Предпосылки трансформации культурологии в культураналитику Текст научной статьи по специальности «Философия, этика, религиоведение»

Предпосылки трансформации культурологии в культураналитику

Денис Соболев доктор философии кафедры ивритской и сравнительной литературы Хайфского университета Израиля

Аннотация: в статье рассматривается возможность трансформации культурологии -науки, которая ставит своей целью концентрированное изучение бессознательных механизмов культуры ( тех, что формируют эмпирический субъект и его мир, так и механизмов сопротивления) можно было бы назвать «культураналитикой». Учитывая все пополняющуюся совокупность эмпирических данных и общих тенденций развития как гуманитарных, так и социальных наук, проанализированных выше, едва ли приходится сомневаться в том, что подобная наука должна возникнуть в той или иной форме в обозримом будущем.

Ключевые слова: культурология, культураналитика, бессознательные механизмы

культуры, механизмы сопротивления.

На первый взгляд, бессознательное проявляется в столь многих сферах и областях, а связанная с ним проблематика высвечивается на путях столь разных аналитических методов и наук, что вся сфера бессознательного может предстать в некой грандиозной нерасчлененности, наподобие шопенгауэровской «воли». Однако поддаться искушению подобным синкретизмом в духе фон Гартмана кажется мне глубоко ошибочным. Более внимательное возвращение к схеме, представленной выше, показывает, что ее компоненты находятся в достаточно разных отношениях к сознанию. Если некоторые из них касаются лишь относительно локальных сфер человеческой деятельности, другие проявляются практически во всех ее областях. Часть этих компонент затрагивают глубинные уровни сознания и идентичности, другие проявляются более поверхностно. Наконец, часть из них может быть прояснена и приближена к сознанию с помощью относительно простого аналитического усилия, другие же, вероятно, уводят слишком далеко в лабиринт культуры для точечного аналитического прояснения. Если первые во многом сопоставимы с фрейдовским «предсознательным», изучение последних скорее вызывает в памяти достаточно пессимистические представления о «бесконечности» психоанализа у позднего Фрейда.1 Поэтому одной из необходимых форм осмысления бессознательного является оценка его отношения к сознанию - отношения, которое может быть относительно подвижным и изменчивым - как способу не только рефлексии, но и подчинения, сопротивления, и, наконец, освоения бессознательного. В этом смысле, при изучении отношения бессознательного к сознанию лучше исходить не из их поляризованности, но скорее из их способности взаимно организовывать психологическое и культурное пространство. На каждом же отдельном уровне возникает необходимость не только диагностировать существование бессознательных сил и факторов, но и попытаться увидеть бессознательное как сложно организованное силовое поле - простирающееся от физиологии до идеологии; попытаться проанализировать устройство его механизмов, функций, структур и характерных паттернов.

Науку, которая поставит своей целью концентрированное изучение бессознательных механизмов культуры, - как тех, что формируют эмпирический субъект и его мир, так и механизмов сопротивления - можно было бы назвать «культураналитикой». Учитывая все пополняющуюся совокупность эмпирических данных и общих тенденций развития как гуманитарных, так и социальных наук, проанализированных выше, едва ли приходится сомневаться в том, что подобная наука должна возникнуть в той или иной форме в обозримом будущем. В качестве же пролегомен - наподобие тех, что Ельмслев когда-то писал к еще только рождающейся лингвистике11 - мне бы хотелось обозначить некоторые вопросы, являющиеся ключевыми для философского осмысления «культураналитического» подхода. Вероятно, следует начать с самого понятия культуры. Несмотря на то, что эта статья постоянно апеллирует к проблеме культуры, значение самого термина постепенно оказывается достаточно далеким от его повседневных употреблений. Разумеется, речь не идет о той высокой Культуре, на отсутствие которой в то или иное время мы склонны жаловаться, и не об оценочном понятии, подразумеваемым такими коллокациями как «культура быта». Но это и не культура в понимании антропологов, еще со времен Тайлора определяемая как простая совокупность всех осознанных

проявлений человеческой деятельности, не предопределенных природой: знаний, технических навыков, верований, искусств, ритуалов, поведенческих стереотипов, моральных принципов и законодательных систем111.

Культура - в том смысле, о котором идет речь, оказывается, в первую очередь, сложным механизмом формирования всех этих явлений. В этом смысле в ней оказывается два уровня: уровень бессознательных механизмов, во многом сопоставимый с «языком» как системой генерации у де Соссюра, и уровень сознательных явлений, сопоставимый с «речью»™ В этом смысле для эмпирического субъекта бессознательный субстрат культуры оказывается чем-то наподобие воздуха или эфира в физике XIX века. Будучи своего рода фильтром, сквозь который мы видим мир, этот субстрат наиболее близок к нам и именно поэтому «прозрачен» и относительно редко замечаем, и все же в своем вездесущем присутствии и подавляющем влиянии - он формирует всех нас как эмпирические субъекты существования. В этом смысле чрезвычайно важно и то, что как было показано, этот бессознательный субстрат культуры глубоко неоднороден: речь идет о различных силах и детерминациях крайне различной степени общности, действующих на различных уровнях и использующих различные механизмы. Соответственно, как показывают многочисленные эмпирические исследования, один и тот же элемент может иллюстрировать и характерные формы нарративного дискурса, и генеративные структуры коллективной мифологии, и скрытые отношения власти. Таким образом, культура характеризуется тем, что - используя фрейдовский термин - проще всего назвать «овердетерминацией»; иными словами, почти каждый из ее элементов «верхнего уровня» (уровня сознательных феноменов) детерминирован более чем одним механизмом генерации. Однако, если в случае наличия двух или трех гомогенных культурных детерминаций, возможность их согласованности представляется достаточно вероятной, в случае нескольких десятков разноуровневых и разноприродных культурных детерминаций, часть из которых имеет выраженный репрессивный характер, возможность их согласованного и единого действия представляется крайне маловероятной - хотя с логической точки зрения и не может быть исключена полностью. А это, в свою очередь, означает, что культура - по крайней мере, в большинстве случаев - не только овердетерминирована, но и сущностно гетерогенна.

Аналогичным образом, тот анализ "культурного бессознательного", чьи контуры очерчены выше, влечет за собой понимание человека, весьма отличное от общепринятых концепций и аксиом, - включая и те, что приняты в большинстве гуманитарных наук. Впрочем, у этого понимания тоже есть своя предыстория. В докладе «Об облаках и часах», впоследствии ставшем классическим, Карл Поппер предложил концепцию, так называемого, «гибкого управления»^ Согласно Попперу, в процессе эволюции управление поступками на основе относительно ригидного механизма, основанного на инстинктах и постоянных сцеплениях стимулов и реакций - характерного для животных - было замещено механизмом "гибкого контроля", основанном на знаниях, навыках, технических достижениях и ценностных системах, передаваемых культурой. В общих чертах, все это лежит в русле здравого смысла, хотя и несколько переосмысленного теоретически. Однако, при ближайшем рассмотрении, подобное понятие об эволюции меняет саму концепцию природы человека. Поппер пишет:

Эволюция животных происходит в основном, хотя и не только, в результате видоизменения их органов (или их поведения) или появления новых органов (или новых форм поведения). В отличие от этого эволюция человека происходит главным образом благодаря развитию новых органов, находящихся вне нашего тела или нашей личности™.

А это значит, что ни в каком смысле культура не является «добавкой» - более или менее существенной - к человеческой «природе», но, замещая части этой «природы», становится ее неотъемлемой составляющей™. По крайней мере в этом смысле, структуралистская дихотомия «природы» и «культуры» является глубоко ложной. В то же время, исходя из неопозитивистского и семиотического подходов соответственно, как Поппер, так и Гирц сводят культуру к ее сознательной - так сказать, «надводной» - части: впрочем, в широком спектре от коллективных ценностных систем до технических достижений. И все же подобное понимание культуры делает «гибкое управление» чем-то относительно внешним по отношению к «глубинной» природе человека.

Понимание же бессознательного субстрата культуры придает особую остроту и радикальность подобному переосмыслению вопроса человеческой природы.

Многочисленные, чрезвычайно сложные, пересекающиеся и защищенные множественными сопротивлениями механизмы бессознательной культурной детерминации формируют саму суть человеческой природы, ни в какой мере не являясь вторичными или добавочными по отношению к биологической «основе». Однако, как уже подчеркивалось, эта многоуровневая сетка разноприродных и разнонаправленных культурных детерминаций гетерогенна по своей природе. И, соответственно, эмпирический субъект, ею сформированный, также глубоко гетерогенен. Разумеется, на уровне представлений сознания корреляты этих разнородных детерминаций могут быть объединены различными более общими конструкциями -наподобие идеологических систем, больших исторических нарративов, философских конструкций или мифо-социальных построений на тему о «природе» полов - или даже встраиваться в друг друга, однако же подобные возможности синтеза не способны нейтрализовать эту базисную гетерогенность представлений сознания. Для эмпирического же субъекта, как уже говорилось, подобная невыносимая разнородность сознания сталкивается с центральным мифом о человеческой личности как цельной - или, по крайней мере, способной достигать единства и цельности с помощью псевдорелигиозных практик или направленного усилия самопознания. Не случайно, многочисленные квазипсихологические течения, возникшие в последние десятилетия, - от «терапевтически групп» до импровизированных «медитаций» - несмотря на многочисленные разногласия, обещают восстановление или достижение этой полноты и целостности «я». Однако, в свете сказанного, подобная целостность является глубоко мифической, что, в свою очередь, дает еще одно объяснение неоднократно отмечавшемуся высокому уровню психологического травматизма среди подобных групп.

Обращаясь к более формальным аспектам проблемы субъекта следует отметить, что сказанное выше означает, что решение знаменитой кантианской проблемы трансцендентальной апперцепции™1 лежит не в области абстрактно-философского анализа; скорее эта проблема должна быть разрешена "апостериори" с помощью культураналитики как эмпирической науки. Разумеется, в рамках кантианского подхода подобное утверждение кажется абсолютно невозможным и даже на, первый взгляд, подразумевающим логическое противоречие. И поэтому оно требует более подробных объяснений. Как известно, проблема единства трансцендентальной апперцепции является одной из самых сложных в кантовском корпусе, и ее решение - логическим следствием учения о категориях. Именно с помощью кантианских категорий осуществляется синтез восприятий, трансформирующих их в «данные опыта»1Х. В свою очередь, с логической точки зрения, учение о категориях зависит от вывода, постулирующего существование синтетических суждений априори. Однако - как вслед за Ницше с известной долей обсессивности доказывала и подчеркивала аналитическая философия - подобных суждений не существует, и, соответственно, все здание кантианской философии, выстроенное на основе гипотезы о "синтетическом априори", является ложным.

И все же вопросы, которые вынуждена задавать культураналитика, являются вполне кантианскими, хотя ответы, которые она дает, существенным образом отличаются от Канта. Парадоксальным образом, культураналитика позволяет вернуться к кантовским представлениям о схемах синтеза чувственных данных, лежащих в основе нашего опыта, хотя и в совершенно ином смысле.

Теоретические последствия аналитического «возвращения» к кантианскому пониманию природы данной нам «реальности» оказываются достаточно радикальными. Существенно, что бессознательные схемы и силы культурной детерминации создают, в первую очередь, повседневный мир эмпирического субъекта в его синкретическом единстве представлений и действий. И уже потом философия и наука могут выделить из этого мира собственно «объект» философского созерцания и анализа. Таким образом, достаточно очевидно, что то, что мы называем реальностью, является результатом той сложной системы бессознательных гетерогенных детерминаций, о которых шла речь выше. Как было показано, культура является областью комплексов и перекрывающихся влияний, закрепленных в бессознательном. Эта область, в свою очередь, образует ‘интерференцию’ интенциональностей, представлений, ценностей и поведенческих стратегий, и, следовательно, образует нечто, обычно называемое 'реальностью'. И, соответственно, в конечном счете, именно изучение 'действительности' в ее культурной определенности и исторической специфике, также как и механизмов ее генерации, и является объектом ‘культураналитики'. Эти механизмы не только

создают «поверхностный» мир культурных явлений в их явленности сознанию, но и - как было показано - оказываются тем фильтром, который формирует наше восприятие физической реальности. В этом смысле следует сказать - сколь резко, контринтуитивно и раздражающе это бы ни звучало для любого из нас, как нарциссических субъектов, верящих в несомненную «реальность» мира, в котором мы живем, - во многих центральных смыслах проблемы культураналитики, обращенной к бессознательным механизмам культурной детерминации, являются первичными по отношению к философской онтологии, направленной на мир, «как он есть».

Наконец, и это, пожалуй, наиболее важно, в силу своей универсальности неизменные кантианские категории «синтезируют» идентичный мир для любого познающего субъекта -безотносительно к месту или исторической эпохе. Более того, согласно Канту, это именно то, что делает возможной эмпирическую науку в ее несубъективной значимости. В этом смысле факт «непервичности» реальности, также как и недоступность «вещи в себе», имеют у Канта скорее абстрактно-философское значение, лишь с большим трудом переводимое в область практических выводов, и лишь в крайне небольшой степени меняющее наши фактические представления о мире и человеке. Однако, как было показано, с культураналитической точки зрения фактические процессы сигнификации и синтеза, лежащие в основе «реальности», основаны не на воображаемой симметричной системе достаточно однородных категорий, а на сложном пространстве разнородных пересекающихся детерминаций, изменчивых и сформированных культурой. И, соответственно, изменчивость и культурная зависимость схем генерации означает изменчивость как человеческой природы, так и того мира, который эмпирический субъект называет реальностью - и который, как говорилось, он склонен "натурализовать", проецируя на другие сообщества и эпохи. В этом смысле, так называемая, «реальность» - это своего рода иллюзия или, возвращаясь к исходной метафоре этой статьи, сон культуры. Но именно потому, что это коллективный сон той культуры, которая в значительной степени сформировала каждого из нас, ни для кого из нас нет возможности к бегству. Переосмысляя знаменитую платоновскую метафору, можно сказать, что в этом мире наличного существования нет ничего вне платоновской "пещеры"х. И поэтому человек должен искать не бегства, но критического и освобождающего осознания своего бытия в «пещере» - бытия в мире опосредованного и культурно сконструированного. И, соответственно, он обречен на необходимость искать свободу, основанную на подобном критическом осознании ограниченности своего человеческого состояния, сколь бы тяжелой, проблематичной и далекой от нарциссической идеальности мифа подобная свобода ни была.

Нечто подобное можно сказать и об отношении культураналитики к феноменологии, и шире, к любым «герменевтическим» истолкованиям сознания, его представлений и данных. Те понимания, на которых строится аналитический подход, не отменяют значимости подобных истолкований, хотя последние уже и не могут рассматриваться в качестве «аподиктического» основания в понимании Гуссерля и феноменологической традиции. На самом деле, уже феноменология второй половины двадцатого века, и особенно, так называемая, «герменевтика» Поля Рикера, пришла к острому осознанию вторичности сознания по отношению к более глубинным структурам и процессам. Именно в этом смысл требования Рикера дополнить Гуссерля Фрейдом и его попыток найти основания для подобного дополнения уже самого Гуссерлях1. Однако для Рикера бессознательное остается всего лишь более глубинным пластом значений - «второй герменевтикой» в его терминах™. На самом же деле, как показал анализ культуры, бессознательные механизмы формирования и детерминации как раз и не являются такой герменевтикой, будучи совершенно иной природы, нежели продуцируемый ими мир значений и смыслов. И все же описание и анализ такого мира имеет огромное значение, поскольку - в конечном счете - именно это жизненный мир конкретного человека в его историчности; именно в этом мире получают свой смысл единичные опыты и переживания; именно в нем принимаются решения и совершаются поступки. Так, переходя к более конкретным примерам, ни при каких обстоятельствах аналитик не станет ставить под сомнение значение описания конечности человеческого существования и роли тревоги у Кьеркегора, анализ "пограничных ситуаций" у Ясперса, телесности у Мерло-Понти, отчуждения и «бытия с другим» у Сартра. Без подобного анализа станет совершенно невозможным понимание не только искусства времен высокого Модернизма, но и опыта человека в двадцатом веке вообще. В то же время, помня о примате культураналитики над онтологией, аналитик не должен

позволить себе «универсализовать» и «натурализовать» подобные описания, и должен стараться не забывать об их исторической контекстуальности и зависимости от бессознательных процессов культурной детерминации.

То же самое можно сказать и о конкретизации общих феноменологических описаний и схем в, так называемой, «экзистенциальной психологии» Бинсвангера, Ролло Мэя или даже Ирвина Ялома, с их акцентом на отчуждении, конечности и тревогех111, или о «женевской школе» в литературоведении. Нет никаких сомнений, что вне подобного системного анализа «жизненного мира» индивидуума невозможно понять его переживания и решения. И все же культураналитика лишает этот мир статуса первичного основания, автоматически подрывая всю ту концепцию, которую пытались реализовать «экзистенциальные» психологи. Наконец, это же касается роли истории в целом. Понимание сконструированного характера реальности в ее единстве восприятия и поступка - ее, говоря на несколько поэтизированном языке, «иллюзорности» - не отменяет значение коллективного исторического мира существования с его насилием, рабством, болью, ложью, конформизмом и корыстью. Более того, именно по отношению к этому историческому миру в его материальности и непреложности человек, в конечном счете, и обречен делать моральный выбор; ни в коей мере культураналитические понимания не могут отменить или обесценить этот выбор. Наоборот, такие понимания могут облегчить этический выбор, также как и выбор своего места по отношению к истории - поставив под сомнение удобные опоры идеологий и рассеяв иллюзию «естественности» исторического с его жестокостью или релятивизацией совести. В этом смысле, как мне кажется, аналитические понимания оставляют человека наедине с чистым этическим выбором.

В заключение, мне бы хотелось сказать несколько слов о более узкоспециальных следствиях того понимания человека, о котором шла речь выше. Первое из них касается целей психоанализа и терапевтической психологии в целом. Как известно, Фрейд считал, что едва ли не основной целью психоанализа является преодоление фантазмов и иллюзий пациента, и восстановление его связи с «принципом реальности». Радикальное переосмысление этой цели восходит к Лакану и было популяризовано Жижеком™ Согласно Лакану, целью терапевтической деятельности является восстановление связи пациента не с «реальным» -которое, как уже говорилось, для Лакана всегда транцендентно по отношению к эмпирическому субъекту - но с коллективным фантазмом «символического порядка». Именно это понимание получает теоретическую поддержку культурнаналитики. Действительно, как было уже неоднократно повторено, пространство существования человека в значительной степени является культурным конструктом, защищенным натурализацией, нарциссизмом субъекта и другими формами сопротивления. Более того, создание этого пространства предполагает не только сокрытие фактических отношений власти, но и дезавуирование реального положения индивидуума в его историчности, также как и фактичности мира в его материальности и временности. В этом смысле - в той мере, в которой терапевтическая психология ставит своей целью социализацию и нормализацию индивидуума - ее усилия фактически обращены в направлении противоположном тому, которое декларировалось Фрейдом. Целью терапевтической психологии является подавление реального и аккомодация индивидуума к той коллективно и бессознательно сконструированной культурной «иллюзии», которую он называет действительностью.

Последнее замечание касается проблемы «контринтуитивного» и ее роли при анализе культуры. Даже поверхностного взгляда достаточно для того, чтобы понять, что выводы культураналитики диаметрально противоположны самым базисным представлениям повседневного сознания - в отношении природы реального, неизменности культурных основ, роли полов, социальных и экономических ролей, цельности индивидуума, ценности частного мнения, изначальности личных желаний и потребностей, однозначной разделенности концептуального порядка и отношений власти, и многого другого. Фактическое положение дел настолько же сложнее и столь же не похоже на эти представления, сколь современное понимание строения вселенной не похоже на представления об устройстве космоса у Птолемея. В то же время представления повседневного сознания защищены сложным механизмом сопротивлений. Именно поэтому культураналитика должна неизбежно вызывать неприятие и раздражение; и очень часто, чем сильнее это раздражение, тем более существенные вопросы для субъекта в его историчности она затрагивает. Широко распространенное обвинение исследований культуры в «контринтуитивности» - одно из подобных сопротивлений, но именно

его не следует опровергать. Культураналитика столь же контринтуитивна, сколь контринтуитивно представление о том, что солнце не вращается вокруг земли. Более того, достаточно очевидно, что, становясь «интуитивно верной» - обнаруживая корреляцию между своими выводами и представлениями повседневного сознания в их обусловленности и сконструированности, - аналитика вступает в зону повышенного научного риска.

Литературоведам и филологам эта проблема хорошо известна. На научных конференциях я неоднократно наблюдал ритуальную сцену, при которой приглашенный писатель - обычно второго или третьего ряда - прямо или косвенно обвиняет литературоведов в паразитическом отношении к литературе и культуре. Предположительно это доказывается неспособностью исследователей к самостоятельному творчеству. Впрочем, во всем этом фарсе -с аналитической точки зрения - наиболее значимым является тот факт, что люди, многократно превосходящие выступающего как по интеллектуальным, так и по человеческим качествам - и бескорыстно потратившие значительную часть жизни на науку и исследования культуры -выслушивают его обвинения, не только опустив голову, но и испытывая нечто вроде внутреннего чувства вины и мазохистской солидарности со сказанным. Нет необходимости говорить, что речь идет о симптомах столкновения фактической деятельности индивидуума с сопротивлениями культуры, его сформировавшей. Еще чаще подобное можно услышать в повседневных разговорах. От подобных обвинений принято защищаться апелляцией к дильтеевскому различению наук на «объясняющие» и «понимающие»™ Согласно такому подходу, в отличие от физики, ставящей свой целью «объяснение» законов материального мира, литературоведение всего лишь стремится помочь современным читателям «понять» Данте или Гете. Однако в этом случае литературоведов и историков культуры начинают обвинять в том, что их работы были бы непонятны Г омеру, Пушкину или Шекспиру, и, таким образом, не могут соответствовать намерениям последних.

Нет необходимости говорить, что вся эта цепочка рационализаций является глубоко ложной. Также как и физика, культураналитика - да, вероятно, и значительная часть литературоведения - не должна ставить своей целью истолкование чьих бы то ни было намерений и их объяснение кому бы то ни было. По крайней мере, ничуть не больше, чем физика ставит своей целью объяснение намерений падающего камня. Наоборот, также как и физика, она должна стремиться именно к аналитическому объяснению явлений культуры и их происхождения, насколько это возможно на максимально общем уровне, и делать это на профессиональном языке, в наибольшей степени соответствующем ее целям. Соответствие этого языка самосознанию объекта анализа или же его понятность для среднего читателя ни в какой мере не могут являться критерием его использования. Точно также у аналитика нет, и не может быть, никаких обязательств ни по отношению к романтическому мифу само-

прозрачности сознания индивидуума (в том числе и писателя), ни по отношению к его

нарциссическому, мелодраматическому и эгоистическому эго. Его обязательства касаются исключительно истины. Как остроумно замечает Шкловский в похожей ситуации, «для того, чтобы быть ихтиологом, не обязательно быть рыбой»™. Будучи и ихтиологом, и рыбой, я бы хотел закончить эту статью забавным, хоть и немного поверхностным анекдотом. Как рассказывает Довлатов, “Набоков добивался профессорского места в Гарварде. Все члены

ученого совета были - за. Один Якобсон был - против. Но он был председателем совета. Его

слово было решающим. Наконец коллеги сказали: - Мы должны пригласить Набокова. Ведь он большой писатель. - Ну и что? - удивился Якобсон. - Слон тоже большое животное. Мы же не предлагаем ему возглавить кафедру зоологии!»™11

I Фрейд Зигмунд. Анализ конечный и бесконечный. // Московский психотерапевтический журнал,

1996, № 2, с. 125-155.

II Ельмслев Луи. Пролегомены к теории языка. с. 215—262.

III Тайлор Эдуард Барнетт. Первобытная культура. М.: Издательство политической литературы, 1989. с. 18.

IV де Соссюр Фердинанд. Курс общей лингвистики. с. 16-25.

у Поппер Карл. «Об облаках и часах». \\ Карл Поппер. Логика и рост научного знания. М.: Прогресс, 1983.

" ШЫ., с.

™ Гирц Клиффорд. «Влияние концепции культуры на концепцию человека». \\ Клиффорд Гирц. Интерпретация Культур. М.: РОСПЭН, 2004. с. 43-68.

™‘ Кант Иммануил. Критика чистого разума. М.: Мысль, 1994, с. 504-505.

IX ІЬіа. с. 84-98, 500-516.

X Платон. Собрание сочинений в четырех томах. М.: Мысль, 1994, с. 295-299.

XI Рикер Поль. Герменевтика и психоанализ. \\ Поль Рикер. Герменевтика и психоанализ. Религия и вера. М.: Искусство, 1996, с. 6-81.

XII ^ ШЫ. с. 9.

ХШ Бинсвангер Людвиг. Бытие в мире: введение в экзистенциальную психаиатрию. М.: КСП+, СПб: Ювента, 1999. Экзистенциальная психология. М.: Эксмо-пресс, 2001. Ялом Ирвин. Экзистенциальная психотерапия. М.: Класс, 1999.

™ Жижек Славой. Добро пожаловать в пустыню реального. с. 24-25.

Х¥ Дильтей Вильгельм. Введение в науки о духе \\ Собрание сочинений. М.: Дом интеллектуальной книги, 2000. т.1, с. 279-400.

™ Шкловский Виктор. Тетива: О несходстве сходного. Советский писатель: Москва, 1970. с. 239. Х™ Довлатов Сергей. Соло на ундервуде. Соло на ІВМ. СПб: Азбука, 2008. с.

Раздел 11 Историческая культурология

Древние тайны русского севера Жарнина С.

Аннотация. В статье рассматривается Русский Север, который не знал крепостного гнета, и именно здесь сохранились в чистоте и неприкосновенности культурные традиции (древнейшие песни, сказки, были)., По мнению многих исследователей здесь сохранились такие архаические обряды, ритуалы, традиции, которые древнее не только древнегреческих, но даже и зафиксированных в древнеиндийских книгах знаний - Ведах, самом древнем памятнике культуры всех индоевропейских народов.

Ключевые слова: русский север, традиции, язык, обряды, орнамент, нравы.

Русский Север - его леса и нивы не топтали орды завоевателей, его свободный и гордый народ в большинстве своем не знал крепостного гнета, и именно здесь сохранились в чистоте и неприкосновенности древнейшие песни, сказки, были на Руси. Именно здесь, по мнению многих исследователей, сохранились такие архаические обряды, ритуалы, традиции, которые древнее не только древнегреческих, но даже и зафиксированных в древнеиндийских книгах знаний - Ведах, самом древнем памятнике культуры всех индоевропейских народов. О значительной близости славянской и ведической мифологии писал еще в XIX веке А.Н. Афанасьев, который придавал огромное значение схождениям в мифологических сюжетах и обрядовой практике у восточных славян и древних.

Эти схождения и зримые параллели отмечены в трудах русских историков и лингвистов XIX -начала XX веков; достаточно вспомнить работы А.Х. Востокова, И.И. Срезневского, Вс. Миллера,

В.В. Бартольда, Н.М. Гальковского и др. Идея единства истоков народной культуры славян и арьев красной нитью проходит в работе В.А. Городцова - Дако-сарматские религиозные элементы в русском народном творчестве. В последнее время ученые стали ставить вопрос о возможном наличии древней индославянской общности, которую отличало не только значительное языковое сходство, но и исключительная культурно-хозяйственная близость, сложившаяся в условиях очень длительного совместного обитания.

Так как большинство современных историков считает, что на рубеже II - I тысячелетия до новой эры племена арьев уже находились в северо-западной части полуострова Индостан и в Иране, то естественно предположить, что сходные религиозные представления и мифология арьев и славян должны были сложиться значительно раньше.

Мысль многих ученых была направлена на поиск исходных земель арьев, их прародины (под этим названием следует понимать те земли, где разрозненные родоплеменные группы складывались в племена, вырабатывая в ходе веков сходные взаимопонятные диалекты и языки, которые становились одним из основных признаков формирующихся этносов). Славянский язык - это индоевропейский язык, в целом сохранивший архаический тип.

Отечественный языковед Б.В. Горнунг считал, что предки арьев (индоиранцев) в конце III тысячелетия до новой эры заселяли северо-восток Европы и находились где-то около средней Волги, а другой выдающийся лингвист В.И. Абаев пишет: Через ряд столетий пронесли арии память о своей прародине и ее великой реке Волге. Еще в 20-х годах XX века академик А.И. Соболевский говорил о том, что на громадных просторах европейской России, вплоть до северных областей, господствуют названия, в основе которых лежит какой-то древний индоевропейский язык. Он писал в своей работе: Исходный пункт моей работы - предположение, что две группы названий (водных источников - С. Ж.) родственны между собой и принадлежат одному языку индоевропейской семьи.

Во II тысячелетии до новой эры в северо-западную Индию и северный Иран со своей восточноевропейской прародины приходят племена скотоводов и земледельцев, именующих себя арьями.

Часть арьев, и не малая, ушла из Восточной Европы на восток в поисках лучшей доли, но трудно представить себе ситуацию, при которой все население значительной части земель своего исходного расселения покинуло бы их. Скорее всего, такая ситуация просто невозможна, потому что не выявлено исторических причин, которые могли бы вызвать обязательный всеобщий их (арьев - С. Ж.) уход из своей прародины. Вероятно, часть арийских племен осталась дома, на просторах Восточной Европы, чтобы стать предками некоторых будущих народов этой земли. И нет ничего удивительного в том, что историк П.Н. Третьяков приводит слова академика Н.Я. Марра, который считал, что древняя подоснова славянства не ограничивается, например, Поволжьем, а простирается далеко на север, - в те места, которые до последнего времени считались отнюдь не славянскими и занятыми славянами уже на заре так называемого исторического времени -. Древние этнические группы восточноевропейского севера, предшествующие переселению сюда из-за Урала групп финно-угров, Н.Я. Марр называл иногда северными сарматами или, что еще интереснее, руссами1. Из юго-восточной Европы, с причерноморских земель уходили (как считают почти все историки - причина ухода была наступившая засуха) тысячелетия назад племена арьев, чтобы обрести новую родину в Индии и Иране (правильно: Арьяна - Земля арьев). Уходили и уносили с собой свои предания, сказки, мифы, верования, обряды, свои песни, своих древних богов. На новой для них земле, среди других народов они свято хранили память о своем прошлом, о своей прародине. Хранили свою и нашу память! Россия не может познать себя без помощи познания корней своего прошлого; а не познав себя, невозможно познать других и учесть свое положение среди других. В 1903 году в Бомбее была впервые издана книга со странным и интригующим названием -Арктическая родина в Ведах. Автор ее, замечательный ученый Бал Гангадхар Тилак, посвятил всю свою жизнь исследованию культуры родного народа. Тилак долго и тщательно изучал древние предания, легенды и священные гимны, рожденные в глубинах тысячелетий далекими предками индоарьев и иранцев. И вот, суммировав те странные явления, которые были описаны в священных книгах индийцев (Ведах) и иранцев (Авесте), Б. Тилак пришел к выводу, ошеломившему его современников: родина предков индоиранцев (т.е. арьев) находилась на севере Европы, где-то около Полярного круга.

Книга произвела на многих современников писателя впечатление разорвавшейся бомбы. Кто-то считал это добросовестным заблуждением, кто-то - сказкой, а кое-кто и фальсификацией. И уж никак не укладывалось в голове, каким образом север Европы мог быть благодатным краем, а ведь именно таким описывали его гимны Ригведы, самой древней из Вед. Но в общем гуле недоверия раздавались и другие голоса, голоса тех, кто поверил Тилаку и также пошел в поиск по предложенному индийским ученым пути. Результаты не замедлили сказаться, и вслед за книгой Тилака вышла в 1910 году еще одна работа - книга русского ученого Е. Елачича -Крайний Север как родина человечества.

Как и в работе Б. Тилака, в книге Е. Елачича приводятся многочисленные выдержки из древних текстов Ригведы и Авесты, объяснить которые могла только северная гипотеза их происхождения. Созданные в глубокой древности общими предками славянских и индоиранских народов гимны Вед, наряду с древнеиранской Авестой, считаются одним из древнейших памятников человеческой мысли.

Так какие же многие факты, сохраненные в мифах, преданиях, молитвах и гимнах, свидетельствуют о том, что создавались они на крайнем севере Европы? В частности, это описания тех природных явлений, которые, конечно же, не могли возникнуть в Индии. Только в приполярных широтах во время полярной ночи видно, как звезды описывают около стоящей неподвижно Полярной звезды свои суточные круги, создавая иллюзию круга неба над кругом земли, скрепленных как колеса неподвижной осью.

В гимнах Ригведы и Авесты говорится о том, что на родине арьев полгода длится день и полгода ночь, а год человеческий - это один день и одна ночь богов. Естественно, жизнь вдали от Северного полюса не могла породить представления о долгой полярной ночи и о дне, длящемся полгода. Как не могли люди, живущие вдали от севера, воспеть

зарю такими словами:

По правде, это было много дней,

В течение коих до восхода солнца

Ты, о заря, была видна нам!

Многие зори не просветлились до конца,

О, дай, Варуна, нам зори до света прожить.

Здесь певец древнего арийского гимна обращается к могущественному владыке небесного океана, хранителю космического закона и правды на земле богу Варуне с просьбой помочь пережить длинную многодневную зарю и дожить до дня. Он просит:

О, дай нам, длинная темная ночь,

Конец твой увидеть, о ночь!

Интересно, что и в Ведах и в Авесте сохранились воспоминания о полярной ночи, которая длится 100 дней в году. Так, в индийском богослужении есть обряд подкрепления бога-воина и громовержца Индры ритуальным хмельным напитком сомой во время его борьбы за освобождение солнца от плена, который длится сто суток. В древнеиранской Авесте, где также рассказывается о борьбе бога-воина Тшитриса за солнце, жрецы подкрепляют его питьем сто ночей. Надо сказать, что предание о борьбе за освобождение солнца от долгого плена, идея которой могла быть внушена лишь полярной ночью, часто встречается во всей мифологии Вед. В древних индийских преданиях, на которые обратили свое внимание Тилак и Елачич, есть очень интересные описания полярного сияния, которое представлялось людям то блеском битвы богов света с демонами тьмы, а то и явлением самого верховного божества на земле. Вот его сюжет: Однажды великий мудрец и подвижник Нарада (стоит заметить, что высочайшая вершина полярного Урала звалась до 1920-х гг. так же - Нарада) отправился на берег Молочного моря и оттуда на северо-запад, где находился большой остров, названный Шветадвипа - Белый, светлый остров. Достигнув этого острова, где обитали светлые, сияющие подобно месяцу, люди, он воздел руки к небу и стал призывать в молитве верховного бога, восхваляя его тайными именами. И тогда на призывы Нарады, зримый во вселенском образе, явился Бог, который был как бы подобно месяцу духовно чистый, и, вместе с тем, как бы вполне от месяца отличный. И как бы огнецветный, и как бы мысленно мелькнувшее звезды сиянье; как бы радуга, и как хрусталя искристость, как бы иссиня-черный мазок, и как бы золота груды. То цвета ветки коралла, то как бы белый отблеск, здесь златоцветный, там подобный бериллу; как бы синева сапфира, местами -подобный смарагду, местами - подобный жемчужной нити. Так многоразные цвета и образы принимал Вечный Святой стоголовый, тысячеголовый, тысяченогий, тысячеокий, тысячечревный, тысячерукий, а местами - незримый2.

Сравним это древнее описание с тем, что пишет о полярном сиянии в конце XIX века С.В. Максимов: Я был прикован глазами к чудному, невиданному зрелищу, открывшемуся теперь из темного облака. Оно мгновенно разорвалось и мгновенно же засияло ослепительными цветами, целым морем цветов, которые переливались из одного в другой, и как будто искры сыпались бесконечно сверху, искры снизу, с боков...Вот обольет всю окольность лазоревым, зеленым, фиолетовым, всеми цветами красивой радуги, вот заиграют топазы, яхонты, изумрудыЗ. Не правда ли, удивительно похожи эти описания, разделенные многими тысячелетиями? Вероятно, именно как непостижимое, чудесное явление верховного божества поклонившимся ему людям, жителям приполярных областей Европы, где только и можно на побережье Белого и Баренцева морей увидеть такое яркое и многокрасочное зрелище, так как ближе к полюсу северное сияние более однообразно, а южнее - вообще явление крайне редкое. С.В. Максимов отмечает, что на побережьях Белого и Баренцева морей сполохи сопровождаются пронзительным звуком. Такое явление характерно именно для этих широт и не встречается больше нигде. Это указание неоднократно встречается в описаниях путешественников и исследователей арктических областей.

Но не только на непрерывную ночь, но и на непрерывный день имеются указания в Ведах. Вблизи полюса наблюдается, как солнце, поднявшись на определенную высоту над горизонтом, останавливается, стоит на месте и затем идет назад. В Ведах говорится: Свою колесницу бог Солнца остановил посредине неба. Этот образ невозможно объяснить иначе, кроме как тем, что движение солнца наблюдалось в северных широтах.

Н.Р. Гусева в ряде своих работ подчеркивает, что: Со времен пребывания арьев в Заполярье лунный календарь играл решающую роль в исчислении месяцев... В полярных областях луна в дни полнолуния проходит через точку севера 1З раз в год, а значит, и весь год делится на 1З лунных

месяцев... В Ригведе и других памятниках древней литературы луне посвящено столько гимнов и столько предписаний с ней связано, что до сих пор в сознании жителей этой страны (Индии - С. Ж.) культ луны занимает первенствующее место по сравнению с культом солнца - даже многотысячелетнее занятие земледелием не смогло поколебать это соотношение...4. Среди удивительных феноменов земли арьев, описанных в Ведах и Авесте, есть один, исключительно важный, который уже почти столетие привлекает к себе самое пристальное внимание исследователей - это священные горы прародины арьев: Меру в индийских преданиях, Хара - в иранских.

Вот что поведали о них древние предания:

На севере, где находится чистый, прекрасный, кроткий, желанный мир, в той части земли, которая всех других прекрасней, чище, обитают великие боги:

Кубера, бог богатства, семь мудрецов сыновей бога-творца Брахмы, воплотившихся в семь звезд Большой Медведицы, и, наконец, сам владыка Вселенной Рудра-Хара, носящий светлые косы, камышеволосый, русобородый, лотосоголубоокий всех существ Предок5. Для того чтобы достичь мира богов и предков, надо преодолеть великие и бескрайние горы, которые протянулись с запада на восток. Вокруг их золотых вершин свершает свой годовой путь солнце, над ними в темноте сверкают семь звезд Большой Медведицы и расположенная неподвижно в центре мирозданья звезда Дхрува.

С этих гор устремляются вниз все великие земные реки, только одни из них текут на юг, к теплому морю, а другие - на север, к белопенному океану. На вершинах этих гор шумят леса, поют дивные птицы, живут чудесные звери. Но не дано простым смертным всходить на них, лишь самые мудрые и смелые преступали этот предел и уходили навеки в блаженную страну предков, берега которой омывали воды Молочного океана.

Горы, отделяющие север и белопенное море от всех остальных земель, названы в гимнах Веды хребтами Меру, а величайшая из них - Мандарой. В Авесте это горы Хара с их главной вершиной горой Хукарья. И так же, как над горами Меру, над Высокой Харой сверкают семь звезд Большой Медведицы и Полярная звезда, поставленная в центре мирозданья. Отсюда, с золотых вершин Высокой Хары, берут начало все земные реки и величайшая из них - чистая река Ардви, ниспадающая с шумом в белопенное море Ворукаша, имеющее широкие заливы, широко изрезанное. Над горами Высокой Хары вечно кружит быстроконное солнце, полгода длится здесь день, а полгода - ночь. И только самые смелые и сильные духом могут пройти эти горы и попасть в счастливую страну блаженных, омываемую водами белопенного моря-океана. О великих северных горах писали и древнегреческие авторы, которые считали, что эти горы, названные ими Рипейскими, протянулись с запада на восток по всему северу Европы и были северной границей Великой Скифии. Так они изображались на одной из первых карт земли - карте VI в. до н.э. Гекатея Милетского. О далеких Северных горах, протянувшихся с запада на восток, писал отец истории Геродотб. Сомневаясь в невероятной, фантастической величине Рипейских гор, и Аристотель тем не менее верил в их существование, был убежден, что к северу земля поднимается, так как солнце там ниже, чем на юге, и с этих гор стекают все самые большие реки Европы, кроме Истры-Дуная. Такое убеждение подкреплялось вполне логичным выводом о том, что реки всегда текут с гор вниз и никогда не текут вверх в горы. За Рипейскими горами, на севере Европы, помещали древнегреческие и древнеримские географы Великий Северный, или Скифский, океан.

Вопрос о том, где же находятся эти горы, долгое время никак не разрешался. Было высказано предположение, что создатели Авесты и Ригведы воспели в своих гимнах хребты Урала. Да, действительно, Уральские горы находятся на севере по отношению к Индии и Ирану. Да, богат Урал золотом и самоцветами, далеко к замерзающему северному морю протянулся он. Но только и Авеста и Ригведа и античные историки постоянно повторяли, что священные Хара и Меру, - Рипейские горы протянулись с запада на восток, а Урал ориентирован строго с юга на север. Все - и Авеста, и Веды, и Геродот, и Аристотель утверждали, что Великие северные горы делят землю на север и юг, а Урал - граница запада и востока. И, наконец, не берут начало с Урала ни Дон, ни Днепр, ни Волга, не являются отроги Урала той границей, где разделяются земные воды на текущие и белопенное северное море и впадающие в южное море. Так что Урал, видимо, не разрешил древнюю загадку. Однако здесь на все так просто. Дело в том, что привычный для нас сегодня единый Уральский хребет стал называться так, как многие считают, только с середины

XVIII в. (от башкирского названия южного Урала - Уралтау). Северная же часть Уральских гор издавна называлась Камнем или Земным поясом. В отличие от Южного Урала, протянувшегося с севера на юг в меридиональном направлении, приполярный Урал, где отдельные вершины поднимаются более чем на 1800 м над уровнем моря, а общая ширина горной полосы достигает 150 км (на 65° северной широты), имеет северо-восточное широтное направление. От так называемых трех камней отходит Тиманский кряж, который лежит на одной широте и - что крайне важно здесь отметить - объединяется с Северными Увалами, возвышенностью, протянувшейся с запада на восток. Именно здесь, на Северных Увалах, находится главный водораздел бассейнов северных и южных морей. Выдающийся советский ученый Ю.А. Мещеряков называл Северные Увалы аномалией Русской равнины и, говоря о том, что более высокие возвышенности (Среднерусская, Приволжская) уступают им роль главного водораздельного рубежа, делал следующий вывод: Среднерусская и Приволжская возвышенности возникли лишь в новейшее (неоген-четвертичное) время, когда Северные Увалы уже существовали и были водоразделом бассейнов северных и южных морей. И даже более того, во времена каменноугольного периода, когда на месте Урала плескалось древнее море, Северные Увалы уже были горами7.

Северные Увалы - главный водораздел рек севера и юга, бассейнов Белого и Каспийского морей -находятся там, где на карте Птолемея (II век н.э.) помещены Гиперборейские (или Рипейские) горы, с которых на этой карте берет начало Волга, названная древним авестийским именем Ра или Рха. Но по древнеиранской традиции исток этой священной реки находится на горах Высокой Хары, на золотой вершине Хукарья. И здесь стоит привести сообщение арабского ученого Ал-Идриси (XII в.) о горах Кукайа, которые он в своей Географии помещает на крайнем северо-востоке Европы и которые аналогичны Рипейским горам античных географов, а также горе Хукарья Авесты. Ал-Идриси, рассказывая о горах Кукайа, с которых берет начало река Русийа, отмечает, что в упомянутую реку Русийа впадает шесть больших рек, истоки которых находятся в горах Кукайа, а это большие горы, простирающиеся от моря Мраков до края обитаемой земли...это очень большие горы, никто не в состоянии подняться на них из-за сильного холода и постоянного обилия снега на их вершинах.

Обратимся к словарю Брокгауза и Ефрона (т. VII, 1892 г.). Здесь говорится о том, что на северовосточной окраине Вологодской губернии горные хребты нигде не достигают до линии вечного снега, но благодаря их северному положению, нередко снег не сходит с них круглый год. На северных склонах мощность снега к концу марта достигает 3,5 - 4 метров. И если священные горы Хара и Меру и Северные Увалы (в комплексе с приполярным Уралом) одно и то же, то найти шесть рек, о которых писал Ал-Идриси, несложно. В Волгу (Русийу) действительно впадают берущие начало на Увалах крупные реки: Кама, Вятка, Унжа, Кострома, Шексна. И если считать (как считали древние) истоком Волги Каму, то начинается собственно Волга-Рга (Рха) Птолемея и Авесты действительно с Северных Увалов. С них же берет начало и величайшая из рек Русского Севера - могучая и полноводная Северная Двина, впадающая в Белое море и имеющая около

тысячи притоков.

В Авесте есть гимн, воспевающий священную реку арьев Ардвисуру, впадающую в белопенное море. Ниже приводится фрагмент этого гимна:

Молись великой, славной,

Величиною равной

Всем водам, взятым вместе,

Текущим по земле.

Молись текущей мощно

От высоты Хукарья

До моря Ворукаша.

Из края в край волнуется

Все море Ворукаша,

И волны в середине

Вздымаются, когда

Свои вливает воды,

В него впадая, Ардви

Всей тысячей протоков

И

тысячей

Избранные

озер.

гимны.)

(Авеста.

Какая же река воспевается в Авесте под именем Ардви-Сура Анахита? Некоторые видят в ней Амударью, но эта река всегда мутна, а об Ардви-Суре говорится, что она прозрачна, чиста (анахита) и целебна. Значит, Амударья не подходит. Другие считают, что это Волга. Для этого есть много оснований - широта, изобилие вод, обширнейшая дельта, а также факт нахождения истоков на высоких горах. Но, хотя все это относится и к Северной Двине, никто не обратил внимания на два фактора, играющие в пользу именно этой реки. Во-первых, ее верхняя часть образуется из двух рек - Юга и Сухоны, откуда происходит и ее название Двина, что означает двойная. Так же переводится и название Ардви. Так почему же оно должно относиться к Волге? У Волги много притоков, но слияние двух потоков в один на коротком расстоянии не создают Волги. Так что название Ардви-Сура, двойная сливающаяся (стекающая, текущая), скорее всего совпадает с Северной Двиной. Во-вторых же, в яште 5 в Авесте говорится о некоем странном явлении: наряду с описаниями морозов, снега или града, вспаивающих воды Ардви-Суры, упоминается одна протока Ардви, течет на семь каршваров, стекая равномерно и летом и зимой. У Волги нет протоки, которая не замерзала бы зимой, а вот у Северной Двины она есть - это река Емца, один из крупных притоков Двины, не замерзающий зимой, так как с его дна круглый год бьют источники, называемые здесь кипунами.

Если принимать во внимание изложенные доводы, то совпадение Ардви-Суры с Северной Двиной явится еще одним подтверждением арктической теории, определяющей Приполярье как древнейшую исходную территорию изначального формирования племен индоевропейцев и в их числе предков арьев и славян.

Ко всему этому можно добавить, что, находясь на 60 градусе северной широты, Северные Увалы не только являются главным водоразделом Русской равнины и границы севера и юга, но здесь уже можно наблюдать год, разграниченный на светлую и темную половину, можно видеть высоко, почти в зените Полярную звезду и Большую Медведицу, а спустившись к морю, и полярное сияние.

Здесь издавна добывали золото вплоть до XIX - начала XX в. по реке Вишере, в верховьях Печоры. В Вологодской губернии золото отмечено в верховьях Шугоры и Илыча. В 1910 г. в верховьях Илыча были открыты залежи свинцовой руды. Словарь Брокгауза и Ефрона сообщает, что берега и русла рек Меры, Волги (у Костромы), Унжи и их притоков изобилуют пиритом (золотой обманкой) настолько, что его хватает для промышленных разработок, и крестьяне в конце XIX в. собирали вымываемые реками куски породы и отвозили их на местные заводы. Стекающая также с Северных Увалов на юг река Вурлам и ее притоки проносят свои воды в поймах, содержащих золотой песок. В районе приполярного Урала, Тиманского кряжа и Северных Увалов огромное количество полезных ископаемых, многие из которых были хорошо известны и использовались еще в глубокой древности. Реки, текущие в золотых руслах, и горы, богатые драгоценными камнями, - не миф, а реальность.

Таким образом, таинственные священные горы арийских мифов, скифских преданий и рассказов античных писателей обрели вполне реальные очертания, так как практически все, что говорилось о Харе и Меру, Рипейских горах, можно соотнести с Северными Увалами и приполярным Уралом.

Среди всего, что было сказано о священных горах арьев (Рипейских горах скифов) и что мы пока не связали с Северными Увалами, осталась одна важная деталь - высота гор. Действительно, Хара, Меру и Рипейские горы описываются как очень высокие, высота же Северных Увалов (в отличие от Тимана и северного Урала) не превышает сейчас 500 метров над уровнем моря. Но здесь следует учесть такие моменты: описывая вершины Хары и Меру, древние певцы постоянно отмечали, что они покрыты лесом, изобилуют зверем и птицей, т.е. никак не могут быть очень высокими. Не стоит забывать и то обстоятельство, что низкое северное небо, специфическое положение солнца, а также то, что отсюда реки текли как на юг, так и на север (реки текут сверху вниз, а не наоборот), - все это свидетельствовало для древних наблюдателей об одном: земля к северу поднимается и здесь находятся самые высокие горы на земле. Надо учитывать также, что высота горных массивов - это не нечто абсолютно стабильное, за

тысячелетия возвышенности растут и опускаются. Стоит вспомнить, что целый континент -Антарктида - опустился под тяжестью льда на 900 метров. Скандинавский ледник был не меньше и с не меньшей силой давил на Европу, но здесь его давление уравновешивалось подъемом сопредельных частей платформы. При таких условиях какова могла быть высота Северных Увалов, у западной оконечности которых ледник остановился?

Скандинавский ледовый щит окончательно растаял к VIII тыс. до н.э., и начался медленный подъем Скандинавии и опускание Русского Севера, которые продолжаются и сейчас. Но процесс этот идет скачкообразно, и у нас нет оснований сомневаться в том, что Северные Увалы в Х-К тыс. до н.э. были выше, чем в наши дни. И, наконец, в древних мифах говорится о том, что за горами Хара и Меру, на берегу Молочного моря находится счастливая страна, обладающая теплым климатом, свободная от холодных ветров и рождающая обильные плоды. В рощах и лесах именно этой страны, где солнце восходит и заходит раз в году, обитает счастливый народ. Именно в этой стране помещают Авеста, Ригведа и Махабхарата землю своих предков, место обитания богов и героев.

Все это, вместе взятое, свидетельствует о том, что север действительно был для арьев священной древней прародиной, память о которой они сохранили в гимнах, молитвах и преданиях. Проходили тысячелетия, все дальше на юг и юго-восток, на запад и юго-запад расселялись пастухи и земледельцы. Ну а север? Неужели все арьи покинули родную землю в поисках лучшей доли? Вероятно, нет!

Вглядитесь внимательно в карту севера Восточной Европы, в названия рек, озер, населенных пунктов. Все эти названия сохраняются в том случае, если остаются люди, которые помнят их. В противном случае приходит новое население и называет все по-новому. На Русском Севере по сей день можно встретить названия рек, явно связанные с санскритом, объясняемые только при помощи древнего языка арьев - санскрита8, также как и названия многих деревень и сел.

Именно в тех местах, где сохранились эти древние названия сел и деревень, в ткачестве и вышивке русских крестьянок до конца XIX - начала XX вв. стойко сохранялась традиция древних геометрических орнаментов, которые можно найти в древнейших культурах Евразии VI-!! тыс. до н.э. И прежде всего это те орнаменты, зачастую очень сложные и трудоемкие, которые были визитной карточкой арийской древности.

- Народ не помнит, чтоб когда-нибудь изобрел он свою мифологию, свой язык, свои законы, обычаи и обряды. Все эти национальные основы уже глубоко вошли в его нравственное бытие, как сама жизнь, пережитая им в течение многих доисторических веков, как прошедшее, на котором твердо покоится настоящий порядок вещей и все будущее развитие жизни. Поэтому все нравственные идеи для народа эпохи первобытной составляют его священное предание, великую родную старину, святой завет предков потомкам -. Эти слова выдающегося русского фольклориста

XIX в. Ф.И. Буслаева, произнесенные им на торжественном акте в Московском университете в 1859 г., не потеряли своей актуальности в наши дни.

И опускаясь в глубины тысячелетий в поисках ответов на вопрос: Так что же это за священное предание, в чем этот святой завет предков потомкам?, мы берем с собой, как путеводную нить, ту память прошлого, что сохранилась в наших песнях, былинах, в наших обрядах, ритуалах, поверьях, в языке и народном искусстве.

Русский язык обладает, по мнению ряда исследователей, при переводе Вед рядом несомненных преимуществ перед западноевропейскими языками. Эти преимущества связаны с лучшей сохранностью в русском архаизме, чем в западных языках.

Один из крупнейших современных американских лингвистов П. Фридрих считает, что праславянский язык лучше всех других индоевропейских языков сохранил древнейшую индоевропейскую систему названий деревьев, из чего он делает вывод, что предки славян в общеславянский период жили в такой природно-климатической зоне, которая соответствует прародине индоевропейцев, и после общеславянского периода носители различных славянских диалектов в существенной степени продолжали жить в подобной области.

Арьи уходили к востоку и уносили с собой свои предания, сказки, мифы, верования, обряды, свои песни, танцы, своих древних богов. На новой для них земле, среди других народов они свято хранили память о своем прошлом, о своей прародине. Хранили свою и нашу память! Низкий поклон вам, далекие братья и сестры, за то, что через тысячелетия пронесли вы нашу общую святыню, наше общее прошлое, нашу общую память! За то, что сохранили золотые ключи

от ушедших времен, и сегодня мы открываем ими сокровищницу прошлого своего народа. Нужно ли это нам? На этот вопрос ответил еще в 1911 г. выдающийся исследователь Русского Севера А. Журавский: В детстве человечества - основа для познания и направления грядущих путей человечества. В эпохах детства России - путь к познанию России, к контрольному познанию тех исторических явлений нашей современности, которые представляются нам фатально сложными и не подчиненными правящей воле народа, но корни которых просты и элементарны, как начальная клетка сложнейшего организма...И мы обязаны всемерно воспользоваться опытами седого прошлого, и чем ближе к зародышам этого прошлого мы проберемся, тем сознательнее, вернее и увереннее пойдем вперед...Именно история детства человечества, именно этнография поможет нам познать логические законы естественного прогресса и сознательно, а не слепо, идти вперед самим и двигать вперед свой народ, ибо этнография и история - пути к познанию того прошлого, без которого нельзя применить к познанию грядущего познание настоящего. Человечество состоит из наций, и прежде всего логически необходимо, чтобы нация представляла собой определенное взаимное целое, чтобы она представлялась нам не в третьем лице множественного числа - они, а в первом - мы. Россия...не может познать себя без помощи познания корней своего прошлого; а не познав себя, невозможно познать других и учесть свои положения среди других, как не исправив себя, невозможно исправить других... Погибли зародыши многих верований и идеалов - будем же искать их отпечатки на предметах, пока не погибли навеки и они. Это отнюдь не только интересно или любопытно, но и жизненно важно, необходимо.

Нет, у нас не тысячелетняя история, как принято сейчас и писать и говорить, а многотысячелетняя. Об одной тысяче лет можно говорить только применительно к принятию христианства. Ведь до этого года наши предки не в пещерах жили и не в шкуры одевались. Не вдруг в европейском мире вошло в обиход слово Гардарика (Страна городов) как название Руси. На наших землях были эти города, и не в один день они родились, а складывались и развивались в течение многих веков, так как город - это не просто скопище домов, а и уклад жизни, сложившиеся производственные отношения, централизация торгово-экономических связей и место сосредоточения социальных структур, складывавшихся на протяжении многих веков.

Князь Олег Новгородский, захватив в 885 г. власть в Киеве и объединив вокруг этого центра Русь, ходил войной на Царьград, столицу Византии, и поставил эту империю на колени. А в начале X века князь Игорь, сын Рюрика, послал на хазар, старавшихся подавить Русь, 500 кораблей, имевших на борту по 100 человек. И они с боями дошли до юга Каспийского моря. Этой Руси боялись другие народы, с ней считались, ей платили дань. Такая сила и единство складывались задолго до христианства, а, значит, и история наша неисчислимо древней.

В города Руси стекались товары, производимые жителями деревень, - горожанам требовались не только продукты питания или строительные материалы, но и вещи, производимые ремесленниками, - ткани, изделия из глины и металла. Сами города становились центрами производства многих товаров и особенно предметов роскоши для растущей прослойки знати. Судя по данным, полученным при многочисленных раскопках и тщательно обработанных археологами, славяне издревле вели меновую торговлю с другими странами, а это требовало роста квалификации людей, занятых в любой отрасли производства. Городища, зародыши городов древних славян были известны и в восточных странах: о том, что их давно знали арабы и персы, упоминается в трудах Абу Рейхами Бируни (X в.) и Ибн Фадлана (К^ вв.). Последний описывает приход на Итиль (на Волгу) торговцев-русов и говорит об их кораблях, оружии, цепях-украшениях из драгоценных металлов, жемчужных и бисерных ожерельях, а также о больших деревянных домах, которые они по приезде сразу строят на берегу и живут в них по 10-20 человек с женами и невольницами; он пишет и о том, что русы знали деньги и в это время уже продавали, а не только меняли свои товары; описывает он и их идолов и обряд сжигания покойников, при котором жену убивают (или она убивает себя) и сжигают вместе с телом мужа (обратим здесь внимание на то, что в древнеиндийской литературе описан аналогичный обряд, который в Индии дожил до XIX-

XX вв.); говорится, что короли русские обыкновенно держат при себе в своем замке или городке 400 храбрейших воинов (дружину)...Сии 400 сидят внизу на большом диване Королевском, украшенном драгоценными камнями...у него (Короля или Князя) есть наместник, который предводительствует войском...

Все эти данные излагает и Н.М. Карамзин9. Так какое же начало государственности, да и вообще истории нашей можно датировать всего лишь одним тысячелетием? Были города, было сословное расслоение, были исторические традиции, и все это складывалось в гораздо более древние эпохи.

Так вот, в этих городах русов с большими деревянными домами развивались, повторяем, художественные ремесла, уходящие своими истоками в незапамятные времена. Постепенно, в ходе веков, менялась, совершенствуясь, технология, но темы изображений, рисунки и знаки, наносимые на предметы ремесла, охранялись традицией. Их не изменяли, потому что все они несли смысловую нагрузку, имели определенное значение, часто магическое, заклинательное, и были отражением понятий о жизни и смерти, о приобретении потомства, о сохранении имущества, размножении скота, вызревании урожая. Было страшно их изменять, так как магия играла ведущую роль в верованиях язычников, и эти рисунки и знаки должны были свято охраняться, о чем говорит хотя бы тот простой факт, что они дожили в народном искусстве до наших дней. Сюжетный язык, язык символов, в этом искусстве вызвал к себе повышенный интерес, но главное внимание в работах ученых уделяется выявлению и объяснению изображений женского и мужского божества, находимых даже в поздних русских вышивках, - это явный пережиток язычества. Интересно то, что такое женское божество (а возможно, это и молящаяся женщина) почти в точности повторяется и в русских вышивках, и на индийских тканях и ритуальных предметах, что не является простой случайностью. В русских и других славянских вышивках издревле существует много геометрических мотивов, которые наряду с другими темами тоже уводят нас в глубокую древность, а значит, по ним можно проследить некоторые линии истории. Русская народная вышивка уже более столетия привлекает к себе внимание исследователей. Еще в конце прошлого века сформировался ряд блестящих коллекций этого вида народного искусства и были сделаны первые попытки прочтения сложных сюжетных композиций, особенно характерных для народных традиций Русского Севера.

Появилось немало интересных работ, посвященных анализу сюжетно-символического языка, особенностей техники и региональных различий в русской народной вышивке. Однако основное внимание в большинстве этих работ уделяется антропоморфным и зооморфным изображениям, архаичным трехчастным композициям, включающим в себя, как уже сказано, стилизованный и трансформированный образ человека - женского (чаще) или мужского (реже) дохристианского божества.

Несколько особняком стоят геометрические мотивы северорусской вышивки, сопровождающие, как правило, основные развернутые сюжетные композиции, хотя очень часто в оформлении полотенец, поясов, подолов, зарукавий и оплечий рубах именно геометрические мотивы бывают основными и единственными, чем они крайне важны для исследователей. Кстати, и анализ узоров местных традиционных кружев заслуживает тоже большого внимания с этой точки зрения. Об архаическом геометризме в русском орнаментальном творчестве и о необходимости его тщательного изучения неоднократно писал академик Б.А. Рыбаков. И в его работах 1960-1970-х гг., и впервые в вышедшем в свет в 1961 г. его глубоком труде о язычестве древних славян красной нитью проходит мысль о неизмеримых глубинах народной памяти, консервирующей в себе и проносящей через века в образах вышивки, резьбы по дереву, игрушки и т.п. древнейшие мировоззренческие схемы, уходящие своими корнями в неизведанно далекие тысячелетия. Очень ценны в этом плане коллекции музея Русского Севера, т.е. тех мест, где, можно сказать, извечная отдаленность от государственных центров, а также относительно мирное существование (Вологодчина, например, в своей северо-восточной части практически не знала войн), обилие лесов и защищенность многих населенных пунктов болотами и бездорожьем - все это способствовало сохранению в течение неизмеримого ряда веков древнейших форм быта и хозяйства, бережного отношения к вере отцов и дедов, и, как прямое следствие этого, сбережению древнейшей символики, закодированной в орнаментах вышивок, в узорах тканей и кружев. Особый интерес представляют вышивки, дожившие до рубежа XIX-XX вв., которые происходят из северо-восточных районов Вологодской и соседних районов Архангельской областей. Многие ученые писали о том, что это были земли финно-угорских племен, но данные топонимики свидетельствуют совсем о другом - подавляющую часть топонимов здесь составляют славянские, причем многие из них очень архаичны. Так, в Тарногском районе Вологодской области из 137 населенных пунктов, как больших, так и малых, только 6 имеют выраженные финно-угорские названия. Именно в этих районах наилучшей сохранностью обладают традиции орнаментальных схем древнейшего, как мы ниже проследим, происхождения.

Орнаментальные композиции, о которых пойдет речь и которые воспроизводились в вологодских вышивках вплоть до 1930-х годов, украшали лишь сакрально отмеченные вещи. Очень точно говорит об этом процессе Б.А. Рыбаков: Отложение в вышивке очень ранних пластов

человеческого религиозного мышления...объясняется ритуальным характером тех предметов, которые покрывались вышитым узором...Таковы подвенечные кокошники невест, рубахи, накидки на свадебные повозки и многое другое. Специально ритуальным предметом, давно обособившимся от своего бытового двойника, было полотенце с богатой и сложной вышивкой. На полотенце подносили хлеб-соль, полотенца служили вожжами свадебного поезда, на полотенцах несли гроб с покойником и опускали его в могилу. Полотенцами увешивали красный угол, на полотенце набожники помещали иконы (10). Именно такие сакральные орнаменты и представлены в краеведческом музее.

Вологды, и они в дальнейшем будут основным сравнительным материалом в нашей попытке выявления орнаментальных параллелей между древнейшими узорами северорусской вышивки и орнаментами, созданными теми народами, которые жили позднее в различные исторические эпохи на обширных территориях Евразийских степей и лесостепи и говорили на индоевропейских языках, в том числе на тех, что относятся к индоязычным и ираноязычным ветвям праиндоиранского языка (или объединяемого им некоего числа Диалектов племен, вошедших в науку под общим названием арьев).

Итак, одним из древнейших мотивов орнаментов геометрического типа являлся у народов Евразии ромб или ромбический меандр (меандр многие объясняли как условное изображение верхушки волны, заворачивающейся под прямыми углами). Меандр находят даже на вещах, датируемых палеолитом, например, на различных костяных изделиях, найденных на стоянке Мезина на Черниговщине. Палеонтолог В. Бибикова в 1965 году предположила, что меандровая спираль, разорванные полосы меандра и ромбические меандры на предметах со стоянки Мезин возникли как повтор естественного рисунка дентина мамонтовых бивней11. Из этого она сделала вывод, что подобный орнамент для людей той эпохи был своеобразным символом мамонта, основного объекта охоты. Это могло иметь и магическое заклинательное значение, направленное на успех охоты, и в то же время отражать в себе представления людей о достатке. Узор меандра в разных его сочетаниях и модификациях продолжает существовать на протяжении многих тысячелетий, распространяясь все шире среди соседствующих индоевропейских народов и расходясь за пределы их территорий в процессе передвижений арьев на юго-восток. Его как символ удачи и своеобразный оберег от несчастья мы встречаем на культовых предметах и на керамике (т.е. на очень важных для жизни людей хранилищах пищи и питья) и в более поздних культурах.

Следует указать, что уже на костяных изделиях упомянутой Мезинской стоянки можно проследить, как из полосы двойного меандра, изображенного в движении справа налево, вырастают очертания свастики - еще одного характернейшего для всех индоевропейцев орнамента. Этот элемент изображается и в своем основном виде - в форме креста с загнутыми под прямым углом концами, и будучи усложненным новыми элементами в виде дополнительных отростков.

Свастика заняла в орнаменте одно из ведущих мест. Это слово санскритское и на других языках у него никаких иных названий нет. Оно состоит их двух частей: су - хороший, счастливый и асти -есть (третье лицо единственного числа от глагола быть); по правилам фонетики у перед гласным; а заменяется на в и получается свасти, к которому добавлен суффикс к и окончание а: свастика. Этот знак означает - дарующий все хорошее, приносящий счастье. Если в четырех его отделах поместить по точке, то это будет символ засеянного поля и одновременно мольба о хорошем урожае.

Мотив свастики:

а-з) традиционные мотивы вышивки и кружев. Вологда, XIX -XX вв.; и) Новгород. XIII в.; к) Чернигов. XII-XIII в.; л) Русь XIII-XV в.; м) Рязань; н-о) трипольская культура. Энеолит; п-т) скифско-сарматские изделия. I тыс. до н. э. - начало н. э.; у-ф) андроновская культура. Эпоха бронзы; х-ц) Северный Кавказ. Эпоха бронзы; ч) Зап. Прикаспий. Эпоха бронзы; ш) Индия; щ) рисунок на свадебном сосуде. Сев. Индия; э) мотив вышивки, Таджикистан, XX в. Кстати, если две свастики наложить одна на другую с поворотом верхней на 45 градусов, то получится древнеславянский знак солнца коловрат, т.е. вращающееся колесо (коло), имеющий восемь спиц с загнутыми по часовой стрелке концами.

Знаком свастики, начиная с глубокой древности, у предков славян и арьев стал обозначаться свет солнца, как источник жизни и процветания. Этот знак прослеживается от Архангельска до земель Индии, где он виден повсеместно - им украшают храмы, дома, одежду и обязательно многие предметы, связанные со свадьбой.

До сих пор возмущает людей безобразное использование свастики себя немецкими фашистами, которые во что бы то ни стало стремились уподобить арьям (арийцам), приписывая этим древним племенам скотоводов, а затем и скотоводов-земледельцев, черты каких-то дьявольских завоевателей. Скверно при этом выглядит и спекуляция на сравнительно небольшом количестве сходных слов в немецком и санскрите - таких слов гораздо больше в славянских языках. Все предки индоевропейских народов выработали в глубочайшей древности в процессе исторических контактов некий объем сходной лексики, но предки германцев и других

европейских народов относились к западной группе индоевропейцев, тогда как предки славян и арьев - к восточной, гораздо более взаимно близкой. Так называемую арийскую свастику можно и посейчас видеть в ремесленных произведениях славян, особенно северных: ею украшено множество произведений народного искусства, включая узорно вывязанные варежки. Своеобразной трансформацией мотива меандра представляется характерный для керамики Триполья___I - образный орнамент, состоящий из так называемых гуськов.

В целом можно определить тот круг орнаментальных основных мотивов, с которыми, ориентируясь на Триполье как на некий их свод, мы будем сравнивать материалы последующих культур. Это - меандр и его разновидности, меандиоидная спираль, сложно-прорисованный крест, свастика, гуськи. В поисках ближайших по времени аналогий мы, естественно, обратимся к керамическим комплексам тех культур, которые с различными временными интервалами существовали на территории Восточной Европы и Урала с приуральскими землями. Традиции орнаментации керамики, включающей в себя удивительное разнообразие вариантов меандрового и свастического мотивов, мы встречаем у ближайших соседей срубников - населения андроновской культуры, созданной индоиранцами и генетически связанной со срубной. Синхронные по времени, эти две культуры существовали в течение длительного периода на весьма обширных территориях степной и лесостепной зоны нашей страны.

Мы имеем все основания говорить и о распространении среди славян, а точнее, восточных славян, описываемых здесь орнаментальных схем. Как и во всем андроновском орнаменте, в северорусской народной вышивке и браном ткачестве, композиция делится на три горизонтальные зоны, причем верхняя и нижняя зачастую дублируют одна другую, а средняя несет на себе важнейшие с их точки зрения по значимости узоры. Мы не знаем, каковы были формы орнаментов на вещах, изготовлявшихся людьми в эпоху древнейшего индоиранского (общеарийского) единства, но полагаем, что описываемые элементы орнаментальных узоров вряд ли родились в одночасье в сознании тех же андроновцев, а уходят своими корнями в генетически связанную с ними культуру их общих предков.

Орнамент на

сосудах из могильников Синташты.

Упомянутая средняя полоса горизонтальной композиции может нести на себе последовательные во времени для разных культур самые разнообразные сочетания из числа указанных элементов орнамента, которые абсолютно идентичны северорусским, трипольским и гораздо более восточным и юго-восточным культурам. Особенно интересна правомерность подобных аналогий, прослеживаемая в археологических восточнославянских материалах. Например, найденная в Новгороде в 1960-х гг. пряжка в форме сложно прочерченных крестов, датируемая серединой XIII в., нашла повторение своего узора в вышивке, недавно выполненной на полотенце вологодской крестьянкой. Опубликованная Г. Поляковой находка шиферного пряслица на славянском

поселении недалеко от Рязани, которое датируют XI-XIII вв., интересна тем, что на пряслице процарапан рисунок в виде шестиконечного православного креста, окруженного меандровыми спиралями и свастическими мотивами.

Подобные примеры можно было бы и еще продолжать. Нам же остается констатировать следующее: сходные орнаменты могут вне взаимной связи возникать у разных народов, но трудно поверить в то, что у народов, разделенных тысячекилометровыми расстояниями и тысячелетиями,

- если только эти народы не связаны этногенетически - могут совершенно независимо друг от друга появляться столь сложные орнаментальные композиции, повторяющиеся даже в мельчайших деталях, да еще и выполняющие одни и те же функции: оберегов и знаков принадлежности к семье или роду.

Невозможно отрицать неизбежность возникновения этногенетических связей между древнейшими предками индоиранских племен и выделившимися из их общности индоязычной и ираноязычной ветвями, а, соответственно, и теми этносами, которые складывались в тесной близости с ними в течение тысячелетий, вплоть до сложения обширных и близких по своей культуре срубной и андроновской общностей.

При их сложении должен был протекать и процесс их частичного распада, выражавшийся в переселении отдельных племен или даже их групп как на запад, так и на восток. Уход арьев, например, завершился, как признано наукой, ко второй половине II тысячелетия до н.э. Территориально близкие им в течение столь долгого времени предки славян частично переселились на запад, образовав группы, известные под названием западных славян, а главный массив, именуемый восточными славянами, осел на землях Восточной Европы. Уходя на восток и юг, племена арьев уносили с собой традиционные формы культуры -сложившиеся навыки производства, типы орнаментов (и осмысление отражаемой в них символики), обычаи и верования.

На своем пути в Индию и Иран арьи вступали в контакты с народами стран, через которые они проходили, поселяясь там на разные отрезки времени и частично смешиваясь с этим населением. Поэтому для нас здесь интересны и те мотивы узоров, близкие к древнеславянским, которые выявляются у народов, живущих, например, на Кавказе или в Средней Азии (хотя следует помнить, что за Уралом и до Афганистана часть земель входила в ареал андроновской культуры и ранее).

К сожалению, ученые лишь в последние 25-30 лет стали прослеживать в своих трудах расовые, языковые, культурные и другие арья-славянские параллели, а такие исследования значительно расширяют границы наших знаний о нашем собственном прошлом. Мы здесь воздерживаемся от далеко идущих выводов и лишь отметим в заключение, что рамки данного анализа ограничены пределами приполярной, степной и лесостепной зоны нашей страны. Несомненно, привлечение индийских и иранских материалов значительно расширило бы эти рамки.

По нашему глубокому убеждению, не следует так упорно замалчивать далее гипотезу индийского историка Б. Тилака о вероятности наиболее древнего объединения предков арьев (еще в ту далекую эпоху их общей индоираноязычности, признаваемом изначальной формой существования их общности) в родоплеменные и племенные союзы именно в приполярных областях. Не только возможность, но полную вероятность этого факта он убедительно доказывает множеством описаний арктической природы, сохранившихся в памятниках древнеиндийской литературы. Древнейшие же предки славян, судя по множеству сближений различных сторон истоков их культуры с древнеарийскими, а затем и с культурой народов Евразийских степей, носителей индоевропейских языков (как, например, андроновцев, некогда выделившихся из индоиранской общности), по всей видимости, были столь близки арьям, что передали своим потомкам и много общих элементов языка, и общие мотивы орнаментов. И язык, и орнаменты были средствами взаимного общения и доказательствами генетической близости, а возможно и знаками членства, вхождения в одни и те же роды, в одни и те же племена.

