CC BY
54Теория и история права и государства
ПРАВОВЫЕ АКТЫ В ПРАВОВОЙ ПОЛИТИКЕ ЕВРАЗИЙСКОГО ЭКОНОМИЧЕСКОГО СОЮЗА: ВОПРОСЫ ТЕОРИИ И ЮРИДИЧЕСКОЙ ПРАКТИКИ
МАЛЬКО Александр Васильевич,
доктор юридических наук, профессор, заслуженный деятель науки Российской Федерации,
директор Саратовского филиала Института государства и права Российской академии наук. Е-mail: i_gp@ssla.ru;
ГАЙВОРОНСКАЯ Яна Владимировна,
кандидат юридических наук, доцент кафедры теории и истории государства и права Юридической школы Дальневосточного федерального университета. Е-mail: yanavl@yandex.ru;
ДУБРОВИН Борис Георгиевич,
ученый секретарь Саратовского филиала
Института государства и права Российской академии наук.
Е-mail: i_gp@ssla.ru
Краткая аннотация: Евразийский экономический союз является отражением общепланетарных процессов глобализации, интеграции и регионализации. На сегодняшний день он предстает самой жизнеспособной и перспективной формой евразийской интеграции для России. Интеграционные процессы требуют правового оформления. Возникает ряд принципиальных вопросов, касающихся использования правовых средств в условиях региональной интеграции, в частности, вопросы о соотношении права союза и права государств-участников; о праворазъяснительной и правотворческой деятельности Суда Союза; о правовой природе правовых актов Союза, степени их обязательности и способах их включения в национальное правовое регулирование. По мнению авторов, требуется выработка модели единообразного урегулирования соотношения актов Союза и актов национального законодательства в государствах-участниках Союза. На настоящий момент такая модель и такое единообразие отсутствуют, что создает ряд доктринальных и практических проблем правового регулирования, рассматриваемых в статье. При этом будущее ЕАЭС заставляет по-новому взглянуть на проблему «закона о законах»: евразийская интеграция нуждается в общем документе, закрепляющем основные принципы строения системы правовых актов, параметры их юридической силы, требования к правотворческой деятельности и правила разрешения юридических коллизий.
Abstract. Eurasian economic union is a reflection of the processes of integration, globalization and regionalization, that are constantly happening today on the whole planet. Talking about today's situation this union can be supposed the most viable and perspective form of Eurasian integration for Russia. EEU should be considered not only an economic, but also a legal type of integration. And the integration issues need legal regulation. Some fundamental issues concerning the use of legal means in the conditions of regional integration appear. In particular, these are the questions about the balance between national legislation and legislation of the union; about the legislative and educational activities of the Court of the Union; about legal nature of the union's legal acts, if they are binding or not, about their legal effect in general, and how they may be (and should be) implemented in national legislation. And the first step is to formulate a concept of the development of integration law in EEU, the unification of the ratio between national acts and acts of the union on all the countries-participants. Today, most of these questions have no answers, this all lead to some doctrinal and practical problems, which are discussed in this paper. The last problem mentioned (the problem of the ratio between national acts and the acts of the union) is invited to decide on the basis of the union acts general priority. The problems of the EEU integration again arise a question of the necessity of formulation of special national law about the hierarchy of legal acts in Russian Federation. The future under the EE union makes us once again look on the project of this "act about acts", but with the new eyes: Eurasian integration makes the creation of the strict and very clear hierarchy of legal acts not a variant, but a necessity.
Ключевые слова: правовые акты; система правовых актов; договор; евразийская интеграция; регионализация; глобализация; евразийский проект; международный договор.
Keywords. Legal acts, the system of legal acts, a treaty, Eurasian integration, regionalization, glob alization, Eurasian project, international treaty.
Глобализация стала объективной реальностью с конца ХХ века. Исследователи называют ее важнейшим фактором, влияющим на изменение права в современном мире. Одним из понятий, неразрывно связанных с глобали-зационными процессами и отражающих тенденции современного социального и политического развития, - это интеграция. Максимально обобщенно интеграция (лат. integratio от integer
- целый, цельный) представляет собой превращение самостоятельных объектов в элементы более крупной, целостной системы [1, С. 7]. «В юридическом смысле «интеграция», -пишет С.Ю. Кашкин, - это создание оптимальных механизмов и алгоритмов правового регулирования общественных отношений, направленных на достижение совершенствования и саморазвития общества в его стремлении к более целостному позитивному цивилизационно-му развитию» [2, С. 10].
