CC BY
39
ЭПИСТЕМОЛОГИЯ & ФИЛОСОФИЯ НАУКИ, Т. X, № 4
1Р
III
ЕДИСЛОВИЕ К ПУБЛИКАЦИИ
А. В. МИХАИЛОВСКИИ
П
!; М
X X
а
<3
Гуго Динглер родился в 1881 г. в Мюнхене. Изучал физику, математику и философию в университетах Эрлангена, Мюнхена и Гётгингена. Не в последнюю очередь благодаря лекциям таких выдающихся ученых начала XX в., как Ф. Кляйн и Э. Гуссерль, он заинтересовался вопросами, связанными с обоснованием научного знания; разработке именно этой проблематики посвящена большая часть трудов Динглера. С 1907 г. он ведет активную научную работу и выпускает по книге каждые два-три года. Начиная с первого сочинения «Основы критики и точной теории наук, в особенности математических» и почти во всех своих крупных книгах (более 20-ти), многих статьях и выступлениях Динглер с характерными для него единством и цельностью мысли разрабатывает фундаментальную и всеобъемлющую систему - «систему чистого синтеза», или «однозначно-методическую систему».
В 1912 г. после защиты диссертации Динглер становится доцентом математики в Мюнхене. Пройдя Первую мировую войну как фронтовой офицер, он возвращается к научной работе и в
1920 г. получает звание экстраординарного профессора в Мюнхенском университете (до 1932 г.). Известность к Динглеру приходит после публикации книги «Крах науки и примат философии» (1926), где он вступает в критическую дискуссию с неокантианством, реализмом и эмпиризмом, а также с новейшими течениями в области логики, математики и физики. Через несколько лет его взгляды приобретают очертания программы в книге «Система» (1930). В 1932 г. ему поступает приглашение занять место ординарного профессора философии в Высшем техническом училище в Дармштадте. В 1934 г., вскоре после прихода к власти национал-социалистов, Динглера отправляют на пенсию как политически неблагонадежного (с формулировкой «ненациональный мыслитель»), в частности за интерес к еврейской культуре (в 1919 г. вышла его книга «Культура евреев. Примирение между религией и наукой»). Учитывая его последующие высказывания, это обвинение выглядит беспочвенным и позволяет предположить, что причиной увольнения, скорее, послу-
жили интриги1. Опасаясь за судьбу своего творчества и своих сочинений, Динглер предпринял попытки вновь получить кафедру, однако вскоре был взят под продолжительное наблюдение гестапо. После 1945 г. обвинение в сближении с национал-социализмом закрыло для него доступ к преподавательской деятельности. Все эти политические обстоятельства не могли не повлиять на отношение к Динглеру в академической сфере, а также на само освещение его работ в послевоенной Германии. В 1954 г. реабилитированный незадолго до этого ученый скончался в своей мюнхенской квартире, заваленной непроданными тиражами книг. Его последняя работа «Постижение действительного» была опубликована посмертно в 1955 г.
Впрочем, не только политическими обстоятельствами объясняется тот факт, что идеи Динглера, в отличие от других крупных представителей философии науки, таких как Карнап, Рейхенбах или Поппер, не смогли оказать сколь-ко-нибудь значительного влияния на научное сообщество. В 1950-е гг. немногие преданные ученики (Вильгельм Крампф, Бруно Тю-ринг, Эдуард Май) в ряде публи-
кации попытались показать значение динглеровского творчества для развития философии науки2. Однако многие видели в нем своего рода продолжателя «конвенционализма» в духе Пуанкаре, чему немало способствовала весьма ограниченная оценка динг-леровской позиции, данная Карлом Поппером еще в 1935 г.3 Тем не менее в 1960-80-е гг. избирательная рецепция идей Динглера осуществлялась в рамках различных школ. Здесь следует особо указать на немецких конструктивистов Эрлангенской школы. Отталкиваясь от программы Пауля Лоренцена, они интегрировали метод пошагового, свободного от всяких порочных кругов операционального обоснования логики, математики и физики в свою теорию науки. В то же время они отказались от «протофилософского» измерения системы, которая полагала в качестве источника всех фундирующих науку действий «волю к однозначности» и стремилась дать последнее, абсолютное доказательство.
