CC BY
91
УДК 343.263.2
Т.А. Савчук
ПРАВОВЫЕ ДЕФЕКТЫ НОРМ УГОЛОВНО-ПРОЦЕССУАЛЬНОГО ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВА БЕЛАРУСИ И РОССИИ, РЕГЛАМЕНТИРУЮЩИХ ДОМАШНИЙ АРЕСТ
В статье проводится сравнительным анализ положении уголовно-процессуального законодательства Республики Беларусь и Российской Федерации, регламентирующих применение меры пресечения в виде домашнего ареста, раскрывается сходство и различие в правовой интерпретации сущности домашнего ареста и условий его избрания к лицам, подозреваемым или обвиняемым в совершении преступлений. Формулируются выводы и предложения, направленные на устранение правовых дефектов и пробелов норм уголовно-процессуального законодательства названных государств.
Ключевые слова: домашний арест, изоляция лица от общества, мера пресечения, правоограничения.
T.A. Savchuk
LEGAL DEFECTS RULES OF CRIMINAL PROCEDURE
LEGISLATION BELARUS AND RUSSIA REGULATING
HOUSE ARREST
The article presents a comparative analysis of the provisions of the criminal procedure legislation of the Republic of Belarus and the Russian Federation, regulating the use of a preventive measure in the form of house arrest, revealed similarities and differences in the legal interpretation of the essence of house arrest and the conditions of his election to persons suspected or accused of committing crimes. Formulated conclusions and proposals aimed at the removal of legal defects and gaps of criminal procedural legislation of the said State.
Keywords: house arrest, isolation of the person from society, measure of restraint, right restrictions.
Возрождение домашнего ареста как меры пресечения на постсоветском пространстве наблюдается к началу XXI в. Появление домашнего ареста в законодательстве молодых независимых государств
35
отражает их стремление заимствовать положительный дореволюционный и зарубежный опыт использования данной меры пресечения, способствовать гуманизации уголовного процесса и приведению его в соответствие с международно-правовыми стандартами. Переняв многие положения о домашнем аресте из Модельного УПК для государств-участников СНГ, законодательство Беларуси и России трактуют сущность домашнего ареста по-разному.
Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации (далее — УПК РФ) предусматривает, что домашний арест заключается в нахождении подозреваемого или обвиняемого (далее по тексту — обвиняемый, если не указанное иное) в полной или частичной изоляции от общества в жилом помещении, в котором он проживает в качестве собственника, нанимателя либо на иных законных основаниях, с возложением ограничений и (или) запретов и осуществлением за ним контроля. По прямому указанию ч. 1 ст. 125 Уголовно-процессуального кодекса Республики Беларусь (далее — УПК РБ) домашний арест заключается в изоляции обвиняемого от общества без содержания его под стражей, но с применением правоограничений, определенных уполномоченными должностными лицами. Такой подход является юридически некорректным, поскольку белорусский законодатель выражает сущность домашнего ареста через сравнение его с другой мерой пресечения, тем самым подчеркивая их общность и единственное отличие - при домашнем аресте лицо не помещается в места содержания под стражей. Исследование правовой природы домашнего ареста приводит к выводу, что эта мера пресечения, как и заключение под стражу, подразумевает изоляцию обвиняемого от общества, однако степень и характер такой изоляции различен. Домашний арест заключается в полной или частичной изоляции лица от общества посредством обязательного установления запрета выхода из жилища (круглосуточно или в определенное время), и в отличие от заключения под стражу позволяет обеспечить надлежащее поведение лица в ходе производства по уголовному делу без помещения его в следственный изолятор. Поэтому позиция российского законодателя в части определения сущности домашнего ареста как полной или частичной изоляции лица от общества является наиболее правильной.
Местом отбывания домашнего ареста по УПК РБ является жилище (п. 1 ч. 2 ст. 125), а по УПК РФ - жилое помещение, в котором обвиняемый проживает в качестве собственника, нанимателя либо на иных законных основаниях, лечебное учреждение (ч. 1 ст. 107). Од-
36
нако общая трактовка понятия «жилища» в белорусском законодательстве не в полной мере отвечает целям домашнего ареста, а определение места отбывания данной меры пресечения в российском законодательстве несколько уязвимо.
