CC BY
98
1. Булычев И.И. Основы философии, изложенные методом универсального логического алгоритма. Тамбов, 1999.
2. Древнекитайская философия. Собрание текстов: В 2 т. М., 1973. Т. 2. С. 214, 215.
3. Чанышев А.Н. Курс лекций по древней и средневековой философии. М., 1991. С. 397.
4. Маркс К., Энгельс Ф. Соч. 2-е изд. Т. 3. С. 126.
5. Скирбекк Т., Гилье Н. История философии. М., 2000. С. 40.
6. Материалисты Древней Греции: собр. текстов Демокрита, Гераклита, Эпикура. М., 1995. С. 167-168, 170-171.
7. Платон. Собр. соч.: В 4 т. М., 1993. Т. 2. С. 205.
8. Платон. Собр. соч.: В 4 т. М., 1990. Т. 1. С. 146,610,612.
9. Реале Д. и Антисери Д. Западная философия от истоков до наших дней. I. Античность. С.-Пб., 1994. С. 151.
10. Аристотель. Соч.: В 4 т. М., 1984 . Т. 4. С. 78.
11. Цит. по: Великие мыслители Запада / Под ред. Яна Мак-Грила. М., 1999. С. 94.
ПРАВОЗАЩИТНОЕ ДВИЖЕНИЕ В РОССИИ: ИТОГИ И ПЕРСПЕКТИВЫ
В.В. Помогаев
Pomogayev V.V. Human-rights movement in Russia: results and prospects. The article looks at two trends in the human-rights movement: one being of the dissident type and a constructive one. The author emphasises the flimsiness of amateurishness in approaching human-rights issues and the importance of a constructive dialogue with the authorities.
Правозащитное движение в СССР - феномен определенного этапа эволюции советской политической системы. Руководство КПСС некоторое время мирилось с проявлениями недовольства интеллигенции, которая численно росла, во многом определяла общественное мнение, и все более болезненно относилась к ограниченности информации, убогости официальной идеологии, засилью «серых» начальников, нищенским зарплатам, отсутствию качественных товаров и услуг.
Власти пытались создать привлекательный имидж советской модели социализма и, на этой основе, обеспечить некоторую разрядку международной напряженности - сократить непосильные военные расходы, получить доступ к передовым технологиям. Кроме того, известный политический либерализм был непременным условием сохранения престижа в коммунистическом и освободительном движении, которые СССР пытался использовать для давления на «империалистов». Это исключало расправу с инакомыслящими радикальными, сталинскими методами.
Диссиденты, - такое название закрепилось за советскими инакомыслящими «с подачи» западных средств массовой информации, использовали либерализм властей, стали формулировать программы модернизации
советского общества, обнаружив принципиальные мировоззренческие расхождения. Религиозные диссиденты выступали за свободу совести. Среди политических диссидентов выделились сторонники восстановления «чистого ленинизма», якобы извращенного Сталиным; «либералы», считавшие, что для СССР приемлема демократическая политическая система западного типа; русские националисты, которые призывали возродить русскую национальность на основе возврата к православию, русской самобытности, разрушенной интернационализмом большевиков.
Некоторые участники диссидентского движения пытались оценивать его количественно. Назывались цифры до полумиллиона более или менее активных сторонников [1]. Но даже если принять эти подсчеты на веру, в стране с 280-миллионным населением говорить о диссидентстве как о серьезном политическом факторе не приходится.
«Права человека» стали основным лозунгом советских диссидентов в 70-е годы. Первый комитет по защите прав человека был создан в 1970 году А. Сахаровым, но особенно активизировалось правозащитное движение после подписания СССР в 1975 году Хельсинского соглашения по безопасности и сотрудничеству в Европе. В СССР возникло несколько нелегальных Хельсин-
ских групп - по контролю выполнения советским правительством взятых на себя обязательств. Они собирали информацию о нарушениях прав человека и передавали ее на Запад.
Лозунг защиты прав человека, по крайней мере в тактическом плане, поддержали все диссидентские группировки, независимо от базовых идейных установок. Это создавало видимость единой и достаточно широкой оппозиции, способной придать советской модели социализма «человеческое лицо». Заявления диссидентов об ограничениях советским государством прав личности с пониманием и сочувствием встречались общественным мнением Запада, где индивидуальные свободы традиционно имели в массовом сознании первостепенное значение. Для правительств развитых индустриальных государств защита прав человека стала удобным предлогом продолжения курса «холодной войны» - военного и экономического давления на СССР, составлявшего серьезную конкуренцию на рынках «третьего мира». Поддержка Запада придавала правозащитной деятельности советских диссидентов международную значимость.