В общем и целом профессиональные университетские философы видели в «нацистском ученом» своего идеологического врага, находя у него проповедь вы-
1 По всей видимости, это мнение принадлежит исследователю творчества Динглера Ульриху Вайсу. Его поддерживает, в частности, Юрген Миттельштрас в своей статье о Динглере в «Энциклопедии философии и теории науки» (Mittelstraß J. Hugo Dingler // Enzyklopädie Philosophie und Wissenschaftstheorie. Mittelstraß J. (Hg.). Bd. 1. Manheim, 1980. S. 488. Sp. 1). О политическом аспекте философии Динглера будет сказано особо.
2 См., например: Krampf W. Die Philosophie Hugo Dinglers. München, 1955.
3 Во вводной части к IV главе «Логики научного исследования». См.: Поппер К. Логика научного исследования // Логика и рост научного знания. М., 1983.
S к
а
<3
А. В. МИХАЙЛОВСКИЙ
И:1 в!
I
III
шедшего в те годы из моды и даже опасного «волюнтаризма», а теоретики науки и естествоиспытатели также не могли принять метафизического измерения философии Динглера, из которой следовало отрицание теории относительности, с одной стороны, и квантовой теории, с другой.
В качестве единственного непредвзятого исследователя можно назвать, пожалуй, лишь Ульриха Вайса, чья книга «Методическая философия Гуго Динглера», вышедшая в Мангейме в 1990 г., представляет на сегодняшний день наиболее полный и всесторонний анализ творчества Динглера, включая библиографический обзор источников и вторичной литературы4. Само собой разумеется, что за пределами Германии фигура Динглера остается практически неизвестной.
Ниже мы предлагаем читателю перевод большого отрывка из программной статьи Динглера «Методика вместо теории познания и наукоучения» (впервые опубликована в журнале «Кант-Штудиен» в 1936 г.), включенной Вайсом в первое после 1955 г. издание работ Динглера «Статьи по методике»6. Во введении мы не ставим перед собой задачи дать -пусть даже эскизное - описание
динглеровской системы. Однако ввиду отчасти полемического характера публикуемого текста следует отметить отдельные, наиболее значительные пункты философской программы автора «Методики».
Позиция Динглера радикальным образом отличается от убеждения представителей классической философии в преимуществе онтологии над методологией. Более того, очевидно, что автор отказывается от самого понятия «методология», заключающего в себе некоторую коннотацию слу-жебности, и предпочитает говорить о «методике» или «методическом» как таковом. Принимая традицию, начатую «Новым органоном» Бэкона и продолженную Декартом и Гоббсом, Динглер в то же время пытается преодолеть центральное для новоевропейской теории познания отношение между субъектом и объектом, предельно радикализируя само понятие метода и саму процедуру обоснования знания.
Программа априорного обоснования науки, как ее представляет себе Динглер, восходит к кан-товской парадигме познания как активной деятельности субъекта. «Для Канта быть a priori значит оказывать формирующее воздей-
X X
а
<j
Weiss U. Hugo Dinglers methodische Philosophie. Mannheim, 1990.
5 Ha русском языке существует лишь перевод большого отрывка из важной книги 1928 г. «Эксперимент» (Динглер Г. Эксперимент. Его сущность и история (главы из книги) / Пер. с нем., прим. A.B. Михайловского // Вопросы философии. 1997. № 12. С. 98-134) и несколько статей в философских словарях и энциклопедиях. Что касается современной российской философии науки, то элементы операционального подхода можно встретить в публикациях В.Я. Перминова; впрочем, насколько мне известно, он нигде непосредственно не ссылается на немецкого философа.
