CC BY
134
ВЕСТН. МОСК. УН-ТА. СЕР. 8. ИСТОРИЯ. 2013. № 6
Муромцева Л.П.
(кандидат ист. наук, доцент кафедры истории общественных движений и политических партий исторического факультета МГУ имени М.В. Ломоносова)*
ПРАЗДНИКИ И ПАМЯТНЫЕ ДАТЫ
В ЖИЗНИ РОССИЙСКОЙ ЭМИГРАЦИИ
В статье рассматривается традиция праздников и юбилейных дат, которая родилась в 1920-е гг. и на протяжении ХХ столетия сохранялась во всех центрах российского зарубежья. Несмотря на трагедию изгнания и повседневные тяготы эмигрантского бытия, церковные и светские праздники составляли канву эмигрантской жизни, являясь одной из форм объединения мира зарубежной России на основе идеи сохранения и возвращения на родину своего историко-культурного наследия.
Ключевые слова: российская эмиграция, День русской культуры, Татьянин день, День русского ребенка.
The article looks at the tradition of festivals and anniversaries which appeared in 1920th and was preserved at all centres of Russian expatriate communities during the whole 20th century. Despite the tragic exile and daily hardships of living as expatriates, religious and secular holidays were the foundation of emigrants' life and united Russians living abroad at the basis of the idea of conserving their historical and cultural legacy and returning it to Russia.
Key words: Russian emigration, The Day of Russian Culture, Tatiana's Day, The Day of Russian Kid.
* * *
Уже в начале 1920-х гг. культурная элита российской эмиграции начинает искать формы объединения мира зарубежной России на неполитической почве, на основе идеи сохранения и возвращения на родину своего историко-культурного наследия. Решению этой задачи в большой степени помогала традиция праздников и юбилейных дат, которая получила дополнительный стимул в условиях изгнания, пронизанного воспоминаниями о прошлом, как личными, так и связанными с образами культуры, истории и быта старой России.
Одной из характерных особенностей мира зарубежной России в 1920—1930-е гг. стала культура праздника, которая включала и традиционные элементы дореволюционного быта, и совершенно новые начинания, сложившиеся под влиянием концепции сохранения за рубежом культурно-языковой идентичности, а также в рамках идейного противостояния эмиграции режиму большевиков.
* Муромцева Людмила Петровна, тел. 8-925-855-33-16; e-mail: muromtseva [email protected]
Несмотря на трагедию изгнания и повседневные тяготы эмигрантского бытия, церковные и светские праздники составляли канву эмигрантской жизни, являясь поводом для общения эмигрантов, скрашивая их будни на чужбине. Наиболее популярным общенациональным праздником, объединявшим всех эмигрантов независимо от их партийной принадлежности и политических пристрастий, стал День русской культуры. Стоит подчеркнуть, что сама идея празднования Дня русской культуры зародилась еще в дореволюционный период как «идея национального объединения во имя культуры в самый разгар революции, на ее сотрясаемой и затопляемой русской почве»1. По инициативе П.Б. Струве в 1917 г. в Петербурге была учреждена Лига русской культуры во главе с председателем IV Государственной думы М.В. Родзянко2. Однако в условиях начавшейся вскоре Гражданской войны ей не удалось развернуть свою деятельность. Примечательно, что в России до 1917 г. не было официально утвержденных общегосударственных праздников, если не считать дней восшествия на престол и тезоименитств царствующих особ.
В 1924 г. культурная общественность российской диаспоры в Эстонии отметила День русского просвещения, приуроченный к 125-летию со дня рождения А.С. Пушкина3. Это мероприятие привлекло внимание ряда ведущих общественных деятелей и организаций российского зарубежья, которые выдвинули идею ежегодного празднования Дня русской культуры как средства объединения всей эми-грации4. Данная инициатива, внесенная на обсуждение пражского Педагогического бюро по делам средней и низшей школы за границей М.И. Соболевым, получила поддержку профессора Д.М. Сокольцева, А.Л. Бема и других сотрудников Бюро. В феврале 1925 г. на одно из его заседаний был вынесен проект установления ежегодного Дня русской культуры (ДРК), приуроченного ко дню рождения А.С. Пушкина5.
В марте 1925 г. в Праге было составлено воззвание от имени следующих организаций: Педагогического бюро, Объединения русских студенческих организаций, Российского земско-городского комитета помощи российским гражданам за границей, Союза русских
1 Струве П.Б. Национальная культура и историческая память // День русской культуры. Белград. 4—10 июня 1928 г.
2 Вандалковская М.Г. Некоторые аспекты адаптации научной и политической эмиграции (1920-1930-е гг.) // История российского зарубежья. Проблемы адаптации мигрантов в Х1Х—ХХ веках. М., 1996. С. 69-70.
3 Кузина Г.А. Значение «Дней русской культуры» в жизни российской эмиграции первой волны // Культура Российского Зарубежья. М., 1995. С. 46.
4 Казовская Т.М. Художественно-просветительная деятельность русской эмиграции (20-30-е гг. ХХ в.) // Наука и культура русского зарубежья: Сб. научных трудов СПбГАК. СПб., 1997. С. 263.
5 ГАРФ. Ф. Р-5850. Оп. 1. Д. 47. Л. 4.
академических организаций за границей. Эти организации избрали президиум в составе председателя кн. П.Д. Долгорукова и секретаря Н.А. Цурикова, а также редакционную комиссию, куда вошли П.Д. Долгоруков, профессор Е.В. Спекторский и академик П.Б. Струве. Подготовленное ими обращение «К русским людям за рубежом» в количестве 1000 экземпляров было разослано по всему миру и опубликовано в большинстве эмигрантских газет, при этом почти вся зарубежная русская пресса высказала горячую поддержку идее праздника6.
В воззвании, в частности, говорилось:
«Несколько миллионов русских людей вынуждено жить за пределами нынешней России. Они распылены почти по всем государствам земного шара. И даже там, где они находятся в большом числе, они большею частью не имеют между собою живой связи и объединяющих культурных задач. Значительная часть их поглощена целиком заботами о хлебе насущном и не уделяет достаточного внимания потребностям духа. Если подобное положение вещей затянется, то немалому числу этих русских грозит утрата живого чувства родины. Особенно наглядно это успело уже сказаться на той значительной части нашего подрастающего поколения, которая находится вне русской школы и младшие возрасты которой покинули Россию в раннем детстве. Непосредственные воспоминания о родине у этих детей тускнеют, а у иных даже совсем исчезли. Многие уже коверкают родную речь, а есть и такие, которые ее совершенно забыли. В дальнейшем эти явления грозят принять массовый характер, и не только у одних детей. А тогда каким образом этим людям удастся выполнить мечту огромного большинства русских за рубежом: вернуться в Россию и работать над ее воссозданием? Вот почему отсутствие национальной устойчивости в русской зарубежной среде прямо преступно. Чтобы бороться с этим национальным бедствием, необходимо прежде всего ясное сознание всей его остроты, и все остальное приложится. Необходимо также объединение всех усилий в этом направлении, ибо разрозненные попытки часто обречены на бессилие.
Нижепоименованные центральные зарубежные организация решили обратиться к местным русским союзам, обществам и группам с предложением устройства ежегодного "дня русской культуры", считая это одним из желательных способов объединения всех русских людей. Таким днем мы предлагаем избрать 8 июня нового стиля (26 мая старого стиля) — день рождения Пушкина, более чем кто-либо наложившего печать своего творческого гения на язык русского народа. Празднество это, должным образом проведенное,
6 Там же. Л. 5.
будет содействовать подъему духа зарубежных русских в нынешней тяжелой обстановке»7.
