CC BY
39
УДК 81.1
ПРАЗДНИЧНАЯ ОДЕЖДА ЖИТЕЛЕЙ ДОНА: ЭТНОЛИНГВОКУЛЬТУРОЛОГИЧЕСКИЙ АСПЕКТ (НА МАТЕРИАЛЕ ПРОИЗВЕДЕНИЙ М.А. ШОЛОХОВА)
© 2014 г. И.А. Туркулец
Туркулец Иван Алексеевич -аспирант,
кафедра русского языка,
Московский государственный гуманитарный
университет им. М.А. Шолохова,
ул. В. Радищевская, 16 -18, г. Москва, 109240.
E-mail: [email protected].
Turkulets Ivan Alekseyevich -Post-Graduate,
Department of Russian Language,
Moscow State Humanitarian
University named after M.A. Sholokhov,
V. Radishchevskaya St., 16 -18, Moscow, 109240. Russia.
E-mail: [email protected].
Рассматривается праздничная одежда жителей Дона в этнолингвокультурологическом аспекте на материале произведений М.А. Шолохова. Описан фрагмент языковой картины мира М.А. Шолохова, касающийся казачьих эстетических традиций в одежде, классифицируются названия мужской и женской праздничной одежды. Одежда в его произведениях предстает как отражение тогдашней моды, русской казачьей культуры, настроений и переживаний персонажей.
Ключевые слова: донские говоры, праздничная одежда, М. А. Шолохов, этнолингвистика.
The article considers the celebratory clothes of residents of Don in the ethnolingvoculturological aspect based on works by M.A. Sholokhov. Fragment of language world view of M.A. Sholokhov which Cossack aesthetic traditions of dress is described; names of male and female festive clothing are classified. Clothing in the works M.A. Sholokhov is regarded as a reflection of those days fashion, Russian Cossack culture, moods and emotions of the characters.
Keywords: Dialects of Don, festive clothes, M. A. Sholokhov, ethnolinguistics.
Специфика казачьих праздников, их неразрывная связь с народной культурой и многовековыми традициями указывают на преимущества этнолингвистического и лингвокуль-турологического подходов к анализу языковых фактов. Е.В. Брысина объединяет оба подхода в один и называет его этнолингво-культурологическим [1]. Основанием служит близость подходов, которые по многим параметрам совпадают, накладываясь друг на друга, поскольку и в одном, и в другом предметом анализа является культурная коннотация, реализуемая в семантике диалектизмов. Кроме того, в современной этнолингвистике объектом изучения «является уже не только язык (хотя он признается главным выразителем и хранителем культурной информации во времени), но и другие формы и субстанции, в которых выражает себя коллективное сознание, народный менталитет, сложившаяся в том или
ином этносе или вообще социуме картина мира, т.е. восприятие окружающей человека действительности, ее категоризация и интерпретация» [2, с. 68].
Наша цель - выявить и описать элементы праздничной одежды жителей Дона в этно-лингвокультурологическом аспекте на материале произведений М.А. Шолохова.
Культура и характер народа ярко проявляются в праздниках. Это не просто радостное событие, сопровождающееся особым приподнятым настроением, но еще и традиции украшения себя, зрелищность народных костюмов. Способам представления реалий традиционной культуры, праздника, одежды, в том числе праздничной, в художественных текстах М.А. Шолохова посвящены работы многих исследователей.
Особое значение в праздничные дни всегда придавалось одежде. М.А. Шолохов, описы-
вая праздники, случающиеся в казачьей жизни, уделил много внимания описанию нарядов. Ср. фразеологизм <вырядиться, принарядится, быть разнаряженным> <как, будто, словно> на праздник: «Казачки вырядились, будто на праздник» [3, т. 3, с. 387]; «Она принарядилась, как на праздник» [3, т. 5, с. 72]; «Она оказалась тут же, в толпе хуторских баб, и была разнаряжена, словно на праздник» [3, т. 5, с. 119]. В Словаре языка Михаила Шолохова уточняется, что фразеологизм принарядиться, как на праздник относится к женщине: «Одеться нарядно, празднично (об одежде казачки)» [4, с. 712].
Праздничные наряды были разнообразными и отличались от будничной одежды яркостью и красотой, узорами и вышивкой. Если повседневная одежда была максимально простой и повторяла формы человеческого тела для удобства работы, то праздничный костюм специально изготавливался вопреки естественному рельефу тела. У женщин он изобиловал буфами, складками и кружевом. Они являлись носителями определенных культурных смыслов и функций, указывающих на возраст, семейное положение, социальный статус, воинский послужной список (в случае с мужским парадным костюмом). По военной форме о казаке можно было узнать практически все: сколько служит, в каком чине, какого войска.
