CC BY
120
Политическая идентичность
С. Х. Чжан
ПРЕДПОСЫЛКИ И ПРИЧИНЫ ВОЗНИКНОВЕНИЯ СОВРЕМЕННОГО РУССКОГО НАЦИОНАЛИЗМА
В статье предлагается авторское понимание причин актуализации проблемы национализма в полиэтничной современной России. Особое внимание автор уделяет изменению государственной национальной политики, проводятся сравнения, касающиеся советского и постсоветского периода. Предлагается интерпретация феномена «русский национализм».
После двух мировых войн, нанесших всему человечеству огромную травму, национализм считался уже устарелой идеологией и определяющими стали его отрицательная оценка и самокритический мировоззренческий взгляд на него. Однако целый ряд событий конца хХ столетия и сегодняшнего времени подтверждает, что как в странах бывшего социалистического лагеря, так и во многих регионах мира, такие предположения и ожидания отнюдь не оправдались. Наоборот, современный процесс глобализации, неожиданно сопровождающейся локализацией (так называемой «локализацией»), распространяет феномен национализма по всему миру. В этих условиях многие государства все еще выступают как главные акторы мировой политики, поддерживают и даже усиливают позиции собственного национализма. Поэтому представляется, что изучение национализма, особенно на фоне происходящих процессов глобализации, достаточно актуально.
Российский опыт, как нам кажется, не представляет собой исключения. Сначала в процессе распада СССР начался радикальный подъем национализма этнических меньшинств, затем на новом российском пространстве постепенно укреплялся национализм этнического большинства. В частности, приблизительно с середины 1990-х годов, особенностью ситуации в России является «патриотический поворот власти». Причем современный русский национализм в свою очередь отражает «разновариантность» национализ-мов, проявляющихся на мировом уровне. Своеобразие российского опыта заключается в том, что в одной и той же стране одновременно сосуществуют национализмы разного типа. На наш взгляд, изучение сути современного русского национализма имеет большое значение для понимания современной России и выяснения причин возрождения национализма в мировом сообществе. В данной статье прежде всего выясняются предпосылка и причины возникновения современного русского национализма после 90-х годов ХХ в.
© Чжан С. Х., 2008
Предпосылки возникновения современного русского национализма
Прежде чем начать анализ причин, объясняющих возникновение современного русского национализма, следует остановиться на характеристике наследства советского времени. Вполне очевидно, что оно может быть основной предпосылкой и историческим базисом этих причин. Возможно несколько их объяснений. При каждом из них нельзя не отметить определяющую роль политических, социально-экономических, духовно-культурных условий и обстоятельств как доставшихся России в наследство от СССР, так и новых. Каждая из причин не является обособленной, а наоборот, находясь во взаимозависимом отношении, они влияют друг на друга.
Этнополитическую ситуацию последних лет советской истории и начального периода постсоветского развития можно охарактеризовать как «активизацию этнических меньшинств» (см.: Паин, 2003, с. 24-31) или «взрыв национальностей» в виде многочисленных эт-нополитических конфликтов и национальных движений, в том числе и сепаратистских. Такое обострение этнополитических отношений обусловлено преимущественно тем обстоятельством, что «амбивалентная советская национальная политика» вызывала недовольство как русского, так и других народов. В связи с советской национальной политикой российский ученный В. А. Тишков утверждает, что политика большевиков в национальном вопросе была «двойственна и противоречива», существовал «огромный разрыв между идеей и ее реальным воплощением, между ожиданиями и практическими итогами» (Тишков, 1994, с. 21).
Рассмотрим эту проблему подробнее. Как известно, большевики пришли к власти сравнительно легко и одержали победу в годы гражданской войны, потому что они поддержали национальные движения среди нерусских народов в условиях актуальных претензий периферии бывшей российской империи на независимость. В этом состояло их отличие от политических противников, которые выступали под лозунгом «единой и неделимой России». Действительно, декларации1 и намерения большевиков были с энтузиазмом поддержаны националистическими движениями на периферии и обеспечили новой власти необходимую поддержку среди этнических меньшинств.
