CC BY
16жания сообщения. Следовательно, невербальная коммуникация играет особую роль в дальнейшем лечении. Молодые, неопытные специалисты-медики своим поведением отталкивают пациента, заставляют его настораживаться, нервничать, следовательно, не доверять специалисту. Возникновение коммуникативных помех, во-первых, становится результатом неадекватной речевой компетенции, девиативного дискурса врача, что проявляется в нарушении им принципа учета уровня компетентности партнера по общению. Во-вторых, проблемы во взаимодействии врача с пациентами могут быть обусловлены недостаточной речевой, тезаурусной или интерактивной компетенцией больного, что находит выражение в субъективности его дискурса, в актуализации им собственных ложных пресуппозиций или неправильном истолковании предоставляемой врачом информации, в нарушении правил институционального поведения [3. С. 123].
Записи в медицинском документе «История болезни» также зависят от опыта и знаний специалиста-медика. Молодой неопытный врач делает запись в медицинском документе более детальной, используя сложные предложения, ведет запись аккуратно, что не характерно для опытных врачей.
В заключении отметим, что языковая картина мира врача, его терминологическое пространство являются необходимым условием развития и совершенствования специалиста-медика, существенным компонентом профессионализма, профессиональной культуры, определяющим фактором профессионального опыта. Врач-профессионал как агент социальной деятельности использует профессионализмы, дает детальное определение термину, расшифровывает его, описывает. Молодой специалист использует термины без расшифровки, создавая тем самым лакуну, брешь в отношении врача и пациента. Функционирование термина, частотность использования зависит от профессионального опыта специалиста-медика. Еще Б.Н. Головин отмечал, что термин регулярный, однозначный, лишенный каких бы то ни было нюансов, в процессе функции отклоняется от чистого образца [4. С.265], ибо термин не только информативен, но и является результатом мыслительной деятельности человека.
Литература
1. Орлова М.В. Теоретические обоснования термина как языкового явления. Scientific-notes.ru (Дата обращения 21. 01.2011).
2. Максимова Л.Н. Соотношение понятий «профессиональная культура» и «профессионализм». Sci.renet.ru (Дата обращения 23.02. 2011).
3. Жура В.В. Дискурсивная компетенция врача в устном медицинском общении: Монография. - Волгоград: Изд-во ВолГМУ: ООО «Дарко»,- 2008. -376с.
4. Головин Б.Н. Березин Ф.М. Терминология // Общее языкознание. - М. -1979. - С 264-268.
Е.М. Масленникова
ПРЕДМЕТНАЯ СООТНЕСЕННОСТЬ И СМЫСЛОВОЙ РЯД ХУДОЖЕСТВЕННОГО ТЕКСТА
Коммуникативная направленность диалога «текст о- читатель» предусматривает его открытый характер и плюрализм получаемых потенциальных читательских пониманий-интерпретаций. Исходя из того, что художественный текст изначально «предзадан» культурой, он становится источником представлений о системе культурных ценностей, но, в то же время, он является непосредственным фактором формирования этой системы. В случае перевода как двуязычной текстовой коммуникации происходит выстраивание новых смысловых полей, когда в тексте перевода как собственно результате переводческой деятельности, носящей вторичный характер, совмещаются не только инварианты авторских личностных смыслов, но и смыслы, актуализируемые переводчиком и / или приписывае-
мые им тексту оригинала в силу каких-либо причин. Речь идет о степени освоенности / неосвоенности читателем из одной культуры коллективного знания, сформировавшегося в ином социуме.
Со стороны переводчика необходимо определить границы лингвокультурного знания, имеющегося у «его» читателя, относящегося к системе переводящего языка и культуры, что позволит выбрать способ компенсации смысловых потерь, практически всегда имеющих место в переводческой деятельности. Фокусное пространство текста (см.: [1]) начинает приспосабливаться к текущей ситуации.
СЛОВО также служит средством реализации речевой интенции автора как отправителя сообщения, предназначенного для «своего» читателя. Ограничения, налагаемые на СЛОВО, обусловлены как спецификацией самого текста, так и внетекстовыми причинами, например, идеологическим фактором. Со временем изменяется «прочтение» вербально-ассоциативной сети «тела» текста (термин А.А. Залевской), в результате чего изменяется получаемая читательская проекция текста, когда читатель утратил способность работать со СЛОВОМ как носителем традиционно-поэтических мотивов и образов и не может установить дополнительную усложненность СЛОВА как стилистически конвенциональной единицы. Категория личностного смысла позволяет говорить о Мире слова, определяющем связи слова в субъективном лексиконе индивида. Динамический характер связей СЛОВА относительного Мира слова, а также Мира текста, Мира автора и Мира читателя, задает направленность процессов актуализации того или иного его значения. В.А. Пи-щальникова [2. С. 35] отмечает, что «при сопоставлении содержания ряда художественных текстов одного автора могут быть выделены инварианты личностных смыслов, представляющие знание и мнения автора о каких-либо реалиях и их эстетическую оценку». Мы исходим из того, что относительно указанных четырех Миров СЛОВО включено в четыре типа контекста: максимальный контекст; полный (развернутый) контекст; минимальный контекст; нулевой контекст. Неспособность к установлению связей СЛОВА относительно его четырех Миров не позволяет выйти на предметную соотнесенность с реалией, чем нарушается смысловой ряд текста, и раскрыть причинно-следственные отношения в достаточном объеме.