Первый общеэмигрантский День русской культуры не только оправдал, но и в значительной степени превзошел ожидания организаторов, получив живой отклик по всему российскому зарубежью. В отчете о праздновании Н.А. Цуриков так характеризовал значение праздника: «Еще ни разу, ни одной идее в эмиграции не удавалось объединить и собрать вокруг себя такого числа участников, как в ДРК вокруг идеи национального культурного праздника... Усталым и измученным, угасшим и сдающимся этот день показал, где и в чем надо искать, откуда черпать новые и неиссякаемые запасы ясности, твердости и душевной бодрости."День русской культуры" явился в своем основном существе — днем горячей любви к России»8. Идея культурного объединения эмиграции предполагала также примирение всех враждующих партий за границей. «Одной из целей нашего праздника должна быть подготовка к своего рода Локарно, — примирению партий и национальностей на почве общерусской культуры»9.
То, что инициатива празднования Дня русской культуры вышла из Праги, не было случайностью, поскольку широкое развитие культурно-просветительных учреждений, поддержанных «Русской акцией» правительства Т. Г. Масарика, было направлено главным образом на «подготовление подрастающего поколения к возвращению в Россию культурными людьми, не порвавшими с родной культурой.»10. Этот важный почин уже в 1925 г. поддержали российские эмигранты, проживавшие в 13 странах мира, и затем праздник стал отмечаться ежегодно, охватывая практически все российское зарубежье.
Программа праздника в большинстве российских диаспор включала массовые мероприятия, которые привлекали эмигрантов разных возрастов, профессий и социального положения. В День русской культуры традиционно проводились молебны для православных эмигрантов, устраивались торжественные собрания, парады, балы, готовились особые программы в эмигрантских театрах, концертных залах, культурно-просветительных учреждениях. Вошло также в практику издание литературных сборников, собраний сочинений русских классиков, особых выпусков газет, приуроченных к этому празднику11.
7 См.: Раев М. Россия за рубежом: История культуры русской эмиграции. 1919— 1939. М., 1994. С. 270-271.
8 День русской культуры: Отчет о праздновании «Дня русской культуры» за рубежом в 1925 г. / Сост. Н.А. Цуриков. Прага, 1926. С. 68-69.
9 ГАРФ. Ф. Р-5850. Оп. 1. Д. 9. Л. 102.
10 Там же. Л. 36.
11 Там же. Д. 8. Л. 10; Д. 10. Л. 41 об.
Отчеты о деятельности Комитета Дня русской культуры в Чехословакии, куда стекалась информация о проведении праздника в различных центрах российского зарубежья, свидетельствуют о большой личной роли и сотрудников Комитета, и других общественных деятелей зарубежной России в деле организации и проведения ДРК12. Уже в середине 1920-х гг. российская эмигрантская интеллигенция увидела плодотворность нового начинания, его значение для сохранения внутренней общности российской диаспоры, для выполнения эмиграцией культурно-исторической миссии «послания» будущей России. В.А. Маклаков писал по этому поводу: «Русская культура оказалась могучей и живучей, чем наша русская государственность»13.
Во многих публикациях, посвященных Дню русской культуры, подчеркивалось, что духовная жизнь эмиграции «была невозможна без Пушкина, ставшего символом русской культуры»14. Через Пушкина эмиграция осознавала ценность своего культурного наследия, и именно в Пушкине она находила опору своему вхождению в Европу.
Образ Пушкина был одинаково близок большинству культурной эмиграции независимо от политических и религиозных взглядов, так же как и идея ДРК находила поддержку в самых различных социально-политических стратах российской эмиграции, включая деятелей церкви. В частности, в 1925 г. «глубоко прочувствованную проповедь, посвященную идее празднования ДРК, произнес протоиерей профессор о. С. Булгаков»15. Позднее П.Е. Ковалевский отмечал, что День русской культуры стал «единственным торжеством, объединяющим все рассеяние, всю Зарубежную Россию и олицетворявшим ее культурное единство»16.
Тем не менее это единство все же было достаточно условным. Об этом свидетельствует, в частности, критика, которой программа ДРК 1935 г. подверглась со стороны ряда эмигрантских авторов за излишний, по их мнению, консерватизм: «почему только классики, только художественные отделы, когда новейшая культура человечества дает столько образцов гениальных открытий в области техники, науки, открытии новых земель, географических путей и т.д.»17. В 1935 г. Пражский комитет ДРК решил учесть эти пожела-
12 Там же. Д. 12. Л. 271-272.
13 Маклаков В.А. Русская культура и А.С. Пушкин // Современные записки. 1926. № 29. С. 232.
14 Вандалковская М.Г. Русские историки-эмигранты в Чехословакии // Т.Г. Масарик и «Русская акция» Чехословацкого правительства. М., 2005. С. 119.
15 ГАРФ. Ф. Р-5850. Оп. 1. Д. 47. Л. 20.
16 Ковалевский П.Е. Зарубежная Россия: История и культурно-просветительная работа Русского Зарубежья за полвека (1920-1970). Париж, 1971. С. 118.
17 ГАРФ. Ф. Р-5850. Оп. 1. Д. 12. Л. 96.
ния и включил в программу Дней тему «Открыватели новых земель». Содокладчиком графини С.В. Паниной был приглашен сменовеховец профессор П.Н. Савицкий, который, как предполагалось, должен был в своем выступлении рассказать о достижениях СССР в области географических открытий. Подобная перспектива привела к протесту ряда консервативных организаций (Галлиполий-ского землячества, Кают-компании, РОВС и др.), а затем и отказу их от участия в Дне русской культуры18.
В 1925—1928 гг. праздник проводился в 23 странах, включая Австрию, Грецию, Данию, Италию, Норвегию и Турцию. Позднее к празднованию ДРК присоединились российские эмигранты в Южной Америке, Японии, Австралии. При этом праздничные мероприятия по случаю ДРК способствовали установлению контактов между отдаленными эмигрантскими колониями и культурными центрами российского зарубежья в Европе, прежде всего в Праге, где располагался Комитет Дня русской культуры. В частности, руководство Русского национального общества в Японии прислало Комитету Дня русской культуры в Праге письмо, в котором отмечало большую роль праздника для сохранения российских культурных традиций в изгнании и выражало благодарность за присылку портрета И.С. Тургенева19. Комитеты Дня русской культуры в странах рассеяния выходцев из России обменивались в июне приветственными телеграммами. В одном из таких посланий из Праги в Харбин (1930), в частности, говорилось: «Русских людей вне России объединяет и связывает неразрывными узами русская культура. Будем хранить ее великие заветы и умножим ее дары. Будем едины в служении великой русской культуре на благо России. В день русского национального праздника шлем свой горячий привет всем русским людям на родине и на чужбине»20.
Одновременно празднуя День русской культуры в разных уголках мира, российские эмигранты обращались не только к воспоминаниям о покинутой родине, но и о своих соотечественниках за рубежом: «разбросанные по различным странам, разделенные тысячами верст родители и дети, близкие и чужие — но все равно сыны одной и той же великой страны, как бы перекликались между собой, радостно сознавая, что мертвое пространство преодолено живой идеей»21.
В организации Дня русской культуры активную роль играли местные эмигрантские культурные комитеты и союзы взаимопо-
18 Там же. Л. 96—97; Кускова Е. Большевики справа (Письмо из Праги) // Последние новости. 31.05.1935.
19 ГАРФ. Ф. Р-5850. Оп. 1. Д. 6. Л. 445.
20 Альманах «День русской культуры». Харбин, 1930. С. 41—43.
21 ГАРФ. Ф. Р-5850. Оп. 1. Д. 47. Л. 36.