Интеграционные процессы могут быть разнообразны. Пожалуй, основной характеристикой современной межгосударственной интеграции является ее региональный характер, что проявляется в создании региональных организаций, сообществ, союзов.
Применительно к России наиболее перспективным вариантом регионализации на сегодняшний день выступает евразийский проект. В современных условиях евразийство как геополитический концепт приобретает новое прочтение и формирует новые ожидания от правовой политики. ЕАЭС [3] - последнее порождение евразийской регионализации (действует с 1 января 2015 года), на которое возлагаются большие надежды. На сегодняшний день в ЕАЭС входят Россия, Белоруссия, Казахстан, Армения, Киргизия. В определенном смысле Союз
- это принципиально новый для России тип интеграционных связей, так как он предполагает более тесное сотрудничество государств-участников по сравнению с предыдущими этапами интеграции, включая изменение законодательства членов Союза и введение единых правовых механизмов для его территории. Де-
ло в том, что в рамках ЕАЭС предполагается создание общего рынка товаров, услуг, капитала и труда, а также проведение согласованной макроэкономической, торговой, таможенной и миграционной политики.
Указанные интеграционные процессы требуют правового оформления. Возникает ряд принципиальных вопросов, касающихся использования правовых средств в условиях региональной интеграции. Например, применительно к Евразийскому союзу, вопросы о соотношении права союза и права государств-участников; о праворазъяснительной и правотворческой деятельности Суда Союза; о правовой природе правовых актов Союза, степени их обязательности и способах их включения в национальное правовое регулирование.
Исходя из наименования, ЕАЭС является формой экономической интеграции. Однако такая характеристика Союза, по нашему мнению, будет недостаточной и неточной. Можно согласиться с мнением тех исследователей евразийской интеграции, которые рассматривают ЕАЭС в качестве проявления правовой интеграции [4].
ЕАЭС стал первой формой межгосударственной интеграции с участием России, где детально расписаны правовые акты интеграционного объединения, причем с указанием их иерархии. Этот факт, кстати, является еще одним подтверждением нашего тезиса о том, что ЕАЭС является правовой интеграцией. Однако имеющееся правовое регулирование явно недостаточно, что мы попытаемся показать ниже. Тому, что можно назвать «правом Евразийского экономического союза», явно не хватает концептуального характера и системности. Введения правовых актов ЕАЭС недостаточно для эффективного функционирования этого направления евразийской интеграции, кроме этого, само введение этих актов, как мы увидим, порождает ряд юридических проблем, связанных с несогласованностью правового регулирования на уровне Союза и отдельных государств-участников.
Чтобы пояснить эти утверждения, давайте обратимся к характеристике правовых актов ЕАЭС. В соответствии с п. 1 ст. 6 Договора о Евразийском экономическом союзе (далее - Договор о ЕАЭС) право ЕАЭС состоит из 4 групп актов [5]:
1) Договор о Евразийском экономическом союзе от 29.05.2014 (в ред. от 08.05.2015 г.);
2) Международные договоры, которые заключаются в рамках ЕАЭС;
3) Международные договоры ЕАЭС с третьей стороной;
4) Решения и распоряжения органов ЕАЭС:
• Высшего Евразийского экономического совета;
Евразийского межправительственного совета;
• Евразийской экономической комиссии.
Статус названных актов различен, а вопросы юридической силы и применимости некоторых из названных актов на сегодняшний день весьма проблематичны как с точки зрения доктрины, так и с точки зрения регулирования этих моментов в праве ЕАЭС и праве государств-участников.
Договор о ЕАЭС был ратифицирован Российской Федерацией федеральным законом от 3 октября 2014 г. N 279-ФЗ «О ратификации Договора о Евразийском экономическом союзе». Ратификация - это один из способов выражения Российской Федерацией согласия на обязательность для неё международного договора. Ратификация международных договоров осуществляется в форме федерального закона. Согласно пп. «д» п. 1 ст. 15 федерального закона «О международных договорах Российской Федерации», обязательной ратификации подлежат международные договоры об участии РФ в международных организациях, если такие договоры устанавливают юридическую обязательность решений их органов для Российской Федерации [6]. Договор о ЕАЭС вступил в силу с 1 января 2015 года и является обязательным для исполнения Российской Федерацией. Особый интерес здесь представляет тот факт, что Договор о ЕАЭС в силу сложившихся традиций
не рассматривался в качестве акта международного права прямого действия, несмотря на то, что Россия выступила одним из наиболее активных инициаторов создания данной международной организации [7].