Путешественник нам очень обрадовался - Фрэнк Вудвил был его фэгом в Итоне и закадычным другом в Крайстчерче. В. Скотт. Комната с гобеленами, или дама в старинном платье. (Перевод А. Шадрина); Ср.: «He was my fag at Eton,» Warrington said. «I ought to have licked him a little more.» W. Thackeray. The History of Pendennis. Chapter XXXV. A Dinner in the Row.
Переводческий «фэг» на самом деле является «фагом» или «прислуживающим», т.е. младшим учеником в мужской привилегированной частной средней школе, который будил старшего ученика по утрам, чистил его обувь и т.п., а под Крайстчерчем имеется в виду Christ Church / Крайст-Чёрч - один из самых крупных аристократических колледжей Оксфордского университета. Подобные этнокультурные реалии активно участвуют в формировании определенных сценариев в сознании коммуникантов.
Необходимо учитывать субъективность вероятностной характеристики слова в тексте. В романе А. Кристи один из героев преувеличивает значимость ночного происшествия со стрельбой, утверждая, что преступники замышляли похитить: ... the crown jewels of Russia. A. Christie. The Seven Dials Mystery.
Предметная соотнесенность поддерживается широко распространенным мифом о том, что после революции драгоценности семьи Романовых оказались вывезенными (или проданными) на Запад. В русскоязычном культурном пространстве эта тема часто обыг-рывалась, начиная с романа А. Толстого «Эмигранты» и кончая фильмом «Корона Российской империи». В двух переводах романа А. Кристи на русский язык the crown jewels 'королевские регалии и драгоценности', т.е. имеющие государственный статус, превращаются в безликие драгоценности и бриллианты:
... драгоценности русской короны. А. Кристи. Тайна семи циферблатов (Перевод И.
Разумовской, С. Самострелова); ... бриллианты российской короны. А. Кристи. Тайна Семи Циферблатов (Перевод А. Курчаковой)
Третий перевод вводит новый предметный ряд, возможно, вследствие повышенной ассоциативности мышления.
... бриллианты на миллион фунтов стерлингов ... привезли из самой Африки на аэроплане. А. Кристи Тайна «Семи циферблатов» (Перевод А. Кунельского, Н. Кунельской)
Таким образом, по-разному актуализируются ассоциативные связи предмета. В подобных случаях речь идет о необходимости сохранить национальную и историческую окраску реалий путем установления их предметной соотнесенности и степени участия в образовании смыслового ряда художественного текста.
Поэтическое СЛОВО практически всегда встроено в литературный контекст культуры и обладает особой эстетической ценностью. Попав в фокус художественного текста, СЛОВО участвует в образовании тематических и мотивных комплексов, отражающих в известной степени индивидуально-авторские предпочтения. Смысловые универсалии концептуальной системы отдельного автора представлены инвариантами личностных смыслов, которые, в свою очередь, получают статус доминантных смыслов, поскольку «они интегрируют различные содержательные компоненты, представляющие одни и те же реалии на протяжении всего творчества писателя или поэта» [2. С. 35]. Особый интерес в этом отношении представляют слова, которые могут потребовать со стороны читателя тройного прочтения: слово как аллегория, слово как символ и слово как эмблема. Аллегория, символ и эмблема получают статус специфических модусов общения [3]. Рассмотрим особенности актуализации предметной соотнесенности относительно конвенциональной семиотической системы.
Личностный смысл смерти как увядания, представляемый как разрушение бытия через образы розы / rose и червоточины / canker является одним из констант европейской литературы в целом. Негативные эмоции страдания, неизбежности и безысходности акцентируются в художественных (поэтических и прозаических) текстах с большей или меньшей степенью экспрессивности и эмоциональности. Экзистенциальные смыслы типа жизнь, смерть и т.п. репрезентируются различными лексемами, чья связь со словами rose и canker устанавливается ассоциативно или понятийно и усиливается с помощью данной оппозиции.
Как традиционная эмблема королевской власти роза является эмблемой Англии со времен Войны Роз / The Wars of Roses. Действие четвертой сцена второго акта в «Генрихе VI» происходит в саду Тампля, а срывание алых и белых роз олицетворяет противостояние Ланкастеров и Йорков. Алая или белая роза становится выразителем определенной идеи и содержания. Действующие лица сначала срывают реальные цветы с тем, чтобы определить своих сторонников. В конце сцены ее участники обещают друг другу всегда носить розу определенного цвета. Таким образом, В. Шекспир показывает, как предмет роза становится эмблемой.