Однако в советском менталитете социальные гарантии, качество жизни ценились неизмеримо выше независимости личности. Диссиденты стали жертвами собственного тактического маневра: борьба за права человека обеспечила понимание и поддержку небольших групп интеллигенции, преимущественно творческой. А примыкавшие к диссидентскому движению озлобленные неудачники, люди с очевидными психическими аномалиями, дискредитировали диссидентство в общественном мнении.
Кроме того, советское руководство быстро разочаровалось в «разрядке» и во второй половине 70-х годов вернулось к эскалации международной напряженности. Это немедленно отразилось на внутренней политике: с диссидентами прекратили «миндальничать» .
Малочисленные группы инакомыслящих быстро «выдохлись» под жестким прессингом властей. Символическим концом советского диссидентства стало заявление Е. Бон-нэр в сентябре 1982 года о роспуске последней Хельсинской группы - почти все ее члены эмигрировали, были репрессированы или отошли от движения.
Но пришла «перестройка» и на волне иллюзий о «демократизации», которая обеспечит всестороннюю помощь развитых индустриальных государств, диссидентство обрело второе дыхание. «Правозащитники» сомкнулись с радикальными антисоветскими течениями, и, опираясь на материальную поддержку Запада, развернули яростную кампанию за разрушение не только советской политической системы, но и Советского Союза.
Однако развитые индустриальные государства оказались более прагматичными, чем предполагали советские «демократы». Когда в июле 1991 года на совещании «большой семерки» в Лондоне М. Горбачев напомнил об обещанных кредитах, выяснилось, что вопросы экономической помощи «демократизированному» советскому государству западные партнеры даже не обсуждали. Их волновали не демократия и права человека, а ликвидация советской военной угрозы, советской экономической конкуренции. Когда эти цели в ходе «перестройки» были достигнуты, «Горби» бросили на произвол судьбы.
СССР исчез с политической карты мира, правозащитники, поднаторевшие в разоблачениях, получили возможность реализовать свои программы «справедливого общества». И вскоре стала очевидна неспособность «советских» правозащитников стать консолидирующей силой общества, что заставило говорить о кризисе правозащитного движения.
Однако по существу речь шла (и идет) не о кризисе, а о размежевании по вопросу концепции защиты прав человека, приемлемой для современной России. Камнем преткновения стала интерпретация понятия «защита прав», которое в российском законодательстве не конкретизируется: идет ли речь о защите нарушенных прав или о гарантиях реализации прав, еще не нарушенных.
Правозащитные структуры, объединившие людей с хорошей правовой подготовкой, высокой правовой культурой, избрали второй вариант: поставили целью способствовать созданию и последовательной реализации системы законов, защищающих человека от произвола государственных структур.
Это особенно важно в связи с тем, что поспешно принятая в 1993 году Конституция Российской Федерации вступает в противоречие с обязательством России привести законодательство в соответствие с европей-
скими стандартами, принятом при вступлении в Совет Европы.
Согласно части 4 статьи 15 Конституции, общепризнанные принципы международного права - составная часть правовой системы Российской Федерации, пользуются преимущественной силой по сравнению с нормами внутреннего законодательства. Но часть 1 той же статьи устанавливает: «Конституция РФ имеет высшую юридическую силу, прямое действие и применяется на всей территории Российской Федерации. Законы и иные правовые акты, принимаемые в Российской Федерации, не должны противоречить Конституции РФ». Следовательно, те положения международных договоров, которые в какой-то части противоречат Конституции РФ, действовать не будут. Например, Россия обязалась перед Советом Европы отменить смертную казнь, но Конституция РФ (часть 2 статья 20) допускает смертную казнь за особо тяжкие преступления против жизни. Без устранения подобных коллизий последовательно утвердить в России международные стандарты прав человека невозможно.
Но и те международные стандарты прав человека, которые зафиксированы в Конституции РФ, воплощаются в российскую действительность достаточно сложно. Когда говорят, что Конституция имеет прямое действие, имеют в виду конституционные правовые нормы, а не декларативные конституционные положения, которые без норм отраслевого законодательства неспособны выполнять регулятивные функции. Однако именно декларативные конституционные положения в Конституции РФ преобладают. Значит, все зависит от того, насколько быстро и качественно будут приняты соответствующие законы, - от эффективности законотворчества. А эффективность законотворчества, в свою очередь, зависит от того, насколько принципы формирования законодательной власти соответствуют реалиям социальной системы, в которой их пытаются реализовать.