мощи. В частности, в Югославии устройством праздника занималась Русская Матица, в Латвии — Центральный союз просветительных русских обществ, в Финляндии — общество «Русская колония в Финляндии» и т.п.22 Как правило, организация ДРК проходила при благотворительной помощи различных эмигрантских учреждений. Так, выпуск однодневной газеты «Русская Культура» в Праге со статьями видных деятелей науки и литературы российской эмиграции в Чехословакии был осуществлен благодаря материальной помощи издательства «Пламя»23.
Член Комитета Дня русской культуры Н.А. Цуриков, составляя Отчет о праздновании за 1928 г., отмечал, что «праздник ДРК не только расширяется, но и углубляется. Уже выработался некоторый естественный "канон" праздника: первая речь о значении празднования ДРК, вторая о Пушкине»24. С конца 1920-х гг. Дни русской культуры стали соединять имя Пушкина с мероприятиями, посвященными памяти других русских писателей, композиторов, ученых, юбилеи которых отмечались в том или ином году, — Л.Н. Толстого, И.С. Тургенева, В.А. Жуковского, Н.В. Гоголя, М.Ю. Лермонтова, Н.А. Римского-Корсакова, М.П. Мусоргского, П.И. Чайковского, Н.М. Пржевальского и др.25 Протоколы заседаний Бюро Комитета Дня русской культуры за период с 1925 по 1942 г. показывают широкий тематический охват историко-культурных мероприятий. В ряде случаев организаторами празднования выбирались не только классики, но и авторы нового времени, не признававшиеся в СССР. Так, в 1936 г. было решено посвятить одно из собраний ДРК памяти Николая Гумилёва в связи с 50-летием со дня рождения и 15-летней годовщиной гибели поэта. Для участия в юбилейном мероприятии были приглашены И.А. Бунин, Ф.А. Степун, Н.О. Лосский и ряд других представителей творческой интеллигенции российского зарубежья26.
Выпуск книг, газет, открыток, приуроченный ко Дню русской культуры, способствовал распространению информации о празднике и сохранению памяти о нем в последующих поколениях. Расширению информационного поля ДРК в 1930-е гг. способствовали новые средства коммуникации, прежде всего радиовещание. Например, в 1934 г. в Праге более трех с половиной часов по радио транслировался концерт, посвященный Дню русской культуры, включавший произведения П.И. Чайковского, А.К. Глазунова, М.А. Балакирева, М.П. Мусорского в исполнении русских и чеш-
22 Там же. Д. 938. Л. 3-4.
23 Там же. Д. 47. Л. 19-20.
24 Цуриков Н.А. День русской культуры. Прага, 1929. С. 4.
25 ГАРФ. Ф. Р-5850. Оп. 1. Д. 3. Л. 62.
26 Там же. Л. 62 об.
ских музыкантов, а также речь профессора С.В. Завадского «Ко Дню русской культуры»27. Летопись ДРК в течение многих лет создавалась благодаря эмигрантской прессе, которая публиковала статьи и фоторепортажи о проведении праздника в различных городах и странах.
Характерной чертой ДРК было также участие детей и молодежи в концертах, спортивных праздниках, театральных постановках, устройстве выставок не только как зрителей, но и в качестве ис-полнителей28.
Учебные заведения и опекавшие их благотворительные организации занимались сбором средств на проведение праздника, в частности горячее участие в этом деле принимал педагогический коллектив Русской гимназии в Праге. В 1925 г. с особым подъемом прошел праздник ДРК в Русской гимназии в Моравской Тршебо-ве. Центральным событием было освящение памятника русской культуры, сооруженного на добровольные пожертвования персонала гимназии. «Сам памятник представлял собою массивный пьедестал из серого гранита с мраморной развернутой книгой, на которой золотая надпись на русском и чешском языках "Русская культура — мощь и слава России. 8 июня 1925 г. I праздник русской культуры на гостеприимной земле братьев чехов. Русская гимназия"»29.
На торжественных собраниях, посвященных ДРК, в Сорбонне собиралось до нескольких тысяч человек30. В организации празднования в различных городах Франции активную роль играл Комитет по обеспечению образования русской учащейся молодежи за границей. Его председатель М.М. Федоров в своем обращении к эмигрантскому юношеству призывал устраивать хотя бы своими силами литературные чтения и концерты. «Особенно важно приглашение на эти собрания русских детей», — писал он31. Тем самым День русской культуры приобретал важнейшее воспитательное значение, вовлекая эмигрантское юношество в культурную работу, творческий процесс, устанавливавший и закреплявший историческую связь поколений.
В некоторых эмигрантских колониях День русской культуры соединялся с другими мероприятиями местного значения. Так, в селе В.Севлюши в Прикарпатье он совпал с открытием памятника поэту Александру Духновичу. «В этот день собрались в В. Севлюшах русские из Мукачева, Ужгорода, приехали гости из Праги, Львова».
27 Там же. Д. 12. Л. 58.
28 Там же. Д. 47. Л. 16, 24, 30, 32.
29 Там же. Л. 22.
30 Там же. Л. 17.
31 Там же. Л. 19.
В их выступлениях подчеркивалась связь торжества открытия памятника «карпаторусскому будителю» с днем рождения Пушкина32.
День русской культуры отмечался многими офицерскими и казачьими объединениями, часто в сотрудничестве с другими культурно-просветительными учреждениями. Например, 25 июня 1928 г. в Крезо (Франция) Русский народный университет и Общеказачья станица совместно провели этот праздник. Со вступительным словом выступил атаман Общеказачьей станицы И.А. Захаров. С.С. Сва-тиков прочитал доклад «Лев Николаевич Толстой, его жизнь и творчество» (сопровождался чтением отрывков из «Севастопольских рассказов» и романа «Война и мир»)33.
Важную роль День русской культуры играл как фактор формирования образа российской диаспоры в странах проживания. В ходе массовых мероприятий — концертов, гуляний, выставок, спортивных праздников — демонстрировалось единство эмигрантского сообщества, пропагандировалось русское музыкальное и изобразительное искусство, как правило, неизменно привлекавшее и располагавшее к себе иностранную публику. Выступления ведущих мастеров искусств, научные симпозиумы, торжественные собрания с приглашением известных политиков и ученых способствовали сближению иностранных элит с интеллектуальными и творческими кругами российской диаспоры. В 1925 г. чешская общественность 9 июня также отметила День русской культуры собранием клуба «Чешско-русской едноты». «Необходимо отметить исключительное внимание, которое было уделено чешскими кругами ДРК. От целого ряда официальных и общественных учреждений и частных лиц Организационным комитетом были получены приветствия. Отозвалась также чешская пресса, в особенности газета "Народные листы" и "Венков", поместившие статьи, посвященные ДРК... Витрины книжных магазинов Праги украсились портретами русских писателей. Пражский национальный театр поставил 8 июня "Евгения Онегина", а крупнейший драматический театр в Праге — Виноградский отметил ДРК постановкой "Ревизора", с указанием на афише, что 8-е июня — ДРК и день рождения Пушкина»34.
Весной 1932 г. в Праге проходила Пушкинская выставка, организованная Комитетом Дня русской культуры. Президиум бюро Комитета ДРК «вышел на переговоры с рядом чешских организаций, живо откликнувшихся на эту инициативу», и в результате соединенных усилий 1 марта 1932 г. в помещении Национального
32 Там же. Л. 44.
33 Русское зарубежье: Хроника научной, культурной и общественной жизни: 1920-1940. Франция / Под общ. ред. Л.А. Мнухина. Т. 1. М.; Paris, 1995. С. 471.
34 Отчет о праздновании «Дня русской культуры» за рубежом в 1925 г. / Сост. Н.А. Цуриков. С. 39.