Так, понятие «жилище» сформулировано в п. 6 ст. 6 УПК РБ, под которым понимают «помещение, предназначенное для постоянного или временного проживания людей (индивидуальный дом, квартира, комната в гостинице, дача, садовый домик и т.п.), а также те его составные части, которые используются для отдыха, хранения имущества либо для удовлетворения иных потребностей человека (балконы, застекленные веранды, кладовые и т.п.)». Однако очевидно, что это определение не может в полной мере использоваться для домашнего ареста, поскольку вторая его часть включает объекты, непригодные для отбывания домашнего ареста. Ведь жилище должно соответствовать общепринятым и приемлемым требованиям комфорта и безопасности для жизни и здоровья человека, а также обеспечивать реализацию комплекса хозяйственно-бытовых потребностей людей.
Разделяя позицию российского законодателя, К.С. Абдырахма-нов [1, с. 11] и В.А. Светочев [2, с. 9], предлагают под местом отбывания домашнего ареста понимать жилое помещение или строение, входящее в жилищный фонд и используемое для постоянного или временного проживания, иное помещение или строение, не входящее в жилищный фонд, но предназначенное и пригодное для временного проживания. Однако помещение - это внутренняя часть любого здания, как жилого, так и нежилого. Например, по жилищному законодательству Беларуси помещениями, предназначенными для проживания, являются общежития, специальные жилые помещения в учреждениях социального обслуживания (дома-интернаты для престарелых и инвалидов, детей-инвалидов, специальные дома для ветеранов, инвалидов и престарелых), детских домах семейного типа, детских интернатных учреждениях и другие жилые помещения. Считаем, что предложенные определения жилища не могут применяться при домашнем аресте, поскольку в одних случаях названные помещения не предназначены и не приспособлены для проживания, а в других - отсутствует обязательный признак для их признания жилищем: возможность осуществления семейно-бытовой деятельности человека.
В юридической литературе в качестве мест отбывания домашнего ареста предлагается использовать арестные дома [3, с. 17], санаторий, дом отдыха, гостиницу [4, с. 12], каюту, речное или морское суд-
37
но в условиях плавания [5, с. 15], места, связанные с осуществлением профессиональной деятельности лица (зимовки, сезонные полевые базы) [6]. Полагаем, что такие места не пригодны для нахождения под домашним арестом. Исходя из сущности данной меры пресечения -«домашней изоляции» лица и этимологического значения термина «домашний» («относящийся к дому»), местом отбывания домашнего ареста следует считать дом (квартиру) обвиняемого, в котором он преимущественно (временно) или постоянно проживает. Если он нуждается в санаторном или медицинском лечении, то применение домашнего ареста представляется нецелесообразным - лучше применить иную, более мягкую меру пресечения. В связи с тем, что период нахождения в таком учреждении ограничен во времени, за обвиняемым потребуется осуществление усиленного контроля со стороны надзирающего должностного лица, особенно если это учреждение расположено в другом населенном пункте. Поэтому представляются спорными положения ч. 1 и ч. 11 ст. 107 УПК РФ, определяющие местом отбывания домашнего ареста лечебное учреждение (его территорию) и позиция Т.Н. Долгих [7, с. 17] и С.В. Колосковой [8], разделяющих данное законодательное установление. Очевидно, что, согласно трактовке места отбывания домашнего ареста, ни лечебное учреждение, ни его территория, не могут быть таковыми, поскольку они не предназначены для проживания и не отвечают требованиям жилища.
Вышеизложенное приводит к выводу о том, что местом отбывания домашнего ареста может быть жилище, пригодное для исполнения этой меры пресечения, под которым следует понимать жилое помещение, предназначенное и пригодное для постоянного или временного проживания граждан (дом, квартира), занимаемое обвиняемым на праве собственности, по договору найма или аренды либо предоставляемое ему близкими родственниками и иными лицами с их согласия, которое должно отвечать установленным жилищным законодательством требованиям.
Представляется, что содержание обвиняемого под домашним арестом в жилище, где совместно с ним проживают другие совершеннолетние лица, допустимо лишь в случае принятия указанными лицами обязательства о соблюдении правил поведения, установленных для них органом, ведущим уголовный процесс. Поскольку, находясь под домашним арестом, обвиняемый не изолируется от таких лиц, то такое обязательство поможет выполнить установленный для обвиняемого запрет общаться с определенными лицами, в том числе
38
принимать кого-либо по месту жительства. В этом случае у совместно проживающих с обвиняемым совершеннолетних лиц отбираются письменные обязательства по соблюдению данного запрета, который предписывает им воздерживаться от приема в своем жилище каких-либо лиц, в том числе тех, общение с которыми обвиняемому запрещено. Кроме того, при установлении для обвиняемого запрета покидать жилище круглосуточно совместно проживающие с ним лица могут оказать ему помощь в решении ряда вопросов его жизнеобеспечения (приобретение продуктов питания, предметов первой необходимости, оплата коммунальных услуг и т.д.). Разделяя мнение Р.З. Шамсутдиновой [9, с. 200], считаем особенно важным учитывать мнение владельца жилища, в котором обвиняемый будет содержаться под домашним арестом, так как отсутствие согласия собственника жилища и непринятие на себя указанного обязательства препятствует избранию домашнего ареста.