Примечания:

1. П.Н. Третьяков. Некоторые вопросы этногенеза восточного славянства. // Краткое сообщение

института истории материальной культуры. - 1, 1940

2. Махабхарата. Вып. V. Ашхабад, 1984

3. С.В. Максимов. Год на севере. Архангельск, 1984

4. Н.Р. Гусева. Русские сквозь тысячелетия. М., 1998

5. Махабхарата. Вып. V. Ашхабад, 1983. - Глава 280

6. Геродот. История в девяти книгах. Л., 1992

7. Ю.А. Мещеряков. Рельеф СССР. М., 1972

8. Н.Р. Гусева. Славяне и арьи. Путь богов и слов. М., 2002. - Приложение III

9. Н.М. Карамзин. История государства Российского. Т. 1. М., 1989. - С. 316-319

10. Б.А. Рыбаков. Язычество древних славян. М., 1981. - С. 471

11. В.О. Бибикова. О происхождении мезинского палеолитического орнаменте. // Советская

археология. - 1, 1965

Понятие нормативных основ культуры, их структура и функции в древнерусском обществе

Рахманин А.И. - Тамбовский государственный университет им. Г.Р. Державина

Аннотация: В статье рассмотрены понятия норм, нормативных основ и их разновидности. Нормы всех перечисленных в статье типов сосуществуют в любом обществе, и именно система разнотипных норм (а также эталонов и образцов) задает целостную культуру общества

Ключевые слова: норма, нормативные основы, структура, функции, древнерусское общество.

НОРМА (лат. norma - руководящее начало, правило, образец)

1) средняя величина, характеризующая какую-либо массовую совокупность случайных событий, явлений;

2) понятие, обозначающее границы (меру трансформаций), в которых явления и системы (природные и социокультурные), человеческая деятельность, поведение и общение, сохраняют свои качества и функции, задающие их внутреннюю соразмерность (упорядоченность). В социальной сфере нормы конкретизируются через нормативы (специально аналитически рассчитываемые характеристики состояний), правила и предписания, а также через соотносимые с ними эталоны - образцы. Нормы выступают как регулятивы социальных взаимодействий всех уровней и видов, обеспечивающие их организацию, упорядочивание, институционализацию и контроль.

Исторически норма возникает из традиции как основного регулятива в архаических и доминирующего в традиционных обществах. Логически же сама традиция (в определенном аспекте своей функциональной нагрузки) может быть рассмотрена как особый тип норм.

Подведем краткий итог вышесказанному: норма - это общепринятая единица совокупности правил, которые предпочитаются обществом. Норма - это:

- узаконенное установление, признанный обязательным порядок;

- установленная мера, средняя величина чего-нибудь. Основа - наиболее важная, наиболее существенная составная часть чего-либо. Соответственно нормативные основы - это устои, главные положения, принятые обществом.

Имея в виду сферу употребления норм, можно различить а) морально-этические, б) правовые, в) производственные и г) бытовые нормы.

Морально-этические нормы распространяются на все формы проявления человеческой активности, включая (и это важнейший момент) внутреннюю свободу человека: его

самоопределение и целеполагание. Не случайно Ф. Хайек видит их основное назначение в артификации и окультуривании «естественного поведения» людей (биоидов). Вместе с тем морально-этические нормы - наиболее устойчивый и консервативный элемент культуры, в значительной мере конституирующий её целостность и вырастающий непосредственно из традиции (Библия, Коран, Веды). Генетически морально-этические нормы играют роль своего рода протоплазмы, из которой в ходе эволюции общества выделяются нормы других типов. Логически первые выступают как рамка для вторых.

Правовые нормы, реализующиеся в форме юридических законов (и подзаконных актов), регулируют непосредственно деятельность, но не с точки зрения ее содержания и назначения, а с точки зрения профилактики и разрешения конфликтов, т.е. как бы из внешней - по отношению к регулируемой деятельности - позиции. С точки зрения права, содержание деятельности не имеет значения, важно лишь, как эта деятельность соотносится со смежными, не мешает ли она их осуществлению. Система правовых норм и институтов обеспечивает «мирное сосуществование» великого множества разнонаправленных и часто взаимно противоречивых систем деятельности, составляющих наш мир.

В противоположность правовым нормам (и в дополнение к ним) производственные нормы регулируют содержание и форму организации производственных (в широком смысле) процессов в связи с их назначением (функцией). Назначение самих этих норм состоит только в том, чтобы обеспечить воспроизводство деятельности, сообразное ее функции, при постоянно меняющихся условиях. Аналогичное производственным нормам место (по отношению к морально-этическим и правовым нормам) занимают нормы быта, регулирующие деятельность людей вне сферы производства: дома, в местах общественного пользования, в сфере потребления. Система бытовых норм наряду с традициями в значительной мере обеспечивает воспроизводство образа жизни, характерного для того или иного общества и культуры.

С точки зрения формирования политики, ориентированной на развитие, надо учитывать, что нормы всех перечисленных типов сосуществуют в любом обществе, и именно система разнотипных норм (а также эталонов и образцов) задает целостную культуру общества. Ее фундаментальной и консервативной частью оказываются морально-этические нормы, а наиболее мобильной - производственные. При этом ключевое значение приобретает особая группа норм, формирующаяся на стыке этих двух полярных типов - профессиональные нормы, непосредственно связанные с понятиями профессии и профессионального сообщества.

В свою очередь, из всего множества систем профессиональных норм в контексте исследования нормативной системы древнерусского общества важнейшими оказываются системы норм оргуправленческой, политической и предпринимательской деятельностей.

В целом, нормативная основа политической системы Древней Руси выступает как сложное образование, состоящее из следующих компонентов:

— правовые принципы и нормы, имеющие политический характер и содержащиеся в международных и междукняжеских договорах, решениях княжеских съездов;

— политические обычаи и традиции, включающие традиционные формы правления и престолонаследования;

— иные соционормативные принципы и нормы в основном, религиозные и моральные.

Разумеется, древнерусские актовые источники уже давно привлекали внимание историков права. Здесь нет надобности останавливаться на истории публикаций, скажем, договоров Руси с греками и на обширной литературе, сложившейся вокруг них. Но именно русско-византийские договоры Х в., подробно запечатленные русскими летописями, не только являются наиболее полными источниками по истории дипломатических отношений Руси с Византией, но позволяют также исследовать процесс формирования политических и правовых норм, регулирующих внутренние отношения в Древнерусском государстве.

Русско-византийские договоры представляют собой акты, в которых вы-ражена воля двух сторон-государств. Уже сам факт подписания договоров с Византией возвышал власть киевского князя, равноправного участника переговоров и самих соглашений. Именно эти первые правовые акты запечатлели в терминах процесс концентрации верховной власти в Древней Руси. Практика дипломатических отношений, обмена посольствами также усиливала и конституировала княжескую власть.[3; 346]

По мнению специалистов, проанализировавших типы формуляров международных договоров и тексты русско-византийских договоров, последние вырабатывались на основе византийской канцелярской практики [5] и на началах византийского права. Проводя в договорах принцип «своего» права, греки оговаривали исключения словами «по закону русскому». Каждая из правовых статей договоров заключает в себе две, три, четыре и больше норм греческих законов, но при выборе этих норм наблюдается интересное явление. Там, где между русским и византийским правом имеются точки соприкосновения, греки используют этот факт: они не только избирают те элементы их права, которые похожи на русские, но и лексически оформляют соответствующие статьи договоров таким образом, чтобы вызвать у правоприменителя впечатление схожести русских и греческих правовых норм[1;26].

Помимо международных договоров, нормативная основа политической системы Древней Руси нашла свое выражение в договорах междукняжеских. Следует отметить, что спецификой периода IX-XI вв. является немногочисленность договоров, да и вообще актового материала. Правда, это не помешало В.И. Сергеевичу обосновать свою теорию «договорного права» как основания политического порядка Древней Руси, но сам он подчеркивает, что князья-родственники по нисходящей линии в рассматриваемый период договоров не заключали [5]. Самым известным договором между братьями считается договор между Ярославом и Мстиславом Владимировичами в 1026 г, а между дядьями и племянниками договор 1067 г., когда Изяслав, Святослав и Всеволод Ярославичи целовали крест двоюродному племяннику Всеславу Полоцкому в том, что не причинят ему никакого зла [5]. Аналогичный договор явился результатом Любечского съезда 1097 г. Немногочисленность междукняжеских договоров в XI веке исследователи объясняют по-разному. По мнению М.А. Дьяконова, такие ряды должны были возникать с того момента, когда налицо оказывалось несколько князей, стоявших во главе отдельных земель [2; 167]. С.В. Юшков же полагал, что договоры вначале были устными и потому мало отражены летописями. Но уже в XII веке, полагает ученый, у каждой договорившейся стороны находилась грамота с обязательствами противной стороны и копия своего договора со своими обязательствами.

По выводам исследователей, реконструирующих древние грамоты в составе летописных сводов, значительное количество «летописных грамот», имеющих в своей основе договор, может быть соотнесено с документами правового характера. Внимание, уделявшееся летописцами именно этим грамотам, представляется не случайным, так как практической целью их работы было создание дипломатического обоснования политики князей, чьи интересы они представляли и чьи права обосновывали. Документирование истории княжений подобными грамотами служило тому, чтобы отдельные факты и события представали в каждом отдельном случае мотивированными и обоснованными, а действия князей получали характер прецедента.

В качестве особенности нормативной основы политической системы Древней Руси следует подчеркнуть отсутствие письменно фиксированных политических норм, определяющих статус верховной власти. На Руси отношения, связанные с приобретением, использованием и перераспределением власти традиционно регулировались неписаными нормами, выражающимися непосредственно в политической практике. Чтобы убедиться, что это не беспорядочные, произвольные действия, а действительно нормы, восходящие к обычаю, следует подробно рассматривать процесс их формирования, начиная с IX в.

Список используемой литературы.

1. Антология мировой правовой мысли. Россия XI-XIX вв. «Мысль» Москва - 1999. -Т. 4.

2. М.А.Дьяконов Очерки общественного и государственного строя Древней Руси.

Издательство «Наука»— 2005.—384с.

3. Сахаров А.Н. Дипломатия Святослава. - М.: Межд. отношения, 1991. — 563с.

4. Социология: Энциклопедия / Сост. А.А. Грицанов, В.Л. Абушенко, Г.М. Евелькин,

Г.Н. Соколова, О.В. Терещенко. — Мн.: Книжный Дом, 2003. — 1312 с. — (Мир энциклопедий).

5. http://www.hrono.ru/libris/saharov01.html

Правовые нормы древней руси ix-xiiiвв..

Рахманин Алексей Иванович - Тамбовский государственный университет им. Г.Р.

Державина

Аннотация: В статье рассмотрены особенности правовых норм Древней Руси, а именно -нормы, регулирующие правовые взаимоотношения между людьми, государством. На примерах нормативных документов изображена общая картина правовых взаимоотношений в древнерусском государстве.

Ключевые слова: право, Древняя Русь, наказания, объект, субъект, «Русская Правда», нормативно-правовой акт, редакция.

Древнерусское право, как и государственность, возникли на территории Восточной Европы, которая находилась за пределами древней Римской империи. Формирование политических и юридических институтов на Руси происходило в результате разложения патриархального общинного строя у славянских племен, образования раннеклассовых межплеменных объединений предгосударственного характера и перерастания их в Древнерусское государство с центром в Киеве.

Общество не сразу приобретает формы государственности, ему предопределен свой путь развития.

В условиях первобытнообщинного строя у восточных славян существовали и регулировали их поведение обычаи.

Мы знаем, что славяне сначала жили небольшими патриархальными группами - родами. Затем пришел общинный быт, где родовая связь уже слабела, появлялся некий союз, державшийся на общих интересах, взаимной защите. Но, конечно, сознание целостности, какой-то начальной государственности, не было. Поэтому любое человеческое действие, несущее зло, вред, рассматривалось лишь с частной точки зрения: как вина частного человека перед частным, которая требует ответа. Это частное правонарушение породило идею наказания у славян в форме кровной мести за убийство. Мстить мог только один из близких убитого: отец за сына, сын за отца, брат за брата, племянник за дядьку. Если же убийца скрывался, его имущество поступало в пользу ближайшего родственника убитого. Когда родственников не находилось и мстить было некому, убийца наказывался штрафом в пользу князя.

Нормы, регулировавшие порядок осуществления кровной мести, проведения некоторых процессуальных действий, таких, например, как присяга, ордалии, соприсяжничество, порядок оценки показаний свидетелей и т.д. - все это относится к древнейшим нормам обычного права восточных славян. Но времена менялись. Славяне становились христианами, что, несомненно сказывалось на нравственной сути человека, княжеское законодательство набирало силу.

В древнейший период истории России право было представлено в основном нормами обычного права. Но если нынешние договоры не создают нового права и просто применяют существующие нормы, то у древних договоров иная роль. Они восполняли правотворческую функцию.

Источниками права, как известно, служат законодательная власть, создающая закон; суд, вырабатывающий своими решениями новые нормы права; частные лица и органы правительства, содействующие созданию новых юридических обычаев. Таким образом, источники права: закон, обычай, договор, судебные решения.

Источниками нормативно-правового акта являются обычное право, судебная практика, иностранное (часто византийское) и церковное право.[1;72]. Нормативно-правовые акты в раннефеодальном государстве рождаются, в основном, на базе обычного права. Большая часть обычаев не получила поддержки государства и осталась обычаями, а часть обычаев была санкционирована государством и превратилась в нормативно-правовые акты.

Наиболее крупным памятником древнерусского права является «Русская Правда ». Вопрос о времени ее появления является спорным. Некоторые авторы относят древнейшую часть этого документа к VII в., однако основная часть документа, бесспорно, связана с именем Ярослава Мудрого. Первоначальный текст «Русской Правды » не дошел до нашего времени. Сыновья Ярослава во второй половине XI в. существенно изменили и дополнили его и объединенные потом «Правда Ярослава» и «Правда Ярославичей» составили основу Краткой

редакции «Русской Правды». Владимир Мономах еще существеннее переработал этот документ, а результате появилась Пространная редакция «Правды». В последующие века создавались новые редакции «Русской Правды». Все редакции дошли до нас в составе летописей, различных судебных сборниках. Именно «Русская Правда» наиболее наглядно дает представление о правовой системе Древнерусского государства. Согласно «Русской Правде», преступно то, что причиняет непосредственный ущерб конкретному человеку, его личности или имуществу. Соответственно этому строится и система преступлений. «Русская Правда» знает лишь два рода преступлений - против личности и имущественные, в ней нет ни государственных, ни должностных, ни иных видов преступлений. Таким образом, термин «преступление» хотя и известен был в эпоху «Русской Правды» — судебнику не известен, так как ему чуждо понятие о нарушении закона, которое выражается этим термином. В «Русской Правде» употребляется термин «обида». Само преступление рассматривается как деяние, оцениваемое только по количеству вреда, нанесенного частному лицу. [6].

Субъектом преступления может быть только свободный человек. Любое противоправное действие, совершаемое холопами, не считалось преступлением и поэтому к ним не применялось наказание. Ответственным лицом являлся господин холопа, который или выкупал его, или отдавал потерпевшему. «Русская правда» еще не предусматривала возрастного ограничения уголовной ответственности и не знала понятия вменяемости, но ей уже было известно понятие соучастия. [].

«Русская Правда» различала также ответственность в зависимости от субъективных обстоятельств преступления. В ней нет различия между умыслом и неосторожностью, но выделяются два вида умысла - прямой и косвенный. Это отмечается при ответственности за убийство:

— убийство при совершении разбоя наказывается высшей мерой наказания;

— убийство в драке - только штрафом.

По субъективным обстоятельствам преступления различались и ответственность за банкротство: преступным считалось только умышленное банкротство. Не было известно также преступлений, совершаемых путем бездействия.

Преступным действием считается, начатое, но не достигшее цели покушение. За преступление оконченное - удар мечом - положено 3 гривны, таким образом, покушение наказывается в три раза слабее оконченного действия. При имущественных преступлениях, вор схваченный на месте кражи, наказывается как совершивший ее. [2;23].

Объектом преступления не может быть холоп или раб. Убийство раба сторонними лицами «без вины» считается не убийством, а уничтожением чужой вещи и направлено не против раба, а против хозяина. Штраф такой же, как за уничтожение коня или скота. Права лиц с ограниченной правоспособностью (закупы), иностранцев ограждаются законом наравне со свободными людьми. [2;24].

Наказание. Первичная форма наказания в Древней Руси - месть, осуществляемая потерпевшим или его ближними. Сначала месть определялась степенью разгневанного чувства и силами пострадавших, позднее подвергается различным ограничениям, благодаря которым приобретает публичный характер, потому что подлежит контролю общественной власти. Ограничения мести сводится:

— к сокращению числа преступлений, за которые допускается месть;

— установлению срока, в течении которого можно мстить или сужению круга мстителей.

«Русская Правда» знает месть за убийство, увечья, кровавые и синие раны, даже за удар рукой, не воинским оружием, за кражу. За увечья мстят дети, за раны и побои может мстить лишь сам потерпевший и притом только вслед за нанесением удара. Все случаи правонарушений из мести могли подлежать судебной оценке. Суд проверял соблюдение правил мести и мог сам в зависимости от характера преступления присудить месть. [4;97].

Постепенно месть ограничивается и вытесняется системой выкупов. Выкуп - это денежное вознаграждение, уплачиваемое правонарушителем и его родственниками потерпевшему и его ближним при условии отказа их от мести. Отказ от мести сопровождался при этом обрядами, устранявшими всякое подозрение в трусости перед противником.

Упрочившись, выкупы слагаются в сложную систему правил. Размеры выкупа, определяемые сначала соглашением сторон, постепенно фиксируются соответственно причиненным ущербам. Вмешательство общественной власти в систему выкупов влечет за собой установление штрафов в пользу власти, и в пользу пострадавших. Так возникают:

а) вира - штраф за убийство, поступающий в пользу князя;

б)головничество — плата за голову, поступающая в пользу родственников убитого.

В пользу потерпевших от других преступлений, помимо убийств, уплачивался урок. За убийство в разбое, поджог и казнокрадство назначалось разграбление ( насильственное изъятие имущества ) и поток (изгнание, обращение в рабство и даже убийство). Смертная казнь как форма наказания в «Русской Правде» не упоминается. Первое место в общественных отношениях Киевской Руси занимали саморасправа или примирение потерпевших с нарушителями. [5; 192].

Классификация преступлений дается в «Русской Правде» на основании их объектов:

— преступление против личных прав: убийство. Различаются умышленное и непредумышленное убийство в ссоре, на пиру. Увечье относится к преступлениям против жизни, за него полагается штраф. Увечьем называлось отнятие руки, ноги, глаз, носа, т.к. лишало человека правоспособности, для него наступала гражданская смерть. Ущерб другим частям тела входит в другой, низший разряд преступных действий, а именно - преступления против здоровья: легкие увечья - отнятие пальца, нанесение раны, побои и удары, не имеющие отношения к оскорблению чести. За все эти преступления взыскивалась обычно средняя продажа (3 гривны).

— преступления против чести. «Русская Правда» знает оскорбление чести только делом, а не словом. Оскорблением считается удар не обнаженным мечом и хотя он наносит гораздо меньше вреда, чем тяжкая рана, карается вчетверо большим штрафом (12 грив.) Такое же значение удар батогом, жердью, ладонью, чашей, сюда относится вырывание бороды и усов как символов мужества. В поздних редакциях появляется оскорбление словом в отношении к женщине.

— преступления против свободы известны «Русской Правде» в двух видах: продажа полусвободного человека и лишение свободы по лживому обвинению.

— преступление против имущественных прав. В Русской Правде они квалифицируются как разбой (убийство с корыстной целью), грабеж, кража. На первом месте стоит кража. Тяжесть кражи определяется ценностью украденного. Истребление чужих вещей наказывается в три раза строже кражи, а наиболее строго карается поджог (потоком и разграблением). Незаконное пользование чужими вещами карается наравне с кражей. [6].

В «Русской Правде» содержится достаточно развитая система гражданско-правовых норм, а также предусмотрена правовая защита как недвижимого, так и движимого имущества.

Обязательства в Древней Руси возникали из складывающихся норм возмещения за причиненный вред и из договоров. Например, человек, нанесший ранение другому кроме уголовного штрафа, должен был оплатить убытки потерпевшего, в том числе услуги врача. Для древнерусского обязательственного права характерно не только обращение к изъятию имущества провинившегося, но и наложение взыскания непосредственно на должника, а порой даже на его жену и детей. Злостного банкрота можно было продать в холопы.

Так же «Русская Правда» знает определенную систему договоров. В их числе наиболее полно регламентирован договор займа. Существовало три вида займа: обычный, бытовой займ; займ, совершаемый между купцами и займ с само закладом - закупничество. Предусматривались различные проценты в зависимости от срока займа. Порядок заключения договоров был простым. Обычно применялась устная форма с совершением некоторых символических действий: рукобития, связывания рук и т.п. В некоторых случаях требовались свидетели. При заключении договоров о недвижимости требовались ,как правило, письменные формы.

Таким образом, древнерусское право и суд возникли в период упорядоченного самоуправства, сменив самоуправство необузданное. Изначально задача правовой системы заключалась лишь в разрешении спора, в признании или непризнании прав, чем она давала или не давала правомочия добиваться своего права силой, и если давала, то указывала пределы ее применения. Когда принуждение перешло к государству, санкционирующий характер сохраняется уже за институтом суда.

При этом, основой древнерусской системы права (как, в принципе, и любой правовой системы, сознанной в рамках любой культурной традиции) было обычное право, трансформация которого, в конечном итоге, определила как сходство древнерусской правовой системы с аналогичными системами, действовавшими в культурах Европы, так и их различия.

Список литературы.

1. Древнерусские княжеские уставы XI-XV вв. / Сост. Я.Н. Щапов. М., 1976. 514 с.

2. Русская Правда // Титов Ю.П. Хрестоматия по истории государства и права России. М.,

1997. С. 256.

3. Ермолаев И.П., Кашафутдинов Р.Г. Свод законов Киевской Руси. Казань. 1988. 88 с.

4. Исаева Т.С. Основные памятники русского права. Владивосток, 1983. 92 с.

4. Свердлов М.Б. Русская правда. СПб., 1992.312 с.

5. Тихомиров М.И. Пособие для изучения Русской Правды. М., 1953. 192 с.

6. http://09403.khstu.ru/studentsbooks/otgphistory/otgplecture/kiev rus.htm

Семиозис женских культов в традиционных сообществах Стерликова Марина - Тамбовский государственный университет им. Г.Р. Державина

Аннотация: в статье рассматриваются семиозис культов, с основе которых лежит концепция женщины - дарительницы жизни.

Ключевые слова: культ, Богиня-мать, семиозис культов, генезис культов, кодификаторы культа.

В последнее время человечество предпринимает все больше попыток познать и изучить духовную сущность человека и явлений окружающего мира и в поисках ответов все чаще обращает взор к культурному наследию, оставленному нам древнейшими цивилизациями. Ведь именно об этом и гласит старинная пословица: «Хочешь знать новое - читай древнее».

При изучении древних культур нельзя игнорировать значение религиозных культов, ведь первоначальное представление и понимание «культуры» проистекало из понятия «культ». Культ был окружен образами и символами, в которых выражались наиболее значимые для человека ценности и смыслы. В этой сложной символической системе мифов и ритуалов зашифрован огромный пласт всеобъемлющего знания. Расшифровка этих знаний чрезвычайно важна для понимания путей развития человеческой мысли, искусства, обычаев, религии и мифологии, так как в них выражены отношения между вещами, явлениями и идеями, они таят в себе законы связи материального мира со сверхъестественным. В прежние времена эти знания считались сакральными и тщательно охранялись узким кругом Посвященных. Теперь же наступило время, когда доступ к ним открыт, и количество желающих изучать их и работать с ними постоянно увеличивается. Некоторые исследователи полагают, что процесс расшифровки этих символов, «вживания» в них способствует разгадке структуры человеческой психики, а возможно, и строения души человека.

Изучение древнейших культур показало, что значительное место практически у всех народов мира занимает поклонение культу женской богини или священному женскому началу. Культ женской богини считается древнейшим в истории мировых религий, его происхождение теряется в далекой древности и связано с историей возникновения человечества. «Магия Богини-Матери - это магия столь же древняя, как и сама жизнь. Мать существовала до появления богов и смертных и будет существовать и после великого растворения. ...» (Harding, Elizabeth U. Kali: The Black Goddess of Dakshines War. York Beach, ME: Nicholas-Hays, 1993.).

В основе культа лежит концепция женщины - дарительницы жизни. До сих пор, на огромном пространстве от Испании до Сибири находят фигурки женщин, сделанные из камня, кости и глины. Эти фигурки называют «Венерами эпохи палеолита» (40-50 тыс. лет до нашей эры) и для всех них характерны преувеличенные формы изображения органов деторождения и кормления, в то время как голова и конечности изображаются условно. Большинство археологов считают, что это были изображения Богини-Матери, культ которой носил в первобытную эпоху универсальный характер. Богиня - Мать представляла собой Землю или Природу, в которой заключена творческая сила всей жизни, Женщину в качестве матери людей, в которой заключена идея материнства (Мифы народов мира, т.1, с. 178). «Многие народы воздавали культ Земле, рассматриваемой как Мать», - пишет Вандри. (Vendryes J. La Religion des Celtes // Les Religions de l'Europe ancienne. III. Paris, 1948. P. 276).

В период неолита (10-12 тыс. лет до н.э.) появляются многочисленные образы Богини-Матери как отражение различных сил природы.

Такое доминирующее положение культа женской богини в ранних религиозных верованиях связано с положением женщины в древнейших обществах. Вся жизнь человеческого коллектива была сконцентрирована вокруг женщины, женщина была не только продолжательницей рода; все привычки, нормы поведения и традиции передавались через женщину. Возможно, отсутствовало даже представление о связи полового акта с беременностью и рождением ребенка, соответственно, в умах тогдашних людей мужчина не играл никакой роли в деле продолжения рода (Бхаттачарья, с. 6-7).

Богиня играла центральную роль в религиозном ритуале и народном сознании практически всех народов Земли, имея лишь разные имена. Древние шумеры поклонялись великой богине любви и войны Инанне, божественной хранительницей Урука, чье положение в шумерском пантеоне стало прочным около III тысячелетия до н.э. В аккадском пантеоне была известна великая богиня войны и любви Иштар, у ханаанеян - Анат.

Древние персы, принявшие учение Зороастра, поклонялись Богине чистоты и непорочности Анахите. Для всех этих богинь были характерны целомудрие и распутство, материнская забота и кровожадность. Древние астрологи рассматривали Великую Богиню любви и войны, имеющую эпитеты - Владычица Богов, Восточная звезда, Царица Царей, Дева-Воительница, Хранительница человечества, Мать всей мудрости, как персонификацию планеты Венера. Те же черты характеризуют и Матронит, богиню-дочь в каббалистической литературе.

В Индии традиция индуизма поместила женские божества на высокую духовную ступень. Богиня-Мать, известная под разными местными и общеиндийскими именами (Ума, Парвати, Кали, Дурга), почиталась в качестве супруги бога Шивы.

Малоазиатская Кибела, которой поклонялись по всему Средиземноморью, считалась Матерью Богов, хранительницей сокровенных знаний. Такими же качествами была наделена и египетская богиня Исида. В Египте Исида имела семь различных воплощений женственности, ее рассматривали как чрево, способное родить бога, в данном случае Г ора, а одно из имен богини -Хатхор - означало «дом Гора».

Особо любимы женские божества были и у древних греков: Гера - жена Зевса, хранительница домашнего очага, чистоты супружества и законного брака, Афина - мудрая богиня-воительница, Афродита - вечно юная богиня любви и красоты, Артемида - богиня плодородия.

У славян известна Богиня Мокошь - пряха, прядущая бесконечную пряжу -всепроникающую энергию мироздания. Позднее в христианской традиции это трансформируется в покров Богоматери. Похожие представления о Богине-пряхе сохранились у саамов, финнов, литовцев и других народов Севера. Не случайно русское слово "макушка" определяет местонахождение Верховной Богини в тонком теле человека, именно из макушки - темени головы начинается связь человека с Богом и небесами.

На африканском континенте из дагомейской мифологии известна Богиня Миноха -покровительница женщин и властительница судьбы, прядущая невидимую нить, соединяющую человека с тремя мирами - подземным, человеческим и небесным. Эвенки Севера представляли судьбу - Маин, как невидимую нить, выходящую из головы в небо, и ее разрыв означал смерть.

Тонкие структуры энергетического тела человека, изучаемые в Йоге, описаны у многих народов как Мировое Древо. Символ Космического Мирового Древа проходит через историю всех древних цивилизаций - индийской, китайской, ассиро-вавилонской, шумеро-аккадской, иранской, у аборигенов Австралии, Полинезии, инков, ацтеков, индейцев Америки.

В библейские времена культ богини существовал по всей Святой земле, где особенно почиталась богиня Ашера (Ашторет), Шехина. Некоторые верующие считали ее супругой самого Яхве — бога древних евреев. Символы этой богини встречались во многих местах возле так называемых Камней Ашеры — вертикально поставленных скальных обломков, которые изображали богиню.

Некоторые исследователи считают, что своим происхождением верховный исламский бог, Аллах, обязан богине Аль-лат, которая ассоциировалась с Каабой в Мекке, святыней домусульманских времен, которую в лице самого Мухаммеда поставил себе на службу ислам.

Это уже позднее, со становлением патриархального общества, были предприняты меры по подавлению культа богини в христианстве и исламе. В результате чего царица, богиня, жрица, мать была отодвинута на второй план.

В 431 году на Эфесском соборе христианские епископы объявили Деву Марию Богородицей (по-гречески «Тео-токос» — Theotokos), официально придав ей божественный статус. Однако они проявили осторожность и не стали наделять ее привычными атрибутами плодородия, дабы избежать ассоциаций с фигурами языческих богинь.

Существование женских культов является фактом, о котором нужно знать и помнить, чтобы проследить - какую же роль сыграла концепция женского начала в религиозном сознании древних народов и их потомков.

Совершенно очевидно, что женские божества не исчезли, они существовали в обрядах, мифах и символах на протяжении всей истории человечества, претерпев трансформацию, им в измененной форме удалось сохранить большую часть власти над религиозными чувствами людей. И сегодня почитание богини, понимание ее энергии и духовности вновь обретают былую популярность.

Вклад офицерского корпуса российской армии в развитие отечественной культуры

Четвертакова Жанна Владимировна, кандидат философских наук - ТГУ им. Державина.

Аннотация. В статье раскрывается понятие культурных традиций офицерского корпуса Российской армии, вклад офицерского корпуса в развитие отечественной культуры.

Ключевые слова: культурные традиции, армия, ценности, культура.

Культурные традиции играли и играют большую роль в становлении и развитии Вооруженных Сил России. Они в значительной степени являются показателем качественного состава офицерского корпуса, его духовно-нравственных ориентиров. Боевые традиции офицеров русской армии всегда были важной предпосылкой ее блестящих побед. Традиции в воспитании и обучении войск, бытовые традиции во многом определяли облик российской армии и ее военнослужащих.

Проблема культурных традиций, как таковых, появилась в науке вместе со стремлением осознать место и роль в общественной практике устойчивых, передаваемых от поколения к поколению, элементов материальной и духовной жизни общества.

В патриархальном обществе традиции играли роль основного регулятива, составив историческую основу морали, ее базис.

К античному периоду относится первая попытка создать учение о традициях, в котором традиционность воплощается в понятии «этос» — нрав, обычай. К традиционным относили, прежде всего, такие категории, как «добродетель», «справедливость», что свидетельствует о разработке проблемы традиций в русле зарождавшейся этики. В объяснении традиций выделяли направление, которое подходило к этосу исключительно как к духовному образованию.

Средневековье характеризуется господством традиционной морали, так как приоритет религиозно-сословного сознания определял осмысление традиций как священных правил и заповедей. Истолкование обычаев и традиций в качестве чисто идеальных форм стало в дальнейшем господствующим в философии.

Для культуры Нового времени свойственно историко-литературное и этнографическое рассмотрение традиций. Признание их ведущей историко-культурной роли зачастую сочеталось с отрицанием их позитивной роли в настоящем и будущем, что было особенно характерно для периода Просвещения.

Классики диалектического материализма не оставили разработанных положений о сущности и роли традиций. Для них характерно противоречивое отношение к этому социокультурному феномену. С одной стороны, традиции рассматривались как тормоз общественного развития, а с другой — признавалась их позитивная роль в истории общества и даже способность положительно влиять на социальные процессы. В последующие периоды развития диалектического материализма были сформулированы некоторые методологические основы анализа традиций.

Во-первых, традиции должны рассматриваться в неразрывной связи с историческим процессом, особенностями его этапов. Во-вторых, необходимо исследовать совокупность материального и духовного наследия, обусловившего возникновение традиций. В-третьих, важно различать прогрессивные и регрессивные (реакционные) традиции, которые могут быть либо тормозом, либо основой развития.

Для русской политической мысли свойственен культурологический и правовой взгляд на традиции, которые рассматривались как основа для развития культуры, как гарантия будущего существования общества.

В современной политологической и философской литературе определение сущности традиций сводится чаще всего к поиску субстанциональной основы. В качестве таковой чаще всего используются устойчивые формы регуляции человеческой деятельности и отношений, такие как обычай, правило, норма, привычка, обряд, нрав и т.п. Исследование различных частных случаев традиционности позволяет прийти к выводам: традиции распространены и в

материальной, и в духовной сферах человеческого бытия; традиционность охватывает все явления и процессы, присущие обществу; поиск оснований для определения сущности традиций следует вести в ряду наиболее интегрированных свойств, характеризующих традиционные явления и процессы.

Термин «традиция» латинского происхождения. Он характеризует устойчивый, передающийся из поколения в поколение социальный опыт в виде привычек, норм поведения, обычаев, идей и других общественных установлений. Традиции, как устойчивые явления общественной жизни, распространяются на все ее сферы. В военной области функционирует их специфическая разновидность — воинские традиции, под которыми понимаются исторически сложившиеся в армии и на флоте, передающиеся из поколения в поколение идеи, правила, обычаи, нормы, другие общественные установления военной организации, связанные с выполнением боевых задач, воинской службой, с обучением и подготовкой личного состава, с бытом военнослужащих. В армейской действительности традиции выступают важным средством воспитания и обучения.

Армия, военная служба - один из самых мощных вдохновляющих источников художественного творчества писателей и поэтов, композиторов и живописцев, скульпторов и архитекторов. Ратные люди всегда были героями произведений, составлявших славу и гордость российской культуры. Среди них - первые былинные богатыри Илья Муромец, Добрыня Никитич, Алеша Попович. Все русские князья непременно были воинами, их изображения на стенах храмов напоминали соотечественникам о священности воинского долга. Впрочем, земледелец всегда твердо знал, что воинская дружина - гарант сохранности и безопасности его дома, его веры, традиций и культуры.

Россия держит первенство по количеству ратников, возведенных в лик святых. Языческая Русь чтила Святослава, христианская Россия причислила к лику святых Александра Невского, его сына Даниила Московского, позднее Дмитрия Донского. К святому российскому воинству принадлежат князья Щеня и Михаил Воротынский. На этапе императорской России наступила эпоха «светлейших князей». Это было время князя Голицына, графа Шереметьева, князей Суворова и Кутузова.

На всех этапах развития государства Российского главными ценностями его офицеров были высокая духовность, патриотизм, мужество и воинская честь. Армия всегда была там, где трудно, где решались судьбы Отечества и его культуры. При этом она нередко решала несвойственные ей задачи. Так, в 1722 г. Петр I назначил военных управлять православной церковью. Именно среди военных Петр предпочел искать человека, сочетавшего в себе такие качества, как доброта, смелость и знания.

Армия во все времена нуждалась в культуре как вдохновляющем начале трудного и опасного дела служения Родине. Славянские воины с древности использовали воодушевляющую силу искусства для подготовки к сражениям. С незапамятных времен известны боевые игры и воинственные пляски, предшествовавшие битве. На этапе Древнерусского государства возникают специальные ритуалы, непременным элементом которых стала музыка. В начала ХУШ в. военноцеремониальная музыка прочно входит в жизнь русской армии, в систему ее боевой подготовки и воспитания.

Среди композиторов, создававших полковые (встречные) и исторические марши российской армии, - М.И. Глинка, П.И. Чайковский, Э.Ф. Направник, Н.А. Титов, А.Ф. Львов и др. Специально к открытию восстанавливаемого ныне храма Христа Спасителя в мае 1883 г. П.И. Чайковский написал увертюру «1812-й год» и сам дирижировал сводным оркестром. Русских воинов вдохновляли и благословляли перед битвой строгие лики святых с русских икон, мудрое «Слово о полку Игореве», бессмертная суворовская «Наука побеждать», гордые зубчатые стены Московского Кремля, наполненные жизненной силой картины Репина и Левитана. Летописец прямо замечает, что «Троица» создавалась Рублевым для того, «дабы воззрением на святую троицу» преодолеть страх перед любым врагом великой Руси, выстоять и победить. Святые иконы в битвах несли впереди воинов наряду со знаменами. Пречистая Божья Матерь испокон веку считалась покровительницей Руси. Ее образ сливался в сознании воина с образом матери, с образом Родины. Икона Смоленской Пречистой Божьей Матери была рядом с воинами на Бородинском поле, икона Донской Богоматери вдохновляла их на Куликовом поле и в Казанском походе Ивана Грозного. Вот где истоки российской духовности, умноженные силой искусства.

Культура многолика, и неисчерпаем духовный потенциал отечественных культурных ценностей. И все они — через литературу, музыку, живопись и архитектуру - укрепляют любовь воина к Отечеству, питают душу армии. Достижения мировой и отечественной культуры, российская духовность, в свою очередь, находили в лице российской армии надежную защиту от любых посягательств недругов России и разрушителей культурных ценностей.

Убедительным примером связи армии и культуры является литература. Среди тысяч русских литераторов ХУШ - начала XX в. примерно каждый третий был офицером или выходцем из офицерской среды. Литература позволяла офицеру не только продемонстрировать свой культурный уровень, но, прежде всего, показать глубину проникновения в жизнь народа, постижение его интересов и заботу о судьбах нации. Литературно одаренные представители офицерского сословия обращались к истории и прозревали будущее, критиковали современность и стремились к ее совершенствованию. И всегда в центре их внимания находился человек с его проблемами и трудностями, радостями и горестями.

Выдающееся место в русской литературе XVIII в. занимает Г.Р. Державин (1743-1816). Целый ряд державинских од можно по праву назвать военными. Таковы его стихи «На взятие Измаила», «На переход Альпийских гор» и др.

Художественная литература XIX в., начало, которого связано с Отечественной войной 1812 г., была еще более богато и ярко представлена офицерами — поэтами и писателями.

Наиболее характерным в этой связи является творчество героя многих войн и прославленного поэта Д.В.Давыдова (1784— 1839). Давыдов вошел в историю как «поэт-гусар», «певец-герой». Защита любимой Родины была для него делом чести и славы. Гордость за Отчизну и бесстрашие воина звучат в строках многих его стихотворений.

После победы в войне 1812 г. передовые русские офицеры выступили решительными сторонниками преобразований в России. Наиболее крупными поэтами из числа офицеров-декабристов были К.Ф. Рылеев — автор сборника «Думы» и агитационных песен, А.И. Одоевский

— «главный поэт» офицеров-каторжан, автор ответа на послание А.С. Пушкина «В Сибирь», Ф.Н. Глинка, оставивший потомкам «Очерки Бородинского сражения» и «Письма русского офицера», а также В.Ф. Раевский, А.А. Бестужев-Марлинский и его брат М.А. Бестужев (всего в семье Бестужевых было четыре брата-декабриста).

Разгром декабризма не ослабил патриотического духа передовых офицеров-литераторов. Очень много сделали в этот период для развития отечественной литературы офицеры А.С. Грибоедов, М.Ю. Лермонтов, Е.А. Боратынский, К.Н. Батюшков, В.И. Даль и десятки других великолепных поэтов и прозаиков.

В середине XIX в. выдвинулась новая плеяда писателей-офицеров, которую открывает имя Л.Н. Толстого. «Севастопольские рассказы», написанные тогда еще молодым артиллерийским офицером, бесспорно свидетельствовали о том, что в литературу пришел новый мощный талант. Дух русского народа показан в этих рассказах через величие рядового солдата. Именно в солдатах Толстой находит проявление силы и достоинства человеческого характера. Не исключение в этом отношении и гениальный роман Л.Н. Толстого «Война и мир».

Российским военным XX в. выпала нелегкая судьба. На их долю пришлось немало испытаний. Но, как и прежде, в армейской среде выросло немало талантливых поэтов и писателей. Они в своих произведениях отражали всю сложность и важность тяжелой военной службы, на собственном опыте испытав ее горечь, лишения и романтизм. Достаточно назвать несколько известных имен литераторов, посвятивших часть своей жизни службе Отечеству в армии: Н. Гумилев, М.Зощенко, Б.Лавренев, В.Вишневский, М. Шолохов, Д. Фурманов, К. Симонов, Ю. Герман, Э. Казакевич, И. Эренбург, А. Твардовский, В. Астафьев, В. Быков, Ю. Бондарев, И. Стаднюк, В. Карпов и др.

Значительный вклад внесли офицеры в развитие российского изобразительного искусства. Военная тема в произведениях, отображающих баталии, воинские подвиги,

совершенные во имя светлых идеалов защиты Родины, всегда занимала в нем значительное место. Однако это отнюдь не означает, что военные художники отображали только войну. В золотой фонд отечественного изобразительного искусства вошли такие выдающиеся имена, как бароны П.К., М.К. и М.П. Клодты, генерал Н.А. Ярошенко, В.В. Верещагин, П.А. Федотов и многие другие.

Символом русского искусства батальной живописи продолжает оставаться творчество Василия Васильевича Верещагина (1842-1904). Еще учась в Морском кадетском корпусе, Верещагин посещает рисовальную школу. В 1860 г. он с отличием оканчивает Морской корпус, а затем полностью посвящает себя живописи.

И даже оставив военную службу, он навсегда остался связанным с армией. Чтобы своими глазами увидеть боевые действия, неоднократно бывал на Кавказе и в Туркестане. Его правдивые батальные сцены на темы войны в Туркестане поражают остротой восприятия и передачи чувств («Смертельно раненный», «Апофеоз войны» и др.).

Своеобразным явлением в отечественном изобразительном искусстве стала деятельность студии военных художников им. М.Б. Грекова. В студии работали выдающиеся мастера: Е.В. Вучетич, подполковник, бывший в годы Великой Отечественной войны командиром взвода, командиром батальона, автор знаменитого «Воина-освободителя» в Трептов-парке в Берлине, мемориала на Мамаевом кургане в Волгограде; А.А. Гарпенко, участник Великой Отечественной войны, майор; П.А. Кривоногов, майор, офицер-кавалерист, сражавшийся в частях Л.М. Доватора, а затем в танковом соединении (работы «Сталинград», «Курская битва», «Победа» и др.); П.Т. Мальцев, майор, руководитель группы художников Военно-Морского Флота в годы войны («Гибель «Варяга»), и др.

Художественными руководителями студии им. Грекова в разные годы были такие мастера живописи и графики, как народный художник СССР полковник Н.Н. Жуков, полковники член-корреспондент Академии художеств М.И. Самсонов, народный художник России Н.Н. Соломин. Значительным событием в нашем искусстве явилось создание коллективом студии им. М.Б. Грекова шести диорам, посвященных важнейшим битвам Великой Отечественной войны и открытых к 50-летнему юбилею Великой Победы в Военно-историческом музее и на Поклонной горе в Москве.

Среди художников-фронтовиков четверо стали Героями Советского Союза: гвардии майор А.П. Голубовский, погибший при форсировании Одера, командир орудия сержант А.А. Тяпушкин, командир отделения саперной бригады сержант С.Ф. Абдуллаев, командир взвода противотанковой батареи младший лейтенант М.Л. Гуревич.

Значительны заслуги русских офицеров в развитии отечественной музыкальной культуры. Прежде всего, необходимо отметить, что в становление русской музыкальной классики большой вклад внес, наряду с «Пушкиным русской музыки» М.И. Глинкой, его современник, гусарский офицер Александр Александрович Алябьев (1787-1851).

Во второй половине XIX в. в Петербурге формируется содружество русских композиторов, получившее название «Могучая кучка». В числе «великолепной пятерки», совершившей переворот в развитии не только отечественного, но и мирового классического музыкального искусства, трое были профессиональными офицерами.

Николай Андреевич Римский-Корсаков (1844-1908) профессиональный морской офицер, который по окончании Петербургского морского корпуса совершил трехгодичное кругосветное плавание на фрегате «Алмаз». Практически все 15 написанных им опер (эпические, сказочные, историко-бытовые) исполняются и сегодня («Снегурочка», «Садко», «Царская невеста», «Золотой петушок»). Им созданы 4 симфонии, симфоническая картина «Шехерезада», большое количество камерных сочинений и романсов.

Именно ему наше музыкальное искусство обязано тем, что Военно-оркестровая служба России - одна из ведущих в мире. С 1873 по 1884 г. Н.А. Римский-Корсаков являлся Инспектором

военно-музыкантских хоров морского ведомства (сегодня эта должность называется «начальник Военно-оркестровой службы и ВМФ России»). Он принципиально изменил саму природу и служебную деятельность военных оркестров.

В школе гвардейских прапорщиков получил профессиональное военное образование один из величайших композиторов России, родоначальник основных направлений музыкального искусства XX в. Модест Петрович Мусоргский (1839-1881). Его музыкальный талант, проявившийся уже в 6-летнем возрасте, расцвел в годы обучения в школе прапорщиков.

Им написаны великие оперы «Борис Годунов» и «Хованщина», фортепианный цикл «Картинки с выставки», изумительные вокальные циклы «Детская», «Без солнца», «Песни и пляски смерти», симфоническая картина «Ночь на Лысой горе», большое количество песен и романсов.

В послереволюционное время традиции заложенные великими предками, развивали в армии прежде всего профессиональные военно-художественные творческие коллективы - военные оркестры и ансамбли песни и пляски. В первую очередь следует отметить двух основоположников военно-музыкального искусства страны в советский период - генерал-майоров С.А. Чернецкого (1881-1950), первого начальника Военно-оркестровой службы СА и ВМФ, и А.В. Александрова (1883-1946), основателя и руководителя Ансамбля песни и пляски Советской Армии (впоследствии названного его именем).

С.А. Чернецкий и А.В. Александров явились создателями единственных в мире профессиональных музыкальных военно-учебных заведений - Военно-дирижерского факультета (1935 г.) и военно-музыкальной школы (1937 г. сегодня - Московское военно-музыкальное училище).

Много именитых людей, связанных с вооруженными силами, можно найти и в области кино. В первую очередь следует назвать бывшего есаула Войска Донского Александра Алексеевича Ханжонкова (1877-1945). Ему удалось создать в дореволюционной России целую империю по производству и прокату кинофильмов. За 1908-1916 гг. под его руководством было выпущено на экран около 300 художественных фильмов, в том числе первая в мире полнометражная картина «Оборона Севастополя» (1911 г.). После 1917 г. московская студия Ханжонкова стала базой зарождавшейся советской кинематографии.

Многие выдающиеся отечественные кинематографисты были активными участниками Великой Отечественной войны. Боевой путь от рядового связиста до старшего лейтенанта, командира воздушно-десантной роты прошел режиссер Г.Н. Чухрай («Сорок первый», «Баллада о солдате», «Чистое небо»). Майором закончил войну народный артист СССР Ю.Н. Озеров («Освобождение», «Огненная дуга», «Битва за Берлин», «Последний штурм» и др.). Бывший старший лейтенант Ф.С. Хитрук является участником создания более чем 200 мультипликационных фильмов («История одного преступления», «Каникулы Бонифация», «Фильм, фильм, фильм», «Винни Пух» и др.).

Рождение русского национального драматического театра в середине XVШ в. напрямую связано с российской армией. До этого времени в Москве и Петербурге выступали исключительно иноземные артисты, оперные и балетные труппы. В феврале 1750 г. кадеты Сухопутного шляхетского корпуса поставили под руководством первого русского драматурга Александра Петровича Сумарокова (также воспитанника этого корпуса) русскую трагедию «Хорев». Спектакль прошел с огромным успехом. За два года кадеты поставили тридцать два спектакля, главным образом произведения Сумарокова.

Это военно-учебное заведение окончили первые русские прославленные актеры и деятели театра Федор Волков, Иван Дмитриевский, Алексей Попов и др.

В конце XVШ - начале XIX в. в России было немало крепостных театров. Среди них нельзя не назвать труппу, принадлежавшую генералиссимусу А.В. Суворову. Великий полководец не только имел свой домашний театр, но и с увлечением занимался его делами.

Многие военные занимали высокие посты в театральной иерархии. Например, директором императорских театров в течение четверти века — с 1833 по 1858 г.- был генерал в отставке А.М. Гедеонов. Его сменил на этом посту А.И. Сабуров, бывший гусарский полковник. Сын генерала Гедеонова - С.А. Гедеонов, археолог, историк - был также популярным драматургом и 9 лет возглавлял дирекцию императорских театров.

С первых дней Великой Отечественной войны деятели театров встали в боевой строй. Возникают фронтовые актерские бригады, которые выезжают в действующую армию со своими концертными программами. О масштабах обслуживания фронта говорят такие цифры: за время войны в воинских частях побывали 3 685 артистических бригад, в которых участвовали 42 тыс. творческих работников. Ими было дано 473 тыс. спектаклей и концертов. Пожалуй, не было в стране театра, который не послал бы в действующую армию своих актеров.

Нынешний Центральный академический театр Российской Армии, возглавляемый продолжительное время генерал-майором В.И. Якимовым, вносит заметный вклад в развитие театрального искусства, в героико-патриотическое воспитание воинов армии и флота.

Воины Российской армии, и прежде всего ее офицерство, традиционно глубокими корнями были связаны с отечественной культурой. Являясь ее достойными носителями, они не оставались пассивными созерцателями и потребителями. Значительная часть их внесла достойный вклад в развитие российской культуры и духовное просвещение своего народа.

Таким образом, лучшие произведения культуры, авторами которых являются русские офицеры, - это венец национальной философии и отечественной духовности. Офицер - носитель базовых традиций своего народа и рыцарского кодекса чести. Он - культурный стержень армии и гарант ее духовного здоровья. Он должен сделать армию хранителем ее главных национальных достояний.

Литература

1. Большой энциклопедический словарь. В 2-х т. М. 1991. Т.2.

2. Данилов Ю.Н. Россия в мировой войне /1914-1915/. СПб., 1916.

3. Жуков Г.К. Воспоминания и размышления. В 2 т. М., 1974. Т. 1.

4. Из боевого прошлошго русской армии. Документы и материалы о подвигах русских солдат и офицеров. М.., 1947.

5. Кривицкий А. Традиции русского офицерства.

6. Суворов А.В. Полковое учреждение. М., 1949.

7. Традиции офицеров русской армии.-Жуковский, М.; 2004.

8. Трескин Д.Н. Курс военно-прикладной педагогики. Дух реформы русского военного дела. Киев, 1909.

Язык как форма выражения национального характера

Четвертакова Жанна Владимировна, кандидат философских наук - ТГУ им.

Аннотация. В статье анализируется проблема взаимосвязи языка и национального характера; раскрываются формы выражения национального характера в языке.

Ключевые слова: русский язык, национальный характер, структура языка, культура, пословица.

Сокровищницей духовной культуры народа, и выразителем национального самосознания является язык, поскольку именно в языке отражены общие знания людей о традициях, которые сложились в той или иной культуре, в нем опосредованно материализуется историческая память. В тоже время, язык выступает живым выражением характера народа, энергичной связью с мировой культурой. [5,с.79]

Каждый язык имеет свой ритм, размер, структуру. Так, славянофильская концепция считает, что сущность русской культуры, заключенная в стремлении проникнуть в суть явления, тесным образом связана со структурой языка. В частности, Аксаков С. утверждает, что формам русского глагола не свойственно устойчивое выражение времени ни прошедшего, ни настоящего. [2] Анализируя глаголы, Аксаков С. приходит к выводу, что пренебрежение категорией времени, является следствием того, что она представляет собой продукт абстрактного рационалистического подхода к жизненному опыту. Рациональная мысль отвлекается от непосредственного характера действия, сосредотачиваясь вместо этого на отвлеченных от самого действия условиях, в которых оно протекает; именно так, по Аксакову С., поступают другие языки. Напротив, значение форм русского глагола направленно на выявление качественной сущности действия, т.е. протяженности, кратности, интенсивности, исчерпанности. При этом утверждается, что язык наш обращает внимание на внутреннюю сторону, т.е. вопрос «как» - вопрос сущности самого действия, а вопрос «когда»- это внешнее проявление действия.

Ну а поскольку язык имеет не только свою структуру, но и выражение чувств, концентрируемое в манере произношения, то Дорофеева Н.В., исследуя удивление в русском и английском языках, приходит к выводу, что отличия обусловлены распространением у русских мифологического сознания, а у англичан - рационального. Поэтому русскому удивлению присущ сакральный характер, т.е. ощущение неспособности управлять положением дел в мире, зависимость всего происходящего от воли высших сил, оно также характеризуется зависимостью от степени осведомленности субъекта, восприятия его окружающими, мимическими проявлениями, предписанием о регуляции эмоционального поведения и этической оценкой. Английское удивление указывает на предметный, агентивный, индивидуалистский характер языкового сознания. [3]

Выразительность и богатство оттенков, демонстрируемые в русском языке, по мнению Вьюнова Ю., следует отнести к достоинствам, причисляя к ним еще точность и разнообразие стилей, что является лучшим доказательством одаренности русского народа. [1,с.23] Русский язык, как считает ряд ученых - язык подвижный, открытый для заимствования, не сопротивляется реформам. Он содержит в себе коды, которые управляют жизнью. Важнейший из кодов - это 28 знаков, которые соответствуют лунному календарю, а значит естественному природному, космическому ритму. Эта матрица деформируется в зависимости от той идеи, которую несет в себе русский этнос. Она проявляется через произношение, грамматику, словарный состав языка. [6,с.64-66]

Русский язык - язык системный, так как содержит смыслы, правящие жизнью, закрытые и не прозрачные, но богатые оттенками. Системность языка обеспечивает, целостный взгляд на мир, способствует формированию целостности и системности русской культуры.

Русский язык несет в себе ряд функций. Во-первых, он выступает важным элементом формирования групповой идентичности. Например, сестры, говорящие на разных языках, более чужды друг другу, нежели два незнакомых человека которые впервые встретились, и обмениваются приветствиями на родном языке. Во-вторых, он выступает в роли посредника для человека, при восприятии им большинства черт мировых явлений и представляет собой главное орудие, при помощи которого он оказывает обратное воздействие на внешний мир. В-третьих, в нем сконцентрирована возможность убеждать, принуждать, обращать в свою веру,- заключенная в умении выражать многое в немногих словах. Поэтому самым эффективным средством фиксации и накопления культурной информации является идиоматика языка.

Идиома представляет собой неразложимое словосочетание, образное выражение или краткое народное изречение, в котором ярко проявляется национальный характер, его сущностные черты. Пословица - едва ли не первое блистательное проявление творчества народа. В ней, как в зерне заложены все деятельные силы национального характера. Пословицы и поговорки в сконцентрированной форме выражают многовековую мудрость народа, его наблюдения над миром, окружающей природой и взаимоотношениями между людьми. В пословицах и поговорках запечатлен весь познавательный опыт народа, его морально-этические, социально-эстетические, художественные и воспитательные идеалы.

Пословицы вторгаются во все области человеческого бытия, людских надежд, помыслов, оценок ближних, родных, соседей, властей, маленьких и больших начальников, общественных порядков, учреждений, законов, суда, справедливости, житейских обычаев, течения жизни, души человека, его здоровья, права, причин и следствий его разнообразных действий. Самыми распространенными жизненными принципами выступают: «Под лежачий камень вода не течет», «Терпение и труд все перетрут», «Что не делается - все к лучшему», «На счастье надейся, а сам не плошай», «Заработанный ломоть лучше краденного каравая». [7,с.105]

Известный фольклорист, языковед, собиратель и издатель пословиц Даль В. выделял для своих пословиц сто семьдесят девять рубрик: пословицы о предметах веры, о судьбе, о счастье, о богатстве и бедности, о достоинстве, скупости, о бережливости и мотовстве и д.р. Эти тематики столь же разнообразны, как жизнь народа.

Однако тематическая многоликость пословиц не главное, хотя и важное их достоинство. Много существеннее - как они трансформируют национальные черты характера через воспроизведение жизни. И действительно, ни одна из пословиц не лишена всепоглощающего страстного интереса ко всему, что касается человека, его отношения к окружающему миру. За каждой из них видишь, кто судит, рядит, спорит, вышучивает, насмехается, балагурит, печалится, скорбит, радуется, бранится. Пословица представляет множественность случаев и жизненных сцен.

Характерной чертой пословиц является их целенаправленность, желание передать определенную оценку явлений действительности. При этом идея не навязывается, она воплощена в образе, представляющем единство содержания и художественной формы. Все элементы пословицы подчинены тому, чтобы убедить в системности высказанного суждения. Например, возьмем поговорку «Много будешь знать - скоро состаришься». Здесь сконцентрирован опыт осуществления жизни и смерти, поскольку опыт как знание, без практики мертв[4,с.59].

Многие пословицы таят в себе иносказательный смысл, который проявляется в зависимости от того или иного контекста. Это касается многих пословиц, высмеивающих различные пороки в характере человека, как, например: "Каков Савва, такова ему и слава", "Нечего на зеркало пенять, коль рожа крива", "Не все золото, что блестит", "Убери пень в вешний день, и пень будет пригож", "Видом орел, умом тетерев". Но это не относится ко всем произведениям пословичного жанра. Можно назвать и пословицы другого типа, употребляющиеся только в прямом смысле, без обиняков и иносказаний. Именно так мы воспринимаем такие образцы этого жанра, как, например: "Пословица - всем делам помощница", "Лицо - зеркало души", "Где ум, там и толк".

Для пословиц, как и для других фольклорных жанров, характерно бытование во многих вариантах, оттенки которых изменяются как хронологически, так и в зависимости от распространения их на территории той или иной модели национального характера. Немаловажную роль при этом играют условия бытования тех или иных образцов устного народного поэтического творчества, контекст их употребления. Очень часто, используя форму фольклора, люди интерпретируют пословицы в зависимости от современной ситуации. Например: «Из грязи в Думу», «До неба высоко, до президента далеко», «Повторение прибежище лентяев», «Мудрый пользуется девизом - будь готов к любым сюрпризам». [7,с.133] Это свидетельствует о том, что русский фольклор не стал архаикой, а продолжает развиваться и корректироваться под влиянием меняющихся социальных и культурных условий.

Русские пословицы впитали информацию о чертах русского характера, которую можно разделить на несколько главных тем: Бог-вера, земледелие, человек, правда, богатство, достаток. Пословицы как сфера национальной культуры несут в себе ярко выраженную направленность таких черт русского характера, как трудолюбие, коллективизм, совестливость, ответственность перед людьми и перед Богом, человеколюбие, нестяжательство и т.д. Однако, как утверждает Сикевич З., пословица содержит в себе противоречия, так же как и «русская натура, потому и в пословицах выражаются абсолютно противоположные суждения по одному и тому же предмету,

например «не нашим умом, а Божьим судом», и одновременно абсолютно противоположная «рекомендация» - «Богу молись, а своего дела держись»». [7,с.100]

То есть пословицы воплощают в себя жизненную мудрость: через четкость и лаконичность формы перед объектом восприятия раскрывается важный смысл, который своими словами пришлось бы долго расшифровывать.

Таким образом, отражая действительность, создавая уникальную и неповторимую картину мира, фиксируя традиции, ценности сложившиеся в определенной культуре язык формирует человека через реализацию своих функций, определяет его поведение, образ жизни, мировоззрение, национальный характер. В языке фиксируются сущностные черты национального характера, принимая различные формы выражения.

Литература:

1. Вьюнов Ю. Истоки и основные свойства русского национального характера//Русская духовная культура. - М., 1997. -С 19-35.

2. Гаспаров Б. Лингвистика национального самосознания. - Режим доступа: http://ihtik.lib.ru/philsoph/index.html.

3. Дорофеева Н. Удивление как эмоциональный концепт. Автореф. дис...канд. филолог. наук. - Волгоград, 2002.

4. Кичигин В. Народная культура юга России. Опыт систематизации этнофольклорного материала Белгородской области. - Белгород, 2000.

5. Кокшаров Н. Нация и культура (социально-философский анализ). - Новгород, 1997.

6. Панов Е. Черное солнце// Свет.- 2005. - № 1.-С.64-66.

7. Сикевич З. Национальное самосознание русских (социологический очерк). - М., 1996.

Раздел 111 Прикладная культурология

Социально-медицинский аспект управления сознанием посредством речи.

Биркин А. кандидат медицинских наук

Аннотация. В статье анализируется влияние информации на человека, не могущие быть объясненными с точки рения изменение его состояния под воздействием речи. В настоящее время отсутствуют достаточно обоснованные методы контроля манипулирования сознанием и оздоровления при помощи речи. Из-за семантического (смыслового) подхода спорным также является вопрос о зависимости усвоения устных и письменных текстов от их структуры.

Ключевые слова: речь, информационное воздействие, состояния, коды-смыслы речи.

Представим себе, что в некотором царстве, в некотором государстве появился маг, который из всех приемов волшебства владеет лишь одним - умением управлять сознанием людей, используя волшебные заклинания. Многие произведения сказочного жанра населены подобными персонажами, а их образы представлены в двух противоположных качествах: положительном -белые маги и отрицательном - черные маги. Перенесем эти образы в нашу реальность и попытаемся представить конструктивные и деструктивные стратегии действий упомянутых персонажей.

Для большей ясности наших рассуждений уточним некоторые моменты. В самом общем виде цель миссии белых магов определим как преобразование межперсональных отношений в интересах благополучия каждого отдельного члена общества и, наоборот, под целью миссии черных магов будем понимать изменение общественных отношений в интересах благополучия одного лица или небольшой группы лиц в ущерб всем остальным. «Заклинания» мы будем рассматривать в качестве определенным образом составленных текстов, которые должны восприниматься теми, на кого они направлены. Маги, располагая лишь одним единственным видом волшебства, во всем остальном ничем не отличаются от банального смертного. В этой связи коммуникативное поле у них будет таким же, как и круг общения обычного человека.

Вероятнее всего в процессе реализации своих стратегий, действия черных и белых магов во многом будут совпадать. С точки зрения ограниченных коммуникативных возможностей и тем и другим в первую очередь потребуются технологии глобального распространения и использования волшебных текстов. Действительно, каким бы усердным не был маг, он не в состоянии произнести свои заклинания каждому представителю многомиллионной аудитории. В этой связи возникает необходимость в носителе магической информации, которая бы не независимо от физических возможностей лица ей обладающего воздействовала на всех. Очевидно, что первым шагом к подобной глобальной технологии будет создание письменной речи с последующим активным насаждением грамотности.

Сравнивая наши рассуждения с историческими реалиями несложно заметить удивительное сходство. В IX в. Кириллом и Мефодием под покровительством церкви и светской власти была создана и распространялась система письменности, в начале XX века на фоне глобальных и болезненных социальных перемен активно насаждался и функционировал институт ликвидации безграмотности, так называемый «ликбез». В настоящее время ст. 43 п. 4 Конституции Российской Федерации гласит: «Основное общее образование обязательно. Родители или лица, их заменяющие, обеспечивают получение детьми основного общего образования».

Возвращаясь к предмету наших рассуждений нетрудно представить, что помимо письма для применения заклинаний магу будут необходимы технологии их тиражирования или распространения. И здесь мы находим удивительные исторические совпадения. Начиная с изобретения книгопечатания, и по настоящее время эти технологии значительно прогрессировали. В современном мире к числу средств массовой коммуникации можно отнести: печать, радио, телевидение и глобальные электронные сети. Характерной особенностью этих средств является то, что они могут тиражировать не только письменную, но и устную речь, включая образ субъекта, произносящего ее.

Однако, не смотря на видимое совершенство рассмотренных технологий, они все же не смогут обеспечить полное, беспрекословное и всеобщее подчинение воле мага, так как имеют пределы по скорости и полноте охвата магической информацией. С этой точки зрения для любого мага было бы целесообразным создание системы, в которой заклинания используются в качестве пускового и поддерживающего фактора спонтанных процессов, которые формируют общественное сознание в интересах достижения упомянутых магических целей. Проводя аналогии этих спонтанных процессов с историческими мифами, опять таки можно увидеть удивительные совпадения. Мы можем видеть как мифы Будды, Аллаха, Христа, Наполеона, Гитлера и др. спонтанно охватывали массы и приводили к существенным социальным переменам.

Магические действия-заклинания, направленные на абсолютное подчинение человека иногда могут быть замечаемыми, но всегда не понятны и не объяснимы. Во многих сказочных

сюжетах подобные действия представлены феноменом чуда. Однако подобные «чудеса» мы наблюдаем и в повседневной жизни в виде гипнотического транса и медитативного изменения сознания, которые возникают под воздействием речи. Достаточно убедительными и доказательными примерами подобных «чудес» являются массовые сеансы гипноза, проводимые В. Мессингом, А. Кашпировским и др. Более того, воздействия речью на сознание человека существует в настоящее время как в конструктивном смысле - психотерапия, так и в деструктивном виде - цыганский гипноз, криминальный гипноз (белая и черная магия!).

И, наконец, последнее. Деятельность мага должна быть тайной и это в полной мере соответствует современному объяснению природы речи.

Несмотря на обилие литературы, специалистов и учреждений, занимающихся проблемами языка, в настоящее время не существует достаточно понятного и убедительного объяснения известных и обыденных речевых феноменов. Почему на большинстве лекций часть аудитории спит, а в церкви во время молитвы или проповеди нет? В чем суть мифа о Вавилонской башне? Почему на сон грядущий мы читаем книгу, и, чем она скучнее, тем быстрее засыпается? Почему в ответ на воспитательные тирады родителей со стороны детей часто слышится: «Не грузи!». Почему подростки и иные категории граждан, общаются на своем, отличном от обычного языка, т. н. сленге. Почему любой человек отличает текст поэтический от текста прозаического, ведь понятием «рифма» в самом общем виде объясняется структура текста, но не работа мозга? Почему возникает состояние гипнотического транса вплоть до каталепсии в ответ на прослушивание речи или состояние медитативного изменения сознания в ответ на произнесение мантр? В чем же феномен А. М. Кашпировского, дающего установки лицам, которые помнят все происходящее во время его сеансов? Почему лечебные заговоры народных целителей успешно используется веками, и работают в настоящее время?.

Резюмируя наши «сказочные» рассуждения, зададимся двумя вопросами. Не слишком ли много совпадений в истории и необъяснимого в понимании природы речи с учетом уровня развития современной науки?

До сих пор научные направления, изучающие влияние информации на человека, не могут объяснить изменение его состояния под воздействием речи. В настоящее время отсутствуют достаточно обоснованные методы контроля манипулирования сознанием и оздоровления при помощи речи. Из-за семантического (смыслового) подхода спорным также является вопрос о зависимости усвоения устных и письменных текстов от их структуры. Современные нейролингвистические, психолингвистические, психофизиологические, нейрофизиологические, психологические, математические, кибернетические, философские, исторические и филологические представления о природе речи, находясь в относительной изоляции, не позволяют ответить на этот вопрос однозначно и не открывают возможностей для создания строго научной, междисциплинарной, доказательной базы, способствующей оптимальному использованию речи.

На протяжении многих лет, с момента выхода на телеэкраны А. Кашпировского (19891990) нами проводились исследования в смежных сферах перечисленных дисциплин. Основной целью этих изысканий был поиск объективных данных, обосновывающих речевое воздействие на сознание, прежде всего с позиций естественнонаучных. Некоторые из полученных результатов представлены нами в книге «Код речи», которая в начале 2007 г. будет выпущена издательством «Гиппократ» в Санкт-Петербурге.

Поскольку данная статья носит проблемный, а не естественнонаучный характер мы ограничимся лишь констатацией установленных в процессе исследований закономерностей воздействия речи на сознание человека. Подробно научные доказательные аспекты изложены нами в публикациях, список которых приведен ниже в перечне литературы. Наиболее полным по данной проблематике циклом статей располагает журнал «Психотерапия», где они будут публиковаться включительно по декабрь 2006 г.

В своих исследованиях мы исходили из того, что мозг, являясь мощнейшей биологической вычислительной системой, все же ограничен в возможностях обработки речевой информации. В результате анализа экспериментальных данных нам удалось установить прямую зависимость функционального состояния коркового анализатора от структуры воспринимаемого текста. Причем эти, сформированные разными по структуре потоками речи состояния, могут

варьироваться от малозаметного снижения аналитических способностей мозга до значительных изменений сознания с полной потерей критики к воспринимаемой текстовой информации. Более того, в процессе исследований нами было установлено, что около половины от всех лиц которым проводились аппаратно-программные измерения качества поддержания вертикальной позы тела (т. н. стабилография) в процессе кратковременного (2 мин.) прослушивания упомянутых текстов обнаруживали нарушения этой жизненно важной функции. Еще более показательным с точки зрения мощности воздействия речи на человека является феномен каталепсии, наблюдаемый в практике гипнотизеров. В состоянии гипнотического транса пациента помещают всего лишь на две точки опоры - шея (голова) и пятки в горизонтальное положение между двумя стульями и этот человек значительное время удерживает данную позу, в то время как без гипноза подобный «трюк» он повторить не в состоянии.

Нами установлено, что от 83 до 89 % от всей популяции взрослого населения субъективно ощущают подобные тексты, определяя их более тяжелыми в восприятии. Причем уровень этого ощущения и степень нарушения функции поддержания вертикальной позы во время прослушивания или прочтения этих текстов зависит от типа высшей нервной деятельности, психосоматического состояния и возраста человека.

Традиционно в рамках психолингвистики, нейролингвистики и филологии воздействие речи на сознание рассматривается с точки зрения смысловой (семантической) составляющей текстов. В отличие от существующих взглядов нами избраны подходы, основанные на классических физиологических представлениях. Наше понимание речевого изменения сознания основывается на том, что в интересах сохранения вида приоритетным относительно всех остальных направлений работы для мозга является первичное восприятие (декодирование) сигналов внешней среды, включая как слуховой, так и зрительный речевой сигнал. Чем больше этот сигнал отклоняется от привычной (эволюционно сформировавшейся) модели, тем больший вычислительный ресурс для его декодирования в ущерб другим своим функциям должен выделить мозг. В основе этих процессов лежит биологическая необходимость «отдыха» любой живой клетки, в том числе и нейрона в процессе ее работы (т. н. явление рефрактерности). Здесь так же уместно сообщить, что с точки зрения эволюции мышление является более поздней по времени своего возникновения, а, следовательно, и менее приоритетной функцией, нежели чем первичная обработка сигналов внешней среды и примитивные реакции ответа на них, которые свойственны низшим биологическим видам.

На основании этих представлений нами были разработаны физиолого-математические основы и программная технология, моделирующая работу мозга на начальных этапах восприятия речи, в процессе образования управляющих кодов знако-звукобукв и слов.

Проведенный в дальнейшем с помощью упомянутой технологии мониторинг речевого пространства убедительно доказал правомочность наших подходов. Все исследованные и воздействующие на сознание тексты мантральные, заговорные, поэтические, психотерапевтические (включая гипнотические) и пр. по параметрам отклонения от речевой эволюционной модели рельефно и достоверно (на порядки) отличались от обычных (контрольных) профессионально-деловых, бытовых и прозаических текстов. В то же время важно заметить, что тексты контрольной группы в особенности профессионально-деловые не всегда имели оптимальные для последующего смыслового восприятия параметры.

Для широкого практического применения полученных знаний и умений, на основании упомянутой технологии нами был разработан ряд пользовательских программ, предназначенных для диагностики нагрузок кода речи. Эти продукты в настоящее время реализуются посредством компании «ДисНет» ('WWW.DISNET.RU).

Вместе с тем проведенный мониторинг речевого пространства выявил ряд актуальных социальных проблем, на которых бы особо хотелось заострить внимание.

В «Комсомольской правде» от 21 января 2003 года, на странице 13 под рубрикой «Педсовет» (ведущий А. Милкус) опубликована статья «Мне полкило географии. И ни граммом

больше!». В этой статье обсуждаются новые санитарные нормы учебников для школ, колледжей и училищ. С точки зрения возрастных гигиенических требований подробно рассматриваются вес книг, количество переносов на странице, оформление обложек и пр. В последнее время средства массовой информации часто заостряют внимание на недопустимость выпуска контрафактной печатной продукции для школ.

Однако наряду с этим ни одного слова не говорится про гигиенические требования к коду текстов, собственно которыми и являются школьные учебники. А ведь это главное! Легкий, соответствующий возрасту, текст, сохраняет ясность сознания и удлиняет период продуктивного восприятия речевой информации. Тяжелый же текст, кроме отвращения к предмету изучения ничего не вызывает.

Погрязши в рутине частностей фонетики, лексики, фразеологии и пр. мы забываем об одном, что прежде чем перейти к этим категориям мозг ребенка выполняет огромную работу по декодированию речи, а что же после этого остается для усвоения знаний.?

Весь опыт и нравственные категории старших поколений передаются человеку через язык. В этой связи, обучение через речь без учета возрастных возможностей деятельности мозга по декодированию речи, равно как и замалчивание этих знаний ведут к большим социальным проблемам.

Представим себе ответственного исполнителя, обладающего полномочиями решения важных проблем по информации, заключенной в текстах документов, поступающих ему на рассмотрение. В случае значительной деформации кода текста этих документов понимание их смысла затруднительно, требует большего времени и подчас вызывает раздражение. Очевидно, что подобные условия восприятия информации не способствуют, а, возможно, и препятствуют ее конструктивному продвижению. Более того, нет гарантий, что подобные приемы не используются для лоббирования информации, ведь современные компьютерные текстовые редакторы, основанные на классических правилах правописания, «отслеживают» лишь банальные повторения и «не видят» более сложных «тавтологических» конструкций. Не видит их так же и подавляющее большинство лиц, воспринимающих документы, так как крайне редко встречаются люди, обладающие высокоразвитой языковой интуицией.

Рассмотрим еще один пример, он касается сферы так называемых «пиаровских» или выборных технологий.

Как свидетельствуют исследования от 8,1 до 18,7 % популяции взрослых (холерики) обнаруживают выраженные реакции даже при кратковременном восприятии частотно измененных текстов. И, это, по меньшей мере, так как подобные реакции выявлены в значительной части меланхоликов и флегматиков, а относительно устойчивыми к нагрузкам декодирования остаются только сангвиники. Сила указанных реакций такова, что в результате изменений психики в процессе восприятия нагрузочной речи возникают расстройства элементарной физиологической функции - поддержания вертикальной позы тела, не говоря уже о сохранности сознания необходимого для осмысления текстовой информации.