музея была торжественно открыта Пушкинская выставка, продлившаяся до 1 мая 1932 г. В подготовке выставки приняли участие Славянский институт, городское самоуправление г. Праги, Славянская библиотека МИД ЧСР и Библиотека МИД ЧСР35.
Пражский Комитет Дня русской культуры вел широкую переписку и организационную работу в рамках всего российского зарубежья, уделяя внимание информированию русской и иностранной прессы, культурных учреждений о своей работе и предстоящих мероприятиях. Его заседания проходили еженедельно (по пятницам) в помещении «Русского Очага» на Кременцевой улице36.
Показательно, что празднование ДРК проводилось и во второй половине 1930-х гг., когда общественная активность российского зарубежья значительно снизилась, стали более заметными ассимиляционные процессы. День русской культуры был призван противостоять этим явлениям, демонстрируя, в том числе, присутствие российской культуры и искусства в зарубежном интеллектуальном и художественном пространстве. 29 апреля 1936 г. на заседании Исполкома Бюро Комитета ДРК в Праге была утверждена программа торжеств, включавшая самый широкий спектр праздничных мероприятий. При этом главной целью была названа задача укрепления единства российской эмиграции — культурного, ментального, политического. Часть праздничных мероприятий 1938 г. была посвящена 750-й годовщине «Слова о полку Игореве»37, что актуализировало в исторической памяти российской эмиграции события древней отечественной истории, а также тему славянской письменности и языка, имевшую важное значение в контексте русско-чешских культурных связей. В том же 1938 г. в рамках празднования ДРК в Чехословакии была подготовлена историческая выставка «Отечественная война 1812 г.», интерес к которой проявила и эмигрантская, и чешская публика38.
Проведение ДРК в Европе прервалось в период Второй мировой войны. После оккупации Чехословакии германскими войсками культурно-просветительные организации российской эмиграции были поставлены под тотальный контроль, приведший к фактическому прекращению их деятельности. Комитет ДРК должен был регистрировать все свои мероприятия и представлять финансовую отчетность оккупационным властям39. Однако Комитет продолжал действовать до 1943 г. и собирать материалы о проведении Дня русской культуры в различных странах мира; в 1940—1941 гг. без
35 ГАРФ. Ф. Р-5850. Оп. 1. Д. 4. Л. 10.
36 Там же. Д. 6. Л. 4.
37 Там же. Д. 26. Л. 130.
38 ГАРФ. Ф. 5850. Оп. 1. Д. 3. Л. 40.
39 Там же. Д. 12. Л. 535-539.
прежнего размаха, но все же проводились торжественные собрания в день рождения А.С. Пушкина, устраивались спектакли и концерты40. В 1942 г. Комитет ДРК выразил протест против решения германских властей отменить празднование Дня русской культуры41. Несмотря на тяжелые условия военного времени, российская эмиграция сохраняла стремление продолжать историко-культурную деятельность в различных формах, в том числе в рамках Дня русской культуры 42.
Не менее популярен в эмигрантской среде был День русского просвещения, более известный под названием Татьяниного дня. В советской России главный студенческий праздник был отменен сначала негласно в 1919 г., после закрытия университетской церкви, а в 1923 г. «архаичная и бессмысленная Татьяна» была заменена в директивном порядке Днем пролетарского студенчества43. В российском зарубежье эта традиция не прерывалась. Татьянин день ежегодно отмечался 25 января как в Европе, так и в других регионах российского рассеяния — США, Китае, Австралии, Северной Африке44. Этот праздник был не только напоминанием о прошлом, но символом единения всей корпорации высшей школы, включая и иностранные университеты, в которых продолжали научно-педагогическую деятельность российские эмигранты. Русский свободный университет в Праге в 1935 г. выпустил праздничный листок «Татьянин день», на котором оставили автографы не только видные представители эмигрантской научно-педагогической интеллигенции, но и чешские профессора.
Популярность Татьяниного дня была, безусловно, связана со значительной численностью эмигрантов с высшим университетским образованием, а также общественной активностью и авторитетом эмигрантской профессуры, большинство которой также имело университетские корни. В Болгарии, Франции, Чехословакии и других странах эмигрантская общественность широко праздновала 175-летие (1930), и 180-летие (1935) Московского университета45. Следует отметить, что Комитет по проведению ДРК в Праге оказывал всяческое содействие Обществу бывших воспитанников Императорского Московского университета и его культурно-просветительной, научно-исследовательской и издательской работе46.
40 Там же. Д. 1. Л. 59.
41 Там же. Д. 6. Л. 550.
42 Ковалевский П.Е. Указ. соч. С. 68-69.
43 Сабурова Т. Татьянин день // Родина. 2004. № 1. С. 142-145.
44 Медведева Е.С. Татьянин День // Русский Харбин. М., 1998. С. 63.
45 Болгария и российская эмиграция. 1920-1945 гг. Историко-документальная выставка. Каталог выставки. М., 2007. С. 56.
46 ГАРФ. Ф. Р-5820. Оп. 1. Д. 10. Л. 20.
В 1927 г. на праздновании Дня русской культуры в Праге А.А. Ки-зеветтер выступил с лекцией «Московский университет и его традиции. Роль Московского университета в культурной жизни России»47.
Общество выпускников ИМУ насчитывало к концу 1920-х гг. около 120—150 активных членов и имело своих представителей в Чехословакии, Франции, Англии, Германии, США, Латвии, Эстонии, Швейцарии48. В 1929 г. Обществом были основаны в Париже и Праге Юбилейные комитеты по ознаменованию 175-летия Московского университета, которые сыграли ведущую роль в подготовке празднования; ими было предложено посвятить День русской культуры 1930 г. этому событию49. Был составлен призыв ко всему российскому зарубежью, к бывшим студентам и преподавателям Московского университета присылать материалы по его истории и принять участие в организации юбилейных торжеств. Устроители юбилея изначально поставили задачу «сохранить полную гармонию характера празднования», исключив любые попытки придать данному торжеству политической характер50. Всего в 1929 г. в Европе и США было образовано 14 Юбилейных комитетов, которые тесно координировали между собой свои усилия.
«Наступающее 12 января 1930 г., 175-летие основания первого русского университета, славного Московского Университета, вызвало во всех центрах скопления русских за рубежом единодушное горячее желание ознаменовать этот день чествованием старейшего и главного рассадника русской культуры», — говорилось в документах Пражского юбилейного комитета51. Выпущенный в Париже юбилейный сборник содержал статьи профессоров Московского университета, работавших в этот период во Франции, Чехословакии и других государствах. Находясь в изгнании, деятели российской высшей школы остро переживали судьбу родного университета, о чем свидетельствует, в частности, статья М.М. Новикова «Московский университет в первый период большевистского режима»52.
Юбилей Московского университета стал поводом для рассылки по различным центрам российского зарубежья, прежде всего в образовательные учреждения и академические группы, анкет для всех эмигрантов с высшим образованием, анализ которых позволял оценить социальное положение российской эмигрантской интеллигенции и уровень профессиональной адаптации ученых и специалистов
47 Кизеветтер А.А. Московский университет и его традиции. (Роль Московского университета в культурной жизни России). Прага. 1927.
48 ГАРФ. Ф. Р-5820. Оп. 1. Д. 10. Л. 5.
49 Там же. Л. 4.
50 Там же. Л. 12.
51 Там же. Д. 8. Л. 123.
52 Московский университет, 1755—1930. Юбилейный сборник. Париж. 1930.
