CC BY
284
Политическая наука в понимании специфики политической жизни связана с двумя различными подходами: с одной стороны, политическая жизнь как взаимодействие, функционирование
государств, партий, институтов и их представителей, облеченных властью, с другой - как сложная цепь действий, контактов людей и их сообществ со своими мотивами, принципами и результатами. Это положение отражает в политологии наличие двух аспектов: институционального,
сосредоточивающего внимание на анализе организационной, структурной стороны политических отношений, и поведенческого, смысл которого заключается в представлении политики именно как системы действий людей и их последствий.
Биополитика относится ко второму подходу, являясь попыткой применения биологических концепций и исследовательских методов в политологических исследованиях, призванной изучить и лучше понять политическое поведение.
В середине 50-х гг. ХХ в. биология бурно развивалась, возникали новые отрасли биологического знания. Это явилось одной из предпосылок кризиса позитивистской, физикалистской методологии, обеспечивающей успех именно физических наук, и перехода к биологическим моделям научности в политологии, учитывающим этологические, эволюционно-теоретические, сравнительнопсихологические исследования. Т. Торсон, один их первых авторов, активно вводивших в научный оборот термин «биополитика», утверждал, что должна быть создана новая парадигма для политических исследований, рассматривающая человека «прежде всего как биологический организм, который является результатом процесса биологической и культурной эволюции» [3, с. 49].
В XX в. можно выделить ряд этапов в развитии западной политологии, которые предшествовали возникновению натуралистического направления и создавали методологическую основу биополитики - совокупности натуралистических концепций в политологии.
Большое значение для становления биополитики как самостоятельной области исследований имело изучение политического поведения. В 20-е гг. в США зародился поведенческий подход к исследованию политики, который представлял собой попытку превращения политологии в точную науку. Основная схема объяснения политического поведения была взята из психологии, где уже были разработаны и применялись точные методы анализа поведения. Первоначально за основу методологии политологических исследований была взята парадигма экспериментальной бихевиористской психологии. Бихевиоризм сводит сложность политического процесса и политического поведения к рассмотрению индивидуума в качестве «черного ящика», управляемого автоматически и механически по схеме: строго контролируемое внешнее воздействие (стимул) -реакция.
Бихевиоризм успешно развивался и в России в форме павловской школы, и в США как необихевиоризм (Э. Толмен, К. Халл, Р. Вудвортс, Б. Скиннер). И все же проблема поведения выпадала из логики развития этих направлений. Западные бихевиористы сосредоточились на проблемах, связанных с научением, и плодотворно разрабатывали эту очень перспективную в то время тему. Павловская школа, которая вплоть до 60-х гг. ХХ в. господствовала в советской физиологии и науках, соприкасавшихся с проблемой поведения, пыталась реализовать программу сведения всех ментальных процессов к двум типам рефлексов. Эта колоссальная редукционистская программа не могла быть реализована с позитивным результатом [6, с. 170-181].
В 50-е гг. в западной политологии усилилась склонность к эмпирическим исследованиям политического поведения. Этот интерес послужил основанием объединения данных всех наук, в той или иной степени изучающих поведение человека (педагогики, криминологии, этнографии и пр.), и разработки на этой основе политологических концепций. В политологии США, к примеру, доминировал подход, изучающий ценностные установки и ментальные конструкты поведения. С помощью опросов общественного мнения и другой исследовательской техники анализировалось поведение людей в ходе избирательных кампаний, выяснялось, каким образом формируется решение о предпочтении одного кандидата другому. При данном подходе политология существовала без
общей теории поведения: вместо того, чтобы исследовать поведенческий акт и его структуру, изучали следствия, вытекающие из поведения человека.
В дальнейшем, в постбихевиористских исследовательских программах речь шла главным образом не об изменении предмета рассмотрения, а об использовании новых методов и подходов для получения более точного знания.
Интерес политологов к перспективам использования биологических подходов и методов в их исследовании был вызван также новыми подходами к практике планирования и реализации политики. Ряд глобальных проблем государственной политики стран Запада в 60-е гг. ХХ в. обнаружил биологическую компоненту. Это увеличение темпов роста населения в ряде регионов мира, опасность атомного кризиса и его возможных биологических и медицинских аспектов, проблемы генной инженерии, относительного старения населения, экологии и т.д., - проблемы, требующие, в том числе, и политических решений.
Таким образом, к началу 70-х гг. ХХ в. в политологии сложилась ситуация, в которой естественным был интерес к попыткам определить природные, биологические основы политического поведения человека, но исследовать их научными методами. Определенные перспективы открывались и со стороны возможного использования методов и теоретических моделей тех бурно развивающихся дисциплин биологии, которые изучают поведение животных. Основные из них заимствуются биополитиками из социобиологии, теории эволюции, этологии и генетики поведения.