Использование методов модификации речи альтернативными выборными направлениями в виде облегчения собственных устных или письменных «пиаровских» текстов, подаваемых в средствах массовой коммуникации, увеличивает количество лиц, воспринявших информацию кандидата, по меньшей мере (только по холерикам), на 8,1-18,7% (т. н. абсолютный прирост электората). И, наоборот, применение упомянутой технологии в виде утяжеления используемых текстов в речевом поле кандидата - конкурента уменьшает количество лиц, воспринявших его информацию, по меньшей мере, на 8,1-18,7% (т. н. относительный с точки зрения альтернативного кандидата прирост электората).

Таким образом, минимальная прогнозируемая эффективность бесконтрольного применения рассматриваемого метода в выборных технологиях по абсолютному и относительному приросту количества лиц, воспринявших информацию альтернативного направления и не воспринявших информацию конкурентного направления, достигает, по меньшей мере, 16,2-37,4 %.

Важными речевыми проблемами так же являются: регламентация нагрузок

декодирования речи в сообщениях (командах) диспетчеров (операторов) в авиации, на

железнодорожном транспорте, в энергоснабжении; деструктивная деятельность отдельных религиозных и политических направлений. Граждане России не защищены от воздействия: цыганского, криминального и других видов гипноза. Возрастает число различных «знахарей», «специалистов», «ясновидящих», «экстрасенсов» бесконтрольно и в корыстных целях использующих манипуляции кодом речи. Недостаточно эффективно используются психотерапевтические методы лечения, в том числе и те, которые направлены на преодоление наркотизации и алкоголизации населения. С прилавков книжных магазинов в первую очередь раскупаются книги, написанные легким текстом, но не произведения, имеющие глубокую духовную и воспитательную ценность. Подавляющее большинство государственных политических, научных, экономических, юридических и других официальных источников устной и письменной речевой информации представляют собой тексты тяжелые в восприятии и, в особенности для молодых граждан нашего общества. По нашему глубокому убеждению повышенные речевые нагрузки на мозг человека истощают центральную нервную систему и способствуют возникновению как психических, так и соматических расстройств.

Приведенные данные позволяют ставить вопрос о необходимости разработки системы мероприятий для защиты психической сферы человека от речевых информационных потоков.

Возвращаясь к Конституции Российской Федерации, следует отдать должное глубине ее смысловой проработки. Из 137 статей этого главного государственного документа статьи 42 и 43 находятся рядом и на первый взгляд в незаметной логической связи, собственно этой логической связи и посвящена настоящая публикация. Частично статью 43 мы привели выше, а статья 42 гласит: «Каждый имеет право на благоприятную окружающую среду, достоверную информацию об ее состоянии и на возмещение ущерба, причиненного его здоровью или имуществу экологическим правонарушением». Очевидно, что рассмотренные нами вопросы понимаются в контексте настоящей статьи и относятся к проблемам экологии речевого информационного пространства.

Таким образом, дальнейшее пренебрежение биологическими возможностями восприятия и воспроизведения речи в условиях возрастающих информационных потоков существенно снижает продуктивность воспитательной, учебной, лечебной и других сфер общественной деятельности, усугубляет многие социальные проблемы. Актуальность научной разработки физиологии восприятия как устных, так и письменных текстов обусловлена необходимостью защиты психической сферы человека от информационных потоков. Недопущение противоправного манипулирования сознанием на основе биологических особенностей восприятия речи человеком лежит в сфере национальных интересов и соответствует принципам построения демократического общества.

Использование упомянутых технологий в данном тексте исключается.

Список литературы:

1. Биркин А. А. Вербальный градиент сознания//Вестник восстановительной медицины № 3 (13) -М.: 2005, с. 60-61.

2. Биркин А. А. Филологический и физиологический аспекты психотерапии//Вестник восстановительной медицины № 4 (14) -М.: 2005, с. 35-40.

3. Биркин А. А. Закономерности влияния частот кодов речи на функциональное состояние коркового анализатора// VII Международная конференция «Современные технологии восстановительной медицины». М.: 2004, с. 133-134.

4. Биркин А. А. Психофизиологические аспекты нагрузок кода речи// IX Международная

конференция «Современные технологии восстановительной медицины». М.: 2006, с. 699-700.

5. Биркин А. А. Введение в физиологию психотерапевтических методов//Психотерапия №6 (42) - М.: 2006, с. 20-22.

6. Биркин А. А. Психофизиология кода речи. Теоретические основы//Психотерапия №7 (43) -М.: 2006, с. 15-19.

7. Биркин А. А. Эволюционные модели русского кода речи//Психотерапия №8 (44) - М.: 2006, с. 12-15.

8. Биркин А. А. Вербальный градиент сознания//Медико-социальные проблемы современной России. Сб. научных статей. Липецк: ЛГПУ, 2005, часть 1. с. 17-20.

Культурная политика Тамбовской области

Гололобова Екатерина, Ромах Надежда Ивановна - Тамбовский государственный

университет им. Г.Р. Державина

Аннотация. Данная статья представляет собой характеристику культурной политики региона. Основной ее смысл заключается в формирование технологий социально-культурного и научнотехнического развития в регионах России. Управление культуры в соответствии с возложенными на него задачами и в пределах своей компетенции осуществляет ряд функций, рассмотренных в статье.

Ключевые слова: политика, культурная политика.

Культурная политика представляет собой сложную динамическую систему взаимодействия государственной власти, общества и культуры (как объекта этой политики). Отношения между этими элементами системы должны строиться на принципах гуманизма и толерантности, соблюдение которых - необходимое условие для успешного культурного развития и обретения нового типа государственной культурной политики, который будет соответствовать состоянию современного общества и ожиданиям людей. Основными задачами управления культуры администрации области являются:

координация развития сети учреждений культуры, искусства, киновидеопроката и киновидеопоказа на территории области;

разработка мероприятий по реализации своих полномочий, вытекающих из требований законов Российской Федерации, решений областной Думы, постановлений администрации области и «Основ законодательства РФ о культуре»;

обеспечение прав и свобод человека в области культуры и искусства;

разработка на основе федеральной политики в области культуры, искусства и кино территориальных и иных программ сохранения и развития культуры, их реализация, финансовое и материально-техническое обеспечение;

обеспечение государственного контроля в области сохранности культурного достояния народов Российской Федерации, памятников истории и культуры, историко-культурных территорий, включенных в Свод памятников истории и культуры Российской Федерации;

осуществление политики демонополизации в сфере производства и распространения культурных ценностей, содействие созданию альтернативных организаций культуры, предприятий, ассоциаций, творческих союзов, гильдий, иных культурных объединений. Взаимодействие с творческими союзами;

закупка фильмов, лицензий на прокат фильмокопий, обеспечение проката фильмов в области.

Знание и понимание региональных особенностей развития культуры является первоосновой для создания перспективной региональной культурной политики, которая учитывала бы культурные интересы различных субъектов этой политики как основы для взаимопонимания. При этом необходимо, чтобы государство и регионы выступали не как оппоненты, а как партнеры, имеющие общую цель - создание условий для положительной направленности культурных процессов, направленности на развитие творческой жизнедеятельности человека

Серьезная работа предшествовала подготовке и принятию закона «О библиотечном деле в Тамбовской области». Распоряжением администрации области была создана рабочая группа по подготовке проекта закона из ученых, библиотечных работников, юристов. Закон «О библиотечном деле в Тамбовской области» был принят областной Думой во втором чтении 21 июня 1996 года, № 67-З /приложение 2/. Он явился правовой базой организации, сохранения и развития библиотечного дела в Тамбовской области. Закон установил принципы деятельности библиотек, гарантировал право граждан на свободный доступ к информации, приобщение к ценностям национальной и мировой культуры, научную и образовательную деятельность. Закон регулирует вопросы организации библиотечного дела, взаимоотношений между органами государственной власти и органов местного самоуправления, гражданами, предприятиями, учреждениями и организациями в области библиотечного дела в соответствии с Основами законодательства РФ о культуре, федеральными законами «О библиотечном деле», «Об обязательном экземпляре документов» и нормами международного права.

Закон «О библиотечном деле в Тамбовской области» дополнил и расширил действия Федерального Закона на территории области в следующих моментах:

1. Он распространяется на все библиотеки области независимо от их ведомственной принадлежности и формы финансирования;

2. В Законе четко закреплены полномочия исполнительной и представительной власти, органов местного самоуправления;

3. Законодательно определен статус центральной библиотеки области - областной универсальной научной библиотеки имени А. С. Пушкина, расширены ее полномочия. Она стала координирующим и методическим центром всего библиотечного дела области;

4. Определено, что книжный фонд области является культурным наследием.

В соответствии с Законом области и постановлением администрации в четырех районах области и городе Тамбове также решен вопрос о доплатах библиотечным работникам. Постановлением администрации области от 09. 02. 96г. № 70 «Об обязательном бесплатном областном экземпляре изданий» определен порядок формирования комплекта местных документов и краеведческих фондов, использования их в информационно-библиографическом обслуживании, определен порядок их доставки в областную научную библиотеку. Областной универсальной научной библиотекой имени А. С. Пушкина в соответствии с новым законодательством был наработан пакет документов и направлен во все централизованные библиотечные системы области. Пакет включает: примерный Устав ЦБС (центральной библиотечной системы) района, правила пользования ЦБС, правила внутреннего трудового распорядка, примерную должностную инструкцию директора, номенклатуру дел ЦБС. Учитывая большой вклад государственных библиотек в развитие отечественного просвещения, науки и культуры и необходимость дальнейшего повышения их роли в жизни общества, Указом Президента РФ в 1995 году был установлен общероссийский день библиотек, который отмечается 27 мая. Это единственный профессиональный праздник работников культуры.

Из сказанного можно сделать вывод, что библиотеки области пересматривают свою роль, учатся анализировать и прогнозировать ситуацию, ищут нестандартные, творческие и перспективные формы работы, выполняют образовательные, информационные и досуговые функции, проводят адресные мероприятия ко всем знаменательным и памятным датам в общественной жизни страны и области. Проводимая работа способствует повышению роли и авторитета библиотек среди населения, активному использованию библиотечных информационных ресурсов, число читателей в библиотеках области постоянно растет.

Было проведено исследование на тему Культурная политика Тамбовской области, направленное на анализ деятельности библиотек. Респондентам разных возрастов была предложена анкета из 16 вопросов. В своем исследовании ставилась задача выяснить, во -первых, насколько общество понимает что такое культурная политика, во - вторых посещает общество культурные учреждения и насколько часто.

Результаты исследования позволяют утверждать, что в 91% респондентов разных возрастов затрудняются в понимании и определении, что такое культурная политика, 9% дают определение культурной политики, которое скорее напоминает понимание общей политики и политической жизни.

На вопрос «Как часто Вы посещаете культурные заведения»? 93% посещают их часто. Чаще всего 88% респондентов посещают культурные учреждения с друзьями и 15 % с семьей.

На вопрос же «Как Вы чаще всего проводите досуг?» 91 % респондентов ответили, что читают книги и 78% посещают культурные учреждения.

На вопрос «Вы часто ходите в библиотеку?» 56% респондентов ответили, что частопреимущественно в возрасте от 18 до 23 лет, из них 98 % респондентов довольны проводимыми творческими мероприятиями.

Исследование доказывает, что 100% респондентов считают, что культурных учреждений не хватает и это данные только по Октябрьскому району г. Тамбова.

На вопрос «Какие культурные мероприятия и учреждения культуры Вы чаще всего посещаете? » 67% выставки, 94% кинотеатры, 88% библиотеки, музеи 32%. Ни для кого из респондентов культурные учреждения не остались безразличны. Не смотря на обилие СМИ, локальные социальные институты культуры по-прежнему привлекательны, по отношению к их деятельности наблюдается стойкий интерес и стремление к участию в последних, что позволяет рекомендовать социальным институтам, формирующим культурную политику региона, обратить на это самое пристальное внимание.

Литература

1.Бовтун В.С. Культурная политика в 1970-1990-х гг. (на примере Сибирского

2. Горлова, И.И. Культурная политика в условиях переходного периода: федеральный и региональный аспект. — М., 1997.

3. Даль В. И. Толковый словарь живого великорусского языка. М., - 1980

4. Жидков, B.C., Соколов, К.Б. Культурная политика России: теория и история. — М., 2001.

5. Запесоцкий А.С. Образование: философия, культурология, политика

6. Карпухина, О.Н. Культурная политика государства в условиях реформирования общества. М.-1997

7. Коряковцева, Н.А. Хрестоматия по информационной культуре. М., - 2007

8. Кузьмин Е. И., В. Р. Фирсов. Культурная политика в Европе: выбор стратегии и ориентиры. М.,

- 2002.

9. Тавадов. Г. Т. Политология М., - 1997.

10. Толстых В. И. Культуроцентризм Глобалистика. Энциклопедия. М., - 2003

11. Политология Энциклопедический словарь. М., - 1993.

12. Философский энциклопедический словарь. М.,- 1983

13. http://istina.rin.ru/

14. http://www.audtorium.ru/aud/v/index.

Русская усадьба - как фактор культурформирования духовно-эстетических

воззрений дворянства.

Городнова Любовь Евгеньевна - Тамбовский государственный краеведческий музей

Аннотация: в статье рассматривается уникальность провинциальной дворянской. Это обусловлено тем, что ещё сохранились реальные памятники усадебного строительства - элементы культурного кода усадьбы: архитектурно-дворцовых комплексов, жилых зон, культовых построек, садово-парковых ансамблей.

Ключевые слова: провинция, русская усадьба, культуроформирование, культурный центр, духовная самореализация.

В XX веке провинциальная дворянская усадьба как уникальный социокультурный объект практически выпала из поля зрения культурологов, историков, искусствоведов. Это явилось следствием отрицания в течение нескольких десятилетий созидательной роли дворянства и

усадебная культура трактовалась как декаданс общенациональной культуры. А старательно раздуваемая на протяжении полувека пропаганда - «война дворцам» - уничтожила в своё время десятки и сотни дворянских усадеб. Тема уникальности провинциальной дворянской усадьбы в современных историко-культурных условиях весьма актуальна. Это обусловлено, прежде всего, тем, что ещё сохранились реальные памятники усадебного строительства - элементы культурного кода усадьбы: архитектурно-дворцовых комплексов, жилых зон, культовых построек, садовопарковых ансамблей.

Усадьбы - многолики и разнообразны по своей сути, на протяжении веков они служили в провинции мини-форпостами русской культуры. Усадебная культура сочетала в себе и культуру передового дворянства, и народную культуру. При обустройстве усадьбы - в декорах построек и оформлении интерьеров использовались все достижения мирового искусства - живописи и архитектуры. Но при этом активно привлекался и внутренний потенциал усадьбы - способности и талант крепостных крестьян. Владелец, используя крестьянский труд, тем самым способствовал развитию таланта умельца - они оба становились соучастниками творческого процесса.

Важную роль при организации усадебного пространства отводилась ментальным стереотипам: устраивали усадьбы со строжайшей дисциплиной, на манер военных поселений (А.А. Аракчеев - усадьба Грузино, Тверская губерния); строили восточные дворцы с соответствующими интерьерами, окружали себя «доморощенными» арапами и крепостными одалисками (И.Д. Шепелев - Выксунские заводы, Нижегородская губерния). Дворяне-масоны отражали свои духовно-философские воззрения в архитектуре, декорах и интерьерах усадебных построек. К теме философии «вольных каменщиков», через несколько десятилетий негласного запрета, вновь обращаются исследователи. Но тема масонских усадеб остаётся пока малоизученной потому, что из былого разнообразия в настоящее время практически ничего не осталось. Ярким образцом такого рода усадьбы, с мощной масонской символикой, сохранившейся до наших дней, является усадьба Зубриловка князей Голицыных-Прозоровских (Пензенская область). Интерес к масонской философии являлся глубоко приватной стороной жизни, но он нашел отражение в реалиях усадебного мира - оформлении храма, архитектуре и расположении построек усадьбы - дворца, церкви, колокольни.

Церковь в Зубриловке, как и в любой другой дворянской усадьбе, являлась духовным центром, воплощала самостоятельный мир, смысл которого был в равной мере обращён и к небу, и к Богу, и к обитателям усадьбы. Примерами попытки приобщения обитателей усадьбы к высшим идеалам могут служить настенная роспись придела - страдания Святой Мученицы Варвары и икона Архистратига Михаила. Многозначны по своей сути и гризайльные росписи храма. Символика и колористика росписей позволяют сделать предположение, что владельцы Зубриловки принадлежали к Иоанновской степени масонства, в частности к ложе «Орла Российского». Иоанновская степень - это три низшие ступени ордена (ученик, товарищ, мастер), делавшая из братьев мирных идеалистов. В ней преобладала символика этических начал -равенства, братства, всечеловеческой любви. Колорит Иоанновской степени светел и ясен, цветовая гамма соответствующая - золотой, лазоревый, белый. Ложа «Орла Российского» была основана 12 марта 1818 года, основной её символ - клейнод двуглавый орёл, присутствие которого мы наблюдаем в росписях Зубриловского храма. Постулаты ложи «вольных каменщиков» звезда (солнце) - символ Великого Архитектора Вселенной; крест и терновый венец - символы мученичества Христа; библия - краеугольный камень масонской философии; жезл - символ власти верховного магистра ложи; отрезки колонн - символ устойчивости, фундаментальности масонского учения; клещи и молоток - инструменты для обработки дикого камня (дикий камень -человеческая душа); узлы - символ крепости масонского братства; лилии - символ Девы Марии; трёхсвечник - символ третьей ступени ордена; двуглавый орёл - символ ложи «Орла Российского» - присутствуют не только в росписях придела, но и в алтарных частях придельных храмов.

Устройство усадьбы отчасти было данью моде на загородные дворцы, но не являлось простым благоустройством бытового уклада дворянина вдали от столицы. Важное, и первостепенное, значение имел тот факт, что каждый владелец мечтал построить «родовое гнездо», неотъемлемыми атрибутами которого являются барский дом, церковь, оранжереи, сады,

парки, каскады прудов, цветники, хозяйственные дворы и т.д. Словом всё то, что впоследствии у молодого потомства будет ассоциироваться с понятием «малая Родина». Рожденные в имении, они служили в столицах, получая чины и награды, странствовали по свету в поисках новых впечатлений и идеалов, а последний приют находили, как правило, в фамильном некрополе родной усадьбы. Извечная любовь к “родному пепелищу”, порой даже не объяснимая, в данном случае - чувство высокого философского порядка, которое, нивелируя сословные различия, по сути, является импликацией духовного единства дворянства и простого народа. Колорит усадебной жизни определялся духовным пространством, историей, традициями, которые благоговейно береглись и передавались из поколения в поколение, со знаковыми событиями, запечатлёнными навечно в семейных реликвиях, с фамильной галереей, библиотекой, коллекциями, семейными альбомами, надгробиями у церкви. Преемственность семейных традиций - “у нас так принято”, приверженность патриархальным устоям, с проживанием большой семьёй, тёплыми взаимоотношениями - определяло модель поведения обитателей усадьбы. На родовых ценностях, на “преданьях старины глубокой” взращивалось не одно поколение дворянства, для которых благородство, долг, честь, ответственность являлись неотъемлемыми чертами воспитанного человека. Система ценностей дворянства со временем претерпела трансформацию, однако остались вечные - «за Веру, Царя и Отечество».

После крестьянской реформы 1861 года провинциальная усадьба переживает период упадка, но, сохраняя статус независимого культурного пространства, она продолжает служить источником вдохновения для поэтов, художников, композиторов. Здесь творческий человек в полной мере понимал тщетность суетного мира, испытывал, во все времена недостающее, чувство свободы. Дух усадьбы манил, завораживал, вдохновлял. Лучшие произведения “золотого века” созданы в условиях процветающей дворянской усадьбы. Именно после приезда в родную Мару Евгений Боратынский написал следующие строки:

Судьбой наложенные цепи

Упали с рук моих, и вновь

Я вижу вас, родные степи,

Моя начальная любовь.

Николай Кривцов наслаждаясь сельскими пейзажами, писал, подражая А.С. Пушкину:

Я долго жил и долго наслаждался,

Но с той поры лишь ведаю блаженство,

Как в Любичи Господь меня привел.

Идиллией сельской жизни восторгались Г. Державин и М. Лермонтов. В. Борисова-Мусатова на лучшие живописные полотна вдохновила Зубриловка - усадьба князей Голицыных-Прозоровских. Сергей Рахманинов всё значительное в своём творчестве создал в Ивановке -родовом имении своей жены. “Лебединую песнь” усадьбе пропел И. Бунин, когда усадебную культуру постигла участь “вишнёвого сада”.

В начале XX века рухнула под напором нигилистического разгула - “весь мир насилья мы разрушим” - старая Россия. Исчезли навсегда, сожжённые в печах цинизма и бездуховности, усадебные ценности - книги, картины, коллекции декоративно-прикладного искусства. Вопиющий парадокс вандализма - строилось несколькими поколениями, веками - уничтожено за несколько месяцев. Исчезли с карты России названия дворянских усадеб, уничтожены дворцы, разрушены усадебные храмы, парки, фамильные некрополи. Разорваны связи с прошлым, с истоками нашей культуры. Но историю и культуру российского государства невозможно представить без дворянских родов Шереметьевых, Румянцевых, Нарышкиных, Голицыных, Строгановых, Прозоровских, Волконских, Чичериных, Боратынских и других. Лучшие представители дворянства на дипломатическом поприще или на поле боя были сопричастны знаковым вехам

мировой и отечественной истории. Эти события нашли отражение в создании образа усадьбы, которая привнесла прогрессивные идеи в духовную и культурно-социальную среду провинции. Русская провинция, по причине своей бедности, не могла себе позволить ни насыщенной культурной жизни, ни монументальной архитектуры - это было прерогативой столиц. Дворянская усадьба городская и загородная была единственным источником преображения облика провинции. Усадебные комплексы органично вписывались в окружающий ландшафт, подчёркивая гармоничное слияние природы и человеческого творения. Культуру дворянской усадьбы необходимо принимать как явление общенационального характера. Представители многих дворянских родов, воспитанные именно в усадьбе, оказались по воле судьбы разбросанными по всему свету - художники, поэты, композиторы, они обогатили культуру зарубежья.

Исследование феномена дворянской усадьбы - сложное направление в отечественной

науке -

не изучив особенности жизненного пространства усадьбы, ее влияние на окружающую среду, мы её утратили в материальном плане. Историю русской провинциальной дворянской усадьбы в настоящее время исследователи изучают по сохранившимся фрагментам, а это, в лучшем случае, руинированные остатки дворцов, храмов, хозяйственных построек и небольших парковых зон. Только с их помощью можно судить об архитектонике усадебной культуры, её особенностях, о символике и смысловом содержании дворцово-парковых комплексов. Культуру провинциальной дворянской усадьбы необходимо изучить в комплексе всех проблем - теологической, культурологической, исторической, искусствоведческой, экологической. Только тогда мы сможем в полной мере осмыслить и оценить вклад, который внесла русская усадьба в развитие не только русской, но и мировой культуры.

Деньги - не средство, а цель жизни.

ГОФМАН МИХЕЛЬ - Нью-Йорк. Выпускник Колумбийского университета. M.A in Cross-Cultural Understanding, M. E. in Information Processing. Модератор программам культурной адаптации русских иммигрантов...

Аннотация: в статье рассматривается роль денег, которые всегда играли огромную роль в жизни любого общества, но, степень их значения в различных культурах была разной. В «Венецианском купце» Шекспира герой-ростовщик использует силу денег чтобы наказать тех кто видит в нем лишь изгоя, которым венецианские патриции пользуются в своих целях и презирают его за то «неблагородное занятие», которым он добывает средства к существованию. В период интенсивного развития капитализма, в первой трети 19-го века, деньги превратились в основной инструмент роста экономики, роста капитала и их значимость начала возрастать для всех общественных классов. В России, капиталистические формы экономики, изменявшие традиционные критерии ценности человека в глазах общества, появились позднее чем в Европе.

Ключевые слова: денежные отношения, дегуманизация, смена жизненных целей.

Когда-то говорить о деньгах считалось неприличным, тема была недостойной общественного внимания, не только потому что воспринималась как «низменная», но и потому что не у всех они были, не для всех были достижимы. В последние десятилетия тема денег превратилась в центральную, в главную тему обсуждений, звучащую в офисах, на улице, в семье, во всех человеческих связях, во всех произведениях искусства. Экономические возможности появились у многих, деньгами стали определяться не только покупательная способность, но и способность участвовать в экономической игре. Кредитная система позволила даже тем чья заработная плата покрывает только необходимые ежедневные расходы, приобретать дома, автомашины, предметы роскоши. Выходные дни большей частью посвящены приобретению все новых вещей, Shoping превратился в форму отдыха и развлечений. Отношения между людьми все больше стали регулироваться деньгами, и деньги заняли центральное место в шкале общественных интересов.

Деньгами стали оцениваться те сферы жизни, к которым раньше применялись другие критерии. Талант в любой сфере деятельности определяется не профессиональными достижениями, а уровнем оплаты.

Успешный врач не тот кто помог большему количеству пациентов, а тот чей годовой доход выше чем у его коллег. Инженер не тем сколько благ обществу он принес своей работой, а тем сколько он за нее получил. Писатель, художник, актер, режиссер оценивается не по значимости своих творений, а по размеру полученного гонорара.

Деньги всегда были символом жизненного успеха, но в условиях экономической демократии они больше чем абстрактный символ общественного статуса, так как дают многие формы свободы, делают человека хозяином своей судьбы. Ими, а не сложными критериями оценки человеческой ценности прошлых эпох, определяется ценность личности.

Аристократические общества строились на иерархическом принципе - высшие классы, низшие классы, на вершине герои, личности, яркие индивидуальности, внизу безликая толпа, масса. В “правильно же построенном обществе”, говорил Базаров в «Отцах и детях», - «... совершенно будет равно, глуп ли человек или умен, зол или добр.»

Деньги - истинный институт демократии, демократии равенства, они отвергают оценку человека через его индивидуальные, личностные качества. В «правильном», т.е. демократическом обществе, построенном на экономике, не личность, не индивидуальность становится определяющим критерием ценности человека, иерархия создается экономическим статусом, он делает человека личностью в глазах других, выделяя его из безликой массы.

Деньги всегда играли огромную роль в жизни любого общества, но, степень значения денег в различных культурах была разной. В «Венецианском купце» Шекспира герой-ростовщик использует силу денег чтобы наказать тех кто видит в нем лишь изгоя, которым венецианские патриции пользуются в своих целях и презирают его за то «неблагородное занятие», которым он добывает средства к существованию. В период интенсивного развития капитализма, в первой трети 19-го века, деньги превратились в основной инструмент роста экономики, роста капитала и их значимость начала возрастать для всех общественных классов.

В России, капиталистические формы экономики, изменявшие традиционные критерии ценности человека в глазах общества, появились позднее чем в Европе. Но тенденция уже чувствовалась, и первым ее увидел Пушкин. В «Скупом рыцаре», само название пьесы подчеркивало несоответствие жажды денег и рыцарского достоинства. В «Пиковой Даме» блестящий гвардейский офицер, аристократ, убивает старуху ради денег, угрожая ей пистолетом. Не происхождение, благородство, аристократизм или личные качества, только деньги приносят уважение общества. Имя героя, Г ерман (German), немец, вполне однозначно говорило откуда эта тенденция пришла.

Александр Герцен, много лет проживший в Европе, в которой тенденция уже превратилась в фундамент жизни, - «Прежде хоть что-нибудь признавалось кроме денег, так что человек и без

денег, но с другими качествами, мог рассчитывать хоть на какое-то уважение. Ныне же без денег не только на уважение, но и на самоуважение нельзя иначе рассчитывать.»,.

Для имущих классов борьба за богатства во все времена была привычной частью жизни, но к середине 19-го века интенсивность борьбы возросла - в денежные отношения стали вовлекаться «неимущие классы».

В течении столетий пистолет, шпага, кинжал, яд были теми средствами которые применялись в борьбе за богатство внутри аристократической элиты. Герман в «Пиковой Даме» использовал пистолет. Раскольников в «Преступлении и Наказании» взял топор, который он нашел в прихожей старухи-процентщицы. Борьба начала приобретать все больший накал, в ее арсенал были включены все подручные средства. Топор - средство народное, и он показатель того, что в процесс погони за деньгами включились массы. С деньгами человек получает уважение, без денег он “тварь дрожащая”.

Достоевский недаром по сей день остается остросовременным писателем - он, как никто другой, показал возрастающую власть денег над общественным сознанием. В чем Достоевский остался человеком своего времени, так это в том, что трагедия его героя в непреодолимом противоречии между религиозной моралью и практикой жизни. Нравственная мука и есть главное наказание Раскольникова за совершенное им убийство - преступление приводит к распаду личности.

Сегодня морализаторство Достоевского вызывает недоумение, в современном экономическом обществе мораль утратила свое былое значение, вместе с потерей статуса морали в общественном сознании исчезла сама дилемма мораль-деньги.

Огромный накал страстей во всех романах Достоевского, сюжеты которых строятся вокруг денег, показывал реакцию тогдашнего российского образованного класса на власть денег над жизнью людей, которая воспринималась как трагедия, так как противоречие морали и денег было неразрешимо. Российская либеральная интеллигенция видела возможность решения этой дилеммы в революционной буре, в уничтожении всей государственной структуры, все беды страны она видела в безнравственности власти.

В России государство и экономика были неотделимы. В Европе же, экономика была достаточно самостоятельна, независима от государственной структуры. Государство постепенно утрачивала свою абсолютную власть, так как экономика перестраивала всю общественную систему, экономика стала определять место человека в обществе.

Европейская литература, начиная с мольеровского «Мещанина во дворянстве» говорила о пересмотре иерархии традиционных оценок без надрыва Достоевского. Процесс разрастания статуса денег в Европе был достаточно драматичным, но он не нес в себе трагедии, так как традиционная мораль постепенно, шаг за шагом, уступала свое место жизненному практицизму, философии выживания, характерного для низших классов, впервые в истории получивших возможность уйти от вековой нищеты. Европейское мещанство превратилось в новый буржуазный класс, от которого стали зависеть старые хозяева жизни, аристократия, дворянство. Новые хозяева жизни создавали новую иерархию ценностей и превращались в аристократию нового времени, аристократию денежную.

В России до 17-го года этот процесс проходил по другому. Россия использовала принципы капиталистической экономики, но власть в экономике принадлежала государству, новые формы экономики вписывались в традиционную структуру - феодальную. В феодальной системе богатства не зарабатывались а получались, в зависимости от связей с вертикалью власти.

После 17-го года большевики, разрушив старую феодальную систему, создали новую, которая отличалась от старой лишь по форме, и в ней жизненные блага также распределялись по принципу феодальной системы, в соответствии со статусом внутри вертикали государственной власти. Государство превратилось в единственного хозяина всей экономики, и деньги, один из главных инструментов демократии, перестали выполнять свою роль мотора социальных изменений. Россия остановилась во времени.

События 1991 года вернули Россию в ряд цивилизованных стран, деньгами стал определяться общественный статус, Россия демократизировалась. Но, также как и во всей предыдущей российской истории, новые предприниматели получают богатства из рук государства.

С момента появления капитализма в 18-ом веке, культурная элита Европы осуждала процесс смены ценностей нравственных, духовных, т.е. аристократических, на мещанские, демократические, денежные. И реакция культурной элиты была понятна, она лишалась привычного заказчика, новому заказчику они были не нужны, у новых хозяев жизни были другие интересы и другие ценности. Традиционная культура была аристократичной, элитарной по определению, так как создавалась аристократией творческой для аристократии потомственной, родовой - владельцев богатств. Новые формы экономических отношений создавали условия в которых высокие, духовные ценности начали уступать свое место ценностям экономическим. Деньги превратились в цель и смысл жизни масс, так как они давали физический комфорт, свободу и общественный статус. Тем не менее, в глазах европейцев, обожествление денег в Америке перешло допустимые даже для них пределы.

Французский аристократ, маркиз Алексис Токвиль, - «Я не знаю страны, где страсть к деньгам так поглощала бы все мысли и чувства людей. Обогащение, деньги, в такой степени мыслятся как самоцель, что становятся чем-то трансцендентальным и даже просто иррациональным по отношению к счастью и пользе отдельного человека...».

Чарльз Диккенс в своем романе «Мартин Челзвик» показывает шок своего героя, англичанина, путешествующего по Америке, узнающего, к своему удивлению, что в этой демократической стране существует аристократия. Когда он спрашивает, на каких же принципах стоит американская аристократия, ему отвечают: «На уме и силе характера. Точнее их последствии, долларах». Мартин слышит разговор бизнесменов после делового обеда, - « ... ему казалось, что всё чем они озабочены, их радости, горести, надежды - всё растворяется в долларах. Люди оценивались в долларах, измерялись в долларах. Сама жизнь продавалась с аукциона, взвешивалась, смешивалась с грязью или поднималась на огромную высоту через доллары.»

Обеспеченные классы Европы видели в деньгах лишь средство для полноценной жизни, целью было счастье, которое достигалось в гармоническом слиянии человека с природой, в постижении истины, в широкой палитре чувств, эмоций, мыслей, в богатстве человеческих отношений. Жизнь, посвященная лишь погоне за деньгами, казалась им иррациональной.

Американский философ Джордж Сантаяна объяснял, почему деньги играют такую огромную роль в США, - «Американец так много говорит о долларах, потому что доллар - это символ и мера измерения успеха, единственная мера, которую он имеет, чтобы оценить свой успех, свой ум и свою власть над обстоятельствами. В то же время, он относится к деньгам довольно легко. Он их делает, теряет, тратит, раздает с легким сердцем. Это уважение не к самим деньгам, а к количеству вообще, потому что качество трудно определимо. Огромное внимание к числам, к количественным измерениям, к деньгам, ничто иное как отражение демократических идеалов. Качество понятие аристократическое, качество создает иерархию, лучше - хуже, а количественная оценка всех уравнивает, и, кроме того, цифры никогда не врут. Поэтому деньги превратились в единственно ясный и очевидный показатель ценности человека.»

Но Сантаяна был исключением из правила, американская культурная элита видела в обожествлении денег признак распада основ общества, деградацию вечных ценностей.

Философ Ральф Эмерсон, - «Американец просто машина, добывающая доллары. Он придаток к своему имуществу.»

Генри Джеймс, классик американской литературы, бежавший от меркантильного духа Америки в Европу, где провел большую часть своей жизни, говорил с сарказмом, - «Те, кто не делает деньги, принадлежат к дегенератам, которые думают, а таким нет места в Америке.»

Противостояние общей тенденции видеть в деньгах не средство для жизни, а цель самой жизни, в начале 20-го века, было достаточно широко распространено и в проповедях протестантской церкви.

Так, Вильям Нэймс, один из самых известных в то время проповедников, говорил о преимуществах бедности, - «Мы презираем тех, кто избрал бедность для того, чтобы упростить свое существование и сохранить свою внутреннюю жизнь. Мы не имеем мужества признать, что идеализация бедности в течении многих веков христианской цивилизации означала свободу, свободу от мира вещей, человек оценивал себя через то, что он есть, а не через то, что он имеет.»

Но что сегодня означает осознанный выбор жизни в бедности? Он означает не только общественное презрение. Он означает, что в условиях современной цивилизации бедняк полностью отрезан от тех источников, которые и делают жизнь счастливой. Раньше говорили, что «не в деньгах счастье», что в жизни есть множество необходимых для счастья вещей, красота природы, искусство, чувства, привязывающие нас к другим людям, а их нельзя купить. Но сегодня за чистый воздух, чистую воду, за натуральные продукты, не прошедшие химическую обработку, за пребывание на природе в естественных природных условиях нужно платить. Нужно платить также и за человеческие отношения внутри того социального круга, к которому человек хочет принадлежать. Без определенного экономического статуса вход во многие социальные круги закрыт.

Деньги стали важнее самой жизни. В журнале «Reader Digest» приводился случай, когда пяти женщинам - лаборанткам, работавшим в химико-фармацевтической фирме, предложили оплату $100,000 в год, если они будут работать с радиоактивными материалами, имеющими смертельный уровень радиации. В глазах пяти работниц это была выгодная сделка.

Это случай экстремальный, но он показывает какое огромное место сегодня занимают деньги в общественном сознании, вытесняя все другие цели и ценности жизни, - «Мы уже не воспринимаем мир непосредственно, наше восприятие жизни становится одномерным, так как магическая, завораживающая сила цифр, как чугунный асфальтовый каток, уплощает наши чувства. Единственная мера жизни - денежная, исключает из нашего внимания полноценность существования во всем его многообразии и широте. Смотря на себя, на свою жизнь через абстракцию нашего банковского счета, мы сужаем мир до замочной скважины через которую мы можем только подглядывать за жизнью, а не жить.» Популярный журнал «Psychology Today»

Деньги, более чем когда-либо раньше, стали определять все формы человеческих отношений. Цифры денежной оценки делают отношения людей, неравные в своем качестве, т.е. в своей природной сущности, равными друг другу в абстрактной шкале измерений. Деньги - виртуальная схема мира, они являются чем-то вроде географической карты, изображающей города, реки, горы точками, линиями, цифрами, а географическая карта безразлична к цветам и краскам природы, к человеческим чувствам, ко всей культуре, гуманистической цивилизации в ее многомерном, качественном содержании.

Принято считать, что деньги разрушают человеческие отношения, но они также вносят в хаос спонтанных отношений, построенных на чувствах, эмоциях, импульсах, порядок, новый порядок. То качество отношений между людьми, которое вся мировая культура считала высшим выражением человеческого духа - бескорыстие, создавало огромное напряжение. Моральные, этические или идеологические принципы далеки от определенности и четкости экономических критериев, что приводило к постоянным конфликтам, взрывавшихся гражданскими войнами и войнами между странами. В экономическом обществе конфликты разрешаются большей частью мирным путем, а высокие принципы и этические нормы лишь обязательный декор, соблюдение правил приличий, за которым стоит прагматизм, экономический интерес.

Но можно ли было создать достойные условия материального существования для масс зовом сердца, непосредственным чувством, чувством справедливости и состраданием к слабым? На чувствах симпатии и антипатии, на высокой морали и этике, в конечном счете, на бескорыстии, экономика строиться не может, и только благодаря ожесточенной борьбе эгоистических, «коры-

столюбивых» интересов миллионов и взаимной эксплуатации, массы смогли получить то что они сегодня имеют.

Экономический интерес, став центральным, не вытеснил другие интересы человека, но сделал их значительно менее привлекательными, превратив количество в более важный критерий нежели качества. Объем материального богатства ценнее объема человеческой жизни, ее многокрасочной палитры эмоций, чувств, переживаний. Рациональная логика вытеснила непосредственное восприятие, но

лишь развитый капитализм с его рационализмом, пронизавшим все аспекты общественной жизни, смог уничтожить унижающую нищету, в которой массы жили веками.

Америка начиналась как рыночное общество и, за почти два столетия, сумела ввести рыночные ценности во все формы человеческих отношений, она их очеловечила, если считать, что рационализм, такое же органически присущее человеку качество как спонтанность и непосредственность чувств. Деньги превратились в самый мощный инструмент рационализации всех аспектов деловой жизни и всех форм человеческих отношений, сделавшие Америку самой богатой страной мира.

Культура денежных отношений в США в течении времени приобретала все более цивилизованные, благопристойные формы, в их создании участвовало все общество, все его институты. Это культура общественного договора, консенсуса, всеобщего согласия, а деньги, четко обозначая границы конфликтных интересов, выполняют роль регулятора, жироскопа, удерживающего баланс.

Российская либеральная интеллигенция в 19-ом веке видела в Америке образец для подражания, но недостижимый в российских условиях, в ХХ1-м веке, несмотря на всю антиамериканскую пропаганду, Россия внедряет американскую модель в экономике, культуре, повседневной жизни. Сегодня весь мир хочет стать Америкой, не только Европа, но и Азия пытается воспроизвести в своих национальных формах систему, показавшую свою эффективность.

Но без сложной общественной инфраструктуры, без бюрократизации, т.е. рационализации всех форм общественной жизни, развитого законодательства и воспитания норм индивидуального поведения, которые создавались в Европе и Америке в течении столетий, процесс проходит, как в Азии, так и в современной России, в атмосфере стихии бесконтрольного базара, где хозяйничает криминальный элемент вместе с представителями власти, так как нормативные инструменты развитой экономики отсутствуют. В стихии базара норм и цен не существует, есть лишь столкновение интересов в данный момент, в котором стоимость определяется лишь тем на чьей стороне в данный момент сила.

Запад же постепенно подменял стихийность отношений между людьми отношениями регулируемые деньгами, законами рынка, создавал сложное законодательство и многослойную инфраструктуру общества внутри сетки взаимосвязанных экономики, культуры, пропаганды и системы образования.

На людском рынке, который в Штатах принято называть «personality market», прейскуранта цен нет, но есть общее представление о том, что сколько стоит. Несмотря на сложность определения сколько стоят в денежном выражении человеческие чувства, те или иные формы привязанности, обязательства друг перед другом, они, тем не менее, введены в более или менее твердые рамки. Цены на рынке человеческих отношений выработаны практикой. Денежные отношения обозначают точные границы и формы всех видов неопределенных и постоянно меняющихся чувств, возникающих между людьми. Брачный союз, основанный только на чувстве любви, приводит к трагедии, когда это чувство притупляется или исчезает. Материальная сторона отношений становится инструментом войны между охладевшими друг к другу супругами. Брачный контракт, оговаривающий все стороны материальных претензий, переводит неопределенность страстей и претензий, основанных на чувствах, в четкие параметры денежных оценок.

Отношения между друзьями, ведущими общее дело, может превратиться в испепеляющую ненависть, при малейшем подозрении на невыполнение неопределенных, построенных только на чувстве симпатии друг к другу, обязательств. Эмоциональные отношения между родителями и детьми также несут в себе зерна часто неразрешимых конфликтов.

Рыночная цивилизация сумела ввести многие формы отношений, раньше строившихся на моральных нормах, на симпатиях-антипатиях, любви-ненависти, в русло четких экономических норм, формулируемых традицией и законом. Она ввела стихию человеческих отношений в русло математически рассчитанного, рационального порядка, в котором бескорыстие, построенное на чувствах, эмоциях, выглядят безнадежным атавизмом, лишь напоминанием об уходящей или ушедшей в прошлое иррациональной эпохе. Старую, уходящую цивилизацию было принято называть гуманистической, так как в ней человек, Human, был мерой всех вещей, сегодня мерой всех вещей и самого человека стали деньги.

Культура массам.

ГОФМАН МИХЕЛЬ - Нью-Йорк. Выпускник Колумбийского университета. M.A in Cross-Cultural Understanding, M. E. in Information Processing. Модератор программам культурной адаптации русских иммигрантов

«В будущем будет создана такая форма контроля над обществом, аналога которому не знает история.... бесчисленное множество людей, равных и одинаковых, будут жить в постоянной погоне за все новыми и новыми удовольствиями. Они полностью подчиняться той силе, которая эти удовольствия поставляет. И сила этой власти будет абсолютна и незыблема.» Олдос Хаксли.

Аннотация: в статье рассматривается массовая культура Америки. Индустрия эскапизма поставила на конвейер огромный поток книг, журналов, кино, музыки, в количествах, во много раз превышающих все, что было создано когда-либо раньше. И, прежде всего, телевидение, все 24 часа в сутки, все 386 дней в году. По определению французского философа Ги Дебор, телевидение, став основным источником развлечений, превратило искусство в «бесконечный поток банальностей, представленных со страстью шекспировских трагедий.»

Ключевые слова: культура потребительского общества, зрелища как форма современной массовой культуры.

О каких удовольствиях говорит Хаксли? Каким образом удовольствия могут стать средством контроля? И что это за сила которая эти удовольствия поставляет?

Когда в ХХ веке на авансцену истории вышли массы, весь цивилизованный мир, вне зависимости от политической системы каждой страны, встал перед вопросом, как контролировать эти миллионы, и направить их энергию в безопасное русло.

Политические и экономические механизмы регулирования общественных процессов были недостаточны. Церковь, как идеология и основной институт воспитания общественного сознания, начала утрачивать свои позиции, и роль церкви, как воспитателя масс, должна была взять на себя культура, новая культура.

Традиционная культура, выросшая из религии, была в своей основе идеалистической, но в ХХ веке индустриальное общество ставило перед собой задачи сугубо материальные и новая культура должна была воспитать новое материалистическое мировоззрение. Образы искусства обладают большей силой воздействия нежели политические лозунги, прямая пропаганда и искусство превратилось в инструмент воспитания масс.

Традиционная культура была предназначена для образованной элиты, отвечала ее интересам - познанию мира, его истории, человеческой психологии и требовала многолетнего воспитания. Она содержала высшие духовные ценности без которых невозможно истинное усовершенствование общества и человека, она была аристократична - обращалась к ценностям духовным, доступным только тем кто не тратил всю энергию на выживание, высшим классам. Литература, театр, опера, балет предназначались для узкого круга образованных людей, культура была предметом роскоши. Новая культура должна была стать предметом ежедневного потребления для масс, и только индустриальный метод ее создания мог обеспечить доступный по цене культурный продукт.

Новая культура для масс должна была соответствовать запросам миллионов простых людей, живущих в сугубо материальном, физическом мире, в котором духовные ценности не более чем абстракция, ценность личности достаточно сомнительна, а ценность знания лишь в его конкретном приложении к практике жизни.

Традиционные народные развлечения стали фундаментом на котором развивалась массовая культура - уличное зрелище, цирк, рыночный балаган, ярмарка, с их праздничностью, зрелищностью, жизненным оптимизмом они удовлетворяли незатейливые вкусы городских низов. Ярмарка - рынок, и атмосфера рынка отвечала духу нового времени.

Можно было бы предположить, что культура для масс появилась в странах рыночной демократии, но это произошло впервые в Советской России 20-ых годов прошлого века, в которой она имела, правда, другое название - «пролетарская культура». Искусство стало принадлежать народу.

В Советской России создавались массовые зрелища на огромных городских площадях, и советские идеологи этого времени, раньше чем идеологи Запада и точнее, откровеннее их, формулировали задачи массовой культуры - искусство должно было «служить народу», т.е. тем идеологическим целям, которые определяла руководящая элита.

Главной из всех целей пролетарской культуры было воспитание нового материалистического мировоззрения, в котором подъем экономики важнее морали, эстетики и духовности идеалистического искусства прошлых веков.

Эпицентром интереса многовековой культуры был человек во всем многообразии его проявлений, она рассматривала внутреннюю жизнь человека, проявляющую себя в процессе борьбы с окружающим миром, с объективно существующими в обществе силами. В этой борьбе происходило становление личности. Но у массового общества другие задачи и цели. Не становление личности, а формирование нового человека. Как писал Горький, - «Человек не цель культуры, а её объект. Цель культуры создание нового человека».

Новый человек это, прежде всего, человек труда, созидатель, строитель нового мира. Созидание требует человека действия, экономика в нем видишь лишь инструмент, ценный только тем что он создает. В процессе созидания действие человека важнее многообразия и сложности его внутреннего мира.

Осип Брик, один из наиболее влиятельных советских идеологов 20-ых годов, - «Мы ценим человека не потому что он переживает, а по той роли, которую он играет в нашем деле. Поэтому интерес к делу, к действию, у нас основной, а интерес к человеку - производный.»

Арватов, один из лидеров «Пролеткульта», следующим образом определял задачи мастеров искусств, - «....художник проникается идеей целесообразности, обрабатывая материал не в угоду субъективным вкусам, а согласно объективным задачам производства, Организуя общий продукт. Руководствуясь не личными побуждениями, а выполняя задания класса... »

Работники западной индустрии массовой культуры никогда не делали таких откровенных заявлений, но они также, как и как советские “инженеры человеческих душ”, выполняли задание управляющего класса - формирование нового сознания, необходимого системе восприятия мира, соответствующего интересам заказчиков.

Целью воспитания нового массового сознания была - «... дрессировка масс, чтобы они не были обеспокоены вопросами, угрожающими стабильности общественного порядка. ... бесполезно обращаться к разуму и интуиции людей, нужно обработать их сознание таким образом, чтобы сами вопросы не могли быть заданы. ... задача социальных инженеров, социологов и психологов, находящихся на службе у правящей элиты, создание оптического обмана колоссальных размеров, в сужении всего объема общественного сознания до тривиальных, бытовых форм.» Оруэлл.

Индустриальное производство нуждалась в средствах для восстановлении сил работника в свободное от работы время и культура должна была стать «культурой досуга», давая работнику возможность на время уйти от проблем каждодневной жизни и отвлекать от «ненужных вопросов», давая те ответы которые соответствуют целям руководящей элиты.

До появления массовой культуры, низшие общественные классы не имевшие доступа к образованию, прививающее интерес к культуре, видели в плотских радостях жизни - еде, вине, сексе не только компенсацию за тяжелый труд, но и единственно доступные им формы отдыха и развлечений. На определенном витке развития экономики, когда индустриальная цивилизация превратилась в цивилизацию технологическую, потребовавшую полной вовлеченности работника в трудовой процесс, эти формы проведения свободного от работы времени стали восприниматься как отклонение от новых норм жизни. Они отнимали энергию работника, который должен был все свои человеческие ресурсы использовать для эффективного труда в течении рабочей недели.

«Культурный досуг» стал той формой проведения свободного времени, которая сохраняла жизненную энергию работника, экономила его силы для интенсивной работы и отвлекала от попыток понять или изменить свою жизнь.

Культурный досуг, о котором так много говорила советская пропаганда, ограничивался несколькими газетами, несколькими сотнями книг, одним фильмом в неделю, говорившим, по преимуществу, только о трудовом энтузиазме, поэтому подавляющее большинство проводило

свое свободное время с «бутылкой на троих». Как и вся советская экономика народного потребления, индустрия досуга создавала дефицит всех продуктов культуры.

Тем не менее, хозяева жизни понимали значение которое играет культура в воспитании масс. Заказывая музыку исполнителям, они вооружали их необходимыми техническими средствами. Особое внимание было уделено кинематографу, как говорил Ленин, - «Самым важным из всех искусств для нас является кино, так как наше население по преимуществу безграмотно.»

Советские фильмы 20-ых годов, «Броненосец Потемкин», «Октябрь», «Конец Санкт-Петербурга», «Юность Максима», были не только шедеврами киноискусства, но и шедеврами манипуляции массовым сознанием, исторической фальсификацией, принятой массами как единственно возможная трактовка событий революции.

Шедевром был также фильм классика американского кино Гриффитса «The Birth of a Nation», Рождение Нации, (1915 год), с необычайной художественной силой провозглашавший идеологию Кук-клукс-клана, как двигателя цивилизации. Шедевром был также и фильм Лени Рифеншталь «Триумф Воли», пропагандирующий идеи фашизма.

Идеологический гламур возник не в ХХ веке, глянцевые картинки, декорирующие сложную реальность, создавались и раньше. «Пятнадцатилетний капитан» Жюль Верна показывал колонизацию африканского континента, превратившую свободные племена в почти бесплатную рабочую силу для европейских предпринимателей как триумф прогресса, несущим высокие гуманистические ценности «отсталым народам». Приключения трех мушкетеров Дюма проходили во времена трагической эпохи европейской Реформации, но в романе центральной была история алмазных подвесок королевы. Многие поколения читателей были воспитаны на этих книгах, а их влияние на формирование массовых представлений было гораздо более значительным чем занудные работы профессиональных историков.

Популярное искусство имеет свою специфику, оно не ставит свой задачей показ реальной жизни, ее назначение развлекать, но развлекательная литература и искусство прошедших эпох существовали на периферии культурных интересов общества. Обращенная к образованному классу традиционная культура приобщала индивида к богатству чувств и мнений мировой цивилизации, она помогала индивиду в процессе поиска истины найти свой уникальный, индивидуальный путь, подталкивала все общество к осмысленному подходу к проблемам жизни.. Культурой определялась принадлежность к социальной иерархии, что придавало ей в глазах низших общественных классов престиж, ценность ее обладанием. Массовая же культура ХХ века сменила приоритеты, рынок культуры определил иерархию ценностей, в которой культура как развлечение получила доминирующую роль, а сложность и глубина традиционного искусства потеряли свой былой статус.

Массовая культура использовала новые технические средства, кино, радио, а впоследствии телевидение, создала новую эстетику, небывало широкую по своей палитре. Новые представления, новые нормы поведения, нормы жизни благодаря технологии производства продуктов культуры, давшей в руки создателей огромный набор средств психологического воздействия, внедрялись в общественное сознание более эффективно нежели образы традиционной, лимитированной в средствах, не технизированной культуры.

Работник индустрии культуры выполняет задачи которые перед ним ставит производство, работодатель, а их цель не расширение объема знаний и понимания происходящих общественных процессов, а создание такого продукта который бы отвечал на запросы рынка и проводил общие идеологические установки заказчика.

Недаром Голливуд называли фабрикой общественных иллюзий, а советское производство фильмов «Кинофабрикой». На индустриальной основе создавалась новая мифология, мир, в котором полнокровные, сильные характеры вовлечены в активную борьбу добра и зла. Но, как правило, это были фантазии далекие от повседневной реальности. Реальная же борьба проходила в мире, о котором, ни советская пропаганда, ни пропаганда Голливуда, никогда не говорили, а то, что не имеет своего образа в средствах массовой информации, в сознании среднего человека не существует.

Теоретики постмодернизма называют творения массовой культуры “симулякрами” - в которых факты жизни не более, чем игровой материал. Из гигантского объема фактов, образов, идей формируется динамичный и эффектный калейдоскоп, его логика, логика игры, а назначение игры - отвлечь от ненужных вопросов, отвлечь от попыток создать собственную логику, собственный индивидуальный взгляд на мир.

Олдос Хаксли, - «Массовая культура делает все чтобы люди были полностью погружены в свои игры и не пытались понять, что происходит вокруг.»

Александр Зиновьев, - «Массовая культура, компенсируя чувство беспомощности среднего человека создает образы суперменов, преодолевающих те препятствия, которые в практике непреодолимы, побеждающие там, где среднего человека неизбежно ждет поражение. Супермены не ходят на работу с девяти до пяти. Не дрожат перед начальством. Не боятся, что завтра их уволят без всякого объяснения причин. У них нет проблем, как выплачивать месячные счета. Супермены в одиночку решают все социальные проблемы, в очень простой и понятной форме - чаще всего физической силой. Эти сказки не уменьшают стрессов, но хотя бы на время, перед уходом в сон, приносят состояние сладкой дремы.»

Рынок, поставив культуру в один ряд с другими товарами потребления, уничтожил ее былой авторитет как источника знания, но, превратив культуру в одну из форм развлечений, построил эмоциональное убежище, кокон в котором можно укрыться, психологически выжить во все более усложняющемся и все менее понимаемом мире. Как писал Эрих Фромм, «Оставьте человека один на один с собой, без радио, кино, телевидения и он испытает сильнейший эмоциональный шок в психологическом вакууме.»

Индустрия эскапизма поставила на конвейер огромный поток книг, журналов, кино, музыки, в количествах, во много раз превышающих все, что было создано когда-либо раньше. И, прежде всего, телевидение, все 24 часа в сутки, все 386 дней в году. По определению французского философа Ги Дебор, телевидение, став основным источником развлечений, превратило искусство в «бесконечный поток банальностей, представленных со страстью шекспировских трагедий.»

Предшественника телевидения, кинематограф, в Америке в начале двадцатого века назвали “motion pictures”, движущиеся картинки, название отражало отношение к нему публики, кинематограф не считался тогда искусством.

Сегодня количество и качество зрительных и звуковых эффектов движущихся картинок несопоставимы с теми, что производились в рыночных кино-балаганах (Nickel Odeon) того времени, но темы те же, драки, стрельба, погони, ограбления, наводнения, пожары, автомобильные катастрофы. Перед зрителем мелькают тысячи картинок, наполненных действием, но без всякого содержания, содержание в них действие, действие само по себе, шоком неожиданных трюков вызывается подъем адреналина в крови. Зрелища массовой культуры, определению Оруэлла, - «сужают объем общественного сознания до тривиальных, плоских мыслей, идей и образов».

В массовой культуре отсутствует спонтанность, непосредственность чувств, в ней нет размышлений над жизнью, нет обобщений жизненного опыта. На первый план выступают действия персонажей, а не их переживания, мысли, их внутренний мир. Истинное искусство обращается к логике, к пониманию, ведет к эмоциональному подъему, катарсису, используя мир сложных образов, идей, эмоций, зрелища масскульта обращаются к элементарному, к импульсам. Дается “kick”, удар, ударом встряхиваются эмоции.

Адольф Гитлер, мастер массовых зрелищ, говорил, что воздействие логики на массы минимально, манипуляция бессознательными импульсами, рефлексами, намного эффективнее. Зрелища отвлекают от знания, знание опасно для власти, все тоталитарные режимы стремятся уничтожить сам интерес к нему. Фашисты сжигали книги на улицах и площадях, советская власть гноила книги в библиотечных архивах. Рынок массовой культуры делает это более эффективно - он прививает безразличие к знанию.

Рэй Брэдбери боялся того, что государство запретит читать книги. Олдос Хаксли боялся другого, что будут созданы условия, в которых люди не захотят больше читать книги. Но они оба ошибались, сегодня читают намного больше, чем раньше.

В США сегодня выпускается 1,500 ежедневных газет и 7,000 еженедельников. Каждый год выпускается 75,000 новых книг. Это по преимуществу, развлекательная литература, и массовый спрос существует только на нее, на литературу типа “гамбургер”, на упрощенную до уровня массового вкуса информационную жвачку, “литературу для бедных”.

Истинные произведения искусства штучный товар, они глубоко индивидуальны, а конвейер индустрии культуры выпускает “standardized diversity”, стандартизированное разнообразие.

При покупке музыкального диска в магазине вы видите разделы - стандартный джаз, стандарт-кантри, стандарт-классика, стандарт-рэп, стандарт-поп. Выбор стандартов неограничен.

Выбор стандартов в кино еще более широк. Каждая группа населения - черные, латино, интеллектуалы, рабочий класс, бэби-бумерс, гомосексуалисты, подростки, пенсионеры, любители фильмов “action” и любители картин, описывающих жизнь старой британской аристократии 19-го века -все получают свое. Существует стандарт фильма для традиционной семьи, стандарт для любителей острых ощущений, стандарт для любителей изысканной европейской эстетики. Сотни новых фильмов, выпускаемых за год, также, как и сотни телевизионных каналов, оставляют у потребителя ощущение, что отличие между ними настолько поверхностно, что они практически неразличимы.

«Большинство американских фильмов - замороженный обед, как правило, никаких следов жизни.». Кинорежиссер Андрей Кончаловский, проработавший много лет в Голливуде.

Кабельное или сателлитное телевидение предоставляет сотни каналов, освещающие тысячи тем -передачи о работе полиции, опросы людей на улице, фильмы об истории страны и мира, биографические серии, но все они создают впечатление, что это сделано одним и тем же режиссером, на одном и том же конвейере. В тоже время у потребителя есть выбор - это он держит в руках “remote control” и всегда может переключиться на другую программу. Но, и на другой программе он увидит только стандартное зрелище или стандартные новости - то, что ему хотят показать те, кто владеет средствами массовой информации.

Но культура нового времени содержит в себе не только культурный попкорн. В частности, классики американской литературы - Хемингуэй, Джеймс Джойс, Дос Пассос, Скотт Фитцджеральд, Томаса Эллиот, Уильям Фолкнер, Воннегут, Брэдбери, Томас Вульф. В американском кинематографе - Чарли Чаплин и Орсон Уэллс, Элиа Казан и Стэнли Кубрик, Милош Форман и Вуди Аллен.

Западная Европа и Советская Россия, внесли не менее значительный вклад в реалистическое искусство, но основным потоком были тысячи продуктов культурного ширпотреба, это был политический и развлекательный «гламур». Культурный ширпотреб не ставит вопросы, не ставит под сомнение общепринятые взгляды, не ищет новые неосвоенные пути. Массовая культура воспитывает другие ценности, другое мировоззрение - пассивное приятие мира. Критическое начало, двигатель истинного развития общества, в ней отсутствует.

Критический подход к жизни общества, попытки понять происходящее, тем не менее, существует, в литературе, кино, телевидении, и, время от времени, доходит до массового читателя и зрителя. Но, в основном, он интересен лишь узкому кругу интеллигенции. Лучшие образцы критического, реалистического искусства входят в обязательные курсы гуманитарных факультетов университетов, тысячи студентов приобщаются к общественной дискуссии, однако это не изменяет их отношения к существующему статус-кво. Когда они выходят из «башен из слоновой кости» университетских кампусов в обычную жизнь, в процессе борьбы за жизненный успех понимание жизни общества становится ненужным, только приспособление дает гарантию выживания.

Возможно, что если бы критика системы была бы запрещена, запрещенные идеи оказали бы большее влияние на массовое сознание, как было в Советском Союзе с Самиздатом и Тамиздатом. Внешняя цензура мыслей, запреты на те или иные идеи, стимулирует появление все новых и новых ересей, создает противодействие контролю.

Прямой цензуры, запрета, нет, они неэффективны, самоцензура действует гораздо продуктивнее. Каждый понимает про себя, что открытое обсуждение и анализ идей, отличающихся от общепринятых, вне академической аудитории, может привести к конфронтации, конфликту, к обвинению в отсутствии позитивного взгляда, - «You are negative». Собственная позиция, собственное мнение это вызов обществу, и его последствия непредсказуемы. “Ты что, умнее других?”. Собственная позиция может привести не только к общественному остракизму, тут надо отвечать себе самому на вопрос, как жить, противостоя большинству.

А большинство черпает свои представления о мире из газет, журналов, телевидения. А так как масс-медиа, «большая сплетница», показывает и говорит только о сенсациях, а не о важнейших проблемах общественной жизни, они исключаются из общественного сознания. В повседневной жизни, мало кто решается на такой мужественный, отчаянный акт, как собственное мнение, касаться не принятых в приличном обществе тем, относиться критично к происходящему, во все времена было опасно.

Алекс Токвиль писал 175 лет назад, - «Свобода мнений, безусловно есть, но она не вызывает ничего кроме презрения. Ты свободен думать что хочешь, никто не посягнет ни на твою жизнь, ни на твое имущество, но ты превратишься в чужака, в парию, отверженного обществом. Ты сохранишь свои гражданские права, но они будут бесполезны. Близкие люди будут шарахаться от тебя на улице, и твое существование будет хуже чем смерть.»

Но само существование критической мысли, ее доступность, пускай и в ограниченном объеме, как бы говорит о реальной свободе мнений, ведь средства массовой информации и культуры представляют широкий спектр взглядов, оценок, анализа, но они нейтрализованы не заметным неискушенному потребителю набором приемов.

Первый, массовая культура это гигантский склад идей, образов, фактов, из которых можно черпать сведения о мире, но само их количество блокирует возможность связать их в какую-либо логическую цепочку, свести в систему. Информация приобретает качество, т.е. становится знанием, когда факты осмысленны, сведены в какой-то порядок, а формула современности - «время-деньги», времени на осмысление фактов она не оставляет. В огромном, не структурированном, т.е. неосмысленном потоке фактов, потребитель превращается в щепку, не понимающую в каком направлении ее несет.

Второй, стандартизация продуктов культуры. Стандарт имеет в общественном мнении несколько негативный оттенок. Но стандарт это не низкое качество, это среднее, приемлемое для большинства качество. Благодаря стандартизации всех продуктов массового потребления они не только стали доступны, их качество несравнимо более высокое, нежели то что производилось ремесленным производством, где варьировалось по широкой шкале от самого низкого до высокого. Продукты индустрии культуры, создаваемые на среднем, стандартном уровне, имеют значительно более высокое профессиональное качество нежели так называемая «бульварная культура» 19-го века, но, в фильтре заданного формата, стандарта, оригинальное мнение стерилизуется, сводится до общепринятого, теряет свой объем, значимость и силу воздействия.

Третий, - экономика производства продуктов культуры. Произведения искусства, пытающиеся осмыслить происходящее, никогда не имели и сегодня не имеют массового спроса, они не могут рассчитывать на широкую рекламу, это экономически неоправданно, поэтому, даже те кто ею интересуются, просто не знают о ее существовании.

А массовый потребитель вполне удовлетворен средним качеством стандартных продуктов в супермаркете культуры, так как в течении десятилетий ему прививалось уважение к стандартизации во всех сферах жизни. Стандартизация позволила дать миллионам все необходимое для жизни, в

индустриальных странах голод перестал быть проблемой, стандартизация культуры удовлетворила и культурный голод.

Стандартный гамбургер и попкорн выполняют функцию еды, заполняют желудок, но стерилизованные продукты питания в процессе обработки теряют вкусовые качества исходных продуктов. Массовая культура удовлетворила аппетиты масс, получивших высокий уровень образования, но она также стерилизована, как и продукты массового питания.

Французская кухня считается высшим достижением мировой кулинарии и воспитанием этой культуры еды французское общество занималось столетиями. От романа Рабле «Гаргантюа и Пантагрюэль» высмеивавшего обжор, поглощающих огромного количество еды без всякого разбора, к 19-му веку французская кухня превратилась в эталон высокого вкуса и эстетики. Как говорил Виктор Гюго, - «Мир может не знать нашей славной истории, нашей великой литературы, но мир признателен Франции за французскую кухню и французское вино.»

Но сложная гамма ощущений, которую предлагает меню не только французского, но и европейского, традиционного ресторана, сегодняшнего среднего потребителя часто просто пугает, он прошел процесс воспитания на стерилизованных продуктах. В своей в культурной диете он также предпочитает “cultural fast food” - стерилизованное, стандартное чтиво или зрелище. Культура “попкорна”, культура “snacks”, отбивает вкус к разнообразной, широкой культурной диете.

Французское искусство до середины XX века также было эталоном глубины мысли, красочности и интенсивности эмоций, эстетизацией всех сторон жизни. Оно воспитывала обостренный интерес к новым знаниям, культуру поведения, богатству эмоций, к жизни во всей ее широте и многообразию. Традиционная культура имела свои вершины и свой ширпотреб, но она воспитывала в обществе пиетет к знанию, так как поднимала на пьедастал те произведения искусств, которые открывали скрытые от поверхностного взгляда истины, пытались объяснить, найти смысл в хаосе жизни. Массовая культура подняла общий культурный уровень все социальных классов, предоставив доступ к широкому кругу идей, образов, фактов, но в индустриальном производстве продуктов культуры как и в любом другом был использован стандарт, нейтрализовавший глубину идей, образов и фактов.

Все что не вписывается в стандарт массовый потребитель не принимает, и оригинальные произведения искусства, утратив свою привлекательность и престиж в глазах подавляющего большинства, заняли свое место где-то на обочине культурной жизни, лишь несколько кусочков смальты в огромной мозаике.

«Все бурление культуры, которое если начинать перечислять, здесь, в Америке, действительно есть, но оно не складывается в некую единую культурную жизнь, а состоит из отдельных событий, а массовая культура лишь декорация для прикрытия функций ежедневной жизни, а не часть самой жизни.» Русский иммигрант Шоссет.

Культура и искусство в американской истории никогда не были органической частью жизни общества как в Европе, они всегда воспринимались утилитарно - как форма отдыха от трудов насущных, как развлечение, как часть функционального комфорта.

«Искусство для нас не первая необходимость - нашей стране нужны ремесла.», писал Джон Адамс, второй президент Соединенных Штатов.

С момента освоения Нового Света, строившегося на континенте без каких-либо признаков цивилизации, интеллектуальное, эстетическое, эмоциональное наполнение жизни не было целью американского общества. Жизнь Европы строилась на культуре, вокруг культуры, материальное богатство, создаваемое цивилизацией, оценивалось не как цель, а как средство, ведущее к расцвету всех видов искусств. Материальное богатство, созданное древней Грецией и Римом, дало возможность оставить последующим поколениям шедевры литературы, изобразительного искусства, по ним и оценивается их вклад в развитие цивилизации.

Для Соединенных Штатов, страны, создававшейся среди дикой природы, где шла ежедневная борьба за элементарное физическое выживание, улучшение условий жизненного быта было важнее культуры, искусства, недаром европейцы называли американцев “новыми варварами”. Америка создавала новое мышление, новую психологию, новые культурные ценности - ценность труда, материального богатства, роста экономики.

Европейцы находили красоту, волнение, катарсис, в искусстве, американцы в строительстве бизнеса, в росте капитала. Культура и ценности все усложнявшегося производства и рынка становились культурой и ценностями повседневной психологии. Европейцы обогащали себя, приобщаясь к высшим формам искусства и гуманитарного знания. Американцы совершенствовали себя, впитывая сложные формы деловой жизни, вырабатывая в себе те черты, которые приводят к успеху и обогащали свою жизнь новыми формами физического комфорта и развлечений. Культура, которая в Европе обращалась к высшим классам, говорила о бытие, в Америке, стране «без классов», в стране простых людей, говорила о быте, ее назначением стало украшение быта.

Классическая культура была не приложима к американским условиям, она не могла иметь такого авторитета, как в Европе, так как говорила о вечном, и не соответствовала специфике американской жизни, построенной на практике бизнеса, на постоянном изменении.

Однако классическая культура не была полностью отброшена, она была использована массовой культурой как сырье, которое, после вторичной переработки - "cultural recycling”, становилось частью товаров широкого потребления, культурного ширпотреба.

"Cultural recycling”, обработке культурного наследия, подверглась не только классическая культура, но и культура народная. Также как и классическая, аристократическая, она содержала в себе размышления над жизнью, в культуре народа существовали нравственные критерии, пиетет перед духовным, метафизическим компонентом жизни. Гете, в вершине своего творчества, в «Фаусте», использовал сюжет старинной народной легенды о человеке продавшем свою душу дьяволу.

Богатства мировой культуры проходят через фильтры, создаваемые экономикой рынка, оставляя лишь те ее компоненты из которых можно составить эффектное зрелище. Ядро традиционной культуры, ее духовное содержание, осмысление жизни, идет в отходы.

«В отличии от классической культуры масс-культура не стремится отразить реальность, она эту реальность реконструирует, создавая одномерную декорацию из элементов старой культуры, что придает пустоте и вакууму, химерам новой жизни, некоторую достоверность.» Американский журналист-иммигрант Александр Генис.

Чтобы эффективно выполнять свою функцию декорация должна быть яркой, зрелищной, зрелищность важнейшее качество массовой культуры, она гарантия массового интереса, она решает кассовые сборы, поэтому наиболее популярными становятся не те книги, фильмы, телевизионные программы, которые говорят об основных вопросах жизни, а события, экстремальные в своей зрелищности.

Зрелища, преображая мир в красочные фантазии, развлекая, воспитывают. Если вам что-то не нравится в вашей жизни, рисуйте себе мечту, верьте в мечту, заменяйте мечтой реальность, живите в мечте. Советские фильмы, «Цирк», «Свинарка и пастух», послевоенные «Кубанские казаки», в длинном ряду других, показывали страну такой какой она может быть только в мечте. Мечта примиряла людей с нечеловеческими условиями существования.

Советская пропаганда говорила «Человек - кузнец своего счастья», каждый может изменить мир, но мир изменяют не отдельные личности, хотя они и могут быть катализаторами изменений, мир изменяет лишь вся система в целом. В сталинскую эпоху придавалось огромное значение влиянию отдельных людей на жизнь всей страны. В случае экономических, политических и военных неудач, ответственность возлагалась на конкретных исполнителей. Как говорил Сталин о способах решения общественных проблем, «нет человека, нет проблемы». Результат сталинского подхода -продуктивность расстрелов и непродуктивная экономическая система. Но сам метод давал возможность снять ответственность с системы, которая становилась недосягаемой для критики. Если

социальные проблемы решаются одним человеком, в одиночку, тогда винить в неудачах можно отдельных людей, а не саму систему.

Тем же приемом пользуется и американская массовая культура, провозглашая “One can make a difference», один человек способен изменить мир. Мир в массовой культуре изменяют Superman, Batman, Spyderman, в фантастическом мире они в одиночку борются с силами Зла и побеждают. В мире фантазий все возможно.

В фильме “Rambo IV”, герой Сильвестра Сталлоне, железным кулаком, в одиночку, наводит порядок в Юго-Восточной Азии. Он побеждает там, где американская армия потерпела сокрушительное поражение. Хотя это противоречит историческим фактам, зритель верит впечатляющему зрелищу, а не историческим фактам, до которых ему нет никакого дела.

Таково парадоксальное свойство сознания среднего человека - конкретность опыта, который говорит, что один ничего не может изменить, и способность верить в иллюзию, созданную массовой пропагандой, что мир изменяют одиночки. Мир изменяет вся система в целом, в которой отдельный человек лишь песчинка в огромном песчаном потоке.

Массовая культура часть этого потока, и в него вливается все больше “песчинок” многих стран и континентов, массовая культура становится космополитической, интернациональной.

Молодежь многих стран предпочитает американскую культуру своей национальной, перестает читать книги и смотреть фильмы, выпущенные в их родной стране. Национальная культура каждой страны рассчитана лишь на внутренний рынок, но благодаря развитию новых видов коммуникаций, связавших мир в единое целое, национальные культуры, чтобы получить доступ к глобальному рынку, вынуждены отказаться от своей специфики. Начинает происходить, естественная в этом процессе, унификация всех национальных культур, появляется единый мировой стандарт, образцом которого является стандарт американский.

Несмотря на анти-американские настроения в Европе, России, Азии и Латинской Америке, количество проданных на этих рынках американских музыкальных дисков и видео увеличивается каждый год. Этот странный феномен объясняется тем, что массовая культура рисует мир, часто не имеющий никакого отношения к конкретной американской жизни.

Индустрия культуры поставляет развлечения - “fun”. Потребитель тянется ко всему экстремальному, ко всему что выходит за пределы его монотонного, стерильного существования. К длинному перечню тем - всех видов и форм преступлений, катастроф, фантазий, в последнее десятилетие добавились порнография, гомосексуализм, садизм, мазохизм. Рынок начинает обслуживать группы «специальных интересов», эти интересы постепенно включаются в мэйнстрим, становятся частью популярной культуры.

«Американская культура прививает молодежи всего мира американский стиль жизни. Также, как физическое загрязнение атмосферы городов Запада приводит к ухудшению качества жизни, так и популярная культура, настоянная на помоях, отравляет культурную атмосферу агрессивно антигуманистической философией, что приводит к дегенерации всего общества, но, прежде всего, к дегенерации молодежи - будущего мира. Если атмосфера, которую создает американская массовая культура, распространится по всему миру неоткуда будет даже импортировать свежий воздух.» Венгерский композитор Сандор Баласси.