Юридическая сила Договора о ЕАЭС определяется исходя из ч. 4 ст. 15 Конституции Российской Федерации, согласно которой международные договоры Российской Федерации являются составной частью её правовой системы.
Однако вопрос о юридической природе Договора и его месте в системе правовых актов РФ не столь однозначен. Чтобы определиться с юридической силой рассматриваемого договора, необходимо соотнести его с Конституцией РФ и законами РФ. С одной стороны, Венская конвенция о праве международных договоров провозглашает принцип «Pacta sunt servanda» и предусматривает, что каждый действующий договор обязателен для его участников и должен ими добросовестно выполняться (ст. 26). С другой стороны, Конституция Российской Федерации имеет высшую юридическую силу и верховенство на всей территории Российской Федерации (ст. 4, 15 Конституции). В науке, как правило, приводят три аргумента, обосновывающих верховенство Конституции РФ над международными договорами [8]. К таким аргументам относятся:
1) Конституция РФ имеет высшую юридическую силу, прямое действие и применяется на всей территории Российской Федерации (ч. 1 ст. 15 Конституции РФ);
2) Если международный договор содержит правила, требующие изменения отдельных положений Конституции РФ, решение о согласии на его обязательность для РФ возможно в форме федерального закона только после внесения соответствующих поправок в Конституцию РФ или пересмотра ее положений в установленном порядке (ст. 22 ФЗ «О международных договорах Российской Федерации»);
3) Не вступившие в силу для РФ международные договоры, признанные Конституционным Судом не соответствующими Конституции, не подлежат введению в действие и применению (п. 2 ст. 34 ФЗ «О международных договорах Российской Федерации»).
Анализ этих положений позволяет сде-
лать вывод, что Конституция РФ обладает высшей юридической силой по отношению к международному договору. Однако, говоря о соотношении международного договора и закона РФ, следует опять же обратиться к ч. 4 ст. 15 Конституции РФ, которая предусматривает, что если международным договором Российской Федерации установлены иные правила, чем предусмотренные законом, то применяются правила международного договора. На основании этого можно сделать вывод о приоритете международного договора перед законом.
Но и здесь все не так однозначно. В постановлении Пленума Верховного Суда РФ от 10.10.2003 № 5 [9] международные договоры условно разделены на две группы: ратифицированные и нератифицированные (пункт 8 Постановления). Так, правила действующего международного договора Российской Федерации, согласие на обязательность которого было принято в форме федерального закона, имеют приоритет в применении в отношении законов Российской Федерации. Правила действующего международного договора Российской Федерации, согласие на обязательность которого было принято не в форме федерального закона, имеют приоритет в применении в отношении подзаконных нормативных актов, изданных органом государственной власти, заключившим данный договор. Таким образом, ратифицированные международные договоры имеют приоритет над законами РФ, а нератифицирован-ные международные договоры имеют приоритет лишь над подзаконными нормативными актами, изданными органом государственной власти, заключившим данный договор.
Что касается признания Россией международных договоров, заключаемых в рамках ЕАЭС, то имеющаяся практика показывает, что Российская Федерация использовала только две формы выражения согласия на обязательность договора из всех, предусмотренных законом: ратификация и подписание. Путём ратификации, например, было утверждено «Соглашение о единых принципах и правилах обращения лекарственных средств в рамках Евразийского экономического союза» от 23.12.2014 г. Путём подписания было заключено «Соглашение об обмене информацией, в том числе
конфиденциальной, в финансовой сфере в целях создания условий на финансовых рынках для обеспечения свободного движения капитала» от 23.12.2014. Это соглашение было подписано заместителем Председателя Правительства РФ от имени Правительства РФ.
Механизм имплементации договоров ЕАЭС с третьей стороной аналогичен вышеуказанному механизму имплементации международных договоров, заключаемых в рамках ЕА-ЭС. Примером здесь может служить Соглашение от 29 мая 2015 года между ЕАЭС как субъектом международных отношений и суверенным государством - Социалистической Республикой Вьетнам - «О свободной торговле между государствами-членами ЕАЭС и Социалистической Республикой Вьетнам», которое было заключено для распространения на Вьетнам правового режима зоны свободной торговли, действовавшего до этого только в отношении стран-участниц ЕАЭС. В этом случае Россия также применила процедуру ратификации [10].
