется этими исследователями как «совокупность способностей осуществлять иноязычную текстовую деятельность на трех уровнях: вербально-семантическом, тезаурусном и моти-вационном» [30]. На низшем (нулевом) - вербаль-но-семантическом - уровне учащийся как языковая личность приобретает способность воспринимать смысл слов и их соединений. Тезаурус-ный уровень предполагает понимание концепции текста, восприятие «обобщенных (теоретических или обыденно-житейских) понятий, крупных концептов, идей, выразителями которых оказываются те же как будто слова нулевого уровня, но облеченные теперь дескрипторным статусом» [31]. На высшем - мотивационном - уровне языковая
личность получает способность понимать замысел отправителя текста, определять причины и цели осуществления высказывания.
В обобщённом виде вторичная (на основе освоения иностранного языка) языковая личность определяется И. И. Халеевой как «способность человека к общению на межкультурном уровне» [32]. Данная способность складывается из овладения вербально-семантическим кодом изучаемого языка, то есть «языковой картиной мира» носителей этого языка (формирование вторичного языкового сознания) и «глобальной (концептуальной) картиной мира» [33]. Описание модели вторичной языковой личности осуществляется, по И. И. Халеевой, с учётом тех процессов, которые происходят в личности в ходе овладения ею неродным для неё языком.
Большой вклад в исследование вторичной языковой личности внес известный психолингвист Г. И. Богин. В своем труде «Герменевтические последствия универсализаций в методике преподавания русского языка как иностранного» он рассматривает вторичную языковую личность «как структурный слепок с первичной языковой личности» [34]. Речь идет о модели, в которой определяются в упорядоченном виде готовности, составляющие владение языком как родным (модель первичной языковой личности), так и иностранным (модель вторичной языковой личности). По Богину, ценность модели вторичной языковой личности заключается не в том, что она имеет какие-то материальные сходства с моделью первичной языковой личности, а в том, что она есть орудие неявного (не осознаваемого актуально) пробуждения рефлексии над важнейшим куском жизненного опыта человека - опыта обретения родного языка. Психолого-педагогическое воздействие иностранного языка на личность учащегося хорошо тогда, когда обучаемый получает помощь в действии. Она направлена на связывание опыта обретения родного языка с ситуациями и материалом обретения второго. В оптимальном случае это связывание приобретает характер перевыражения одного в другом, что имеет место тогда, когда педагог сознательно ориентирован не на «передачу своих знаний», а на соорганизацию деятельности обучаемых ради включения в эту деятельность того материала, который должен быть освоен.
Заметим, что введение понятия вторичной языковой личности отражается главным образом на сфере практического обучения языку. В частности, именно образование вторичной языковой личности считается в настоящее время стратегической целью обучения иностранному языку и критерием его эффективности. Это немалый теоретический прорыв в области лингводидактики, ибо раньше критерием успешного овладения ино-
странным языком было лишь знание лексических единиц и правил их употребления.
Описанные нами взгляды на модель вторичной языковой личности позволяют говорить о языковой компетенции личности, подразумевая и компетенцию лингвистическую (теоретические знания о языке), и компетенцию языковую (практическое владение языком), и коммуникативную (использование языка в соответствии с ситуацией общения, навыки правильного речевого поведения), и культурологическую (вхождение в культуру изучаемого языка, преодоление культурного барьера в общении) и, наконец, психологическую (развитие и совершенствование психологических составляющих личности в рамках коммуникации на родном и иностранном языках).
Таким образом, представленный выше аналитический обзор позволяет нам заключить следующее:
1) на современном этапе эволюции гуманитарного знания антропоцентрический подход следует считать наиболее актуальным для изучения и исследования таких понятий, как «язык», «личность» и «языковая личность», где личность с ее психологическими составляющими рассматривается как субъект, а не объект языкового познания;
2) из множества существующих теорий языковой личности наиболее фундаментальной и значимой, по нашему мнению, следует считать лингводидактическую теорию языковой личности, позволяющую на первый план нашего исследования выдвинуть индивидуально-психологические особенности личности учащегося, изучаемые через призму его речевой деятельности;
3) речевая деятельность на иностранном языке способствует формированию «вторичной языковой личности», что в свою очередь стимулирует комплексное развитие и совершенствование всех составляющих личности учащегося (от физиологических до социопсихологических) в процессе психолого-педагогического воздействия при обучении иностранному языку на базе родного языка.