Но эта проблема уже решается созданием такой человеческой породы, которая не только способна дышать “настоянным на помоях” воздухом, но воспитывает гурманов мусорного ящика, у которых от свежего воздуха наступает удушье.

Но появление «помоев» в массовой культуре, в определенном смысле, оправдано. Классическая культура не включала физиологию в круг своих интересов. Все что «ниже пояса» считалось недостойным рассмотрения и огромная часть жизни, находившейся под спудом запретов, выплеснулась с огромной силой на авансцену общественного внимания.

Мировая литература говорила о любви, старательно обходя тот факт, что сексуальная, ее физиологическая составляющая, также органично присуща человеку, как и высокие эмоции. Христианство, в период средневековья, провело непереходимую границу между духовным и физическим. Духовное рождает добродетели, физическое - пороки. Возрождение попыталось вернуться к представлениям древней Греции и Рима. Книга Бокаччио «Декамерон», была одной из многих попыток легализовать эту часть человеческой жизни. Протестантизм, в период Реформации, повернул эту тенденцию вспять, проповедуя аскетизм во всех сферах жизни, объявляя все физические потребности человека греховными. Эротизм из отношений мужчины и женщины был исключен, отношения полов существуют лишь для продления рода. Викторианская эпоха создала жесткую регламентацию взаимоотношений между полами, которая просуществовала до 60-ых годов прошлого столетия.

Американская молодежная революция 60-ых годов, была, в своей основе, революцией сексуальной, в это время появились новые технологии, позволившие расширить представление об этой когда-то запретной теме. Сегодня она ведущая в литературе, кино, телевидении и в Интернете. Это естественная реакция на многовековой запрет на физиологическую сторону взаимоотношений.

Популяризация секса имеет просветительскую функцию, но, также как и все виды индустрий, индустрия секса следует законам рынка. Она, предлагая потребителю широкий набор стандартной сексуальной техники, которую способно освоить большинство, нейтрализует интерес к глубине и богатству эмоций любовного чувства, ведь на него способны немногие, рынок сбыта слишком узок. Воспитание чувств процесс длительный, требующий огромных вложений, а рынок требует быстрого возвращения инвестиций. Само слово любовь начало исчезать из ежедневного словаря, его, под влиянием пропаганды секса, сменило слово «fuck». Да и секс реальный, физический начинает сменять секс виртуальный, виртуальность специфическое качество всей массовой культуры, где все большее место занимает жанр «фантази».

Воображение богаче, часто более убедительно чем реальность, в мире фантазий проблемы жизни решаются, в реальном они часто неразрешимы. Жанр фантазий, также как всей индустрии культуры, подчиняясь принятым стандартам, направляет безграничное человеческое воображение в определенное русло, соответствующее требованиям рынка.

Стандартизация жизни сводит сложное к простому, высокое к низкому, индивидуальное к всеобщему, объемное к одномерному, и из жизни, как и из стандартизированной культуры, начинают исчезать живительные соки. Массовая культура подобна фруктовому соку из химического концентрата, по вкусу он напоминает оригинальный продукт, но не дает той широкой вкусовой палитры как плоды природы. «Вишневые сады» начали вырубать еще во времена Чехова, и сегодня остается все меньше тех кто помнит полноценный вкус вишен, тем более что вкусовая палитра исчезла из многих сельскохозяйственных продуктов, да и те вытесняют поля кукурузы, выращиваемой для производства этанола, автомобильного топлива.

Исчезает и вкус к полноценному искусству, к его вершинам. Так, жанр трагедии когда-то считался высшим из всех видов искусств, так как в нем был огромный объем, трагедия раскрывала бездонные глубины человеческого существования. Но сегодня этот жанр умер. Начинает исчезать также и драма, так как сама жизнь, построенная на рациональной основе, на стандарте, снимает драматизм, т.е. столкновение жизненных противоречий. Вместо драмы массовая культура предлагает триллер, в котором конфликт мировоззрений и мироощущений героев подменяется рядом ситуаций, динамика действия в триллере важнее динамики внутренних и внешних противоречий персонажей, а сюжет и диалоги лишь связка между фейерверками акробатических номеров и технических эффектов.

Фейерверки привлекают всех, в независимости от национальности, возраста, образования и культуры, так как фейерверк не предполагает размышлений, не обращается к пониманию, не обогащает эмоции, его назначение ослеплять, ошеломлять своей яркостью, оставляя все остальное вокруг в полной темноте.

Образование и цивилизация

ГОФМАН МИХЕЛЬ - Нью-Йорк. Выпускник Колумбийского университета. M.A in Cross-Cultural Understanding, M. E. in Information Processing. Модератор программам культурной адаптации русских иммигрантов

«Наша цивилизация хвастается распространением образованности и знания, а распространяет невежество и беспомощность» Бернард Шоу

Аннотация: в статье представлен широкий обзор американской цивилизации, ее основных идей, идеалов в историческом контексте в жанре аналитической публицистики, в которой акцент ставится на образовании масс и информации, специально интерпретированной для последних.

Ключевые слова: образование для масс, контроль общественного сознания, воспитание стандартного мышления.

Образование не только необходимость современного высоко технизированного производства, образование, в условиях массового общества, является средством контроля, и это хорошо понимали имущие классы, в тот период когда начиналось создание массового общества.

Так, Генри Ли Хиггинсон, лидер бостонской общины в 80-ые годы 19-го века, в письмах, призывавших к сбору средств Гарвардскому университету среди членов высшего общества, убеждал, -«Дайте всем образование, и вы спасете себя, свои семьи и свои деньги от разнузданной толпы.»

Существует огромная мифология, связанная с образованием - образование расширяет кругозор, дает возможность выработки собственного мнения, формирует полноценного человека, приобщает его ко всему богатству знания и культуры. Но, широко разветвленные системы массового образования ХХ века, поставили на конвейер выпуск, по термину, запущенному в употребление Солженицыным, “образованщины”, специалистов, не знающих ничего кроме своего дела.

Наиболее точно цели образования в массовом обществе определил Ленин, - «Неграмотный человек стоит вне политики, и поэтому должен выучить алфавит. Без этого мы не можем делать политику.»

Насколько серьезно большевики относились к образованию говорит, начатая в уже в 19-ом году, «Борьба с безграмотностью».

Декрет Совета Народных Комиссаров от 26.12.1919, - «О ликвидации неграмотности». Параграф № 8 : «Уклоняющиеся .... привлекаются к уголовной ответственности.»

Перед образованием была поставлена задача, о которой писал Троцкий еще в 1917 году, - «Человечество поставит себе целью создать более высокий общественно-биологический тип, если угодно, сверхчеловека.»

Советский Союз, пользуясь помощью ангажированной интеллигенции, “инженеров человеческих душ”, закончил свои эксперименты по воспитанию Нового Советского Человека созданием новым “общественно-биологического типа” - “Совка”. Соединенные Штаты, благодаря совершенным методикам социальной инженерии, сумели создать более цивилизованную версию новой породы -“одномерного человека” или экономического человека, который во многих аспектах выглядит намного привлекательней “совка”. Но' разумеется, это совсем не тот человек, о котором мечтала вся мировая культура, но кто сегодня помнит идеалы, уходящей в далекое прошлое, гуманистической эпохи.

Современный человек мыслит привитыми ему школой, институтом, стандартами, и не подвергает их сомнению - за ними стоит авторитет Знания, авторитет Науки и сила общества. Необразованный человек, хотя и верит в абстракции и мифы, которые создает общество, тем не менее, исходит из своего непосредственного опыта, следует традициям предшествующих поколений, поэтому таким человеком труднее управлять.

Раньше считали, что раб починяется хозяину пока он безграмотен, пока он не понимает природы общества, которая превратила его в раба, но, даже не понимая механизма общества, он всегда стремился стать свободным.

Сегодня подавляющее большинство работников в индустриальных странах имеют достаточный уровень образования чтобы понимать уровень своей зависимости от системы, уровень своей несвободы, понимать, что они свободны только в одной своей роли - винтика системы, но это понимание не приводит к сопротивлению, к попыткам изменить систему. А наиболее информированная часть населения, которая, больше чем другие, понимает механизм системы, сама участвует в создании контроля над любой формой протеста, так как получает такие привилегии, что готова подчиняться глубже и более осознано, нежели основная масса.

Могут ли противостоять процессу промывания мозгов бастионы знания - университеты? Университеты считаются рассадниками нон-конформистской, почти анархической идеологии. Но если это так, то почему многие поколения выпускников не превращаются в критиков системы, а прихо-

дя в нее в качестве работников, забывают об уважении к истинному знанию и правде, которое им прививали в университете. По-видимому, само по себе знание, которое получают студенты в университетских “замках из слоновой кости”, не выдерживает пресса реальных факторов жизни. После окончания университета единственным источником “знания” становятся средства массовой информации, а они обладают большей способностью убеждения, чем университетские профессора. Блистающий эрудицией профессор имеет низкий социальный статус, потому что, - “Тот кто умеет - делает, кто не умеет - учит.”

40% населения страны не знают кто был врагом США во время Второй Мировой войны. 40% студентов колледжей во время массовых опросов не смогли найти на карте Японию и 15% не смогли найти США. 60% студентов университетов не понимают статьи в газете Нью-Йорк Таймс.

Литературный критик Освальд Вейнер, исследуя комиксы (рисованные картинки с рисунками -самое популярный вид чтения, и не только среди молодежи), отметил, что наличие ума у героев этого жанра ставит персонаж в разряд отрицательных. Наличие интеллектуальных способностей выше нормы, то есть выше посредственности, в глазах читателя - нарушение принципа всеобщего равенства, как отклонение от общепринятой нормы, как вызов, как претензию быть лучше других.

Вся система жизни воспитывает неприязнь к широте восприятия мира, глубине знаний, понимания всей сложности общественной жизни, эти качества не только не имеют ценности в общественном мнении, но и относятся к разряду негативных, зато практическая информация имеет огромную ценность, она гарантия жизненного успеха.

В прошлом главной ценностью считалось владение землей, сегодня обладание информацией. Недаром двадцатый век называли веком информации. Количество информации увеличивается с каждым годом, увеличивается количество газет, книг, журналов, телевизионных каналов, с невероятной скоростью развивается Интернет (Мировые информационные сети). 40 лет назад американское телевидение предлагало 4 канала, сегодня более 500 каналов, 40 лет назад количество радиостанций было чуть больше 2,000, сегодня более 10,000.

Вся разветвленная индустрия информации - газеты, журналы, кино и телевидение принадлежит 23 корпорациям. Вскоре их будет десять. А если будет принят законопроект, выдвинутый Федеральной комиссией коммуникаций в 2003 году, одна кампания сможет владеть 95% всех телевизионных станций страны.

Радио и телевизионные частоты, на которых ведутся передачи, контролируются государством, Федеральной комиссией коммуникаций, и, следовательно, принадлежат публике, должны представлять широкий спектр интересов различных групп населения и выражать разнообразные мнения. Но средства массовой информации принадлежат нескольким крупным корпорациям, которые представляют лишь спектр тем и мнений, соответствующий их задачам, как коммерческим организациям, и взглядам заказчиков - рекламодателей.

Компании, рекламирующие свои товары на телевидении, а позволить себе это могут только крупнейшие из них, получают государственные субсидии (т.е. оплачиваются общественными деньгами) за размещение своей рекламы. Потребитель платит за то чтобы корпорации могли продать ему свои товары и свою точку зрения на многие события.

Теле или радио канал, газета, журнал никогда не поместит информацию, которая противоречила бы интересам рекламодателя - реклама составляет основной источник дохода всех средств масс-медиа. Общественному мнению, безусловно, есть место в средствах массовой информации, но, только в том случае, если оно совпадает с мнением и интересами корпораций. Как гласит старая истина, - «Свобода мнений гарантирована лишь тем, кому принадлежат средства передачи мнений».

Масс-медиа создает свой собственный образ, как общественного института, задача которого служить общественным интересам, представлять весь спектр мнений и взглядов. Но, даже неискушенному наблюдателю видно, что, несмотря на многочисленность каналов, события подаются в

разной манере, но с одинаковой, унифицированной позиции. Мнения, противоречащие принятой линии, не появляются ни на одном массовом информационном канале.

Демократическая Америка, в отличии от страны, описанной Оруэллом в “1984”, не преследует инакомыслящих, но, на огромном рынке фактов и идей, слышны только голоса тех, кто кричит громче других, а кричать громко могут только те, у кого в руках устройства, усиливающие их голоса, средства массовой информации.

Они и занимаются воспитанием мнений, взглядов и вкусов массовой аудитории. Индустрия информации приучила потребителя питаться безвкусным синтетическим информационным продуктом, которые также, как и продукты питания, прошли многоступенчатый процесс обработки. И потребитель уже не в состоянии задать “неправильный” вопрос , - “А из чего это сделано?”.

В массовом сознании существуют две реальности - реальность фактов жизни и виртуальная реальность, создаваемая средствами массовой информации. Они существуют параллельно, нигде не пересекаясь, и не противореча друг другу. Американец может верить или не верить тому, что он видит на экране телевизора или читать в газете. Это в конечном счете ничего не меняет. Он получает только ту информацию, которую ему представляют масс-медиа. И масс-медиа решает какую информацию поставить в первый ряд, а какую в десятый.

Тем не менее, потребитель считает, что он полностью свободен своем выборе среди огромного потока фактов, идей, которые обрушивают на него средства массовой информации, и, на их основе, сможет выработать свое собственное мнение.

Так же, как когда-то советский человек, американец не доверяет средствам массовой информации, тем не менее, он знает только то, что ему “положено знать”. Советский человек осознавал свое бессилие, как гражданина, тем не менее, несмотря на все свое недоверие к пропаганде, не мог не принимать мифы, создаваемыми советской властью, других каналов информации у него не было.

Американец может критично относится к мифам, создаваемым средствами массовой информации, тем не менее он их принимает - у него нет доступа к независимым от корпораций масс-медиа источникам.

Тоталитарное общество может примириться с тем, что люди говорят одно, а думают другое, достаточно того, что они подчиняются. В условиях демократии всегда существует опасность, что независимая мысль может превратиться в силу в политической сфере. Поэтому важно уничтожить опасность еще в зародыше.

В тоталитарных обществах люди сопротивлялись, не всегда осознано, системе идеологического нажима. Америка же страна демократическая, она не использует приемы грубой и откровенно лживой пропаганды, она воспитывает интересы, мнения и потребности, используя совершенные формы убеждения, и самые талантливые лингвисты, журналисты и сценаристы работают именно в этой сфере.

В период Великой Депрессии средства массовой информации уделяли огромное внимание деталям жизни гангстера Диллинджера. Говоря о жизни великого грабителя они уводили публику от опасной темы, причин экономического краха. Миллионы лишились средств к существованию, но мало кто понимал систему обмана, проведенного финансовой элитой. Фигура грабителя одиночки заслонила собой фигуры тех кто ограбил все общество.

Открытая ложь неэффективна - она вызывает сопротивление, поэтому массовая культура использует мягкие, малозаметные, терапевтические приемы, направляющие чувства, желания, мысли в необходимое русло, она представляет красочный, многообразный, насыщенный действием и эмоциями мир, в котором сложность и противоречивость жизни выражается элементарными формулами, легко воспринимаемыми людьми любого образовательного ценза, и они закрепляются в массовом сознании благодаря профессиональному мастерству создателей и впечатляющей эстетике.

В условиях демократии не существует государственной цензуры, прямая цензура не эффективна, гораздо действеннее самоцензура работников индустрии информации. Отклонение от единственно верной линии наказывается исключением из профессионального круга. Попытки представить свое мнение, противоречащее общепринятому, воспринимается, как непрофессиональное поведение. Профессионал служит заказчику и не должен кусать руку, которая кормит.

В Советской России, подавляющая часть творческой интеллигенции была истинно профессиональной, она служила режиму, а свое мнение выражало на домашней кухне, точно также, как это делает американская интеллектуальная элита, правда, ее “кухней” являются специализированные издания для узкой группы профессионалов.

В условиях рыночной демократии специалисты в системах информации не работают на государство. Они не подчиняются “высшим инстанциям”, но их благополучие полностью зависит от умения чувствовать, в чем нуждаются те, кто обладает реальной властью. Для этого не нужен приказ, цензор, лишь чуткая, к атмосфере негласных требований дела, самоцензура.

Тем не менее, существуют независимые издания, существуют независимые мнения, но они где-то на далекой периферии, их нужно искать. Средний потребитель же часто не только не может, он и не хочет затруднять себя пониманием всей сложности комплексных взаимосвязей политики, экономики и культуры с проблемами его повседневной жизни. Он не желает тратить свою энергию на что-либо, что лежит вне его повседневных дел. Интересы поставщиков информации и интересы потребителей информации, таким образом, смыкаются.

Даже если кто-то чувствует, что им манипулируют, что то, что ему предлагается средствами массовой информации, умно подстроенная ловушка, что его убеждают сделать “правильный выбор”, который, по существу, совсем не в его интересах, он впитывает все те же лозунги и формулы, выглядящие чрезвычайно привлекательно.

Но даже если не только чувством, но и сознанием он начинает сомневаться в том, что он слышит и видит, мысли эти остаются только в его голове. Он вряд ли решится поделиться к кем-то своими крамольными мыслями, он боится быть не как все, вполне возможно, что что-то не в порядке с ним самим - все не могут быть неправы.

«Принцип американского равенства накладывает запрет на мнение, отличающееся от общепринятого, он имеет две тенденции, одна движет к принятию, другая ведет к отказу от собственных размышлений.» писал Токвиль, в начале 19-го века

А так как, в массовом обществе мало кто решается вступать в конфликт с общепринятым мнением, защищая, по Токвилю, «непроверенные истины», средний человек «отказывается от каких-ли-

бо размышлений», и выражает “собственное мнение” стереотипным набором общепринятых клише.

Через 150 лет после Токвиля, историк Гор Видал, - «Гений американской политической культуры, начинающий свою историю с отцов-основателей, сумел создать мощную систему манипуляции гражданского мышления, позволившей убеждать людей действовать против их собственных интересов.»

Манипуляция общественным мышлением постоянно совершенствовалась и во второй половине ХХ века начала приобретать новые формы, новые методы. Традиционная пропаганда манипулировала сознанием, но в постиндустриальном обществе она уже не обладает достаточной силой воздействия.

«Чтобы добиться поддержки публикой той или иной инициативы, исходящей от экономической или политической элиты, необходимо использовать новую технику пропаганды.», говорил политический обозреватель 40-ых - 50-ых годов прошлого века, Уолтер Липпман.

Новая техника пропаганды, о которой говорил Липпман, техника манипуляции подсознанием, но новизна ее относительна. Манипуляция подсознанием, правда без современной технической базы, проводилась нацистским Министерством Пропаганды.

Немецкий ученый, ученик Фрейда, Эрнст Дихтер, эмигрировавший в США в 1938 году, занимавшийся психологией рекламы, - «Основные приемы манипуляции подсознанием, которая сегодня широко используется средствами массовой информации, были разработаны гитлеровской машиной пропаганды. Гитлер понимал, как никто другой, что самым мощным инструментом манипуляции массами является не воспитание логического мышления, а манипуляция подсознанием. Ее и использовала нацистская пропаганда. Впоследствии она получила научное обоснование и стала называться “Perception-altering technologies”, технология изменения восприятия, и сегодня уже неважно, кто был создателем системы промывания мозгов. Термин “промывание мозгов” вызывает неприятие, термин “perception-altering technologies”, принимается безоговорочно, ибо освящен авторитетом науки.»

Нацистская пропаганда играла на скрытых страхах, скрытых надеждах, беспокойстве и разочаровании единой этнически немецкой нации. Американские средства информации обращаются не к массам, страна не представляет собой единое целое, это конгломерат миллионов индивидов, поэтому масс-медиа использует разнообразие индивидуальных желаний, иллюзий и страхов, существующих в различных слоях общества.

Индустрия информации ставит перед собой одну задачу - выпустить как можно больше продуктов, информационных продуктов. Доходы производства зависят от объема выпущенных продуктов, качество же продукта второстепенно, оно лишь должно отвечать общепринятому стандарту. В конкурентной борьбе выигрывает не тот, кто поставляет самый высококачественный продукт, а тот, кто поставляет больше продуктов на рынок информации, так как потребитель принимает только стандартный продукт в привычной упаковке, а информационный продукт с новым и непривычным содержанием вызывает настороженность и недоверие.

На читателя, зрителя обрушивается водопад фактов, мнений и в этом водопаде он теряет ориентацию, перестает понимать, что важно а что неважно, не состоянии отделить одно от другого он перестает реагировать, т.е. задавать вопросы.

Социолог А. Моль говорит о том, что действенность пропаганды определяется не столько ее прямым обращением к массам, сколько тем, что «множество мелких направляющих тем, идей, выстраивают широкий фронт атаки в формировании необходимого мнения, и эта тактика эффективнее прямого удара. Капсулы информации направляют общественное мнение в нужное русло, и они настолько коротки, что средний человек не в состоянии зафиксировать их сознанием.»

Все факты, как правило, верны, они тщательно проверяются, информация достоверна, но достоверна также, как может быть достоверны сотни фотографий человека, где видны отдельно его лицо, тело, руки, пальцы. Каждая часть человеческого тела просматривается во всех мельчайших подробностях, из фотографий составляются разнообразные комбинации, но портрета самого человека нет. Это взгляд через микроскоп, а в микроскопе не видна картина в целом, видны только части, детали, атомы информации. Кроме того, скорость передач, скорость смены одних фактов, одних тем на другие, уничтожает не только значимость событий, но и их смысл.

Потребитель не в состоянии переварить огромную массу фактов и мнений и они вываливается из его памяти как из дырявого решета, для того чтобы на следующий день заполниться очередным информационным мусором.

Потребитель фактов попадает в состояние ментального ступора, полной анестезии, он не в состоянии выстроить свою концепцию, свой взгляд, безоговорочно принимая тот скрытый смысл и значение, которые заложены в них создателями информационных программ. А мнение, стержень, уже существует - в отборе фактов, их последовательности, их длительности, в форме подачи. Смысл фактов осознается лишь когда обнаруживается связи между ними, когда факты ставятся в логический ряд, а этим логическим рядом манипулируют поставщики фактов. А потребитель информации не имеет навыка к системному подходу, у него нет стержня, на которые эти факты можно бы-

ло нанизать, организовать, нет идей. Обладание фактами, их накопление, их количество, представляется ему более чем достаточным для понимания.

Назначение информации, выполняющей социальный заказ, состоит в том, чтобы отвлечь внимание от реальных, глубинных механизмов общественной жизни, и ее воздействие настолько эффективно, что, как писал Оруэлл в 60-ые годы прошлого века, - «Следующее поколение уже не будет ставить под сомнение правильность всего происходящего. Атмосфера общественной жизни будет такова, что невозможно будет даже задать вопрос, правильно это или нет.»

Сегодня эта атмосфера уже создана, вопросы задавать некому, так как экономическая власть анонимна, систему никто конкретно не представляет, никто не несет персональной ответственности, никто не обладает решающей властью или высшим авторитетом. Средний человек видит власть только когда она персонифицирована, он может протестовать против жестокого босса, против продажного политикана, но не против системы, которая порождает плохого босса или плохого политикана. Американец не протестует против системы, он, также, как когда-то его советский собрат, протестует против “отдельных недостатков” системы.

Экономическая система воспитывает конкретное мышление, воспитывает интерес лишь к тому что можно использовать в практике жизни, она определяет информированность человека количеством накопленных им фактов, но по мнению американского социолога Самсона Леона, -«Без широкого взгляда на жизнь, который приходит как результат знакомства с общечеловеческим знанием, прагматик перебирает факты также, как человек, не знающий правил и трюков карточной игры, перетасовывает карты в колоде, не понимая смысла их сочетаний.»

Формирование культуры повседневности: традиции и инновации

Елагина Е., Мягченко Г.Ю. - Тамбовский государственный университет им. Г.Р.

Державина

Аннотация. В статье рассматриваются процессы формирования культуры повседневности, существующие в ней традиции, анализируются ценностный пласт, существующий в ней.

Ключевые слова : повседневность, быт, бытие, повседневная жизнь, традиции.

Слом повседневного жизнеустройства огромного количества людей, произошедший в СССР - России в 90-е годы, привлек внимание гуманитариев к повседневности, одновременно выявив ее зависимость от состояния массового сознания. Слово «повседневность», отсюда, обозначает одно из базовых состояний сознания и соответственно ему формируемый образ реальности. Человеческая жизнь разнообразна в плане проживаемого опыта: от длящихся, необычных и однократных событий (личностное становление, выбор жизненного пути, первая любовь, рождение первенца и пр.) до повторяющихся и привычных, от лишь приблизительно интересного до приоритетно значимого, от «близкого» и знакомого до «далекого» и

малоизвестного. Решение подобных задач и усвоение этого опыта требуют и различных усилий. При этом человек не может жить в непрерывном напряжении, постоянно проблематизировать и рефлексивно отслеживать свои поступки. Общечеловеческий интерес заключается в том, чтобы, упорядочивая опыт, экономить силы. Иными словами, чтобы была такая сфера опыта и такой режим жизни, которые не требуют регулярной рефлексии, а жизнь течет плавно - в русле понятности, непротиворечивости и привычности.

Это обстоятельство является источником ряда противоречий в человеческом существовании: человеческая жизнь вынужденно рассредоточена между «полюсами» необычности и обычности; хотя многие высшие духовные обретения связаны с напряжениями измененных состояний сознания, именно обыденность составляет основу стабильности человеческой жизни; повседневное воспринимается как норма реальности, но повседневность не присуща самой реальности изначально - повседневным нечто не является, а становится, повседневное для одного часто не является таковым для другого.

Все сказанное делает актуальным выделение в многообразном человеческом опыте сферы повседневного (обыденного) опыта. Исследование формирования культуры повседневности, ее традиций и инноваций актуально.

Повседневность предстает формой действительности, где материальный мир существует как предметная данность сквозь призму ежедневного восприятия. Повседневность охватывает бытийную сторону человеческой жизни в ее простоте, каждодневности, будничности - сюда входит и «домашний очаг», и работа, - то окружающее, которое зафиксировано человеком как нечто конкретное, неизменное. Повседневность - мир человеческой непосредственности, феноменального чувствования, стремления, фантазии, желания, сомнения, утверждения, воспоминания о прошлом и предвосхищения будущего. Повседневность тождественна социокультурному миру, воспринимаемому человеком, воздействующему на него, но в то же время и подвергающемуся воздействиям его самого.

- Жизненный мир человека понимается как нечто переживаемое, познаваемое, ощущаемое; повседневность не есть просто объективная реальность, трансформирующаяся сквозь призму частной жизни индивида, это проявление способности свободно мыслить и свободно относиться к действительности. С помощью обращения к повседневности становится очевидным, что человек вносит во внешний мир часть внутреннего мира. В повседневности личность максимально раскрепощена, наделена творческими привилегиями претворять замыслы.

Исследование повседневности должно начинаться с определения семантики слова «повседневность» и близких по смыслу слов. Семантика слова «повседневный» содержит в себе два оттенка смысла: внешне-временной («проводимый изо дня в день, всегда, постоянно, не прекращающийся») и психологически-адаптационный («бывающий всегда, привычный»). Понятие «быт» является синонимом понятия «повседневность». Понимание быта, повседневности претерпело эволюцию - от учета ее внешне-событийных и предметных проявлений к синтезу мыслительных и материальных структур повседневности. Повседневность - один из модусов человеческого бытия. В понятии «повседневность» содержится два уровня смыслов.

В последнее десятилетие все чаще в социально-гуманитарной литературе встречается слово «повседневность». Презираемая ранее философами как неистинная, повседневность сегодня становится объектом и философской рефлексии. Наиболее значимые концепции повседневности хотя и различаются между собой, но все же имеют много сходного в понимании этой проблемы. Все исследователи, так или иначе, согласны с тем, что повседневность представляет собой сферу опыта. Большой вклад в изучение повседневности внесли историки. Повседневность является такой сферой опыта, которая формируется на основе практической деятельности - труда.

Мы говорим в обыденной жизни о традициях как о чем-то бесконечно прочном, давнем и неизменном. Но на самом деле вокруг нас идет непрерывный процесс изменения и преобразования одних традиций, отмирания других, возникновения и формирования третьих. Традиции образуют «коллективную память» обществ и социальных групп, обеспечивая их самотождественность и преемственность в их развитии. Каждое поколение, получая в свое распоряжение определенную совокупность традиционных образцов, не просто воспринимает и усваивает их в готовом виде, оно всегда осуществляет их собственную интерпретацию и выбор. В этом смысле каждое поколение выбирает не только свое будущее, но и прошлое.

Анкета

по теме:

«Формирование культуры повседневности: традиции и инновации».

1. Ваш пол.

2. Ваш возраст.

а) меньше 18

б)18 - 30

в)31 - 50

г) больше 50

3. В каком населенном пункте вы живете?

а)город

б) поселок

в)деревня

г) свой вариант___________________________

4. Род вашей деятельности.

а) работаю (переходите к вопросу №6)

б) учусь

в) совмещаю работу и учебу

г) не работаю и не учусь (переходите к вопросу №6)

5. Где вы учитесь?

а) школа

б) вуз

в) свой вариант______________________________________

6. Как вы понимаете слово «повседневность»?

7. «Культура повседневности представляет собой образ жизни и мышления людей данной социальной общности и исторической эпохи». Согласны ли вы с этим утверждением?

а) да

б) скорее да, чем нет

в) затрудняюсь ответить

г) скорее нет, чем да

д) нет

8. Как вы считаете, развал СССР повлиял на повседневную жизнь россиян?

а) да

б) скорее да, чем нет

в) затрудняюсь ответить

г) скорее нет, чем да

д) нет

9. Как вы думаете, являются понятия «повседневность», «быт» и «бытие» синонимами?

а) да

б) скорее да, чем нет

в) затрудняюсь ответить

г) скорее нет, чем да

д) нет

10. Как вы думаете, из чего складывается культура повседневности? (Выбрать один вариант ответа).

а) традиции и нормы

б) нравы, обычаи, верования

в) привычки сознания и поведения

г) свой вариант____________________________________

11. «Традиции - социальное и культурное наследие, передающееся от поколения к поколению и воспроизводящееся в определенных обществах и социальных группах в течение длительного времени». Как вы считаете, можно это определение понятия «традиции» применить и к понятию «традиции культуры повседневности»?

а) да

б) скорее да, чем нет

в) затрудняюсь ответить

г) скорее нет, чем да

д) нет

12. Войны, стихийные бедствия, борьбу с преступностью, рождение, совершеннолетие, женитьбу-замужество можно отнести к экстремальной повседневности?

а) да

б) скорее да, чем нет

в) затрудняюсь ответить

г) скорее нет, чем да

д) нет

13. Согласны ли вы с утверждением: «предметная область повседневности охватывает в большей мере сферу частной жизни, чем жизни общественной»?

а) да

б) скорее да, чем нет

в) затрудняюсь ответить

г) скорее нет, чем да

д) нет

14. Можно ли отнести к повседневности природные, биологические и социокультурные проявления?

а) да

б) скорее да, чем нет

в) затрудняюсь ответить

г) скорее нет, чем да

д) нет

15. Существует мнение, что к повседневности относится только досуговая сфера. Согласны ли вы с этим мнением?

а) да

б) скорее да, чем нет

в) затрудняюсь ответить

г) скорее нет, чем да

д) нет

Аналитический отчет.

В анкетировании приняли участие 30 респондентов.

1 вопрос:

Мужской пол - 12 респондентов - 40 %

Женский пол - 18 респондентов - 60 %

2 вопрос:

а) - 4 респондента - 13 %

б)- 11 респондентов - 37 %

в) - 10 респондентов - 33 %

г) - 5 респондентов - 17 %

Большинство респондентов было в возрасте от 18 до 50 лет.

3 вопрос:

а) - 26 респондентов - 87 %

б) - 4 респондента - 13 %

в) - 0

г) - 0

87% респондентов проживает в городе.

4 вопрос:

а) - 18 респондентов - 60 %

б) - 6 респондентов - 20 %

в) - 4 респондента - 13 %

г) - 2 респондента - 7 %

60% респондентов работают.

5 вопрос:

а) - 4 респондента - 13 %

б) - 6 респондентов - 20 %

в) - 0

6 вопрос:

В ответах всех респондентов на этот вопрос в предложении присутствует для определения слова «повседневность» слово «обычный, обыкновенный».

7 вопрос:

а) - 22 респондента - 74 %

б) - 6 респондентов - 20 %

в) - 0

г) - 1 респондент - 3 %

д) - 1 респондент - 3 %

74% респондентов довольно четко представляют себе, что такое культура повседневности.

8 вопрос:

а) - 10 респондентов - 33 %

б) - 11 респондентов - 37 %

в) - 0

г) - 9 респондентов - 30 %

д) - 0

37% респондентов отчетливо понимают, как распад СССР повлиял на повседневную жизнь россиян.

9 вопрос:

а) - 18 респондентов - 60 %

б) - 10 респондентов - 33 %

в) - 0

г) - 2 респондента - 7 %

д) - 0

60% респондентов знают определения понятий «повседневность», «быт» и «бытие».

10 вопрос:

а) - 11 респондентов - 37 %

б) - 10 респондентов - 33 %

в) - 9 респондентов - 30 %

г) - 0

Все респонденты имеют представление, из чего складывается культура повседневности, но ни один из респондентов не выбрал вариант г), указав там свой вариант «из всего выше сказанного, что наиболее точно определило, из чего же все-таки складывается культура повседневности.

11 вопрос:

а) - 15 респондентов - 50 %

б) - 8 респондентов - 27 %

в) - 0

г) - 5 респондентов - 17 %

д) - 2 респондента - 6 %

50% респондентов хранит и пользуется традициями, в том числе и традициями повседневности.

12 вопрос:

а) - 15 респондентов - 50 %

б) - 7 респондентов - 23 %

в) - 0

г) - 5 респондентов - 17 %

д) - 3 респондента - 10 %

50% респондентов считают, что войны, стихийные бедствия, борьба с преступностью, рождение, совершеннолетие, женитьба-замужество относится к экстремальной повседневности.

13 вопрос:

а) - 14 респондентов - 47 %

б) - 11 респондентов - 37 %

в) - 0

г) - 5 респондентов - 16 %

д) - 0

47% и 37% респондентов знают, что повседневность охватывает в большей мере сферу частной жизни, чем общественной.

14 вопрос:

а) - 7 респондентов - 24 %

б) - 15 респондентов - 50 %

в) - 0

г) - 4 респондента - 13 %

д) - 4 респондента - 13 %

50% респондентов знают, что относится к повседневности и какие проявления.

15 вопрос:

а) - 5 респондентов - 17 %

б) - 1 респондент - 3 %

в) - 0

г) - 13 респондентов - 43 %

д) - 11 респондентов - 37 %

43% и 37% респондентов четко представляют, что такое повседневность.

В итоге больше 60% респондентов имеют представление, из чего формируется культура повседневности, каковы основные формирующие структуры повседневности.

Список литературы:

1. Бергер П., Лукман Т. Социальное конструирование реальности: трактат по социол. знания. М., 1995.

2. Гердер И. Г. Идеи к философии истории человечества. М.: Наука, 1977.

3. Грязнов А. Ф. Формы жизни // Современная западная философия: Слов. М., 1991.

4. Даль В. Толковый словарь живого великорусского языка. Т. 3.— М., 1989.

5. Золотухина-Аболина Е. В. Повседневность и другие миры опыта. М., 2003.

6. Ионин Л.Г. Социология культуры. — М.: Логос, 1996.

7. Касавин И. Т., Щавелев С. П. Анализ повседневности. М., 2004.

8. Касавин И.Т. Познание в мире традиций. М., 1990.

9. Козлова Н. Н. «Повседневность» // Новая философская энциклопедия: В 4 т. М.,

2001.

10. Лопатин В. В., Лопатина Л. Е. Малый толковый словарь русского языка.— М., 1990.

11. Марков Б. В. Храм и рынок. Человек в пространстве культуры. СПб., 1999.

12. Морфология культуры: Структура и динамика. М., 1994. Ожегов С. И. Словарь русского языка.— 8-е изд.— М., 1970

Ситуативная символика: закономерная случайность?

Козина Ольга - Тамбовксий государственный университет им. Г.Р. Державина.

Важно не то, что с нами делает судьба , а то, что мы с ней делаем.

Флоренс Найтингейл

Аннотация. В статье рассматриваются различные виды ситуативной символики (случайности, приметы, символы и др.), с точки зрения их информационной ценности для человека.

Ключевые слова: случайность, приметы, суеверия, символы, знаки-подсказки, информация, восприятие.

В жизни каждого человека не раз происходили события, которые на первый поверхностный взгляд казались не значительными и даже неприятными, но по прошествии небольшого промежутка времени оказывалось, что именно эти события помогли избежать ещё более серьёзных проблем.

Жизнь даёт нам множество подсказок, а воспользоваться ими или нет, мы решаем сами. Например, ежедневная процедура собирания на работу может превратиться в настоящий кошмар всего из-за нескольких «случайностей» . Вот вы проснулись утром и вроде бы всё как всегда, но вдруг обнаружили, что совершенно неожиданно закончилась зубная паста, а новую вы так и не купили, да к тому, же за завтраком пролили на брюки кофе, перед вами закрылся лифт и как результат, вы рискуете опоздать на свой автобус, на учёбу, работу или ещё куда-то. Совершенно потеряв последние остатки хорошего настроения, вы ловите такси и отправляетесь по своим делам, но по дороге видите, что у того самого автобуса лопнуло колесо и пассажирам приходится ждать или идти пешком до следующей остановки.

И в результате, всё-таки успев по своим делам, вы периодически вспоминаете про общественный транспорт и тихо радуетесь, что не успели.

А теперь зададимся вопросом: являлась ли вся эта цепь утренних событий просто случайностью или закономерностью?

Обратимся немного к истории. Люди всегда верили, что в жизни нет места случайностям, и всё происходит не просто так , достаточно вспомнить слова из булаковского романа «Мастер и Маргарита» : «Кирпич ни с того ни с сего, внушительно перебил неизвестный, - никому и никогда на голову не свалится.» Всем нам прекрасно известны различные приметы, суеверия и истории связанные с ними. Кто - то верит в эти «предания старины глубокой», кто-то считает их пережитком прошлого и полной ерундой. И лишь малая доля людей относится к подобным явлениям как к особому типу информации, который предупреждает, направляет и просто помогает жить и ориентироваться в современном социуме.

Существует особая отрасль науки, занимающаяся изучением информации как таковой -информациология. Она подразумевает получение, сохранение и передачу информации для различных множеств объектов. На сегодняшний день основными источниками информации остаются СМИ и интернет. Каждый из нас постоянно сталкивается с ними, дома, в общественном транспорте, на работе, где и происходит обсуждение особенно интересующих тем. Но всё то, что мы видим по телевизору, читаем в газетах или слышим по радио, является информацией массового потребления, рассчитанной для огромного количества людей. Существует и другой тип информации, направленный на конкретного индивида, так называемые знаки-подсказки. «Жизнь разговаривает с нами, и мы должны обращать на это внимание, ведь это происходит в каждый момент нашего существования, даже когда мы спим.» [Понс П. П. «Знаки судьбы», с. 15]

Следует отметить, что многое зависит от веры человека в те или иные символы и знаки, которые даются ему каждый день «... нужно научиться воспринимать парадокс как реальный факт, устойчивое как нечто изменчивое, логику как составную часть реальности. Если мы претендуем на то, чтобы нам встречались случайности, но не верим в них, значит, мы напрасно теряем время.» [с. 17 ]. Ведь чем более внимателен человек, чем более открыт он для восприятия подобных явлений, тем более тонкие информационные пласты ему открываются. Здесь появляется очередной немаловажный аспект - это избирательность, умение видеть главное и отсеивать ненужное. Если этот фактор будет отсутствовать то «. можно впасть в одержимость, в глубокое мессианство, придти к мысли, что мы не управляем нашей жизнью, что мы марионетки в чужих руках.» [с.5]

Существует множество факторов, влияющих на способность восприятия тех или иных знаков, например, возраст. Наиболее восприимчивыми являются дети, потому что присущая им непосредственность позволяет не концентрировать своё внимание на каких-либо повседневных проблемах и переживаниях, не думать о том, что о них подумают друзья и коллеги. Так же умение или даже дар видения и понимания подобной информации очень хорошо развит у людей старшего возраста, которые с высоты своего жизненного опыта так же далеки от суеты современного социума.

Если брать во внимание не возрастной, а половой аспект, то можно смело утверждать, что женщины , в отличии от мужчин, чаще и эффективнее используют возможность «читать»

знаки. Чем же это обусловлено? Прежде всего, это объясняется наличием у прекрасного пола материнского инстинкта, который просто обязывает каждую женщину слушать свой внутренний голос. У мужчин же преобладает инстинкт охотника и добытчика, а так же твёрдая уверенность в том, что если хоть на минуту отвлечься и прислушаться к внутреннему голосу, то самый важный момент в их жизни будет упущен. Конечно нельзя придерживаться исключительно этих позиций, способность видеть, понимать и использовать себе во благо сигналы, которые даёт нам сама жизнь может каждый из нас, нужно только захотеть.

Список литературы:

1. Педро Палао Понс «Знаки судьбы» , М.: АСТ: АСТ МОСКВА: ХРАНИТЕЛЬ, 2007. -222с.

2. Михаил Булгаков «Мастер и Маргарита», Воронеж: Центр. - Чернозем. кн. Изд-во,

1987. - 543с.

Дуэль как нормативная особенность традиционной европейской культуры Колесникова Татьяна. Тамбовский государственный университет им. Г.Р. Державина

Аннотация: в статье рассматриваются исследования ученых, анализирующих феномен дуэли в традиционных европейских культурах.

Ключевые слова: дуэль, дворянство, социальная норма, методология исследования.

Одно из уникальных явлений в традиционной европейской культуре, бесспорно, представляет собой феномен дуэли. Собирательный образ ее обычно опирается на синтез информации, полученной из кинофильмов, обрывков памяти из курса школьной истории и из произведений-шедевров известных классиков русской и европейской литературы. Все они утверждают, что дуэль - узаконенная форма убийства с целью восстановления норм общества, потому-то она так тщательно выстраивалась с точки зрения дуэльного кодекса, дабы не превратить ее в обычное уголовное преступление.

Почти каждый из русских писателей-классиков, от Пушкина до Куприна, в каком-либо своем произведении дает описание дуэли, при этом осмысливая и оценивая ее по-своему. Эту "дуэльную" традицию русской литературы отметил В.В.Набоков: "+ то был род поединка, описанный едва ли не каждым русским романистом и почти каждым русским романистом благородного происхождения".(5)

При слове "дуэль" мысленно представляется поединок двух джентльменов, застывших друг против друга с нацеленными шпагами или пистолетами в руках. Кто эти два джентльмена -гусары или мушкетеры? Обычно с дуэлью ассоциируют эпохи, для которых первостепенно были понятия чести, честного слова, достоинства.

Значимость дуэли в культуре, несомненно, велика. В России это, прежде всего, занимает так называемый "золотой век". Век расцвета русской культуры и великих гениев мировой величины, внесших огромный вклад в сокровищницу общечеловеческих достижений, но которых не обошел стороной рок судьбы, искушение проверить свою удачу на дуэли. Учёные до сих пор спорят, пытаются найти причину, факторы, способствующие потере гениев Пушкина, Лермонтова, так несвоевременно и так жестоко. Но, сколько непризнанных личностей испытали жизнь на прочность тем же путем. Мы можем судить только по мемуарам, отрывкам из дневников, дошедших до нашего времени и представленных на публику. Если первоначально дуэль в России считалась прерогативой аристократии, её забавой и привилегией, то постепенно она стала распространяться и перениматься другими социальными группами. И не только мужчины, но и дамы рвались доказать обществу свои позиции и взгляды на ценности своей эпохи. Дуэль зарекомендовала себя действенным и быстрым способом разрешения споров, восстановления репутации и отмщение обидчику, хотя следует учесть, что во все времена считалась уголовным преступлением.

Конечно, обычай с Запада на русской земле претерпел свои изменения и приобрел, нюансы характерные для русской души и русского менталитета.

Интерес к вопросу повседневной жизни дворянства, в том числе, и дуэли в отечественной истории, по словам писателя-историка Вострикова А.В., стал возрождаться в 1960 годы. И по сегодняшний день современники продолжают активно дискуссировать по довольно спорной проблеме, а именно: "какие внутренние противоречия заставляли людей прибегать к разрешению своих дилемм таким кровавым способом?". Из исторических документов известно, что причины эти носили иногда пустяковый, мелочный характер. Зачем для выяснения отношений нужны были дуэли?

Рассмотрим гипотезы выдвинутые учеными-современниками, изучающие данную проблематику. Одна из главных и широко распространенных гипотез на первое место выдвигает понятие "честь", как мировоззрение, определяющие и регулирующие в те времена норму жизни каждого отдельно взятого дворянина. Не принято было в ХУШ-Х1Х веке у благородного сословия жаловаться "в вышестоящие инстанции" по каждому поводу, пусть даже мелочному, если не было уверенности призвать подлеца к ответу при помощи правосудия.

Вторая гипотеза связывает причину дуэли с политическими событиями. Если в России и Европе главенствовала на политическом Олимпе абсолютная монархия, когда самодержавное правительство строго регламентировала все жизненные позиции, в том числе и обыденность просветленных умов нации. Тем самым аристократия искало возможности отстоять, таким образом, свою личную независимость и право распоряжаться собственной жизнью и судьбой. Третья гипотеза погружает в историю - во времена рыцарские и былинные. Где исход дуэли определяли боги. Остается в живых тот, кого определит жребий, милость высших сил. Четвертая гипотеза, по мнению Рейфман И., дуэль имеет нечто общее с самоубийством. Дуэль и самоубийство могли быть культурно и психологически взаимозаменимы. Так дуэль могло служить суррогатом самоубийство для тех, кто почему-либо скрывал свои суицидальные намерения. Итак, в основе дуэли могло лежать бессознательное желание смерти.(4) Обобщив выше перечисленные гипотезы можно сделать вывод, что стимулом к дуэли, к процветанию ее в таком крупном масштабе кроится во времени, которое диктует и навязывает свои этические нормы. В каждую конкретную эпоху были свои доминирующие ценности, герои и идеалы. К психологическим особенностям отдельно взятой личности, которые регламентируют и поясняют её определенные поступки. Но при этом не следует забывать и неизменные факторы во все времена- это юношеский запал, горячность присущи молодости. Со временем взросления человек неоднократно пересматривает свои пристрастия и приоритеты, а гордость и самолюбие отходят на другой план. Исключение составляют признаки, присущие определенным нациям с "горячей кровью", с доминирующим темпераментом. Казаки, жители Кавказа, испанцы и итальянцы, чей нрав известен из исторически зафиксированных фактов. В настоящее время дуэль запрещена законом. Она утратила свои былые позиции. Нельзя с полной уверенность сказать, что она искоренена полностью и безвозвратно. Лишь изредка всплывают

случаи ритуального поединка, напоминающие по форме дуэль. Мы живем в другом, более просветленном обществе, с другими принятыми нормами поведения и доминируют противоположные ценности. Понятие "честь" в таком приоритетном варианте отступило на второй план, уступив свои позиции. Сейчас пропагандируются методы урегулирования своих отношений с помощью переговоров, объяснений, как в устной, так и письменной форме с использованием новейших достижений техники. Но, конечно, во все времена остается беспроигрышный вариант выяснения отношений с помощью кулаков, драки. Тем не менее навсегда оставила свой след в истории человеческих страстей самое загадочное и таинственное явление культуры - Дуэль.

Литература:

1. Востриков А.В. Книга о русской дуэли. СПб., 2004

2. Гордин Я.А. Дуэли и дуэлянты. СПб., 1996

3. Кацура А. Поединок чести. Дуэль в истории России М.,1999

4. Рейфман И. Ритуализованная агрессия. Дуэль в русской культуре и литературе /Авториз.пер. с

англ. Белоусовой Е.А.М.,2002

5. Русанов А.В. Под знаком пушкинской дуэли. // Научно-художественный вестник. Калининград, 1998, 8.

Ток-шоу как жанр современной массовой культуры

Кондратьева Наталья Евгеньевна, Мордовина Людмила Владимировна - доцент Тамбовский государственный университет им. Г.Р. Державина

Аннотация. Данная статья представляет собой анализ ток-шоу как жанра массовой культуры. Оно рассматривается как многогранное средство заполнения телевизионного эфира, многофункциональный аспект массовой и межличностной коммуникации. Эффективность его достигается посредством работы по определенным схемам, которые и показаны в статье.

Ключевые слова: ток-шоу, массовая культура, ведущий, зритель, программа, телевидение.

Россия представляет собой особый мир со своей уникальной культурой, которая включает определенные черты культур Запада и Востока, но вместе с тем отличается от них. Массовая культура является неотъемлемой частью культуры в нашем современном мире, которая получила огромное распространение. Ток-шоу представляют собой феномен массовой культуры, возникший в

20 веке и занимающий достаточно большое место по содержательным, временным параметрам. Такая их значимость в массовой культуре связана с рядом причин. Они заполняют телевизионное время, в связи с большим количеством каналов. Чрезвычайно велика социальная значимость, так как они позволяют проводить определенные мировоззренческие ориентиры и тем самым воздействовать

на сознание телезрителей. Ток-шоу позволяют донести коммуникационные ценности, а модели поведения, визуальные образы переносятся в обыденную жизнь.

Продукция ток-шоу как бы вписана в обыденную жизнь. Собственно, ток-шоу ориентированы на показ по центральным и кабельным каналам телевидения с определенными интервалами (обычно раз в сутки или несколько раз в неделю), в определенное время. Просмотр дает разрядку после рабочего дня, некоторым позволят восполнить недостаток разнообразия в собственной жизни, а кому-то и разрешить какую-либо проблему. Они рассчитаны на разную возрастную аудиторию. Благодаря еще одной особенности ток-шоу (неизвестно, что будет дальше) они являются очень хорошим средством привлечения и удержания аудитории телеканалами, люди будут смотреть канал с любимым ток-шоу чаще, а также для проката видеорекламы, которая является более эффективной в часы ток-шоу.

Сюжетная линия ток-шоу достаточно проста и известна. Зрителю, сталкивающемуся с различными трудностями, дается понять, что его ситуация не уникальна, что он не одинок: есть еще люди, которых волнуют близкие вопросы, и те, кто готов поделиться с ними своим жизненным опытом. Именно ток-шоу позволяет моделировать ситуации, сообща переживать их, заручаясь поддержкой виртуального коллектива, и проговаривать допустимые линии поведения, что восполняет нынешнюю нехватку авторитетных суждений и указаний. Предполагается, что в каждой передаче будет предложено какое-то, хотя бы и промежуточное, решение поставленной проблемы. Потенциально такие программы могут служить освобождению от распространенных культурных страхов и предубеждений.

Жанр ток-шоу раскрывает такие понятные любому зрителю темы любви и ненависти, власти и денег, победы и поражения и, в конце концов, жизни и смерти. Убедительность и неоднозначность характеров, реалистичность сюжета - именно это обеспечило ток-шоу невероятную популярность. Ток-шоу - это своего рода шаблон ситуаций и их решений, которые возникают с нами.

Интерес к ток-шоу не случаен: у этих программ есть свои сильные стороны и потенциальные возможности. Зрителю, сталкивающемуся с различными трудностями, дается понять, что его ситуация не уникальна, что он не одинок: есть еще люди, которых волнуют близкие вопросы, и те, кто готов поделиться с ними своим жизненным опытом. Именно ток-шоу позволяет моделировать ситуации, сообща переживать их, заручаясь поддержкой виртуального коллектива, и проговаривать допустимые линии поведения, что восполняет нынешнюю нехватку авторитетных суждений и указаний.

Ток шоу - яркое эстрадное представление, развлекательная программа.

Ток шоу - нечто показное, рассчитанное на шумный внешний эффект.

Непосредственно форма ток-шоу -это диспут, обсуждения какого-либо вопроса, в которых принимают участие приглашенные специалисты и случайные зрители. Можно сказать, что проведение любого ток-шоу требует:

• наличие актуальной или актуально поданной проблемы, задающей содержание разговора (вопросы и ответы);

• участников ток-шоу (ведущие, герои ток-шоу, зрители, эксперты);

• оформления места проведения дела (художественного и музыкального);

• регламента дискуссии (определение времени и приёмов организации общения, выраженных в существующем сценарии);

• необходимого для реализации ток-шоу материально-технического обеспечения.

Например, человек желает возвышенного, такого, чтобы заставило его задуматься, включить воображение и логику, но вместо этого ему дают очередное глупое пустое шоу, с обсуждением половой ориентации того или иного актера и певца. Это есть хорошо? Во все время считалось, что

культура, возвышает человека, деятели культуры, создавали свои произведения именно с этой целью! А сейчас? Не спорю, еще осталась элитарная культура, существует на телевидении даже канал «Культура», но кто его смотрит? Зачем напрягать мозг, если, нажав на кнопку, можно расслабиться и волю посмеяться над очередным клоуном? Некоторые возразят мне, мол если человек захочет, то не будет смотреть. Да. Это верно. Но верно и то, что мы живем в обществе, и оно оказывает на нас сильное влияние. Отказавшись смотреть, то что смотрят твои друзья, родные, ты отделишься от них. А такого никто не хочет, так как это вызовет непонимание и даже осуждение.

И человек смотрит. Вначале с пониманием, что ему хочется большего, потом соглашаясь, что это не так и страшно, а потом уже с наслаждением.

Современная массовая культура в России отличается совершенно неуёмным стремлением заполнить собой всё культурное пространство каждого человека, вытеснив из него любые индивидуальные предпочтения. Налицо так же использование массовой культуры в качестве механизма манипуляции общественным мнением, когда через этот феномен идёт оболванивание народных масс, прививание полного равнодушия к происходящему в стране, отвлечение от насущных проблем, насаждение ложных ценностей и идеалов. Более того, начиная с определённого момента деятели массовой культуры вдруг возомнили себя экспертами в прочих областях человеческой деятельности, поэтому их экспертное мнение становится очень востребованным для воздействия на неокрепшее сознание молодёжи, представители которой часто выбирают себе кумиров из среды вот таких нечистых на руку деятелей. Так какой-нибудь певец берётся рассуждать о судьбе России, если к власти придут националисты или коммунисты (каждый «поёт» в этом случае о своём личном страхе).

Ток-шоу всегда ориентированы не только на коммуникацию, но и на терапию. Предполагается, что в каждой передаче будет предложено какое-то, хотя бы и промежуточное, решение поставленной проблемы. Потенциально такие программы могут служить освобождению от распространенных культурных страхов и предубеждений. Наконец, как и другие телевизионные программы, ток-шоу должны также развлекать аудиторию, удерживая ее у экранов.В последнее время телевидение существует в условиях массового проникновения зрителей в телевизионные программы. Режим «включенности аудитории» реализуется в разных формах — от участия людей в телевизионных играх, ток- и реалити-шоу, демонстрации любительских видеозаписей до звонков в студию и посланий на пейджер, которые отображаются в бегущей строке на экране. Способ учреждения медиасобытия таков, что если на вас смотрит камера, вы существуете.

Каждый проявляющий активность телезритель становился сопродюсером, соведущим, соавтором программы. Именно зрители помогали авторам выяснить, что по-настоящему интересно думающей аудитории, в каком направлении нужно двигаться отечественному телевидению. Этот проект -попытка сделать телезрителей создателями телевидения.

Именно телевидение по всеобщему убеждению производит звезд, является главным посредником между знаменитостями и «простыми людьми».

Характерная черта ток-шоу состоит в том, что проблемы, независимо от их объема и сложности, в них рассматриваются непременно как решаемые. Все ситуации, в которые попадает человек, имеют выход. Иногда это связано с преуменьшением серьезности вопроса, но так случается не всегда. Ток-шоу склонны к дидактике. В них обозначены нравственные ориентиры, «добро» и «зло» прописаны достаточно ясно, и не приходится сомневаться, что в итоге справедливость восторжествует, а порок будет наказан. «Вы — эгоист, себялюб, честолюб, корыстолюб — все тут в одном! Я только одно могу сказать: сколько бы вы ни искали после этого любви, вас Бог накажет. Бог не Микишка, он все видит!» («Моя семья»).

Ситуации, которые моделируются в программах, призваны приоткрыть «завесу тайны» над способом рассуждений другого человека и помочь в поисках компромисса.

Особым авторитетом в российских ток-шоу наделен «народ» — конструкция, к которой апеллируют почти все ведущие («послушаем мнение народа», «народ, как известно, самый точный арбитр»). «Народ» мыслится как источник наиболее взвешенных суждений и адекватных решений проблем. Положительными значениями по-прежнему наделяется «простота». У аудитории

наблюдается также тяготение к «позитиву», к устойчивости, предсказуемости телепередач. А вот прагматизм часто интерпретируется как знак современности. В последнее время в контексте ностальгии по прошлому к этому образу добавляются штрихи, отсылающие зрителей к «стабильным советским временам». Здесь можно вспомнить и успех «Частной жизни», привлекающей, судя по отзывам зрителей, уже тем, что там воспроизводятся интонации «старых» программ.

Среди ролей, задействованных в ток-шоу, особое место, безусловно, принадлежит ведущему. Как правило, это известный «медийный» человек, индивидуальный стиль которого во многом определяет имидж программы. От него зависит драматургия шоу — психологическая атмосфера, нагнетание и разрядка обстановки, контроль эмоций аудитории. Он задает рамки, в которых проходит беседа: будет ли это доверительный разговор, провокативное шоу или интеллектуальная дискуссия. Отсюда и маски ведущих: «шоумен», «интеллектуал» или «сопереживающий».

Ток-шоу, которые концентрируют внимание на обсуждении жизненных историй, обращаются к образу «понимающего» ведущего, который внимательно выслушивает рассказы гостей, демонстрирует сострадание и призывает к нему телезрителей. Чаще это женщины, которые общаются преимущественно с женской аудиторией. Они стремятся установить доверительную дистанцию со зрителями, превратить телевидение в средство «личной» коммуникации.Успех и неудача ток-шоу часто зависят от того, насколько органично сочетаются формат программы и образ ведущего. В ряде ток-шоу различима новая установка, связанная с переживанием актуальной информационной культуры. Речь идет о размывании границ «приватного» под действием медиа, о проницаемости частной жизни, открытости личной информации другим, включая «неудобных» зрителей. Подразумевается, что любой человек всегда находится на виду. Этот феномен указывает на изменяющийся статус всеобщего и частного, на оформляющуюся промежуточную сферу, которая становится все более знакомой телезрителям, пользующимся Интернетом, жителям городов, оснащенных камерами наружного наблюдения.В конечном счете в российских ток-шоу ведется поиск оригинальных ходов и форм представления сюжетов. Однако в них пока не найдены новые способы говорить с «человеком 2000-х годов» на его языке. Нашим ток-шоу просто не хватает инструментария для описания сложного и многообразного российского социума, плохо известного и самому себе.

Возьмем психику подростка. Представление о жизни подросток получает в семье, школе и от таких же неопытных , как он, сверстников. Телевидение - еще один источник знаний о жизни, окно в большой мир. Юноши и девушки в большинстве своем не могут критически осмыслить телевизионную информацию в силу недостатка жизненного опыта. Популярными программами молодежного телевидения стали ток-шоу, участники которых обсуждают свои насущные проблемы и жизненные ситуации. Такие передачи нужны. Растущему человеку очень интересен опыт других, на его основе он формирует свои стереотипы поведения, моральные ценности, а через 15-20 лет эти ценности лягут в основу мировоззрения следующего поколения.

Данный опрос был проведен некоторое время назад. В ходе опроса выяснилось, что молодежь в основном увлекается спортом, книгами, танцами и компьютером. Так, спортом занимаются 52% девушек: 48% девятиклассниц, 54% десятиклассниц, 60% первокурсниц. Книги среди увлечений девушек занимают второе место. Заядлых читательниц среди опрошенных - приблизительно треть (28,3%), но, к сожалению, с возрастом количество книгочеев уменьшается: 32%, 27%, 20% девятиклассниц, десятиклассниц и первокурсниц соответственно. Зато снижение интереса к книгам "компенсируется " возросшей любовью к танцам: 8%, 9%, 50%. [24]

Предпочтения юношей отличаются от пристрастий их ровесниц. Спортом занимается подавляющее большинство подростков: 90% девятиклассников, 60% десятиклассников. Что касается чтения, результаты анкетирования оказались удручающими. Студенты и десятиклассники мужского пола не читают книг вовсе, а из девятиклассников регулярно держат книгу в руках лишь 20% опрошенных. Зато 33-40% юношей увлекаются техникой и компьютером.

Оказалось, что все без исключения подростки любят регулярно смотреть телевизор. Кто же и как сильно подвержен этой страсти?

Самые большие любители телевидения - девятиклассники: 60% из них смотрят телевизор более двух часов ежедневно. Половина из этой группы проводит у телеэкрана более четырех часов, причем девушек среди телевизионных завсегдатаев в полтора раза больше, чем юношей. В 10-м классе

количество телевизионных любителей значительно уменьшается и составляет 25%. Среди студентов-первокурсников всего 10% умудряются выкраивать более четырех часов ежедневно на просмотр телевизионных программ. А число молодых людей, почти равнодушных к телевизору (тех, кто смотрит его менее часа в день), среди школьников 10-х классов и студентов оказалось одинаковым: 30% опрошенных. Среди девятиклассников таких всего лишь 8,6%. Итак, наиболее подвержены губительной телевизионной страсти девятиклассники. Но с возрастом желание и возможности проводить досуг у телевизора резко уменьшаются.

Просмотр ток-шоу (телевизионных тематических дебатов с участием ведущих, известных политиков, специалистов и зрителей) занимает большую часть времени, проводимого подростком у телеэкрана. В среднем молодежь смотрит ток-шоу чаще, чем взрослое население, поскольку у подростков есть острая потребность в приобретении жизненного опыта.

Несмотря на то что ток-шоу смотрят 72% опрошенных, 60% школьников и все опрошенные студенты-первокурсники не верят в реальность телевизионных героев и ситуаций. В корысти и равнодушии ведущего уверены 25% юношей-девятиклассников и 33% десятиклассников. Девушки в этом вопросе солидарны с ровесниками: 16% девятиклассниц, 40% десятиклассниц не уважают шоуменов. Итак, по мере взросления уверенность в фальшивости ток-шоу крепнет. Девушек обычно возмущает эпатажное поведение ведущих. Возможно, потому, что в основной массе девушки более доверчивы и хотят видеть в ведущем не клоуна, а Учителя. Ребят же в ведущем больше привлекает эпатаж, насмешка, чем искренность. , что ищут в ток-шоу девятиклассницы? Большинство из девятиклассниц (60%) считают ток-шоу "школой жизни", принимают надуманные ситуации за реальность, убеждены, что смогут научиться на чужих ошибках. В простом человеческом любопытстве признались только 12,5%. А 4% девочек смотрят ток-шоу еще и потому, что там можно увидеть их кумира - ведущего (Нагиева, Яковлеву). 57% мальчиков- девятиклассников в ток-шоу привлекает "прикольность". Под ней они подразумевают веселую скандальность. 21% опрошенных уверены, что телевизионные ситуации реальны, но только 7% собираются по ним учиться жизни. Обосновать, почему им так нравится ток-шоу, могут только 75% девочек и 63% мальчиков -любителей телевидения, то есть для четверти девочек и трети мальчиков из 9-го класса представляет трудность выразить свое отношение к чему-либо. "Нравится и все" - это единственный высказываемый ими аргумент. Интересно, что 65% таких "лаконичных" подростков относятся к телевизионным фанатам, которые смотрят телевизор более трех часов ежедневно. Судя по ответам десятиклассниц, 40% из них беззаветно доверяют ток-шоу, черпая в них жизненный опыт, 15% девушек считают, что ток-шоу помогают им разобраться в себе, 25% девушек объяснились в любви к ведущему. Юношей-десятиклассников уже не так привлекают эпатаж и скандальность , как девятиклассников (25%). [24]

Итак, совершенно очевидно, что мальчики и девочки воспринимают ток-шоу по-разному. Юноши из 9-го класса находят интерес в насмешках, грубых остротах, а в 10-м классе они уже смеются над сюжетом самой передачи, то есть воспринимают информацию более критически.

Большинство девочек принимают ток-шоу всерьез, с возрастом количество доверчивых зрительниц снижается, но все равно остается еще немало желающих поучиться на ошибках виртуальных героев. Значительной части опрошенных девушек ток-шоу заменяют мелодрамы. Кроме того, популярность самого глупого ток-шоу у девочек резко возрастает, если его ведущий - обаятельный и привлекательный. Девочки охотно тратят свое время, чтобы лишний раз взглянуть на кумира. И, как следствие, у них пропадает критическое отношение к самой передаче. Из всех бездумно смотрящих ток-шоу (25-33% опрашиваемых) более 50% смотрят телевизор свыше трех часов в день.

Теперь попытаемся разобраться с тем, что подросткам не нравится в ток-шоу и почему. 23% девушек-девятиклассниц "не кинули ни одного камня" в сторону ток-шоу. На вопрос: "Что вам не нравится в ток-шоу?" они ответили: "А ничего" или не ответили вовсе. Именно эти 23% смотрят все ток-шоу с превеликим интересом и проводят более трех часов в день в компании с голубым экраном. Показательно, что 90% девушек из тех, кто на вопрос: "Что вам не нравится в ток-шоу?" ответили: "Потому что не нравится", и 70% юношей, которые тоже не смогли объяснить свое отношение к ток-шоу, смотрят телевизор более трех часов в день. Из всего вышесказанного следует: "телевизионные тяжеловесы" теряют способность к аналитическому мышлению и критическому восприятию

информации. 22% девушек совсем не смотрят ток-шоу потому, что "там все наиграно и фальшиво". Среди юношей таких же взглядов придерживаются 30%.

Юноши всех возрастов настроены более скептически, чем их ровесницы, им не нравится ложь, они лучше распознают фальшь. А вот девушки наивнее. Хотя многие из девушек, которые согласны с тем, что в ток-шоу играют "подсадные утки", считают, что моделируемая ситуация всегда реальна и "артисты воспроизводят ситуацию, которая часто встречается в жизни, и это полезно - можно научиться многому". 20% девушек не любят ток-шоу по той причине, что в их жизни есть более интересные вещи и им жаль тратить время попусту. Жалеющих об упущенном времени среди юношей не нашлось, но 15% из них не устраивает тематика ток-шоу. 20% девушек и 9% юношей не хотят забивать голову чужими проблемами. Сей факт свидетельствует о том, что у девушек любопытства к жизни меньше, чем у юношей. Агрессивность и пошлость героев и ведущих ток-шоу возмутила 15% девушек, а вот среди юношей таковых не нашлось совсем. И вообще, против агрессии и вульгарности, судя по опросу, выступают только девушки, причем с возрастом противниц ненормативной лексики и грубых шуток становится почти в два раза больше. По данным социологических опросов, рейтинг ток-шоу среди подростков выше, чем у взрослого населения, причем, как мы показали, он уменьшается в процессе взросления. Больше всего времени на просмотр ток-шоу тратят учащиеся 9-х классов. Юноши и девушки отдают предпочтения разным передачам, но предпочтения эти с возрастом меняются.

По мере взросления юноши и девушки начинают осознавать, какой вред интеллекту приносит многочасовое сидение у телевизора, и увеличивается число тех молодых людей, которые мало смотрят телевизор и активно протестуют против существующих ток-шоу. Но все равно потребность в передачах такого типа в подростковой среде очень велика. Просто молодежи нужны новые ток-шоу более высокого качественного уровня и в то же время интересные для подростков.

Стремительный рост спроса и распространенности ток шоу в современной России и мире заставляет многих задуматься о причинах и предпосылках его появления, содержательных особенностей, возможных тенденциях развития этого жанра. В процессе исследования было дано определение понятия «ток шоу». Сравнительный анализ имеющихся программ показал, что в современной практике журналистики, производства и распространения передач жанра ток шоу в России, это понятие используется для обозначения определенной категории ток шоу, характеризующейся устойчивыми содержательными и маркетинговыми характеристиками.

Ток-шоу соединяют элементы привычных отношений человека и медиа с новыми способами обращения с виртуальной средой (интерактивностью, легкостью вхождения в виртуальное пространство, непрерывностью коммуникации). В них закрепляются традиционные способы определения нормы, но при этом апробируются более свободные стили жизни и ставятся новые проблемы, одна из которых — стирание границ между приватным и вынесенным на всеобщее обозрение.

В конечном счете в российских ток-шоу ведется поиск оригинальных ходов и форм представления сюжетов.

Литература:

1.Эльвира Могилевская «Ток-шоу как жанр ТВ: происхождение, разновидности, приемы манипулирования», 2006 г.

2.Вера Зверева «Истории, рассказанные для всех», 2004 г.

3.С.Н.Ожигов, Н.«Российская газета» 2006 г..

4.Телевизионная журналистика. Учебник. Под ред. Кузнецова Г.В., Цвик В.Л, Юровского А.Я. М.,

2002.

Д.С. Мережковский, как автор, представитель романтической школы, и романтический

герой.

Малашонок Михаил Геннадьевич - Тамбовский государственный университет им. Г.Р.

Державина

Аннотация. В данной статье рассматривается творчество писателя, критика и моралиста Д.С. Мережковского, как представителя романтизма, особенности его мировоззрения, а также причины, которые сыграли свою роль в его формировании. Поднимается вопрос о соотношении «автора» и «героя» в литературно-критическом наследии Д.С. Мережковского.

Ключевые слова: - романтизм, символизм, идеализм, автор, герой, ирония.

В данной статье мы должны рассмотреть творческую личность Д. С. Мережковского, как представителя романтизма в русской литературе. Именно в этом качестве, он должен рассматриваться в первую очередь и только потом, внутри этого направления, как символист, декадент и прочее.

Романтизм Мережковского основывался на общекультурном сдвиге, захватившем все сферы общественного сознания и изменившем мировосприятие людей эпохи. Как известно автор неоднозначно реагировал на быстро менявшийся в начале XX века мир, на появление новых архитектурных стилей, на технические новшества, призванные улучшить общее благосостояние

людей, критически относился к омассовлению культуры. Скорость новой жизни пугала Мережковского. В одной из статей, посвященных новым течениям в русской литературе Мережковский осуждал, в частности, футуристов, в качестве главной цели современного искусства выдвигающих ускорение времени. Ценой этого ускорения, по мнению Д.С. Мережковского, было облегчение искусства, которое заключалось в освобождении его от религиозно-культурных традиций. Это средство он считал неприемлемым, как и саму цель -скорость.

Несмотря на то, что автор прожил половину своей жизни в XX веке, мы можем согласиться с А. Менем, в том, что Д.С. сформировался, как личность и как литератор в XIX веке, и был человеком этой эпохи. Если причислять Д.С. к европейским авторам, то его творчество можно назвать декадентским. Как и многие его современники, он испытал влияние Ф. Ницше. Это влияние выразилось в предчувствии катастрофы, которое оправдалась в 1914 - 1918 гг. Писатель и критик, он писал о творчестве Бодлера, Верлена, противопоставляя их значение, хрестоматийному наследию мэтров Э. Золя, Стендаля [1]. Переводил Эдгара Алана По. Безусловно, Мережковским в полную меру владел культурный пессимизм «конца столетия».

Несмотря на свою явно прозападную ориентацию, Мережковский оставался русским. Хотя многие его современники замечали, что Россию Мережковский знал поверхностно, как знает ее турист-европеец, с этим трудно согласиться. Автор много путешествовал по России, и в молодости, как этнограф (1880-е гг.) и в зрелом возрасте, как паломник (1901-1902 гг.). Что касается культурной преемственности, то он - законный наследник идей Ф.М. Достоевского, Л. Толстого, а также И. С. Тургенева, Н.В. Гоголя и Пушкина, как критик, как мыслитель и как самостоятельный автор. Свое место в русской литературе, он оценивал очень критично, подчеркивая неустойчивость позиций, «бездомность», вынужденное эпигонство русских авторов после таких величин, как Достоевский, Толстой.

Будет верным утверждать, что Д.С. Мережковский видел золотой «век в прошлом». Сам он усложнял эту модель, говоря, что общество идет от «золотого века» в прошлом (античность) к «царству истины» в грядущем. Здесь наличествует перекличка с идеями французских просветителей (Ж-Ж. Руссо), эгалитарные идеи которых Мережковский в своих литературнокритических эссе порицал.

Если будущее благоденствие человечества виделось мыслителю довольно неопределенным, и было чревато многими опасностями («мировым мещанством», подменой Христа его антиподом-двойником Антихристом), то культурное прошлое было незыблемым и служило автору как основой для строительства новой религиозной общественности, так и неиссякаемым источником ностальгии. В. Шкловский писал, что Мережковский катастрофически стар («быстро стареет»), как романист, драматург и, особенно, как поэт, если судить по стилю мышления и тем формам, оборотам в которые он облекает свои мысли [2]. Д.С. Мережковский не столько старел, сколько успешно сопротивлялся новым скоростям. Желая уязвить, Шкловский делает писателю комплимент. Эта архаичность, которая вызывает у критика-формалиста («душа произведения -сумма стилистических приемов») насмешку, является чистым образцом романтизма, в начале XX века, и как таковая заслуживает исследовательского внимания. При этом в текстах Д.С. Мережковского нет ничего лишнего, сентиментального, как может показать при поверхностном прочтении. Каждое отвлеченное, романтическое и сентиментальное рассуждение тщательным образом, в рамках жанра выверено. Особенно это заметно в его поэзии. Не случайно многие стихотворения Мережковского легли в основу популярных романсов, которые предельно четко и емко выражают лирическое настроение к. XIX - н. XX вв. [3]

Следуя общелитературной типологии, можно отнести данную стилистику по времени к неоромантизму. В этом течении, возникшем в Европе последней трети XIX века, присутствует то же стремление, что и у первых романтиков уйти от реалий нового времени, в прошлое, или в область экзотики. Психологию подобного бегства в русском культурном сообществе исследует в своей монографии «Хлыст» Александр Эткинд. Исследователь считает, что неоромантические поиски были свойственны для русской интеллигенции Серебряного века. Поиски утраченного, подлинного знания, и экзотики сошлись в одной точке: сектантство. Представителям

интеллигенции казалось, что любимые идеалы европейских и русских утопистов уже осуществились, и даже веками осуществлялись, среди собственного народа. «Романтизм позволял делать подобные открытия ядром поэтического, а иногда и политического творчества» [4]. Эткинд причисляет к числу ищущих культурной подлинности и Мережковского. Тем не менее, к неоромантикам этот писатель не может быть причислен. На воображаемом метаисторическом отрезке «Христос - Антихрист» его привлекают «титанические личности» - Петр I, Наполеон, богоборец Юлиан Отступник, Леонардо да Винчи. Один набор героев свидетельствует о принадлежности Мережковского к классической романтической школе.