Таким образом, в отношении международных договоров, заключаемых в рамках ЕА-ЭС, а также международных договоров ЕАЭС с третьей стороной, в российской правовой системе используются различные процедуры, в том числе и ратификация. Ратифицированные договоры занимают место после Конституции РФ и Договора о ЕАЭС, так как должны ему соответствовать, и обладают высшей юридической силой по отношению к законам РФ. Нера-тифицированные договоры имеют приоритет в применении в отношении подзаконных нормативных актов, изданных органом государственной власти, заключившим данный договор.
Еще больше сложностей вызывает им-плементация и юридическая сила актов органов ЕАЭС. Вопрос о реализации юридически обязательных решений органов международных организаций на внутригосударственном уровне, как неоднократно отмечалось учеными, «недостаточно разработан как в отечественной правовой теории, так и в правоприменительной практике» [11]. Действительно, законодательное регулирование реализации решений органов международных организаций фактически отсутствует, урегулированы лишь общие вопросы реализации международных договоров Российской
Федерации. Это утверждение, к сожалению, остается верным и сегодня, ничего, кроме общих положений Конституции РФ и федерального закона от 15 июля 1995 г. № 101 -ФЗ «О международных договорах Российской Федерации», законодатель предложить не может.
Акты органов ЕАЭС состоят из следующих групп актов:
1. Решения и распоряжения Высшего Евразийского экономического совета (далее -Высшего совета)
2. Решения и распоряжения Евразийского межправительственного совета (далее -Межправительственного совета)
3. Решения и распоряжения Евразийской экономической комиссии (далее - Комиссии).
При этом решение - это акт, содержащий положения нормативно-правового характера, а распоряжение носит организационно-распорядительный характер.
Согласно п. 1 ст. 6 Договора о ЕАЭС, решения Высшего Евразийского экономического совета и Евразийского межправительственного совета подлежат исполнению государствами-членами в порядке, предусмотренном их национальным законодательством. Но российским законодательством до сих пор не урегулирован порядок имплементации этих актов, механизм исполнения решений органов ЕАЭС не разработан. Как справедливо отмечает директор Национального центра законодательства и правовых исследований Республики Беларусь В.Д. Ипатов, поскольку отношения сложились и требуют регулирования, то можно сделать вывод, что этот вопрос остаётся действительным пробелом в законодательстве РФ. Стоит отметить, что специального нормативного механизма имплементации данных актов не существует ни в законодательстве Российской Федерации, ни в законах других государств-участников. Таким образом, возникает проблема имплемента-ции решений этих органов [12].
В целях решения заявленной проблемы В.Д. Ипатов предлагает меры по совершенствованию имплементационного механизма, которые условно можно разделить на 2 направления [12]:
1) меры, предпринимаемые на международном уровне. Отмечается, что необходимо
установить единые для всех государств сроки процедур имплементации (сейчас сроки импле-ментации не определены).
2) внутригосударственные меры по созданию механизма имплементации решений Высшего и Межправительственного советов.
Что касается имплементации решений Евразийской экономической комиссии, то этот вопрос напрямую урегулирован п. 13 Приложения № 1 Договора о ЕАЭС: решения Комиссии входят в право Союза и подлежат непосредственному применению на территориях государств-членов. Таким образом, решения Комиссии непосредственно применяются Российской Федерацией, то есть не требуется издания какого-либо специального акта, их исполнение обязательно для всех государств-членов Союза и, в частности, России.
Однако такого провозглашения недостаточно. Более того, подобное фрагментарное регулирование порождает ряд доктринальных и практических проблем, в частности, вопрос о признании решений Комиссии нормативными правовыми актами. Согласно доктрине и официальным определениям, нормативным правовым актом является документ компетентного государственного органа или должностного лица, содержащий нормы права [13, С. 298; 14, С. 111; 15, С. 160]. Подобные формулировки нормативного правового акта неоднократно давались в рамках праворазъяснительной судебной практики и в форме подзаконных актов, чтобы обеспечить единообразие правоприменительной деятельности [16]. В разъяснениях Пленума Верховного Суда РФ сформулированы существенные признаки нормативного правового акта: издание его в установленном порядке управо-моченным органом государственной власти, органом местного самоуправления или должностным лицом, наличие в нем правовых норм (правил поведения), обязательных для неопределенного круга лиц, рассчитанных на неоднократное применение, направленных на урегулирование общественных отношений либо на изменение или прекращение существующих правоотношений [17].
Все сказанное свидетельствует о том, что в правовой системе России сложилось весьма устойчивое представление о нормативных
правовых актах. И это представление приходит в противоречие с идеей о рассмотрении актов ЕЭК в качестве нормативных правовых актов.