за рубежом к концу 1920-х гг. Анкетирование также способствовало восстановлению утраченных контактов. Вопросы анкеты включали: время окончания вуза в России или за границей, факультет или отделение, деятельность в России, деятельность за границей, страну пребывания53. «Общее впечатление ответов — большая бодрость, жизненность, упорство в борьбе, часто талантливость. Это, несомненно, большая культурная сила, которая еще будет полезна России», — отмечалось в материалах сводных данных опроса54.
Юбилеи Московского университета привлекали и внимание иностранных ученых, которые принимали участие в подготовке публикаций, посвященных Московскому университету, и различных общественных мероприятиях. На открытии в Париже торжеств, посвященных 175-летию Московского университета, выступал профессор Сорбонны Жюль Легра и другие представители французского академического сообщества, которые отмечали значение Московского университета в истории мировой науки и высшей школы55. На юбилейное заседание были приглашены не только профессора от всех факультетов Парижского университета, но и Лозаннского, и Будапештского университетов, сотрудники посольств Болгарии, Югославии, Чехии, Польши. Литвы, Эстонии и других стран56. Привлечению к празднованию юбилея французской профессуры, а также представителей славянских держав его устроители придавали особое значение, поскольку это повышало статус праздничных мероприятий, придавало им общеевропейский характер57.
Объявления об устройстве юбилейного вечера ИМУ «Татьянин день» в Праге были помещены не только в русских, но и в чешских газетах58. В программу вечера вошли вступительное слово профессора М.М. Новикова, речь А.А. Кизеветтера «Московский университет и русское общество», танцы59. На чешском, французском и других языках стран проживания рассылались приглашения на вечера и Татьянинские юбилейные балы. Всего приглашений к участию в юбилейных мероприятиях, посвященных 175-летию Московского университета, было разослано 110 европейским и североамериканским университетам60.
Материальную поддержку юбилейным комитетам оказывали выпускники Московского университета, занявшие должности в университетах Европы и США, а также представители иностранной профес-
53 ГАРФ. Ф. Р-5820. Оп. 1. Д. 1. Л. 1.
54 Там же. Д. 5. Л. 4.
55 Там же. Д. 8. Л. 203об.
56 Там же. Д.10. Л.19.
57 ГАРФ. Ф. Р-5820. Оп. 1. Д. 10. Л. 6.
58 Там же. Д. 2. Л. 7.
59 Там же. Д. 8. Л. 201-201об.
60 Там же. Д. 10. Л. 15.
суры. За короткий срок Пражскому комитету удалось собрать сумму в 25 393 чешских крон. Около половины этой суммы (11 116 чешских крон) пошло на издание юбилейного сборника. На остаток собранных эмиграцией средств было учреждено несколько стипендий для студентов Русского свободного университета в Праге61. Парижскому комитету прислали приветствия 42 университета и 75 русских эмигрантских организаций. Юбилейные торжества прошли в Белграде, Берлине, Бресте над Бугом, Брюсселе, Варне, Варшаве, Вильно, Гельсингфорсе, Женеве, Ковно, Кишенёве, Лионе, Лондоне. Нанси, Ницце, Риге, Софии, Пловдиве, Рущуке, Юрьеве62.
В 1935 г. в российском зарубежье отмечалось 170-летие со дня смерти М.В. Ломоносова, имя которого всегда связывалось с традициями отечественной науки и высшей школы. М.М. Новиков выступил по этому поводу с речью «М.В. Ломоносов — основоположник русского естествознания»63.
Празднование Дня русской культуры и другие массовые историко-культурные акции в российском зарубежье способствовали развитию его институциональной структуры: в процессе творческих встреч, юбилейных торжеств и т.п. возникали новые объединения эмигрантской интеллигенции, создавались литературные общества, издательские и выставочные проекты. Деятели науки и искусства зарубежной России получали дополнительную возможность личных встреч, установления творческих контактов друг с другом и зарубежными коллегами64.
Некоторые юбилеи и памятные даты являлись точками культурного соприкосновения эмиграции с родиной. Так, 100-летнюю годовщину со дня гибели А.С. Пушкина отметили и в СССР, и в зарубежной России. За два года до торжественно-печального юбилея культурными кругами эмиграции была начата подготовка к 100-летней годовщине со дня кончины А.С. Пушкина. В конце февраля 1935 г. в Париже был образован Центральный Пушкинский комитет с президиумом в составе В.А. Маклакова (председатель), И.А. Бунина, П.Н. Милюкова, М.М. Федорова и Г.Л. Лозинского. Он поддерживал связь со 166 аналогичными организациями, созданными по его инициативе в других центрах зарубежной России. В протоколе № 9 заседания Пушкинского комитета от 14 октября 1937 г. отмечалось, что «Комитет поставил себе главной задачей обеспечить характер всемирности чествования величайшего, не только
61 Там же. Д. 4. Л. 2.
62 Там же. Д. 10. Л. 17.
63 М.В. Ломоносов: Речи, произнесенные на собрании в память 170-летия со дня его смерти / Русский свободный университет в Праге / Под ред. проф. М.М. Новикова. Прага, 1936.
64 ГАРФ. Ф. Р-5850. Оп. 1. Д. 6. Л. 39; Д. 12. Л. 149.
русского, но и мирового поэта»65. С.М. Лифарь, оценивая работу Комитета, писал: «И это мировое объединение русской эмиграции без средств, без помощи Лиги Наций, без государства, без меценатов Комитету удалось осуществить»66 Пушкинские торжества 1937 г. прошли в 42 государствах и 231 городе мира.67 Особое внимание русского Парижа и культурной общественности Франции привлекла устроенная С.М. Лифарем и М.Л. Гофманом выставка «Пушкин и его время». Различные мероприятия провели в связи с юбилеем многочисленные творческие союзы и общества русского Парижа68.
Пушкинские дни 1937 г. отмечались российскими эмигрантами не только в основных европейских странах и США, но и на периферии зарубежной России. Они стали поводом для ряда культурных инициатив в русском Харбине и других центрах дальневосточной диаспоры69. В феврале 1937 г. в Харбине открылась Пушкинская выставка, на которой были представлены прижизненные издания поэта, а также предметы русского дворянского быта, картины, рисунки и т.п. За четыре дня работы выставки ее посетили более 1000 человек. В Железнодорожном клубе КВЖД читались лекции, посвященные творчеству поэта и его эпохе, в театрах шли пьесы и музыкальные спектакли по произведениям А.С. Пушкина70.
В Шанхае, где существовали тесные связи между российской эмиграцией и сообществом иностранных концессий, чествование памяти А.С.Пушкина в 1937 г. фактически приняло международный характер. Российскими эмигрантами был учрежден Пушкинский комитет, куда вошли также представители китайской, английской и французской интеллигенции. Было получено разрешение на установку бронзового памятника А.С. Пушкину, изготовленного скульптором В.С. Подгурским на средства предпринимателя Покровского, на территории французской концессии. Управление концессии выделило участок земли под памятник поэту — на пересечении улиц Кунмин-роуд (ныне — ул. Юэян) и рут Пишон, впоследствии получивший название площади Пушкина. В конце января 1937 года в Шанхае начались юбилейные торжества, посвященные А.С. Пушкину, в которых приняли участие практически все эмигрантские организации, французские и английские дипло-
65 Центральный Пушкинский Комитет в Париже (1935—1937). Т. I. М., 2000. С. 60-61.
66 Там же. С. 61.
67 Там же. С. 13.
68 Российское зарубежье во Франции. 1919-2000: биографический словарь: В 3 т. / Под общ. ред. Л. Мнухина, М. Авриль, В. Лосской. М., 2008. Т. 1. С. 14.
69 Пасевич З.В. Пушкинский юбилей 1937 года в русском Китае // Русская литература. 2008. № 2. С. 86-92.