Эстетические позиции и стиль исследуемого автора, невозможно понять без правильной оценки его отношения к предшествующему этапу русской литературной истории. Романтизм Серебряного века в был отчасти реакцией на утилитаризм, позитивизм и революционизм, господствовавших в среде разночинной интеллигенции 70-х гг. настроений. Однако, несмотря на то, что теоретические выступления романтиков (пример: цикл лекций Мережковского «О причинах упадка в русской литературе», 1893) пронизаны пафосом размежевания с предшественниками, на деле, много взяли из идеологии последней трети XIX века. Известны многочисленные призывы писателя «сделать религию жизненной», в том числе - через революцию. Литература, пронизанная религиозными идеями, также должна была перейти в жизнь. Мережковский, как мы видим, оставался верен установке «искусство для жизни», а «не жизнь для искусства» [5].

Жизненность искусства и его непосредственная полезность (просвещение, обличение, воспитание) не являются в данном случае синонимами. Автор стремился к моделированию своего исторического характера, а также своих современников в духе романтически-мифологической доктрины. Утверждая, что не-символов нет, Д.С. учил относиться к действительности, как к символам. Многие современники Мережковского, отмечая слабость его как философа (идеолога), признавали его мастером стилизации, шифровальщиком действительности, приближающимся к готическим символистам [6]. Романтической является идея синтеза «плоти» и «духа» -взаимосвязи всего и взаимосвязанности всего сущего, (могущая быть перенесена и на социальнокультурную почву). Отсюда же и важная для романтической эстетики идея органической природы и формы развития произведения искусства. Мережковский в предисловии к своему первому собранию сочинений писал, что «как ни соблазнительно совершенство кристаллов, следует предпочесть неправильный противоречивый рост растения. Я ничего не хотел строить, я хотел расти и растить» [7]. По Мережковскому, произведение искусства, подобно творению природы, рождаться и развиваться, повинуясь заложенному в его замысле импульсу, единое по и неделимое на форму и содержание: « <...> творческий акт не есть механическое, сознательное

приспособление, а явление органическое, непроизвольное <...> художник так же не властен по произволу изменить в своем собственном произведении какую бы то ни было <...> черту, как садовник, культивирующий растение, не властен прибавить или отнять у цветка ни один лепесток» [8]. Одной из определяющих черт Мережковского, как романтика было осознанное стремление к созданию обобщенных символических образов. Поэтому его привлекали мифы: библейские, античные, средневековые, фольклорные. Он многократно их цитировал, переосмысливал и перерабатывал. Кроме этого Мережковский стремился к созданию собственных образов-мифов. В качестве таковых он избирал исторических деятелей, личности которых «до неузнаваемости» (в чем его часто и упрекали) мистифицировал, погружая в сложную символическую среду «враждующих начал». Современный исследователь В.Е. Васильев, считает, что исторические трилогии Мережковского не исторические исследования в чистом виде, не биографии, не жития, но «имитации, в которых при помощи максимально приближенного к рассматриваемой эпохе декора презентируются историко-интеллектуальные фикции, имеющие отношение не к реальности контекста, но к реальности мысли автора» [9]. Неудивительно, что по его биографическим повествованиям едва ли можно составить себе представление об исторических героях. Г ерои книг и их исторические прототипы очевидно дистанцируются друг от друга, исключая возможность оценки героев с позиции исторического знания. В равной степени, не совсем корректны и обвинения в неспособности изображать человеческую психологию, адекватную историческому контексту (« <...> римляне сами себя называют древними римлянами; <...> декабристы воспринимают себя с точки зрения литератора двадцатого века <...>») [10].

Целью Мережковского, скорее всего, являлось создание «сверхпсихологии» (метапсихологии). Васильев считает, что «титанические личности» выполняли в романах функцию неких смысловых и действенных архетипов чуть ли не в юнгианском смысле слова. Подобный подход позволяет выделить у Мережковского декларированные К.Г. Юнгом, младшим современником русского писателя, архетипы: Дева (Дио, «Тутанхамон на Крите», Софья Нарышкина «Царство Зверя: Александр I»), Вечный отрок (Джованни Бельтраффио «Воскресшие боги: Леонардо да Винчи», Алексей, «Антихрист: Петр и Алексей») и, наконец, Андрогин (Юлиан, «Смерть богов: Юлиан Отступник», Наполеон) [11].

Подобная символьная «гигантомания» Мережковского обязана своим происхождением совокупному воздействию исторического процесса и философских идей. Так, писатель поверял постулаты Ф. Ницше, историей, более или менее отдаленной, причем, чем древней эпоха, тем интереснее произведение [12]. Подобный творческий метод уходит своими корнями в немецкий романтизм. Один из основоположников этого течения, представитель иенской школы, Новалис (1772 - 1801) утверждал, что поэт постигает природу лучше, чем разум ученого. То же относится к изучению истории. Помимо «пути опыта», ведущего к пониманию истории, существует другой -«совершаемый одним прыжком, - путь внутреннего озарения <...> Роман - это есть история в свободной форме, как бы мифология истории. Ничего нет романтичней того, что обычно именуется миром и судьбой. Мы живем в огромном (и в смысле целого, и в смысле частного) романе» [13]. При этом нельзя истолковывать, этот отрывок, как пропаганду «царского пути» в искусстве: «прыжок» не исключает исторический опыт, а предполагает его. Дело в особом нерегламентированном отношении к образу, к его метаморфозам, которые неизбежно происходят с течением времени. Чтобы лучше понять отличие сугубо научного метода от интуитивного, обратимся к статье Мережковского «Сервантес», в которой автор приводит следующий пример. Образ Прометея для людей XIX - н. XX века, связан с множеством ассоциаций, группирующихся вокруг идеи бунта свободной личности против авторитета (религиозного). Однако, этот образ будет значительно обеднен, если исследовать в нем, только то, что могли видеть древние греки. Соблюдая букву литературно-исторической, объективной вероятности, критик-исследователь приносит в жертву душу образа. При этом мы искусственно уменьшаем образ, выраставший в продолжение многих столетий, и значительная доля «величия типа» исчезает [14].

Подчеркивая мифологизирующий момент в романтической эстетике, не следует забывать, что это мифологизация затрагивала и текущую действительность. Современность вторгалась в литературные произведения автора повсеместно - в форме авторских отступлений, полемических выпадов, аллюзий. Публицистика Мережковского, что называется, «на злобу дня», изобилует мифологическими образами, в ряду которых выступают исторические личности и герои литературных произведений.

Взаимоотношения «автора» (реальной личности) и «героя» в случае Мережковского представляют особый интерес. Не будет преувеличением сказать, что эти отношения очень запутаны. На эклектичность, и заведомую непонятность многих терминов у старшего символиста, жаловались Н.А. Бердяев, А. Белый и многие литературные критики (А. Горнфельд, В. Базаров). Ход мысли Мережковского при всей его четкости и педантичности иногда делает странные, иррациональные отступления. Так, можно утверждать, что Д.С. не делал строго различия между «автором» и «героем». В литературно-критическом эссе «Гоголь и черт», без тени иронии озаглавленном «исследование», особенно заметно это уравнение. «Чорт» в различных его ипостасях (Хлестаков, Чичиков-антихрист, чорт из «Вечеров на хуторе близ Диканьки») подан не менее реально, чем сам автор, Н. Гоголь [15]. На это указывает критик Горнфельд. Мережковский действительно очень свободно пишет о психологии творчества, допуская довольно широкие обобщения. Так, он принимает как факты то, что Хлестакова Н. Гоголь пишет с себя (ссылка на дневниковую записи классика, а также на психологические черты, видные из писем), что «подбитая ветром» шинель Гоголя, подсказала ему идею повести «Шинель». Таким образом, происходит отождествление «автора» и «героя». То же происходит и в двухтомном работе «Лев Толстой и Достоевский», где, например, не ограничиваясь вполне допустимым и удачным уподоблением Льва Толстого Микеланджело в литературе, критик уравнивает его с персонажем повести «Казаки» - дядей Ерошкой.

Подобная широта внушает опасения. Мережковский, выступая с подобных позиций, рисковал сам оказаться жертвой подобного тождества - поглощения «автора» «героем». М.М. Бахтин подробно исследовавший данную проблему, пишет, что главное в подобном исследовании

- осторожность. Чтобы увидеть истинным и целым лик даже самого близкого человека, сколько нужно снять покровов, «нанесенных нашими случайными реакциями, отношениями». Так же и автор не сразу находит неслучайное, творчески принципиальное видение героя. «Борьба художника за определенный и устойчивый образ героя есть в немалой степени борьба его с самими собой» [16]. Но Бахтин, отмечает, что этот процесс, как «психологическая закономерность», не может быть нами изучаем. Мы имеем дело лишь с его «отпечатком» в художественном произведении. Каковы были его причины, течение - об этом можно строить лишь догадки, даже если мы располагаем авторским дневником, или «исповедью».

Первоначальная устремленность романтизма к «новой объективности», к гармонии личности и целого, не имеет границ. Поэтому особое место в романтизме - занимает ирония. Видный теоретик романтизма, пропагандист, так называемого «магического идеализма», Ф. В.Шеллинг, писал, что ирония - «единственная форма, в которой то, что исходит или должно исходить от субъекта, самым определенным образом от него отделяется и объективируется» («Система трансцендентального идеализма», 1800). «В иронии все должно быть шуткой и все должно быть всерьез. В ней содержится и она вызывает в нас чувство неразрешимости противоречия между безусловным и обусловленным, чувство невозможности и необходимости полноты высказывания...» - писал другой теоретик романтизма Фридрих Шлегель («Фрагменты», 1797-1798) [17]. Ирония - это постоянное самопародирование, притворство, возведенное в квадрат, фактически, это некая двойная рефлексия. Ирония возникает как результат дистанцирования от мира, она задана дистанцией, требует дистанции и создает дистанцию. Иначе говоря, ирония является своего рода «предохранителем», единственной гарантией против смешения «автора» и «героя» - действительности и вымысла. Последствия этого смешения непредсказуемы.

В случае Д.С. Мережковского мы имеем дело с поглощением автора-символиста, романтическим, «байроническим» героем. Причиной этому могло послужить в частности отсутствие иронии, как регулятора отношений «создателя» и «творения». Интересно, что об отсутствии в Д. С. Мережковском иронии, или, иначе, чувства юмора, в своих воспоминаниях писала Надежда Лохвицкая (Тэффи) [18].

Безусловно, это лишь косвенное свидетельство. На деле происходит более сложная трансформация. Романтическая ирония, вместо ловушки для «пошлости здравого смысла», «духовного мещанства», становится ловушкой для истины, когда любая реальность видится автору несостоятельной. Возникает такая сугубо романтическая особенность как двоемерие -непреодолимая антиномия должного и сущего (Г. Яковенко) [19]. С одной стороны, «царство духа», завершенное в себе, с другой стороны «царство плоти», внешнего, как такового. Неприятие последнего приводит к специфическому состоянию романтического бунта. Взаимосвязанный и гармоничный до этого мир распадается на застывшие холодные антитезы.

Именно в подобную «диалектическую ловушку» (К. Маркс) попадет Мережковский. Стремясь сделать литературу религией, а религию - жизненной, как автор, он отчасти превращается в своего героя, и становится жертвой дуального мира антитез. Целостный, «радостный человек» превращается в «отчужденного», «отверженного» героя - одинокого мечтателя, непризнанного художника, разочарованного скитальца, испытывающего «любопытство ко злу». Если внимательно прочесть ряд воспоминаний современников о Мережковском, то может сложиться именно такой образ. Наиболее выразительно об этом пишет Георгий Адамович: «Было во внутреннем облике Мережковского что-то такое печальное, холодное и, вместе с тем, отстраняющее, что рано или поздно пустота вокруг него должна была образоваться» [20]. «Померкшим спутником» называет его А. Бахрах [21]. Говоря о специфическом романтическом бунте Мережковского, нужно отметить, что в нем трудно отличить революционную составляющую от ее антипода - реакционной. Это деление схематизирует реальный процесс, происходящий в душе романтического героя. Во многом это революция во имя

реакции, реставрации. Однако, многие религиозные, эсхатологические чаяния Мережковского могли быть радикальнее любой большевистской программы [22].

Подытоживая все вышесказанное, мы можем отметить, что проблема эта сложна и до конца не изучена. О взаимоотношениях «автора» и «героя» писали многие, в том числе, и крайне авторитетный для Мережковского источник - Ф. М. Достоевский. С другой стороны, рассмотрение писателя, как романтического героя, слияние литературы и жизни, при всей своей сложности и опасности поспешных выводов заслуживает особого исследовательского внимания, дополненного иронией. Не случайно А. Эткинд намекал, что в основе многих литературнофилософских контекстов (дискурса) лежит заведомая ловушка, рассчитанная на то, что исследователь примет иронический дискурс за серьезный [23].

1. Мережковский Д.С. О причинах упадка и новых течениях в русской литературе// Мережковский Д.С. Вечные спутники. Лев Толстой и Достоевский. - М. - 1995. - С. 564.

2. Шкловский В. О Мережковском// Шкловский В. Гамбургский счет. - М. - 1990. - С. 112.

3. Романсы русских поэтов. - Тверь. - 1997.

4. Эткинд А. Хлыст. - М. - 1998. - C. 5.

5. Мережковкий Д.С. Старый вопрос по поводу нового таланта// Мережковский Д.С. Акрополь: избранные литературно-критические статьи. - М. - 1991. - С. 43

6. Белый А. Мережковский// Белый А. Символизм как миропонимание. - М. - 1994 - С. 376.

7. Мережковский Д.С. Собрание сочинений в 24-х томах. - М. - 1914. - Т. I. - С. 12.

8. Мережковский Д.С. Старый вопрос по поводу нового таланта// Мережковский Д.С. Акрополь: избранные литературно-критические статьи. - М. - 1991. - С. 46.

9. Васильев В.Е. Метаисториософия Д.С. Мережковского. Режим доступа:

www.anthropologv.ru (5.09.2008)

10. Шкловский В. О Мережковском// Шкловский В. Гамбургский счет. - М. - 1990 - С. 112.

11. Васильев В.Е. Метаисториософия Д.С. Мережковского. Режим доступа:

www.anthropologv.ru (5.09.2008)

12. Шкловский В. О Мережковском// Шкловский В. Гамбургский счет. - М. - 1990 - С. 112.

13. История всемирной литературы в 9 томах. - М. - 1989. - Т. 6. - C. 38.

14. Мережковский Д.С. Сервантес// Мережковский Д.С. Акрополь: избранные литературнокритические статьи. - М. - 1991. - С. 85.

15. Мережковский Д.С. Гоголь и чорт// Мережковский Д.С. В тихом омуте. - М. - 1991. - С.

16. Бахтин М.М. Автор и герой. К философским основам гуманитарных наук - М. - 2000 - С. 33.

17. История всемирной литературы в 9 томах. - М. - 1989. - Т. 6. - C.36.

18. Тэффи. Смешное в печальном. Портреты современников. - М. - 1992. - С. 462.

19. Яковенко Г.И. Эсхатологическая компонента российской ментальности. Режим доступа: www.ecsocman.ru (30.07.2008)

20. Адамович Г. Мережковский// Мережковский: Pro et Contra. - СПб. - 2001. - С. 389-390.

21. Бахрах А. Померкший спутник// Там же. - С. 499.

22. Гайденко П.П. Д.С. Мережковский: Апокалипсис всесокрушающей религиозной

революции// Вопросы литературы. - 2000. - Сентябрь-октябрь. - С. 98-126.

23. Эткинд А. Хлыст. - М. - 1998. - С. 631.

GESAMTKUNSTWERK. Доминанта музыки от культуры декаданса до готической

субкультуры

Мамонтова Анастасия Дмитриевна, Ромах Надежда Ивановна Тамбовский государственный университет им. Г.Р. Державина.

Аннотация. В статье Gesamtkunstwerk анализируется в искусстве декаданса и готической субкультуры, эта идея рассматривается связанно с музыкой в литературе, изобразительном искусстве и сценическом действе, так же будет уделено внимание месту музыки в культуре как ее доминанты. Методологической основой данной статьи являются положения высказанные Вяч. Ивановым в «Опытах эстетических и критических» о символизме, что не противоречит теме работы, так как символизм и декаданс почти не возможны для разделения[3]: «О символизме можно говорить, лишь изучая произведение в его отношении к субьекту воспринимающему и к субьекту творящему как к целостным личностям. Отсюда следствия: 1 Символизм лежит вне общих эстетических категорий. 2 Каждое произведение подлежит оценке с точки зрения символизма.3 Символизм связан с целостностью личности как самого художника, так и переживающего художественное откровение».

Ключевые слова: музыка, Gesamtkunstwerk, искусство, декаданс, готическая субкультура.

De 1а musique ауай toute chose!

Verlaine

Paul

В середине XIX века, с зарождением декаданса, музыка овладевает сердцами, находит новые средства выразительности, проникает в литературу, изменяя прежние представления о стихосложении, сливаясь с ней, желая слиться еще с другими искусствами и даже с самою жизнью, она вызывает множество споров, принося одним небывалое наслаждение, другим же представляясь немыслимой какофонией. «Музыка прежде всего!» - восклицает Верлен, «деятельность его [оркестра] определяется исключительно намерением поэта» утверждает Вагнер, грезя соединить его еще с идеальным театром, о перерождении мира в музыкальной Мистерии мечтает Скрябин, «Музыка сама по себе есть заклинание» поддерживает его Бальмонт. Вся эпоха fin de siecle бредит синтезом искусств и частично осуществляет свою мечту, сливая музыку с литературой, литературу с живописью и все это с театром, и в современном нам декадансе, часто находим мы этот музыколитературный синтез уже не возможным для разделения, выродившимся в синкретичный исполнительский жанр.

Рихард Вагнер первым попытался объяснить необходимость соединения музыки с поэзией, указуя на ее дальнейшую невозможность быть отделенной, он подводит итог многовековой музыкальной истории, вполне однозначно рисуя дальнейшую ее перспективу: «Из основного тона музыка развилась до огромного, широкого разнообразия, в котором наконец абсолютному музыканту, вращавшемуся без устали, но и без цели стало страшно; впереди он не видел ничего, кроме бесконечной волнующейся массы возможностей, а в самом себе не чувствовал обусловливающей это возможное цели. <...> Строго говоря, это было признание, что он обладает такой возможностью, пользоваться которой не может, - это была тоска по поэту»[4]. Более того, Вагнер отдает главенство поэту, оставляя музыканту, «более молодому, чем поэт, если не по летам, то по характеру своей роли»[5] воплощающего намерение, быть производителем и распространителем воспринятой им идеи. Он представляет музыку, «любящую женщину», имеющей потенцию, не могущуюся осуществиться без участия поэтического семени идеи. Но «великий немец» не останавливается на этом, он желает соединить и по двое, и во множестве все родственные искусства между собою в «оживленном хороводе» «все определяющего» драматического действа будущего.

Но далее Рихарда в своих замыслах идет русский его наследник, Александр Скрябин, обладая цветным слухом, способностью к философии и магической тягой к поэзии, не менее увлечен он идеей синтеза искусств, начиная с «Первой симфонии», композитор пытается соединить музыку и слово в своих произведениях и символических образах этих произведений, таких как главный герой его ненаписанной оперы, «философ-музыкант-поэт», он представляется идеальным художником, теургом единственноспособным родить в мир новое синтетическое искусство. Таким художником и пытается быть Александр. Но опера, задуманная под влиянием Вагнера, так и остается ненаписанной, на смену ей приходит «Божественная поэма», должная объединить музыку, слово и философию, а точнее объяснить философию творчества, вложенную в музыку, словом, однако, стихи Скрябина в программу не вошли, а его идеи точнее попытался изложить Борис Шлецер. Скрябин и далее не оставит попыток соединить два искусства в единое, каждая его симфония будет написана лишь после рождения поэтической ее части, и почти всегда видя несовершенство стихосложения художник, с детства стремящийся ко всякому совершенству, будет оставлять свои словесные поэмы без исполнения, изредка печатая их в программах. Веря в невозможность рождения «Мистерии» без этого единения, он успеет написать словесную ее часть, о которой Вяч. Иванов отзовется как о цельном и достойном поэтическом творении. Будучи вагнерианцем и почерпнув некоторые идеи из творчества композитора, он, однако, воспринимает музыку своего предшественника как ступень «к его, Скрябина, музыке»[6], различие их обнаруживает и любимый композитором Бальмонт, но он несклонен доводить различия до преимущества, видя в них и многие схожести: «Вагнер и Скрябин. это два гения равнозвучных и равно мне дорогих. Вагнер мне представляется титаном, который мог низвергать лавины в бездны своей мощью. но мог и ткать узоры лунных лучей. Скрябин - не титан. Он -эльф, который умеет только ткать ковры из лунных лучей. но иногда он. коварством своим. мог подкрадываться. и тоже низвергать лавины в бездны.»[7]. Александр задумывает действо, не могущее и представиться «великому немцу», Вагнер хочет объединить все искусства, но

Скрябин раздвигает понятия об искусстве, в них включает гениальный мечтатель и светомузыку, и особый ритмический танец музыкантов, и даже симфонию запахов, Вагнер проектирует идеальный театр, но его наследнику мало уже театра, он задумывает особый храм искусства, и непременно в Индии.

Скрябин ставит в вину своему предшественнику излишнюю театральность, желая создать нечто более глобальное, теургическое. Вот как сам он высказывает эту идею: «Необходимо слияние всех искусств, но не такое театральное, как у Вагнера; искусство должно сочетаться с философией и религией в нечто неразделимо-единое - так, чтобы создалось новое Евангелие, которое могло бы заменить старое»[8], мечтая прийти от театрального действа Вагнера к мистическому храмовому действу.

После Вагнера «музыка не расплывалась в море звуков, а основой оставалась верна определенной поэтической идее»[9], это высказывание начала XX века оказывается верным и по сей день, если употребить его по отношении к Lacrimosa. Тило Вольф следует вагнерианскому принципу, доминирования музыкального содержания произведения поэтическому, подобно Скрябину рождает он сначала поэтическую часть и лишь затем заканчивает музыкальную[10], может быть даже более ревностно подчиняя музыку литературе: «Я смог сосредоточиться и использовать музыку как способ интерпретации текстов, чтобы она им соответствовала» [11], он употребляет «все то, что интересовало меня [Тило] с музыкальной точки зрения, чтобы максимально подчеркнуть смысл текстов»[12]. Но идея воплощенная, уже лирическая (то есть музыкальная), внешне становится освобожденной от довлеющего над ней текста, понятной самой по себе: «не обязательно даже понимать каждое слово, потому что музыка способна творить чудеса даже без восприятия языка»[13], но это только внешнее ощущение. В действительности же музыка, кажущаяся «универсальным языком», подчинена внутренним мелодическим законам стиха и его непосредственной идее, заложенными еще при создании этой музыки. Вот как сам он описывает этот процесс: «Передо мной лежит мой текст, он служит мне нотами, и таким образом я сочиняю музыку»[14].

Но Вольф является не только восприемником метода, а еще и идей Вагнера о сущности музыки и поэзии, об их соотношении друг с другом. Он конечно не задается вопросом о их женственной и мужественной природе, подобные размышления умерли вместе с гениальным художником-символистом А. Скрябиным, но идея выражения музыкой лишь чувственного, а поэзией разумного осталась. Вагнер был убежден, что «музыка лишь является выражением внутренней жизни человека»[15], что «"абсолютная” музыка не может выразить ничего кроме этой именно сферы чувств»[16], в то время как «путь поэта идет от философии к художественному произведению, к чувственному осуществлению мысли»[17], в его власти оказывается возможность дать «чувство, оправданное рассудком», рождающееся из него, а не рассудок, впоследствии комментирующий чувство, то есть уже слиянную из двух этих начал чувственную мысль. Ближайшее к этому мнение имеет наш современник, отводя стиху мысле- и чувствообразующую роль, а так же роль посредника между автором и слушателем, посредника обращающегося к разуму для передачи чувства, тогда как музыка является чисто чувственным, интуитивным началом, говорящим от сердца к сердцу, от чувства к чувству, она помогает «точнее воспринимать и чувствовать вещи», может передать настроение, но она лишена возможности открывать смысл. И только объединение двух этих начал может воплотить идею художника, дать точное представление о его поэтическом намерении, донести до слушателя суть. Далее этой вагнерианской концепции идет Эдмунд Шклярский, превращая синтез в синкретизм, он более не видит возможности отделить музыку от слова при условии изначальной их соединенности, тогда как музыка Вагнера или Скрябина, хотя уже трудно и болезненно как примятый ногою цветок, но все же может еще существовать без слова, а стихи Вертинского и символические «песни без слов» по-прежнему остаются стихотворениями. Эмунд не принимает и разговоров о песнях: «Говорить о песнях - дело не благодарное, так как песни это смесь слова и звука»[18], и более всего в них важна правильная пропорция, «чтобы это были не стихи под музыку, и не наоборот - музыка, в которую насильно вставлены какие-то слова»[19], ведь малейшая ошибка в соотношении может разрушить сложный «смоделированный мир» произведения. Другим же возможным способом существования музыки и слова является полное их отделение, когда не остается даже намека на одно в другом, но это уже совершенно иной принцип выражения иных мыслей и чувств, «в песнях не все можно сказать, поэтому возникает желание сказать, но в другой форме»[20].

Другим важным проявлением идеи Gesamtkunstwerk становится не исключительно музыкальное стремление вобрать в себя литературу, но и желание слова, чтобы частью его стала музыка, и в попытке полного их соединения, рождается утверждение, предопределяющее эту потенцию, - «из всех искусств наиболее близка к музыке поэзия»[21], что много упрощает желаемый синтез. Нередко символисты почитали Поля Верлена первооткрывателем чарующего музыкального стиха, даже Теодор де Банвиль писал ему: «Иногда, возможно, вы так близко подходите к берегу поэзии, что рискуете упасть в реку музыки»[22], ему, однажды завещавшему в своем стихотворении «Искусство поэзии» новые основы стихосложения:

О музыке на первом месте!

Предпочитай размер такой,

Что зыбок, растворим, и вместе Не давит строгой полнотой.[23] презрительно называя «все прочее - литературой».

Но, первый между создателей символических песен, Бальмонт, открывает нам более раннее его появление, родителем чьим стал «юный кудесник, Эдгар По, <который> переходя от юности к молодости, создал символизм напевной выразительно-звуковой поэзии»[24]. Именно он и сделается стилистически наиболее близким поэту медлительных строк, своими нежными

аллитерациями, рифмой встречающейся внутри строки и трехчастным мелодическим ритмом, как

бы предугадывающим вальсирующие шаги Заратустры:

Ah, broken is/ the golden bowl!/ - the spirit flown forever! Let the bell toll!/ - a saintly soul/ floats on the Stygian river: -

And, Guy De Vere,/ hast thou no tear?/ - weep now or never more! See! On yon drear/ and rigid bier/ low lies thy love Lenore![25]

Конечно, мы не увидим в произведениях двух этих поэтов ритмической и стилистической идентичности, ибо писали они много позже далеких мейстерзингеров, но нам важен не определенный «тон»[26], а музыкальная, техническая схожесть, если угодно типичность, которая остается безусловной:

Она как русалка,/ воздушна/ и странно-бледна,

В глазах у нее,/ ускользая,/ играет волна,

В зеленых глазах/ у нее/ глубина - холодна.

Приди - и она/ обоймет,/ заласкает тебя,

Себя не жалея,/ терзая,/ быть может, губя,

Но все же она/ поцелует/ тебя - не любя.[27]

Внутренней же рифмой полностью обладает одно из ранних его стихотворений, «Фантазия»: Как живые изваянья, в искрах лунного сиянья,

Чуть трепещут очертанья сосен, елей и берез;

Вещий лес спокойно дремлет, яркий блеск луны приемлет

И роптанью ветра внемлет, весь исполнен тайных грез.

Слыша тихий стон мятели, шепчут сосны, шепчут ели,

В мягкой бархатной постели им отрадно почивать,

Ни о чем не вспоминая, ничего не проклиная,

Ветви стройные склоняя, звукам полночи внимать. [28]

Но и это не становится исключительной чертой декаданса прошлого, и сегодня встречается соединения поэзии и музыки, близость их с поэзией Бальмонта и По несомненна:

- Все, любимая, ложь,/ ты на ложе взойдешь/ - губы смерти не знают преград, Чашу алчной любви/ ты со мной раздели/ и войди в мой причудливый сад. Темный сад мой красив,/ девы плачущих ив/ там живут под луной не дыша, В сны дурманящих трав,/ в нежный шепот купав/ и твоя погрузится душа. [29]

Если первое стихотворение ближе и ритмически и наличием внутренней рифмы (хотя, у По в <^епоге» она менее выражена, часто косвенна) на конце каждой ритмической части строфы создателю «Ворона», то нижеследующее стихотворение схоже с произведениями Бальмонта незначительным изменением длинны и ритмики строф

Под северным небом/ напевами грусти/ струился прозрачный ручей, И слушали песню/ о холоде замка/ все духи туманных ночей. Жила королева,/ спала королева/ в ущелье высокой скалы, Где косы ее/ вслед вершинам белели/, а губы как роза алы. Спала много лет/ побелевшей от горя/ та, что умерла молодой -Ее красота/ и изящные речи/ для всех обернулись бедой. Король благородный,/ лукавым обманут,/ почил пораженный в бою, Он в первый день свадьбы/ на брачной постели/ оставил невесту свою.[30] Схожее ритмическое начало мы найдем и у создателя «Chefs d’ cedeuvere» и «Огненного ангела», темного мага символистов, Валерия Брюсова, в одном из ранних стихотворений «Тени»: Сладостоастные тени/ на темной постели/ окружили, легли, притаились, манят, Наклоняются груди,/ сгибаются спины,/ веет жгучий тягучий, глухой аромат.

И, без силы подняться,/ без воли прижаться/ и вдавить свои пальцы в округлости плеч,

Точно труп, наблюдаю/ бесстыдные тени/ в раздражающем блеске курящихся плеч,

Наблюдаю в мерцаньи/ колен изваянья,/ беломраморность бедер, оттенки волос.

А дымящее пламя/ взвивается в вихре/ и сливает тела в разноцветный хаос.[31]

В основе всех приведенных стихотворений (кроме «Фантазии») лежит трехдольная, можно сказать вальсовая, ритмика, если у По, Брюсова и Бальдра Никты две первые части строфы равны, а третья удлинена, то у Бальмонта укорочена вторая часть (трех или четырехсложная), а первая и третья почти равны (пяти или шестисложны). Схожий прием пользует Ницше в «Заратустре», называя его симфонией[32], а сам Заратустра определяет свой стиль как танец, его ученик, Белый[33], в раннем творчестве подражает философу (особенно в прозе), а затем разрабатывает свои методы, вводит почти что музыкальную симфонию[34] и полифонию. Музыкальный ритм Ницше и Белого схожи с приведенными ранее произведениями, но их трехчастность превращается у младосимволиста и философа в трехсложность.

Попытки синтеза приводят литераторов не только к подчинению слова музыкальным законам, но и увеличению роли звука как такового, что в свою очередь учащает употребление паронимической аттракции[35] (появившейся в конце XIX века, но более популярной в современной литературе), примером которой М. Гаспаров приводит стихотворение Бальмонта «Челн томления», афонии и аллитераций.

Аллитерации часто встречаются в поэзии Бальмонта, самым известным примером является «Челн томления», и поэтому у нас нет надобности его приводить, но вот еще один пример:

Я тебя сравнить хотел бы с нежной ивою Что склоняет ветви к влаге, словно слыша звон или

День догорает. Закат

Шепотом, ропотом рощи

Новый восторг воскресает для

Сказочной светлой свободной страны.[37]

Использование подобных методов обнаруживается в стихотворении «Возлюбленная Смерти», но более выражено это в близком бальмонтовскому звуковому строю «Мы шли лабиринтами улиц печальных», полностью построенному на усыпляющих «с», «з», «ц», «ч», «ш»:

Мы шли лабиринтами улиц печальных, все хрупкое счастье поставив на кон.

Нас зданье манило причудливым видом и музыкой томной слюдовых окон.

- Здесь так красиво и здесь так печально, здесь небо слилось с серым телом дворца!

- Быть может здесь тихое слабое сердце отыщет прощенье благого Творца.

Мы хотели войти, но мы пошли дальше, так церковь манила нас там, впереди. И музыка церкви, и музыка зданья, и музыка сердца сливалась в груди! И золотом купол сиял словно солнце, на небе средь серых сгустившихся туч, Над церковью словно Марии дыханье прорезал покровы единственный луч.[38]

Использование аллитераций мы заметим и в брюсовских «Тенях», и у Мережковского, они вообще характерны для старших символистов, хотя встречаются и у младшего Андрея Белого, аналогию,

плакучей,

созвучий.[36]

загорается.

полны.

жителей

правда более вкрадчивую, мы увидим в стихотворении Пилявского «Людвиг», заканчивающегося звенящим и аллитерационным:

Людвиг,

Люди Оставь Людское Людвиг,

И утони...[39]

Также стихотворение его «Инициат», более близкое Латреамону, нежели русским символиста, является ярчайшим примером этого метода, и более того, вполне наглядным примером паронимической аттракции (что не редкость в творчестве Пилявского, например, эта художественно-лингвистическая игра, уже с явным привкусом постмодернизма, проявляется в послесловии к «Рыбьему меху»), «гол-как-кол», «голый-галл»:

Калигула гол,

как кол.

Расколот Рим, как ад.

По миру

нагой, как галл,

гуляет его Инцитат.

Калигуле мил оскал;

Он любит коня - и прав!

Пусть глотки глотают кал.

Пусть право лишится прав.

Калигулина ладонь,

устав от немых телец,

познает, что есть Сверх-Конь

и есть его сверх-конец.

И, если потом Камю

про бунт

(или Сартр про ад)

спросит его: «Кому?»,

минуя латынь цитат,

ржанием Инцитат

ответит ему

(и ему).

Калигула наг

и нагл.

Насиловать Рим он рад.

По миру,

как голый галл,

гуляет его Инцитат. [40]

Здесь, в литературно-музыкальном синтезе, часто обнаруживаем мы победу формы над содержанием, музыки над словом, в отличии от синтеза музыко-литературного, но все же не утерял он интуитивного, досознательного дионисийского содержания, характерного для первобытных и древних культур, создававших не поэзию, но песню, что подтверждает и велеречивый Иванов, и «ловящий миги» Бальмонт: «Современный стих, принявший в себя колдовское начало Музыки, стал многогранным и угадчивым. Особое состояние стихий и прикосновение души к первоистокам жизни выражены современным стихом ведовски»[41]. Но и это еще не полностью позволяет идее быть воплощенной, оставляя третий зримый элемент, который можно разделить еще на двое, изобразительное искусство и сценическое действо. Говорить о синтезе изображения (неважно, живописи или фотографии) с музыкой, словом или их

ведь не лебеди.

- людям,

соединением, гораздо сложнее, нежели о синтезе между музыкой и словом, еще в эпоху fin de siecle, существование такового ставилось под вопрос, да, и попыток делалось не так уж много, большинство художников, начиная с Рембо, пытались соединить со звуком скорее цвет, нежели изображение как таковое, стоит упомянуть лишь о Скрябине и Чурлянисе. Однако, в случае Скрябина, это скорее не плоскостное изображение, а цветосветовые фигуры-символы, лежащие уже в постпрометеевском понимании светомузыки. М. Чурлянис, будучи, профессиональным музыкантом и художником одновременно, наиболее полно осуществляет эту идею в своем творчестве, он создает картины-симфонии и несколько циклов симфонических картин, построенных, насколько это возможно по законам музыкальной гармонии. Он пытается применить способы развития временного искусства к искусству пространственному, что мы находим «во-первых, в использовании принципа развития живописной мысли во времени, на протяжении нескольких полотен, которые следует воспринимать в определенном порядке[42], и, во-вторых, в развитии и столкновении двух контрастных и по смыслу, и по колориту образов»[43]. Еще одним музыкальным элементом картин Чурляниса, образующих симфонию, представляется реминисценция ключевых образов предыдущих картин в последующих, подобно тому, как музыкальная симфония, повторяет свои элементы и причудливо сплетает их с новой музыкальной основой.

Важнейшими для нас в данном вопросе являются представления Вяч. Иванова о возможности этого синтеза, высказанные в публичной лекции, прочитанной им в Петербургской консерватории 10 апреля 1912г. на музыкально-литературном собрании, посвященном памяти Чурляниса. Итак, по мнению философа-символиста, основой метода соединения живописи и музыки, а в частности, метода Чурляниса, лежит «живописная обработка элементов зрительного созерцания по принципу, заимствованному из музыки»[44], а именно: «1) повторное воспроизведение начальной живописной формы, взятой из действительности, будет постепенным удалением от последней в область форм идеальных или фантастических;

2) музыкально-производные формы будут, утрачивая вещественность, насыщаться элементом психофизическим;

3) они, тем не менее, останутся верными исходной форме, данной наблюдением, но будут стремиться обобщить ее до отвлеченности, раскрывая в ней путем этого отвлечения основной, неподвижный, постоянный тип, ее первообраз»[45], в этом высказывании мыслителя мы, однако, находим не только особенный для синтезированного музыкально-живописного искусства принцип, но общий для символизма - a realibus ad

Говоря о изобразительном искусстве и соотнесении его с идеей Gesamtkunstwerk в современном нам декадансе, мы рискуем оказаться в положении незадачливого критика Вагнера[46], но не говорить о ней вовсе, мы не имеем права, так как некоторые музыканты считают, что продолжением их музыки является оформление альбома (или декорации сцены), и уже на него, а не исключительно на музыку, может переноситься некоторое философское содержание. Так Тило Вольф пытается соединить не только музыку и слово, но еще и изображение: «Оформление диска играет для меня очень большую роль, это важная часть альбома. Моя музыка, будь то Lacrimosa или Snakeskin, стоит на трех китах - собственно музыка, тексты и оформление»[47], но первичным здесь является не изображение ради изображения, и более того не простое отображение музыки, а полноценное ее продолжение, долженствующее по средствам изображения быть исполнителем и выразителем, определяющей ее поэтической идеи, развивающимся по некоторым принципам музыкального произведения, в контексте символической последовательности структуры альбома. Но в случае с Lacrimosa мы будем говорить не об отдельном творчестве музыканта Вольфа или художника Штелио Диамантропоулоса, занимающегося оформлением альбомов группы, а о трудноразделимом синтезе, о исключительном сотворчестве музыканта-поэта и воплотителя его идей, художника, оказывающегося в наиболее подчиненном положении.

Все рисунки выполнены в контрастной черно-белой гаме, что вполне подходит под ранее называемый нами принцип, и здесь, в отличии от картин Чурляниса, контраст которых обнаруживается в столкновении противоположных символических образов, являет себя в контрасте символических цветов, но именно цветовой контраст, смягчающийся в фоне и переходящий в полутона миллионов оттенков серого, подобно диссонансу постепенно разрешающемуся в консонанс, являет собою наиболее точное продолжение музыки композитора[48]. Изображения в определенной последовательности переходят из альбома в

альбом, чем создают как повествовательную, так и символически-изобразительную последовательность, в каждом обнаруживаем мы не только повторения одного персонажа, но и не всегда заметные реминисценции, позволяющие нам увидеть развитие этого условно единого цикла произведений. Нередко центральным персонажем этих буклетов становится арлекин[49], он же является логотипом группы и «alter ego» композитора, фигура эта символична, являясь одновременно воплощением музыки Lacrimosa, ее чувств и ее действующим персонажем, «это часть музыки»[50], которая «как бы находится внутри музыки...»[51], т.е. арлекин является изображенным символическим воплощением поэтической идеи. Так же в оформлении буклета, в качестве фона для текста каждой песни используются фотографии, являющиеся отображением стихов и находящиеся в определенной последовательности так, чтобы они могли сложиться во вполне ясную картину, воплощающую поэтическое намерение, которую можно понять, взглянув на последнюю страницу буклета.

О сценическом действе будем мы говорить на примере Пикника. Шклярский использует принцип символического театра, выведенного Брюсовым, как принцип изображения символического действия символическими фигурами, марионетками[52], но он более не является решающим, самодостаточным, а становится только частью театра в театре, как бы включенным в модернистскую игру, - люди изображают марионеток, которые изображают людей. Следует отметить, что Тило Вольф, хотя и не устраивает театрализованного шоу, все же будучи арлекином (пьеро), собою представляет этот театр марионеток, являясь обязательным его персонажем[53], он незаметно продолжает традиции commedia dell’arte, в сущности оставаясь живой марионеткой, чем обнаруживает большую схожесть с Вертинским-Пьеро. Что же касается Пикника, то обычно на сцене неожиданно, как всесильный фантом, появляется обезличенная фигура на ходулях, лицо которой закрывает ничего не выражающая маска, и это существо, высшее, изображающее творца, с помощью креста или эмблемы пикника, несколько схожего с ним, управляет до того почти статичными музыкантами (реже, другими, меньшими фантомами), соединенными с ним (крестом) некими невидимыми нитями. После исчезновения этого существа музыканты вновь практически теряют способность ко всякому движению, кроме движения пальцев. Также на сцене появляются фигуры подобные первой, они уже могут иметь собственный лик, что впрочем, бывает далеко не всегда, или шаман, исполняющий танец вкруг огромного бубна и чарующий музыкальных кукол, фантомы эти играют разноцветными лентами, мыльными пузырями, тянут длинные пальцы к луне, отображаемой на экране, к зрителям, изрыгают огонь, чем создают ярчайшую аллюзию на так трепетно любимую символистами мистерию. В продолжение идеи Скрябина о танце музыкантов, Эдмунд осуществляет танец музыкальных инструментов, создав живую виолончель, инструмент синтетический, соединяющий в себе музыкальное устройство и живую женщину, попеременно то исполняющую причудливый танец, то становящуюся «натянутой струной» в его «танцующих руках». Но не один только Шклярский включает в свое выступление театрализованное действо, у Cradle of filth[54] по сцене ползают и летают гротескные средневековые черти, танцуют соблазнительные инкубы и из склепа восстает Черная богиня, современная Линор, уже «рожденная в погребальном платье», Marilyn Manson изображает Папу inversus, Deform изменяет лица, попеременно примеряя то папскую митру, то свиную рожу, продолжать можно еще долго.

Последней, завершающей частью нашей работы станет определение места музыки в декадансе прошлом и современном. О первом месте музыки возвещается в эпоху fin de siecle, возвещается, но реальность еще не является таковой, музыка все еще тяготеет к литературе, а не становится самодовлеющей и первостепенной, искусства еще становятся в хоровод, а не объединяются вокруг музыки, хотя звучат повсюду «раскаты мировой музыки», слыша ее ткет свою музыку Скрябин, «Мне страшно. Мне сладко. Мир вошел в меня»[55] - восклицает Бальмонт, к ней, к ней стремится и литература, и живопись, но время еще не пришло. Над культурой еще тяготеет слово, текст. Декадентам свойственно восприятие текста как жизни, и в свою очередь, жизни как текста, но и он начинает подчиняться ритмизированности музыки. Искусством, влияющим на мысли людей, на настроения культуры, еще остается литература, но она уже уступает свои позиции дионисийскому искусству, музыкант Ницше учит «вчувствоваться в стиль и такт»[56] культуры, создает из ее явлений «словно некую симфонию»[57] . Еще в первых числах января 1872 года коварный греческий бог незаметно подкрадывается и взрывает представления о мире, искусстве, культуре[58], Ницше стремительно обрушивает старый мир в дионисийственный хаос. Наступает время, когда культура начинает оцениваться с позиции

музыки, с позиций искусства безумного или сонно-пластического, застывшего, теперь дионисийско-аполлоническую терминологию пользуют Иванов и Белый, она становится категориями культуры и философии культуры, теперь «словно разорвано покрыва Майи и только клочья его еще развиваются перед таинственным Первоединым. В пении и пляске являет себя человек сочленом более высокой общины: он разучился ходить и говорить и готов в пляске взлететь в воздушные выси. Его телодвижениями говорит колдовство. Как звери получили теперь дар слова и земля истекает молоком и медом, так в человеке теперь звучит сверхприродное: он чувствует себя богом, он сам шествует теперь восторженный и возвышенный; такими видел он во сне шествующих богов. <.> человек здесь лепится и вырубается, и вместе с ударами резца дионисического миротворца звучит элевсинский мистический зов: «Вы повергаетесь ниц, миллионы? Мир, чуешь ли ты своего творца?»[59]»[60], творца, имя которому Музыка.

Культура декаданса fin de siecle пронизана донисическими мотивами и настроениями, музыка одновременно воспринимается как хаос и средство его преодоления, в философско-мистической концепции А.Скрябина музыка является средством преображения мира через его дематерилизацию, она средство для погружения мира в небытие и его возрождения, к тому же, обладая хронотопическими свойствами, она должна подготовить человека к перманентному преображению культуры. Музыка часто воспринимается как инструмент теургии, но теургии без участия Бога, он почил, а его место занял все тот же Дионис, только теперь соединенный с Христом, он остается и для Мережковского, и для Иванова движущей силой человека, а в сущности Христос-Дионис это обнажившийся «таинственный Первоединый» Ницше.

В эпоху fin de siecle время еще не пришло, время приходит позже, в конце века, но века двадцатого, в декадансе, но декадансе нашего времени. Так, готическая субкультура (как почти все молодежные субкультуры) сформировалась с помощью музыки и вокруг музыки[61], музыка является ее доминантой, во многом и вследствие того, что культура постмодернизма тяготеет к музыке, тогда, как модернизм, все же, к литературе. Но это не единственная ее составляющая, готическая субкультура породила свою литературу, изобразительное искусство, моду, но более всего музыку.

В среде самих готов существует несколько позиций о месте музыки, некоторая, на сегодняшний день самая немногочисленная, категория готов, в их числе лидер группы Invective, считает, что «субкультура основана на музыке и внешнем виде»[62], многочисленные Gothic FAQ утверждают, что помимо музыки существует внутрисубкультурная литература, живопись, фотография, но приоритет отдают все же музыке, но возможно и еще одно мнение, в понимании декаданс-готов все искусство декаданса есть «темная эстетика», а «это поэзия, литература, арт, музыка»[63], ни одно из искусств не приобретает главенствующего положения, а «музыка есть всего лишь один из элементов этой культуры»[64].

Но не стоит забывать, что огромная часть искусства, которое относят к искусству готической субкультуры (декаденты, символисты, романтики), не порождено ей, а лишь являются ее далекими (и не очень) предтечами, после них искусство претерпело некоторые изменения, и нельзя сказать, что Балтрушайтис и Пилявский, Уайльд и Эн Райс абсолютно тождественны, также как стихи Бальмонта и Старшая Эдда, хотя это ростки, взросшие на одном поле, и более того из одного зерна, лишь с разницей во времени, в изменившемся времени, не заканчивающиеся, но продолжающие друг друга, наследующие методы и традиции. Место искусства можно определить местом в культуре ее творца, а его вполне ясно описывает Вадим Самойлов, утверждая, что властителями дум и творцами культуры в начале XX века «были поэты, поэтические общества, которые, в принципе, занимались тем же самым, чем сейчас рок-н-ролльщики занимаются, просто рок-н-ролльщики стали более доступны с точки зрения массовой культуры.»[65].

Бог умер, Христа-Диониса давно забыли, но музыка продолжает жить в танце Заратустры, и этот танец все больше и больше захватывает современный нам декаданс, ведь «с мертвым Богом тоже можно танцевать, гер профессор!»[66].

Поэтому стоит сказать, что музыка и противопоставляемые ей виды искусства в современном нам декадансе равноценны, но не равнозначимы, хотя все еще берутся они за руки и не перестают неустанно кружить, сочетаясь друг с другом, но уже не вокруг солипсического творца, а вокруг своей сестры - музыки.

Примечания

1 слияние (синтез) искусств.

2 под декадансом наших дней мы подразумеваем готическую субкультуру.

3 К.Бальмонт «Элементарные слова о символической поэзии». В кн.: Поэтические течения в русской литературе конца XIX - начала ХХ века: Литературные манифесты и художественная практика: Хрестоматия/ Сост. А. Г. Соловьев, - М., 1988

4 Р.Вагнер Опера и драма. В кн.: Вагнер Р. Кольцо Нибелунга: Избранные работы. - М.: ЭКСМО-Пресс; СПб.: Terra Fantastika, 2001

5 Там же

6 Эту мысль поддерживали и его современники, так А. Танеев бросил в письме к Беляеву, что «после Скрябина - Вагнер превратился в грудного младенца со сладким лепетом» (Федякин С.Р. Скрябин. - М.: Молодая гвардия, 2004.), а Н. Жиляев, назвав его композитором, модернизировавшим музыку Вагнера, но все же отдавая ему преимущество, полагая, что Скрябин «жаждет новых форм».

7 Бальмонт* Л. Сабанеев. Моивстречи. «Декаденты». В кн.: Воспоминания о серебряном веке/ Сост., авт. предисл. и комент. В. Крейд. - М.: Республика, 1993

8 Евангелие заменит старое* - Скрябин. Из письма Ю. Энгеля. В кн.: Федякин С.Р. Скрябин. - М.: Молодая гвардия, 2004.

9 Е.Браудо «Музыка после Вагнера». Аполлон №1, октябрь 1909

10 Мы можем обнаружить не только методологическую, но поэтическую и философскую (оба текста, впрочем, как и многое в их творчестве, обладают ярко выраженными чертами солипсизма) схожесть двух композиторов, стоит взглянуть на текст:

Я создаю тебя,

Сложное единое,

Всех нас охватившее Чувство блаженства.

Я миг, излучающий вечность,

Я утвержденье,

Я экстаз.

А.Скрябин «Поэма экстаза» (Поспелова Н.И. Александр Николаевич Скрябин. В. кн.: Владыкина Е.Ф., Ненашев М.И., Поспелова Н.И., Сизов В.С. История русской философии XIX - XX веков. -Киров: изд-во ВГПУ, 1998.)

Я - дыхание на твоей коже,

Я - бархат вокруг твоего тела,

Я - поцелуй на твоей шее,

Я - сияние на твоих ресницах.

<...>

Куда бы ты ни шел,

Что бы ты ни делал,

Я - часть тебя.

Т. Вольф «Lightgestalt»( http://www.lacrimosafan.ru)

11 Т.Вольф Интервью “More Tears!”. Rock-City, 99

12 Там же

13 Там же

14 Там же

15 Е.Браудо «Музыка после Вагнера». Аполлон №1, октябрь 1909

16 Там же

17 Р.Вагнер Опера и драма. В кн.: Вагнер Р. Кольцо Нибелунга: Избранные работы. - М.: ЭКСМО-Пресс; СПб.: Terra Fantastika, 2001

18 Э/Шклярский Наш Пикник - это "белая ворона" русского рок-н-ролла Роман Грибанов 26.06.1999. 2002-2005 Новая Азбука

19 Там же

22 Там же

21 Вяч. Иванов Манера, лицо, стиль. - В кн.: Иванов, В.И. По звездам. Борозды и межи/ Вячеслав

Иванович Иванов; вступ. Статья, сост. и примеч. В.В. Сапова. - М.: Астрель, 2007.

22 Птифис Пьер Поль Верлен/ Пер. с фр. - М.: Мол. Гвардия, 2002.

23 П. Верлен «Искусство поэзии». В кн.: Верлен П. Собрание стихов/ Пер. с франц. и биограф. очерк В.Брюсова. - Мн.: Харвест, М.: АСТ, 2001.

24 К.Бальмонт «Элементарные слова о символической поэзии». В кн.: Поэтические течения в русской литературе конца XIX - начала ХХ века: Литературные манифесты и художественная практика: Хрестоматия/ Сост. А. Г. Соловьев, - М., 1988

25 Э.По «Lenore». В кн.: По Э.А. Лирика. - Мн.: Харвест, 2002.

26 Каждая песня мейстерзингера писалась в определенном "тоне", связанном с именем одного из старых поэтов-мейстерзингеров. Наиболее одаренные поэты создавали собственные, оригинальные тоны, сочетая в этом случае труд поэта и композитора.

27 К.Бальмонт «Она как русалка». В кн.: Бальмонт К.Д. Лирика. - Мн.: Харвест, М.: ООО «Издательство АСТ», 2002.

28 К.Бальмонт «Фантазия». В кн.: Бальмонт, К. Литургия красоты/ Константин Бальмонт; сост.

Н.Е. Фоминой; вступ. ст. И.К. Шабановой. - М.: АСТ; Харьков: Фолио, 2005

29 БальдраНикта «Возлюбленная смерти». baldra_nikta.livejornal.com

30 БальдраНикта «Баллада». Там же.

31 В.Брюсов «Тени». В кн.: Брюсов В.Я. Избранные сочинения./ Сост., вступ. статья и примеч. А.Козловского, - М.: Хдож. лит., 1980

32 в качестве названия слово «симфония» встречалось в литературе с начала XIX в., к примеру, у Л.Тика, Т.Готье, Н.Огарева. (Гервер Л.Л. Музыка и музыкальная мифология в творчестве русских поэтов (первые десятилетия ХХ века). - М.: «Индрик», 2001)

33 мы намеренно не рассматриваем подробно музыкальные основы в произведениях Белого, так как вопросу этому посвящено достаточное количество исследований, а его рассмотрение заняло бы слишком большую часть работы, что не является ее концептуальной основой.

34 Гервер Л.Л. Музыка и музыкальная мифология в творчестве русских поэтов (первые десятилетия ХХ века). - М.: «Индрик», 2001: «Подобно композиторам, создающим «отражение» одного жанра в условиях другого, Белый воспроизводит все мыслимые признаки симфонии в литературном сочинении. От чисто внешних - названия и подзаголовков («1-я героическая», «2-я драматическая» - ср.: 3-я героическая симфония Бетховена) итальянских обозначений темпа и характера (в «Предсимфонии»), до сущностных, собственно симфонических. Все свои «симфонии» он пишет в виде циклов - трехчастного в «симфонии Возврат» и четырехчастного в остальных. Вполне узнаваемы и жанровые признаки частей. В первой, естественно, представлена основная коллизия. Медленной может быть или третья часть (в «1-й симфонии» - образы Вечности, тянущегося времени и бездны безвременья, во 2-й - медитативный рассказ о поездке в деревню) или вторая («Сквозные лики» в 4-й «симфонии» с характерными названиями глав, особенно ближе к концу части: «Молитва о хлебе», «Пена колосистая», «Вечный покой», «Золотая осень», «В монастыре»). Соответственно, скерцо становится второй частью в «1-й симфонии», где говорится о козловании - шабаше нечистой силы, и во 2-й, где возникает ускоренная «смена кадров» и достигает своей кульминации объявленный автором сатирический смысл «симфонии». <.> Пожалуй, самая необычная (и, строго говоря, не слишком симфоническая) форма цикла в «Предсимфонии». Итальянские обозначения темпа и характера образуют симметричную структуру: две прелюдии, ряд медленных частей, центральная группа Allegro-Adagio-Allegro, ряд медленных частей, постлюдия. Приняв стих за условную единицу, легко убедиться в масштабной симметрии: 229-4 (центральное Adagio) - 226».

35 притяжения по звуковому подобию (Гаспаров М. Поэтика "серебряного века")

36 К.Бальмонт «Черкешенке». В кн.: Бальмонт, К. Литургия красоты/ Константин Бальмонт; сост.

Н.Е. Фоминой; вступ. ст. И.К. Шабановой. - М.: АСТ; Харьков: Фолио, 2005

37 К.Бальмонт «Песня без слов». Там же.

38 БальдраНикта «Мы шли лабиринтами улиц печальных». baldra_nikta.livejornal.com

39 Н.Г. Пилявский «ЛюдвигП». http://www.stihi.ru

40 Н.Г. Пилявский «Инициат». nekrofilus.livejornal.com

41 Бальмонт Поэзия как волшебство. В кн.: Бальмонт К. Д. Стозвучные песни: Сочинения (избранные стихи и проза). - Ярославль: Верх.-Волж. кн. изд-во, 1990

42 этот же метод пользовали символисты, составляя свои сборники, где каждое стихотворение должно было находиться строго на своем месте, образуя собой особую символическую

конструкцию, иногда, заменяющую классическую поэму, ярчайшими примерами таковых поэм могут служить «Мертвые корабли» и «Художник-дьявол» К.Бальмонта.

43 И.Л. Ванечкина «Скрябин и Чурленюс: музыка и живопись на пути к синтезу»

44 Вяч. Иванов Чурлянис и проблема синтеза искусств. - В кн. Иванов, В.И. По звездам. Борозды и межи/ Вячеслав Иванович Иванов; вступ. Статья, сост. и примеч. В.В. Сапова. - М.: Астрель, 2007.

45 Там же.

46 В «Опере и драме» Вагнер говорит о неправильном понимании его идеи Gesamtkunstwerk: «Кто может себе представить соединение всех искусств таким образом, что, например, в картинной галерее или меду выставленных статуй должно читать роман Гете и чтобы при этом еще играли бетховенскую симфонию <.> Так действительно представляют себе детски умные литераторы мое «соединение искусств», когда они хотят видеть в нем «дикую, беспорядочную смесь» всяких видов искусства». Но говорит он и о разумности подобных представлений: «<.> тот, разумеется, прав, настаивая на разграничении искусств и желая указать каждому из них, каким путем оно может создать дальнейшее изображение своего предмета».

47 Т. Вольф Интервью «Сбрасывая кожу». Gothland №1, декабрь2004

48 «Черный и белый наиболее важные цвета. Это подобно двум полюсам. Тяжелый/легкий, высокий/низкий, горячий/холодный. Конечно, есть и что-то промежуточное, что-то в середине - не такой высокий, не обжигающе горячий, но это уже не так интересно, интересна игра контрастов. <.> Черное и белое всегда вместе. Именно поэтому обложки Lacrimosa черно-белые. Они олицетворяют собой контрасты нашей музыки, да и не только музыки - как я уже говорил, мир полон контрастов». (Интервью Tilo Wolff для Darkside.ru)

49 этого Арлекина можно более точно определить как Пьеро, так как он обладает типическими чертами этого персонажа commedia dell’arte и лишь частично внешностью Арлекина.

50 Т.Вольф Интервью. IMHOTER, 1996

51 Там же.

52 марионетка (кукла), есть обезличенный прототип человека.

53 так в средневековой Европе разыгрывались театрализованные представления с участием марионеток Пьеро, Арлекина и Коломбины, а лишь в XVI веке появляется итальянская комедия масок, где кукол заменяют актеры, все еще продолжающие изображать своих предшественников.

54 Cradle of filth* - часто музыкальные журналы и сами готы определяют группу как готическую, хотя Дени Филс определяет ее в непризнанный жанр vampire metal.

55 К. Бальмонт «Из записной книжки». В кн.: Бальмонт К.Д. Горящие зданья. http: //www .Lib.ru

56 Издательство Фрицше выпускает первое издание работы Ницше «Рождение трагедии из духа музыки», что по какой-то магической случайности совпадает с рождением Скрябина (6 января 1872г. по новому стилю).

57 Шпенглер О. Ницше и его столетие. В кн.: О.Шпенглер Закат Европы. Очерки мировой истории: Гештальт и действттельность / Освальд Шпенглер; [пер. с нем., вступ. ст. и примеч. К.А. Свасьяна].- М.: Эксмо, 2007

58 Там же.

59 из гимна «К радости» Шиллера-Бетховена.

60 Ницше «Рождение трагедии из духа музыки». В кн.: Ницше Ф. Сочинения в 2. Т. 1/Сост., ред. изд., вступ. ст. И примеч. К.А. Свасьяна; Пер. с нем. - М.: Мысль, 1996.

61 дата возникновения готической субкультуры общепринято связана с выходом песни BAUHAUS "Bela Lugosi's Dead" в 1979г., с тех пор музыка остается доминирующим началом субкультуры.

62 Хобит. Острова. http://www.A1tv.ru

63 Мы готы! http ://www. gothsgoths.narod.ru

64 Шерман http://www.gothsgoths .narod.ru

65 В.Самойлов. В ст.: Светлов М. "Агата Кристи" ждет встречи с хорошими поклонниками http://www.utro.ru

66 Пилявский Н.Г. «С мертвым Богом, тоже можно танцевать, гер профессор!» nekrofilus. livej ornal. com

Список литературы.

1 К. Бальмонт «Из записной книжки»./ Бальмонт К.Д. Горящие зданья. www.Lib.ru

2 Бальмонт К.Д. Лирика. - Мн.: Харвест, М.: ООО «Издательство АСТ», 2002.

3 Бальмонт, К. Литургия красоты/ Константин Бальмонт; сост. Н.Е. Фоминой; вступ. ст. И.К. Шабановой. - М.: АСТ; Харьков: Фолио, 2005

4 Бальмонт К. Д. Стозвучные песни: Сочинения (избранные стихи и проза). - Ярославль: Верх-Волж. кн. изд-во, 1990

5 БальдраНикта «Баллада». http://baldra-nikta.livei ournal. com/

6 БальдраНикта «Возлюбленная смерти». http://baldra-nikta.livei ournal. com

7 БальдраНикта «Мы шли лабиринтами улиц печальных». http://baldra-nikta.livei ournal. com

8 Белза И.Ф. Александр Николаевич Скрябин. М., Издательство «Музыка», 1982

9 Браудо Е. «Музыка после Вагнера». Аполлон №1, октябрь 1909

10 Брюсов В.Я. Избранные сочинения./ Сост., вступ. статья и примеч. А.Козловского, - М.: Худож. лит., 1980

11 Вагнер Р. Кольцо Нибелунга: Избранные работы. - М.: ЭКСМО-Пресс; СПб.: Terra Fantastika, 2001

12 Владыкина Е.Ф., Ненашев М.И., Поспелова Н.И., Сизов В.С. История русской философии XIX -XX веков. - Киров: изд-во ВГПУ, 1998.

13 Ванечкина И.Л. «Скрябин и Чурленюс: музыка и живопись на пути к синтезу» http://prometheus .kai.ru

14 Верлен П. Собрание стихов/ Пер. с франц. и биограф. очерк В.Брюсова. - Мн.: Харвест, М.: АСТ, 2001.

15 Воложин С. Чюрленис. Художественный смысл произведений живописи и литературы http: //art-otkrytie. narod. ru

16 Вольф Т. «Сбрасывая кожу». Gothland №1, декабрь2004

17 Вольф Т. Интервью. IMHOTER, 1996

18 Вольф Т. Интервью Tilo Wolff для Darkside.ru http://www.lacrimosafan.ru

19 Вольф Т. Интервью “More Tears!”. Rock-City, 99

20 Вольф Т. Lichtgestalt http://www.lacrimosafan.ru

21 Воспоминания о серебряном веке/ Сост., авт. предисл. и комент. В. Крейд. - М.: Республика, 1993

22 Гаспаров М. Поэтика "серебряного века". http://destructioen.narod.ru

23 Гервер Л.Л. Музыка и музыкальная мифология в творчестве русских поэтов (первые десятилетия ХХ века). - М.: «Индрик», 2001

24 Gothic FAQ. http://www.gothic.ru

25 Гущин В.А., Черепенчук И.С., Лустберг А.Э. Декаданс-готы http://www.profcenter.spb.ru

26 Гущин В.А., Черепенчук И.С., Лустберг А.Э., Курза Л.П Готы. Анализ субкультуры и движения в Санкт-Петербурге. http://www.profcenter.spb.ru

27Иванов, В.И. По звездам. Борозды и межи/ Вячеслав Иванович Иванов; вступ. Статья, сост. и примеч. В.В. Сапова. - М.: Астрель, 2007.

28 Мы готы! http ://www. gothsgoths.narod.ru

29 Ницше Ф. Сочинения в 2. Т. 1/Сост., ред. изд., вступ. ст. и примеч. К.А. Свасьяна; Пер. с нем. -М.: Мысль, 1996.

30 Пайман А. История русского символизма / Авторизованный пер. Пер. с англ. В.В. Исаакович.-М.: Республика, 2000.

31 Пилявский Н.Г. «Инициат». http://necrolfus. livej ournal. com

32 Пилявский Н. «Людвиг». http://www.stihi.ru

33 Пилявский Н.Г. «С мертвым Богом, тоже можно танцевать, гер профессор!» nekrofilus. livej ornal. com

34 По Э.А. Лирика. - Мн.: Харвест, 2002.

35 Поэтические течения в русской литературе конца XIX - начала ХХ века: Литературные манифесты и художественная практика: Хрестоматия/ Сост. А. Г. Соловьев, - М., 1988

36 Птифис Пьер Поль Верлен/ Пер. с фр. - М.: Мол. Гвардия, 2002.

37 Рихтер К. Вагнер и Скрябин - два творца Gesamtkunstwerk^ своей эпохи http://www.bayreuth.ru

38 Светлов М. "Агата Кристи" ждет встречи с хорошими поклонниками http: //www .utro.ru

39 Федякин С.Р. Скрябин. - М.: Молодая гвардия, 2004.

40 Хобит. Острова. http://www.A1tv.ru

41 Шерман http://www.gothsgoths .narod.ru

42 Шклярский Э. Наш Пикник - это "белая ворона" русского рок-н-ролла Р. Грибанов 26.06.1999. 2002-2005 Новая Азбука

43 Шпенглер О. Закат Европы. Очерки мировой истории: Гештальт и действттельность / Освальд Шпенглер; [пер. с нем., вступ. ст. и примеч. К.А. Свасьяна].- М.: Эксмо, 2007

Немецкий дом как квинтэссенция культуры повседневности

Мякишева Людмила, Мягченко Г.Ю. - Тамбовский государственный университет

им. Г.Р. Державина

Аннотация: повседневность превратилась в объект пристального внимания исследователей и одновременно в одну из ключевых категорий современного гуманитарного знания, в русле чего строгие и педантичные немцы полны трепета перед своим домом, реализуя пословицу: «Мой дом -моя крепость!» В ходе исследования выяснялось, чем на самом деле является дом и семейный очаг для представителя среднего класса Германии. анализировалось, почему дом является объектом гордости и любви немцев, их визитной карточкой и свидетельством на право считать себя преуспевшим в жизни человеком.

Ключевые слова: Бюргерский стиль, Национальный немецкий характер, типы домов в Г ермании, бюргерский дом.

В настоящее время повседневность превратилась из бытового жанра в объект пристального внимания исследователей и одновременно в одну из ключевых категорий современного гуманитарного знания. В потоке современного бурного времени и бесконечно длящихся серых будней, человек мало внимания уделяет себе, своей семье и своему жилищу. А ведь строгие и педантичные немцы полны трепетания перед своим домом, ведь, как известно «Мой дом - моя крепость!» В ходе исследования следует выяснить, чем же на самом деле является родной дом и семейный очаг для представителя среднего класса Г ермании. Понять, почему для немцев дом - это тот фундамент, на котором и базируется жизнь достойных бюргеров; проанализировать, почему дом является объектом гордости и любви немцев, их визитной карточкой и свидетельством на право считать себя преуспевшим в жизни человеком.

Бюргерский дом

Преобладающим слоем населения в Германии является средний класс. За счет среднего класса держится немецкая экономика. Таким образом, уважаемых немецких бюргеров можно сравнить с атлантами, держащими на своих плечах, как могучее немецкое хозяйство, так и немецкое общество в целом.

У каждого немца есть любимый Дом. Если на плечах бюргерства держится немецкая экономика, то Дом для них - это тот фундамент, на котором базируется жизнь самого достойного бюргера. Дом - объект немецкой гордости и любви, их визитная карточка и их свидетельство на право считать себя преуспевшими в жизни людьми.

Дом солидного бюргера находится в южной части Берлина, в группе из трех сблокированных домов: через стены он смыкается с двумя другими, соседними домами, и стоит на узком участке земли. Поэтому и сам дом узкий, но высокий. Его ширина всего около семи метров, но он имеет три этажа плюс подвал, в котором находятся хозяйственные помещения, и который, в принципе, можно считать четвертым, техническим этажом.

У дома нет входного тамбура, и от маленького садика со стриженым газоном прихожая отделена лишь пластиковой дверью с красивой филенкой и с одним замком. Как это ни удивительно, но ему не приходит в голову поставить в проем вторую, бронированную дверь, как сделал бы всякий достойный российский гражданин.

Когда входишь в бюргерский дом, то, в первую очередь, бросаются в глаза чистота и белизна. Белые стены во всех комнатах - это очень типично для Германии. Белый цвет здесь любим всеми, и немцы говорят, что белое - это очень красиво, в отличие от России, где белый цвет зачастую считают отсутствием цвета. Белый цвет символизирует чистоту и гигиеничность. Под стать белизне как будто только вчера окрашенных стен и потолков, дом весь вылизан и вычищен, и смотрится внутри очень светлым и свежим.

Вторая особенность немецкого дома - это очень небольшое количество мебели. В доме есть только необходимое - так легче содержать дом в чистоте, пыль не скапливается в углах и закоулках между мебелью. Старые, отслужившие вещи никогда не сохраняются для дач или «на всякий случай», а просто выбрасываются. В определенные дни (раз в два-три месяца) жилые районы немецких городов обретают экзотический вид: вдоль дорог выстраиваются старые шкафы, столы, холодильники или огромные, в человеческий рост, пластиковые мешки со старой одеждой. Весь этот старый хлам собирается специальными машинами.

Но вернемся в дом. Дверь налево из прихожей ведет в маленькую кухню, площадь которой всего около шести квадратных метров. Такая кухня тоже типична для Германии. Маленькая она потому, что в ней никогда не едят, а лишь только готовят пищу. Но оборудована кухня по последнему слову техники, и в ней есть фактически всё, что только придумано для кухонь жилых домов: посудомоечная машина, печи, грили, миксеры... Оборудование стоит вдоль двух стен кухни, разделенное проходом около метра шириной. Пол кухни (как и прихожей) выложен квадратной кафельной плиткой серого цвета.

Гостиная в немецком доме большая, около сорока кв. м, с красивым эркером, обращенным в сад (эркер любим в Германии, так как обогащает интерьер), и с камином, напротив которого стоят большие кожаные кресла. В одном из этих кресел немец любит посидеть вечером перед огнем, с книжкой в руках. В гостиной нет телевизора. И это - принципиальная установка очень многих образованных немцев, особенно тех, у кого есть дети. «Телевизор оглупляет», - так говорят они. Интерьер гостиной составляют, кроме кресел у камина, большой обеденный стол из натурального дерева, антикварный резной комод и несколько полочек, на которых стоят книги и засушенные цветы в плетеных корзинках. На стенах висит пара картин абстрактного характера с яркими, почти светящимися красками (как проявление хорошего вкуса немецкого бюргера, какового он действительно не лишен). Но такие картины нетипичны Германии.

Гораздо типичнее для немецких домов (точнее, для их украшения) глубокая сентиментальность и то, что у нас называли бы проявлением мещанского вкуса. Суровые немецкие мужчины любят

украшать свое жилье деревянными крашеными зайчиками, лошадками и уточками, а их супруги втыкают, куда только возможно в комнатах, пучки засушенных цветов и трав.

Во все оконные проемы в немецком доме вмонтированы окна из пластика - они не требуют ухода, и очень хороши по своим теплоизоляционным качествам. Над окнами установлены роль -ставни, которые опускаются на ночь или во время отсутствия хозяев.

На втором этаже в доме располагаются две спальных и ванная комната. Ванная комната - это действительно комната, в два раза большая по размерам, чем кухня - около 12 кв. м. Пол и все стены облицованы идеально подогнанным, красивым кафелем с плавными цветовыми разводами. Комната очень светлая - в ней такое же большое окна, как и в прочих комнатах. Для ребенка установлена специальная, более низкая раковина, для жены - столик с большим зеркалом.

Одну спальню занимает хозяин дома с супругой, а во второй спит их дочь. Для спален характерно лишь то, что это - именно спальные комнаты, а отнюдь не кабинет, не игровая, не столовая и т.д. Здесь есть только кровати, прикроватные тумбочки и встроенные в стены платяные шкафы.

На третьем этаже дома, под наклонной кровлей со встроенными наклонными окнами, находятся еще две комнаты и большая кладовая (над ванной). В одной из комнат находится игровая для ребенка, а вторая комната - это рабочий кабинет, где на полках вдоль стен стоят книги, а на столе -компьютер. Из мебели в комнате есть еще диван и журнальный столик возле него.

Крыша любимого немецкого дома сделана из красной черепицы. Черепичные кровли практичны и долговечны, ими покрыты большинство частных домов в Германии. Второй типичный для Германии вариант кровли - это кровли из шифера - натурального камня темного цвета, расслаиваемого на тонкие пластины. Но такие кровли распространены, в основном, в районе горной цепи Харц, где, собственно, этот камень и добывается.

Красные черепичные кровли домов смотрятся очень красиво сверху, из иллюминатора самолета. Яркими пятнышками они, как рассыпанный горстями серпантин, группируются вокруг дорог, слегка в стороне от прямых стрел «автобанов», среди темной зелени дремучих немецких лесов с посаженными по линеечке деревьями.

Под кровлями этих немецких домов протекает полная забот и проблем, но правильная и выверенная жизнь уважаемых немецких бюргеров.

Бюргерский стиль представляет собой уникальный синтез аккуратности, теплоты и уюта. Для этого стиля характерны рациональность, сдержанность декора - фахверковые конструкции, отделка белым камнем фасадов зданий, удобство, прочность и добротность мебели. Все это отвечает духу деловитости и стремлению к устойчивому достатку.

Ничего лишнего - вот концепция германского бюргерского стиля. Традиционное немецкое убранство держится на трех китах - это функциональность, минимализм и конструктивизм.

Дизайн интерьера - понятие, которое приходит в нашу жизнь с появлением долгожданного пространства для жизни, семьи наряду с желанием окружить себя комфортом и уютом, подчеркнуть индивидуальность и стиль. Немецкий бюргерский дом заинтересован в повышенном требовании не только к эстетической и комфортной составляющим интерьера, но и к функциональным и экологическим особенностям городского жилья.