ЕЭК не является государственным органом российского государства и, с точки зрения современных теоретико-правовых представлений (и судебной практики, повторяющей указанное понятие), не может быть и правотворческим субъектом. С другой стороны, по своей природе, с учетом процедуры создания, решения ЕЭК не являются и нормативным договором. Поэтому применение решений комиссии на территории РФ, с точки зрения юридической техники и правовой теории, должно быть оговорено и во внутригосударственных документах России. Либо же требуется пересмотреть типичные постулаты доктрины в связи с развитием интеграционного права и признать органы международных организаций допустимым субъектом правотворчества для территории РФ.
С рассматриваемой проблемой связан и вопрос правовой природы Таможенного кодекса ЕАЭС. Сами разработчики позиционируют кодекс как кодифицированный нормативно-правовой акт, который создается с целью регулирования таможенных отношений в рамках территорий стран-участниц. Этот документ представляет собой не просто стандартный кодекс РФ, он имеет статус международного договора и является обязательным для исполнения всеми членами Союза (в принципе, последнее относилось и к Таможенному кодексу Таможенного Союза, но проблема ни на теоретическом, ни на законодательном уровне не была решена). Формально этот документ нельзя признать нормативным правовым актом с точки зрения принятых в отечественной теории и судебной практике определений нормативных правовых актов. Ведь он не издается компетентным органом государства в пределах своих полномочий. Развитие интеграционных процессов требует формирования новой, обновленной теории правовых актов, изменения устоявшихся дефиниций. Причем отдельные положения этой новой теории должны получить официальное законодательное закрепление, иначе доктрина, наднациональное и внутригосударственное право войдут в противоречие друг с другом. Буквально Таможенный кодекс ЕАЭС
является приложением к Договору о Таможенном кодексе Евразийского экономического союза [18]. Следовательно, и сам Кодекс является международным договором? Учитывая, что Договор о Таможенном кодексе ЕАЭС проходит процедуру ратификации, можно говорить о приоритете этого кодекса над иными кодифицированными актами РФ. Но так ли это и предполагал ли российский законодатель, что создает иерархию кодексов по юридической силе?
Рассматривая вопрос юридической силы актов органов ЕАЭС в российском праве, необходимо отметить, что их юридическая сила не закреплена в нормативных документах Союза, также она не определена в законодательстве РФ. В Конституции РФ не установлен приоритет юридически обязательных решений международных организаций и их органов по отношению к внутреннему законодательству. Такой приоритет имеют международные договоры в соответствии с ч. 4 ст. 15 Конституции РФ. Акты органов ЕАЭС не являются международными договорами, поэтому не обладают приоритетом применения в случае коллизии с законами Российской Федерации. Таким образом, как совершенно справедливо указывают исследователи евразийской интеграции, возникает проблема определения места актов органов ЕАЭС в правовой системе РФ [19].
В исследовании О.И. Пименовой отмечается, что в каждом из интегрирующихся государств сложились свои подходы к определению места актов органов ЕАЭС в системе национального законодательства. Обратимся к этим данным более детально. Например, республика Беларусь в своей Конституции решила эту проблему так: акты межгосударственных объединений имеют подзаконный характер в национальной правовой системе. Вывести их на более высокий уровень можно только путем заключения международных договоров на основе этих актов, поскольку международные договоры, стороной которых является Республика Беларусь, по своему статусу следуют за Конституцией Республики Беларусь и конституционными законами, главенствуя над национальными законами и актами, принятыми Президентом Республики Беларусь [19, С. 25].
В Конституции Республики Казахстан
международные договоры, ратифицированные республикой, имеют приоритет перед ее законами. В развитие данного конституционного положения 5 ноября 2009 года Конституционный Совет Республики Казахстан принял Постановление N 6 "Об официальном толковании норм статьи 4 Конституции Республики Казахстан применительно к порядку исполнения решений международных организаций и их органов" исходя из которого акты международных организаций, созданных в соответствии с ратифицированными Республикой Казахстан международными договорами, и их органов входят в ткань национального правопорядка через указанные международные договоры [19, С. 26].
Очевидно, что подход к определению места актов, принимаемых органами ЕАЭС, в национальных правовых системах стран-участниц должен быть единым. Это необходимо для успешной правовой и экономической интеграции государств. В науке предлагается подход, согласно которому в случаях коллизий между актами органов ЕАЭС и актами национальных законодательств государств-членов ЕАЭС приоритет отдается решениям органа ЕАЭС. Однако это положение должно быть закреплено на законодательном уровне.