70 Гончаренко О.Г. Русский Харбин. М., 2009. С. 86; Гипс Г.К. Столетие со дня смерти А.С. Пушкина (1837-1937) // Россия и Пушкин: Сб. ст. Харбин, 1937. С. V.
маты, представители китайской общественности. По случаю Пушкинского юбилея устраивались концерты, литературные и музыкальные вечера и др. 11 февраля 1937 г. состоялось торжественное открытие памятника Пушкину. На церемонии присутствовали Генеральный консул Франции в Шанхае, руководство Управления французской концессии, представители Китайской армии и Шанхайской милиции. В начале 1940-х гг. памятник был разрушен японцами, но в 1947 г. восстановлен при участии отделения ТАСС в Китае. Во время китайской культурной революции памятник был снесен и вновь открыт в августе 1987 г.71 В настоящее время он является одной из достопримечательностей Шанхая, свидетельствующей не только о всемирном значении творчества Пушкина, но и о драматической истории российского зарубежья в Китае. Местный юбилейный комитет издал в 1937 г. прекрасно оформленную книгу «Пушкинские дни в Шанхае» с редкими иллюстрациями72.
Пушкинский юбилей явился в чем-то поводом для авторефлексии и самоопределения эмиграции после двадцати лет изгнания. При этом пушкинская тема, как и День русской культуры, стала самостоятельным направлением в музейно-архивном строительстве российского зарубежья. В Русском культурно-историческом музее в Праге был сформирован новый отдел — Пушкинский, который собирал документы о мероприятиях, проводившихся эмиграцией в 1937 г. в связи со 100-летием кончины поэта, редкие издания его произведений, художественно-иллюстративные материалы. В 1943 г. в РЗИА был передан архив Пражского Комитета ДРК, содержавший уникальную коллекцию газетных вырезок и фотографий о проведении праздника в различных странах мира в течение более чем 15 лет. Комплекс документов, отражающих историю Пушкинских торжеств в российском зарубежье в 1935-1972 гг., сложился в составе фондов Музея русской культуры в Сан-Франциско73.
Некоторые даты, которые сохраняли свое мемориальное значение в советской России, отмечались либеральной и социал-демократической интеллигенцией за рубежом, но не вызывали особого энтузиазма у консервативной части эмиграции. К таковым относится, в частности, 100-летие восстания декабристов, в связи с которым в Праге в 1925 г. был образован юбилейный комитет во главе с А.А. Кизеветтером. В подготовке торжественного заседания по случаю столетней годовщины событий на Сенатской площади принимали участие Русская гимназия в Праге, Украинская сельскохозяйственная академия в ЧСР, группа артистов МХАТ и другие ор-
71 Ван Чжичэн. История русской эмиграции в Шанхае. М., 2008. С. 457-459.
72 Слободчиков В.А. О судьбе изгнанников печальной. Харбин. Шанхай. М., 2005. С. 210-211.
73 ГАРФ. Ф. Р-10143. Оп. 1. Д. 1-2.
ганизации74. Либеральные круги российского зарубежья, в первую очередь корпоративные объединения юристов, уделяли большое внимание традициям русской адвокатуры, истории различных правовых институтов и общественной жизни дореволюционной России, что нашло отражение в эмигрантском календаре памятных дат. Например, в начале марта 1930 г. в Париже прошло собрание Союза бывших деятелей судебного ведомства, посвященное памяти профессора и сенатора Н.С. Таганцева75. 7 октября 1935 г. Объединение русских адвокатов во Франции устроило собрание памяти председателя 1-й Государственной думы С.А. Муромцева в связи с 25-летием со дня его кончины76.
Праздники и памятные даты, которые продолжали отмечаться в СССР, в российском зарубежье сохраняли дореволюционную стилистику, прежде всего это касалось религиозных обрядов поминовения выдающихся деятелей науки и культуры, праздничных молебнов и т.п. Например, ежегодно в октябре, в годовщину смерти великого русского композитора, в православных храмах зарубежной России исполняли полную литургию П.И. Чайковского77.
Если в первой половине 1920-х гг. в советской России православные традиции еще сохранялись, то в последующие десятилетия празднование Рождества, Пасхи и других дат церковного календаря стало преследоваться в ходе атеистических кампаний и постепенно ушло из массового обихода. Напротив, в российском зарубежье церковные праздники оставались неотъемлемым элементом быта, способствовавшим сохранению не только чисто религиозных, но и многих светских традиций: рождественских и пасхальных балов, народного фольклора, детских игр и т.п. В 1940-1950-е гг. встреча «второй волны» эмиграции с этой живой традицией, которая существовала в сознании советских граждан как воспоминания детства или рассказы старших, в значительной степени способствовала формированию единого культурного пространства послевоенного зарубежья.
При этом некоторые юбилейные даты стали частью политического противостояния между эмиграцией и советской системой. Так, в 1938 г., когда в СССР продолжались массовые политические репрессии, направленные также против церкви и духовенства, российское зарубежье праздновало 950-летие крещения Руси78. Еще в конце 1920-х гг. консервативные круги церковной эмиграции в Югославии, которые скептически относились к светскому
74 Там же.
75 Русское зарубежье: Хроники... Франция. Т. 2. М.; Paris, 1995. С. 31.
76 Русское зарубежье: Хроники. Франция. Т. 3. М.; Paris, 1996. С. 100.
77 Таскина Е. Неизвестный Харбин. М., 1994. С. 97; Печерица В.Ф. Духовная культура русской эмиграции в Китае. Владивосток, 1998. С. 13.
78 Бовин О. Осколок Российской империи // Родина. 1995. № 2. С. 35.
празднику — Дню русской культуры, попытались противопоставить пушкинскому дню альтернативный «День русского национального самосознания», отмечавшийся 28 июля в день св. Владимира, крестившего Русь. Действуя при поддержке митрополита Антония (Храповицкого) и епископского синода в Срезмски Карловицах, 18/31 декабря 1929 г. Архиерейский Синод РПЦЗ постановил «установить день Св. Равноапостольного Князя Владимира, Просветителя Руси, (15 июля ст. ст.) общим русским церковно-национальным праздником и просить архипастырей и пастырей Русской Православной Зарубежной Церкви в этот день особенно отметить значение русской православной культуры и в церковной и государственной жизни русского государства»79. Особое значение в глазах консервативных кругов эмиграции эта идея приобретала в связи с развертыванием антирелигиозной политики в СССР. В 1930 г. в Белграде был создан Комитет по организации празднования Дня св. Владимира. Тогда эта инициатива не получила широкой общественной поддержки, однако в 1938 г., в год празднования 950-летия крещения Руси, Архиерейский Синод Русской Православной Церкви за границей предложил всем епархиальным архиереям Русской Зарубежной Церкви организовать широкое общенародное празднование этого юбилея. Эта инициатива была встречена российской эмиграцией с энтузиазмом. 1938 год был объявлен Свято-Владимирским годом. Эмигранты заказывали памятные медали и значки по случаю 950-летия крещения Руси80. Этой дате были посвящены мероприятия Дня русской культуры. Так, 7 июня 1938 г. в Праге состоялось торжественное заседание на тему «950 лет крещения Руси», на котором с речью «Дело св. Владимира и путь русской культуры» выступил профессор А.В. Карташев81. В США начался сбор средств на строительство храма-памятника св. князя Владимира в Нью-Джерси. Политическую окраску многие церковные мероприятия в российском зарубежье сохраняли вплоть до начала 1990-х гг., а в консервативных кругах эмиграции до воссоединения церквей в 2008 г.