Когда мы говорим о повседневной культуре, то на ум приходит нечто привычное, рутинное, повседневность кажется нам абсолютно ясной, понятной, но как только мы пытаемся четко охарактеризовать это понятие, оно становится недоступным и сложным для объяснения. Массовые и повседневные феномены встречаются в нашей жизни везде и всегда. Повседневность предстает как видимое, но не замечаемое.

Нельзя говорить о немецком стиле, не называя слова «порядок». И именно в традиционном немецком бюргерском доме ему уделено должное внимание. Строгие линии отделанных металлом поверхностей организуют и подчиняют, держа строй золотых сечений пропорций, как в

мельчайших деталях, так и в размахе просторных помещений. Безупречные геометрические композиции при этом не выглядят безжизненными - эстетика чистых линий скользит в каждом предмете. Высшая математика интерьерного дизайна требуется и для того, чтобы организовать из отдельных, пусть и безупречных произведений, полновесно звучащие, наполненные жизнью интерьеры. Традиционные немецкие дома считаются эталонами душевного домашнего уюта, сплавами мастерства и хорошего вкуса. Немецкий стиль- это качество. Именно поэтому ни в одной плоскости восприятия здесь нет неприятных сюрпризов. Если это кожа, то ее поверхность не даст пальцам ощутить неровности и швы, глаз не заметит неоднородности цвета. Полированные поверхности дают безупречные отражения, а бегущие по хромированным деталям блики сверкающими каскадами собираются в прохладной глубине стекол.

Вновь и вновь мы возвращаемся в свою повседневность, обретая самих себя. Человек нуждается в ней как в своей естественной «среде обитания», как в воздухе, которым мы дышим, порой не замечая этого. Длящаяся бесконечно, она повторяется из века в век и от поколения к поколению, медленно эволюционируя с самим человечеством.

Для сравнительного анализа мною была составлена анкета для социологического опроса, но не о бюргерском типе дома, а о российском доме. Любопытно было узнать, как же относятся к своему жилищу тамбовчане и провести параллель сходств и различий в понимании и в отношении человека к своему дому.

Для проведения научного исследования участниками социологического опроса стали 30 респондентов из разных сфер деятельности, разного семейного положения и с разными интересами.

> Чтобы узнать является ли дом настоящей крепостью и опорой семьи необходимо было в первую очередь выяснить, каким себе представляют настоящий семейный очаг респонденты.

* 33 % ответили, что настоящий семейный очаг обязательно должен быть уютным;

* 23 % сказали, что необходима теплая семейная обстановка;

* 13 % и10 % соответственно, что домашний очаг должен быть любящим и любимым, счастливым и со взаимопониманием;

* 20 % респондентов разбавили свои ответы обязательным наличием веселья в доме, дружбы, сплоченности, мира, жизни без ссор и конфликтов. Они не мыслят семейного очага без благополучия и комфорта.

На основе таких ответов можно сделать очень простой и незамысловатый вывод: семейный очаг должен быть нежным, добрым и уютным во всем, ведь это вполне понятное чувство для человека, природное желание находиться в защищенности и комфорте.

^ Далее мне было интересно узнать должно ли формирование и забота о домашнем уюте полностью ложиться на хрупкие плечи женщины. И вот, что показал опрос:

* 36 % респондентов четко и ясно сказали, что ни в коем случае этого быть не должно. Причем среди этих людей были не только лица женского пола, но и представители мужской половины человечества, состоящие в супружестве. Видимо, они насмотрелись на все «прелести» создания домашнего уюта и поэтому таковыми были их ответы.

* Но тем не менее 26 % опрошенных гордо и железно заявили, что этим непосредственно должна заниматься женщина как хранительница домашнего очага из века в век.

^ Из предыдущего вопроса анкеты совершенно справедливо вытекает следующее: «Можете ли вы назвать свой дом комфортным и уютным?»

* 13 человек респондентов, а это 43 %, с гордостью ответили, что их дом самый уютный и лучший. Совершенно полярной точки зрения придерживаются всего лишь 6 % респондентов. Они посчитали, что их жилище и семья никак не претендуют на звание уютной и комфортной.

* Скорее могут посчитать свой дом комфортабельным и милым 36 % опрошенных. Возможно, у этих людей в семье нередки конфликты, недомолвки и ссоры, а возможно нет такого трепетного отношения к родному дому, чтобы он с гордостью мог именоваться самым лучшим на свете.

^ Для создания уюта в комнате по 23 % опрошенных используют цветы и фотографии любимой семьи, родственников.

* Примерно одинаковое число респондентов (16 % и 20 %) используют мягкие игрушки и декоративные фигурки.

* 6 человек (20 %) оперируют качественной мебелью, картинами и конечно же каждый своей любимой вещью, будь то кукла или меч со стальным острым клинком.

> «Какая страна, на Ваш взгляд, может похвастаться комфортным и уютным интерьером?»-спросила я в своей анкете.

* Любопытно, что одинаковое количество человек (10)- 33 % сказали, что это Япония с ее минимализмом в интерьере и. Россия. По поводу выбора предпочтения в сторону России я солидарна со мнениями моих респондентов, что это самый удобный и привычный интерьер для нас, россиян. Что касается Дальневосточного интерьера в целом и Японии в частности, то могу предположить, что в настоящее время царствует невероятный бум на культуру Востока. Простота интерьера привлекла 33 % респондентов.

* Интересен и тот факт, что абсолютно разным типам интерьера было отдано равное количество предпочтений- 10 %. Это чопорная Англия со своим величием и пышностью и педантичная Германия с четкими конструкциями и правильностью форм.

* Также равное количество респондентов (их было по 6 %) предпочли холодные тона Скандинавского интерьера и совершенно полярную Мексику с пестрыми элементами внутреннего убранства.

Делая выбор в пользу Японии, люди объясняли это тем, что любят культуру Востока - он влечет их своим таинством, считают этот интерьер эталоном утонченности. Интересно также и то, что 2 человека из 30 выбрали именно Японию, поскольку скупость интерьера позволяет легче поддерживать чистоту и порядок в доме.

Акцентируя внимание на Германии, респонденты говорили, что этот интерьер для них идеален и отвечает всем современным тенденциям.

Мексику выбрали вследствие того, что этнические мотивы выглядят веселыми и жизнерадостными. В таком доме всегда витает дух праздника.

Россию предпочли из - за родных для каждого человека традиций и стиля в убранстве дома.

^ Размышляя над вопросом: «Утеряна ли в настоящее время тенденция к крепкой семье и роли дома, как прочного и крепкого образования в духовном плане?», респонденты отвечали таким образом:

* да- 4 человека- 13 %; скорее да- 8 человек- 26 %; затруднились ответить- 9 человек- 30 %; скорее нет- 4 человека- 13 %;

нет- 5 человек- 16 %.

Основанием того, что роль семьи утеряна и уходит в прошлое, респонденты считают:

* семье и дому не уделяется должного внимания;

* необходимо лучшее воспитание для подрастающего поколения;

* произошел развал СССР;

* на это сейчас не обращают внимания и это для нынешнего поколения считается неглавным;

* суета вовсе не оставляет должного времени и внимания для поддержания семьи;

* нет почитания крепких семейных уз и тяги к семье вообще.

^ Обратимся к следующему вопросу, весьма любопытному: «Какое влияние оказывает телевидение на психологическое здоровье членов семьи?»

* Стоит отметить, что 56 % респондентов, а это преобладающее большинство, согласно с тем, что телевидение является кладезью полезной информации;

* 16 % ответили, что наличие телевизора в доме способствует сплочению и беседе всех членов семьи;

* Но тем не менее 26 % опрошенных уверены, что телевидение способствует потере нравственности и разрушает теплую домашнюю атмосферу.

^ Небезынтересно и то, что всего лишь 16 % респондентов ответило, что среди их круга друзей и родственников очень много семей, которых можно было бы взять эталоном любящей и сильной семьи и крепкого дома;

* Наряду с этим 13 % респондентов таких семей среди своего окружения просто не видят

вообще. Ровно половина опрошенных имеет в наличии весьма немного таких семей.

> Анализируя следующую позицию анкетирования: «Верно ли утверждение, что среди жителей сельской местности дух семьи и почитание дома намного выше, чем среди горожан?» можно проследить, что:

* 53 % опрошенных уверены, что семья в сельской местности крепче и сильнее, чем в городе. Они объясняют это тем, что:

* в селе большее уважение к старшему поколению;

* в селе нет такого равнодушия к семье как в городе;

* традиции семьи не утеряны;

* отношение к семье в сельской местности трепетное, нежели в городе.

Дом, очаг, гнездо - это и есть опора всех прошлых и будущих семейных традиций бюргерской Германии. Любая семья уникальна и сильна именно своим неповторимым духом, своей легендой, своей историей. У каждой семьи есть свой собственный способ привлечения членов семьи к семейным традициям. У одних - это воскресные поездки, у других - семейное чтение книг, у третьих - утреннее напутствие за завтраком, где даются поручения на день и напутствуют друг друга добрыми словами, - словом - все то, что остается потом у домочадцев, и то, что им захочется передать своим собственным наследникам.

Список литературы:

1. Страны и народы, Зарубежная Европа, Западная Европа. М., 1979

2. Ястребицкая. А. Л. Западная Европа XI- XIII веков. М., 1978

3. Гутнов. А. Мир архитектуры. М., 1985

4. Козьякова. М. И. История. Культура. Повседневность. М., 2002

5. Этнология (под ред. Е. В. Миськовой, Н. Л. Мехедова, В. В. Пименова). М., 2005

6. Журнал «Строительный сезон», № 11, 2005

7. Козьякова. М. И. Эстетика повседневности. Материальная культура и быт Западной Европы XV- XIX веков. М., 1996

8. Мак - Коркодейл Ч. Убранство жилого интерьера от античности до наших дней. М., 1990

9. Хефлинг Г. Человек в кругу семьи: очерки из истории частной жизни в Европе до начала Нового Времени. М., 1996

10. Павловская А. Особенности национального характера и зачем немцы моют улицы с мылом. Вокруг света, № 10, 2003 (стр. 92- 106)

11. Витковский О. Германия/ География: приложение к газете «Первое сентября», № 42, 2004 (стр. 14- 15)

12. Пфац - Эффингер Б. Социс, № 10, 2003 (стр. 78- 88)

13. Шпенглер Освальд. Закат Европы, т. I. М., 1993

14. Манн Томас. Будденброки.

15. Манн Томас. Любек как форма духовной жизни.

16. Манн Томас. Гёте как представитель бюргерской эпохи.

Феномен телевизионных сериалов

в современной массовой культуре.

Попова Л.О., Ромах О.В. - Тамбовский государственный университет им. Г.Р. Державина

Аннотация : в статье рассматривается феномен телевизионных сериалов с разных смысловых позиций. Обосновывается актуальность телевизионных сериалов в современной массовой культуре. Проводится анализ данных социологического исследования.

Ключевые слова: массовая культура, телевизионные сериалы, серия, сюжет, телевидение, зрители, повседневная жизнь, норма.

Массовая культура является неотъемлемой частью культуры в современном мире, частью имеющей широкое распространение. Телевизионные сериалы представляют собой феномен массовой культуры возникший в 20 веке, занимающий значительное место по содержательным, временными и функциональным позициям. Такая их значимость в массовой культуре связана с рядом причин. Они заполняют телевизионное время, в связи с большим количеством каналов. Чрезвычайно велика социальная значимость, так как позволяют проводить определённые мировоззренческие ориентиры, постулаты и тем самым воздействовать на сознание телезрителей. Телесериалы объективно полифункциональны. Позволяют донести квазикоммуникационные ценности, а модели поведения, визуальные образы фразеологически переносятся в обыденную жизнь. Имена детей из реальной жизни совпадают с именами героев, изучая их можно сказать в какое время родился ребёнок. С одной стороны телесериалы - это феномен массовой культуры, а с другой инструмент воздействия на реальную жизнь. Ценности которые там транслируются плавно перетекают в нашу обыденность.

Поэтому одним из отправных моментов исследования стал вопрос: "Как Вы думаете телевизионные сериалы важное составляющее современной массовой культуры?". 54% опрошенных ответили, что телесериалы иногда имеют значение, 31% респондентов считают, что телесериалы - важное составляющее современной массовой культуры, они формируют ценности, модели поведения, необходимые в современной жизни. 15 % думают, что телесериалы отчасти важная составляющая. В ходе исследования было выяснено, что никто из респондентов не считает телесериалы вообще не важными.

Телесериал - это художественное или документальное кинопроизведение, состоящее из множества серий и предназначенное для демонстрации по телевидению. Каждая серия оформлена как самостоятельная единица большой истории с собственным продолжением. Группы героев появляется от недели к неделе, позволяя транслировать историю как несколько параллельно происходящих приключений со множеством вариаций. Каждый герой отрабатывает несколько направлений. Каждое действие составляется, как правило, из десяти - пятнадцати серий. В каждой серии - трансляция нескольких действий с несколькими группами героев.

Первый телевизионный (черно-белый, естественно) сериал назывался "Одинокий рейнджер". Он был снят по заказу АВС и шел с 1949 по 1957 год, раз в неделю. В главной роли снимался Клейтон Мур, потом - Джон Харт. Рейнджер и его помощник, индеец Тонто, охраняли порядок и покой дикого, дикого запада.

Сериальная продукция как бы вписана в образ жизни. Она ориентирована на показ по центральным и кабельным каналам телевидения с определёнными интервалами (обычно раз в сутки или раз-два в неделю), в определённое время. Просмотр даёт разрядку после рабочего дня, некоторым позволяет восполнить недостаток разнообразия в собственной жизни.

Рассчитаны на разную возрастную аудиторию. Большинство опрошенных считают, что телесериалы смотрят пенсионеры. Но необходимо подчеркнуть, что из респондентов 15%-подростки, 30% - молодёжь, 26% - средний возраст, 29% - пенсионеры. Как мы видим, наблюдаются явные противоречия в ответах респондентов, т. к. 54% опрошенных смотрят телесериалы каждый день.

Благодаря ещё одной особенности телесериалов (неизвестно, что будет дальше) являются очень хорошим средством привлечения и удержания аудитории телеканалами (люди будут смотреть канал с любимым телесериалом чаще), а также для проката видеорекламы. Сюжетная линия обычно растянута на большое количество серий, очень подробна. Материал подаётся в маленьких дозах и таким образом, что если зритель пропустил несколько серий, он всё равно понимает суть происходящего. Зачастую само развитие сюжета на начало съёмки телесериала неизвестно даже автору, сюжеты новых серий пишутся в процессе создания, нередко уже после начала трансляции по телевидению.

В нашей стране само представление как об особом жанре сложилось вместе с проникновением западной телепродукции на российские экраны во времена перестройки. Мелодраматические, детективные, полицейские, и даже мультипликационные телесериалы северо и латиноамериканского производства несли с собой огромный запас нового, чужого культурного опыта.

Проведённое исследование показало, что наиболее популярный жанр телевизионных сериалов - мелодраматический, такие смотрят 52% респондентов, 28% смотрят детективные, 14% -комедийные, 6% мистические.

По тематике самые популярные телесериалы - семейные (71%), профессиональные смотрят 15%, молодёжные 7%, космические 7%.

Такие ответы респондентов на эти вопросы могут быть связаны с тем, что первые телесериалы были семейные и мелодраматические. К тому же можно предположить, что члены семьи собираются вечером пред телевизором и право выбора предоставляется старшему

поколению. То, что комедийные телесериалы смотрят лишь 14% скорее всего объясняется тем, что качественные ситкомы появились у нас сравнительно недавно.

Жанр телевизионных сериалов раскрывает такие понятные любому зрителю темы власти и денег, победы и поражения, любви и ненависти, и, в конце концов, жизни и смерти. Убедительность и неоднозначность характеров, реалистичность сюжета - именно это обеспечило им невероятную популярность. Телесериал - это своего рода курс лекций о том как следует вести себя в современном обществе. Каждая серия - особенный набор жизненных ситуаций, в которых каждый из специально подобранных персонажей демонстрирует одну из возможных моделей поведения. При просмотре зритель начинает ассоциировать себя с наиболее близким ему персонажем и сопереживает ему. Таким образом он как бы переживает всё, что происходит на экране. Главное в этом процессе то, что каждый персонаж неоднократно использует схожие приёмы общения, которые идентифицируют его как личность. Персонажи между собой демонстрируют то, что зритель воспринимает как норму социальной жизни. А разнообразие жизненных ситуаций, в которые попадают герои, создают разнообразие и позволяют наиболее полно определить социальную позицию персонажа.

Сериальная продукция, особенно "жизненная", служит источником информации, причём достаточно достоверной информации, для многих людей чей информационный голод не удовлетворяется узким и банальным кругом общения, они находят ответы на многие вопросы которые возникают в процессе существования в обществе.

На вопрос: "Как Вы думаете, отечественные телесериалы отражают изменения, произошедшие на протяжении последнего десятилетия, в общественном сознании нашей страны?", - 69% считают, что телесериалы отражают изменения в общественном сознании, 23%, что не отражают. Необходимо выделить, что только 8% думают, что отчасти отражают.

Телесериал, как феномен массовой культуры, подчиняется принципам построения формульных жанров. Он опирается на устойчивые сюжетные ходы, визуальные и вербальные клише. Его текст составлен из вариаций стандартных ситуаций образцов. Ориентирован на привычное, легко опознаваемое, и хотя интрига, неожиданное развитие действия и драматизм удерживают аудиторию у экрана, но такой фильм должен потребляться с комфортом. Зритель вправе рассчитывать на своё предварительное знание, проявляемое на уровне каждой отдельной ситуации.

На сегодняшний день снято множество разных телесериалов, которые трудно приводить к общему знаменателю. Они провоцируют разговор о качестве, их легко ругать за низкий художественный уровень. Среди мыльных опер, как и среди других произведений массовой культуры, есть свои шедевры и множество "проходных работ".

В связи с выше сказанным был задан вопрос: "Сделайте прогноз на будущее: повысится ли качество отечественных телесериалов?" 46% анкетируемых ответили, что качество отечественных телесериалов повысится. Интересно, что 31% считают, что понизится, а 23% -останется на таком же уровне. Получается чуть больше половины опрошенных (54%) считают, что качество понизится или останется на таком же уровне.

Телевизионные сериалы нормируют и регламентируют нашу жизнь. При этом ориентированы на производство социальных образцов и норм поведения. Их можно рассматривать как обучающее устройство, транслирующее правила жизни, культурные установки. Неслучайно, чем экзотичнее декорации, тем больше вероятность, что аудитории представят набор стандартных социальных ситуаций и правил их разрешения. Телесериал стал нормой повседневной жизни. Это подтверждается проведённым социологическим исследованием. Ответы на вопрос: "Вы смотрите телесериалы?", - показали, что не смотрят телесериалы вообще лишь 15% опрошенных, 54% смотрят, а 31% смотрят иногда. Но в тоже время каждый день смотрят телесериалы 54% опрошенных, несколько раз в неделю 31% и один раз в неделю 8%. Варианты ответов несколько раз в месяц и 1 раз в месяц не выбрал никто из респондентов.

На вопрос: "Как Вы относитесь к телевизионным сериалам?", - 54% респондентов ответили, что никак не относятся к телесериалам, 31% респондентов задумываются о телесериалах, когда смотрят их. Лишь для 15 % они имеют огромное значение, таким образом мы можем сделать вывод, что эти люди искренне сопереживают героям.

Телесериалы идут в определённое время на протяжении длительного периода, поэтому раздвигают телевизионные границы, герои становятся членами семьи, делают более разнообразной жизнь тех людей, которые не имеют своей. Поэтому, неудивительно, что при проведении анкетирования на вопрос: "Вы смотрели хотя бы одну серию какого-либо телесериала?", - все респонденты ответили, что смотрели.

Респонденты по-разному оценили влияние телесериалов на зрителей. Примечательным является то, что лишь 8% из 25 человек считают, что телесериалы оказывают и положительное и отрицательное воздействие. 26% считают, что телесериалы оказывают только положительное воздействие, а 14%, что только отрицательное. Но в тоже время 44% опрошенных ответили, что не задумывались об этом, 8% ответили, что никак не влияют.

К данному жанру нельзя относиться однозначно положительно или отрицательно. Являясь отражением нормированных сторон жизни содержат многообразные оценки и могут использоваться разными слоями населения в разное время.

Список использованных источников.

1. Акопов А. Сериал как национальная идея //Искусство кино.-М.: 2000.- № 2.

2. Арсеньев В. Эпоха сериалов в России только начинается //Искусство кино. М.: 2000.- № 2.

3. Багиров Э. Очерки теории телевидения.- М.: Прогресс, 1977.

4. Егоров В. Терминологический словарь телевидения. Основные понятия и комментарии. - М.,

1997.

5. Матизен В. Немыльная Россия //Искусство кино 1996, № 12.

Профессиональное образование в новых социокультурных условиях

Рустамова Эльмира Бегляровна - аспирант кафедры теоретической и прикладной социологии Тамбовского государственного университета им. Г.Р. Державина.

Аннотация - в статье выявлены современные противоречия профессионального образования в условиях культуры экономики знаний. Показаны возможные пути выхода из сложившейся ситуации для начального и среднего профессионального образования.

Ключевые слова - профессиональное образование, профессиональная деятельность в современных условиях, приоритетный национальный проект «Образование».

Процессы, происходящие в современной постиндустриальной, информационной, глобальной культуре, усиливают роль знания и информации, которые становятся основными факторами производства, обмена, продажи, потребления, а также основными ресурсами. «Общество труда» постепенно уступает место «обществу знания». В таких условиях все более усложняются социокультурные связи между образованием и системой занятости. С одной стороны, образовательные процессы становятся непрерывными, не заканчиваются получением диплома любого уровня и сопровождают человека на протяжении всей жизни. С другой стороны -к системе образования предъявляется все больше требований и отмечается ее несоответствие требованиям рынка труда, условиям занятости, которые постоянно меняются. Такая ситуация порождает дискуссии на уровне как академической общественности, представителей структур профессионального образования, сферы занятости, так и государства.

В таких условиях возникает определенное требование к профессиональному образованию, которое все чаще называют третичным образованием. Третичное образование в рамках

российской образовательной системы включает в себя среднее профессиональное образование, высшее профессиональное образования, а также послевузовское образование. В последние годы в социологии, теории культуры, экономике, педагогике было представлено множество исследовательских моделей, которые рассматривали процессы изменения высшего профессионального образования в современных социокультурных условиях. Значительно меньше исследований, которые акцентируют свое внимание именно на среднеспециальном и начальном профессиональном образовании. В большей степени это связано с увеличением количества высших учебных заведений как государственного, так и негосударственного типов, которые привлекают в свои стены все больше выпускников общеобразовательных школ, колледжей, ссузов и последние часто рассматриваются не как отдельный социальный институт, отдельный уровень системы образования, а подготовительный этап для высшего профессионального образования. Поэтому в этой статье мы постарается остановиться именно на особенностях социокультурных трансформаций среднего и начального профессионального образования в современном обществе.

Основные требования, предъявляемые современным обществом к профессиональному образованию, включают индивидуализацию моделей получения образования, личную ответственность и инициативу обучаемых, обучение, получаемое как от преподавателей, так и от других студентов; развитие универсальных навыков, которые могут быть перенесены на любые сферы деятельности. На образовательном горизонте появляются новые субъекты, определяющие направления и методы профессиональной подготовки - профессиональные сообщества, объединения, ассоциации. Они определяют не только объем и направленность необходимых профессиональных знаний и умений, но и формируют профессиональные ценности, этические кодексы представителей разных профессий.

В своей работе «Труд в обществе знаний: образование под вопросом» М.Н. Макарова ссылается на критерии «идеальной профессии» которые были разработаны во второй половине ХХ века в зарубежной социологии профессий:

• основанность на теоретических знаниях, предполагающая высокинтеллектуальную подготовку в рамках образовательных институтов;

• длительный специализированный период подготовки, предполагающий освоение в период обучения не только знаний и навыков, но и профессиональной субкультуры, состоящей из набора ценностей, норм и концепций профессиональной роли;

• лояльность профессиональной компетентности ценностям общества, ориентация на служение общественности;

• наличие строго соблюдаемого этического кода профессии, интернализация которого осуществляется в период профессиональной подготовки;

• долговременность вовлечения в трудовую деятельность и приверженность профессии, выраженные в высоком уровне профессиональной идентичности ее представителей;

• автономия профессионалов, выраженная во взаимоконтроле и поддержании закрытости группы посредством контроля доступа в профессию[1, с.32-33].

Исходя из этих характеристик «идеальной профессии», видно, что профессиональное образование должно не только формировать трудовые профессиональные навыки, но и способствовать осознанию профессиональных ценностей, этики, морали, что должно способствовать интеграции выпускника в профессиональную группу, профессиональную субкультуру.

Сегодня ценностный подход к определению профессионального выбора дополняется еще ценностью самой профессии, ее престижем на рынке труда. В условиях глобализации и сознания мирового рынка образовательных услуг и труда трансформируется направленность профессиональной деятельности в обществе. В зависимости от их отношения к процессу создания знания все виды профессиональной деятельности можно разделить на три группы [2, с.44-45]:

1. Вид деятельности, имеющие глобальное преимущество - являются концептуальными и согласуются с современными процессами глобализации. Сюда можно отнести специалистов как с высшим образованием (менеджеры, финансисты, журналисты, научные работники), так и технических работников (техников и «парапрофессиональнов»);

2. Изолированные виды деятельности - защищены от конкуренции региональными или местными особенностями выполняемой работы. Здесь также можно увидеть как специалистов с высшим образованием (медики, учителя), так и профессионалов более низкой квалификации (агенты по продаже недвижимости, полицейские, официанты, работники гостиничного и туристического бизнеса);

3. Уязвимые виды деятельности - меняются под влиянием глобализации, этих представителей можно заменить техникой или более дешевым трудом в других странах. Сюда в большей степени относят специалистов со средним специальным и начальным профессиональным образованием (продавцы, клерки, секретари, операторы оборудования, работники конвейеров и т.д.)

Изменение структуры профессиональных видов деятельности предъявляет новые требования к системе третичного образования: изменения современного общества затрагивают не только внешние институциональные, структурные и организационные стороны ссузов и вузов, но и внутренние процессы формирования ценностей профессиональной субкультуры. Студентам недостаточно передавать определенный объем знаний, необходимо научить поиску и анализу необходимой информации, научить самому процессу получения знаний.

При разработке новых задач третичного профессионального образования необходимо учитывать целый ряд факторов:

• социально-экономические и социокультурные изменения на глобальном уровне;

• социально-экономические и социокультурные изменения на уровне отдельных государств, национальных систем образования, отдельных университетов;

• развитие имеющихся инноваций и достижений;

• переход на новые модели и технологии обучения;

• реформирование и трансформация организационных структур и экономических механизмов.

Эти факторы становятся очень важными в условиях развития современной отечественной системы третичного образования. В современной России существует несоответствие между масштабами третичного образования и уровнем социально-экономического развития страны. Это объясняется во многом современными проблемами системы образования, а также целым рядом проблем всего российского общества в целом (демографические, экономические проблемы и т.д.).

Современные формальные показатели распространения третичного профессионального образования во многом не соответствуют фактическому положению дел [3, с.92]. Большинство ссузов, даже если они переименованы в колледжи, предоставляет по сути образование не третичного уровня, а верхнего вторичного. Аналогично и многие вузы, несмотря на то, что в 1990е годы были переименованы в университеты и академии, остаются, по сути, пользуясь советской терминологией, техникумами.

Такая ситуация не могла быть решена в процессе целого ряда реформ, которые затронули отечественную систему профессионального образования в конце ХХ - начале XXI века. Сегодня предпринята попытка решить назревшее противоречие в рамках одного из Национальных приоритетных проектов «Образование».

Национальные приоритетные проекты («Здравоохранение», «Образование», «Жилье», «Развитие АПК») направлены, прежде всего на развитие инновационного потенциала страны, ее скорейшему переходу к обществу, основанному на знаниях. Проект «Образование» занимает в этом ряду одно из самых важных мест, поскольку именно с образованием во всем мире связывают переход на новый уровень развития. В этих условиях большое место в анализе развития современных мероприятий инновационного проекта занимают высшие учебные заведения, оставляя за рамками пристального внимания учреждения среднего и начального профессионального образования, которые также интегрируются в современные инновационные процессы и реформируются вместе со всей системой отечественного образования.

В конце первого десятилетия XXI века должны четко обозначиться первые результаты модернизации образования:

• рост его ресурсообеспеченности в результате эффективного перенаправления сложившихся финансовых потоков;

• реальное повышение качества общего и профессионального образования, выход общеобразовательной школы на уровень современных требований и профессиональной школы на международный уровень;

• снижение социальной напряженности в обществе, локализация очагов социального неблагополучия в виде детской беспризорности и преступности;

• на основе повышения заработной платы работников образования будут обеспечены рост социального статуса и улучшение качественного состава педагогического корпуса;

• повышение конкурентоспособности и инвестиционной привлекательности профессионального образования в результате опережающего обновления материальнотехнической базы начального и среднего профессионального образования, их адаптации к рынкам труда.

Такие изменения в конечном итоге должны привести к повышению качества среднего профессионального образования. Сегодня все большая часть окончивших ссузы поступает затем в высшие учебные заведения в силу того, что они не получили достаточного уровня подготовки относительно потребностей рынка труда. Среднее профессиональное образование начинает превращаться в предварительную ступень высшего образования, в то время как оно должно существовать и развиваться в качестве параллельной структуры. Другими словами среднее и высшее профессиональное образование должно рассматриваться в комплексе, а не просто как разноуровневые виды образовательных учреждений, как части единой системы третичного образования. На достижение такой комплексности и направлены, в том числе мероприятия Национального проекта «Образование».

Литература:

1. Макарова М.Н. Труд в обществе знаний: образование под вопросом. М., 2007.

2. Карпенко О.М., Крутий И.А., Лежнина Ю.Р. Трансформация экономического пространства и системы образования в условиях современности // Социология образования. 2007. №4.

3. Доклад о развитии человеческого потенциала в Российской Федерации 2004. На пути к обществу, основанному на знаниях. М., 2004.

Эстетическая визуализация городского пространства

Середа Татьяна, Мягченко Галина Юрьевна - Тамбовский государственный университет им.Г.Р.

Державина

Аннотация. В данной статье вскрываются проблемы эстетизации и благоустройства городов. Выдвигаются задачи о положительном влиянии благоустройства города на целесообразные и благоприятные условия жизни городского населения.

Ключевые слова: благоустройство, красота города, озеленение, городская среда, эстетизация.

Город должен состоять из разнообразных масс, если хотим, чтобы он доставлял удовольствие взорам. Пусть в нём совокупится более различных вкусов. Пусть в одной и той же улице возвышается и мрачное готическое, и обременённое роскошью украшений восточное, и колоссальное египетское, и пронизанное стройным размером греческое. Пусть в нём будут видны: и легко выпуклый млечный купол, и религиозный бесконечный шпиц, и плоская итальянская крыша, и четырёхгранная пирамида, и угловатый обелиск. Пусть как можно реже дома сливаются в одну прямую стену, но клонятся то вверх, то вниз. Город нужно строить таким образом, чтобы каждая часть, каждая отдельно взятая масса домов представляла живой пейзаж. Нужно толпе придать игру, чтобы она заиграла резкостями, вдруг врезалась в память и преследовала воображение.

Н.В.Гоголь.

Эстетизация и благоустройство городов - одна из актуальных проблем современности. Она решает задачи создания благоприятной жизненной среды с обеспечением комфортных условий для всех видов деятельности населения. Благоустройство города включает ряд мероприятий по улучшению санитарно-гигиенических условий жизни, искусственному освещению городских территорий, оздоровлению городской среды при помощи озеленения, увеличению эстетичности за счёт цветников, газонов, малых архитектурных форм, фонтанов и т. д.

Можно с уверенностью говорить, что эстетическое облагораживание города в наши дни становится одним из лидирующих искусств. Эстетика сегодня «открывает» градостроительное искусство как область, в которой традиционно решались художественные проблемы, осознаваемые в настоящее время как весьма актуальные.

Проблемы визуализации, «второй природы», которую создаёт вокруг себя человек,- по сути своей проблемы человеческие. Человек неотделим от вещественности своего бытия. Организуя окружение, он формирует «материальный каркас» своей деятельности и отдыха. И поэтому он всегда стремился украсить окружающее его пространство. Таким образом, организация эстетики пространственного окружения - это средство воспитания, формирования личности. Она направлена не только на систему материальных объектов, но и на людей, которые будут пользоваться этой системой: мы создаём город, а горд этим в чём-то создают нас самих.

Центром внимания данной работы является, созданная человеком, искусственная среда, ориентированная на удовлетворение не только материальных, но и духовных потребностей человека, на гуманизацию культуры, а также формирующая благоприятный, эстетический внешний облик городского пространства. Проблемы эстетизации города- представляют собой тему безгранично уточняющуюся, волнующую, с великолепными научными и художественными перспективами.

Проблема эстетического окружения интересовала человека всегда. Нет никаких сомнений в том, что древнекитайской наукой о том, как жить в гармонии с миром, то есть фэн-шуй, занимались уже 3000 лет назад, однако корни традиций уходят в ещё более далёкое прошлое. Все школы и методы фэн-шуй направлены на достижение одной цели — создания гармоничного равновесия между человеком и его окружением. Таким образом, фэн-шуй — это наука или искусство о том, как обустроить жилое окружение, основанная на факторах земли, индивидуума, направлений света, времени и потоках воды.

В традиционной практике фэн-шуй, мастер изучал астрологический гороскоп хозяина будущего дома, чтобы определить наилучшее расположение жилища. В соответствии с конкретными потребностями землевладельца выбранный ландшафт должен гармонично сочетаться с предназначением постройки.

Западный мир сравнительно медленно воспринимал философские основы и практику фэн-шуй. Лишь к концу XIX века это искусство получило некоторое признание, в основном благодаря визитам путешественников из Европы и христианских миссионеров.

Стоит отметить, что Д. С. Лихачёв в своём труде «Заметки о русском» пишет о том, что взаимодействие человека с природой, с ландшафтом было всегда. Городские сады и парки создают «идеальное» взаимодействие человека и природы. Сады и парки - это важный рубеж, на котором объединяется человек и природа. Д. С. Лихачёв обращает внимание на «Закон градский», известный на Руси с XIII в. Суть которого заключалась в том, строящиеся дома должны были гармонировать с природой, общественными постройками и памятниками, так как каждый дом влияет на облик города в целом.

Традиция благоустройства не исчезла со временем, и в последние годы интерес к вопросам эстетизации городского пространства увеличивается. Возможно, это связано с ускоряющимися темпами развития градостроительства, а следовательно появляется необходимость и интерес в изучение таких важных вопросов, как благоустройство окружающего пространства.

Изучение эстетической составляющей окружающего пространства даёт возможность проанализировать значимость красоты, окружающей нас в повседневной жизни, гордиться тем местом, где мы живём и ценить произведения городского искусства.

Исходя из данной работы, были выделены следующие положения, выносимые на защиту:

1. Сущность эстетизации городского пространства и её структура.

Одной из важнейших задач градостроительства испокон веков является благоустройство внешнего облика города, оптимальных условий для жизни человека. Это процесс, отражающий культурное, экономическое, духовное развитие города, направленный на улучшение жизни человека. А так же - это способ обеспечения благоприятных, здоровых условий жизни. Оно должно выполняет следующие задачи:

не допускать конфликта с природой и историческими ценностями; сочетать новые и старые образцы прекрасного;

удовлетворять, а не подавлять материальные и духовные потребности жителей.

Одной из основных целей благоустройства, является достижение красоты города, которая включает в себя: уровень жизненных удобств для человека, высокое качество городских сооружений, их надёжность в эксплуатации, гармоничное взаимопроникновение застройки и природной среды. Целесообразно утверждать о красоте, которая полезна, в соответствии с этим положением можно выделить следующие функции эстетизации городского пространства:

художественно-эстетическая;

утилитарно-практическая;

гедонистическая;

информационная;

эколого-оздоровительная.

Понятие «городская среда» не исчерпывается зданиями, сооружениями, благоустройством и элементами естественной природы, включёнными в пределы города. Это - постоянное взаимодействие человека и предметно-пространственного окружения, многообразных систем деятельности и форм поведения с совмещёнными в пространстве материальными структурами. В современном городе эти структуры сложны сами по себе, строятся на основе различных закономерностей и потому образуют достаточно сложные наслоения (структура природного ландшафта, архитектурно-пространственная структура, структуры транспортных и инженерных сетей).

Городская среда, сочетающая в себе различные виды пространственного искусства, органически включающая элементы природной среды, является фактором активного воспитательного воздействия на человека. Эстетические качества играют большую роль в эмоциональной принадлежности к месту проживания, то есть родному городу.

Одной из важнейших задач градостроительства испокон веков является благоустройство внешнего облика города, оптимальных условий для жизни человека. Город не мыслим без архитектур, а архитектура - это искусство. Но оно становится таким лишь тогда, когда в ней заключена человеческая красот, человеческий дух, страстный и целеустремлённый.

Благоустройство - это творческий процесс инженеров-строителей и архитекторов, направленный на улучшение жизни жителей города. Это зеркало, отражающее прогресс в экономическом и культурном развитии города и страны в целом.

Благоустройство городов неразрывно связано с градостроительством и является одной из составляющих его частей. Вследствие этого необходимы знания по широкому кругу вопросов проектирования сложного организма современного города. В городе избыток зрительных образов и поэтому возникает необходимость регулирования «величины впечатления», что должно позволить устранить перегрузку визуального воздействия, и избежать впечатления однообразия. А так же - это способ обеспечения благоприятных, здоровых условий жизни. Благоустройство должно выполняет следующие задачи:

не допускать конфликта с природой и историческими ценностями; сочетать новые и старые образцы прекрасного;

удовлетворять, а не подавлять материальные и духовные потребности жителей.

По словам немецкого философа И. Канта, эстетика города - высшее выражение человеческого умения в области украшения городского пространства, достигающее божественного. Доказательством этого может служить необъяснимое, неодолимое воздействие на людей произведения городского искусства, притягивающее к себе взгляды. Внешний облик города включает в себя культуру эпохи, в нём проявляется дух времени. Проблемы градостроительства, и в частности эстетики - представляют собой тему безгранично уточняющуюся, волнующую, с великолепными научными и художественными перспективами.

Красота города включает уровень жизненных удобств для человека, высокое качество городских сооружений, их надёжность в эксплуатации, гармоничное взаимопроникновение застройки и природной среды. Целесообразно утверждать о красоте, которая полезна и функциональна, соответствует санитарно-гигиеническим нормам и архитектурно- художественным требованиям, предполагает благоустройство и озеленение территории городского пространства. На индивидуальный художественный облик города (его силуэт) большое влияние оказывает, определяемый расстановкой на рельефе зданий различной этажности. Красоту города человек воспринимает, прежде всего, как зрительный образ, гармоническое развитие в искусственно созданной человеком среде.

Эстетическое постижение города развёрнуто во времени. Оно сходно в этом с восприятием музыкального произведения, благодаря тому, «что становящееся воспринимается, а ставшее припоминается» (Аристоксен) [15]. Однако в отличие от восприятия музыкального произведения восприятие города фрагментарно, случайно в своей последовательности, постоянно перебивается даже при целенаправленном осмотре города. Таким образом, эстетическое постижение города складывается из информации, не ограниченной во времени, фрагментарной и значительно различающейся по глубине - от «фоновой» реакции до глубокого прочувствования и постижения композиционной структуры.

Эстетическая оценка городской среды может оцениваться на таких жизненных позициях, как красиво то, что понятно, рационально, удобно, общественно значимо. Она связана с представлениями об иерархии социальных институтов, с оценкой значимости города. В городе избыток образов и поэтому возникает необходимость регулирования «величины впечатления», что должно позволить устранить перегрузку визуального воздействия, и избежать впечатления однообразия.

Город должен быть украшен неограниченно свободными пластическими формами, которые будут будить воображение, создавать новые элементы творчества, атмосферу вдохновения, мечты и поэзии. Правильно эстетизированное пространство города - это великое искусство. По силе, доступности, непосредственности и длительности воздействия на человека она не имеет себе равных.

В результате проведенного социологического исследования, в котором было опрошено 30 человек в возрасте от 14 до ... лет, среднего, средне специального и высшего образования, можно судить о том, что в городе Тамбове эстетическое и визуальное состояние находится на развивающемся уровне. Тротуары находятся в не достаточно удовлетворяющем жителей состоянии. На вопрос «Считаете ли Вы, что в городе недостаточно озеленённых территорий?» 80% опрошенных ответили положительно и что хотелось бы больше цветущих и зеленеющих территорий. А на вопрос «На каком уровне находится визуально-эстетический облик города?» 53% опрошенных ответили, что хотели бы изменений. Но, тем не менее, хотелось бы отметить, что за последние 5 лет наблюдаются качественные изменения в эстетическом облике города и, судя по проведённому исследованию, горожане это отметили и рады данному факту.

Список литературы.

1. Александровская З. И. Благоустройство городов. Москва 1984;

2. Бирюков Л. Е. Основы планировки и благоустройства населённых мест. Москва 1978;

3. Бархин М. Г. Город. Структура и композиция. Москва 1986;

4. Баранов Н. В. Главный архитектор города. Москва 1979;

5. Воскресенский И. Н. Знакомьтесь - парк. Москва 1989;

6. Вопросы философии. 2005, ном. 7;

7. Вагин В. В. Городская социология, вып. 23;

8. Горбачёв В. Н. Архитектурно-художественная композиция озеленения города. Москва 1986;

9. Гостев В. Ф., Юскевич Н. Н. Проектирование садов и парков. Москва 1991;

10. Горохов В. А. Городское зелёное строительство. Москва 1991;

11. Гутнов А. Э. Мир архитектуры. Москва 1990;

12. «География», 2005, ном. 6;

13. Дуков Е. В. Развлекательная культура России. С.-Петербург, 2001;

Глянцевый журнал как жанр современной массовой культуры.

Слепцова А. , Ромах О.В. - Тамбовский государственный университет им.Г.Р. Державина

Аннотация: В статье рассмотрен комплекс вопросов, касающихся феномена глянцевого журнала как продукта и жанра современной массовой культуры.

В статье была определена категориальная принадлежность понятия «глянцевый журнал». При анализе структуры глянцевых журналов, удалось выяснить, что направленность на облегченный вариант подачи информации, стремление «не переутомить» читателя избытком и сложностью последней, предопределили своеобразие в порядке расположения разделов и рубрик. Были проанализированы визуально-изобразительные средства, в ходе чего была выявлена тенденция тяготения глянцевой иллюстрации к произведению современного искусства.

Ключевые слова: массовая культура; глянцевый журнал; гламур; мода.

Утверждение о том, что Россия - самая читающая в мире, актуально до сих пор. При этом без внимания остается анализ качества читаемого и его направленности. Данные социологических опросов подтверждают, что прочное положение в море читаемого стало занимать такое периодическое издание как глянцевый журнал как неотъемлемая часть современной жизни, где практически каждый читатель имеет представление, что это за феномен.

Глянцевому журналу можно дать следующее определение - это иллюстрированное периодическое печатное издание, высокого полиграфического качества, самой разнообразной тематики.

В них (глянцевых журналах) подаются, так называемые «гламурные» стандарты жизни (понятия «глянцевый журнал» и «гламурный журнал», «гламур» и «глянец» часто выступают как взаимозаменяемые).

Признаков, по которым издание может быть отнесено к этой группе несколько:

• Первый. Он в слове «глянцевые». Эти журналы выходят, как правило, раз в месяц, и они намного толще, чем еженедельные. Значит, читаются долго, часто переходят из рук в руки. Поэтому даже из чисто практических соображений они печатаются на более плотной бумаге и имеют прочную глянцевую обложку, что, кстати, существенно влияет на их цену.

• Второй. Касается понятия life stile.4rn^ журнал life stile, человек получает более или менее полное представление о стиле жизни той социальной группы, к которой принадлежит или хочет принадлежать. Причем, получает эту информацию, касающуюся самых разных сторон своих отношений с миром, человек между строк впитывает философию, образ мыслей, способы коммуникации и вообще язык ( в широком смысле слова), которые присущи этой социальной группе.

• Третий. Признаком этих изданий является высочайшее полиграфическое качество. Иллюстрации в этих журналах представляют собой ярчайший пример использования всех информативно-изобразительных и художественно выразительных возможностей современного фотоискусства. Это очень важно, ведь приобретая журнал, читатели в первую очередь обратят внимание на его красочность, качество бумаги и четкость исполнения печати.

• Четвертый. Этот признак плавно вытекает из предыдущего: глянцевые журналы не читают, а смотрят. Окружающая среда современного человека представляет собой особое визуальное пространство, все тяготеет к наглядности. А в глянцевых журналах это является доминирующей чертой, очевидно, что эта печатная продукция предназначена для отдыха. Такие журналы практически не рассчитаны на чтение, они захватывают человека не своей информативной содержательностью, а ярким образом, символизирующем успех, счастье, богатство. Гламур-это маскировка, которая нужна для того, чтобы повысить свой социальный статус в глазах окружающих. Гламур нужен для того, чтобы окружающие думали, что человек имеет доступ к бесконечному источнику денег.

• Пятый. Глянцевый журнал, продукт массовой культуры, который рассчитан на отдых читающего, поэтому он полностью избегает серьёзных тем, аполитичен и создает иллюзию вечного праздника жизни. Избираются наиболее выигрышные темы, из поля зрения удалены все проблемы и сложности, таким образом, у читателя создается иллюзия о собственной «глянцевой» жизни.

Суммируя вышесказанное, можно говорить о том, что авторы глянцевых журналов дают настойчивые рекомендации о том, как надо жить. «Мы научим вас, как достичь успеха», -обещают они читателям, а за этим обещанием стоит другое, более значимое и объемное: «Мы расскажем вам, что такое успех». Суть «глянцевой» жизненной установки — принципиальное отсутствие проблем, которые нельзя решить. Главное — позитивный и технологичный подход плюс целеустремленность. При этом внимание уделяется не процессу внутренних изменений, а внешним жизненным обстоятельствам, которые и диктуют подключение и применение той или иной внутренней установки. Как следствие, единообразие финалов всех историй жизни, описанных в глянцевых журналах: это восстановление нормы и стабильности. Нельзя, не обратить внимания, на то, что глянцевый журнал явился своеобразным противовесом огромному потоку негативной информации. Современный человек подвергается прессингу негативных новостей с самого утра и до позднего вечера, таким образом, глянцевый журнал и все те СМИ, специализирующиеся на описании, рассмотрении пороков современного общества, это два своеобразных полиса современной массовой культуры.

С момента появления глянцевых журналов прошло всего несколько десятков лет, а они уже стали ярчайшими атрибутами цивилизации, ее «красочным» отражением. Эпоха глянцевой журналистики потребовала нового символического языка, которым стала яркая иллюстрация. Интересно ее рассмотрение с семантико-семиотических позиций. Иллюстрация в глянцевом журнале играет особую роль, это визуальный код, выстраивающий систему символических ценностей: эстетических, моральных, социальных, гендерных и других. Глянцевый журнал естественным образом, чисто визуально, преподносит потребителю общепризнанную версию

моды, социального, социально-гендерного мира и взаимоотношений в нем, т.е. подсказывает, чего от вас ждут окружающие в более или менее типичной ситуации и каковыми должны быть ваши действия. Тем не менее, иллюстрации, даже в глянцевых журналах, почти всегда требуют поддержки текста: слова усиливают повествовательную способность иллюстраций.

Статьи в глянцевых журналах чаще всего посвящены конкретному кругу тем: мода, дизайн, покупки, отдых, здоровье, хобби, карьера, межличностные отношения. Например, из материалов, размещенных в разделе «Жизнь», можно узнать о самых ярких и интересных событиях светской жизни. Кинопремьеры, модные показы, вручение премий в разных областях -все то, что привлекает внимание звезд, интересно, по мнению создателей, и нам.

Поскольку разные журналы посвящены различным областям, то соответственно неодинаковыми будут и цели, для которых написан тот или иной материал. Круг читателей во многих случаях тоже делится по интересам, классовой принадлежности и возрасту. Некоторые издания намеренно используют стиль, который может полностью оттолкнуть читателей не его круга. Их главная цель — помочь своей аудитории ощутить себя частью определенного сообщества. Или, по меньшей мере, дать понять, что этот журнал читают только люди с одинаковыми взглядами, допустим на музыку или моду. Для этого, например, могут быть использованы жаргонные слова. Повысить тираж за счет этого не получится, поскольку такая лексика будет понятна не всем. Зато целевая аудитория почувствует себя причастной.

Особое внимание следует уделить значению слов, образов и цветов на обложке глянцевого журнала. Сочетание этих элементов выстраивается таким образом, что выбор покупателя в идеале предопределен. Яркие цвета, привлекательные образы, доходчивая и краткая фраза в совокупности с интригующем смыслом. Все это должно убедить потенциального покупателя в ценности приобретения. Купивший же журнал как бы становится сопричастным с изображенным «глянцевым» миром. Таким образом, создатели журнала в соответствии с общими характеристиками психики человека выстраивают стратегию успешного продвижения своей продукции.

Важным элементом глянцевого журнала является реклама. Глянцевые издания выступают очень эффективными рекламоносителями по следующим причинам: своей практичностью (можно брать с собой повсюду), длительностью чтения и хранения, возможно, большим количеством читателей на один экземпляр журнала, четко определенной целевой аудиторией каждого издания.

Реклама - основной доход таких журналов. Большая часть визуальной информации так или иначе является рекламным материалом. По этой причине весь журнал превращается в своеобразный рекламный каталог, разбавленный крупицами нерекламной информации. Рекламируются потребительские товары в зависимости от уровня и направленности издания, где вся рекламная продукция - это мир роскоши.

Структура гламура, как ценностного ориентира глянцевого журнала, напоминает машину, воплощающую желания. Она устроена как конвейер: создание образов - порождение желания - воплощение. Товары, услуги, способ проведения досуга, правила поведения, круг чтения - в этом и многом другом проявляется гламурный миф, настойчиво и жестко форматируя реальность и исключая из нее запретные темы, требующие серьезного осмысления.: болезни, старость, смерть. Появляется, так называемый, «тюнинг реальности», который заявляется не только как необходимый, но и как неизбежный. Именно поэтому столь модными в последнее время становятся передачи по превращению «обыкновенной» барышни в настоящую красавицу. Согласно социологическим исследованиям представления об идеальной внешней красоте формируют именно глянцевые журналы. Красота сейчас стала неплохой торговой маркой.

Функциональная сторона глянцевого журнала естественным образом связана с феноменом его появления. Глянцевый журнал является определенным жанром массовой культуры, продуктом индустрии досуга, его появление связано с тем, что в связи с появлением у значительного слоя населения избытка свободного времени, «досуга», у людей все больше возникает потребность «убивать время», т.е. одной из функций глянцевого журнала, является заполнение свободного времени. Кроме того, можно выделить развлекательную функцию. Глянцевый журнал поэтому и избегает серьезных тем, специализируясь только на проблемах, решение которых не требует принятия сложных решений, сохраняя при этом некоторую интригу на протяжении всего

повествования. Главной же его функцией является снятие стрессов, это отвлечение читающего от насущных проблем решение которых, на данный момент не представляется возможным. Это наиболее важная, несомненно, положительная функция, которая позволяет получить необходимую в таких случаях эмоциональную разрядку и подзарядку.

Необходимо охарактеризовать влияние глянцевых журналов. Оценки психологов можно свести к двум основным позициям. Первая позиция заключается в следующем: глянцевые журналы направлены на определенную аудиторию, другими словами они далеко не для каждого. В них напечатаны темы, которые могли бы быть интересны только определенным людям, т.е. гламурная жизнь доступна далеко не всем. Но, одновременно с этим, кажущаяся «легкость» получения этого, ставит читателя в ситуацию достижимости любой цели и формирует стремления и целеполагания. Можно, конечно, сказать, что влияние ими оказывается негативное, но это не так. В «глянцевых» журналах, как и в любой другой литературе, содержится определённого рода информация и информация актуальная (правила собеседования, здоровый образ жизни и т.п.), показаны желаемые иллюстрированные образцы, то есть визуацизация устремлений.

Известно, что влияние определённой информации на человека зависит от субъективности ее восприятия конкретным человеком. В наибольшей степени это связано с личностными особенностями читающего. Кто-то воспринимает эти журналы как чтение для досуга, однодневную литературу, и это правильно. Но есть люди, воспринимающие глянцевые журналы слишком серьёзно, т.е. как руководство к действию. То, что пишут в журналах можно взять на заметку, но не больше. Суммируя сказанное, можно определить позицию первой группы психологов так: «Глянцевые журналы вещь вполне безобидная».

Второе мнение достаточно сильно отличается от первого. И его суть в том, что чтение глянцевых журналов вредит самооценке. Это мнение также распространено среди ученых. Естественно, что глянцевая жизнь доступна не каждому, этот фактор и порождает определенное негативное влияние на самовосприятие читателя. Как видно из выше сказанного, вторая группа ученых оценивает роль глянцевых журналов резко негативно, рассматривая, прежде всего ту группу читающих, которые начинают безаппеляционно примерять на себя стандарты гламурной жизни.

Подводя итог, можно сделать следующий вывод. На вопрос осуществляют ли глянцевые журналы влияние на жизненные установки, ответить можно так: влияние действительно есть, но не стоит его абсолютизировать, то есть делать безусловным. На каждого отдельного читателя один и тот же журнал может влиять по-разному. На кого-то положительно, а на кого-то отрицательно. Это зависит от конкретных особенностей личности. Верный способ противостоять негативному влиянию глянца - читатель должен понимать, что, держа в руках журнал, он имеет дело, прежде всего с чьей-то рекламной продукцией, в какую бы оболочку она не была при этом упакована, какими бы полезными материалами не сопровождалась.

Очень важно, чтобы в жизни было то, что можно противопоставить глянцевой продукции, то есть личные увлечения, занятия, стремления, цели. Например, полноценное общение, интеллектуальная деятельность, различные хобби. И тогда глянец займёт то место в жизни, которого, по сути, и достоин. Он станет просто глянцевым журналом, который можно пролистать, взять полезную информацию, если такая есть в наличии, и отложить. Таким образом, исследуемый жанр массовой культуры как глянцевый журнал трансформировался в стандарт красивой жизни, это своеобразный экстракт из типичных целей и устремлений типичного преуспевающего в жизни человека, он, одновременно, ориентир для стремящегося человека, визуальная эстетизация для других и т.п.

Литература.

1.Гуревич, П.С. Философия культуры: пособие для студентов гуманитарных вузов/ П.С. Гуревич.- М., 2000.-314 с.

2.Зверева, В. Позывные гламура / В.Зверева//Искусство кино.-2006.-№11.- С. 15-17.

3.Никитина, И.В. Маски массовой культуры / И.В. Никитина// Человек.-2004.-№6.-С.103-113.

4.Савичева, И. Не все то золото, что блестит/ И.Савичева// Московский комсомолец.-2007.-1 апреля.

5.Сурикова, Т.И. Этические проблемы языка массовых коммуникаций: молодежные СМИ, политическая и потребительская реклама / Т.И. Сурикова// Вестник Московского университета. Серия 10. Журналистика.-2004.-№1.- С.84-98.

6.Холт, Р. Аудитория Glamour сложилась в России только сейчас/ Р. Холт// Новости СМИ.-2009.-29 февраля.

Шоу как катализатор трансформации культурных ценностей.

Стаметов Виктор Владимирович. Тамбовский государственный университет им. Г.Р.

Державина

Аннотация: в статье говорится о роли и значении шоу в процессе трансформации культурных ценностей. Автор приводит основные характеристики шоу, позволяющие характеризовать его как одну из форм проявления псевдокоммуникации. Характеризуются основные функции псевдокоммуникации, ее основное отличие от феномена духовной коммуникации, как понятия непосредственно родового. Так же, автор показывает зависимость сложных процессов трансформации и замещения духовных и культурных ценностей от транслируемых с экранов телевизоров различных шоу проектов.

Ключевые слова: коммуникация, псевдокоммуникация, шоу, триггер-калибровка.

Не секрет, что в нашей стране, на современном этапе ее развития, происходят качественные изменения во многих сферах. Формируются новые экономические, политические, социальные и духовные ценности, старые же предаются забвению. Меняется сам менталитет русского человека. Этот процесс имеет как положительные, так и отрицательные стороны. Суть противоречия такова: с капиталистическим, эгоистическим способом мышления, который приходит на смену коммунистическому, коллективистскому, возникают представления о человеке как о бескомплексном, эгоистичном существе. Безусловно, новые экономические условия требуют психологической адаптации человека, но, по мнению автора, именно этот процесс ведет к резкому снижению уровня духовности. В то же время все чаще приходится наблюдать феномен духовной псевдокоммуникации в форме шоу. Основная цель, которую преследует в статье автор, это раскрытие причин возникновения этого феномена.

Однако, для успешного решения поставленного в статье вопроса, необходимо определиться с пониманием самого термина «псевдокоммуникация». Прежде всего, для выполнения этой задачи следует отметить, что феномен псевдокоммуникации нельзя рассматривать без упоминания феномена ему обратного - коммуникации. Для того, чтобы объяснить это положение, необходимо обратиться к понятию «коммуникация» и контексту, в котором оно здесь используется.

Коммуникация это некая, очень редкая, форма духовности, которая очень трудно моделируется искусственно. Ее основные признаки это эмпатийность, особая трансформация

речи, «жалость не к себе», отсутствие агрессии и лидерства, формирование высшего типа симпатии, психическая изоляция от окружающей среды, желание повтора ситуации. Коммуникация ассоциативна, она вне ролей, статусов и вообще имиджа. Она не может быть самопознаваемой, так как эта форма ощущений диадна. В коммуникации полный приоритет обратных связей, то есть это больше слушание, чем говорение. При коммуникации обычные механизмы личной идентификации не состоятельны. В коммуникации возможен феномен «сублингвов», то есть общения вне слов, в форме не членораздельных звуков. Сублингв схож с языком высших приматов. Он универсален - без пола, возраста, типа личности, только выражен у каждого в разной степени. Коммуникация это всегда, что-то новое, необычное, то, на что хочется смотреть. Для коммуникации необходима высокая энергетика, ибо она не стабильна и может, в противном случае, исчезнуть. В точке коммуникации смещается представление о пространстве и времени.

Коммуникация возникает до государственности, Морган, исследуя племена североамериканских индейцев, отмечает, что 10-15% всего их общения это нечто похожее на коммуникацию. Никем не доказано, что способность к коммуникации в истории развивается, нет зависимости «способность к коммуникации - цивилизованность», однако существует другая зависимость - «полигамность - коммуникация», т.е. где нет семьи там коммуникации больше. Ни одно исследуемое племя не показывает, что коммуникации нет, коммуникация возможна везде, она встроена в структуру разума изначально (то есть, разума без коммуникации нет, а вот обратная связь обсуждаема). Коммуникации зародились до членораздельной речи, и чем более похоже на коммуникацию, тем меньше роль членораздельной речи. Коммуникация стихийна, но различные методы нейролингвистического программирования позволяют искусственно, пошагово построить ее.

В социуме коммуникации возможны в религии (здесь коммуникация приобретает мистический оттенок), при сильных эмоциях (тяга к истине, любовь, дружба), в отношениях материнства и случаются редчайшие случаи массовой коммуникации.

Однако с зарождением государственности возникает феномен псевдокоммуникации. Коммуникация и псевдокоммуникация это две полярные стороны общения, и в массовой психологии осуждаются обе. Действительно, рассматривая эти феномены духовной жизни человека, следует отметить общую точку старта и некоторые универсальные предпосылки обоих явлений: возникновение из логики социума, довольно похожая мотивация субъекта, методы искусственного моделирования и д.т. Однако, эта схожесть только внешняя, весьма обманчивая оболочка в корне различных феноменов. Так, возникая из логики социума, псевдокоммуникация продолжает ее, не противореча ей, в отличие от истинно духовной коммуникации на более высоких стадиях ее саморазвертывания.

Еще одним принципиальным различием является разный уровень энергетики феноменов коммуникации и псевдокоммуникации, степень симметричности общения (определяемая целями, которые преследуются суггесторами - в псевдокоммуникации), сложностью искусственного моделирования (при формировании коммуникации партнеры просто обязаны раскрываться друг другу полностью, без страха обнажить личностный комплекс, что вовсе не обязательно, а скорее, противопоказано при псевдокоммуникации), и т.д.

Однако при всей подобной несимметричности двух феноменов вряд ли существует вероятность рассмотрения их в абсолютной изоляции друг от друга.

По этим причинам, описывая характерные особенности именно псевдокоммуникации, автор неизбежно вынужден обращаться к феномену духовной коммуникации. Итак, к базовым характеристикам и особенностям псевдокоммуникации относятся следующие:

- как уже отмечалось выше, ее общие стартовые моменты дублируют точки старта собственно коммуникации;

- псевдокоммуникация на этапе закрепления образов «рекомендуемого поведения», обрывает стартовые посылы духовной коммуникации;

- на финише псевдокоммуникации оформляются социальные символы, выражающие суть «рекомендуемого поведения» и маскирующие, с переменным успехом, прагматическую

ориентацию псевдокоммуникации;

- несимметричность общения в псевдокоммуникации - скорее норма, чем аномалия. Это объясняется тем, что, например, суггестор в шоу должен ввести партнера по общению в состояние «аптайма», легкой оглушенности сознания, но ни в коем случае не попасть в него сам;

- массовых псевдокоммуникаций неизмеримо больше, чем истинных духовных коммуникаций.

Из перечисленных характеристик псевдокоммуникации очевидно выделить основные функции псевдокоммуникаций:

1) Стигмирование - через массовую псевдокоммуникацию снижается, подавляется потребность в истинной коммуникации.

2) С помощью псевдокоммуникации в людях поддерживается агрессивное военное поведение, то есть агрессия, готовность к действию (лозунги типа «делай, а не думай»).

3) Иллюзорно-компенсоторная функция: именно массовая псевдокоммуникация позволяет смириться, забыть на некоторое время с проблемами (с нищетой, голодом и т.д.).

4) Управленческая - через массовые псевдокоммуникации управление проверяет свою мощь, то есть, до какой степени они могут управлять массами. Массовая псевдокоммуникация социально выгодная организация социального поведения на символьном уровне. Формами псевдокоммуникации на современном историческом этапе могут являться телевидение (телешоу), митинги, живые концерты.

Необходимо отметить, что, возникая всего лишь как довольно редкий феномен духовной жизни, псевдокоммуникация со временем и не без помощи государства заняла практически все свободные ниши духовной жизни, превращаясь во все более незаменимый атрибут общества. На современном этапе его развития он, попросту говоря, необходимое явление, порой подменяющее, фальсифицирующее истинную духовность, блокирующее ее проявление по причине ее явной социальной дисфункциональности.

Шоу, как особая форма псевдокоммуникации, обладает следующими характеристиками:

- мотивация к участию в шоу очень сложна, но главным элементом такой мотивации является известная зависимость «экономии объяснений». Иными словами, люди добровольно и охотно участвуют в шоу не только ради развлечения, желания уйти от обыденности; их ведет еще и зачастую неосознаваемая надежда получить, возможно более простые и субъективно убедительные «доказательства» правильности, неизбежности, безальтернативности «обычной жизни»;

- основные трудности возникновения такой мотивации приходятся именно на стартовый период участия в шоу, позже возникает своеобразная инерция, едва ли не слабонаркотическая зависимость от таких объяснений, тайное ощущение невозможности последовательного самостоятельного мышления. В силу этого, качество таких «объяснений» со стороны организаторов шоу для постоянных слушателей может падать, во всяком случае, по мере того, как организаторы шоу чувствуют мощь возникающей зависимости. Думается, именно поэтому некоторые шоу как бы «закукливаются», ориентируются на сравнительно замкнутый круг постоянных посетителей, особенно со средствами. Во всяком случае, именно таков финал многих шоу;

- к структуре мотивации в шоу можно отнести и ряд дополнительных мотивов, в том числе простую привычку к телевизионному зрелищу, часто выражающуюся в своеобразном «периферийном видеогедонизме», желании постоянно иметь работающий телевизор, передающий не хитрое, но красочное шоу в зоне периферийного внимания. Кроме того, возможно возникновение дополнительного «обратного» мотива к участию или просмотру шоу за счет все более искусного и прямого обращения шоу-технологий к ранее запретным темам и видеокартинкам (извращенный секс, открытый садизм и насилие, святотатство, некрофильные сюжеты и т.п.);

- по представлениям автора, упомянутая мотивация к участию в шоу имеет своеобразные матрицы, она дана скорее не как «мотивационное поле», но как накопление каких-то квантов,

интереса к начинающемуся массовому зрелищу в рамках известных технологий «триггер-калибровки». В этом, собственно, и состоит одна из ярчайших характеристик шоу: уводя на финише человека очень далеко от обычных нужд и обязанностей, он имеет глубокие корни в обыденности, возникает из надежд блокирования такой обыденности простейшими способами за счет чужой фантазии. Путь прохождения зрителя или слушателя шоу в таком диапазоне от старта к финишу показывает как гладкие «соллективные» зависимости, так и наличие бифуркационных точек воздействия, которые, собственно, и отделяют один этап шоу от другого.

- современный уровень соответствующих технологий, по представлениям автора, не позволяет пока отслеживать конкретные кванты упоминавшихся воздействий, отслеживание успеха или неуспеха определенных фаз шоу идет, все же, по результату. В идеальном варианте -по сигналу клакеров. Массовость же участия в шоу показывает, следовательно, стихийность эффективного воздействия символов и симулякров шоу на индивидуальную психику, более того, такая массовость показывает особую роль шоу в общественной жизни, оно выполняет роль своеобразной рекламы коллективизма, пробует внушить критически большому числу людей рецепт избавления от страданий рефлексии и просто самостоятельных размышлений через участие в массовом зрелище в толпе.

Не случайно большинство респондентов, участвовавших в шоу, описывают это участие с использованием терминов «весело», «красиво», «интересно», «привлекательно», «забавно» и почти никогда в таких описаниях не встречаются фразеологемы «я подумал.», «правильно», «справедливо», «сложно», «греховно»;

- любая актуализация приведенных последними фразеологем ведет к обрыву триггер-калибровки шоу. При этом эффективность еще одной попытки становится весьма проблематичной. Небольшая страта последовательно духовных людей имеет своеобразную «прививку» от шоу.

Таким образом, фундаментальной характеристикой шоу является принципиальная сводимость его к родовому началу - масштабному, неискоренимому, полному мощных противоречий бытию социальных псевдокоммуникаций. Перечисленные характеристики позволяют определить шоу как имеющую характер массового зрелища форму псевдокоммуникативного общения, технологически ориентированную на закрепление у аудитории нужных организаторам (суггесторам) впечатлений и оценок, в том числе и на невербальном уровне.

Современные теле-шоу, по крайней мере, многие из них, являются инструментом пропаганды эгоистических ценностей, «подсказывая» зрителю логику социума как единственно верный вариант корректировки своего поведения по достижению социального успеха. Некоторые, откровенно некультурные, шоу-проекты моделируют «жизнь» или «любовь». Такое искусственное моделирование проецируется на малую группу участников, которые позиционируются как социально успешные или наоборот (говоря языком современной молодежи - «продвинутые» или нет). Образы поведения таких героев теле-шоу закрепляются в сознании зрителя как истинно правильные, то есть становятся идеалами их собственного поведения. Как уже упоминалось во вступлении, переживаемая российским обществом трансформация (как культурная, так и экономическая) по представлениям автора, непосредственно связана с развитием шоу-индустрии.

Псевдокоммуникация (и соответственно, шоу как ее форма) может быть выражена во многих формах, не всегда приобретая идеологический оттенок. Однако искусственное моделирование социально приемлемого и выгодного поведения здесь является своеобразным ориентиром. Проецируя через социальные символы картину социального успеха, в сознании реципиента шоу, как частного случая псевдокоммуникации, фиксируются «правильные» методы достижения этой цели. В результате складываются новые ценностно-нормативные ориентиры, которые воспринимаются реципиентом как свои собственные. В этом смысле, шоу, безусловно, является ускорителем а так же неким обезболивающим средством процессов происходящих в российском обществе.

К вопросу о социологическом понимании личности

Суворов Сергей Александрович - ТГУ им. Г.Р. Державина.

Аннотация. Статья посвящена проблемам современной социологии личности. В первую очередь в ней затронуты проблемы социологического понимания личности, рассматриваются основные концепции личности в современной социологии. Проводится анализ социологических трактовок личности с точки зрения методологий социального реализма и социального номинализма. Высказывается точка зрения, что современная социология личности может развиваться на основе понимания личности как главного агента социальной системы, способного преодолеть отчужденность как одну из важнейших характеристик общественной организации.

Ключевые слова: социология личности, личность, отчуждение.

На первый взгляд в современной социологии категория личности обосновалась всерьез и надолго. Существует даже отдельное направление, социология личности, которое призвано определить роль личности в общественной системе и дать трактовку личностного начала человека с точки зрения его включенности в общественные отношения. Однако не будет преувеличением сказать, что данная отрасль социологии является в то же время одной из самых проблемных. Причин тому много. С одной стороны социологу приходится мириться с известным психологизмом, который неизбежно несет в себе личностный феномен, с другой стороны необходимо принимать во внимание, что на сегодняшний день, к сожалению, не существует не только общепринятой концепции личности, но даже не определен фокус поисков этой концепции. На настоящий момент в науке существует огромное множество направлений в изучении личности, диапазон коих варьируется от полного отрицания этого феномена (бихевиоризм, например) до признания его центральным элементом человеческой природы вообще (особенно ярко этот посыл выражен в экзистенциализме).

Ко всем этим проблемам стоит добавить и те, что порождены спецификой самого социологического знания. Социологическая теория личности по условию должна как-то связывать личность и социальную среду, объяснять возникновения личности человека и ее развитее действием социальных механизмов. Наиболее адекватной данным критериям является марксистская теория личности и выросшая из нее интеракционистская концепция. Не вдаваясь в подробности, интересующимся рекомендуем обратиться к специальной литературе, отметим, что суть этих теорий сводится к тому, что развитие личности объясняется с позиции места человека в системе общественных отношений (марксизм) или выполнения им определенных социальных

ролей (интеракционизм). Иными словами, человек, его личность зависят от того, в какой социальной среде они окажутся. Грубо говоря, если человек вырос в среде интеллигентов, то закономерно ожидать от него качеств образованности, тактичности, эрудированности и т.д. Если же он, наоборот, вырос в бедных кварталах, то получите агрессора с низким уровнем культуры и желанием получить все и сразу.

Казалось бы, вот готовая социологическая теория личности и дело за малым: необходимо просто развивать ее дальше и применять в социологической практике. Так и есть, если не учитывать противоречивость данных концепций в отношении самой личности.

Отстаивая тезис о том, что личность представляет собой совокупность общественных отношений, марксизм как бы редуцирует личностное начало к общественному воздействию. Суть личностной природы нивелируется, подводится под общий знаменатель социальной среды. Между тем, как само понятие личности всегда выражала что-то индивидуальное неповторимое в человеке. Остается также открытым вопрос о том, если личность есть совокупность статусов и социальных ролей человека, то поведение большинства людей должно быть в большей доле унифицировано. Однако на уровне повседневного опыта можно заметить, что даже люди выросшие и живущие в одинаковых условиях далеко не одинаковы как личности.

Понятие отчуждения человека, подробно рассмотренное Марксом, также вступает в противоречие с его представлениями о личности. Ведь если качества человека полностью формируются его социальным окружением, то откуда взяться отчуждению. Получается, что капиталистическое общество отчуждает от человека те же качества, что ему и присваивает, причем использует для этого те же механизмы, что и для формирования личности.

Как мы видим, к этим двум теоретическим направлениям, пытающимся объяснить феномен личности с социологических позиций, существует много вопросов, что не мешает им быть популярными и достаточно адекватными для описания некоторых проблем по взаимодействию личности и общества.

Вообще хотелось бы отметить, что в социологической традиции существует устойчивая тенденция, а, точнее сказать, попытка, свести личностное начало в человеке к проявлениям социальной реальности. На этом принципе построена целая социальная методология, получившая название социального реализма. В противоречие ей другая методология, социальный номинализм, старается описать общественные явления с позиции действия конкретных индивидов, проявления их личностей. Но и это направление вынуждено использовать в своем категориальном аппарате понятия, скажем так, «внеличностного» характера. Выбор же между двумя этими методологиями остается до сего дня прерогативой исследователя, их вечный спор имеет ту же странную логику, что и спор средневековых номиналистов и реалистов о природе общих понятий.

Отметим только некоторые аспекты построения теории общества на основе социального номинализма, который, казалось бы, должен личность ставить во главу угла. Для примера рассмотрим ярчайший вариант социального номинализма социологию М. Вебера.

Вебер, как известно, начинает свою анализ с того, что признает все общественные образования (культуру, традиции, государство и т.д.) идеальными типами, которые суть плод методологической конструкции, а не реально существующие явления. Основа социальности видится ему в социальном действии людей, то есть в повседневном взаимодействии индивидов. На основе социального действия выстраивается вся социальная структура. Базис социального действия составляют мотивы людей, направленные на других. Но можем ли мы утверждать, что в социальном действии полноценно проявляется личность человека? Думается, что нет. В чем-то, конечно, она проявляется, но очень ограниченно. Сам Вебер утверждал, что социальными могут быть только поступки людей, имеющие под собой рациональный мотив. В итоге весь комплекс социальных действий приобретает упорядоченную структуру, складывается в социальные практики и институты. Если этого упорядочивания не происходит, то как мы можем говорить о стабильной социальной структуре. Ведь и сам Вебер вынес за скобки поведение людей, детерминированное традиционными и аффективными причинами. Такое решение, безусловно,

обеспечивало возможность оперировать только теми поступками людей, которые несли в себе рациональное зерно, следовательно, могли создать упорядоченное образование, следовательно, вели к образованию стабильного общества. Но аффекты ведь тоже часть личности, причем, немало важная.

Таким образом, хотя логика Вебера идет индуктивным путем, в итоге он не смог избежать введения в свою теорию «надличностных» конструкций. Впоследствии именно на теории Вебера вырос мощнейший комплекс структурного функционализма Т. Парсонса, объяснявший социальную действительность через функционирование общественных систем.

На сегодняшний день, по нашему мнению, складывается ситуация, когда стремление к однозначному социологическому описанию какого-либо явления или факта означает нивелирование или полный отказ от личностной составляющей. Современная социология как наука, пытающаяся описать социальную действительность в общих категориях, старательно закрывает глаза на личность человека, в лучшем случае пытается найти некий баланс в духе марксистско-интеракционисткой концепции.