В первую очередь, это возникшая в середине 30-х годов ХХ века новая наука - этология, в своем классическом варианте исследующая преимущественно генетические основы поведения животных в филогенезе и приобретенный ими в течение жизни опыт.
К. Лоренц и Н. Тинберген разработали строгие способы наблюдения за животными, не подозревающими о присутствии человека, прояснили понятие инстинкта и начали исследования наследственных моделей поведения. Следует отметить, что ученые концентрировали свои усилия на изучении врожденных, генетически закрепленных форм поведения лишь на этапе классической этологии. Позднее стало очевидно, что многое в поведении не детерминировано жестко на генетическом уровне, и этологи уделяли внимание целостной системе поведения, включающей в себя взаимное влияние врожденных факторов и среды при формировании видоспецифичного поведения животных. «Основные интересы современных этологов сосредоточены на изучении эволюции различных форм поведения, оценке нейрофизиологических параметров, лежащих в основе конкретной формы поведения, моделировании связей между экологическими факторами и социальными характеристиками вида (группы в пределах вида) и т.д.», считает М.Л. Бутовская [4].
Уже в 60-е гг. широкое применение сравнительных основ поведения животных повлекло за собой этологический анализ видоспецифических элементов в поведении человека. Перенос исследовательских методов этологии на изучение поведения человека породил новую комплексную дисциплину - этологию человека, обобщения которой можно также попытаться применить к исследованиям политического поведения. Первые попытки создания этологии человека строились вокруг проблемы выявления и классификации инстинктов, детерминирующих поведение человека (инстинкт территориальности, агрессии и пр.). В настоящее время речь идет не о генетических основах интеллекта человека и свойств его высшей нервной деятельности, а о природе таких реакций, как мимические, эмоциональные и некоторые двигательные стереотипы [1, с. 88]. В рамках этого определения этология человека имеет большое прикладное значение для политологических исследований - экспрессивное поведение и невербальные коммуникации занимают существенное место в политическом поведении.
Возникнув в середине 60-х гг. ХХ в., первоначально биополитика рассматривалась как отрасль поведенческих исследований, цель которых определялась как выявление биологических детерминант всякого политического поведения с помощью данных и концепций теории эволюции, этологии, зоопсихологии, физиологии (изучение политической элиты, особенностей проведения выборов и участия в них, международной политики и функционирования механизма политической власти, политического поведения в конфликтных ситуациях). В 80-е гг. в сферу биополитических
исследований были вовлечены глобальные проблемы, вопросы происхождения и функционирования институтов политической власти, межэтнических и межнациональных отношений, политические аспекты демографической проблемы семьи, судопроизводства.
Выделяют следующие области соприкосновения политологии и биологии: изучаются популяции живых организмов, которые развиваются во времени, при этом время является переменной решающего значения; используется телеологический способ рассмотрения систем; исследуются сложные системы с механизмами саморегуляции, обратными связями, потоками информации и т.д.; постановка полностью контролируемого эксперимента часто вызывает принципиальные трудности [9, с. 199-200]. Все это свидетельствует о методологической эффективности применения идей биологии в политологии.
В разные периоды исторического развития биополитики ее предмет получал разные конкретные определения в зависимости от того, какой аспект важности биологии в социально-политической жизни выносился на первый план. Возникновение этого термина и его становление как научного понятия можно условно разделить на два направления.
1. Представители американской и немецкой биополитических школ (Л. Колдуэлл, А. Сомит, С. Петерсон, Р. Мастерс, П. Корнинг, Дж. Шуберт, Х. Флор, В. Теннесманн, П. Майер и др.) говорят об «использовании биологических теорий, методов и результатов для политологических исследований» [2, с. 119]. Данное толкование включает разработки по политической антропологии, политической этологии человека, нейрофизиологическим факторам политического поведения и ряду других проблем для понимания динамики политических процессов и политических систем, политического поведения индивидов и групп. Это достаточно узкая интерпретация термина «биополитика».
2. В широкой интерпретации (А.В. Олескин, сектор биосоциальных проблем при биологическом факультете МГУ), биополитика включает «все возможные социально-политические приложения наук о живом в плане как политической теории, так и практической политики» [7, с. 8]. Включенная в расширенную интерпретацию данного понятия практическая грань биополитики имеет в виду конкретные биологические разработки, экспертные оценки, прогнозы и рекомендации. Это вопросы от социальных последствий генетической инженерии и клонирования людей до эвтаназии и современного биологического оружия.