Отобрание письменного обязательства у названной категории лиц нужно и в случае совершения обвиняемым преступления в се-мейно-бытовой сфере или другого противоправного деяния, в основе которого лежат неприязненные взаимоотношения либо конфликт между обвиняемым и совместно проживающими с ним лицами. Поэтому получение такого обязательства на применение домашнего ареста, с одной стороны, обусловлено необходимостью соблюдения обвиняемым режима отбывания данной меры пресечения, а с другой - свидетельствует о характере взаимоотношений обвиняемого и совместно проживающих с ним лиц. На наш взгляд, обязательство совместно проживающих с обвиняемым совершеннолетних лиц должно оформляться подпиской, при этом указанные лица должны уведомляться о характере преступления, сущности домашнего ареста и сопровождающих его мерах, а также их ответственности в случае нарушения принятых обязательств - наложение денежного взыскания. Представляется, что дополнение уголовно-процессуального законодательства Беларуси и России нормами подобного содержания устранит пробелы в регламентации домашнего ареста и сделают его применение более эффективным.
Одним из существенных дефектов уголовно-процессуальных норм Беларуси и России, по нашему мнению, является установление одинаковых условий применения домашнего ареста и заключения под стражу: они избираются при совершении обвиняемым преступлений, за которые уголовным законом предусмотрено наказание в
39
виде лишения свободы на срок свыше двух лет (ст. 125 и ст. 126 УПК РБ) и трех лет (ст. 107 и ст. 108 УПК РФ). Законодатель, определяя одинаковые условия избрания домашнего ареста и заключения под стражу, ставит их в один ряд по степени строгости. Но данные меры пресечения имеют существенные различия по месту и режиму изоляции лица от общества и объему ограничения его прав и свобод, поэтому, на наш взгляд, в законодательстве следует определить сферу применения домашнего ареста, отличную от заключения под стражу.
В науке уголовного процесса мнения ученых о том, при совершении каких преступлений может применяться домашний арест, разделились. Например, К.Т. Балтабаев предлагает избирать его к обвиняемым в любых преступлениях, исключая деяния, содержащие особо опасный рецидив [5, с. 24], К.С. Абдырахманов [1, с. 17] и А.Е. Григорьева [10, с. 20] - при любых деяниях, кроме особо тяжких. А.Е. Белоусов указывает на возможность применения домашнего ареста при совершении любого умышленного преступления [11, с. 11], а О.В. Химичева и Ю.Б. Плоткина - умышленного преступления средней тяжести [12, с. 97]. На наш взгляд, нет необходимости указывать в уголовно-процессуальном законодательстве вид и размер наказания за преступления, при совершении которых может применяться домашний арест. Однако при принятии решения о данной мере пресечения необходимо учитывать характер совершенного преступления и личность потерпевшего. В этой связи считаем, что домашний арест не может применяться к обвиняемым в насильственных преступлениях, совершенных в отношении совместно проживающих с ним членов его семьи, близких родственников либо иных лиц, которых он обоснованно считает близкими. Думается, что данное предложение должно стать элементом законодательной конструкции норм УПК РБ и УПК РФ, регламентирующих домашний арест.
Следует отметить, что выполнение обвиняемым режима отбывания домашнего ареста предполагает наличие контролирующих органов, которыми по УПК РБ являются органы дознания, а по УПК РФ — органы исполнения уголовных наказаний. При этом белорусский законодатель не определяет функций органа дознания, позволяющих контролировать изоляцию и поведение обвиняемого во время домашнего ареста, что вызывает трудности в практическом использовании данной меры пресечения. В то же время ст. 107 УПК РФ определяет в качестве контролирующего способа применение аудиовизуальных, электронных и иных технических средств контроля, решает
40
вопросы транспортировки обвиняемого в органы предварительного расследования и другие проблемные аспекты, связанные с исполнением домашнего ареста (встречи обвиняемого с защитником; запрет на ограничение этого лица в праве использования телефонной связи для вызова скорой медицинской помощи, сотрудников правоохранительных органов, аварийно-спасательных служб в случае возникновения чрезвычайной ситуации и др.). Отмечая прогрессивность российского законодателя, отметим, что процедура исполнения домашнего ареста включает в себя комплекс мероприятий контролирующего характера, поэтому должна регулироваться не уголовно-процессуальным законом, а специальным правовым актом.