1 2 ноября 1917 г. была обнародована за подписью Ленина «Декларация прав народов России», которая включала следующие положения: а) равенство и суверенность народов России; б) право народов России на свободное самоопределение вплоть до отделения и образования самостоятельных государств; в) отмена всех и всяких национальных и национально-религиозных привилегий и ограничений; г) свободное развитие национальных меньшинств и этнографических групп, населяющих территорию России (см.: Ленин, т. 35, с. 113; Декреты Советской власти, 1957, с. 40).
_ 247
Однако по мере укрепления своего влияния, когда победившая Красная армия восстановила советскую власть почти на всей территории, большевики фактически изъяли из своей программы право на сецессию, объявив сторонников образования независимых национальных государств «буржуазными националистами». Понятно, что после победы большевиков в гражданской войне подавление как великорусского шовинизма и национализма, так и местного национализма стало одной из главных задач новой власти (см.: Сахаров, 1999, с. 26). В этих целях буржуазному национализму большевики противопоставляли «пролетарский интернационализм». Согласно новой концепции, солидарность трудящихся России требовала их объединения во имя революционного дела в едином госу-дарстве2. Более того, большевиками была предложена еще одна концепция, так называемый «социалистический федерализм». По сути она отличалась от концепции «буржуазного федерализма» тем, что за основу внутригосударственного деления был взят не просто территориально-административный принцип, а идея «национальной государственности».
Опираясь на эти концепции, большевики начали осуществлять гигантский социальный эксперимент — «национально-государственное строительство». Однако с самого начала они столкнулись с фактической невозможностью провести административное деление по этническим границам, так как население страны в территориальном отношении было во многих регионах этнически смешанным, границы самой этничности были крайне подвижными. Иначе говоря, по своей идеологической доктрине большевистская власть хотела формировать новое гражданское сообщество — советский народ — и одновременно проводила противостоящую этим усилиям политику реализации этнических ценностей — «территориализацию этничности».
В ходе реализации проекта национально-государственного строительства устанавливалась «своеобразная иерархия этнона-циональных образований». Они имели разный уровень модернизации населения и его политической консолидации, даже там, где в течение длительного исторического периода культурная и политическая общность формировались не на этнических, а на религиозных или региональных основах. Была разработана особая политическая теория о разных по уровню своего развития типах этнических общностей. Крупные (более 100 тысяч человек) и более мо-
2 В связи с этим В. И. Ленин писал: «Мы хотим как можно более крупного государства, как можно более тесного союза, как можно большего числа наций, живущих по соседству с великорусами; мы хотим этого в интересах демократии и социализма, в интересах привлечения к борьбе пролетариата как можно большего числа трудящихся разных наций» (Ленин, т. 30, с. 379).
дернизированные группы стали называться нациями, а более мелкие — народностями. Первые имели право на создание своей государственности в виде союзных или автономных республик, а для других предусматривались национально-административные образования более низкого статуса (см.: Тишков, 1994, с. 17-20).
Такие процессы национально-государственного строительства в СССР сопровождались отдельными этническими депортациями и репрессиями против ряда национальностей, прежде всего во время Второй мировой войны. Происходило также произвольное размежевание этнонациональных границ по экономическим или чисто волевым, субъективным соображениям, или в связи с борьбой за власть в партии и в стране в целом. В частности, Сталин использовал обвинение в «коллаборационизме» для депортаций в период Второй мировой войны. Территориальные автономии репрессированных народов были упразднены, их земли распределены между другими республиками и областями или на них были созданы новые административные образования. Репрессии и выселения продолжались и после окончания войны. Естественно, что в этих условиях репрессированные народы в годы сталинского режима пережили огромную физическую и моральную травму — травму унижения и утраты коллективного достоинства. Кроме того, проблема репрессированных народов обострялась ограниченным характером реабилитационных мер, их медленным осуществлением, а в ряде случаев — скрытым или открытым сопротивлением этим мерам со стороны различных сил и некоторых слоев населения (см.: там же, с. 24-26).