Отдельным видом мужской одежды были праздничные шаровары: «...бережно повесил праздничные, с лампасами, шаровары...» [3, т. 2, с. 23]; «.шли казаки в мундирах и праздничных шароварах...» [3, т. 2, с. 239]; «Во всем новом домой шел, шаровары на нем праздничные» [3, т. 6, с. 141]; «.зараз одевай праздничные шаровары и пойдем на собрание» [3, т. 1, с. 242]. Большой толковый словарь донского казачества трактует: «Шаровары - донские казачьи брюки из полотна с лампасами по бокам - часть традиционной мужской казачьей одежды» [5, с. 588]. Более подробное определение дается в Словаре языка Михаила Шолохова: «Шаровары - брюки (из полотна или сукна) особого покроя: между штанинами вшивается широкий продольный кусок материи, расширяющий брюки, он создает удобство при верховой езде; <...> Шаровары собираются складками на поясе и внизу около щиколоток; они подпоясываются узким прочным ремнем (учкуром) из сыромятной
кожи или плетеного конского волоса. По бокам штанин нашиты лампасы красного цвета (символическое обозначение казачьей крови, пролитой за свободу своей Родины - Донского края)» [4, с. 938]. Не только лампасы, но и сами праздничные шаровары тоже, как правило, имели определенный цвет и шились из сукна: «Праздничные шаровары. Нарядные шаровары из хорошего сукна, чаще синего цвета», в противоположность будничным шароварам: «Будничные шаровары. Шаровары для каждого дня (из недорогого сукна, синего или белого полотна)» [4, с. 938].
Важной функцией казачьей одежды была регионально-различительная. По одежде можно было определить принадлежность жителей к той или иной местности. В частности, Е.В. Брысина отмечает, что «одежда верховых казаков имела много общего с одеждой жителей южнорусских земель», а «костюм низовых казаков представлял смесь русских, украинских, польских, татарских, калмыцких, черкесских элементов» [1, с. 124].
Женщины на праздник надевали праздничные юбки, которые береглись для исключительных случаев и не надевались на повседневную работу: «Ты бы пиджак свой постелил, а то я боюсь юбку вымазать. Она у меня праздничная» [3, т. 6, с. 357]; «С самого утра зацвело займище праздничными бабьими юбками, ярким шитвом завесок, красками платков» [3, т. 2, с. 48]. Слово «юбка» трактуется как «женская одежда, облегающая фигуру от талии книзу (ниспадающая свободными складками, прямая или суженная в подоле и т.п.)» [6, т. 17, с. 1970]. Словосочетание праздничная юбка не зафиксировано известными нам словарями. В Словаре языка Михаила Шолохова содержится фразеологизм будняя юбка: «рабочая, будничная юбка» [4, с. 956]. Однако в произведениях М. А. Шолохова есть много контекстов, в котором описывается юбка, надетая по случаю праздника или торжественного события: «Принаряженная в зеленую шерстяную юбку Аксинья подвела ему коня» [3, т. 2, с. 29]; здесь показательна лексема «принаряженная», т.е. одетая не буднично, а красиво и нарядно. На сватовство Григория Мелехова его будущая теща, Лукинична Коршунова, надела юбку со складками: «Проходите, пожалуйста. Садитесь, пожалуйста, - приглашала хозяйка, кланяясь, обметая подолом длинной сборчатой
юбки натертый кирпичом пол» [3, т. 2, с. 89]. Возможно, к той же юбке относится следующий контекст: «К Пасхе Наталье не шили обновы, и Лукинична, вспомнив, как дочь, еще в девках, любила по праздникам надевать ее синюю, узкую в подоле юбку, сама навязалась со своим добром» [3, т. 2, с. 210], но у Натальи была своя любимая юбка: «Наталья бережно вытащила свою зеленую юбку и вдруг вспомнила, что в этой юбке была она, когда Григорий женихом приезжал ее проведать» [3, т. 2, с. 210]. На свадьбе сестра Григория Дарья была «в малиновой шерстяной юбке, гибкая и тонкая, как красноталовая хворостинка» [3, т. 2, с. 99], и там же встречается «рассыпанная радуга бабьих шалевых платков, цветные юбки» [3, т. 2, с. 100]. Собираясь на игрища, Дарья «рассматривала перед зеркалом расшивной подол новой бледноголубой юбки» [3, т. 2, с. 363]. Дарья и Наталья встречали Григория также нарядно одетыми, на одной «малиновая сборчатая юбка была туго затянута» [3, т. 3, с. 276], на другой - «синяя юбка, с расшитъм морщиненым подолом, внизу была широка, вверху - в обхват» [3, т. 3, с. 276]. По приезду «жену наделил Григорий шерстяным отрезом на юбку» [3, т. 3, с. 279], т.е. именно шерсть считалась ценным подарком, который можно было привезти из долгой отлучки. Аксинья надевала белую юбку: «Будний день, а на ней юбка, как снег» [3, т. 4, с. 73], Степана встречала, оправляя «складки тщательно выглаженной юбки» [3, т. 4, с. 75]. Петр привез Дарье корзину с дамским бельем, и «юбки Дарья использовала; были они неведомо для чего коротки, но хитрая владелица надставила сверху так, чтобы нижняя юбка была длиннее длинной верхней, чтобы виднелись на полчетверти кружева. И пошла Дарья щеголять, заметать голландским кружевом земляной пол» [3, т. 4, с. 154]. Аксинья на встречу с Григорием надевала «чистую рубаху, шерстяную бордовую юбку» [3, т. 4, с. 330]. Наталья перед отъездом Григория, «.принарядилась, как на праздник. На ней ловко сидели синяя шерстяная юбка и поплиновая голубенькая кофточка» [3, т. 5, с. 72], очевидно, не потому, что это был радостный день, но сообразно торжественности момента. Будничная юбка у нее была совсем другая: «Ветер трепал раскосмаченные волосы Натальи, сушил ее мокрое лицо, обвивал вокруг ног широкий подол серой будничной юбки».