Социология личности сегодня посвящена как раз нахождению тех социальных механизмов персоногенеза, которые полностью бы редуцировали личность к неким социальным показателям. Именно отсюда возникло определение личности как совокупности социальных качеств и черт человека, которое не выдерживает никакой критики.

В истории гуманитарной мысли понятие личности возникает как характеристика индивидуальности человека, его несводимости к неким общим образованиям, в том числе и коллективу. Неслучайно, само слово личность хронологически возникло довольно поздно. Античность так и не смогла преодолеть зависимость человека от социума, понятие личность ей не знакомо, только в Средневековье впервые можно обнаружить стремление человека выделить себя из окружающей действительности. Наилучший пример тому первая в истории автобиография за авторством Аврелия Августина - «Исповедь», где предпринята попытка описания личной судьбы и жизненного пути, независимо от интересов рода, общины или государства.

В дальнейшем личность понималась как раз в этом индивидуальном ключе. Так было и во времена Просвещения, и в Новое время, и в современную эпоху, что особенно ярко выразилось в философии жизни, а затем в экзистенциализме.

Безусловно, личность представляет собой сложнейший предмет для изучения, возможно, самый сложный в гуманитарной мысли, но это не значит, что надо бросить попытки его понять, завуалировав это стремлением описать личность через совокупность каких-то внешних по отношению к ней свойств и качеств человека.

Пока не было удачных попыток создать социологию личности, опираясь на трактовку личности как индивидуального начала, принципиально не сводимого к социальной среде, а подчас и противостоящего ей. Экзистенциализм блестяще описал диалектику личностного становления, внутреннею противоречивость личности, ее противостояние со средой, но при этом анализировал социальную реальность на основе марксистской методологии, социологию личности на основе самой личности он так и не создал.

Стоит задаться вопросом о принципиальной возможности построения социологии личности, идя от личности, а не от общества. Вся логика предыдущих размышлений наталкивает нас на путь, чтобы оставить все как есть. Личностью социолог должен интересоваться только в аспекте ее включения в социальное взаимодействия и на этом ставить точку, ибо более широкое оперирование понятием личности тесно переплетено с психологией, значит, есть опасность выхода за рамки собственно социологической теории. Иными словами, построение социологии личности возможно только по пути от «общества к личности», но не наоборот. Как представляется, обратный путь все же возможен.

С нашей стороны было бы неэтично критиковать существующее положение дел в социологической науке, не предлагая при этом каких-нибудь альтернатив. Задатки

альтернативного понимания места личности в социологии есть. На данный момент пока не сформирована целостная теория, но можно наметить ее основные тезисы.

Во-первых, стоит признать, что личность представляет собой образование принципиально не сводимое к социальным ролям и взаимодействиям. Это признавал еще М. Вебер, только он все то, что не сводимо к этим ролям, как уже говорилось, вынес за скобки анализа. Однако человек проявляет себя в социуме с любой стороны, по этой причине нельзя никакие его качества выносить за скобки.

Во-вторых, хотя личность имеет собственную диалектику развития формируется она и развивается под влиянием социальной среды, более того, развитие это возможно только в условиях социума. Наука не знает примеров, когда человек прогрессировал до высокого уровня личностного развития вне социальной системы. Понять личность возможно исключительно при условии ее включенности в социальный универсум.

Здесь стоит сразу пояснить. Общественные отношения выступают в роли катализатора персоногенеза, но сама личность, получив толчок от социума, имеет собственные закономерности развития.

Раз личность так сильно зависит от социальной системы, почему же многое в ее поведении нельзя объяснить социальными закономерностями? Как представляется, важная причина этого заключается в том, что некоторые механизмы персоногенеза противоречат действующим законам социальной среды.

Ключевым явлением для понимания соотношения личности и социума, на наш взгляд, выступает феномен отчуждения. Если конкретизировать самое общее определение этого понятия как противоречие между сущностью и существованием человека, то оно будет означать стесненность личности в рамках общества. Иначе говоря, личность человека принципиально не сможет реализовать себя в рамках господствующих социальных отношений, личность всегда будет более избыточна по отношению к обществу. Отчуждение, как заметил еще К. Маркс, сопровождает человечество на протяжении всей его истории, начиная с родового строя. Но интенсивность его была различной и возрастала пропорционально росту частной собственности и производственных отношений.

Если отчужденность прогрессировала по мере развития социальной организации, то этот факт стоит сопоставить с тем, что личность человека развивалась по практически такой же схеме. По мере совершенствования социальной структуры личность человека прогрессировала. Неудивительно в этом смысле, что сама идеология независимости личности и индивидуализма начала свое развитие только в эпоху Просвещения.

Стоит задаться вопросом, как согласуется взаимосвязь развития личности и отчуждения с тем, что отчужденность выступает как главный ограничитель персоногенеза.

В дальнейших рассуждениях мы будем исходить из того, что личность человека по сути своей есть выделение индивида из социальной среды, некоторое обособление человека от окружающих, осознание своей уникальности, а также совокупность механизмов по отстаиванию этой уникальности. Но, как известно, любое отличие познается в сопоставлении. Человеку необходим социум, чтобы осознать свое отличие от него. Отчужденность в данном случае можно понимать как специфический механизм обособления индивида.

Традиционно отчуждение рассматривалось исключительно в качестве негативного фактора для персоногенеза, но, как представляется, это лишь одна сторона медали. Отчуждение способно до определенного предела развивать личность человека. Происходит это развитие путем включения человека в социальные связи, социализацию, прививание ему жизненно необходимых для существования стандартов и правил общественного поведения. Ограничивает же отчужденность развитие личности тем, что на определенном этапе личность становится избыточной по отношению к общественным стандартам поведения и жизни, а отчуждение уже не может предложить ничего больше.

Все то, что нам на сегодняшний день известно о личности как таковой есть продукт отчуждения человека. Отчуждение развивает личность, но это не единственный вариант личностного прогресса, как стоит полагать. Отчуждение противопоставляет личностное существование и личностную сущность потому, что ставит для развития личности рамки, которые необходимы, которые несут положительные последствия, но все же являются ограничителями.

Современная структура личности человека является продуктом векового существования частной собственности и общества, основанного на принципе производства. Возникновение личности на определенном этапе социогенеза выступило способом адаптации человека к условиям социального существования, в которых главным стал не человек, а продукт. В архаичный период в личности не было необходимости, человек полностью идентифицировал себя с родом. Недаром в Древней Греции самым страшным наказанием была отнюдь не смертная казнь, а изгнание из полиса.

Производственные отношения разрушили родовую организацию, человеку ничего не оставалось, как найти основания для себя уже не в роде, а в самом себе. Сейчас трудно сказать, как бы развивалась личность человека, если бы общественное развитие пошло по-другому. Однозначно можно утверждать, что личность человека ни в коей мере не ограничивается набором социальных ролей, не определяется через усвоенные социальные стандарты, она всегда избыточна по отношению к общественной системе, хотя последняя играет определяющую роль в отношении ее формирования. Но как цветок, вырастая из горшка, который, безусловно, необходим для его роста, требует пересадки, так и личность по мере развития «вырастает» из рамок статусно-ролевой системы.

В этой связи представляется неправильным ограничивать социологию личности исключительно нахождением закономерностей личностного развития, определяемыми социальной средой. Предмет исследования должен быть шире. Личность человека есть образование социальное, это признают многие исследователи. Изучать личность в отрыве от той среды, в которой она формировалась и существует, было бы ошибкой, что признается рядом авторитетных школ от интеракционизма до фрейдизма. Но нельзя все влияние социума сводить к констатации проекционных зависимостей между личностью и социальной структурой. Личность, как кривое зеркало, способно вобрать в себе заданную модель интеракции и переделать ее в другом виде.

Существует множество примеров, где личность человека проявляет себя в ином качестве, нежели в рамках общественной среды. Духовная коммуникация, толерантная группа, искренняя любовь, дружба, страсти - все это примеры взаимодействия между людьми, где личность есть, но нет той повседневной системы социальных отношений, основанной на принципе производства и социально-ролевом элементе. В Т-группе человек реализует свое «Я», а не выполняет социально заданный стандарт поведения. Позволяет ли нам такой нехитрый набор фактов и логика приведенных рассуждений говорить о том, что есть некий иной способ социальной организации, в котором человек будет не средством, а целью? Есть ли некая иная форма социальности, имеющая в основе своей не функциональное объединение людей как носителей социальных ролей? Вопрос, конечно, спорный. Но, по мысли автора, на него стоит ответить утвердительно.

Возможно, что человек не знает иной формы единства и солидарности больших групп, кроме как функционального объединения людей. По крайней мере, вся история развития человечества подтверждает этот тезис. Но также возможно, что формы социального взаимодействия отнюдь не ограничивается господством производственного принципа.

Современная социология все больше внимания сосредотачивает на малых группах и различных формах межличностного взаимодействия. И стоит учитывать, что данная область социального мира вовсе не является уменьшенной копией общественных макросистем. В ней действуют свои специфические закономерности, которые во многом, на наш взгляд, принципиально отличаются от законов социального макроуровня.

Многие из этих законов напрямую взаимосвязаны с диалектикой персоногенеза. Именно на уровне межличностного общения, пусть не повсеместно, наиболее полно проявляет себя

человеческая личность, которая, как было сказано, не сводима к действующим социальным нормам. Учет личности как свободно действующего элемента межличностного уровня социальных отношений необходим для полного и адекватного понимания процессов, происходящих на самом элементарном уровне общественного бытия.

Социология личности как теория «среднего уровня» должна принимать во внимания перечисленные факторы и закономерности. Следует выстраивать логику рассуждений не только на основе общественного примата над личностью человека, предзаданности индивидуального поведения. Но и учитывать возможность того, что свободная личность вполне может сама определять форму и характер социального взаимодействия.

Раздел IV Социальная культурология

Духовные ценности повседневной культуры семьи Загороднова Кира Павловна, Мордовина Людмила Владимировна

Тамбовский государственный университет имени Г.Р.Державина

Аннотация: в статье дается характеристика и значение моделей духовных ценностей в повседневной культуре семьи.

Ключевые слова: модели духовных ценностей, повседневная культура семьи, семейная атмосфера, коммуникация, распределение обязанностей, бытовая атмосфера.

Семья - это сложное социокультурное явление. Специфика и уникальность ее состоит в том, что она фокусирует в себе практически все аспекты человеческой жизнедеятельности и выходит на все уровни социальной практики: от индивидуального до общественно-исторического, от материального до духовного.

Именно в повседневной культуре семьи формируются духовные ценности, которые имеют огромное значение не только для всех членов данной семьи, но и для общества в целом.

Повседневную культуру каждой семьи характеризует определенный уровень духовности. Чем выше этот уровень, тем больше оснований для семьи быть сплоченной, развивать способности и интересы, удовлетворять культурные потребности своих членов, успешно воспитывать детей, жить богатой нравственной и эмоционально-эстетической жизнью. К духовным ценностям повседневной культуры семьи следует, прежде всего, отнести ее идейно - нравственные устои, распределение обязанностей, семейную атмосферу, общение внутри семьи, эстетику быта.

Рассмотрим модели духовных ценностей более подробно.

Сам дух семьи, характер отношений в ней, общий стиль и тон супружества принято называть семейной атмосферой. В сущности, она является основным источником радости или неприятностей, ощущения полноты супружества или его неполноценности. Семейная атмосфера складывается из многих элементов, главный из которых - нравственное здоровье семьи, тесно связанное с жизнью общества. Можно сказать, что нравственная семейная атмосфера устойчива в такой мере, в какой социальна семья и в какой искренни и честны супруги в своих взаимоотношениях. Причём нравственное сознание семьи и супругов постоянно возрастает, если здесь не провозглашают принципов, а ими руководствуются, не говорят о том, как надо вести

себя, а просто живут по законам совести и чести, не рассуждают о морали, а живут в соответствии с ней. Такая атмосфера оптимистична, пронизана высокой нравственностью, уверенностью в будущем.

Семейная атмосфера - это психологический климат семьи. Она включает в себя духовную жизнь родителей и детей, единство их интересов, увлечений, переживаний. В этом случае исследователи говорят о духовном единстве семьи, когда каждый стремиться понять других, разделить их заботы, помочь. Духовное единство сплачивает семью в коллектив, помогает созданию общего стиля и тона жизни.

Многие исследователи выделяют два типа климата семьи: благоприятный и неблагоприятный. Многолетние наблюдения показывают, что довольно значительной части семей присущ противоречивый климат.

Исходной основой благоприятного климата является супружеская совместимость, в первую очередь такой ее компонент, как общность идейно- нравственных взглядов мужа и жены. Для благоприятного климата характерны следующие признаки: сплоченность, возможность

всестороннего развития личности каждого ее члена, высокая доброжелательная требовательность членов семьи друг к другу, чувство защищенности и эмоциональной удовлетворенности, гордость за принадлежность к своей семье, принципиальность, ответственность.

В семье с благоприятным климатом каждый ее член относится к остальным с любовью, уважением и доверием, к родителям - еще и с почитанием, к более слабому - с готовностью помочь в любую минуту.

Важный показатель благоприятного климата семьи - стремление ее членов проводить свободное время в домашнем кругу, беседовать на интересующие всех темы, вместе выполнять домашнюю работу, подчеркивать достоинства и добрые дела каждого, преподносить друг другу приятные сюрпризы, вместе путешествовать.

Неблагоприятный климат семьи ведет к депрессиям, ссорам, психической напряженности, дефициту в положительных эмоциях. Если члены семьи не стремятся изменить такое положение к лучшему, то само существование семьи становится проблематичным.

Общение в семье представляет собой отношение членов семьи друг к другу и их взаимодействие, обмен информацией между ними, их духовный контакт. Спектр общения в семье может быть очень разнообразным. Помимо бесед о работе, домашнем хозяйстве, здоровье, жизни друзей и знакомых оно включает в себя обсуждение вопросов, связанных с воспитанием детей, искусством, политикой, и так далее.

Удовлетворённость супругов общением зависит от степени совместимости их взглядов, ценностей. Не вызывает сомнения тот факт, что нервозность, неуравновешенность, замкнутость и другие отрицательные черты характера являются плохими спутниками семейного общения.

Однако не бывает идеального общения в семье, т.е. общения, состоящего только из согласия. Супружеские отношения неизбежно проходят через противоречия: ссоры, конфликты, и так далее. В этих случаях очень важно понять супругам позицию друг друга, поставить себя на его место.

В семейном общении очень важны нравственные принципы, главным из которых является -уважение другого, его «я». Нередко, после трудного трудового дня супруги стремятся сорвать своё плохое настроение на близких, дать выход накопившейся озлобленности. Они начинают ворчать, упрекать, делать замечания, кричать. В результате такой разрядки человек может получить временное облегчение, хотя последствия могут оказаться тяжёлыми. Одних начинают мучить угрызения совести за собственную неправоту и несдержанность. Других - обида за несправедливые обвинения и упрёки. В результате это способствует разрушению семьи.

Иногда полезно делать компромиссы, т.е. идти на уступки друг другу. Также очень важно уметь признавать свои ошибки, как право других ошибаться.

Очень важно почаще делиться своими мыслями, не скупиться на похвалу, добрые слова.

Основными компонентами культуры общения являются сопереживание, терпимость, уступчивость, доброжелательность.

Чем больше семья, тем сложнее распределение домашних обязанностей.

Законом семейной жизни является равномерное распределение обязанностей по ведению домашнего хозяйства между всеми членами семьи. Это параллельно является важным моментом в воспитании детей. Подрастая, дети берут на себя всё более сложные и ответственные обязанности по ведению домашнего хозяйства. В результате они реально помогают родителям, своей семье и отрабатывают у себя полезные привычки. Таким образом, бытовая атмосфера в семье формируется постепенно. Труд в семье обеспечивает необходимую гармонию во взаимоотношениях, гарантируя материальное благополучие. Работа по дому воспринимается как нечто неприятное, навязанное, но она очень важна и составляет основную часть семейных дел. Людям, на плечи которых ложится ее выполнять следует уделять особое внимание.

Бытовой труд выступает как средство проявления внимания друг к другу, заботливости, взаимного уважения. В этом выражается нравственный смысл домашнего труда, бытовых обязанностей. Трудолюбие предполагает определённую культуру труда. Работа по домашнему хозяйству весьма разнообразна, и здесь важны чуткое отношение, взаимопомощь, умение тактично поддержать друг друга.

Чем справедливее организовано в семье распределение обязанностей, чем более творчески относятся члены семьи к своим обязанностям, тем больше перспектив у судьбы брака. Хозяйственные стороны быта приобретают окраску высокой педагогики и истинного воспитания чувств. К этому следует относиться со всей серьёзностью ввиду того, чтобы не утратить способность нежно и преданно заботиться о других. Это качество взращивается в семье.

Таким образом, можно сделать вывод:

Семейная атмосфера - выделена в статье, как главная составляющая всех моделей. Отмечена ее уникальность, выраженная в чуткости восприятия перемен настроений членов семьи. При этом перемены в семейной атмосфере могут чувствовать только члены одной семьи. Коммуникация -как духовный контакт между членами семьи, распределение обязанностей - как снова благоприятных духовных взаимоотношений. Бытовой труд - как средство проявления внимания друг к другу, заботливости, взаимного уважения.

Для углубленного изучения данной тематики, было проведено исследование. Получены следующие результаты:

В анкетировании приняли участие 30 человек из них, респондентов мужского пола 55%, женского пола 45%, следующих возрастных категорий: от 18-25 лет - 35%, 25-35 лет - 35%, от 35-55 лет -30%. По роду деятельности респонденты: работающий - 70%, студент - 20%, студент и работающий - 5%, не работающий - 5%.

На вопрос «Что включает в себя понятие «духовные ценности повседневной культуры семьи»?» респонденты 30% ответили «традиции, обычаи, нравы», столько же 30% респондентов выбрали «общение, распределение обязанностей, бытовая атмосфера». 70% семей респондентов состоят из двух человек, 12% семей включают троих, четверых членов. 80% респондентов общаются лично с членами семьи несколько раз в день, 15% несколько раз в месяц. Значение общения в семье 60% респондентов оценивают как очень важное, 35% как важное. Темой общения в семье у 40% респондентов является учеба. Нет четкого разграничения обязанностей у 60% респондентов, обязанности закреплены за каждым членом семьи у 30% опрошенных. В существование семейной атмосферы верят 45% респондентов, «скорее да, чем нет» ответили 40%. На открытый вопрос «Что Вы подразумеваете под «семейной атмосферой?» 35% ответили «уют», 20% «взаимопонимание», 15% «благополучие», 15% «взаимоотношения между членами семьи», 15% -«любовь». «Голубой - спокойный мирный» - 70% респондентов отнесли к цвету своей семейной

атмосферы, 20% выбрали «красный - насыщенный, яркий». На вопрос «Чувствуете ли Вы, когда семейная атмосфера претерпевает изменения в лучшую или худшую сторону?» 50% ответили «да», 35% ответили «скорее да, чем нет». В результате оценки позиций в повседневной культуре семьи голоса распределились следующим образом: первое место по значимости разделили «общение» и «взаимопонимание» - 35%, «материальное благополучие» - посчитали важным 20% респондентов, «интерьер» - 10%. «Редко» проводят отдых всей семьей 70% респондентов, 20% регулярно. Получают удовольствие от совместного отдыха семьей 50% респондентов, 40% ответили «скорее да, чем нет». На вопрос «С каким чувством Вы чаще всего идете домой?» 50% ответили «наконец-то я отдохну», 30% выбрали ответ «очень соскучилась(ся) по домашним».

В заключительном вопросе анкеты нужно было «согласиться» или не «согласиться» с верностью данного утверждения: ««Чем выше уровень духовности семьи, тем больше оснований для семьи быть сплоченной, развивать способности и интересы, удовлетворять культурные потребности своих членов, успешно воспитывать детей, жить богатой нравственной и эмоциональноэстетической жизнью», 60% респондентов подтвердили верность данного утверждения, 40% ответили «скорее да, чем нет».

Таким образом, исследователь и автор статьи приходит к выводу, что на данном этапе развития общества, с ускоренным темпом жизни, высокой конкурентоспособностью на рынке труда, все большее значение для каждого человека приобретает семья, духовные ценности повседневной ее культуры. По результатам анкетирования, члены семей придают большое значение общению, знают, что такое семейная атмосфера, и стремятся к ее стабильности и укреплению. Дом, остается местом отдыха души и тела, взаимопонимания, любви и благополучия.

Литература

1. Афанасьева Т.М. “Семья”. М, 1988.

2. БЕДНЫЙ М.С., «Семья-здоровье-общество», М., 1986

3. Бердяев Н.А.. “Философия свободы”. М, 1990

4. Витек К. Проблемы супружеского благополучия.- М.,1988

5. Гаспорян Ю.А. Семья на пороге 21 века: социологические проблемы.- Спб.,1999

6.Голод С.И. Семья и брак: историко-социологический анализ.- Спб.,1998

7.Голод С.И. Стабильность семьи: социально-демографические аспекты.- Л. 1984.

8. Гребенников И.В. “Основы семейной жизни”. М, 1991.

9.Дементьева И.Ф. Первые годы брака: проблемы становления молодой семьи.- М.,1991

10.Зацепин В.И. Молодая семья: социально-экономические, правовые, морально-психологические проблемы.- Киев,1991

11.Здравомыслова О.М. Российская семья на европейском фоне.- М., 1998

12.Кравченко А.И. Социология: учебное пособие.- М.,2002

13. Коломинский Я.Л.. “Человек: психология”. М, 1980.

14. Кон И.С.. "В поисках себя". М, 1989.

“Человек и его ценности”. М, 1988.

15. Леви В.Л. “Искусство быть собой”. М, 1974.

16. Леонтьев А.Н. “Деятельность. Сознание. Личность”. М, 1977.

17. Макаренко А.С. Сочинения. М, 1957.

18. ОСИПОВ Г.В., КОВАЛЕНКО Ю.П. «Социология», М., 1990

19. Основные концепции социологии семьи второй половины XIX -начала XX веков Ревенко Н.В. (кафедра гуманитарных дисциплин, МГТУ)

20.ОщепковаА.П. Сибирская семья: особенности развития и формирования нравственности, культуры личности.- Томск,1996

21. Петровский А.В. “Популярные беседы о психологии”. М, 1982.

22. Рувинский Л.И. , А.Е. Соловьёва. “Психология самовоспитания”. М, 1982.

23.Сборник статей «Культура семейных отношений» М., 1985

24. Семья: XXI век. Проблемы формирования региональной семейной политики/ Аналитический вестник Совета Федерации ФС РФ. - 2002

25. ХАРЧЕВ А.Г., МАЦКОВСКИЙ М.С. «Современная семья и её проблемы М.,1978

26. Чуркин И.Ю. Семья как важнейший социальный институт || Социология и современное общество || учебное пособие.- Н.,1999.- Ч.3- С.62-73.

27. Юркевич В.С. “Выполнить себя”. М, 1986.

Образовательные услуги регионального университета: соотношение восприятия преподавателей, студентов и работодателей

Налетова Ирина Владимировна - доктор философских наук, профессор Тамбовского государственного университета им. Г.Р. Державина.

Аннотация - в статье представлены выводы эмпирического социологического исследования качества регионального университетского образования среди преподавателей и студентов Тамбовского государственного университета им. Г.Р. Державина и работодателей г. Тамбова.

Ключевые слова - качество высшего образования, образовательные услуги, региональный университет, студенты, преподаватели, работодатели.

Качество высшего образования сегодня воспринимается неоднозначно. С одной стороны, его повышение в современных условиях перехода от индустриального уровня к постиндустриальному, информационному и сетевому, а также интеграции российской системы высшего образования в Болонский процесс становится одним из факторов соответствия системы высшего образования уровню развития новой социокультурной реальности. С другой стороны -существующее множество подходов к определению качества образования, неоднозначность способов его измерения затрудняют объективный научный анализ этой характеристики современных образовательных услуг. Одним из практических методов исследования качества высшего образования выступает множество существующих социологических методик, которые позволяют выявить отношение к существующему уровню, его восприятие разными социальными группами, заинтересованными в повышении качества образовательных услуг.

В современном обществе существует как минимум четыре социальные группы, которые заинтересованы в объективной оценке качества образования и его соответствии уровню развития общества. Прежде всего, это государство, которое посредством повышения качества образования стремится повысить конкурентоспособность экономики и страны в целом. Вторая группа -работодатели, заинтересованные в получении на предприятия и фирмы высококвалифицированных работников, не нуждающихся, хотя бы в первое время после получения образования, в повышении его уровня, качества, переквалификации. Третья группа -университеты (менеджмент и преподаватели), которые не просто формируют качество высшего образования, но и посредством него закладывают основы привлекательности бренда и имиджа учебного заведения на рынке образовательных услуг. Наконец, в качестве современного образования заинтересованы студенты, которые, несмотря на то, что в нашем обществе пока не утвердилась концепция «человеческого капитала», стремятся после окончания вуза получить не просто работу по специальности, а высокооплачиваемую работу.

Традиционно каждая из социальных групп, связанных с системой высшего образования, имеет собственные критерии оценки ее качества, по-своему видит цели обучения, проблемы,

предъявляет требования к уровню развития системы образования в целом и процесса обучения в частности. Однако комплексных сравнительных исследований уровня удовлетворения качеством высшего образования основных социальных групп, заинтересованных в высоком уровне образовательных услуг, в нашем регионе пока крайне мало. Под руководством автора в 2007-2008 учебном году в рамках дисциплин специализации «социология образования» и студенческого инновационного проекта было проведено исследование «Качество образования в Тамбовском государственном университете им. Г.Р. Державина: студенты, преподаватели, работодатели».

Основная цель исследования - получение обоснованных и надежных эмпирических данных о восприятии качества образования, предоставляемого Тамбовским государственным университетом им. Г.Р. Державина.

Исследование было направлено на выявление следующих позиций:

1. Выявление мнения респондентов об основных проблемах, существующих в отечественном высшем образовании;

2. Определение особенностей восприятия качества предлагаемого образования ТГУ им. Г.Р. Державина разными социальными группами;

3. Выявление оценки возможности трудоустройства студентов нашего университета на региональном рынке труда;

4. Уточнение задач взаимодействия между студентами, преподавателями и работодателями;

5. Выявление барьеров, препятствующих плодотворному сотрудничеству университета и регионального рынка труда;

6. Сравнение представлений работодателей и университета об эффективных формах взаимодействия.

Исследование проводилось методом анкетного опроса. Генеральную совокупность составили студенты и профессорско-преподавательский состав Тамбовского государственного университета им. Г.Р. Державина, а также работодатели города Тамбова.

Полученные результаты исследования позволили сделать следующие выводы:

1. В настоящее время необходимо соответствие между требованиями рынка труда и

предлагаемыми образовательными услугами. Одним из ключевых факторов соответствия образовательных услуг потребностям региона является их качество. Сегодня сложилась противоречивая ситуация: рынок труда переполнен выпускниками системы высшего

профессионального образования, но по ряду критериев характер и качество их подготовки не устраивает работодателей. Результаты социологических исследований свидетельствуют, что работодатели устанавливают прямую зависимость между качеством подготовки специалистов и успешностью их работы в организации. Тем самым проблема неудовлетворенностью качеством образования работодателей становится условием, серьезно осложняющим развитие региональной экономики.

2. Результаты исследования свидетельствуют о том, что подавляющее большинство опрошенных всех трех групп признают существование проблем в современной системе высшего образования, в том числе и на региональном уровне. Но чаще всего преподаватели и студенты связывают существующие проблемы в высшем образовании с объективными факторами развития самой институциональной системы, чем с субъективными или личностными факторами, тогда как работодатели обращают внимание на субъективные особенности организации учебного процесса (низкая компетентность студентов и профессорско-преподавательского состава, недостаточный уровень получаемых знаний и т.д.). Для всех групп опрошенных проблемой является платное образование и связанные с ним трудности, а вот переходом на двухуровневую систему бакалавр/магистр пока озабочены только преподаватели.

3. Несмотря на существующие разногласия в восприятии качества высшего образования, предоставляемого нашим университетом, преподавателями, студентами и работодателями, результаты исследования свидетельствуют о готовности опрошенных социальных групп к плодотворному сотрудничеству на основе однозначных оценок таких критериев, как осознание

кризисных элементов в системе образования, значимости высшего образования в современном обществе, его практической направленности, качеств и ценностей молодых специалистов, получивших высшее образование.

4. Результаты исследования показывают, что большинство представителей разных социальных групп опрошенных занимают промежуточную позицию между позитивным и негативным восприятием современного качества высшего образования (примерно две трети), тогда как полностью довольны существующим качеством образования только каждый третий студент, каждый десятый преподаватель и только 2% работодателей.

5. Подавляющее большинство опрошенных преподавателей (75%) довольны качеством образования, которое дается студентам нашего университета, из них каждый пятый удовлетворен качеством полностью, а более половины (55%) скорее удовлетворены им, чем нет. Это свидетельствует о более высокой оценке работы собственного университета, чем российской системы образования в целом, что подтверждают и ответы на вопрос о соответствии ТГУ им. Г.Р. Державина критериям качества современного образования. Почти 80% опрошенных подтверждают соответствие нашего университета критериям современного качества образования. Одновременно 6% работодателей считают, что знания и умения выпускников нашего университета соответствуют критериям качественного образования и 47% скорее согласны с этим.

6. Результаты исследования выявили несоответствие восприятия главной задачи ТГУ им. Г.Р. Державина на рынке образовательных услуг основными исследуемыми группами. Работодатели видят главную задачу регионального университета в подготовке, переподготовке и повышении квалификации работников с высшим образованием, оставляя без внимания такие критерии, как сохранение и приумножение нравственных, культурных и научных ценностей общества, распространение знаний среди населения; удовлетворение личности в интеллектуальном, культурном и нравственном развитии. Последние в большей степени значимы для студентов и преподавателей. Необходимо отметить низкую популярность среди всех групп опрошенных такой задачи, как формирование у обучающихся гражданской позиции.

7. Существуют и противоречия в распределениях на вопрос о соответствии специальностей, предлагаемых ТГУ, между преподавателями, студентами и работодателями. Если каждый третий преподаватель и студент согласны с тем, что такое соответствие есть, то среди работодателей согласились с этим меньше, чем каждый пятый, тогда как каждый третий из опрошенных работодателей считает, что только малая часть выпускников нашего университета востребована на рынке труда. Одновременно с этим почти половина опрошенных и работодателей, и респондентов от системы образования обратили внимание на то, что, скорее всего, соответствие предлагаемых специальностей требованиям рынка труда есть при некотором несоответствии.

8. Для того чтобы учебный процесс был наиболее эффективным все представители опрошенных групп обращают внимание на возможность участия работодателей в процессе подготовки своих будущих специалистов. Сами работодатели считают для себя возможным руководить производственной практикой, преподавать ряд практических дисциплин, проводить совместные исследовательские проекты, семинары и тренинги. Одновременно работодатели показали достаточно низкое знание проблем методического обеспечения учебного процесса (об этом свидетельствует большой процент затруднившихся ответить на вопросы о необходимости введения новых форм работы со студентами и т.д.) и почти каждый третий отмечает отсутствие у себя педагогического образования.

9. В целом претензии работодателей к качеству образовательных услуг нашего университета осмыслены слабо, работодатели не могут четко сформулировать свои требования к университету иначе, чем в наиболее общем виде. Исследование показывает, что работодатели и университет по-разному видят задачи и перспективы совместного сотрудничества, имеющиеся формы сотрудничества реализуются достаточно локально и в ограниченных размерах. Поэтому оценка практики взаимодействия работодателей и университета должна быть дифференцированной. Необходимо преодолеть разрыв между университетом и работодателями, которые, ограничиваясь решением частных задач, замкнуты сами на себе. Для этого можно

сформировать программу в рамках совместных курсов повышения квалификации, семинаров, конференций и для преподавателей, и для работодателей, на которых определить предмет сотрудничества, зоны ответственности, условия деятельности сторон.

Роль менторов в формировании корпоративной культуры

Нордберг Л.В.

Аннотация: в статье рассматривается специфика применения системы менторинга в управлении человеческими ресурсами предприятия и его роль в формировании и поддержании корпоративной культуры.

Ключевые слова: управление, человеческие ресурсы, корпоративная культура, социальные нормы и ценности, нормативная легитимизация, менторинг.

Для реализации эффективного руководства современным предприятием принципиально важным является правильность представлений о месте и роли корпоративной культуры в достижении целей организации, о путях ее формирования, возможностях корректировки и поддержания функционирования на высоком уровне, приближенном к оптимальному.

Трансформация современной системы бизнес-процессов с неизбежностью привела к изменению парадигмы менеджмента в целом и подходов к работе с персоналом в частности. В ряду этих изменений все большее значение начинают приобретать институты, ответственные за саморазвитие и освоение новых форм личностной самореализации работниками организации. Снижается уровень унификации сотрудников, возрастает роль индивидуального подхода, поскольку основным социальным ресурсом эпохи постсоциальности становится человек. Абстрагируясь от численных показателей, можно сделать предположение о том, что с содержательной точки зрения более актуализированным становится подход управления человеческими ресурсами, проецируемый и на доминирующую в недавнем прошлом парадигмууправления персоналом.

Основной целью управления любой организацией является обеспечение результативности

деятельности ее подразделений, целью управления бизнес-

организацией становится обеспечение максимально возможной прибыли. В

связи с этим специфика управления человеческими ресурсами может быть определена через двойственность взаимно дополнительных целей. В первом

случае - традиционных, представленных получением максимально возможной выгоды от умений и навыков работников; во втором - развернутых к интересам самих сотрудников, ориентированных на соответствующее их собственным притязаниям материальное вознаграждение, а также на психологически комфортную деятельность в организации. Потребность в обеспечении психологически комфортного климата в трудовом коллективе становится определяющим фактором при рассмотрении процессов изменения стратегий управления человеческими ресурсами на стадии перехода от современной к постсовременной эпохе.

Современные подходы к управлению человеческими ресурсами основываются на достижениях психологии и социологии труда, используют новые технологии комплектования штатов предприятий, разработки и закрепления нормативных правил внутрикорпоративного взаимодействия, выявления процедур по определению потребностей работников. Результатом оказывается достижение эффективности взаимодействия организации и ее членов.

Управление человеческими ресурсами строится на принципах опережающего

воздействия. Тесная интеграция управления человеческими ресурсами с общей бизнес-стратегией становится фундаментальным отличием от традиционной модели управления персоналом.

Система управления человеческими ресурсами предполагает разработку дополнительных

инструментов и технологий воздействия на персонал, одним

из которых становится корпоративная культура предприятия. В современных

условиях управления человеческими ресурсами роль корпоративной культуры оказывается тесно связана с рядом преимуществ, которые становятся возможны при ее использовании в рамках бизнес-стратегии организации.

Корпоративная культура формирует, накапливает и воспроизводит основные ценности, миссию и стратегические цели организации - как для внешней, так и для внутренней среды. Она создает специфическую, присущую именно этой организации систему внутренних и внешних коммуникаций, позволяет развиваться и функционировать системе внешних связей. И наконец, именно корпоративнаякультура отвечает за определение норм отношений в трудовом процессе, обеспечивает самоорганизацию, сплоченность коллектива, укрепление корпоративности. Это основные функции организации, которые, наряду с другими элементами и механизмами бизнес-процессов, определяют ее специфику.

Такого рода важность и значимость корпоративной культуры в функционировании организации с неизбежностью приводят к формированию

множества подходов и определений в различных сферах социального знания.

Теоретическая рефлексия этого понятия создала множество подходов к определению корпоративной культуры. Если попытаться обобщить наиболее значимые, то можно выделить несколько основных групп авторов, рассматривающих данные подходы.

К первой группе можно отнести авторов, которые определяют корпоративную культуру как характеристику деятельности организации и ее членов.

Это Д. Олдхэм, Э. Шейн, Б.Мильнер, Р.Холл. Представители этой группы указывают, что корпоративная культура - это коллективные базовые представления, формы отношения и ряд других аспектов в достижении результатов деятельности.

Ко второй группе авторов можно отнести тех, кто определяет корпоративную культуру через перечисление элементов организационной культуры.

Наиболее яркими представителями этой группы являются Д. Хэмптон, Р. Дафт, Н. Леметр, Н. Алдапов, В. Шихирев, Ф. Лютенс. В частности, последний дает наиболее типичное определение корпоративной культуры: «наблюдаемая регулярная форма поведения (отношение сотрудников к своей

работе), нормы, доминирующие ценности, философия (принятые в организации отношения сотрудников между собой, отношения к клиентам), правила, организационный климат» [1.С. 264]. К третьей группе можно отнести тех авторов, которые определяют корпоративную культуры как целостную категорию, определяющую социальный климат в организации в целом. В этом случае она становится образом мышления и способом действия членов трудового коллектива. Представителями этой группы являются, например, М.Мескон и Э.Джакус.

И наконец, четвертая группа представлена такими авторами, как В. Спивак, Р.Гриффин, П.Вейл, Д. Элридж, А.Кромби, К.Камерон, Р.Куинн. Здесь интегративным основанием становится определение корпоративной культуры, отражающее характер воздействия ее компонентов на организацию в целом, с прояснением того, «что ценно для организации, каковы стили ее лидерства, язык и символы, процедуры и повседневные нормы, как определяется успех, все то, что определяет уникальность характера организации» [2. С.168].

Несмотря на разнообразие подходов к определению корпоративной культуры, можно отметить общие характеристики, в той или иной мере выделяемые всеми авторами. Здесь принципиальным становится то, что корпоративная культура должна восприниматься большинством членов организации, а ее основным компонентом должны рассматриваться ценности организации. Учитывая анализ всех основных определений корпоративной культуры, можно попытаться сформулировать своего рода синтетическое определение. В этом случае корпоративная культура -это совокупность различных инструментов и методов, позволяющих индивиду отождествить себя с организацией, формирующих чувство сопричастности и мобилизующих дополнительные ресурсы работника на благо организации в целом.

Основным условием эффективной реализации всех функций корпоративной культуры является наличие в организации проводников, которые могут быть в определенной мере и субъектами влияния в организации. Если рассматривать возможных проводников и трансляторов корпоративной культуры, то ими, помимо собственно руководства и топ-менеджмента компании,

могут стать наиболее авторитетные сотрудники организации. Они наиболее полно включены в существующие социально-психологические связи организации, ценностное и нормативное пространство, имеют длительный стаж трудовой деятельности на предприятии, пользуются доверием у руководства организации.

В современных условиях с введением новых систем эффективного управления человеческими ресурсами таким проводником ценностей и норм организации может оказаться и ментор. Поскольку его деятельность опирается, в первую очередь, на систему авторитарного влияния и управления, она становится наиболее эффективной, когда менторы начинают передавать свои знания и навыки наиболее перспективным сотрудникам компании, а также молодым специалистам, мотивированным на ускоренное карьерное продвижение. В результате менторы начинают формировать смысловые поля, создавая и воссоздавая коммуникативные сети, количественно и качественно расширяя ценностно-нормативное пространство организации, формируя единую культуру.

Как отмечают Т.И.Заславская и Р.В. Рывкина, в любой культуре присутствуют два аспекта -личностный и институциональный [3. С. 113,114].

Институциональное измерение культуры имеет более широкое значение.

Этот аспект включает структурно оформленные комплексы ценностей и норм, имеющих общепринятое и обязательное значение для членов данного сообщества. Он распространяется на всю совокупность социокультурных яв-лений. В процессе совместной деятельности формируются культурные способности субъекта, поскольку сама деятельность становится системообразующим фактором культуры.

Любые нормы предполагают систему санкций, имеющих обязательную силу в случае отклонения от нормативно одобренных образцов поведения.

Воспроизводство социальных норм во многом зависит от уровня моральной

поддержки большинства членов социальных систем, на которых распространяется их действие. Корпоративная культура должна отвечать требованиям эффективности нормативной системы и, прежде всего, ценностным критериям нормативно ориентированного поведения.

Еще Т. Парсонсом ценности были определены как общепринятые представления о желательном типе социальной организации. В реальной жизни, в ходе производственной деятельности ценности проявляются чаще всего как определенные предпочтения, корректирующие нормы ролевого поведения.

Эти ценности, наряду с другими эквивалентами корпоративной культуры, образуют систему символически обобщенных средств взаимодействия, рассматриваемых как средства корпоративной идентификации во внутренней и внешней среде.

Генерализация ценностей в корпоративной культуре отдельного предприятия обнаруживается в расширении сферы действия универсальных культурных образцов, не являющихся специфическими для других организаций.

Обобщение ценностей происходит при помощи символических посредников,

которыми становятся деньги, власть, влияние, престиж и ряд других факторов, характеризующих особенности каждой организации. Эти посредники реализуются в повседневном общении как ценностные предпочтения и ориентации. Они способствуют согласованной работе подразделений и сотрудников, а также успешному продвижению в карьере.

В связи с этим становится возможным говорить об эффективности менторинга как системы передачи существующей организационной и корпоративной культуры предприятия. С одной стороны, организация получает ценностно-ориентированного на корпоративную культуру сотрудника. С другой стороны, сотрудник также получает доступ к ценностям и ресурсам организации. Отсутствие или недостаточность уровня проявления корпоративных ценностей и норм у сотрудников могут привести к формированию множества субкультур, препятствующих достижению основных целей организации.

Наличие противоположных субкультур порождает противоречия между сотрудниками и делает их усилия разнонаправленными. Корпоративная культура является эффективной только тогда, когда

она управляема и сформирована в соответствии с целями организации и спецификой требований рынка. Она предполагает ясное определение корпоративных целей, ценностей и норм поведения участников трудового коллектива. Основным принципом формирования корпоративной культуры должно быть ее соответствие всем элементам системы управления организации. Поэтому при трансляции корпоративной культуры, изменении стратегии, структуры и других элементов системы управления руководство организации должно оценивать степень реализуемости предпринимаемых управленческих решений в рамках существующей социальной системы, с учетом особенностей рынка и поведения конкурентов, а также общего состояния трудового коллектива организации. Необходимо также учитывать, что культура по своей природе более инертна, чем остальные элементы системы управления, поэтому любые изменения корпоративной культуры должны проводиться с учетом возможностей их реального воплощения, а также наличия проводников предпринимаемых изменений.

Для прояснения роли менторов в процессе формирования или трансформации элементов корпоративной культуры необходимо определить особенности их деятельности. Она носит рациональный характер. Здесь рациональность не следует отождествлять с целесообразностью или целеустремленностью, так как это не только осознанная направленность и осмысленность действий, но и принятие во внимание потребностей и интересов субъектов взаимодействия. Рациональность действий ментора основывается на некотором исходном знании о существующих ценностях и нормах организации. В процессе передачи умений, навыков, корпоративных правил принципиально значимым становится отсутствие искажений, поскольку от этого условия будет зависеть эффективность усвоения норм и ценностей, существующих в конкретной корпоративной культуре.

В соответствии с этим менторам предъявляется целый ряд требований, важнейшими из которых являются умение и готовность передавать накопленные знания и опыт. Поскольку менторы в процессе взаимодействия

транслируют не только свои профессиональные знания и умения, но и сложившуюся в организации системунорм и ценностей, они рассматриваются основными агентами социальной адаптации.

Действия участника программы менторинга становятся рациональными в том случае, если их ориентации обоснованы, реализуются с учетом возможных или желательных результатов, избранных средств и существующих в наличии ресурсов. Первое условие предполагает «привязку» ориентаций действия к потребностям и интересам подопечного ментора, второе связано с его функциональными возможностями и, прежде всего, с возможностью эффективной организации и обеспечения процесса реализации этих ориентаций.

Усвоение ценностей и норм корпоративной культуры обеспечивается лишь тогда, когда подопечный ментора мотивирован на приращение собственных умений и навыков, на успешное освоение существующих символических средств, принятых в организации.

Такого рода действия должны носить двусторонний характер: предполагаются существенные усилия и со стороны ментора - участника взаимодействия. Он должен уметь описать и объяснить доступными ему символическими средствами различные проблемные, включая объективно существующие и независящие от него, ситуации. Эти ситуации должны рассматриваться как наделенные определенными смыслами, изначально интерпретируемые и реинтерпретируемые. Поскольку ментор и подопечный оказываются включены в сценарий корпоративного ролевого поведения, в процессе взаимодействия им с неизбежностью приходится следовать техникорациональной системе действия и руководствоваться внешней системой соотнесения.

В процессе взаимодействия с подопечными менторы формируют нормативную легитимизацию, определяемую нормативными предписаниями и ролевыми ожиданиями членов трудового коллектива. Эти отношения должны быть непротиворечивыми, взаимосогласованными и совместимыми на различных уровнях системы организации. Социальные нормы, определяющие составные компоненты корпоративной культуры, транслируемой в ходе взаимодействия менторов со своими подопечными, должны также обеспечивать возможность их использования как руководства к действию при исполнении предусмотренных социальных ролей. Транслируемые в процессе менторинга нормы должны иметь обобщенный характер, определяя взаимодействие на всех уровнях социальной организации.

Отношения ментора и подопечного в формировании процесса передачи корпоративной культуры связаны также и с тем, что последний должен осознавать пределы собственной компетенции с

точки зрения возможных последствий действия и с учетом имеющихся в его распоряжении ресурсов. Также и ментор обязан быть реальным экспертом норм и правил корпоративной культуры организации, принимая всю полноту ответственности за последствия принимаемых решений. Такого рода взаимно обусловленная деятельность должна основываться на разделении сфер компетенций ментора и подопечного.

Подопечному в рамках собственной сферы компетенций предписано сохранение полной

внутренней автономии, а также относительно полной или

частичной внешней автономии. Обеспечение этих степеней свободы в рамках

корпоративной культуры становится залогом успешного саморазвития подопечного ментора. Чрезмерное расширение внешней автономии может привести к нарушению баланса сфер влияния ментора и подопечного. Рациональное осознание подопечным непротиворечивости собственных целей, а также целей, ценностей и норм взаимодействующего с ним ментора и корпорации в целом является залогом успешной профессиональной и социальной интеграции, полноценного включения в корпоративную культуру организации. Разработка и реализация совместной программы деятельности способствуют эффективному усвоению умений и навыков, нормативных правил и ценностей, сближению и согласованию позиций в процессе повседневного общения.

Оно становится более результативным при использовании также и вненормативных средств регуляции и контроля. Это означает, что формируемая интерсубъективность должна выражаться в форме открытого и свободного дискурса, обмена мнениями и аргументированных доказательств. Это достаточно сложный процесс, требующий от ментора высокого уровня лояльности, в частности, в отношении субкультуры подопечного, поскольку только нежесткие формы взаимодействия обеспечивают ненасильственный характер усвоения норм и ценностей корпоративной культуры.

В процессе интеграции подопечного в корпоративную культуру ментор создает дополнительные каналы распространения информации, формирует полноценного работника предприятия, обеспечивая взаимовыгодный обмен существующими у каждого субъекта взаимодействия ресурсами. С современных позиций менторинг как патронажная система внутрикорпоративной социализации и профессионализации рассматривается одним из стратегически значимых оснований воспроизводства и развития не только корпоративной культуры, но и технологий управления человеческими ресурсами.

* * *

1. Лютенс Ф. Корпоративное поведение. М.: ИНФРА М, 1999.

2. Камерон К., Куинн Р. Диагностика и изменения корпоративной культуры / Пер. с англ.; под ред. И.В.Андреевой. СПб.: Питер, 2001.

3. Заславская Т.И., Рывкина Р.В. Социология экономической жизни: очерки теории. Новосибирск, 1991.

Компарация нормативных основ культуры древней руси и современности Рахманин А.И. - Тамбовский государственный университет им.Г.Р. Державина

Аннотация. В данной статье проведен подробный сравнительный анализ нормативных основ культуры Древней Руси и современности. За основу были взяты основные нормы, а именно

- семейные, правовые, военные и религиозные. Результаты сравнительного анализа отражены в таблице 1, которая находится в заключительной части нашей статьи.

Ключевые слова: нормы, нормативные основы, менталитет, Древняя Русь, современная Россия, национальный характер.

Древнерусское государство сложилось во второй половине IX в. Это было раннефеодальное государство, хозяйственную основу которого образовало земледелие. Тем самым обеспечивалась прочность культурных традиций, перенятых Киевской Русью от скифских земледельческих племен, а также в целом от праславянской этнической общности.

Огромные территории России, удаленность друг от друга населенных пунктов, разбросанность месторождений природных ископаемых, необходимость охраны границ — все это однозначно требует сильной государственности. Уже при Ярославе Мудром территория Руси была не меньше всей Западной Европы. Кроме того, попытки завоевать Россию, не предпринимавшиеся с завидной регулярностью разве что только с Севера, требовали расширения территорий и сильного государства для самозащиты.

Такое положение вещей и привело к своеобразной черте русского характера: с одной стороны, русский человек ценит независимость от государства — да и вообще предпочитает, чтобы оно никак в его дела не вмешивалось. При этом одновременно он хочет, чтобы государство было сильным — та самая «тяга к сильной руке», которую либералы любят представлять в виде «вековой склонности русских к рабству и повиновению».

Опять же, все легко объясняется через разные менталитеты. Если для Востока государство «находится везде» и управляет всеми сторонами жизни, а для Запада оно должно прибегать по первому воплю «о нарушении прав и свобод», то на Руси и теперь в современной России XXI века оно понимается как бы отдельно, само по себе — но одновременно и неотъемлемо от себя.

Философ XX в. Н.А. Бердяев писал, что в русской истории «нельзя найти органического единства». И действительно историю России можно выделить несколько важных периодов её развития, каждый из которых резко отличался от предыдущего и от последующего и характеризовался социокультурным своеобразием и внутренним единством.

И в каждом случае переход же от одного замкнутого в себе социокультурного этапа к последующему осуществлялся не постепенным, эволюционным путем, а в результате

достаточно резкой, внезапной «ломки» целостной и единой социокультурной системы. В истории русской культуры таких «ломок» можно насчитать достаточно много:

1. крещение Руси;

2. начало монголо-татарского нашествия;

3. создание Московского царства и утверждение русского самодержавия;

4. религиозный раскол и начало петровских реформ;

5. осуществление крестьянской реформы (отмена крепостного права);

6. Октябрьская революция 1917 г.;

7.«Великий перелом» (начало советского тоталитаризма);

8. август 1991 г. — начало демократических, либеральных реформ в России.

Все они носили разрушительный характер и имели далеко идущие культурноисторические последствия: отказ от старой культурной традиции, замена повседневной (обыденной), сложившейся в течение ряда лет и передававшейся от поколения к поколению культуры, т. е. всего того, что является основой устойчивости общества, придает людям ощущение уверенности и возможности эволюционного, поступательного развития.

Вполне вероятно, что культурно-историческая преемственность основываются на менталитете народа, который, несмотря на некоторые изменения, сохранил свои коренные качества, сформированные за много веков. Понятие «менталитет» в научном общении обозначает характерные для людей определенной исторической эпохи умение мыслить, действовать, чувствовать и воспринимать мир определенным образом. Менталитет выражает себя в мифологии, в представлениях о мире и человеке, фольклоре, в богословии, разных теориях и учениях, искусстве, литературе, традиционных способах поведения и взаимопонимания, обычаях обустройства личной и общественной жизни. Из единства всех составляющих возникает неповторимый облик национальной культуры. Возможно, именно на уровне менталитета в национальной культуре закрепляется и сохраняется верность собственному пути развития.

Исходя из вышесказанного, рассмотрим отражение трех фундаментальных нормативных основ культуры Древней Руси в современном российском обществе - семейных норм; норм, касающихся отношения к воинской службе и армии; норм религии и отношения к вере .

1) Семейные нормы.

Структура индивидуальной семьи в эпоху средневековья и ее внутренняя организация складывались под воздействием развивающегося христианства, и поэтому развитие семейнобрачных отношений и статус женщины в семье регулировались в значительной степени нормами христианской морали. Основу церковной концепции семьи составлял тезис о святости супружества.

Таким образом, внедрение нравственных начал в семенную жизнь древнерусского человека исходило из провозглашаемых церковью принципов. Черпая обоснование подобных моральных норм в творениях отцов церкви, церковники призывали сохранять верность супругу даже в случае аморальных проступков с его стороны. Церковники с одной стороны, утверждали идею бренности земного бытия, бессилия человеческой личности, а с другой — подчеркивали значение «земных» дел. Так же подчеркивали значение в семейной жизни основной женской роли

— рождения «чад», но при подчинении их «главным» ценностям: любви к богу. Власть мужа над женой трактовалась церковниками как закон, соответствующий иерархичности построения сословного государства: и.женам глава муж, мужу — князь, а князю — бог.

Таким образом, мы видим, что брачно-семейные отношения регулировались запретительными нормами. Церковь столкнулась с такими проявлениями языческих воззрений, которые противоречили христианским взглядам на брак и семью. За запретами, нарушение которых влекло уголовные наказания, гражданско-правовую ответственность или церковные епитимий, вырисовывается тип отношений между мужчиной и женщиной, который соответствовал бы христианскому образцу.

Хотя христианство видит в браке нерасторжимый союз мужчины и женщины (ибо то, что соединил Бог, человек расторгнуть не может), греческая церковь допускала возможность расторжения брака. Не разрешалось самовольное расторжение брака без церковного судебного разбирательства ("роспуст"). Церковь стремилась убедить вчерашних язычников в том, что брак должен заключаться на всю жизнь и в идеале оставаться нерасторжимым. Перечень поводов к расторжению брака почти целиком был заимствован из византийских законов, в частности из Прохирона, но с учетом русских традиций. Итак, брак растрогался, когда:

1) обнаруживалось, что жена слышала от других людей о готовящемся злоумышленнии на власть и жизнь князя, а от мужа своего утаила;

2) муж заставал жену с прелюбодеем или это доказывалось показаниями послухов;

3) жена вынашивала замысел отравить мужа зельем или знала о готовящемся другими людьми убийстве мужа, а ему не сказала;

4) жена без разрешения мужа посещала пиры с чужими людьми и оставалась ночевать без

мужа;

5) жена посещала днем или ночью (не имело значения) игрища, несмотря на запрещения

мужа;

6) жена давала наводку вору похитить имущество мужа или сама что-либо похищала или совершала кражу из церкви.

Обращает на себя внимание то, что повод к разводу могла дать только жена, но не муж, которому, очевидно, предоставлялась большая свобода в семейной жизни. Так воспитывался взгляд на мужа как на главную фигуру в брачном союзе, в котором жена должна вести себя праведно и мужебоязненно, что и, как предполагалось, способствовало укреплению семьи. На мужа возлагалась роль воспитателя жены, что хорошо видно из статьи церковного Устава князя Ярослава, согласно которой деятельность жены, хотя и не угодная церкви, не расценивалась как повод к разводу. Личные и имущественные права супругов обусловливались главенством отца и мужа в семье, что определялось всем укладом жизни Древней Руси. Положение женщины в обществе зависело от социального положения ее отца или мужа: церковные княжеские уставы говорят о жене и дочери "великих бояр", "нарочитых людей", "простой чади". Вплоть до 1926 года по русскому праву супруги имели раздельное имущество и брак не создавал общей совместной собственности супругов. Имущественные споры между мужем и женой ("промежи мужем и женою о животе") Устав Владимира Святославича относил к церковной юрисдикции.

На сегодняшний день нормы брачно-семейных отношений, а также их правовое регулирование в современной России выглядят несколько по-другому. Семья традиционно рассматривается как основной институт первичной социализации индивида. Современная семья -это семья, живущая в новых социально-экономических условиях, она является одной из наиболее динамичных групп, и именно семья становится «инициатором» всего нового, которое отражается в сознании супругов в виде их ценностных ориентаций, потребностей, жизненных планов, взаимоотношений между полами. Именно в семье формируются новые представления о месте и роли мужчины и женщины в современном мире. [7; 36].

В современной семье супружеские, родительские и другие социально важные роли с поразительной быстротой меняются, наполняясь новым содержанием, что актуализирует исследовательский интерес к их изучению. Брачные ориентации, цели, взгляды, ценности

современных супругов во многом отличны от взглядов предыдущих поколений. Специфика современной семьи заключается в следующем: ориентации на брачного партнера, снижении ценности детей, сложности совмещения профессиональных и семейных ролей; снижении авторитета мужчины как главы семьи, быстром изменении социально-нравственных норм. Современная семья, создаваемая молодыми людьми, очень быстро приспосабливается к новым требованиям социокультурного фона, быстро реагирует на все общественные изменения, имеет перед собой множество альтернатив брачно-семейного поведения. Но в то же время она заметно подвержена воздействию внешних обстоятельств (плохие жилищные условия, ограниченные материальные возможности, нередкая материальная зависимость от родителей, проблемы самоопределения и др.). Переходный период развития российского общества увеличил объективные факторы нестабильности семьи. Современная семья оказалась в ситуации перестройки социально-психологических основ семейного образа жизни и жизненных ценностей, что сопровождается процессом трансформации традиционной системы ценностей. Состояние трансформации российского общества придало отношениям между полами новую направленность: во-первых, меняются традиции заключения брака, идет переход от закрытой системы выбора брачного партнера к открытой; во-вторых, изменилось социальное положение женщины в современном обществе; в-третьих, осуществляется пересмотр господствующей половой морали и этической системы. Так же современной семье оба супруга являются не только реальными, но и необходимыми «кормильцами», что позволяет говорить о постепенном движении в сторону перераспределения ответственности. Что касается правового и имущественного регулирования брачно-семейных отношений в современной России, то очевидно, что отечественные социальные традиции не позволяют видеть в браке помимо человеческих отношений еще и имущественные. Подавляющему большинству пар, особенно молодых, сама мысль о заключении подобной сделки кажется кощунственной. Молодожены искренне счастливы, они доверяют друг другу. В России морально-этические нормы одерживают верх над нормами правовыми, и супруги предпочитают решать все вопросы внутри семьи, а к заключению брачного контракта прибегают в случаях, когда нужно срочно переоформить собственное имущество на супругу/супруга. [].

Институт брачного договора, являющийся нормой супружеских отношений в США и в странах западной Европы и насчитывающий многие десятки лет, весьма медленно, но все-таки набирает популярность в нашей стране. В семейном законодательстве Советского Союза понятия брачного договора не существовало вообще. В те времена вся сколько-нибудь серьезная собственность была государственной, семья жила исключительно на зарплату и почти каждая женщина работала. Но в 90-х в стране изменилась экономическая ситуация и стали появляться богатые люди. В их семьях, как правило, один супруг работает, а другой находится на его содержании. В этой ситуации и появляется необходимость в брачном договоре.

2) Нормы, касающиеся отношения к воинской службе и армии.

Общество и армия предъявляют к поведению человека в военной форме особые требования. Поэтому знание определенных законов поведения является непременные условием воинской службы. При общении с другими людьми мало желания вести себя правильно, необходимо еще и твердо знать правила приличия, принятые в обществе и конкретном профессиональном кругу, уметь применять их на практике. Воинский этикет основан на требованиях уставов, принципах армейской морали и традициях Вооруженных Сил. Эти правила охватывают служебные и внеслужебные взаимоотношения воинов, формы их обращения друг к другу, ритуалы, отношение к другим людям. Поведение человека в военной форме, по сути,-внешняя сторона, по которой окружающие судят о надежности, внутренней силе и нравственных качествах армии. Мать смотрит на военного, думая, что скоро таким станет ее сын. Пожилой прохожий, глядя на человека в погонах, вспоминает о годах своей службы в Вооруженных Силах, сравнивает и делает выводы. Зарубежные гости придирчиво оценивают внешний вид и поведение представителей той армии, которой их так долго пугали...

Окружающая среда и военные походы формировали воинов - защитников родной земли. В условиях, когда еще не стожилось специальное военное законодательство, регламентирующее военную службу и поведение воина в бою. Военные испытания рождали традиции патриотизма,

стойкости, товарищества, взаимовыручки и победы в бою. Летопись и литературные источники подтверждают, что еще в Древней Руси начинают складываться традиции почитания стяга, хоругви как воинской святыни, с особой торжественностью проходили ритуалы чествования победителей, захоронения с воинскими почестями и религиозными обычаями погибших в боях ратников и князей.

Необходимо отметить, что религия, особенно после крещения Руси, освящала самопожертвование человека, примиряла его со смертью, давала надежду на получение небесного венца в случае гибели на поле брани. Такие убеждения способствовали осознанию воином веры -неотъемлемой составляющей воинского духа. Русские воинские традиции не раз приводили к победам в войнах, потому что были освящены именем Бога, что давало сильную поддержку сражающемуся. Был разработан ритуал принятия клятвы на верность царю. Каждый военный человек приводился к крестному целованию - приносил присягу государю «верно служить» и «во всем послушным и покорным быть и делать по его велению». Всякий нарушивший эту клятву признавался теперь не только клятвопреступником, но и вероотступником, так как, целуя крест, брал в свидетели своей верности и преданности царю Бога. Религиозность длительное время выступала важнейшей стороной нравственного облика русского воина и определяла духовное содержание воинских традиций.

Воинские традиции и ритуалы Российских Вооруженных Сил находятся в постоянном развитии. Этому способствуют самые различные условия: исторические условия жизни; способ комплектования вооруженных сил; общественно-политический характер государства; уровень развития военного дела; национальные качества личного состава; характер войн, которые велись Российским государством.

История русского народа сопровождалась титанической борьбой за национальную независимость, в ходе которой активно складывались и развивались ратные, боевые традиции. Не меркнет в веках слава бранных подвигов князей Киевской Руси, русских князей Александра Невского и Дмитрия Донского, боярина Дмитрия Пожарского и земского старосты Козьмы Минина. Основу военной организации того времени составляли княжеские дружины. Торжественно и строго проходил ритуал смотра дружины перед выступлением в боевой поход. «Не пощадим жизни своей за землю русскую» - обращался князь к своей дружине. Именно так звучит важнейший из всех военных лозунгов нашего народа, когда он с оружием в руках защищает свою страну.

В ходе смотра проверялось оружие и снаряжение. Дружинники практиковались в выполнении военных сигналов, производстве различных перестроений, разучивали приемы использования оружия. Князья как самые искусные воины личным примером обучали и воспитывали своих ратников, что стало одной из важнейших традиций для командного состава последующих поколений. Воинское ремесло на Руси всегда было делом почетным и многотрудным. Воин должен быть храбр, быстр и решителен, вынослив в походах, искусен в ратном мастерстве. Именно здесь, в княжеских дружинах зародился обряд испытаний воина, оформившийся впоследствии в ритуал посвящения в воины. В ритуал посвящения входил и обряд клятвы на верность князю. В это время на первый план выступали такие качества воина, как его преданность князю, стойкость, неподкупность, готовность к подвигу. Формированию таких качеств способствовали весьма распространенные наказы родителей, односельчан, поучения великих людей, в которых давались советы, говорилось о нормах повеления воина.

В Русской армии во все времена высоко ценилась традиция верности боевому знамени. В Древней Руси знамена назывались стягами и служили местом сбора войск. Во время сражения стягами подавались сигналы войскам. Защитить свой стяг в бою считалось доблестью, захватить вражеский - геройством. От воинов требовалось защищать знамя в бою, не щадя жизни. Утрата воинской святыни считалась величайшим позором и преступлением. Русская военная история знает немало подвигов, совершенных офицерами и солдатами, отстаивающими честь своих знамен.

Боевые знамена для воинов Российской армии всегда были символом духовного единения людей, символом чести и славы. С боевыми знаменами у них связывались любовь к Отечеству, национальная военная гордость. И в мирное время традиция верности воинскому знамени находит воплощение в практических делах, в успехах боевой подготовки, в безупречной дисциплине, высокой бдительности и организованности. В Российских Вооруженных Силах идет определенный поиск возможностей для оживления старых традиций нравственного характера, связанных с православной религией.

Успехи армии как школы боевой и духовно-нравственной подготовки защитников Отечества во многом зависят от ее способности следовать лучшим традициям прошлого, внимать мудрым заповедям и советам лучших ее представителей. Эти традиции, заповеди и советы могут быть результативны лишь в том случае, если будет использоваться весь арсенал форм, методов и средств духовно-нравственного воздействия на воинов.

3) Нормы религии и отношения к вере.

Православие сумело войти в духовную жизнь русского общества. Многие исследователи древнерусской истории отмечают тот факт, что процесс введения христианства на Руси занял достаточно длительное время и растянулся на века. По мнению большинства историков, принятие православия русским народом, самого духа христианского учения произошло лишь в 14-15вв. Это время образования сильного русского государства, централизации русских земель вокруг Москвы и разрыва с Золотой Ордой. Православие стало идеологией борьбы с Ордой. В результате христианство полноправно входит в жизнь и быт Русского общества и создает ту прочную связь с Русским народом, которая сохраняется, по сей день.

Второе: характерная черта христианства - это адаптация к местным условиям жизни любого общества. Общее мнение исследователей по проблеме утверждения христианской религии на Руси, то что православие вобрало в себя черты, нормы поведения, культурные традиции которые существовали у древних славян испокон веков до введения новой веры. Произошел -синкретизм, смешение и слияние различных элементов христианства и русского язычества. Эта черта не специфическая для условий жизни русского общества, а присуща всему христианству, и имеет закономерный характер. "Христианство нигде и никогда не существовало в абстрактно "образцовом" виде. Оно всегда и это закономерно - приобретало специфические черты той среды, в которую попадало, становилось в той или иной мере синкретичным... Синкретические обряды прежде, чем они укоренились в деревнях, процветали на княжеском дворе" (стр.267.*16). Принятие христианства было в первую очередь политическим актом, принятым сверху правящей властью для укрепления своей внутренней власти, поднятии престижа нового государственного образования (Киевской Руси), и централизации государства. Надо отметить и тот факт, что Киевская Русь приняла христианскую веру лишь в 10в. а западной Европе и Византийской империи христианство за многие века существования имело и большой опыт в управлении, дипломатии и политике, свою оригинальную систему идеологического воспитания и своеобразную культуру. Дело здесь как раз именно в том, что нравственные традиции, культуру, весь духовный опыт народа определяется не религией. Идеологические нормы, догмат - выражает как раз устоявшиеся традиции. Религия здесь, таким образом, является как бы показателем сложившихся уже каких-либо отношений (политических, правовых, нравственных, экономических и т.д.). Относится ли это явление целиком к культуре и культурогенезу? Нет. Догматические принципы изменились минимально, и тонкости их были непонятны подавляющему большинству верующих. Следовательно, они не могли их волновать. Спор папы Николая 1 с патриархом Фотием представлялся современникам как очередная склока среди прелатов и был скоро забыт... И тем не менее глубина раскола росла, хотя бессмысленность ее была очевидна всем." (стр. 248249 *17). Ведь действительно если исходить с точки зрения нравственных норм - все страны исповедующие одну и ту же религию, с одинаковыми моральными заповедями, нормами поведения, должны только сближаться и дружить с друг другом (по крайней мере, не враждовать).

Любая культура имеет свои отличия. Это связано и с географическими особенностями и условиями жизни. А также особенностями поведения, культуры, привычек, развития, технического прогресса, научных идей и т.д. Таким образом, можно говорить, о наличие отличий,

индивидуального развития, особенностей культурных традиций Русского общества. Процесс христианизации русского общества проходил очень сложно и неравномерно. Многие элементы православия были близки русскому народу. Само слово - православие русского происхождения. Его можно разделить на две составляющие - слава и правь. Например, та самая идея - Троицы. Здесь не случайно расхождение с западной церковью (католичеством). В архитектуре - ранние христианские русские церкви имеют ярко выраженную языческую символику. Многие древние традиции русского народа, обряды слились с христианскими праздниками.

Православные святые заменили многих языческих богов. "День рождества Св. Иоанна Предтечи (24июня) составляет один из особенно торжественных праздников не только в славянском мире, но и почти во всей Европе, он приходится примерно на день летнего солнцестояния. Праздник этот известен под названием Ивана Купало. Прежде всего скажем, что во время славянского язычества Купало был бог плодов земных... С истреблением внешнего идолослужения при введении веры христианской в России, понятия тогда преобладавшего язычества, внедрясь в дух и быт народа, проявлялись в древних праздниках и поверьях, даже христианские торжества церкви получили названия языческих, как например: русальная неделя, Купало, радоница и проч...". (стр. 66-67.*19). Еще один характерный пример связанный с пророком Ильей, в нем отчетливо прослеживаются черты Перуна. Поэтому за ним и закрепилось прозвище - Илья Громовик. Все православные святые играли роль заступников целителей. Каждый из них имел свою "специализацию". Так христианский епископ Власий переквалифицировался в покровителя скотоводства (видимо по созвучию с Велесом). Считалось, что Иван-Креститель помогает от головной боли, Антипа от зубной, преподобный Марон от лихорадки. Так можно продолжать до бесконечности. История иконы на Руси так же имеет довольно любопытную особенность. Согласно христианским догматам сверхъестественной силой обладает вовсе не икона. Главный аспект - вера молящегося. Но фактически с самого начала христианизации на Руси стали, поклонятся ей, как самостоятельному объекту. Иконы всячески старались умилостивить. Зажигали курения, создавали драгоценные оклады. Когда икона не оправдывала надежд, то ее могли и наказать. Например, выкинуть, спрятать в чулан и т.п.

Существенной особенностью современного этапа развития православия является секуляризация, под которой понимается процесс вытеснения религиозно-мифологической картины мира научно-рациональным ее объяснением, и тесно связанное с ним ослабление влияния религии на различные социальные институты - образование, экономику, политику и т.п. Выделяются четыре основные функции религии в обществе:

1) интегративная,

2) регулятивная,

3) психотерапевтическая,

4) коммуникативная.

1. Интегративная функция религии очевидна - религиозные символы, ценности,обряды и обычаи способствуют сплоченности, обеспечивают устойчивость и стабильность первобытных и феодальных обществ.

Стабилизирующая роль религии проявляется в следующем:

1) будучи институционализированной, официально признаваемой государством системой идей и ценностей, она своими действиями стремится сохранить и поддержать тот социальный порядок, частью которого сама является;

2) если иметь в виду современные общества, в которых действуют признанные мировые религии, то присущие им универсальная направленность, а также громадное воздействие на моральное сознание общества, его традиции, обычаи, нравы способствуют сохранению интегративной функции религии.

2. Регулятивная функция религии заключается в том, что она поддерживает и усиливает действие принятых в обществе социальных норм поведения, осуществляет социальный контроль, как формальный - через деятельность церковных организаций, так и неформальный, осуществляемый самими верующими как носителями моральных норм по отношению к окружающим людям.

3. Сферой деятельности психотерапевтической функции религии выступает само религиозное сообщество через отправление религиозного культа - богослужения, молитвы, ритуалы, обряды и т.п., имеющие успокоительное, утешительное воздействие на психику человека.

4. Коммуникативная функции проявляется прежде всего по отношению к самим верующим. Общение развертывается для верующих в двух планах: общение с Богом и общение друг с другом. Богообщение является высшим видом общения, и соответственно общение с ближними приобретает второстепенный характер.

Современное российское общество характеризуется появлением новых форм организации религии и их широким распространением. Традиционные религиозные институты под воздействием силового поля современного общества переживают значительные модификации. Церковь сегодня идет навстречу своему потребителю: таинства и священнодействия могут проводиться на дому и в удобное для прихожан время, священники освящают различные объекты светского характера. Современные религиозные организации, и в первую очередь РПЦ, достаточно эффективно используют средства массовой коммуникации для саморекламы. Широко используются все возможные на сегодняшний день каналы СМИ: газеты, ТВ, Интернет. Кроме того, обсуждается возможность введения факультативного курса «Основ православной культуры» в школе, т.е. на тот контингент, который наиболее восприимчив к внушению. Все отношения в религиозных организациях строятся на коммерческой основе. Формула «деньги-товар» характерна для всех без исключения: требы, свечи, иконки, таинства и пр. имеют определенные расценки, соответствующие прейскуранты можно увидеть в любом приходе.

В заключение хотелось бы отметить, что социальный институт религии в современной России переживает период глобальной трансформации, пытаясь найти свое место в обществе и по отношению к отдельному индивиду. Насколько эта позиция будет ориентироваться на современную потребительскую культуру — покажет время. Однако предпосылок для превращения религии в один из многочисленных объектов «купли-продажи», в «товар» сегодня в российском обществе достаточно много.

Итак, мы можем наблюдать преемственность основных общественных норм русского человека, обусловленную историческим развитием. Тем не менее, требования и реалии современного общества налагают ограничения на «наследование» как семейных, так и религиозных норм, меняется и отношение к воинской службе.

На наш взгляд, трансформация общественных норм в России происходит по двум причинам: а) резкая трансформация политической системы государства в XX столетии - от абсолютной монархии к парламентаризму; б) технический прогресс и процессы глобализации, затрагивающие, в том числе и сферу национальной культуры - они обусловили культурное влияние Западной цивилизации и активное заимствование её норм и ценностей.

Указанные факторы обусловили, с одной стороны, рост личной свободы каждого из носителей русской культуры и предоставили возможность воспользоваться «благами» многовекового культурного и общественно-политического развития Запада, а с другой стороны -привели к искажению собственных исторически выработанных систем взаимоотношений и взглядов - на жизненный уклад, на роль семьи и отношения внутри неё, на нормы нравственности.

В целом, на наш взгляд, трансформации основных норм современного российского общества (по отношению к общественным нормам Древней Руси) обусловлены заменой главенствующей нормативной основы (или, если угодно, идеологии) : со времен создания русской государственности и до начала XX столетия базой для построения всех общественных норм было

православие - оно, будучи единственной государственной религией, лежало как в основе семейных отношений, так и в основе отношений политических и военных. Более того, православная мораль имела (и имеет сегодня) директивный, предписывающий характер, и регулировала общественные взаимоотношения на основе норм патернализма, смирения и, что наиболее важно, долга. Современные же нормативные основы российского общества - это нормы демократии, свободы личности и прав человека, выработанные западной культурой. Таким образом, имея ввиду трансформацию нормативных основ русской культуры, можно сделать вывод, что в течение XX столетия в общественном сознании произошел переход от долга и самоограничения во имя божественного идеала к праву и свободе индивида в вопросе определения его собственных идеалов.

Таблица Ошибка! Только основной документ.. Сравнение основополагающих типов общественных норм Древней Руси и современной России.

Семейные нормы Нормы воинской службы Нормы религии

Древняя Русь - святость супружества, основа брака - церковные (православные) принципы; - четкая иерархия, во главе которой - старший мужчина в семье -вера - неотъемлемая составляющая воинского духа; - высокий престиж воинского сословия - православие является не только единственной и государственной религией, но и нормативной основой культуры; - органичный синтез более древних языческих традиций и норм православия.