На пространстве бывшей российской империи большевики хотели создать, в соответствии со своей идеологической доктриной пролетарского интернационализма, единое государство всех трудящихся. Однако, выбрав своим главным принципом этнический тип «национального государственного строительства», они, осуществляя проект, одновременно проводили масштабные репрессии и подавления народов. Поэтому неизбежно возникли двойственность и противоречивость советской национальной политики и возникла своеобразная иерархия этнонациональных образований. В конечном счете проект национально-государственного строительства неминуемо оставлял в исторической памяти народов след физической и моральной травмы, порождающей «обиды, противоречия и соперничество между этническими группами, особенно в условиях социальных лишений и произвола властей разного уровня» (там же, с. 23). Понятно, что такие проблемы не могли выплыть на поверхность политической жизни советского государства, и, как известно, попытки протестовать, зачастую подавлялись властью. Они вырва-
лись наружу позднее, в условиях ослабления централизованной власти, в эпоху «парада суверенитетов». Так, в канун распада Советского Союза и в первые годы постсоветской России заметна была активность нерусских народов, обычно переносивших грехи советского режима на этническое большинство, то есть на русское население, к которому они все больше относились негативно. Такое обострение межэтнических отношений, позднее слившееся с разными политическими, социально-экономическими и духовно-культурными факторами, и явилось, на наш взгляд, условием активизации этнического большинства и предпосылкой возникновения современного русского национализма3.
Непосредственные причины возникновения современного русского национализма
Последние годы советской истории и начальный период постсоветского развития прошли, как было отмечено выше, под знаком нарастающего национализма. В результате этого процесса, охватившего почти весь Советский Союз, к власти в бывших советских республиках пришли широкие национальные движения под флагами народных фронтов или национальных цветов. Россия в этом смысле представляет собой исключение: национализм самого большого народа СССР — русского — не принял сколько-нибудь широкого характера и представлял собой слабое, маловлиятельное и маргинальное течение.
Несмотря на то, что в условиях перестройки уже стали возникать многочисленные организации и движения русского национализма, было вполне очевидно, что эти тенденции занимали только определенные и маргинальные места на политической сцене конца истории СССР и постсоветской России.
Однако уже во второй половине 1990-х годов ситуация с русским национализмом заметно меняется, все более явственно он превращается в один из ключевых факторов, определяющих характер и направленность политического процесса в современной России. Другими словами, можно сказать, что до середины 1990-х годов русский национализм находился в латентном состоянии, а примерно с середины 1990-х годов политическое и идеологическое оформление русского национализма идет с возрастающей интенсивностью.
В связи с этим возникают вопросы: почему русский национа-
3 Конечно, в длительной истории России существовали некоторые радикальные политики ассимиляции, в том числе русификации. Однако эти политики осуществлялись периодически ограниченно.
лизм проявился сравнительно позже в сравнении с национализмом этнических меньшинств, какие условия пробудили его в посткоммунистической России?
Попробуем на них ответить. Запоздалость возникновения современного русского национализма некоторые специалисты объясняют «пассивным отношением» русских к другим народам, населяющим Россию, и одновременно к власти. Традиционно у русских была высокая этническая толерантность именно в ее этническом смысле. Вместе с тем в многонациональном российском государстве существовал межгрупповой «этнический нигилизм»4. Безусловно, эта толерантность русских обусловлена особенностями существования российского государства.
Россия с самого рождения формировалась как многонациональное государство, ее геополитические условия не давали оснований для развития русского национализма. С древних времен государство должно было проводить весьма осторожную и гибкую межэтническую политику, чтобы сохранить единство огромного многонационального государства, позднее огромной империи (см.: Сахаров, 1999, с. 19-21). В частности, в советский период этнический нигилизм русских в немалой мере был вызван их особой, и во многом навязанной им политикой государства, ролью главного народа в Советском Союзе, ролью «старшего брата». В обществах имперского типа этнические особенности большинства зачастую сознательно подавлялись властями, поскольку для удержания империи большинство должно быть носителем только державной, то есть догматической социалистической идеологии. Поэтому в СССР на политическом уровне закреплялось «представление об этничности (национальности) как о явлении, характерном только для нерусских народов» (Паин, 2003, с. 27). Таким образом, высокая этническая толерантность русских в немалой мере обеспечивала сохранение политической стабильности в условиях формирования в сознании меньшинств представления о «национальном унижении» и препятствовала проявлению заметного роста этнического самосознания русских в годы перестройки.