Конституция РФ исходит из того, что всеобщее, равное, прямое, тайное избирательное право - вершина демократии. Федеральный закон «Об основных гарантиях избирательных прав граждан Российской Федерации» лишает права избирать и быть избранными только граждан, признанных судом недееспособными или содержащихся в местах лишения свободы по приговору суда. Практически это означает, что к формирова-
нию властных структур государства допускаются психически больные, подследственные, асоциальные элементы.
В принципе такая система действительно демократична. Но демократия - не цель, а средство, полезная, как любое средство, в определенных дозах и применительно к конкретной ситуации. Всеобщее избирательное право конструктивно в развитых индустриальных государствах с преобладанием «среднего класса» - к нему, по классификации ООН, относят людей, тратящих на питание не более 10 процентов своих совокупных доходов. Это наиболее квалифицированная и активная часть населения, способная отстаивать свои права, эффективно противодействовать произволу властей. Представители «среднего класса» высоко ценят свободу личности, объективно заинтересованы минимизировать вмешательство государства в экономические и социальные процессы, утвердить правовое государство, в котором гражданские отношения регулирует не власть, а законы.
Но в России преобладают люмпенизированные и полулюмпенизированные элементы, не имеющие ни образовательных, ни материальных возможностей для защиты своих прав, ориентированные на государственные льготы и дотации. В результате, для победы на выборах лучше не упоминать о правах человека, а представиться заступником «простых тружеников» и «малообеспеченных слоев населения».
Кризис российской избирательной системы очевиден. Нужно или отменять «барьеры» явки избирателей, что сделает выборы не только не легитимными, но и бессмысленными: их исход будут решать криминальные структуры, привозящие на избирательные участки купленных по сходной цене «голосующих». Или вводить разумные цензы -образования, оседлости, доходов. Демократия в известной степени ограничится, зато государственные проблемы будут решать, во всяком случае, люди психически нормальные, налогоплательщики.
Пока же качество российского электората определяет подбор законодательного корпуса - преобладание «народных избранников», не подготовленных к законотворческой деятельности, политизированных, делающих ставку на популизм в ущерб стратегическим государственным интересам, легко поддающимся лоббированию.
Такая расстановка депутатских сил предопределила отсутствие до настоящего времени Трудового кодекса, Гражданского процессуального кодекса, Уголовно-процессуального кодекса. Приходится пользоваться их советскими вариантами, которые, несмотря на многочисленные изменения и дополнения, не соответствуют нынешним экономическим и социальным реалиям. Вряд ли депутаты не понимают, что отсутствие полноценного правового пространства создает предпосылки беззакония и произвола. Тем не менее, кодексы, от которых во многом зависит реализация прав человека, стали предметом политического торга, погрязли в борьбе фракционных и личных амбиций.
К сожалению, и принятые Государственной Думой законы, прошедшие горнило многочисленных обсуждений, не отличаются высоким качеством. Например, из статей 9, 14, 22 принятого в июне 1999 года Федерального закона «О военных судах Российской Федерации» следует, что дела по вновь открывшимся обстоятельствам рассматривают военные суды, которые вынесли приговоры. Согласно же статье 388 УПК, разрешение вопроса о возобновлении дела по вновь открывшимся обстоятельствам находится в ведении того суда, который проверяет дела по надзорной инстанции. В статье 45 закона о военных судах перечислены нормативные акты, которые не применяются в части, противоречащей закону. Но статья 388 УПК в этом перечне не указана. Тем самым создается правовая коллизия.
Положение усугубляется тем, что российская конституционная юрисдикция не предусматривает превентивного контроля законов и других нормативных актов. Несмотря на очевидные юридические коллизии, они вступают в силу, что затрудняет правоприменительную практику, в первую очередь, работу судов, которые и без того оказались в сложной ситуации.
При Советской власти значительная часть гражданских споров решалась помимо судов - через политические и общественные организации, трудовые коллективы. Постсоветская Россия, претендуя превратиться из политического государства в правовое, отказалась от подобной практики, что поставило вопрос о необходимости радикального реформирования судебной системы.