6 Dingler Н. Aufsätze zur Methodik. Hamburg, 1987.
ствие на феномены, быть условием возможности опыта. Но у Канта отсутствует абсолютное доказательство для его утверждений. Для него они, так сказать, психологические гипотезы. В этом смысле наша система (Aufbau) устроена совершенно иначе. У нас формы идеальных наук... не наличествуют в природе как всеобщие законы. Напротив, эти формы «реализуются» нами самими, т.е. мы сами изготавливаем эти формы», - пишет он в своем итоговом труде7. Динглер полагает, что движется по открытому Кантом подлинно революционному пути, в отличие от некоторых представителей неокантианства (в частности, Э. Кас-сирера), извративших мысль автора «Критики чистого разума». А именно он выступает против чисто теоретического «вмыслива-ния (Hineindenken) форм в реальность», когда разум до всякого опыта и экспериментальных результатов якобы образует некие «мысленные матрицы», вводя их затем в чувственное созерцание. Эта позиция критикуется под именем «эмпирического матричного априоризма». Ни чувственный опыт, ни математические формулы сами по себе не способны обеспечить достоверность и общезначимость знания. Наука превращается в окутывающее действительность «облако цифр» и постепенно приходит к ситуации кризиса.
Способом преодолеть кризис оснований логики, математики и физики оказывается возвращение науке ее реального, жизненного содержания. Эта программа обна-
руживает немало сходства с теорией «жизненного мира» у Гуссерля в «Кризисе европейских наук», а также с различением между «наличным» и «подручным» и понятием «бытия-в-мире» у Хай-деггера в «Бытии и времени». Стремясь подвести под науку новый прочный фундамент и свести воедино сферы «чистого» и «эмпирического», Динглер вводит понятие нового априори. Вместо априорных форм чувственности и рассудка у него теперь выступают дефиниции элементарных форм (Ектегйа^еБйкеп), которые трактуются как «цели для специальных действий», реализуемые в действительности в ходе практической деятельности. Первичность практического, оперативного заключается в том, что основные формы «идеальных наук» (например, геометрические идеи) не заимствуются из «природы» и не носят конвенционального характера, а выступают как «планы», «требования по изготовлению»; они выбираются человеком из множества других как однозначно реализуемые элементарные формы. Основные геометрические понятия «плоскость», «прямая», «ортогональность» определяются посредством метода конструкции (идеации). Так, активная дефиниция плоскости содержится в самом методе, применяемом для изготовления реальной плоскости. Динглер находит его в фабричной процедуре ручного изготовления точнейших плоскостей посредством шлифовки трех стальных пластин друг об друга (1)ге1р1айепуег-
7 Dingler Н. Die Ergreifung des Wirklichen. München, 1955. S. 47-48.
X X
Q.
<3
А. В. МИХАЙЛОВСКИЙ
и;
Iff! I
fahren) . Производимая в резуль тате фигура должна обладать тем минимумом свойств, которые (вне зависимости от эмпирического своеобразия материала) реализуются в каком-либо предмете при осуществлении этого метода (та поверхность является плоской, обе стороны которой пространственно неразличимы). В процессе исследования растет точность измерений, в определенных границах происходит «исчерпание» (Exhaustion) норм, т.е. их более точное исполнение («принцип конвергентной точности»). Таким образом, общие дефиниции, как desideratum, и извлекаемые отсюда следствия (система аксиом евклидовой геометрии) получают априорный характер. Поскольку геометрическая идея плоскости не лежит ни в области простого представления, ни в области эмпирического бытия, а в качестве организованного заранее плана присутствует в действиях, направленных на изготовление реальных предметов, то и рациональное априори приобретает здесь новый смысл, становясь «априори изготовления» (Herstellungsapriori), -его варианты: дефиниционное, операциональное априори9.
Отсюда Динглер делает вывод, что человеческая практика обеспечивает истинность только евклидовой геометрии, а она в свою очередь обусловливает экспери-
ментальное овладение природои в целом10. Ввиду того, что в основе всех приборов и инструментов, определяющих процедуры измерения в физике, лежат реализации форм евклидовой геометрии, Динглер последовательно выступал против теории относительности А. Эйнштейна, который исходил именно из неевклидовой геометрии.