Кроме значений 'язва' и 'рак растений, червоточина' у слова canker есть еще одно устаревшее значение 'шиповник, дикая роза'. Поскольку Болинброк, свергающий законного короля, имеет права на престол по линии отца, Готспер в своих рассуждениях о неблагодарности короля Генриха IV сравнивает его с дикорастущим шиповником. В переводе Б. Пастернака фигурирует терновник, т.е. дерево или кустарник рода слива семейства розоцветных, чьи плоды имеют кисло-сладкий вкус. На первый план выходят несколько иные признаки. Происходит потеря аллегорического осмысления пары rose - canker, где за розой стоят высшая королевская власть, чистота и благородство происхождения. To put down Richard, that sweet lovely rose, Что вырван был Ричард, цветущий розан,
And plant this thorn, this canker, Bullingbrook? И насажен терновник Болинброк.
W. Shakespeare. The First Part of Henry the В. Шекспир. Король Генриха IV. часть первая.
Fourth. Act I, sc. III. Акт I. Сцена третья (Перевод Б. Пастернака) Если роза традиционно выступает как эмблема королевских домов и династий, то
шиповник (другое английское название dog rose) называют «неофициальной английской розой». В садоводстве шиповник как декоративное растение использовали для живых изгородей, являющихся неотъемлемой частью английского пейзажа.
Unkempt about those hedges blows
An English unofficial rose.
R. Brooke. The Old Vicarage, Grant-
chester.
В пьесе В. Шекспира герой утверждает, что он хотел бы быть шиповником в изгороди, чем розой. Подобным сравнением актуализируется идея простоты и честности.
D. JOHN. I had rather be a canker in a hedge than a rose in his grace, and it better fits my blood to be disdain'd of all than to fashion a carriage to rob love from any. In this (though I cannot be said to be a flattering honest man) it must not be denied but I am a plain-dealing villain. W. Shakespeare. Much Ado about Nothing. Act I, sc. III.
Репейник (другое название - лопух) растет по оврагам, пустырям и вдоль дорог. Колючий чертополох - сорная трава.
Дон Хуан. Я предпочту быть репейником у забора, чем розой ему в угоду! Вся кровь во мне твердит, что лучше быть у всех в пренебреженье, чем притворным поведеньем украсть расположенье кого бы то ни было... В. Шекспир. Много шума из ничего. Акт I, сцена III (Перевод М.А. Кузьмина); Дон Хуан. Я бы лучше хотел быть чертополохом у забора, чем розой в саду его милости. По моей натуре, мне приятнее терпеть общее презренье, чем притворством красть чью-нибудь любовь. В. Шекспир. Много шума из ничего. Акт I, сцена III (Перевод Т. Щепкиной-Куперник)
Именно к шиповнику можно отнести эпитет plain (I am a plain-dealinng villian). Ориентированность на иные реалии и русское огороженное заборами пространство приводит в итоге к метаморфозам образного ряда в целом и измененной коммуникативной тональности. На фоне общего понимания авторского смысла переводчики не совсем точно улавливают то, что индуцируется словом canker: образы репейника и чертополоха у забора устанавливают несколько иные сложные отношения внутри текстового пространства. В приведенных переводах на первый план выходит идея приниженности и угнетенности, возможно, даже заброшенности. Подобное единодушие в выборе ключевых компонентов для создания образа свидетельствует о ситуативном совпадении, что является формально идентичными переводческими решениями.
В установлении связей текста и внетекстовой реальности важную роль играет фактор человека, как активно работающей в тексте и с текстом личности. В случае своего знакомства с культурно-специфическим фоном текста читатель способен восстановить систему культурных параллелей, что, в свою очередь, позволит избежать смысловых потерь, присутствующих в текстовой коммуникации, например, в виде временных барьеров, разделяющих автора и читателя, или снизить их количество.
Устанавливаемая переводчиком «заново» система текстовых смыслов предопределяется выбранным им направлением и режимом интерпретации. Непосредственно сам текст перевода становится вербально зафиксированной читательской проекцией исходного текста оригинала.
Литература
1. Масленникова Е.М. Модельный мир текста и лингвокультура // Слово и текст: психолингвистический подход: Сб. науч. тр. - Тверь: Твер. гос. ун-т, 2009. - Вып. 9. - С. 164-167.
2. Пищальникова В.А. История и теория психолингвистики. - М.: АСОУ, 2010. - Ч. 3. - Психопоэтика. - 144 с.
3. Карасик В.И. Языковая кристаллизация смысла. - Волгоград: Перемена, 2010. -
422 с.