В октябре 1991 года Верховный Совет РСФСР принял постановление «О концепции
судебной реформы». В ноябре 2000 года Пятый всероссийский съезд судей подвел некоторые итоги. Председатель Верховного Суда РФ В. Лебедев считает, что, хотя «деятельность судов еще не во всем удовлетворяет общество и граждан», позитивные результаты судебной реформы очевидны. В Конституции РФ и Федеральных законах закреплена компетенция судов по реализации властных полномочий, независимость и неприкосновенность судей. Верховный Суд наделен правом законодательной инициативы [2].
Главный редактор журнала «Российская юстиция» В. Руднев менее оптимистичен. По его мнению, судебная реформа пока не дала ответа на главные вопросы, которые перед ней ставились: «Россия превратилась в правовое государство? Презумпция невиновности обвиняемого и подсудимого из области высокой теории перешла в повседневную практику? Суд стал гарантом законности и справедливости, выполняя в государстве ту же роль, что совесть у человека?» [3].
Суды плохо финансируются, средств не хватает даже на бумагу и конверты, не говоря уж о юридической литературе и периодике, современной оргтехнике. Среднемесячная нагрузка на судью (45 гражданских дел в месяц) практически исключает возможность квалифицировано изучить дело, провести судебное заседание, подготовить решение. Председатель судебного состава Верховного Суда РФ В. Кузнецов в интервью журналу «Правозащитник» признал, что «качество, безусловно, проигрывает. А судьи - тоже живые люди, где-то не выдерживают и начинают фальсифицировать дела, протоколы, судебные решения» [4].
К сожалению, речь идет не об «отдельных случаях». По свидетельству Председателя Высшей квалификационной коллегии судей РФ А. Жеребцова, за последние четыре года квалификационными коллегами были прекращены полномочия 342 судей. Отрешение судьи от должности - исключительный случай в цивилизованных странах, становится у нас традицией. Причем 42 процента проступков судей, признанных коллегиями не совместимыми с судебной деятельностью в 2000 году, - грубые нарушения законов и процессуальных норм, фальсификация документов [3, с. 12-13].
Трудно сказать, чего здесь больше: злого умысла или некомпетентности. Но очевидно, что ситуация с подготовкой юристов в Рос-
сии сложилась явно ненормальная. Вряд ли кто-либо согласится лечь на операционный стол под скальпель хирурга, если узнает, что тот учился заочно, то есть якобы прочитал (если вообще прочитал) учебник по хирургии -самый тонкий из фонда библиотеки. А юристами становятся именно так. Государственные вузы, независимо от профиля, озаботились обзавестись юридическими факультетами. Частных вузов, которые также одаривают дипломами юристов, несть числа.
В принципе, пусть люди учатся, где и как хотят, - при наличии эффективного организационно-правового механизма отбора кандидатов в судьи. Нынешнее же законодательство, как справедливо отмечает профессор М. Клеандров, не предусматривает никакой проверки как самого кандидата в судьи, так и его ближайших родственников на предмет наличия компрометирующих фактов и обстоятельств, не содержит каких-либо ограничений по физическому и психическому здоровью кандидатов. Каждый, отвечающий минимуму формализованных требований, может занять кресло судьи [2, с. 51]. А разве ущерб от неграмотного, недобросовестного судьи, да еще в связке с такими же следователем и прокурором меньше, чем от неграмотных, недобросовестных медицинских работников? Они также могут убить, поломать человеческую жизнь.
Но даже если суд принял квалифицированное решение, это отнюдь не значит, что оно будет реализовано. Исполнительное производство - деятельность и судебных приставов по обеспечению установленного порядка деятельности судов (судебных приставов), и судебных приставов-исполнителей -постоянно совершенствуется, но от совершенства пока далеко.
Подразделения судебных приставов не везде полностью укомплектованы, затрудняется осуществление привода лиц, уклоняющихся от явки в суд, предотвращение покушений на судей. А количество таких покушений растет, как и число случаев поджогов, взрывов зданий судов.
Большинство жалоб на действия судебных приставов-исполнителей связано с неисполнением требований, содержащихся в исполнительном документе, в установленный законом двухмесячный срок. Но с учетом всех предусмотренных законом действий пристава-исполнителя этот срок нереален. Кроме того, постановления судебного при-
става-исполнителя можно обжаловать только в суд, что увеличивает и сроки исполнительного производства, и нагрузку на судебные органы.