Необходимо отметить, что на данный момент отсутствует какое-либо особое правовое регулирования правовой природы актов Евразийского союза по сравнению с общим регулированием статуса и применимости международных договоров в РФ. Такая позиция представляется неправильной. Если рассматривать Союз как приоритетный проект российской национальной и внешней политики, предполагающий существенные изменения в правовом регулировании и имеющий целью создать инте-гративное межгосударственное объединение, взаимодействия между участниками которого будут осуществляться по иным правилам, чем взаимодействие России не с членами Союза, то логичным и необходимым будет ввести особые правовые режимы и для актов Союза, в частности, четко прописать все нюансы взаимодействия актов интеграционного права (права ЕАЭС) и актов национального права. Более того, как совершенно справедливо подчеркивается в литературе по вопросам евразийской интеграции,
правовая основа интеграции, для ее успешного функционирования, должна быть единой во всех государствах-участниках объединения. Иными словами, акты Союза должны иметь одинаковую юридическую силу во всех государствах-членах интеграции, равно как одинаковым должно быть и их место в национальных системах правовых актов. На данный момент все это не так, о чем мы подробнее поговорим ниже.
Как справедливо отмечалось в работах Т.Я. Хабриевой, системный подход к обеспечению интеграционных процессов потребует также упорядочения имплементационных механизмов [20, С. 200]. Автор видит два способа такого упорядочения: во-первых, принятие соответствующего международного протокола, предусматривающего чёткие алгоритмы согласования внутригосударственных процедур, обеспечивающих вступление в силу международных договоров в рамках Евразийского экономического союза; во-вторых, подготовка специального международного договора о координации внесения в национальное законодательство изменений, необходимых для выполнения международных обязательств в согласованные сроки и с использованием скоординированных правореализующих средств.
Справедливости ради нужно отметить, что мнение о необходимости упорядочения им-плементационных механизмов государств -участников ЕАЭС не является единственным. Например, В.Ф. Анисимов, проведя в своей работе анализ практики принятия и исполнения нормативных актов, в совокупности представляющих собой право ЕАЭС, приходит к выводу «о существенной вариативности их имплемен-тации в национальное законодательство стран — участниц ЕАЭС». При этом, по мнению автора, «...Данное обстоятельство обеспечивает наивысшую степень соблюдения интересов участников ЕАЭС, а потому может рассматриваться в качестве одного из условий для эффективного межгосударственного экономического сотрудничества в рамках ЕАЭС» [7, С. 28].
Однако такой подход представляется в перспективе неверным. Неразработанность единообразных и оперативных имплементаци-онных механизмов, равно как и отсутствие четкой иерархии правовых актов в системе «ЕАЭС
- национальное право», со стопроцентной вероятностью породит необоснованную множественность источников права, юридические коллизии и, соответственно, уменьшит регулятивный потенциал интеграционного права и экономическую эффективность Союза.
Проблемы евразийской интеграции по-новому актуализируют один из наболевших вопросов российской практики правового регулирования: вопрос о необходимости федерального закона о системе правовых актов РФ. Для того чтобы обеспечить согласованность и эффективность правового регулирования в обществе, необходимо сначала обеспечить согласованность и эффективность самих правовых средств, при помощи которых это регулирование осуществляется. Очевидно, что неурегулированность самой системы правовых средств минимизирует любой положительный эффект правовых реформ в разных сферах общественной жизни. Еще в 1999 г., в рамках международного семинара на тему: «Системы правовых актов Белоруси, России и Украины: сравнительный анализ», Ю.А. Тихомиров говорил, что пока не упорядочена классификация правовых актов в РФ, «остается непонят-
Библиография:
ным соотношение законов и указов Президента, указов Президента и актов Правительства, порядок опротестования, преодоления коллизий» [21, С. 11]. С тех пор соответствующие законы, регулирующие систему нормативных правовых актов и вопросы правотворчества, были приняты во всех государствах СНГ, кроме России и Украины [21, 22, 23, 24, 25, 26, 27, 28, 29].
Евразийская интеграция заново подчеркивает этот пробел в российском законодательстве, ведь у наших коллег по интеграции подобные законы есть. При этом будущее ЕАЭС заставляет по-новому взглянуть на проблему «закона о законах»: в условиях тесной межгосударственной интеграции требуется унификация законодательства, причем не только в части правовых режимов отдельных видов деятельности, но и в части систем источников права и правовых актов в целом. Иными словами, евразийская интеграция нуждается в общем документе, закрепляющем основные принципы строения системы правовых актов, параметры их юридической силы, требования к правотворческой деятельности и правила разрешения юридических коллизий.