Итак, «коперниканский поворот» Канта трансформируется в прагматический поворот. Методика замещает собой теорию познания и выступает как «новый путь» обоснования знания, а знание приобретается прежде всего посредством действия, активного конструирования. Эту методику (или прагматику") сам Динглер обозначил позднее термином «операционизм», желая подчеркнуть антиэмпирическую направленность своей теории. Таким образом, «операциональный» подход следует отличать как от хронологически более позднего «опе-рационализма» П. Бриджмена, так и от американского прагматизма (Пирс, Джеймс, Дьюи).
Методика предполагает «прагматический порядок» - некую последовательность действий (На^-1шщ50г<1пи1щ), когда в определенном действии А содержатся необходимые условия для выполнения действия В. Нарушение этого порядка внутри «однозначной систе-
X
К
а
<3
8 Подробнее об этом методе см.: Dingler Н. Grundlagen der angewandten Geometrie. Leipzig, 1911.
9 Подробнее об этом см. в моей статье: Михайловский A.B. «Новое априори» Гуго Динглера // Математика и опыт. М., 2003. С. 219-233.
10 Теме эксперимента Динглер посвятил отдельную книгу «Эксперимент».
11 О прагматике говорит У. Вайс: Weiss U. Einleitung // Dingler Н. Aufsätze zur Methodik. S. XVII.
мы» приводит ко всяческим ошибкам и погрешностям. «Принцип прагматического порядка» имеет чисто методическое значение. Рассматриваемый как указание или руководство к действию, он не нуждается в доказательстве, получая свое обоснование из волевого целеполагания. Он позволяет организовать и привести в «естественный порядок» совокупность действий как умственного, так и прикладного характера. Тем самым достигается главная цель науки - последовательными шагами осуществить овладение действительным, реальными природными процессами.
Здесь возникает традиционный вопрос об основаниях и цели практики. Эту исходную точку Динглер находит в целеориенти-рованной индивидуальной воле, последней активной инстанции, обосновывающей самое себя. В «Крахе науки» эта мысль провозглашается почти как лозунг: «Всякая философия есть в конце концов децернизм»12.
Динглер различает «волюнтаризм» и «децернизм», фиксируя фундаментальную двойственность воли. Первое понятие относится к «метафизическому» статусу волевой инстанции, полноте переживания, второе - к методической роли этой волевой инстанции. Методически определенной воле, «нулевой точке системы», соответствует понятие «эпохэ» (оче-
видно, заимствованное у Гуссерля), которое означает проведение четкой грани между сферой «до-методического», «досистемагиче-ского», повседневного и строгим порядком методики.
Активная воля телеологична, ее целью является достижение «абсолютной достоверности». Существуют два способа понимания воли. С одной стороны, можно понимать волю как чистое отношение к самому себе (ницшеанская «воля к воле»). С другой стороны, достоверность можно обеспечить за счет того, что внешние предметы будут сделаны инструментами волевого действия, направленного на покорение природы, овладение действительностью. А это и есть тот самый царский путь новоевропейского естествознания: для Бэкона природа была «regnum hominis», Декарт именовал человека «maîtres et posseseurs de la nature», a Гоббс высказывался о науке как о разновидности основной антропологической категории власти - «scien-tia propter potentiam».
Отношение водящего человека к миру сводится к отношению между активной волей и совокупной предметностью. Эта предметность трактуется Динглером как «нетронутое» (das Unberührte), как «непосредственно данное», свободное от теоретических наслоений и вообще предшествующее разделению на субъект и объекть.
Щ
I IIP
II
STl
Ш«: Й jit
12 Dingler Н. Der Zusammenbruch der Wissenschaft und der Primat der Philosophie. München, 1926. S. 271. Под философией подразумевается систематическая протофилософия, обосновывающая науку.
13 См.: Dingler Н. Das Unberührte. Die Definition des unmittelbar Gegebenen // Zeitschrift für die gesamte Naturwissenschaft. 1942. № 8. S. 209-224; переиздано в: Dingler H. Aufsätze zur Methodik. S. 61-83.
S H
о.