Вышеизложенное приводит к выводу, что действующая нормативная регламентация домашнего ареста в Беларуси и России не создает должных предпосылок для эффективной реализации этой меры пресечения, поскольку закон закрепляет одинаковые условия для домашнего ареста и заключения под стражу, игнорирует различия этих мер пресечения, не достаточно четко определяет механизм исполнения домашнего ареста. Думается, что сформулированные авторские предложения помогут устранить пробелы в правовом регулировании порядка избрания и применения домашнего ареста.
Список использованной литературы
1. Абдырахманов К.С. Домашний арест в уголовном судопроизводстве Кыргызской Республики и России: автореф. дис. ... канд. юрид. наук. СПб., 2011. 22 с.
2. Светочев В.А. Домашний арест как мера пресечения в уголовном процессе Российской Федерации: автореф. дис. ... канд. юрид. наук. Калининград, 2009. 26 с.
3. Бушная Н.В. Проблемы применения мер процессуального принуждения в стадии предварительного расследования: автореф. дис. ... канд. юрид. наук. Волгоград, 2005. 26 с.
4. Быков В.М., Лисков Д.А. Домашний арест как новая мера пресечения по УПК РФ // Российский следователь. 2004. № 4. С. 12-14.
5. Балтабаев К.Т. Домашний арест в уголовном судопроизводстве Республики Казахстан: автореф. дис. ... канд. юрид. наук. Кара-ганд. юрид. ин-т МВД Респ. Казахстан. Караганда, 2001. 28 с.
6. Баландюк О.В. Исполнение домашнего ареста по УПК РФ и УПК Украины (сравнительно-правовой анализ) [Электронный ре-
сурс]. 2013. Режим доступа: http://www.corp-lguvd.lg.ua/d130111.html. Дата доступа : 20.11.2013.
7. Долгих Т.Н. Актуальные вопросы избрания судами меры пресечения в виде домашнего ареста // Российский судья. 2014. № 2. С. 16-19.
8. Колоскова С.В. Домашний арест как мера пресечения в современном уголовном судопроизводстве России: доктрина, юридическая техника и правоприменительная практика: автореф. дис. ... канд. юрид. наук. М., 2014. [Электронный ресурс]. Режим доступа : http://www.iuaj.net. Дата доступа : 24.03.2014.
9. Шамсутдинова Р.З. Процессуальные особенности применения меры пресечения в виде домашнего ареста // Вестн. Удмурт. ун-та [Электронный ресурс]. 2013. Вып. 2. С. 199-202. Режим доступа : http: //vestnik.udsu.ru/2013/2013-022/vuu_13_022_37.pdf. Дата доступа : 23.11.2013.
10. Григорьева А.Е. Вопросы теории и практики избрания следователями органов внутренних дел отдельных мер пресечения: залога и домашнего ареста: автореф. дис. ... канд. юрид. наук. Красноярск, 2008. 22 с.
11. Белоусов А.Е. Вопросы теории и практики применения мер уголовно-процессуального пресечения по законодательству Российской Федерации: автореф. дис. ... канд. юрид. наук. Удмурт. гос. ун-т. Ижевск, 1995. 18 с.
12. Химичева О.В., Плоткина Ю.Б. Применение в стадии предварительного расследования мер пресечения, избираемых по решению суда. М: Юрлитинформ, 2012. 232 с.
Информация об авторе
Савчук Татьяна Анатольевна - кандидат юридических наук, доцент кафедры конституционного и административного права Академии управления при Президенте Республики Беларусь, 220007 Республика Беларусь, г. Минск, ул. Московская, 17; e-mail: tamer-lan75@mail.ru.
Information about the author
Savchuk Tatsiana Anatolievna - candidate of jurisprudence, associate professor of the constitutional and administrative law Academy of management at the President of Republic of Belarus, 220007, Republic of Belarus, Minsk, Moskovskay St. 17; e-mail: tamerlan75@mail.ru.
42