Прямым противопоставлением коммунистической идеологии являлся День непримиримости, отмечавшийся эмиграцией 7 ноября в память событий Октябрьской революции 1917 г. Эта традиция была поддержана политически активными кругами российской эмиграции во второй половине ХХ в., а также властями США и других западных стран в рамках идеологического противостояния
79 Обращение Председателя Архиерейского Синода Русской Православной церкви за границей Высокопреосвященного Антония, Митрополита Киевского и Галицкого от 2/15 января 1930 г. // Церковные ведомости. Белград, 1 (14)—15 (28) января 1930. № 1-2 (188-189). С. 2.
80 Русь Святого Владимира. Юбилейный сборник ко дню 950-летия крещения Руси. Шанхай, 1938.
81 ГАРФ. Ф. Р-5850. Оп. 1. Д. 12. Л. 130-131.
с СССР. С 1985 г. Конгрессом русских американцев по инициативе В.А. Абданк-Коссовского проводилась ежегодная кампания по ознаменованию 7 ноября как дня скорби по всем погибшим от рук коммунистов и непримиримости к коммунизму82, которая поддерживалась официальными лицами на уровне конгресса и сената США, губернаторов, мэров городов. Ряд русских зарубежных организаций продолжают отмечать «День скорби и непримиримости» вплоть до настоящего времени83.
В календаре военно-корпоративных объединений российского зарубежья был ряд памятных дат, связанных с событиями гражданской войны в России и судьбами лидеров белого движения, а также с юбилеями военно-учебных заведений, родов войск, полковыми праздниками. Некоторые мемориальные акции военной эмиграции привлекали внимание более широких кругов эмигрантского и иностранного общества. Так, в мае 1928 г. в Париже состоялось собрание памяти генерала П.Н. Врангеля, в котором принимали участие Русский Обще-Воинский союз, Российское общество Красного Креста, Всероссийский Земский союз, Союз русских адвокатов во Франции и другие крупные общественные объединения зарубежной России84. В 1936 г. российская эмиграция довольно широко отмечала 15-летие Кронштадского восстания и т.п.
В рамках региональных диаспор российского зарубежья в 1920— 1940-е гг. в ряде случаев устанавливался официальный календарь праздничных дат. В первую очередь это касалось учебных заведений. Так, каникулярные и праздничные дни для русских учебных заведений Югославии в 1920-е гг. устанавливались решением школьно-педагогического совета при уполномоченном Всероссийского союза городов. В утвержденном им на 1923 г. списке праздничных дней присутствуют и церковные и светские праздники (как русские, так и сербские): Рождество Христово (5—19 января), Новый год (14 января), Богоявление (19 января), день памяти св. Саввы — покровителя сербских школ (27 января), Сретение (15 февраля), Масленица (16—18 февраля), Страстная и Пасхальная недели (1—14 апреля), Благовещение (7 апреля), Вознесение (17 мая), Троица (20 мая), день Св. Духа (21 мая), память славянских просветителей Кирилла и Мефодия — святых покровителей русских гимназий (24 мая), сербский национальный праздник Ви-довдан — день Косовской битвы 1389 г. (28 июня), Св. Петр и Павел (12 июля), Преображение Господне (19 августа), Успение Пресвятой Богородицы (28 августа), Рождество Пресвятой Богородицы
82 Обращение к российскому зарубежью Конгресса русских американцев // Православная Русь. Нью-Йорк, 1985. № 19.
83 Вестник РОВС. 2002. № 3-4. С. 33-36.
84 Русское зарубежье: Хроники... Франция. Т. 1. С. 449-450.
(21 сентября), Воздвижение Животворящего Креста Господня (27 сентября), Покров Пресвятой Богородицы (14 октября), Объединение Королевства сербов, хорватов и словенцев (1 декабря), Введение во храм Пресвятой Богородицы (4 декабря), день рождения короля Александра (17 декабря), Св. Николай (19 декабря)85.
Культурно-просветительский отдел Бюро по делам русской эмиграции в Харбине в январе 1944 г. утвердил инструкцию № 14, в которой устанавливался перечень официальных национальных праздников для эмигрантов из России: 6 мая — День св. Георгия Победоносца (праздник российских воинов); 12 июня — День рождения Петра Великого, День российской молодежи; 17 июля — День общерусского траура, годовщины гибели царской семьи; 28 июля — День православной культуры, День св. Владимира; 11 сентября — День памяти российских героев; 7 ноября — День непри-миримости86.
Кроме того, в календаре российского зарубежья выделялись такие ежегодные мероприятия, как День русского инвалида и День русского ребенка, соединявшие в себе традиции отечественной дореволюционной и западной благотворительности. Целью их проведения был сбор средств на нужды инвалидов, сирот, лечебных и воспитательных учреждений, который осуществлялся в формах благотворительных концертов и балов. Как правило, в их организации активное участие принимали военные общества и союзы, Земгор, образовательные учреждения, УМСА, в США и Канаде — основанные во второй половине 1920-х гг. Общество помощи русским детям (Russian Refugee Children's Welfare Society) и Общество помощи русским инвалидам за рубежом (Russian Invalid Fund). Так же, как и в других историко-культурных программах, в этих «Днях» активно участвовали детские хоровые и танцевальные коллективы, молодежные военно-спортивные клубы и т.п. Эмигрантская газета «Русское дело» писала 7 апреля 1932 г.: «День русского ребенка — этот еще один праздник нашей эмиграции, посвященный младшему поколению»87.
В 1950—1980-е гг. бывшие воспитанники скаутских и сокольских организаций поддерживали эту традицию уже для своих детей и внуков. Во Франции, Бельгии, Австралии, США, Канаде и других странах продолжали действовать эмигрантские молодежные военно-спортивные движения, развивались историко-культурные программы РСХД; например, во Франции в 1970-х гг. Театральная труппа Русского студенческого христианского движения ставила пьесы А.П. Чехова, А.Н. Островского и других русских классиков88.
85 Йованович М. Русская эмиграция на Балканах: 1920—1940. М., 2005. С. 324.
86 Печерица В.Ф. Указ. соч. С. 261.
87 ГАРФ. Ф. Р-5850. Оп. 1. Д. 8. Л. 503-504.
88 См.: Русское зарубежье: Хроники... Франция. Т. 8. М.; Paris, 2002.
Во второй половине ХХ в. информационная среда зарубежной России становится более разреженной, но на протяжении периода 1950—1970-х гг. в целом сохраняются основные типологические черты и формы ее историко-культурной деятельности, сформировавшиеся в довоенный период в системе эмиграции «первой волны». Наиболее существенным изменением в данной сфере стало сокращение лекционной просветительной работы. Однако традиция празднования юбилеев и различных памятных дат в российском зарубежье была продолжена, и в 1950—1960-е гг. составляла неотъемлемую часть культурной жизни диаспоры. В частности, по всему русскому зарубежью отмечалось 150-летие со дня рождения А.С. Пушкина. 200-летие Московского университета в 1955 г. эмигрантская научная общественность отмечала преимущественно в США. Организаторами юбилея выступали еще продолжавшие активную научную и общественную деятельность представители университетской интеллигенции послереволюционной волны эмиграции. Так, М.М. Новиков произнес речь на торжественном юбилейном заседании «Традиции Московского университета»89.
В 1958 г. в Париже был основан Комитет по организации чествования В.А. Маклакова. В том же 1958 г. в Париже состоялось торжественное заседание, посвященное 100-летию со дня рождения великого князя Константина Константиновича (К.Р.). В 1959 г. культурная общественность русского Парижа создала Комитет по организации чествования памяти Л.Н. Толстого в связи с 50-летием со дня кончины. Союз смолянок (выпускниц Смольного института) в 1964 г. устроил в Курбевуа под Парижем торжество по случаю 200-летия этого учебного заведения. В 1975 г. в Париже группа русской литературной и художественно-артистической интеллигенции организовала вечер в связи со 100-летием со дня рождения Н.А. Тэффи90.