На наш взгляд, русский народ своеобразен в своей пассивности в отношении к централизованной власти страны. В истории России, как в царской России, так и в Советском Союзе, в качестве модели руководства была признана гиперцентрализованная власть, кото-
4 Основываясь на материалах социологических исследований русского населения, проведенных в 1970-1980-х годах в разных республиках СССР, российский социолог
Э. А. Паин подчеркивает, что можно охарактеризовать межнациональные установки Советского Союза как «этнический нигилизм» (см.: Паин, 2003, с. 27).
_ 251
рая считалась вполне адекватной и единственной формой управления огромной территорией. Народ не имел возможности выступать активным субъектом в политических и социальных процессах страны и привык пассивно относиться к централизованной власти. Любопытно, что сам распад СССР в начале 1990-х годов не только не вызывал каких-то заметных политических волнений в российском обществе, но даже не фиксировался социологическими замерами в качестве психологически значимого фактора. Правда, что и в начальной истории новой России русский народ не занял активной позиции по отношению к политическим элитам и гигантским социальным преобразованиям, проводившимся ими под либерально-демократическими лозунгами в условиях болезненного отказа от тоталитарного коммунистического режима.
Перейдем теперь ко второму вопросу — о причинах возникновения современного русского национализма. Говоря о нем, А. Н. Сахаров пишет, что пробуждение народного национализма и патриотизма не носило наступательного, расового, великодержавного характера. Как это всегда бывало в трудные годы для России, его пробуждение имело защитительный, оборонительный смысл. В основе возникновения современного русского национализма, по утверждению А. Н. Сахарова, лежала трагедия русского народа, трагедия русского самосознания (см.: Сахаров, 1999, с. 28). И несмотря на то, что современному русскому национализму присущи признаки и наступательного характера, утверждение А. Н. Сахарова считается в основном справедливым. Большинство исследований показывает, что русский национализм преимущественно носит защитительный характер и тесно связан с трагическими событиями, которые переживал русский народ. Специалисты отмечают также, что уровень этнического самосознания русских в 1990-е годы быстро повышался, и этнополитическая ситуация в «период стабилизации» — в эпоху Путина — радикально изменилась по сравнению с предыдущим «революционным периодом» — эпохой Ельцина. Об этом подробно можно прочитать в материалах исследовательских проектов, выполненных под руководством Л. М. Дробижевой, «Посткоммунистический национализм, этническая идентичность и регулирование конфликтов» (1993-1996) и «Социальное неравенство этнических групп и проблемы интеграции в Российской Федерации» (19992001). На наш взгляд, резкая активизация современного русского национализма прямо отражает неизбежный результат ряда политических, социально-экономических и духовно-психологических кризисов, вызванных радикальными реформами Б. Ельцина.
Во-первых, подъем русского национализма связан прежде всего с идейным вакуумом в обществе. В советский период не только со-
циалистическая идеология, будучи официальной идеологией государства, но и основанные на ней политическая и социально-экономическая системы пронизывали все сферы жизни людей. Однако уже в условиях перестройки и ряда либеральных реформ, начатых М. Горбачевым, стало распространяться сомнение в социалистической идеологии, а неожиданный и быстрый развал Советского Союза только ускорил ход идейного кризиса. В этих обстоятельствах быстрая, внезапная смена государственного строя для многих означала потерю смысловых ценностных ориентиров, которые необходимо было как-то восполнить. После ухода социалистической идеологии с политической арены новой России к власти сразу пришли «демократы-реформаторы» и попытались заполнить этот идеологический вакуум либерально-демократической идеологией, но сделать этого не удалось. В посткоммунистической России сложилась ситуация, когда одна доминирующая идеология уже исчезла, а другой пока еще не удалось ее сменить.
Безусловно, вопрос идейного кризиса следует рассматривать во взаимосвязи с другими социально-политическими явлениями, происходившими в России. В ходе некомпетентного, неэффективного проведения реформ ухудшалась экономическая ситуация страны. На протяжении всех 1990-х годов Россия испытывала серьезные экономические трудности: снижение экономических показателей страны, массовое обеднение населения, прежде всего русского, резкий рост безработицы, все увеличивающийся разрыв между верхними и нижними слоями общества, периодически повторяющиеся невыплаты зарплат и пенсий, а также такие масштабные экономические кризисы, как дефолт 1998 г. Такая кризисная экономическая ситуация и социальное неблагополучие большинства населения играют весьма существенную роль в формировании «чувств неудовлетворенности, настороженности и разочарования» (Паин, 1995, с. 109). Как отмечает Н. С. Мухаметшина, на территории бывшего СССР с середины 1980-х годов, и особенно в 1990-е годы, ряд объективных экономических и социальных причин подпитывал «массовые этнические фрустрации» (Мухаметшина, 2003, с. 3).