Примечания
1. Толстой Н. И. Этнолингвистика в кругу гуманитарных дисциплин // Русская словесность. От теории словесности к структуре текста. Антология. М., 1997. С. 312.
2. Вандриес Ж. Язык: лингвистическое введение в историю. М., 1937. С. 96.
3. Гумбольдт В. фон. Избранные труды по языкознанию. М., 1984.
4. Роль человеческого фактора в языке: Язык и картина мира. М., 1988.
5. Ейгер Г. В., Раппорт И. А. Язык и личность: учеб. пособие. Киев, 1991. С. 41-55.
6. Лингвистический энциклопедический словарь. 1990. С. 341.
7. Пшенина Т. Е. Дискурсное описание языковой личности Катулла: автореф. дис. ... канд. филол. наук. Алматы, 2000. С. 194.
8. Митрофанова О. Д. Научный стиль речи: проблемы изучения. М., 1976. С. 57-67.
9. Там же.
10. Виноградов В. В. О художественной прозе. М.; Л., 1980. С. 30-14.
11. Там же.
12. Сепир Э. Избранные труды по языкознанию и культурологии. М., 1993.
13. Виноградов В. В. Указ. соч.
14. Богин Г. И. Концепция языковой личности: автореф. дис. ... д-ра филол. наук. М., 1982. С. 14-59.
15. Ейгер Г. В., Раппорт И. А. Указ. соч.
16. Селиванова Е. А. Основы лингвистической теории текста и коммуникации: монограф. учеб. пособие. Киев, 2002. С. 91.
17. Ейгер Г. В., Раппорт И. А. Указ. соч.
18. Там же.
19. Виноградов В. В. Указ. соч.
20. Караулов Ю. Н. Из опыта реконструкции языковой личности // Литература. Язык. Культура. М., 1986. С. 40-51, 222-234.
21. Там же.
22. Караулов Ю. Н. Русский язык и языковая личность. М., 1967. С. 47.
23. Богин Г. И. Указ. соч.
24. Прима А. М. Гендер как репрезентация женского мироощущения в романе В. Вульф «Миссис Дэл-лоуэй» // Известия Российского государственного педагогического университета им. А. И. Герцена: Общественные и гуманитарные науки (философия, история, социология, политология, культурология, искусствоведение, языкознание, литературоведение, экономика, право), 2009. № 12(89). С. 247-250.
25. Федотова О. В. К вопросу о способах воплощения языковой личности в поэтическом тексте (на примере творчества А. А. Вознесенского) // Вестник Челябинского государственного педагогического университета. 2007. № 6. С. 300-310.
26. Маслова В. А. Когнитивная лингвистика. Минск: ТетраСистемс, 2004. С. 22.
27. Карасик В. И. Языковой круг: личность, концепты, дискурс. М.: Гнозис, 2004. С. 22.
28. Там же.
29. Гальскова Н. Д., Гез Н. И. Теория обучения иностранным языкам: Лингводидактика и методика: учеб. пособие для студ. лингв. ун-тов и фак. ин. яз. высш. пед. учеб. заведений. М.: Изд. центр «Академия», 2004. С. 65.
30. Караулов Ю. Н. Русский язык и языковая личность. М.: Междунар. отношения, 1987. С. 51.
31. Там же.
32. Халеева И. И. Основы теории обучения пониманию иноязычной речи. М.: Изд-во МГЛУ, 1989. С. 66-68.
33. Там же.
34. Богин Г. И. Герменевтические последствия универсализаций в методике преподавания русского языка как иностранного // HERMENEUTICS IN RUSSIA. ISSUE 3. Volume 2. 1998. P. 3.