1. Кашкин С.Ю., Тартышный А.А. Интеграционное право и международная образовательная интеграция // Человеческий капитал. - 2016. - № 9 (93). - С. 7.
2. Кашкин С.Ю. Основы интеграционного права: учебное пособие. - М.: Проспект, 2014. - С. 10.
3. По данным Министерства иностранных дел РФ, на заседании Высшего Евразийского экономического совета 31 мая 2016 г. в Астане главы государств-членов достигли неформальной договоренности об использовании аббревиатуры ЕВРАЗЭС в отношении Союза наряду с аббревиатурой ЕАЭС, зафиксированной в Статье 1 Договора о Евразийском экономическом союзе от 29 мая 2014 г. Ранее аналогичный по звучанию термин - ЕврАзЭС - употреблялся в отношении Евразийского экономического сообщества, прекратившего свою деятельность с 1 января 2015 г. Об актуальном этапе евразийской экономической интеграции (справочный материал МИД РФ от 27.04.2017 г. на официальном сайте МИД РФ) // Режим доступа: http://www.mid.ru/evraziyskaya_economicheskayaJntegraciya/-asset_publisher/cb4udKPo5lBa/content/id/2072714
4. Аюпова З.К., Кусаинов Д.У. Современная евразийская интеграция и особенности ее проявления в правовой интеграции // Вестник ТвГУ. Серия «Право». - 2015. - № 3. - С. 9-19.
5. Договор о Евразийском экономическом союзе от 29.05.2014 (ред. от 08.05.2015) // Официальный интернет-портал правовой информации: http://www.pravo.gov.ru, 16.01.2015.
6. Собр. законодательства РФ. 1995. N 29. Ст. 2757.
7. Анисимов В.Ф. Имплементация положений законодательства Евразийского экономического союза и ее значение для обеспечения национальной безопасности Российской Федерации [Электронный ресурс] // Юридическая наука и практика: Вестник Нижегородской академии МВД России. 2018. № 1 (41). С. 25-29 / Научная электронная библиотека E-library.ru. Режим доступа: https://elibrary.ru/item.asp?id=34877670 (дата обращения 4.09.2018).
8. Матюнин М.Ф. Соотношение Конституции РФ и международных договоров // Актуальные проблемы экономики и права. - 2014. - № 1. - С. 231-235.
9. О применении судами общей юрисдикции общепризнанных принципов и норм международного права и международных договоров Российской Федерации: Постановление Пленума Верховного Суда РФ от 10.10.2003 N 5 // Бюллетень Верховного Суда РФ. - 2003. ^ 12. (ред. от 05.03.2013).
10. Федеральный закон "О ратификации Соглашения о свободной торговле между Евразийским экономическим союзом и его государствами-членами, с одной стороны, и Социалистической Республикой Вьетнам, с другой стороны, Протокола N 1 между Российской Федерацией и Социалистической Республикой Вьетнам к Соглашению о свободной торговле между Евразийским экономическим союзом и его государствами-членами, с одной стороны, и Социалистической
Республикой Вьетнам, с другой стороны, и Протокола N 2 между Российской Федерацией и Социалистической Республикой Вьетнам к Соглашению о свободной торговле между Евразийским экономическим союзом и его государствами-членами, с одной стороны, и Социалистической Республикой Вьетнам, с другой стороны" от 01.05.2016 N 120-ФЗ // Доступ из справ.-прав. сист. «КонсультантПлюс» (дата обращения 14.05.2017).
11. Каширкина А.А., Морозов А.Н. Формации правового развития евразийской интеграции и их влияние на правовую систему Российской Федерации // Журнал российского права. - 2014. - № 8. - С. 82.
12. Ипатов В.Д. Источники права Евразийского экономического союза и внутригосударственный имплементационный механизм: доклад в рамках международной научно-практической конференции по теме «Интеграция и право: опыт, состояние и перспективы развития» 15 мая 2015 г. / Доклад директора Национального центра законодательства и правовых исследований Республики Беларусь Ипатова В.Д. // Опубликован на сайте Союза юристов Беларуси. Режим доступа: http://www.union.by/print/event/conference2015/materials/f078d17387d85dce.html (дата обращения 15.04.2017); Официальный сайт Экономического суда СНГ. Режим доступа: http://www.sudsng.org/news/1847.html (дата обращения 1.09.2018).