После прерывания беременности, чувствуя рядом дыхание смерти, она просила свекровь: «Маманя, вы меня оденьте в зеленую юбку, в энту, какая с прошивкой на оборке...» [3, т. 5, с. 166]. Перед встречей с Григорием Аксинья тщательно выбирала, что надеть, «наконец, она решительно взяла темносинюю юбку и почти неприношенную голубую кофточку, отделанную черным кружевом. Это было лучшее, что она имела» [3, т. 5, с. 384 - 385]. Жена Демки Ушакова, выбирая из сундука конфискованной кулацкой одежды, «надела сборчатую шерстяную юбку, некогда принадлежавшую Титковой бабе, сунула ноги в новые чирики, покрылась цветастой шаль-кой», и благодаря новой, нарядной одежде, окружающие «тогда разглядели, что Демкина женёнка вовсе не дурна лицом и собою бабочка статна» [3, т. 6, с. 141]. Лушка, красуясь, «кончиками пальцев слегка приподняла подол зеленой шерстяной юбки и, избоченясь, поворачивалась перед ошарашенным Давыдовым» [3, т. 6, с. 215].
На примере этого множества контекстов наглядно видно, что под праздничной юбкой в произведениях М.А. Шолохова понимается юбка, надеваемая на праздники или иные важные, торжественные события; чаще всего такая юбка делалась из шерсти белого, зеленого, синего, малинового или другого яркого цвета, имела узкий подол и тщательно выглаженные складки. В противоположность праздничной, будничная юбка была серого, немаркого цвета и имела широкий подол (для удобства работы). Отдельным элементом женской праздничной одежды являлась также праздничная шаль, или шалька. В словарях шалька определяется как «небольшой нарядный тонкий платок из шелка, ситца или связанный из пуха козы» [4, с. 937] или как «разг. уменьш. к шаль», сама же шаль это «большой вязаный или тканый платок (первоначально из шерсти кашемирских коз» [6, т. 17, с. 1254]. И.В. Скворцова отмечает, что «провести «пограничную» линию между платком и шалью этого периода <.> достаточно сложно» [7, с. 85].
В текстах М.А. Шолохова также многократно встречается сочетание праздничная шаль (шалька, платочек) как существенная деталь праздничной одежды: «Ильинична, кургузая и важная, в палевой праздничной шали, тая в углах губ материнскую тревогу, взглянула на Григория» [3, т. 2, с. 70]; «Но
через минуту, еще с блестящими от слез глазами, уже играла с Мишаткой, покрывала его своей шелковой праздничной шалькой» [3, т. 5, с. 126]; «С утра выдоила корову, прогнала ее в табун, шальку достала праздничную, цветастую, в разводах, покрылась и пошла к Алешкиной матери» [3, т. 1, с 48]. На наш взгляд, словосочетание праздничная шаль может претендовать на статус устойчивого, наряду с сочетаниями праздничные шаровары и праздничная юбка. Так же как и юбка, на праздники и торжественные события шаль надевалась особая, яркая, из хорошей шерсти или ткани: «В воскресенье, покрываясь цветной в разводах шалью, сказала мать Ваське: Я, сыночек, не прочь» [3, т. 1, с. 182]; такая шаль была предметом зависти: «Пахла шелковая шаль далекими неведомыми запахами, радужные узоры ее питали бабью зависть» [3, т. 2, с. 9]. Таким образом, праздничную шаль можно определить как яркую, узорчатую шаль, часто изготовляемую из шелка.