<3
А. В. МИХАИЛОВСКИИ
Ii
0: Ш « «
? П
X X
а
<3
«Нетронутое» есть то, что еще не изменено или обработано «волей к однозначности». Вместе с тем Динглер последовательно маркирует границы научного познания мира и постоянно подчеркивает, что существуют области действительности, принципиально недоступные для активной воли. Речь идет о методически нереду-цируемом, непосредственном переживании во всем многообразии его проявлений. Самостоятельность и независимость этой сферы от «методического» все же позволяет сохранить сферу «онтологии», на которую как раз и указывает негативное определение «нетронутого».
В заключение я хотел бы указать на еще одно измерение системы - этическое измерение. Оно заключает в себе весьма интересные импликации, которые, насколько я могу предположить, никогда не рассматривались в литературе о Динглере. «С методической точки зрения синтетическая система и все к ней относящееся никогда не содержит высказываний о чем-то онтологическом, а представляет собой лишь методическое мероприятие по духовному и прикладному покорению переживаемого, состоя на службе конечных целей всех наших поступков, т.е. конечной этической цели», - говорится в конце Ш-й части «Методики». Этическая цель конкретизируется в другом месте статьи, где Динглер связывает «максимально однозначное овладение окружающим миром» с «сохранением на-
родной общности», которое подразумевает сохранение общности всех народов.
Хотя текст «Методики» был написан и опубликован в годы Третьего рейха, однако ту же самую мысль мы встречаем и ранее, например в книге «Метафизика как наука о последних основаниях»14, а в 1935 г. выходит работа по абсолютной этике «Деятельность в смысле высшей цели». Таким образом, можно предположить, что указанное место из «Методики» необязательно продиктовано идеологией Gleichschaltung, проводившейся после прихода национал-социалистов к власти, в том числе и в академической среде. Процитируем отрывок полностью. «...А ведь к числу этих высших целей относится, в частности, максимально однозначное овладение окружающим миром, чему как раз и служит однозначность, которой мы здесь стремимся достигнуть. Эти цели служат сохранению общности, и поскольку отдельный человек служит им, он не вправе руководствоваться точкой зрения своей личной уверенности». Вопрос о достоверности, вопрос об обосновании познания ставится в практическом аспекте. Динглеровская «научная воля» и «воля к однозначности» получает тем самым совершенно очевидное социально-историческое, если не сказать «политическое» (в духе Карла Шмитта) измерение. Ведь в конечном счете философия, равно как и обосновываемая ею наука, ориентируется, согласно Динглеру, на выс-
Dingler H. Metaphysik als Wissenschaft vom Letzten. München, 1929.
S. 108, 171.
шую цель «сохранения народной общности». И хотя методика основывается на целеполагании единичного творческого Я, однако она оказывается вовсе не индивидуальным делом. «Методика в конечном счете проистекает из социального целеполагания и восходит к определенным народам -античным грекам и затем западным индогерманцам, - относясь к числу их величайших творений».
Конечно, эти высказывания можно трактовать как «попытку приспособиться к реальности и идеологии Третьего рейха»15. Однако такой подход скорее заслоняет суть дела, поскольку вызван желанием снять с ученого (в позднейшей перспективе) некую «вину» за те мысли, которые органично вытекают из его философии. Во всяком случае, основанием для отвержения эйнштейновской теории относительности служили вовсе не расовые причины, и уже одно это отличает Динглера от представителей «немецкой физики» вроде Ленарда или Штарка16.
«Народная общность» (Volksgemeinschaft) - одно из понятий националистического словаря Веймарской республики, лишь позднее перекочевавшее в рито-
рику национал-социалистов. Период между 1918 и 1932 гг. в немецкой культуре часто обозначают термином «консервативная революция», подразумевая идеологическую реакцию правых германских интеллектуалов и национально ориентированных мыслителей на такие явления, как рационализм, позитивизм, капитализм, либерализм, марксизм и т.д. Многим консервативно-революционным мыслителям также свойственно жесткое противопоставление «западной цивилизации» и «германской культуры», парламентской демократии и авторитарного государства с иерархической организацией, бесконечной дискуссии и решительного волюнтаризма, индивидуализма и общности, преодоление субъект-объектного отношения, а также требование «вернуться к истокам» и к «жизни самой по себе»1'. Если отвлечься от разнообразных идеологических программ, то к представителям «консервативной революции» можно причислить и таких довольно далеких от политической борьбы философов и ученых, как К. Шмитт, М. Хайдег-гер, В. Йегер и др. Позволим себе осторожно назвать и имя Гуго Динглера в ряду наиболее ярких
Так считает Вайс, хотя и замечает, что этот аспект творчества Динглера требует внимательного рассмотрения (См.: Weiss U. Einleitung. S. XI).