13. Смоленский М.Б. Теория государства и права: учебник / М.Б. Смоленский, Г.А. Борисов, М.В. Мархгейм, Е.Е. Тонков. -Ростов н/Д: Феникс, 2011. - С. 298;
14. Марченко М.Н. Теория государства и права в вопросах и ответах: учебное пособие. - М.: Проспект, 2016. - С. 111;
15. Теория государства и права: учебник / коллектив авторов; отв. ред. А.В. Малько. - М.: КНОРУС, 2012. - С. 160.
16. Об обращении в Конституционный Суд Российской Федерации: Постановление Государственной Думы Федерального Собрания Российской Федерации от 11 ноября 1996 г. N 781-11 ГД [Электронный ресурс] // Доступ из справ.-прав. сист. «КонсультантПлюс»; Об утверждении Разъяснений о применении Правил подготовки нормативных правовых актов федеральных органов исполнительной власти и их государственной регистрации: Приказ Минюста РФ от 4 мая 2007 г. N 88 [Электронный ресурс] // Доступ из справ.-прав. Сист. «КонсультантПлюс».
17. Постановление Пленума Верховного Суда РФ от 29.11.2007 N 48 (ред. от 09.02.2012) "О практике рассмотрения судами дел об оспаривании нормативных правовых актов полностью или в части"// Доступ из справ.-прав. Сист. «КонсультантПлюс».
18. Договор о Таможенном кодексе Евразийского экономического союза от 11 апреля 2017 г., Москва (вместе с приложением № 1: "Таможенный кодекс Евразийского экономического союза" // Режим доступа: Официальный сайт Евразийского экономического союза http://www.eaeunion.org/, 12.04.2017.
19. Пименова О.И. Наднациональная правовая интеграция на евразийском пространстве: анализ реалий и оценка возможностей использования опыта Европейского союза // Сравнительное конституционное обозрение. - 2014. - № 5. - С. 21-28.
20. Хабриева Т.Я. Правовая система Российской Федерации в условиях международной интеграции // Вестник Российской Академии наук. - 2015. - Том 85. - № 3. - С. 200.
21. Тихомиров Ю.А. Выступление на международном семинаре «Системы правовых актов Белоруси, России и Украины: сравнительный анализ» // Аналитический вестник Совета Федерации ФС РФ. - 1999. - № 19 (107). - С. 11.
22. Закон Республики Беларусь от 10.01.2000 № 361-З «О нормативных правовых актах Республики Беларусь» // Национальный правовой Интернет-портал Республики Беларусь. Режим доступа: http://www.pravo.by/ ;
23. Закон Республики Казахстан от 24 марта 1998 года № 213-1 "О нормативных правовых актах" // ИС Параграф. Режим доступа: http://online.zakon.kz/ ; Конституционный закон Азербайджанской Республики от 21 декабря 2010 года №21-1УКО "О нормативных правовых актах" // ИПС «Законодательство стран СНГ». Режим доступа: http://base.spinform.ru/show_doc.fwx?rgn=33085;
24. Закон Республики Армения от 29 апреля 2002 года № ЗР-320 "О правовых актах" // Официальный сайт Национального собрания республики Армения. Режим доступа: http://www.parliament.am/?lang=rus ;
25. Закон Кыргызской Республики от 20 июля 2009 года № 241 «О нормативных правовых актах Кыргызской Республики» // ИПС «Законодательство стран СНГ». Режим доступа: http://base.spinform.ru/show_doc.fwx?rgn=28680 ;
26. Закон Республики Молдова от 27 декабря 2001 года №780-XV "О законодательных актах" // ИПС «Законодательство стран СНГ». Режим доступа: http://base.spinform.ru/show_doc.fwx?rgn=5135 ;
27. Закон Республики Таджикистан от 26 марта 2009 года №506 "О нормативных правовых актах" // ИПС «Законодательство стран СНГ». Режим доступа: http://base.spinform.ru/show_doc.fwx?rgn=27731 ;
28. Закон Туркменистана от 7 декабря 2005 года №31-III "О нормативных правовых актах (новая редакция)" // ИПС «Законодательство стран СНГ». Режим доступа: http://base.spinform.ru/show_doc.fwx?rgn=17693 ;
29. Закон Республики Узбекистан от 14 декабря 2000 года №160-11 "О нормативно-правовых актах" // ИПС «Законодательство стран СНГ». Режим доступа: http://base.spinform.ru/show_doc.fwx?rgn=780 .