К настоящему моменту сформировались следующие основные направления биополитических исследований, входящие в предметное поле биополитики: 1) попытки использования современной эволюционной теории и историко-антропологических разработок для анализа политических отношений человека и происхождения государства и общества; 2) использование результатов и методов этологии и социобиологии для решения следующего вопроса: идентичен ли человек в своем поведении другим биологическим видам; 3) изучение влияния психофизиологических аспектов на политическое поведение; 4) перенос исследовательской техники, методов, первоначально возникших в биологии, на политологические исследования; 5) разработка на основе биополитических исследований конкретных экспертных оценок, прогнозов и рекомендаций для решения практических политических проблем [2, с. 120]. Особая трактовка биополитики как теории биоса исходит из безусловной ценности, целей поддержания, сохранения и развития жизни и ее многообразия на Земле. Проблемы взаимодействия человечества с природой постепенно оказываются предметом большой политики. В рамках данного подхода одной из ведущих частей биополитики становится экология [5, с. 187].
В ряде стран, в том числе и в России, термин «биополитика» даже не употреблялся. По-видимому, это было связано, с одной стороны, с особенностями социокультурного развития, а с другой - с национальными тенденциями в развитии науки. Марксистское мировоззрение, долгое время задававшее направленность не только теоретическому, но и обыденному мышлению, по существу отрицало непосредственное влияние биологических качеств людей на их политическое поведение. Роль таких биологических факторов, как пол, возраст, темперамент человека, не только не изучалась, но и не осознавалась в качестве политически значимой [8, с. 40].
Представляется, что причиной неадекватного отношения к исследованиям в области биополитики являются два взаимосвязанных фактора: во-первых, отсутствие представления о едином предмете исследования и, во-вторых, соответствующая неспособность оценить конкретные социополитические факты как подлежащие описанию в терминах биополитики.
По нашему мнению, биополитика как новая комплексная область знаний нацелена на интеграцию естественнонаучного и гуманитарного подходов к проблеме человека. Интеграция наиболее ярко проявляется в тех направлениях исследования, которые непосредственно касаются проблем человека и среды его обитания (этология, экология, генетика человека, медицинско-биологические науки). В обосновании гуманистического содержания их целевых установок активную роль играет философское, этическое, эстетическое, аксиологическое, политологическое знание. Содержание подобных научно-исследовательских программ в существенной мере зависит от глобальноисторических процессов, социальных преобразований.
Хотя программа биополитических исследований не имеет ясно очерченных границ применения, в настоящее время уже можно говорить о наличии ряда философско-мировоззренческих представлений о человеке и обществе, а также методологических принципов, составляющих в совокупности общеметодологические основания биополитики.
В условиях нашего века, с его кризисными экологическими ситуациями, появлением и осознанием глобальных проблем, мы приходим к пониманию того, что человека нельзя изучать в изоляции от социальных условий его жизнепроживания, от социальных определений его качества жизни. Поэтому разрабатываемый биополитический подход может и должен наращивать свои потенции с помощью философского исследования практически применяемой методологии.
Таким образом, биополитику необходимо рассматривать как один из подходов к сложному, комплексному явлению политики, представляющих собой такую исследовательскую программу в политологии, которая охватывает широкий круг традиционных для политической науки проблем, допускающих их разработку с позиций определенных представлений о месте биологических детерминант, обусловливающих политическое поведение человека.
Следует отметить, что биополитика не претендует на создание самостоятельной системы социальных и политических ценностей, своей идеологии, но она может войти в качестве компонента во многоуровневую систему ценностных ориентиров России, используя многие свои положения в прикладных исследованиях.
Литература
1. Зорина З.А. и др. Основы этологии и генетики поведения. М., 1999.
2. Зуб А.Т. Биополитика: методология социального биологизма в политологии // Логика, методология и философия науки. Материалы к VIII Международному конгрессу по логике, методологии и философии науки. М., 1987. Вып. 3.
3. Зуб А.Т. Методологический анализ биополитических концепций: Дис. ... д-ра филос. наук. М., 1994.
4. Интервью с М.Л. Бутовской // http://scep- sis.ru/library/id_74.html
5. Локтионов Д.В. Биополитика и ее программные цели // Вопросы философии. 1993. № 7.
6. Локтионов Д.В. Методология и рефлексия исследователя в науках о поведении // Философия биологии: вчера, сегодня, завтра / Под ред. И.К. Лисеева. М., 1996.
7. Олескин А.В. Биополитика. Политический потенциал современной биологии: философские, политологические и практические аспекты. М., 2001.
8. Соловьев А.И. Политология: политическая теория, политические технологии. М., 2003.
9. Masters R.D. The impact of ethology on political science // Biology and politics. P., 1976.