Современная Россия - ориентация на брачного партнера, - снижение ценности детей; - сложность совмещения профессиональных и семейных ролей; - снижение авторитета мужчины как главы семьи. - снижение престижа воинской службы; - жесткая иерархия взаимоотнош ений; - потеря определяющей роли веры в формировании боевого духа воина и замена её понятием «государственного долга». -секуляризация религии; - вытеснение православия из сферы политической власти; - своеобразная «мода» на православные обряды и символику, без вкладывания в последние соответствующего им смысла.

Список используемой литературы.

1. Гумилев Л.Н. Древняя Русь и Великая Степь. М: Мысль 1993г.

2. Гумилев Л.Н. От Руси до России: Очерки этнической истории. - М: Рольф, 2000.

3. Греков Б. Д. Большая семья Русской Правды и Полицкого статута // Избр. тр. Т. II. М., 1959.

4. Горчаков М. О тайне супружества. СПб., 1880. С. 308.

5. Даль Б. Толковый словарь великорусского живого языка. Т. 1. М., 1996.

6. ДубакинД. Влияние христианства на семейный быт русского общества в период до

времени появления «Домостроя». СПб., 1880.

7. Женщины Древней Руси Н.Л.Пушкарева М.: «Мысль». - 1989. - 286с

8. История русского законодательства. И.Д. Беляев / СПб.: Лань, 1999. С. 469.

9. Люди и нравы Древней Руси Б.А. Романов. Изд. «Наука», М - Л. - 1966г

10. Платонов С.Ф. Курс лекций по истории России. М., 1998

11. Пушкарева Н. Л. Частная жизнь русской женщины: невеста, жена, любовница (X - начало

XIX в.). М., 1997. С. И.

12. Терещенко А.В. Быт русского народа «Рус. книга». - 1997. - 288с.

Значение смеха в культуре

Редкозубова Ольга Сергеевна - Тамбовский государственный университет им. Г.Р.

Державина

Аннотация: в статье рассматривается значмость и функицональные особенности смеха в культуре и смеховой культуры, представленную в обрядово-зрелищных формах, словесных произведениях и фамильярной речи.

Ключевые слова: смех, смеховая культура, обыденность, фамильярность, студент.

Необходимость изучения многообразных форм человеческой жизнедеятельности делает важными исследования форм проявления смеха в ней. Следуя традициям ее изучения М.М. Бахтиным, отметим, что он представлял смеховую культуру как сплав трех составляющих: обрядово-зрелищных форм, словесных произведений и фамильярной речи, противостоящих официальной идеологии эпохи; все эти составляющие, по сути, представляют собой особые формы хранения и передачи информации о социокультурных ценностях.

Одновременно с этим, смех можно рассматривать как понимание того, каким образом можно решить данную проблему и найти выход из ситуации. То есть, смех есть реакция на проблему, легко разрешимую и не представляющую непреодолимой опасности. В студенческой жизни это часто встречается: студенты, пытаясь скрыть свою неготовность к занятиям, прибегают к смешным ситуациям, анекдотам и просто выходят из неловких и каверзных ситуации посредством смеха.

В силу этого особые свойства человека, обладающего пониманием, значительно больше, чем знания, это природные свойства личности, наделенной чувством юмора. Известно, что можно знать шутку, но не понимать ее: в силу этого, в основе смеха лежит нечто большее, чем только знание. Смех, таким образом, должен определяться через принципиально иную категорию, которой, собственно, и является категория понимания.

Многочисленные исследования смеха демонстрирует принадлежность его к ряду исторически выработанных и регламентированных форм социального действия, представляющих свои мировоззренческие ориентиры и культурные ценности. Это положение дает основания для выделения особой смеховой культуры, т.е. части общечеловеческой культуры, рассматривающей действительность сквозь призму смеха и комического.

Понимание является творческим процессом - приращение нового знания предполагает созидательную работу мышления, рефлексию и планирование, умение найти нечто общее в разнородных явлениях. На том же принципе основан и смех - единство процессов остроумия и творчества.

Важной характеристикой смехового понимания является биологичность. Михаил Бахтин говорит о понимании как о сочетании двух сознаний. При этом всякий объект познания проявляется как нечто персонифицированное: «Мертвая вещь в пределе не существует, это - абстрактный элемент (условный); всякое целое (природа и ее явления, отнесенные к целому) в какой-то мере личностно». Собственно в этой диалогичности понимания и коренится общепринятый тезис, согласно которому можно смеяться только над человеком и человеческим; смех существует только в диалоге личностей.

Понять адекватно любой культурный текст (в широком значении) - значит понять его контекст -исторический, религиозный, моральный, политический, научный и т.д. Ученый В.В. Ильин пишет, что понимание «связано с таким приобщением к смыслам человеческой деятельности, когда сознание начинает резонировать в вещах, а вещи выступают как вещание, раскрывая свой смысловой потенциал, удостоверяемый культурно-историческим, социальным опытом». Именно поэтому, хотя юмор и является общим достоянием человечества, его специфические проявления, например, национальные или профессиональные невозможно понять без предпонимания социальных и культурных смыслов, на которых он основан. Трудно понять студенческий юмор, ни живя и ни вращаясь в университетской жизни.

На основании всего можно сделать вывод о том, что смех является специфическим выражением понимания.

В условиях формирования информационного общества актуальной исследовательской проблемой становится вопрос о сущности, механизмах, возможностях и пределах взаимопонимания. Чрезвычайно важны эти позиции в студенческой среде. Смех и смеховая культура, прежде всего - коллективное понятие и занятие, в которую они (студенты) включаются при всяком удобном случае; по своей природе смеховая культура является ярко выраженным социокультурным явлением, выполняющим коммуникативную функцию. Коммуникация в студенческой среде чрезвычайно насыщенная. Так как молодежный возраст - это возраст общения, новых знакомств, обретение друзей и различных эмоций.

Цель студенческого взаимодействия - взаимопонимание, единые и согласованные действия всех членов общества. Для человека, включенного в общий процесс достижения цели, смех будет символом приятия и единения; для того, кто невольно тормозит этот процесс, ввиду чрезмерной педантичности, глупости и т.д., смех будет выражением неприятия и своеобразной, но действенной попыткой перевоспитания.

Смех и его разнообразные виды, как в условиях различных культур, так и в рамках одной культуры или социума несут некоторую информацию, сопровождаются определенными знаками, имеющими значения и смыслы, которые расшифровываются и принимаются или отвергаются окружающими. Это дает основание говорить о смехе как коммуникативном процессе, в ходе которого устанавливается (или не устанавливается) взаимопонимание между субъектами коммуникации.

Анекдот, остроту, шутку и т.п., что вызывает смех или улыбку, можно назвать объектом смеха. Коммуникантов, участвующих в смеховом процессе, т.е. шутников, пытающихся вызвать смех, и их слушателей, принимающих или не принимающих шутки, - субъектами смеха. В некоторых случаях объект и один из субъектов смеха могут совпадать, например, клоун, пытающийся вызвать смех над собой. Между субъектами смеха устанавливаются отношения понимания (взаимопонимания), когда они включены в единое смысловое поле, позволяющее им примерно одинаково истолковать заложенный в объекте смеха или приписанный ему смысл. Поскольку понимание всегда субъективно, ибо определяется индивидуальным полем смыслов, не вполне совпадающим с общим смысловым полем, возможна множественность и даже альтернативность пониманий как следствие осмысления объекта смеха различным образом, в частности, в различных социокультурных традициях, нравственных нормах, идеологических клише и т.д. Поэтому рискнем утверждать, что понимание объекта смеха всегда имеет место, поскольку субъект всегда приписывает той или иной смысл объекту смеха.

Объект смеха, сам смех и его характер определяются в целом социально-культурными условиями, задающими некоторое смысловое поле, в рамках которого осуществляется понимание объекта смеха.

Одно и то же явление может быть очень смешным в одной культурной эпохе и не быть таковым - в другой. Нынешние читатели очень удивляются, узнавая, что современники Пушкина весело смеялись над фразой в "Евгении Онегине": "На кляче тощей и косматой сидит форейтор бородатый", и приходится долго растолковывать, что же здесь смешного, кто такой форейтор и почему он был бородатым, хотя таковым быть не должен (расписать, в чем дело) В различных социальных группах или разных социально-исторических условиях также имеют место неодинаковые смеховые реакции на объект смеха, а порой выявляются различные, в том числе не

смешные, уровни понимания смешной ситуации. Примером может служить типичный образ студента, который пришел на зачет или экзамен не подготовленным. Свое незнание студент может вуалировать эпатажной одеждой, видимостью тяжелой болезни, страдальческим рассказом о чрезвычайно бедственном положении семьи и мн. др. В том случае, если он проведет экзаменатора своими экзерсисами, то в поле зрения смеха попадает именно последний, а удачливый «ловкий» студент приобретает ореол «ловкача», который «обвел» его «вокруг пальца».

После этого, студент может смеяться в одиночестве, вспомнив выигрышную для себя ситуацию, или прочитав анекдот, или увидев некий другой объект смеха. Однако и в этом случае налицо коммуникация и процесс понимания и взаимопонимания по поводу объекта смеха. Во-первых, смысловое поле студента сформировалось под влиянием общепринятых смыслов и продолжает испытывать их воздействие. Во-вторых, в объект смеха, например, в прочитанный анекдот, заложен некоторый смысл его создателем. В-третьих, студент, приписав определенный смысл воспринимаемому объекту смеха, понял его. В-четвертых, в случае совпадения приписанных объекту смеха смыслов достигается взаимопонимание, хотя один из субъектов ( мы говорим о студенте)может находиться в другом месте.

История исследования конкретных критериев смеха, смеховой культуры, внутренних компонентов внутри ее, длительны и различны. Так, конкретные измерения, согласно которым сфера смешного раздваивалась, были: радость и торжество у бороро, целенаправленность и бесцельность у Аристофана, наличие или отсутствие вкуса у Цицерона. Смех, тесно связанный с биологической природой человека (вульгарной и беспричинной телесной радостью, обжорством, пьянством, распутством) противостоял смеху культурному: цивилизованному, целенаправленному, отточенному и разумному.

Сама сущность смешного, и собственно, смех есть реакция на что-то, победа над неким состоянием, что имеет древнюю дочеловеческую эмоционально-аффективную природу. В большинстве случаев это реакция на страх, где сам смех раздается как завершение состояния страха (все просто, а я боялся - (смех). Такая реакция присутствует во всех культурах и рассматривается как психофизиологическая его константа. Смех впервые раздается над поверженным врагом: это символ победы не только над противником, но и над страхом за свою жизнь. Этот победный смех является сигналом для членов племени, показывающим, что опасность миновала. Важно также отметить, что смех, прежде всего, является компенсацией именно ощущения страха - как индивидуального, так и коллективного; неслучайно смех часто звучит как реакция на отступивший страх.

На подобном принципе основана эффективность смеха в разрешении межличностных конфликтов; при этом смеховая разрядка часто играет первостепенную роль в преодолении кризисных ситуаций. Ролевые конфликты, особенно возникающие внутри семьи, создают напряженность. Шутка может помочь нам дать выход своим чувствам.

В первобытном обществе и, отчасти, в средневековом и ренессансном карнавале смех играл важную рекреативную роль: человек отдыхал от забот и проблем, от давления общественных норм, традиций и регламентации. Ритуалы и обряды существовали, в большей части, в особом, праздничном времени, четко отграниченном от времени трудового. Досуговый характер обрядов позволял отвлечься от каждодневных трудов, дать отдых, как телу, так и рассудку. Важнейшим из механизмов праздничной релаксации являлся смех. Подобная функция заложена уже в физиобиологических его основах - смех стимулирует выделение организмом эндорфинов, которые обладают специфическими наркотическими свойствами, притупляющими ощущения физической и духовной боли". Компенсация в данном случае выполняет защитную роль: не случайно то, что смех с успехом применяется в лечении, а также при оказании психологической помощи тяжело или неизлечимо больным людям. Защитную роль выполняет и черный юмор, связывающий смех и смерть: появившиеся несколько десятилетий назад шутки, связанные со СПИДом и взрывом в Чернобыле, в последние годы - с терроризмом, при всей их этической нежелательности психологически оправданы - они помогают справиться с угрозами и фобиями современного мира для налаживания нормальной каждодневной жизни.

На празднике часто звучит «беспричинный смех» - это ликующий смех человеческого здоровья, переполненности жизненными силами, радости существования, характерный, прежде всего, для детского мировосприятия или юности, наполненной новыми, сильными чувствами. Смысл и эмпирические причины такого смеха действительно трудно найти и строго классифицировать. «Подобно тому, как стоном человек привязывается к настоящей секунде своего страждущего тела (и он целиком за пределами прошлого и будущего), так и в этом экстатическом смехе человек свободен от воспоминаний и даже от

желания, ибо обращает свой крик к настоящему мгновению мира и ничего другого знать не хочет», -пишет Милан Кундера . Тем не менее, можно сказать, что этот смех не эгоистичен, а диалогичен; эта «невыносимая легкость бытия» является способом отношения к миру как к Ты, способом, рождающим чувство всеобъемлющего понимания реальности во всей ее целостности. Очень часто именно такой -беспричинный смех - смех праздника и радости транспонируется в совместный, коллективный смех, который является совершенно особым уровнем смеха. Реакция каждого отдельного члена группы может вызываться разными комическими причинами, но общий смех подразумевает новый, социальный уровень понимания - взаимопонимание, являющееся признаком сплочения коллектива, дружеского участия и неформального равенства.

Смех, сам по себе, является оценочным сообщением, направленным на достижение определенного эффекта. Информация, передаваемая смехом, обозначает, как правило, негативную оценку объекта с точки зрения его соответствия социальным нормам. Смеховая информация проходит обратный путь от субъекта к объекту; при этом объект, в большей или меньшей степени, меняется под ее воздействием, направляя свое поведение в социально приемлемое русло.

Смеховая коммуникация всегда обнаруживает внутреннее устремление к увеличению числа участников: она отличается неполнотой и незавершенностью далее в диалоге двух субъектов. Помимо двух диалогических субъектов - того, кто высмеивает, и того, кого высмеивают, смех подразумевает и третью позицию - слушателя (слушателей). При этом смех проявляется тем ярче, чем больше людей вовлечены в сферу его воздействия: именно поэтому он так заразителен. Таким образом, смех изначально требует социального пространства. Смех может выступать также как определенная эмоциональная разрядка, отдых и защита от забот и проблем повседневной жизни, «предохранительный клапан» для асоциальных желаний.

Смеясь, человек и общество познают мир, преодолевая ложь, заблуждения и глупость и приближаясь к пониманию истины. Смех с этой точки зрения является формой познания. Иными словами, комическое можно рассматривать как специфический вид духовной деятельности человека и общества по постижению явлений окружающего мира, а, в конечном счете, и по созданию значимого мировоззренческого целого.

Особое значение смех приобретает в обыденном познании, обнажая, прежде всего, заблуждения, иллюзии, косность и догматизм в индивидуальной и общественной жизни - достаточно четко эти тенденции проанализированы различными теоретиками комического, прежде всего, Анри Бергсоном. В художественном познании область смеха значительно расширяется за счет свободного творчества художника, что расширяет и социальный опыт человечества, формируемый, в том числе комедиями, сатирой и другими художественными и близкими к художественным формами смеховой культуры.

Смех пронизывает различные сферы общественной жизни, однако в наибольшей степени он себя проявляет в сфере нравственных отношений. Это положение обусловлено рядом различных факторов. Прежде всего, смех, как и мораль, включен, прямо или косвенно, в процесс социальной коммуникации. При этом коммуникация - человека с человеком, группы с группой, личности и коллектива - опосредована общественной оценкой с позиции действующих норм. Смех также предполагает оценку сущего с точки зрения должного. И, наконец, смех, как и нравственные нормы, опирается на неофициальные санкции - прежде всего, на реакцию других и общественное мнение.

Подводя итоги, можно сделать следующий вывод, что значение смеха и смеховой культуры проходит определенные этапы и на каждом этапе формирует свое значение и влияние на культуру. На ранних этапах развития общества формируются базовые коммуникативная и игровая функции смеха. Первоначально смех служит сигналом для всего племени, указывающим на отсутствие опасности. Позже, с развитием досугово-обрядовых форм, смех, отчасти сохраняя первоначальное значение, превращается в символ праздника -временного завершения тяжелого труда и борьбы за выживание.

Праздничная коммуникация, выраженная, прежде всего, коллективным осмеянием, таким образом,

способствует достижению социальной общности. С коммуникационной функцией тесно связана игровая функция. Являясь частью игрового общения, смех, подобно последней, удовлетворяет ряд определенных социальных потребностей, способствуя консолидации.

Литература

1. Аверинцев С.С. Бахтин, смех, христианская культура. // М.М.Бахтин как философ. - М.: ИФ РАН, 1992, - С. 7 - 19.

2. Бахтин М.М. Автор и герой. - СПб.: Азбука, 2000. - 336 с.

3. Бахтин М.М. Литературно-критические статьи. - М.: Художественная литература, 1986.-543 с.

4. Бахтин М.М. Проблемы поэтики Достоевского. - М.: Советский писатель, 1963.-364 с.

5. Бахтин М.М. Творчество Франсуа Рабле и народная культура средневековья и Ренессанса.

- М.: Художественная литература, 1990. - 543 с.

6. Бахтин М.М. Эстетика словесного творчества. - М.: Искусство, 1979. - 424 с.

7. Бергсон А. Смех. - М.: Искусство, 1992. - 127 с.

8. Гусев С.С, Тульчинский Г.Л. Проблема понимания в философии. — М.: Политиздат, 1985. -

192 с.

9. Дмитриев А.В. Социология юмора. - М.: Издательство РАН, 1996. - 214 с.

10. Ильин В.В. Философия: Социальная философия, аксиология, философия истории. - М.:

Академический проект, 1999. - 386 с.

11. Карасев Л.В. Философия смеха. - М.: РГГУ, 1996. - 224 с.

НАШ UNIVERSITAS И ВТОРЖЕНИЕ НИЗКОГО™

Пойзнер Борис Николаевич, к.ф.-м.н., профессор, Томский государственный

университет

Соснин Эдуард Анатольевич, к.ф.-м.н., доцент, Томский государственный университе

Аннотация. Авторы считают причиной духовного упадка классического университета в России радикальный антропологический поворот, постоянно набиравший скорость и силу после революции 1917 г.

Ключевые слова: университет, триада функций университета, антропологический поворот

В старые благородные времена лучшие души России равнялись на Запад в стремлении догнать и перегнать Европу духа.

Страсть эта передалась впоследствии вытравившим их лакеям, разумеется, в соответствующей редакции: обгонялась уже не духовная Европа, а мясо-молочно-кукурузная Америка.

Равнение на западный дух уступило место равнению на западное брюхо.

Карен Свасьян, 1995

<...> в России иллюзией является традиция (или традиции), а актуальной реальностью - комплекс чисто материальных целей.

Димитрий Сегал, 2006

Триада функций университета. Как известно, немецкое слово Universitat происходит от латинского universitas - целость, совокупность. Первоначально любое сообщество, объединённое горизонтальными коммуникациями, называлось universitas [1, с. 57]. С позиций социальной синергетики и информатики университет - саморазвивающаяся организация, которой свойственна триада взаимосвязанных генеральных функций:

а) образовательно-воспитательная, формирующая человека, способного воспроизводить комплексы сложных культурных образцов и творить новые;

Р) исследовательская, создающая новое знание и методы его получения; у) функция поддержания, репродукции, развития кадрового состава, организационной структуры, материально-технической базы, педагогических методик, исследовательских методологий и технологий [1, с. 17]. Естественно, «преподавательский состав, который работает в высшей школе, составляет её главное богатство и её главный потенциал» [2, с. 4]. Но отвечает ли духовное состояние преподавателей классического университета его миссии в современной России? Вопрос этот составляет ядро университетской рефлексии, если так

можно назвать постоянное и пристальное вглядывание в изменяющегося человека университета [3].

Классический университет (как организация, обеспечивающая указанные функции) возникал минимум трижды. Впервые - во второй половине V в. до н.э. как школа софистов в Афинах [4, с. 78]. Позднее, в 533 г., - в форме Академии Гондишапура (на юге Ирана) [5, с. 7999]. И вновь - в конце XII в. - из старых образовательных центров: в Болонье (1158), Париже (1200), Оксфорде, Монпелье [6, с. 544-552]. Значит, университет - весьма совершенное социальное изобретение, которое устойчиво самовоспроизводится в разнообразном социокультурном окружении. Оно преодолевает даже террор и стеснения оккупационного и тоталитарного режимов: вспомним деятельность подпольных университетов в Польше 19391950-х гг. и существование в СССР некоторых научных школ под прикрытием идеологической лояльности.

О границах между университетом и обществом. Дефиниция «классический университет» - сложный двойной концепт. Выявление и систематизация его смыслов в диахронном, синхронном и других планах есть самостоятельная задача. Вероятно, томская конференция 2007 г. уточнит её постановку. С дискуссией о критериях «классичности» связан вопрос о роли границ между университетом и его социокультурным окружением.

Мы рассматриваем университет как самоорганизующуюся систему, эволюционирующую в изменчивой среде. Подчеркнём: открытая система воспроизводит себя, если у неё есть границы, которые отделяют её от среды.

Очевидно, что успешность образовательно-воспитательной деятельности - один из критериев «классичности» университета. По этому критерию расцвет его пришёлся на финал русского культурного ренессанса, т.е. на рубеж XIX-XX вв. (обычно называемый неоднозначным термином «Серебряный век» [7]). Этот период возрождения стал стимулом - и кульминацией -развития отечественного классического университета, а он, в свою очередь, укреплял социальную базу ренессанса. Сфера влияния университета на российское общество, хотя и расширялась на волне возрождения, всё же не успела достичь должного размаха в ситуации социокультурной раздробленности и «пустотелости» нашей монархии.

Нам кажется, что русское возрождение и классический университет решали общую сверхзадачу, вероятно, тогда никем не артикулированную. Сверхзадача эта - консолидация «пойкилокультурной» империи (от др.-греч. rcoiKiA,og - пёстрый, разнообразный, запутанный, хитросплетённый). В огромной стране то потаённо, то явно проявлялась тенденция к дезинтеграции, к мятежной дезорганизации. Бесспорно, среди двигателей этой тенденции -разношёрстные культуры субкультур. Вот некоторые из них.

- Этнические, например украинская, белорусская, татарская, немецкая, еврейская, цыганская, грузинская.

- Религиозные, социальные, профессиональные, маргинальные, скажем, субкультура старообрядцев, сектантов, среднеазиатских мусульман, военных, мастеровых, торговцев, богемы, прислуги, уголовников.

- Территориальные и локальные субкультуры: поморская, казацкая, одесская, переселенческая, сибирская, забайкальская и т.п.

В идеале это - «цветущая сложность» (К.Н. Леонтьев), очарование империи. Но в действительности - предпосылка к разобщению, к разлому социальной конструкции по субкультурным членениям и «швам».

Официально интеграция разнородных субкультур была возложена на Русскую православную церковь. Первая мировая война означала fiasco, которое потерпела интеграционная миссия христианства в Европе. Аналогично, ожесточённая гражданская война в России и последующие события в ней знаменовали провал консолидирующей стратегии русского православия. Выявляя причины слабости (до)революционного общества, Ф.А. Степун утверждал: победа большевиков «доказывает немаловажное - что ещё в двадцатом столетии мифы являются силой, образующей историю» [8, с. 95]. XXI столетие этот тезис отнюдь не опровергает. Более того, с начала 1990-х гг. по разным поводам повторяют горестный вывод П.Я. Чаадаева о фундаментальном нигилизме соотечественников: «<...> мы не храним в наших сердцах ничего из тех уроков, которые предшествовали нашему собственному существованию» (цит. по [9, с. 367]). Шумный восторг части населения (демонстрирующей средневековый фетишизм) по поводу возведения и ремонта храмов, часовен etc., который разделяет власть и раздувает

пресса, подтверждает диагноз П.Я. Чаадаева: неудача христианизации обитателей Руси / России нами не учитывается, не изучается. Так не лучше ли было средства из казны, 15 лет расходуемые на нужды РПЦ, к которой принадлежат лишь около 5% россиян, пустить на развитие государственных университетов?

С первых шагов русского ренессанса, символ которого - Пушкин и его творчество, соперником церкви на поприще духовного объединения народов России становится наша классическая литература и - шире - русский язык. Так, у Андрея Белого главное действующее лицо «Серебряного голубя» (1909) наделяет «крепкие, смольные русские слова» чуть ли не харизмой, определяя их значение ёмким неологизмом духомётные. Герой убеждён: «<...> если ты русский, будет у тебя красная на душе тайна, и что липкая смола твоё духомётное слово; виду у него нет, а привязывается, и дух от слова идёт благодатный, приятный <...>» [10, с. 562563].

В ренессансно-интеграционном контексте миссию университета естественно связать с феноменом петербургского аполлинизма. Этот термин образован от имени Аполлона -древнегреческого бога света и водителя Муз. По выражению В.Н. Топорова, аполлинизм -начавшаяся в XVIII в. мотивация в развитии духовной культуры России. Он воплощается в принципе наиболее совершенной организации, чувстве меры, гармонии, в жанрах художественного, в ratio, (само)познании, самоопределении, самоконтроле [11, с. 7-9, 236]. Но в мифе у Аполлона есть противник: дракон Пифон (Пи9юу) - олицетворение тьмы, хтонических сил (от др.-греч. %9oVlOq - земной, туземный, подземный). И вот что важно для нашей темы: в начале 1918 г. Александр Блок распознал наступление «пифонической» эпохи [11, с. 13-22]. Пожалуй, нынче её brand - антиинтеллектуализм.

Насколько можно судить, между дореволюционным университетом и пойкилокультурным обществом лежала граница, подобная очищающему фильтру либо биологической мембране: она была почти непроницаема для культурного воздействия полу- и необразованной массы, находившейся снаружи. Наоборот, выходцы из простого народа, попадая в орбиту университетской жизни и принимая дотоле не известные им нормы, изменялись в ценностном, мировоззренческом и других отношениях. Из мемуаров известно, что стимулом такой метаморфозы были импозантные фигуры профессоров и университетская атмосфера, определяемая их присутствием. Недаром в те годы в аристократических и образованных кругах бытовала дефиниция: интеллигент - это сын сапожника, окончивший университет. Здесь сословное высокомерие парадоксально сочетается с пиететом перед университетом. Значит, университет обладал метаболическим потенциалом (от др.-греч. цетаРоА^ - перемена; изменчивость), что позволяло «переварить» и облагородить

простолюдина, а не только обучить его профессии.

Среди ярких деятелей русского ренессанса доля таких фигур показательно велика. Так, Питирим Сорокин, родившийся в крестьянской семье в 1889 г. («среди народа коми, или зырян» [12, с. 11]), блестяще завершил обучение в Петербургском университете, был оставлен при нём для «приготовления к профессорскому званию». В качестве магистерской диссертации он написал труд «Преступление и кара, подвиг и награда» (1913) [12. 64, 68], до сих пор остающийся классическим. Закономерно, что позднее в «Системе социологии» П.А. Сорокин разработал положение: образование есть социальный лифт, поднимающий индивида в более высокую страту.

Надо подчеркнуть: заслуга той профессуры - критика и неприятие побочных продуктов ускорявшейся социальной эволюции. Тем самым, воздвигалась незримая «санитарная» граница. Она изолировала университет от общества, насыщавшегося цивилизационными отходами и культурными отбросами (часть их исследовал П. Слотердайк [13]). Потому-то университет мог развить - de nihilo - полноценную и плодотворную личность. Классический университет реализовал гуманистический императив русского возрождения: повышать «акции личности в истории». Экономическую метафору человеческой ценности мы заимствуем у

О. Мандельштама. Подводя итоги русской революции, мировой и гражданской войны, поэт -вслед за А. Блоком - констатировал смену ценностной парадигмы, т.е. приход неклассического времени. Вот его главная примета: «<...> когда мы вступили в полосу могучих социальных движений, массовых организованных действий, <...> акции личности в истории падают <...>» (1922) [14, с. 273].

Интервенция массовой культуры и университет. А каков в наши дни университет на Западе? Обратимся, например, к американскому лингвисту Ноаму Хомскому. Его лекция [15] в Университете Сиены (1999) посвящена субъектам «сознательного и хитроумного манипулирования организованными привычками и мнениями масс». Он критикует образовательно-воспитательную функцию университета: «Манипулирование мнением - это обязанность СМИ, профессиональных журналов, школ, университетов и вообще образованных классов. Задача манипулирования привычками и поведенческими установками выпадает на долю популярного искусства, рекламы и огромной индустрии пиара. Её цель, пишут лидеры бизнеса, - “упразднить вековые обычаи”». Тем самым, простодушных людей принуждают сосредоточивать внимание на «поверхностных вещах, которые составляют большую часть потребительской моды». В итоге люди принимают «свою обессмысленную и подчинённую жизнь». Отказываясь от самостоятельности, они доверяют свою судьбу «умным меньшинствам, секулярному священству, которые служат власти и реализуют власть <...>» [15, с. 263-264]. A propos, удачный термин «секулярное священство» предложил Ис. Берлин, чтобы раскрыть социокультурную роль «коммунистов-интеллектуалов, оправдывавших государственную религию и преступления власти» [15, с. 254]. Они-то и царили в советских университетах.

Но справедлива ли для современной ситуации в России оценка роли университета, данная

Н. Хомским? Допустим, что нет. Это значит, что имеется барьер, труднопреодолимая граница между сферой, где производят, пропагандируют, транслируют всевозможные продукты массовой культуры, т.е. плебейское начало в человеке поощряют, закрепляют, тиражируют, и пространством, в котором строится работа университета, «сублимирующая» плебс. Если констатация Н. Хомского к нам не относится, это значит, что сегодня университет есть некое антитело в общественном организме, которое эффективно вырабатывает иммунитет против деятельности любых корпораций, использующей суггестию [16, с, 17], нацеленных на манипулирование сознанием и поведением. Это значит, что в нашем не очень здоровом обществе университет действует подобно лечебно-профилактическому учреждению, противостоя социальной патологии [18].

Увы, в реальном университете иная картина. Слишком мал культурный градиент между контингентом преподавателей и носителями массового сознания. Оно сплавлено из фрагментов всяческих мифологий, недостоверной истории, низкопробной публицистики, рекламируемых стилей жизни и ценностей в эпоху глобализации, эталонов искусства и эстетических норм, рассчитанных на простонародный вкус, etc. Идущая капитализация образования придаёт отношениям педагога со студентом клиентальный характер. А по законам рыночной конкуренции клиенту надо угождать...

В чём стратегический просчёт современного российского университета, объявляющего себя классическим? Возможно в том, что он не обращается на деле к традиции петербургского аполлинизма, не выступает в обществе как воинствующий и квалифицированный оппонент массовой культуры, не критикует её производителей, распространителей, потребителей [18].

Стоит ли удивляться, что в российском университете «пифоническое» начало преобладает над культом Аполлона? Вспомним, какое поражение русскому возрождению, а заодно и петербургскому аполлинизму нанесла Октябрьская революция. Она повлекла сеть социокультурных катастроф. 1922 год, когда большевики наладили экспорт отечественных учёных (пароходами в Германию), видится временной границей. За ней остался университет, чья «классичность» - по гамбургскому счёту (каламбурно и буквально). «Русский бред», который прозрел А. Блок в 1918 г. [11, с. 13-22], имел вскоре - одной из своих форм -большевицкую «пролетаризацию вузов». Старые кадры стали вытесняться теми, кого Андрей Белый (в 1909 г., но словно он застал эпоху глобализации и сети Интернет) нарёк «интеллигентным плебсом всего мира» [19, с. 75]. А там пошли в университет любые фигуры, угодные партийной власти. Самовоспроизводство доброкачественной профессуры расстроилось. О^Аод занял студенческие скамьи. В вечном поединке Пифон стал теснить Аполлона. У остатков профессуры нашлись ученики, обеспечившие успехи науки в 1940-1950-е гг. Но ученики учеников утратили дореволюционную традицию, и университет превратился в суррогатную alma mater.

С конца 1950-х гг. ощутимый признак (и фактор) потери метаболического потенциала -разрушение лингвистической границы между университетом и улицей. Конечно, это явление носило весьма масштабный и необратимый характер. На его истоки указывает М.О. Чудакова:

«Давно состоявшаяся у миллионов выходцев из деревни замена исконной речи тем, что Зощенко назвал в середине 20-х годов “обезьяним языком”, стала сказываться и на речевом поведении других слоёв населения» [20, с. 498] (о позиции М. Зощенко см. [9]).

Показатель детрадиционализма и антиинтеллектуализма в университете наших дней - его «отлучение от слова», «отлучение от истории». Согласно логике О. Мандельштама, такое отлучение есть срыв в нигилизм [21, с. 222]. За полвека лексика и дискурс преподавателя вплотную приблизились к бытовому просторечию, клише, размножаемым СМИ, сленгу микроцефалов, арго уголовников. И это отнюдь не вкусовой плюрализм: ведь отсутствует полюс высокой нормы. А косноязычие студентов реципрокно ослабляет их мышление.

О (не)восстановимой «классичности». На наш взгляд, сегодня вернуть метаболические возможности университету мешает неблагоприятный культурно-исторический фон, который «играет на понижение» акций человека. Во-первых, очередная смена доминанты картины мира (термин В.Б. Мириманова), знаменательная тем, что осуществилось самовыдвижение человека в центр картины мира или даже вторжение его туда [22]. Во-вторых, почти одновременно идёт дрейф в сторону «предельных антропологических проявлений». Согласно С.С. Хоружему, оно взаимно усугубляется свободной активностью «Человека, саморазвёртывающегося и самореализующегося» [23. 8]. В-третьих, прогресс в области коммуникаций и технологий суггестии делает молодого человека уязвимым перед интервенцией информационных систем [15; 16]. В-четвёртых, остро проявляются диверсификация форм и самоускорение

социокультурной эволюции [24, с. 180-223; 25, с. 24-85; 26].

Значит, растёт влияние её побочных продуктов. Духовное оскудение России углублено отступлением книжной культуры - «под натиском ширпотреба» (И. Бродский, 1994) [27]. Засилье кича в литературе, искусстве, дизайне, СМИ взаимно усиливается ускоряющимся распространением пошлого вкуса во всех слоях российского общества. В литературе этот процесс укрепляется, и подгоняется ещё превращением малообразованного, «серенького» читателя в такого же автора - графомана: «В итоге заурядность не просто порождает заурядность, старательно её культивирует!» [28, с. 164]. Эстетические и этические параметры нашего социума на заре третьего миллениума демонстрируют немало параллелей с началом 1860-х годов. После отмены крепостного права в российском общественном сознании формируется концепт нигилизм [29]. И чем ближе к нашим дням, тем богаче собрание исторических фактов, которые демонстрируют нигилизм демоса: различные его градации, формы, взаимодействие с русским менталитетом. Возможно, старшим братом нигилизма следует считать социофобию (людобоязнь - в переводе М.Н. Эпштейна). Её носитель -«маленький человек», претерпевший эволюцию, вектор которой становится понятным, если сравнить литературных героев Н. Гоголя (1842), А. Чехова (1898), А. Платонова (1929). На линии этого вектора оказываются святые отцы и вожди коммунизма. Его господство в СССР сопровождалось эпидемией социофобии [30, с. 194-195, 201-202] и захватом «маленьким человеком» социокультурной авансцены [9; 20]. Русский нигилизм и университет, университет и «маленький человек» - темы рефлексивного плана. Университетскую же публику отвлекают схоластическими спорами: какой вуз надлежит называть инновационным, исследовательским, генеративным etc.

Но надо ли реставрировать «классичность» университета, восстанавливать дело

аполлинизма? Да - если желаем затормозить одичание народа, податливого в области морали [9]. Правда, успех маловероятен. Ведь от членов universitas требуется испытать

эпистрофический порыв (от др.-греч. етстроф^ - обращение, поворот), т.е. стремление к

изначальной целостности, к тому, что называют плерома (др.-греч. лА^рюца - полнота, обилие, множество). Категория етстроф^ (по Ю.А. Шичалину) раскрывает способ бытия по отношению к более высокому началу [31, с. 9-10]. Возможно, тогда возник бы импульс к самоочищению университета. Мы имеем в виду гипотезу М.Н. Эпштейна: в основе жизни и культуры лежит самоочищение [32, с. 388-395].

А первый шаг, наверное, - «дезидентификация», или растождествление, по

К. Свасьяну. У него «растождествление - тяжёлая работа сознания, отдирающего от себя всё, что к нему прилипло; вахта негативного среди праздника простодушия и поддакивания; если телега жизни рано или поздно начинает буксовать в налаженности форм и способов понимания жизни, выражаемых коротким сигналом “о’кей”, то приходится, чтобы не потерять в себе человека, впрягать в неё волов, смогших бы вытянуть её из дерьма общезначимостей».

Философский манифест К. Свасьяна заслуживает внимания. В частности, он призывает растождествляться «со всем, что есть общего в ассортименте привычек ума и воли, а главное, со всеми теми словами и представлениями, с которыми современному человеку приходится как раз отождествлять себя, чтобы иметь шанс на культурную и социальную прописку». Аполлинизму соответствует медицинская семантика у К. Свасьяна: «растождествления -дезинфекция, дезинсекция, дезактивация сознания, запрограммированного автоматизмами, всё равно какими <...>» [33, с. 9].

Но приучить человека к такой гигиене сознания всегда было творческим идеалом самоотверженных тружеников классического университета.

PS (из ответов В.В. Васильковой, В.Г. Ланкину, Д.Л. Ситниковой в дискуссии на Всероссийской научной конференции «Классический университет в неклассическое время» в Томском университете 27-28 июня 2007 г.). Конкуренты университету (в борьбе организаций за людской ресурс [16, с. 94-104]) - структуры, предоставляющие образовательные услуги (не претендуя на метаболическое действие) и субкультуры, вербующие себе сторонников. Пусть сегодня пресловутый сын сапожника (или генерала - неважно, если оба отштампованы массовой культурой) поступил в университет. Для антропологического (а не только карьерного) успеха студента необходимы два условия.

1) Под влиянием предъявленных университетом культурных образцов, репрезентирующих мир, он в состоянии изменить свой индивидуальный стиль («способ переживания субъектом жизни» [34, с. 21]) и способы деятельности.

2) В университете (оснащённом информационными технологиями и ТСО [1, с. 121-129]) задают тон живые лица: авторитетные носители и волевые создатели культурных образцов высокого стиля [1-3; 26; 35].

Первое-то условие выполнимо хотя бы статистически. А второе? Жертвуя политкорректностью, признаем: оно выполнимо лишь как социокультурное чудо. Ведь по шкале «аполлиничность - пифоничность» [11, с. 22] эволюция российских поколений давно идёт под знаком системной деградации. Следовательно, в университетском (а также общественном) «тексте» профессор 2007 года и профессор, допустим, 1907-го - омонимы.

Литература

1. Соснин Э.А., Пойзнер Б.Н. Университет как социальное изобретение: рождение, эволюция, неустойчивость. - Томск: Изд-во Том. ун-та, 2004. - 184 с.

2. Высшая школа России с позиций нелинейной динамики: Проблемы, оценки, модели / М.Н. Стриханов, Д.И. Трубецков, А.А. Короновский, Ю.П. Шараевский, А.Е. Храмов. - М.: ФИЗМАТЛИТ, 2007. - 192 с.

3. Пойзнер Б.Н. Человек университета // Alma mater (Москва). 1993. - № 2. - С. 12-14.

4. МарруА.-И. История воспитания в античности (Греция). - М.: «Греко-латинский кабинет» Ю.А. Шичалина, 1998. - 426 с.

5. Свасьян К.А. Становление европейской науки. - М.: Evidentis, 2002. - 436 с.

6. Словарь средневековой культуры / Под ред. А.Я. Гуревича. - М.: РОССПЭН, 2003. - 623

с.

7. Ронен О. Серебряный век как умысел и вымысел. - М.: ОГИ, 2000. - 152 с.

8. Степун Ф.А. Ленин (1930) // Вопросы философии. 2002. - № 8. - С. 93-97.

9. СарновБ. Случай Зощенко: Пришествие капитана Лебядкина. - М.: Эксмо, 2005 - 704 с.

10. Белый А. Серебряный голубь // Соч. В 2-х т. Т. 1. Поэзия. Проза / Вступ. статья, сост. и подгот. текста В. Пискунова. - М.: Худож. лит., 1990. - С. 377-644.

11. Топоров В.Н. Из истории петербургского аполлинизма: его золотые дни и его крушение.

- М.: ОГИ, 2004. - 264 с.

12. Сорокин П.А. Дальняя дорога: Автобиография / Пер., общ. ред., предисловие и примеч.

А.В. Липского. - М.: Моск. рабочий; ТЕРРА, 1992. - 303 с.

13. Слотердайк П. Критика цинического разума. - Екатеринбург: Изд-во Урал. ун-та, 2001. -

584 с.

14. Мандельштам О.Э. Конец романа // Собр. соч. в 4-х т. Т. 2: Стихи и проза 1921-1929 / Сост. и комм. П. Нерлер, А. Никитаев. - М.: Арт-Бизнес-Центр, 1993. - С. 271-275.

15. Хомский Н. Секулярное священство и опасности, которые таит демократия // Хомский Н. О природе и языке. - М.: КомКнига, 2005. - С. 254-268.

16. Соснин Э.А., Нургалеева Л.В., Пойзнер Б.Н. Информационные системы и человек: принципы взаимодействия: Учеб. пособие. - Томск: Том. гос. ун-т, 2004. - 120 с.

17. Субботина Н.Д. Суггестия и контрсуггестия в обществе. - М.: КомКнига, 2006. - 208 с.

18. Пойзнер Б.Н. Университет против социальной патологии // Высшее образование в России. 2004. - № 3. - С. 91-95.

19. Бугаев Б. На перевале. XIV. Штемпелёванная культура // Весы. - 1909. - № 20. 9. - С. 7280.

20. Чудакова М.О. О советском языке и словаре советизмов (Тезисы) // Тыняновский сборник. Выпуск 12: X-XI-XII Тыняновские чтения. Исследования. Материалы. - М.: Водолей Publishers, 2006. - С. 491-503.

21. Мандельштам О.Э. О природе слова // Собр. соч. в 4-х т. Т. 1: Стихи и проза 1906-1921 / Сост. и комм. П. Нерлер, А. Никитаев. - М.: Арт-Бизнес-Центр, 1993. - С. 217-231.

22. Пойзнер Б.Н., Соснин Э.А. Смена доминанты картины мира с точки зрения теории самоорганизации // Порядок и хаос в развитии социально-экономических систем: Материалы 2-го научного семинара «Самоорганизация устойчивых целостностей в природе и обществе». - Томск, 1998. - С. 91-94.

23. Хоружий С.С. Очерки синергийной антропологии. - М.: Ин-т философии, теологии и истории св. Фомы, 2005. - 406 с.

24. ЭвериДж. Теория информации и эволюция. - М.-Ижевск: НИЦ «РиХД»; Ин-т компьютерных исследований, 2006. - 256 с.

25. Хайтун С.Д. Социум против человека: Законы социальной эволюции. - М.: КомКнига, 2006. - 336 с.

26. СегалД.М. Куда ж нам плыть? // Сегал Д.М. Литература как охранная грамота. - М.: Водолей Publishers, 2006. С. 899-935.

27. Пойзнер Б.Н. Феномен харизмы и письменная культура // Невский библиофил: Альманах. Вып. 12. СПб.: Сударыня, 2007. С. 21-37.

28. Суворов О.В. Феномен графомании как результат «восстания масс» // Вопросы философии. 2008. № 5. - С. 160-165.

29. Зубов В.П. К истории слова «нигилизм» // Избр. тр. по истории философии и эстетики. 1917-1930 / Сост. М.В. Зубова. - М.: Индрик, 2004. - С. 385-400.

30. Эпштейн М.Н. Маленький человек в футляре: синдром Башмачкина-Беликова // Вопросы литературы. 2005. Ноябрь - Декабрь. - С. 193-203.

31. Шичалин Ю.А. Етстроф^, или Феномен возвращения в первой европейской культуре //

Шичалин Ю.А. Античность - Европа - История. - М.: «Греко-латинский кабинет»

Ю.А. Шичалина, 1999. - С. 5-64.

32. Эпштейн М.Н. Самоочищение. Гипотеза о происхождении культуры // Эпштейн М.Н. Знак пробела: О будущем гуманитарных наук. - М.: Новое лит. обозрение, 2004. С. 371-398.

33. Свасьян К. Растождествления. - М.: Evidentis, 2006. - 536 с.

34. Устюгова Е.Н. Стиль и культура: Опыт построения общей теории стиля. - СПб.: Изд-во С.-Петербург. ун-та, 2006. - 260 с.

35. Зёрнов В.Д. Записки русского интеллигента / Публ., вступ. ст., коммент. и указ. имён

В.А. Соломонова; Под ред. А.Е. Иванова. - М.: Индрик, 2005. - 400 с.

Феминизм в истории политико-правовой мысли правовой статус женщины в

древнем мире

Крыкова Ирина Викторовна, тгу им. г.р. Державина

Аннотация. В статье анализируется проблема становления и развития правового статуса женщин, начиная с истоков ее зарождения и до принятия христианства. Автор уделяет особое внимание регламентации семейно-бытовых, имущественных отношений с участием женщин, а также степень их вовлеченности в общественную сферу.

Ключевые слова: мужчина, женщина, жена, права женщин.

Феминизм как борьба за достижение юридического равноправия полов, по мнению большинства исследователей, возник на рубеже ХУШ - XIX веков. Равенство мужчин и женщин -это вопрос равенства человеческого существования. Вместе с тем, принятие прав женщин долгие века отставало от признания прав мужчин. Истоки социальной дискриминации женщин следует искать в глубокой древности. Без анализа правового положения женщин в ранние периоды истории, на наш взгляд, трудно представить целостную концепцию развития феминизма как общественно-политического движения за гражданские права женщин.

Как считают большинство исследователей, совершенно разные условия существования мужчин и женщин определило первичное разделение труда. Оно, как отмечает С.Г. Айвазова, утвердило за мужчинами «право на «внешнюю» деятельность, на освоение мира и господство над ним», а за женщинами - «право на рождение и воспитание детей, на обустройство дома и быта». [2, с. 12]. Однако и здесь, в доме женщины оказались подчинены мужскому авторитету. Мужчина, таким образом, выполнял роль субъекта истории, а женщина становилась объектом мужской власти. Вопрос о разделении труда, поставившем женщин в неравное, зависимое положение от мужчин, можно отнести к одному из самых спорных и загадочных в истории, и ответ на него, по мнению С.Г. Айвазовой, следует искать уже в первобытной эпохе - времени, когда и происходил этот процесс.

Современная наука не обладает точными данными о характере гендерного взаимодействия в самом далеком прошлом. Одни исследователи считают, что период каменного века (50-20 тыс. лет назад) был гендерно нейтральным, то есть «взаимоотношения между мужчинами и женщинами не имели в ту пору общественной значимости». [5, с. 17]. Другие полагают, что на раннем этапе истории человечества царил матриархат (от лат. мater - мать + греч. агЛе - власть) -гипотетическая форма общественного устройства на ранних этапах развития первобытнообщинного строя, характеризующаяся доминирующей ролью женщины в семье, хозяйстве, общественной жизни. [11]. При этом счет родства и наследование ведется по материнской линии. Швейцарский ученый И.Я. Бахофен впервые выделил период матриархата и ввёл термин гинекократия (от греч. gyne, - женщина и kratos - власть) для обозначения этой предполагавшейся им универсальной стадии в истории человечества. Теория И.Я. Бахофена получила своеобразное продолжение в трудах американского этнографа и археолога Л.Г. Моргана, а также немецкого философа Ф. Энгельса. Поскольку этнология, археология и антропология так и не предоставили валидных доказательств существования матриархата, к 70-м годам ХХ века большинство антропологов пришли к выводу о том, что матриархат - это миф, выдуманный И.Я. Бахофеном.

Американская феминистка антрополог Риан Айслер утверждает, что матриархат в действительности предполагал партнерские отношения между женщинами и мужчинами, которые были разрушены с появлением «технологий войны», утвердивших превосходство грубой силы. [5, с. 17].

В пользу вероятности существования матриархата, по мнению ряда исследователей, говорят археологические данные, полученные в ходе раскопок самых ранних захоронений человека, свидетельствующих о равном статусе погребенных вне зависимости от их

принадлежности к полу; древние мифы о господстве женщин; материалы, позволяющие интерпретацию существования женских божеств - глав пантеона, правительниц племен и государств и т.д. [5, с. 17-18].

Третья точка зрения на этот вопрос обосновывает суждение, согласно которому история человечества изначально складывалась как история мужского доминирования. Такое господство мужчин над женщинами принято обозначать понятием «патриархат».

По мнению С.Г. Айвазовой, не смотря на то, что ни одна из вышеприведенных точек зрения на характер гендерных отношений в доисторический период не получила окончательного признания, очевидным является другое: с появлением традиционного общества (т.е.

приблизительно 7-5 тыс. лет тому назад) «патриархат стал узаконенной системой отношений между мужчинами и женщинами». [5, с. 19]

Следует отметить, что отношения власти между полами хорошо иллюстрируют нормы языка. Известно, что слова «мужчина» и «человек» во многих европейских языках совпадают (например, man в английском и l ’homme - во французском), а понятие «женщина» подразумевает лишь значение «жена». [7, с. 23].

Проявление социальной дискриминации по признаку пола можно проследить уже в тот момент, когда рождается ребенок. В традиционном обществе предпочтение всегда отдавалось рождению сына. Так, например, в Древней Греции при рождении сына счастливые родители украшали дверь оливковыми ветвями. В древнем Иерусалиме бегали по улицам и провозглашали во всеуслышание: ”У нас родился сын!” [10]. О нем мечтали все женщины, его желали все мужчины: сына, наследника, который примет нажитое трудом состояние семьи и достойно его приумножит. Если же рождалась дочь, в этом чаще всего винили только женщину. В Аравийской пустыне с древних времен существовал обычай вырывать перед каждыми родами яму в песке, над которой мать рожала, сидя на корточках. Если ребенок, падавший в яму, был “всего лишь” девочкой, отец тотчас решал, засыпать ли над ней яму или, если девочек в племени не хватало, позволить ей жить. Нередко новорожденных девочек приносили в жертву божествам.

Когда дочь достигала “опасного” возраста - возраста половой зрелости, её чаще всего запирали под замок, отгородив от мира мужчин. Во многих древних цивилизациях можно встретить описания табу, окружавших девочку в момент первой менструации. Английский этнолог Дж.Дж. Фрэзер сообщает, что у некоторых народов девушки при наступлении первой менструации удалялась в маленькую, расположенную на отшибе хижину, где должны были жить в строжайшем затворничестве, которое в зависимости от местных обычаев могло продолжаться от нескольких дней до года. [10]. Все это время девочки считались «нечистыми», а значит «опасными для общества». Следует отметить, что женской менструации в древние времена часто приписывались губительные свойства (например, считалось, что «нечистая» женщина способна превратить вино в уксус, из-за неё молоко скисает, гибнет урожай, рвутся струны на арфах и т.д.). [2, с. 13].

В традиционном обществе женщина зачастую была обречена навсегда оставаться несовершеннолетней в гражданской жизни. В Древней Индии, согласно законам Ману, женщине в детстве полагалось быть под властью отца, в молодости - мужа, после его смерти - под властью сыновей, ибо «женщина никогда не пригодна для самостоятельности». [4, с. 51-52]. В Древнем Риме над женщинами устанавливалась постоянная опека, которая не зависела от наступления совершеннолетия. Обязательность наличия опекуна при женщине определялась, во-первых, общим ограниченным публично-правовым статусом лиц женского пола, во-вторых, считалась необходимой “в силу присущего женщине легкомыслия”. [9].

В большинстве случаев на начальных этапах традиционного общества, как полагают историки, «жена была рабой мужчины - главы семьи, который владел женщиной на правах частной собственности и мог поступать с нею так же, как он поступал с любой принадлежащей ему вещью». [5, с. 21]. Так, например, согласно своду законов Хаммурапи муж мог одолжить жену как рабочую силу другому, мог заложить жену и детей, если испытывал затруднения. За непослушание, лень, отказ от исполнения супружеских обязанностей супруг мог «побить свою жену, отрезать ей нос, выжечь на лбу рабское клеймо или прогнать ее, мог проткнуть ей уши у

позорного столба». [10]. В Древнем Китае после замужества женщина становилась служанкой мужа и его родителей. Отец считался «представителем императора» в доме, и любое нарушение домашних устоев рассматривалось как нарушение устоев государства. От женщины не требовалось выделяться умом или талантами; лучшими женскими качествами считались робость, сдержанность и умение приспосабливаться к характеру мужа.

На Востоке кроме законной жены мужчина мог иметь побочную жену или несколько наложниц (особенно в случае бесплодия жены). В Древнем Китае их называли «вторая жена», «третья жена» и т.д. У евреев библейской эпохи было принято многоженство, при этом под страхом суровых наказаний требовалось, чтобы невеста была отдана супругу девственницей. В Греции закон предписывал мужчине строгую моногамию, но в его распоряжении были все служанки, рабыни, а вне дома он мог иметь сколько угодно подруг. При этом высшей формой любви признавалась любовь мужчины к мужчине (в Древней Греции гомосексуализм получил широкое распространение и, по мнению некоторых исследователей, был в какой-то степени эстетизирован). В Древнем Риме женщина после свадьбы переходила «в руку» к супругу. Ее внутрисемейный статус был подчиненным: она приравнивалась как бы к дочери, а муж приобретал над нею власть домовладыки. [9]

В большинстве древних цивилизаций женщина была бесправной во всех отношениях. Согласно законам Хаммурапи она не могла ни заключать договоров, ни ставить свою подпись -все только через опекуна. В древние времена, как правило, женщина не имела права собственности на имущество и была ограничена, а в некоторых странах (например, в Вавилоне) и вовсе лишена прав наследования. В Древнем Риме имущественные отношения супругов различались в зависимости от формы заключения брака по римскому праву: либо все имущество жены переходило к мужу, либо действовал принцип раздельности имуществ супругов. Женщины обладали ограниченной завещательной способностью (требовалось согласие опекуна; в более позднем римском праве женщины стали обладать почти совершенной свободой завещания в отношении лично ей принадлежавшего имущества). Женщина не могла предстать перед судом ни как истица, ни как свидетельница «вследствие непостоянства женского ума». [4, с. 51-52]

Как правило, женщины не могли требовать развода, таким правом чаще всего обладал только муж. В Древнем Китае муж мог разойтись без бракоразводного процесса, если жена «не оправдала надежд предков», т.е. была непослушна его родителям, бесплодна, распутна, болтлива и т.д. [4, с. 69-70]. Согласно Талмуду, муж мог развестись с женой, если она просто разбила блюдо в его доме, или если муж найдет более красивую жену. В Древней Греции развод также был свободен. Муж мог в любое время отослать жену из своего дома (правда, в этом случае он обязан был вернуть ей приданое, если только развод не был вызван изменой жены). Римский брак допускал развод супругов (в христианскую эпоху развод постепенно был запрещен). Расторжение брака сопровождалось выяснением причин развода, и виновная сторона несла имущественные санкции в виде потери своего добрачного имущества или штрафов.

Во всех без исключения традиционных обществах женщине предписывается строгое целомудрие. Супружеская неверность жены рассматривалась как величайшее предательство, за которое жена подвергалась страшным карам, вплоть до смертной казни. Согласно древнееврейскому обычаю, женщину за измену следовало побить камнями. В Древнем Риме прелюбодеяние жены могло караться домашней саморасправой, на которую имели право муж и отец жены. Её могли забить камнями, бросить в цирке на растерзание зверям.

Одна из проблем, встающих во всех обществах, где женщина находится под опекой, — это положение вдов. На Востоке в древние времена существовал обычай левирата, т.е. если женщина теряла мужа, то чаще всего её должен был взять в жены деверь или другой родственник мужа. Наиболее радикальным решением было заклание вдов над могилой супруга. В Древней Индии с давних времен существовал обычай сати (в переводе с санскрита означает «преданная жена») -самосожжение вдов, отменённый под влиянием женских организаций лишь в 1829 году.

Однако были в Древнем мире и исключения. В Древнем Египте женщины пользовались большей свободой, чем в других странах Востока. Они могли заниматься торговлей, получать профессию (например, ткачихи). Женщины могли присутствовать на праздниках. В Древнем Египте предки определялись по женской линии, и родословную всегда составляла мать семейства (её называли «небет пер» - «хозяйка дома»). [8, с. 54]. Традиции не запрещали женщине

представлять государственные интересы. Известны несколько случаев в истории Египта, когда женщины становились фараонами (самой известной из них была царица Хатшепсут). Женщины могли владеть имуществом и распоряжаться им по своему усмотрению. Мужчина и женщина были равны перед законом. Женщины имели право подавать исковые заявления в суд и самостоятельно отстаивать там свои интересы. При заключении брака состоятельные египтяне заключали брачный договор, в котором оговаривали имущественные права сторон. Допускался развод, после которого женщина сохраняла право на повторное замужество. Обычно египтянин имел только одну жену; фараоны и знатные вельможи могли позволить себе нескольких жен и, кроме того, содержали наложниц, социальный статус которых был настолько высоким, что их дети могли наследовать царский престол.

Мир женщины в традиционном обществе был ограничен домом и семьей. Почти всегда после свадьбы жена переселяется в дом супруга — уже одного этого достаточно, чтобы продемонстрировать мужское превосходство. Например, согласно римскому праву, жена не могла жить одна, она была обязана следовать месту жительства своего мужа. Муж имел право заставить жену жить в своем доме, прибегнув для этого или к насильственным действиям, или к помощи властей.

В древние времена у многих народов для всех девушек и женщин, независимо от возраста, существовали особые женские покои, которые для надежности охранялись и закрывались на засов (в некоторых странах в женской части дома не было даже окон). В Древней Греции зажиточный грек-горожанин проводил большую часть времени вне дома, дискутировал на улицах и в общественных местах. Женщина должна была, напротив, жить замкнуто в т.н. гинекеях (от греч. gynaikeios — женский, gyne — женщина) - женской половине в задней части дома. Исключением была Спарта - единственный город, где женщина считалась почти равной мужчине.

Зачастую женщине не позволялось переступать дверной порог и одной выходить на улицу. У евреев библейской эпохи женщина не могла выйти на улицу без покрывала. Девушки из богатых и благородных семейств, выраставшие в замкнутом пространстве, учились выполнять повседневную домашнюю работу - готовить еду, прясть, ткать и шить, но больше ничему. Для представителей нижних слоев населения к этому объему домашних работ добавлялись еще помощь мужу в поле и ремесле. Все воспитание готовило их только к роли будущих жен. Они должны были оставаться целомудренными и, по существу, невежественными, довольствоваться лишь самыми ограниченными знаниями, проявлять покорность по отношению к родителям и супругу, выполнять религиозные предписания. [10].

В общественной жизни женщины, как правило, не участвовали или их участие играло второстепенную роль. В Древней Греции на массовые мероприятия, за исключением религиозных церемоний, женщину не пускали (например, всем женщинам под страхом смертной казни запрещалось присутствовать на Олимпийских играх). Только в эпоху эллинизма самостоятельность греческих женщин несколько выросла, они стали более активно получать образование, приобретать профессию.

Юридический статус римской женщины (mater familias, мать семейства, matrona) был выше, чем у греческой женщины. Как отмечает С. де Бовуар, «римлянка гораздо активнее вовлекается в общественную жизнь; дома она занимает атриум — центральное помещение жилища, а не отправляется в гинекей подальше от посторонних глаз», она «присутствует на трапезах, на празднествах, ходит в театр», «матрону называют domina (госпожа)». [3] Иногда они играют видную роль в истории: легендарные сабинянки, спасшие Рим, Лукреция, чьё самоубийство послужило поводом к изгнанию этрусских царей и др. Особым почетом в Древнем Риме пользовались весталки - жрицы богини Весты, поддерживающие в её храме вечный огонь как символ нерушимости государства. Весталки должны были хранить целомудрие, при нарушении этого обычая их заживо закапывали в землю или замуровывали. Весталки могли владеть имуществом, могли смягчить вынесенный приговор, к ним прислушивались даже императоры.

Несмотря на практически полную изолированность женщин из общественной жизни, потребность в их обществе была велика, так как именно женщина являлась главной носительницей высшего начала, перед которым преклонялся мужчина (особенно, грек или римлянин) - красоты в её высшей, законченной форме. Поэтому говоря о древней женщине как о

свободной представительнице общества, зачастую приходится иметь в виду только гетер (от греч.

— подруга, спутница) — образованных женщин, ведущих свободный и независимый образ жизни. Социальный статус гетер был достаточно высок, некоторые из них оставили свой след в истории античной литературы, искусства, философии и политики (например, Таис Афинская — возлюбленная Александра Македонского, Аспазия - жена и правая рука правителя Афин Перикла и др.).

Следует отметить, что во всех странах с древних времен одним из следствий порабощения «честной женщины» семьей являлось наличие проституции. Среди многих первобытных народов была распространена т.н. патриархальная (гостеприимная) проституция (обычай, когда хозяин предлагал свою жену или дочь гостю). Широко распространена в древние времена (особенно в Индии, Вавилоне, Древней Греции) была храмовая или священная проституция. Но чаще всего священная проституция переходила в проституцию законную, поскольку духовенство видело в подобной торговле средство наживы. В античные времена существовали публичные дома (в Древней Греции их называли диктерионы). Римлянке, желавшей заниматься проституцией, выдавалась Нсепйа stupri (буквально «разрешение глупости»), причем она лишалась правовой и имущественной дееспособности.

Таким образом, можно сделать вывод о том, что социальная практика дискриминации женщин зародилась давно и репродуцировалась веками, а возникшие во времена первичного разделения труда общества были патриархальными и строились на основе гендерной иерархии. С момента возникновения традиционного общества отношения между мужчинами и женщинами выступали как субъектно-объектные и были статусно неравными.

Брак в древние времена чаще всего представлял собой имущественную сделку, в результате которой жена становилась собственностью мужа. Поскольку она — собственность мужчины, как раб, скотина или вещь, он может иметь нескольких жен (а в случае моногамии -подруг, наложниц и т.д.); муж может разводиться с женами по собственной прихоти — общество не дает женщинам практически никаких гарантий.

Даже в те короткие периоды, когда женщина занимала относительно высокое социальное положение, будь то в Греции или Римской империи, это вовсе не было достижением женщин как части населения в целом, а касалось лишь ограниченного числа женщин, выступавших в роли столичных красавиц, украшавших собой любое общество и являвшихся непременным атрибутом роскошной жизни богатых людей. Если не считать эти блистательные исключения, древняя женщина влачила полурабское существование, редко покидая дом; во многих случаях женщина признается юридически недееспособной.

Таким образом, в условиях, когда в общественной жизни господствовали мужчины, а женщины не имели большинства гражданских прав, практически не обладали имущественными правами, не имели возможности получать сравнимого с мужским уровня образования, женщины утрачивали свое субъективное начало и превращались в объект собственности, инструмент деторождения.

Список литературы

1. Адам и Ева. Альманах гендерной теории / Под ред. Л.П. Репиной. - М.: ИВИ РАН; СПб.: Алетея, 2003.

2. Айвазова С. Русские женщины в лабиринте равноправия. - М., 1998.

3. Бовуар С. де. Второй пол. М-СПб., 1997. http://www.french-book.net/text/Biblio/Ru/Beauvoir/vtoroi pol.html

4. Вологдин А.А. История государства и права зарубежных стран: Учеб. Пособие. - М.: Высш. шк., 2005.

5. Гендерные аспекты политической социологии. Учебное пособие /Отв. ред. С.Г. Айвазова,

О.А. Хасбулатова. - М., 2004.

6. Дубинский М. Мужчины и женщина. - М.: Дрофа-Плюс, 2005.

7. Клименкова Т.А. Женщина как феномен культуры. Взгляд из России. - М.: Преображение, -1996.

8. Культурология. История мировой культуры: Учебник для вузов / Под ред. Н.О. Воскресенской. - М.: ЮнИТИ-ДАНА, Единство, 2003.

9. Основы римского частного права / В. Б. Романовская, Э. Б. Курзенин. http:/Лaw.edu.щ/doc/document.asp?docЮ=1136998&subЮ=100019595,100075629#text

10. http://student.km.ru/ref show frame.asp?id=88614C05832241E2BB93A23280727CEB

11. http://www.glossary.ru/cgi-bin/gl sch2.cgi?R1dMg,y

Долгожительство как социальный феномен

Шааб Кира Сергеевна - Тамбовский государственный университет им. Г.Р. Державина

Аннотация. В статье рассматривается феномен долгожительства с социальной позиции. Проблема долгожительства заложена в обществе, которое ориентирует человека на долгое, здоровое, продуктивное существование. Взаимоотношения социума и человека определяют многие структуры жизни последнего. Активная жизненная позиция, самосовершенствование, здоровый образ жизни - именно эти составляющие направляют человека на долголетнюю качественную жизнь.

Ключевые слова: долгожительство, долголетие, социум, самосовершенствование, духовность, интеллектуальный потенциал, смысл жизни, мысли, цель, установка.

Долгожительство как часть культуры всегда входило в круг прагматических проблем общества. Культура здоровья в любом социуме - часть его видения самого себя и своих членов. Потребность в отличном здоровье — это не силовое побуждение, а культурное, т.к. требует антропоцентрического комфорта, эстетического взаимодействия с бытом, трудом, отдыхом, этического проявления здоровья во благо другим. В результате преобразований в обществе, в том числе и в нашей стране, люди стали задумываться о необходимости не только сохранения здоровья, но и его преумножении. Активно развивающееся общество требует здоровых во всех отношениях людей, поэтому стремление к красоте, молодости, с удовольствием, долго, творчески жить и работать обусловлено социальным заказом. Здоровое общество — это высокая работоспособность, психическая выносливость, социальная устремленность к исполнению трудовых обязанностей, а также природная база профессионального долголетия, которая напрямую зависит от соответствия культуры образа жизни требованиям профессии, от уровня научно - обоснованных норм труда, поддерживающих психофизиологический потенциал и способности к конкретному виду деятельности. Ориентир на долгожительство постепенно дает толчок развитию здоровой нации, увеличению сферы прагматического поиска ресурсов своего здоровья и поддержания формы.

Примерно 2500 лет назад Гиппократ учил, что состояние здоровья является доказательством того, что человек достиг состояния гармонии как внутри себя, так и со своим окружением, и все, что оказывает влияние на мозг, воздействует и на тело. В V веке до н.э. Перикл говорил, что «здоровье — это состояние морального, психического и физического благополучия, которое дает человеку возможность стойко, и не теряя самообладания переносить любые жизненные невзгоды» [1,с. 146]. В настоящее время признано, что путь к долгожительству напрямую зависит от отсутствия болезней в физическом теле и сознании человека. При этом все физиологические системы организма работают нормально и эффективно. В сознании человека отсутствует угнетение или раздражение, нет отрицательных эмоций и отрицательных мыслительных процессов. Общий настрой сознания должен быть бодрым, уверенным и устойчивым. Принято отсчет долгожительства вести с 90 - 100 лет. Разные исследователи,

ориентируясь преимущественно на фактические примеры долгожительства, полагают, что предельная продолжительность жизни может составлять 120-150 лет. На основании научных данных, многочисленных фактов из практики жизни отдельных людей и целых народностей, например «хунза», продолжительность жизни человека до 120 и более лет вполне реальна. Также известно, что мозг человека имеет колоссальный интеллектуальный потенциал. Именно мозг в далеком прошлом, получая информацию из окружающей среды, неосознанно, т.е. без участия воли человека, его желания, стал отрицательно воздействовать на инстинкт продолжительности жизни, сократив ее почти вдвое. У большинства людей присутствует информация о том, что люди живут 50-70, в лучшем случае 90 лет. И напротив, далеко не у каждого человека имеется информация о том, что кто - то прожил 100 с лишним лет или в настоящее время имеет такой возраст. Продолжительность жизни человека в 120 и более лет не выдумка, а возвращение людей к истокам их жизни. Иными словами, этот тезис - давно забытое старое, потому что наши далекие предки жили больше века и для современного человека это не более как возврат к прежним

нормам нашего организма. Человеческий организм, его биологическая сущность, остался без изменений. Он и теперь такой же, каким он был у наших далеких пращуров, готовый функционировать более стони лет в нормальном режиме, но мозг, интеллект человека подавил природный инстинкт на продолжительность жизни. Задача состоит в том, чтобы вернуть работоспособность инстинкта к своему первоначальному исходному состоянию. Для этого необходимо перепрограммировать мозг, т.е. специально подобранными словами активизировать его работу таким образом, чтобы его команды воздействовали на организм человека, обеспечивая его функционирование в нужном для человека ключе. Человеческие усилия должны быть направлены на нейтрализацию и снижение воздействия негативной информации, находящейся в мыслях, и, следовательно, на активизацию позитивной [3]. Каждый зрелый человек носит в своей памяти простые жизненные мудрости, но в суете и заботах часто забывает им следовать. Поэтому нужно чаще и себе, и окружающим людям напоминать правила, выработанные опытом долгожителей. Только систематическая, упорная работа над собой, над своим физическим и духовным совершенствованием может сделать человека здоровым, энергичным долгожителем, пребывающим в гармонии с собой, близкими и окружающей средой в целом. Воспитание и, главное, самовоспитание ответственности человека за свою жизнь состоит в том, чтобы создать оптимальные условия для выполнения генетической программы, определяющей и продолжительность, и качество его жизни. Для этого важно поддерживать определенное мироощущение, выбрать подходящую методику оздоровления, придерживаться рационального питания и следовать важным установкам, таким как:

- самосовершенствование. Развитие личности никогда не прекращается: необходимо целенаправленно, упорно мыслить, действовать, совершенствуя мир и себя, накапливая знания, навыки и умения, чтобы передать их последующим поколениям;

- сохранение оптимизма и эмоционального равновесия. Необходимо следить за самооценкой, добиваясь правильного восприятия собственного «Я»;

- укрепление позитивных социальных контактов с окружающими.

- повышение собственного социального статуса. Это увеличивает продолжительность жизни, так как появляется чувство удовлетворенности последней

- совершение добрых дел. Чтобы быть здоровым, надо духовно совершенствоваться, стремиться совершать хорошие поступки.

Широкий комплекс взаимоотношений человека с окружающей средой во многом определяет характер его жизни в целом. В значительной степени продолжительность жизни зависит от индивидуальных особенностей поведения человека - его пристрастий и привычек, темперамента, работоспособности, волевых качеств, интеллектуального, духовного и культурного развития, а также определяется состоянием духа человека, его самооценкой, представлением о собственной значимости для других, от того, насколько он сам считает необходимым и оправданным собственное существование. Большое влияние оказывают личностные установки, включая понимание смысла жизни и нравственно - этические оценки ее многосложных событий. Для многих людей он заключается в любви к людям и в получении знаний. Интеллектуальное развитие человека определяет уровень созидательной активности в различных областях научной и творческой деятельности. Личность с высоким уровнем интеллекта использует все источники, средства и знания для совершенствования своего мастерства, наращивание творческого потенциала. Интеллектуальный рост - это одна из форм развития человеческого организма. Интересная профессия, включающая в себя умственный труд и активное творчество, способствует продлению жизни. Профессиональная составляющая подразумевает достижение значительных успехов в трудовой деятельности и получение удовольствия от занятий ею. Чем выше уровень профессионализма человека, тем выше и требования, предъявляемые к работе, которая должна не только приносить удовлетворение от работы, но и обогащать его жизнь. Особенно важна в работе долговременная цель, которая должна быть стимулом, являться призывом к ее достижению, вдохновлять человека, взявшего ее на свое вооружение - это и есть условие долгожительства. Каждый человек из своего повседневного опыта знает, что прежде чем

сделать какое - либо дело, он должен осмыслить программу действий для достижения конечной цели. Разумному человеку присуще в любых делах формировать четкие, конкретные, реальные цели, мобилизованные на преодоление жизненных трудностей, укрепляя веру в реальность ее достижения. Все эти качества проявляются в полной мере только в том случае, если того хочет человек. Оказалось, что высокий социальный, профессиональный статус, малая плотность населения, низкий уровень безработицы связаны с более высокой продолжительностью жизни. Выясняется, что дольше всех живут преподаватели высших учебных заведений. Средняя продолжительность их жизни составляет 75 лет. К долгожителям можно отнести и духовенство (73 года). Кроме того, многие обретают смысл жизни в любви к человеку противоположного пола, при этом семейное счастье также способствует продолжительности жизни. Люди, состоящие в браке, живут дольше одиноких. Так, в возрасте 35-44 лет холостые мужчины умирают чаще женатых в 2,5 раза, вдовцы - в 3,2 раза, а разведённые - соответственно в 1,8 и 1,9 раза чаще, чем замужние женщины того же возраста (35-44 года). Однако любовь или работа - лишь пути достижения смысла и счастья в жизни. Сам поиск счастья может продолжаться долго, потому что человек ищет счастье в окружающем мире, тогда как лучше обратиться к своему «Я» [2]. Существуют определенные способы обретения счастья внутри себя, часть из них предлагают религии, а также восточные системы оздоровления. С точки зрения религии, эгоистической любви и счастья не бывает много, а эгоистический смысл жизни уносит не только счастье и здоровье, но и саму жизнь, поэтому лучше найти высший смысл (например, служение идее, Богу или человечеству). Даже при отсутствии высшего смысла у человека должно быть представление о смысле жизни, так как самочувствие, ощущение счастья, смысл жизни и духовность взаимосвязаны. Духовное развитие человека определяет цель существования, личностные приоритеты, идеалы и жизненные ценности и позиции человека. Духовно развитая личность не только декларирует общечеловеческие принципы морально - этического плана, но и старается жить в соответствии с ними. Человек, нацеливающий себя на активное долголетие уже с молодых лет должен достаточно строго контролировать образ жизни, в основе которого следует иметь высокую духовность, общественную, физическую и умственную активность.

Список литературы:

1. Борохов Э. В мире мудрых мыслей. - М., 2000. - с.146

2. Добротворская С. Духовное здоровье молодежи. - М., 2002.

3. Конев В.С. Азбука долгожительства. - М., 2005.