Можно сказать, что как идейное средство преобразования общества, предложенная новой элитой России либерально-демократическая идеология не выполнила свою задачу. Общество и государство не могут долго существовать без согласия по поводу некоторых принципов, которые лежат в основе целеполагающей деятельности. «Разработка же долгосрочных перспектив государственного строительства и формирования гражданского общества сама по себе превращается в идеологическую деятельность, ибо, как показывает и мировой, и российский опыт, идеология выполняет
важнейшие социальные функции» (Здравомыслов, 1996, с. 193-194). Именно поэтому национализм как политическая идеология обладает колоссальным политическим и идейным потенциалом. В условиях идейного вакуума и очевидной неспособности марксистских и либерально-демократических идей его заполнить, национализм выступает как интегрирующий элемент консолидации, столь необходимой разрозненному российскому обществу для выхода из кризиса. Если в СССР легитимирующим фактором была идеология марксизма, то в рамках национальной российской государственности на эту роль вполне может претендовать русский национализм (см.: Соловей, 1993, с. 304).
Во-вторых, одним из истоков подъема современного русского национализма служит вакуум идентичности, тесно связанный с идеологическим вакуумом — «кризисом идентичности» (или, по словам социолога и ведущего научного сотрудника Аналитического центра Юрия Левады Л. Д. Гудкова, «кризисом русского самосознания» [Гудков, 1994. с. 176]). В России, унаследовавшей от бывшего СССР наибольшую часть территории, основную долю ее экономического, демографического и военного потенциала, с распадом СССР были разрушены основы советской идентичности (приоритетной по отношению к национально-этнической и гражданской идентичности). Стоит отметить, что вакуум идентичности характерен не только для посттоталитарой России, но и вообще для стран, переходящих от одного типа политической системы к другому, поскольку в ходе подобного перехода разрушаются прежние социальные связи и старые традиционные ценности, а новые устанавливаются не скоро.
После краха СССР перед новой российской элитой встал вопрос формирования новой, постимперской массовой политической идентичности. Иначе говоря, задача политической и интеллектуальной элиты России состояла в том, чтобы в исторически короткий срок изменить базовые психологические установки людей, побудить многие миллионы «советских» людей стать «россиянами». По данным ВЦИОМ 1993 г., большинство граждан новой России поддержало путь «независимого развития России», а не путь «воссоздания Союза», наблюдался процесс адаптации россиян к новым политическим реалиям (см.: Паин, 1995, с. б6). Исходя из необходимости поворота к новой идентичности, в России развернулись процессы, которые в англоязычной научной литературе принято обозначать термином nation building, то есть «строительство нации». При этом очевидно, что официальный проект создания «новой российской нации» лежал в русле национализма именно «гражданского», или «западного», типа.
Однако, вопреки надеждам новой политической элиты России, процесс строительства новой российской нации натолкнулся на неожиданные барьеры. Эпоха правления Б. Ельцина была отмечена заметным ослаблением всех институтов государственности и кризисом властных структур, в том числе и силовых ведомств. Именно в это время на территории России возникли два насильственных конфликта, имеющих национальную окраску. В 1992 г. вспыхнул «Осетино-Ингушский территориальный конфликт», а в 1994 г. действия российского правительства вызвали «чеченский кризис», который пагубно отразился на ходе российских реформ (см.: Здраво-мыслов, 2003, с. 205). Как пишут российские социологи, в постсоветском обществе многие люди «испытывают ежедневно чувство тревоги, психологического напряжения». Нарастающий хаос и волна преступности не создавали благоприятной среды для формирования новой российской нации — гражданского сообщества.