Еще одним элементом одежды, надеваемой женщинами по праздникам, была кофта. Ее шили из той же ткани, что и юбку, такой комплект назывался парой, или паркой: «Женский казачий костюм - юбка с кофтой» [5, с. 355]. Красивая, из хорошего материала кофта была ценностью: Аксинье изнасиловавший ее отец грозил: «Убью, ежели пикнешь слово, а будешь помалкивать - справлю плюшевую кофту и гетры с калошами» [3, т. 2, с. 41]. Плюшевые кофты считались у казачек богатой одеждой, стоили дорого, были в моде. Плюшевая ткань была блестящей, мягкой, приятно облегала тело.
Наталья на сватовство надела свою лучшую кофту: «Под зеленой кофточкой, охватившей плотный сбитень тела, наивно и жалко высовывались, поднимаясь вверх и врозь, небольшие девичье-каменные груди» [3, т. 2, с. 75]. Мать Натальи, Ильинична, тоже была нарядна: «В этом месте речи Ильинична откуда-то из неведомых глубин своей люстриновой, с буфами на рукавах, кофты, как будто из-за спины, выволокла наружу высокий белый хлеб» [3, т. 2, с. 89].
В праздники казачки надевали разноцветные кофты: «По воскресеньям с утра валили в церковь семейными табунами; шли казаки в мундирах и праздничных шароварах; длинными шуршащими подолами разноцветных юбок мели пыль бабы, туго затянутые в рас-
писные кофточки с буфами на морщиненых рукавах» [3, т. 2, с. 239]. Красивая кофта надевалась не только в праздники, но и в важные для отдельного человека дни: «Она приоделась к его приезду; сатиновая голубая кофточка, с узким кружевным в кисти рукавом, облегала ее ладный стан» [3, т. 3, с. 276 -277]; много позже, перед отъездом Григория, Наталья «принарядилась, как на праздник. На ней ловко сидели синяя шерстяная юбка и поплиновая голубенькая кофточка с прошивкой на груди и с кружевными манжетами» [3, т. 5, с. 72], эту же поплиновую кофточку она просила надеть на нее после смерти. Варя, красуясь перед Давыдовым, была одета в «нарядную голубую кофточку и тщательно разутюженную черную юбку» [3, т. 7, с. 90]. Как видно из приведенных контекстов, нарядная, праздничная кофта должна была быть яркого цвета, с вышивкой, кружевами и буфами на узких рукавах.
Итак, этнолингвокультурологический подход к языковым фактам позволил определить, что в описываемый М.А. Шолоховым период (начало XX в.) донские женщины предпочитали широкие, сборчатые длинные юбки, из добротной шерстяной ткани. В праздники юбки носили цветные: зеленые, голубые, синие, малиновые, бордовые. В будни - серые и черные. Особое внимание уделялось праздничным цветным кофтам, украшенным вышивками, кружевом. Кофты шили в талию, с буфами на плечах, с зауженными манжетами. Юбка и кофта составляли парку. Голову и плечи казачки покрывали шелковыми или кружевными платками, шальками, вязаными шалями. Особой роскошью считалось в то время плюшевая кофта (пальто). Мужчины в праздник надевали суконные синие праздничные шаровары с красными лампасами, гимнастерки защитного цвета. М.А. Шолохов достоверно передал дух времени и народа не только через яркое, наполненное событиями повествование и создание психологических портретов своих персонажей, но и через описание внешнего облика казаков, изображение праздничной и будничной одежды мужчин и женщин. Одежда в произведениях М. А. Шолохова стала несомненным отражением тогдашней моды, русской казачьей культуры, настроений и переживаний персонажей.
Литература
1. Брысина Е.В. Этнолингвокультурологиче-ские основы диалектной фраземики Дона: дис. ... д-ра филол. наук. Волгоград, 2003. 543 с.
2. Толстая С.М. Постулаты московской этнолингвистики // Толстые Н.И. и С.М. Славянская этнолингвистика: вопросы теории. М., 2013. С. 68.
3. Шолохов МЛ. Собр. соч.: в 8 т. М., 1956 - 1960.
4. Словарь языка Михаила Шолохова / под ред. Е.И. Дибровой. М., 2005. 964 с.
Поступила в редакцию
5. Большой толковый словарь донского казачества / под ред. В.И. Дегтярев, Р.И. Кудряшова, Б.Н. Про-ценко, О.К. Сердюкова. М., 2003. 606 с.
6. Словарь современного русского литературного языка (Большой академический словарь): в 17 т. М.; Л., 1950 - 1965.
7. Скворцова И.В. Шаль как атрибут праздничного женского костюма в русской культуры (XIX -начало XX в.): дис. ... канд. искусствоведения. СПб., 2009. 203 с.
2 июня 2014 г.