Решение этих проблем можно было бы ускорить - давлением на власть со стороны структур гражданского общества. К сожалению, проблема гарантий прав человека не относится к приоритетам современного российского массового сознания. Большинство населения ориентировано на выживание, неразрывная взаимозависимость свободы личности и высокого качества жизни не осознается, под социальной справедливостью подразумевается перераспределение доходов в пользу «малообеспеченных слоев». С этих позиций гипертрофированно воспринимается роль государства, которое должно «навести порядок» даже за счет общечеловеческих ценностей.
Социологические исследования показывают, что система приоритетов в российском обществе стабильна. В 1998 году 52 процента респондентов отнесли к наиболее важным правам человека гарантированное рабочее место и оплату труда. За ней следовали права на бесплатное медицинское обслуживание, жилище, социальную обеспеченность. Свободу совести значимой для себя ценностью считали 4 процента респондентов и столько же - свободу слова. При этом 33 процента опрошенных высказались за установление «твердой власти», способной «обеспечить порядок в стране». В 1999 году «поддержание порядка в стране» признали «самым важным в общественной жизни» 63,8 процента опрошенных, а свободу слова - 1,6 процента. В 2000 году, соответственно, 55,4 и 1,3 процента [5-7]. Такое соотношение приоритетов оказывает в условиях всеобщего избирательного права существенное воздействие на формирование и деятельность всех ветвей власти. «Народ» навязывает власти свои ценности.
Этот комплекс проблем определяет основные направления деятельности правозащитных структур, объединивших людей с хорошей правовой подготовкой, высокой правовой культурой — и массовых общероссийских организаций, таких как Союз юристов России, Ассоциация молодых юристов, и небольших групп правозащитников. Они сосредоточили усилия на правовом образовании и просвещении, экспертизе законов и других нормативных актов, бесплатном пра-
вовом консультировании населения, конструктивно сотрудничают со всеми ветвями власти, участвуют в законодательных инициативах. Здесь о кризисе говорить не приходится. К несомненным заслугам правозащитников относятся введение курсов «Права человека» в учебных заведениях, издание многочисленных учебников и методических пособий. В областных и многих районных библиотеках созданы Центры правовой информации, услугами которых через Интернет или по почте могут воспользоваться жители самых отдаленных населенных пунктов. При юридических факультетах, правозащитных организациях функционируют бесплатные юридические консультации, повышающие правовую защищенность малообеспеченных слоев населения. По инициативе правозащитников устраняются коллизии в законах и подзаконных актах, восстанавливаются нарушенные права граждан.
Но и правозащитные объединения людей, не имеющих полноценной юридической подготовки, достаточно активны, поскольку, как правило, проблемы, которыми они занимаются, касаются их лично. В принципе это нормально, это одно из сложившихся в мировой практике направлений формирования гражданского общества. Однако в развитых индустриальных государствах такого рода объединения привлекают профессиональных юристов, с их помощью, в установленном законом порядке, защищают свои корпоративные интересы. В судебных системах, основанных на прецедентах, сделать это на дилетантском уровне невозможно.
В России значительная часть такого рода правозащитных объединений тяготеет к методам правозащитников советского периода: выявление случаев нарушения прав человека, информирование об этом российской и иностранной общественности, различные формы давления на властные структуры.
Такие методы давали в свое время известный эффект, но ситуация за последние десять лет кардинально изменилась. Российские власти разочаровались в «правах человека», не обеспечивших ни кредитов, ни списания долгов, ни доходных мест на мировых рынках. Апелляции к общественному мнению развитых индустриальных государств после бомбежек Ирака и Югославии вызывают у правящей элиты раздражение, позволяют обвинять правозащитников в подрывной антигосударственной деятельности, воз-
лагать на них ответственность за ухудшение отношений с Западом.
Российское массовое сознание деформировано нарастающими экономическими и социальными проблемами, ростом преступности. Призывы правозащитников отменить смертную казнь, улучшить положение заключенных, обвинения «силовых структур» в нарушении прав человека в Чечне или дискриминации «лиц кавказской национальности» в Москве не встречают понимания.
Правоохранительные органы, которые немало делают для защиты законопослушных граждан от растущей преступности, обижают постоянные обвинения в нарушениях прав человека. Они справедливо возражают, что в большинстве случаев их действия законны. По их мнению, чтобы изменить существующую практику, нужно совершенствовать законы, создать полноценную законодательную базу, а не травить огульно милицию, прокуратуру и суды.