В 1962 г. в Нью-Йорке состоялось многолюдное собрание, посвященное 1100-летию государства Российского, на котором речь «Исторический путь России» произнес профессор Йельского университета Н.И. Ульянов, бывший профессор Ленинградского института истории, философии и лингвистики (ЛИФЛИ), видный литературный и политический деятель «второй волны» эмиграции91.
В 1988 г. в русской Америке, Франции и других центрах российского зарубежья отмечалось 1000-летие крещения Руси. Создан -
89 Двухсотлетие Московского университета (1755-1955). Празднование в Америке / Сост. и гл. ред. М.М. Новиков. N.Y., 1956.
90 Русское зарубежье: Хроники. Франция. Т. 6. М., Paris, 2000. С. 231, 280; Т. 7. 2001. С. 67.
91 Ровская Н. Н.И. Ульянову — 80 лет // Русская мысль. Париж, 1985, 7 февраля; Н.И. Ульянов — петербургский историк в политической эмиграции // Зарубежная Россия. 1917-1945. Кн. 3. СПб., 2004. С. 104-111 и др.
ные по инициативе Конгресса русских американцев для подготовки к празднованию юбилейные Комитеты возглавляли: в Вашингтоне — заслуженный профессор русского языка, литератор, радиожурналистка Е.А. Якобсон; в Нью-Йорке — доктор геологии, заслуженный профессор Колумбийского университета Е.А. Александров — представитель «второй волны» эмиграции. Одной из акций Комитета стала установка памятных бронзовых щитов на внешних стенах Преображенского собора в Бруклине (Нью-Йорк). Кроме того, русскоязычной общиной Нью-Йорка была организована историко-музыкальная и театральная постановка, к созданию которой были привлечены художественные и литературные силы российского зарубежья92.
В конце 1980-х — 2000-е гг. общественно-культурная жизнь русской Америки получила новый импульс, благодаря развитию контактов между эмигрантскими организациями и творческой интеллигенцией на родине. Возникли новые институциональные структуры историко-культурного профиля, организаторами которых выступили российские эмигранты разных поколений, граждане России, проживающие в США и Канаде, дипломатические представительства Российской Федерации. Среди них выделяются Российские культурные центры в Вашингтоне и Нью-Йорке, Русско-американский культурный центр «Наследие» в Нью-Йорке, Русский центр Аризоны (г. Финикс) и др. Благодаря их активности в Нью-Йорке, Сан-Франциско, Чикаго, Торонто и других городах Североамериканского континента сохраняются традиции Татьянинских балов, рождественских елок для детей, пасхальные концерты, включая Дни русской культуры.
В 1990-е гг. в отечественную университетскую жизнь был возвращен Татьянин день. Праздник вновь приобрел широкую популярность не только в Московском университете, но и во всей российской высшей школе; указом Президента Российской Федерации в 2006 г. он получил официальный статус как День российского студенчества (Татьянин день)93. При этом для российского зарубежья Татьянин день был одним из самых любимых праздников на протяжении всего ХХ в. Общество русско-американских инженеров в Нью-Йорке в 1999 г. устраивало «Татьянинский бал», кульминацией которого стал танцевальный конкурс «Мисс Татьяна-99» с участием девушек из эмигрантских и российских семей94. Эта традиция жива и в настоящее время. Татьянин день ежегодно объеди-
92 Александров Е.А. Русские в Северной Америке: биографический словарь. СПб., 2005. С. 16.
93 Садовничий В.А. Первому университету страны — 250! // Наука и жизнь. 2005. № 1. С. 2-15.
94 Симонова И. Из американского блокнота. М., 2002. С. 13.
няет университетскую интеллигенцию и студенческую молодежь всего Русского мира.
Новое звучание в 1990-2000-е гг. приобрели мероприятия, связанные с сохранением памяти о событиях Второй мировой войны. В посольствах и других организациях Российской Федерации в Северной Америке стали организовываться памятные вечера и встречи ветеранов войны, проживающих в США и Канаде, при участии российских общественных и культурных деятелей, дипломатов, представителей православной церкви.
Таким образом, на протяжении всего ХХ столетия практически во всех центрах российского зарубежья проводились общественные мероприятия, благодаря которым воспроизводились элементы культурной жизни дореволюционного общества, а также происходила передача историко-культурных традиций детям и молодежи. Такие массовые акции, как День русской культуры, университетские и пушкинские юбилеи, церковные праздники в течение десятилетий объединяли различные поколения и общественные страты зарубежной России. Некоторые мероприятия, как общеэмигрантские, так и корпоративные, носили ярко выраженный политизированный характер, способствуя пропаганде идей антибольшевизма, героики «белого дела» и диссидентского движения в СССР («День скорби и непримиримости» и др.).
Традиции праздников и памятных дат, развивавшиеся в российском зарубежье в ХХ в., являются одной из существенных составляющих его историко-культурного наследия. Начиная с 1990-х гг. процесс воссоединения культур России и российского зарубежья не только способствовал возвращению на родину традиций общественной жизни, сохраненных эмигрантами, но дал новый стимул к возрождению угасавшей историко-культурной активности зарубежных соотечественников.
Список литературы
1. Александров Е.А. Русские в Северной Америке: Биографический словарь. СПб., 2005.
2. Бовин О. Осколок Российской империи // Родина. 1995. № 2.
3. Вандалковская М.Г. Некоторые аспекты адаптации научной и политической эмиграции (1920-1930-е гг.) // История российского зарубежья. Проблемы адаптации мигрантов в Х1Х-ХХ веках. М., 1996.
4. Вандалковская М.Г. Русские историки-эмигранты в Чехословакии // Т.Г. Масарик и «Русская акция» чехословацкого правительства. М., 2005.
5. Ван Чжичэн. История русской эмиграции в Шанхае. М., 2008.
6. Гинс Г.К. Столетие со дня смерти А.С. Пушкина (1837-1937) // Россия и Пушкин: Сб. статей. Харбин, 1937.
7. Гончаренко О.Г. Русский Харбин. М., 2009.
8. Йованович М. Русская эмиграция на Балканах: 1920—1940. М., 2005.
9. Ковалевский П.Е. Зарубежная Россия: История и культурно-просветительная работа Русского Зарубежья за полвека (1920—1970). Париж, 1971.
10. Кузина Г.А. Значение «Дней русской культуры» в жизни российской эмиграции первой волны // Культура Российского Зарубежья. М., 1995.
11. Медведева Е.С. Татьянин День // Русский Харбин. М., 1998.
12. Печерица В.Ф. Духовная культура русской эмиграции в Китае. Владивосток, 1998.
13. Раев М. Россия за рубежом: История культуры русской эмиграции. 1919-1939. М., 1994.
14. Российское зарубежье во Франции. 1919-2000: Биографический словарь: В 3 т. / Под общ. ред. Л. Мнухина, М. Авриль, В. Лосской. М., 2008.
15. Русское зарубежье: Хроника научной, культурной и общественной жизни: 1920-1940. Франция / Под общей ред. Л.А. Мнухина. Т. 1-4. М.; Paris, 1995-1997.
16. Сабурова Т. Татьянин день // Родина. 2004. № 1.
17. Таскина Е. Неизвестный Харбин. М., 1994.
18. Центральный Пушкинский Комитет в Париже (1935-1937). Т. 1-2. М., 2000.
Поступила в редакцию 6 марта 2013 г.