16 В то же время некоторые авторы прославляли Динглера как «борца германской науки». См., например, статью Б. Тюринга к 60-летию ученого: Thüring В. Hugo Dinglers Werk, ein Kampfruf und Aufschwung deutscher Wissenschaft // Zeitschrift für die gesamte Naturwissenschaft. 1941. Mai/Juni, Folge 5-6. S. 130-137.
17 См. новейшую работу по историографии «консервативной революции»: Möhler А., Weißmann К. Die Konservative Revolution in Deutschland 1918-1932. Ein Handbuch. Völlig überarbeitete und erweiterte Auflage. Graz, 2005.
X X
а
<3
А. В. МИХАИЛОВСКИИ
IИ
умов «немецкого движения», которые в 1933 г. приняли национал-социализм, но вскоре были вынуждены уйти во «внутреннюю эмиграцию» или покинуть Германию1 . Несмотря на все различие научных сфер, нельзя не заметить сущностного сходства динглеров-ских идей с известными мыслями философа Мартина Хайдеггера о жизни и воле немецкой нации в ректорской речи 1933 г. «Самоутверждение немецкого университета»14 или с похожим взыванием к «греческому началу» в классическом труде филолога Вернера Ие-гера. Автор «Пайдейи» (первое издание вышло в Берлине в 1933 г., второе - в 1936 г.) писал, например, о законах как важном этапе на пути греческого образования к основополагающей идее человека, что «они вырастают не в безвоздушном пространстве чистого мышления, но из понятийной переработки исторической сущности нации»20; а тайну пластической силы раннегреческого искусства связывал с тем, что оно было встроено «в четкую систему координат жизненного пространства»21 (в целом «пайдейя», или образова-
ние, у Йегера означает не что иное, как «аристократическую форму жизни нации»). Само собой напрашивается и сравнение «де-цернизма» Динглера с «децизио-низмом» Карла Шмигга22, который в духе правовой теории «Левиафана» связывал правовую форму с конкретным, исходящим от суверена решением. В конце концов динглеровская методико-операциональная программа также предвосхищается у Томаса Гоббса23.
Мировоззрения и идеологические системы сменяют друг друга так же, как и научные программы. Одна перспектива вытесняет собой другую перспективу. Одна школа уходит, приходит другая. Рецепция философии Динглера не могла состояться, с одной стороны, на фоне денацификации, а с другой - в условиях преобладания критического рационализма и аналитической мысли. Однако сегодня мы, как кажется, обладаем достаточной дистанцией для того, чтобы суметь непредвзято оценить значение «методики» и операционального подхода Гуго Динглера для философии науки.
X X
а
<»
18 Подробнее см.: Михайловский A.B. Внутренняя эмиграция «немецких консерваторов» // Космополис. 2005. № 3 (13). С. 117-130.
19 Хайдеггер М. Самоутверждение немецкого университета // Историко-философский ежегодник' 94. М., 1995. С. 298-306.
Йегер В. Пайдейя. Воспитание античного грека. Т. 1. М., 2001. С. 146.
21 Там же. С. 88.
*2 О «решении» в социологической перспективе см. классическую работу фон Крокова, который анализирует понятия решимости Хайдеггера, борьбы Э. Юнгера и децизионизма К. Шмита: Krockow С. Die Entscheidung. Eine Untersuchung über E. Jünger, C. Schmitt, M. Heidegger. Stuttgart, 1958.
2 См.: Weiß U. Das philosophische System von Thomas Hobbes. Stutt-gart-Bad Cannstatt, 1980; его же. Wissenschaft als menschliches Handeln. Zu Thomas Hobbes' anthropologischer Fundierung von Wissenschaft // Zeitschrift für philosophische Forschung. 1983. № 37. S. 37-55.