Давление на власть оборачивается в большинстве случаев против правозащитников. Коллективные демарши в судебных заседаниях с непременными ходатайствами об отводе судьи и прокурора, которые, разумеется, не удовлетворяются, пикеты из нескольких человек с плакатами, бесконечные жалобы во все инстанции демонстрируют лишь ограниченность возможностей, некомпетентность. И провоцируют власть на ответные меры: судебные иски за клевету, публикации, в которых правозащитники изображаются агентами иностранных разведок, озлобленными неудачниками, людьми с неуравновешенной психикой.
Таким образом, правомерно говорить о двух течениях правозащитного движения, размежевание между которыми идет по вопросу концепции защиты прав человека, методов правозащитной деятельности, приемлемых для современной России. Практика показала, что правозащитники, которые обращаются к проблемам прав человека на дилетантском уровне, тяготеют к методам «диссидентов» советского периода, не только не могут конструктивно сотрудничать с властями в формировании структур правового государства, но и дискредитируют правозащитное движение в целом. Будущее - за правозащитными структурами, объединяющими людей с хорошей правовой подготовкой, высокой правовой культурой, авторитетных, способных решать правозащитные проблемы
профессионально. Только они способны обеспечить равноправный диалог общества и власти, отсутствие которого выхолащивает смысл гражданского общества, превращает его в фикцию.
1. См.: Боффа Д. От СССР к России. История неоконченного кризиса. 1964-1994. М., 1996. С. 88.
2. Российская юстиция. 2000. № 11. С. 1.
3. Российская юстиция. 2001. № 1. С. 1.
4. Правозащитник. 2000. № 2. С. 45.
5. См.: Яновский Р.Г. Геополитические проблемы современной России // Социальная политика и социология. 1999. № 1. С. 8, 14-15.
6. Гражданское общество и изменения в структуре мировоззрения россиян. Результаты исследований Независимого исследовательского центра РОМИР // Правозащитник. 1999 № 4. С. 63-69.
7. Башкирова Е. Трансформация ценностей демократического государства // Правозащитник. 2000. №3. С. 61.
О ФОРМИРОВАНИИ КУЛЬТУРНОГО САМООПРЕДЕЛЕНИЯ ЛИЧНОСТИ
П.В. Сысоев
Sysoyev P.V. On developing individual cultural self-determination. The article looks at some theoretical aspects of developing individual cultural self-determination.
В настоящее время соизучение иностранного языка и иноязычной культуры носит аксиоматический характер. Многие современные программы и учебно-методические комплекты по иностранным языкам для средней и высшей школ ставят своей задачей подготовку обучаемых к межкультур-ной коммуникации и диалогу культур средствами изучаемого языка. При этом особое значение приобретает формирование таких важных качеств, как открытость, толерантность, непредвзятость по отношению к представителям других культур. Адекватное восприятие собеседников будет во многом зависеть от культурной позиции участников диалога культур, осознания их места в спектре культур и поведения, направленного на принадлежность к той или иной социальной или культурной группе. В философской, психологической и педагогической литературе ученые по-разному освещали проблему самоопределения личности и выделяли различные типы самоопределения. Целью данной статьи является: 1) рассмотрение описанных в научной литературе типов самоопределения и формулировка нашего определения культурного самоопределения личности; 2) описание механизма и технологии формирования культурного самоопределения личности в процессе межкультурной коммуникации; 3) обозначение этапов формирования
культурного самоопределения и 4) определение статичности или изменчивости культурного самоопределения.
ТИПЫ САМООПРЕДЕЛЕНИЯ ЛИЧНОСТИ
В академическом словаре русского языка самоопределение трактуется как действие по значению глагола «самоопределиться», что значит «найти, определить свое место в жизни, в обществе, в своей деятельности [I]1. Для понимания психологической природы самоопределения важно проанализировать проблему соотношения сознания и деятельности, поднятую С.Л. Рубинштейном в статье «Проблемы психологии в трудах Карла Маркса». Непосредственно первоначальная работа К. Маркса «Экономическо-философ-ские рукописи 1844 года» [3] посвящена анализу человеческой деятельности, труда и сознания. Взятое за основу марксистское понимание деятельности, как формы диалектической связи субъекта с предметной действительностью, позволяет С.Л. Рубинштейну проследить соотношение субъекта и объекта, связь деятельности и предмета, деятельности
1 Здесь и далее мы придерживаемся определения A.B. Петровского, для которого «деятельность - это внутренняя (психическая) и внешняя (физическая) активность человека, регулируемая сознаваемой целью» [2].