В конечном счете, в российском обществе такой вакуум идентичности повлек за собой обращение именно к этнической общности. Этническая общность в этой ситуации воспринималась как стабильная ниша, «в которой человек чаще всего мог рассчитывать на понимание и поддержку» (Дробижева, Аклаев, Коротеева, Солдато-ва, 1996, с. 50). Рост национального сознания в России в 1990-х годах оказался достаточно тесно связаным с возрождением традиционного религиозного сознания. Наблюдалось не формирование «новой нации», а возрождение весьма «старых наций» — русской, татарской, башкирской, якутской и многих других (см. Сидорина, Полянников, 2006, с. 335-336). Стоит подчеркнуть, что российский опыт 1990-х годов показывает, что тенденции укрепления этнокультурного обособления и размежевания в России явно доминируют над тенденциями гражданско-политической интеграции.
В-третьих, в вышеуказанных условиях — укрепление склонности к этнической общности — миграционная ситуация в России, эт-нодемографическое ущемление русского народа и чеченская война выступают актуальными причинами подъема современного русского национализма. Потоки миграции в последние годы советской истории, в период постсоветского развития и на нынешнем пространстве новой России могут быть разделены на два типа. Первым типом является поток миграции этнических русских в Россию из стран СНГ, вторым становится поток этнических нерусских иммигрантов в качестве рабочей силы из республик бывшего СССР.
Начнем с первой волны (начало 1990-х годов) возвращения этнических русских на историческую родину. За период 1990-1999 годов в Россию из стран СНГ прибыло 3 млн этнических русских (Human Development Report, 2001, p. 84). Большая часть русской
иммиграции (почти 2 млн человек) пришлась на первые четыре года жизни новой России, но в то время такой беспрецедентный по мировым масштабам и меркам мирного времени миграционный приток остался в массовом сознании почти не замеченным. В эпоху же Путина «вытеснение» русских из бывших союзных республик стало одной из самых острых политических проблем (Паин, 1995, с. 29). С началом экономического роста в России началась и продолжается вторая волна — миграция граждан стран СНГ, преимущественно Украины, Узбекистана, Таджикистана, Киргизии, Молдавии. Если при Б. Ельцине социальные проблемы политизировались, то есть вина за беды возлагалась на власть или на стоящих за ней олигархов, то в нынешней России эти проблемы все чаще этнизируются и ответственность переносится на «чужие» этнические общности. Несмотря на рост антирусских настроений на периферии бывшего Советского Союза, лавинообразный поток беженцев в Россию неизбежно инициирует русский национализм в его самых радикальных формах.
Кроме этого, этнодемографические процессы оказывают травмирующее воздействие на настроения этнического большинства. Продолжающееся уже более четырех десятилетий, но ставшее заметным только в последние годы уменьшение численности русских на фоне быстрых темпов роста других этнических общностей воспринимается болезненно. Когда этническое большинство ощущает угрозу утраты своего статуса или реально теряет его на некоторых территориях, это, как правило, усиливает позиции этнического национализма. «Рост русского национализма особенно отмечается в южных регионах России, где процессы изменения соотношения между большинством и меньшинством особенно заметны» (там же, 1995, с. 94).
Наибольшее влияние на рост национализма этнического типа в России продолжает оказывать чеченский кризис. Он явился следствием незавершенности и непоследовательности реформы федеративных отношений и неопределенности этнической политики и оказался более затяжным и многоэтапным. Чеченская война стала системным фактором в жизни российского общества. В понятие «чеченский синдром» входит рост античеченских настроений и, шире, антикавказских настроений. По данным ВЦИОМ, почти 3/4 (67,2 %) россиян убеждены, что чеченцы понимают только «язык силы» и попытки говорить с ними на равных воспринимают лишь как слабость другой стороны (см.: опрос ВЦИОМ, www.wciom.ru). Чеченская война порождала рост страхов в обществе. Большинство россиян (68 %) уверены, что следующее поколение чеченцев будет еще более враждебным по отношению к России, чем нынешнее, и
еще больше сограждан РФ (78 %) испытывают страх перед опасностью уже в ближайшее время стать жертвами террористических актов со стороны чеченских боевиков. Подобные страхи стали поводом для демонизации чеченцев, которым приписывают почти биологическую ненависть к русским («это у них в крови, в генах», «они всегда ненавидели русских» и др.) (см.: Общественное мнение-2002, 2002, с. 108-109). Стоит отметить в итоге, что чеченский кризис привел к негативным сдвигам в национальном самосознании россиян.
Амбивалентная советская национальная политика, своеобразная в своей противоречивости и двойственности, как было показано в статье, вызвала в конце 1980-х и начале 1990-х годов резкие межэтнические конфликты. Причем обостренные такими конфликтами межэтнические отношения явились одной из главных причин внезапного развала Советского Союза, основным фактором «активизации этнических меньшинств». Что еще важнее, в ходе и после распада СССР в российском обществе возникли идейный и идентичный пробелы, которые создали питательную среду для подъема русского национализма. Амбивалентную национальную политику большевиков следует считать предпосылкой возникновения современного русского национализма.
Главной причиной его проявления в 1990-х годах явился идейный вакуум, который, в частности, образовался в ходе радикальной трансформации общества. Этот идейный кризис усугублялся неспособностью либерально-демократической идеологии новой элиты стать идеологической опорой преобразования российского общества. В условиях идейного вакуума национализм, выступающий как интегрирующий элемент, обладает колоссальным политическим и идейным потенциалом.
Другой причиной возникновения русского национализма явился кризис русского самосознания. С распадом СССР были разрушены основы советской идентичности, и произошел идентичный кризис, тесно связанный с идейным вакуумом. Предпринимались попытки создания «новой российской нации» по принципу национализма «западного» типа. Однако они не достигли успехов. Наоборот, эти попытки порождали в обществе склонность к этнической общности. В конечном счете, эти тенденции становятся базой подъема национализма этнического типа.
Кроме того, существенную роль в росте национализма в его самых радикальных формах сыграли и играют некоторые социально-экономические и политические феномены, такие как миграционная ситуация России, этнографическое ущемление русского народа и чеченская война.
Литература
Гудков Л. Д. Русское национальное сознание: потенциал и типы консолидации // Куда идет Россия?.. Альтернативы общественного развития / Под общ. ред. Т. И. Заславской, Л. А. Арудюняна. Т. 1. М.: Интерпракс, 1994.
Декреты Советской власти. Т. 1. М., 1957.
Дробижева Л. М., Аклаев А. Р., Коротеева В. В., Солдатова Г. У. Демократизация и образы национализма в Российской Федерации 90-х годов. М.: Мысль, 1996.
Здравомыслов А. Г. Межнациональные конфликты в постсоветском пространстве. М.: Аспект-Пресс, 1996.
Здравомыслов А. Г. Национальный вопрос и демократизация российского политического пространства // Куда пришла Россия?.. Итоги социальной трансформации / Под общ. ред. Т. И. Заславской. М.: МВШСЭН, 2003.
Ленин В. И. Полное собрание сочинений. Т. 30.
Ленин В. И. Полное собрание сочинений. Т. 35.
Мухаметшина Н. С. Трансформация национализма и «символьная элита»: российский опыт. Самара: Изд-во «Самарский университет», 2003.
Общественное мнение-2002. Москва, ВЦИОМ, 2002.
Опрос ВЦИОМ: ЭКСПРЕСС-7 (26.07-29.07.2002) // www.wciom.ru
Паин Э. А. Между империей и нацией: Модернистский проект и его традиционалистская альтернатива в национальной политике России. М.: Фонд «Либеральная миссия», 2003.
Паин Э. А. Становление государственной независимости и национальная консолидация России: проблемы, тенденции, альтернативы // Мир России. 1995. №.5.
Сахаров А. Н. Основные этапы и особенности русского национализма // Россия в ХХ веке: Проблемы национальных отношений / Под общ. ред. А. Н. Сахарова, В. А. Михайлова. М.: Наука, 1999.
Сидорина Т. Ю., Полянников Т. Л. Национализм: Теории и политическая история. М.: Издательский дом ГУ ВШЭ, 2006.
Соловей В. Д. Эволюция современного русского национализма (1985-1993 гг.) // Русский народ: историческая судьба в ХХ веке. М.: АНКО, 1993.
Сталин И. В. Марксизм и национальный вопрос // Сталин И. В. Сочинения. М., 1951-1952. Т. 2.
Тишков В. А. Национальности и национализм в постсоветском пространстве (исторический аспект) // Этничность и власть в полиэтничных государствах: Материалы международной конференции 1993 г. М.: Наука, 1994.
Human Development Report. 2000. Russian Federation. Moscow: UNDP, 2001.
