CC BY
65Научная статья УДК 34
DOI: 10.37399/2686-9241.2023.1.38-53
шш
Правовой статус личности в цифровом пространстве
Дмитрий Игоревич Провалинский
Российский государственный университет правосудия, Москва,
Российская Федерация
dmi38288850@yandex.ru
Аннотация
Введение. Цифровизация вносит серьезные изменения в сложившийся порядок взаимодействия между субъектами правоотношений. В силу объективных, а также некоторых субъективных причин в современной действительности происходит разрыв между развитием фактических правоотношений в цифровом пространстве и их правовым регулированием.
Теоретические основы. Методы. Предметом настоящего исследования являются права, обязанности, юридические гарантии, юридическая ответственность, правосубъектность пользователей интернет-ресурсов, в совокупности составляющие правовой статус личности в цифровом пространстве. Исследование проведено на основе методов логического и юридического анализа. С их помощью были выявлены проблемные вопросы определения правового статуса личности в цифровом пространстве.
Результаты исследования. Особенности правового статуса личности обусловлены анонимностью пользования, присутствием в данных «сложных» правоотношениях посредника в лице оператора, провайдера или владельца цифрового ресурса, который, как показывает практика, способен не только активно воздействовать на сами правоотношения, но и игнорировать принципы и нормы права, выработанные в национальных правовых актах, направленные на пресечение подобных нарушений.
Обсуждение и заключение. По результатам исследования элементов правового статуса личности в цифровом пространстве сделаны следующие выводы: 1) провозглашая права и свободы, в том числе в цифровом пространстве, необходимо вырабатывать правовые регуляторы, направленные на предотвращение потенциальных нарушений; 2) ввиду отсутствия в международной практике единства в выработке способов и методов правового регулирования правоотношений в цифровом пространстве следует сдержанно воспринимать любой, в том числе кажущийся на первый взгляд удачным, зарубежный опыт, он может быть непригоден в условиях российских правовых реалий и традиций; 3) необходима разработка концепции правового регулирования правоотношений в цифровом пространстве и как теоретического обоснования определения правового статуса личности в цифровом пространстве, и как собственно основы регулирования таких правоотношений.
© Провалинский Д. И., 2023
Ключевые слова: цифровизация, цифровое пространство, правоотношения, правоотношения в цифровом пространстве, правовой статус личности, правовой статус личности в цифровом пространстве
Для цитирования: Провалинский Д. И. Правовой статус личности в цифровом пространстве // Правосудие^^юе. 2023. Т. 5, № 1. С. 38-53. DOI: 10.37399/26869241.2023.1.38-53.
Original article
Legal Status of the Person in the Digital Space Dmitry I. Provalinsky
Russian State University of Justice, Moscow, Russian Federation For correspondence: dmi38288850@yandex.ru
Abstract
Introduction. Digitalisation introduces serious changes to the existing order of interaction between the subjects of legal relations. Due to objective, as well as some subjective reasons, in modern reality there is a gap between the development of actual legal relations in the digital space and their legal regulation.
Theoretical Basis. Methods. The subject of this study is the rights, obligations, legal guarantees, legal liability, legal personality of users of Internet resources, which together make up the legal status of an individual in the digital space. The study was carried out on the basis of the methods of logical and legal analysis. With their help, problematic issues of determining the legal status of a person in the digital space were identified.
Results. The features of the legal status of an individual are determined by the anonymity of use. The presence in these "complex" legal relations of an intermediary in the person of an operator, provider or owner of a digital resource - which, as practice shows - is able to actively influence not only the legal relations themselves, but also ignore the principles and norms of law developed by in national legal acts aimed at suppressing such violations.
Discussion and Conclusion. Based on the results of this study of the elements of the legal status of an individual in the digital space, the following conclusions were made: 1) when proclaiming rights and freedoms, including in the digital space, it is necessary to develop legal regulations aimed at preventing potential violations; 2) due to the lack of unity in international practice on the development of ways and methods of legal regulation of legal relations in the digital space, any foreign experiences, including those seemingly successful at first glance, should be treated with restraint, as they may not be suitable in the conditions of Russian legal realities and traditions; 3) it is necessary to develop a concept of legal regulation of legal relations in the digital space, which would be not only a theoretical basis for determining the legal status of an individual in the digital space, but also the basis for regulating such legal relations.
Keywords: digitalisation, digital space, legal relations, legal relations in the digital space, legal status of the individual, legal status of the individual in the digital space
For citation: Provalinsky, D. I., 2023. Legal status of the person in the digital space. Pra-vosudie/Justice, 5(1), pp. 38-53. (In Russ.) DOI: 10.37399/2686-9241.2023.1.38-53.
Введение
В идоизменение фактических правоотношений и появление новых форм взаимодействия между субъектами правоотношений побуждают юридическую науку, как и другие общественные дисциплины, предлагать собственное научное видение и теоретическое обоснование происходящего. Вместе с тем приходится признавать, что темп и скорость развития фактических правоотношений настолько велики и устремлены к постоянному изменению, что научная мысль и правотворческий процесс далеко не всегда способны своевременно отреагировать на происходящие изменения.
В первую очередь это обусловлено необходимостью использования более глубинных методов научного познания, а также привлечения профессиональных ресурсов в сферу юриспруденции и смежных областей (экономика, социология, психология, социальное управление и др.), опирающихся на теоретический фундамент и практическую апробацию, что по масштабу «погружения» в заданную тему (или новый вызов современной действительности) многократно превосходит используемые обществом примитивные или даже рефлекторные способы восприятия (принятия) новых явлений, изменяющих окружающую действительность и способных внести коррективы в уже сложившиеся в социуме отношения. К сожалению (и от этого никуда не уйти), оперативность правового регулирования происходящих процессов недостаточна.
Результаты исследования
Одним из серьезных вызовов как для науки, так и для практики и, соответственно, для правотворческой деятельности являются цифровиза-ция и то влияние, которое она оказывает на все сферы жизнедеятельности как отдельного гражданина, так и общества, а также государства в целом. Основной вопрос, который здесь возникает и который пока не находит единого понимания, - это пределы допустимости правового регулирования правоотношений в цифровом пространстве.
Как следует из теории правоотношений, для того чтобы складывающиеся между субъектами права отношения получили правовое регулирование, они должны соответствовать основным (базовым) критериям: в их структуре должны присутствовать субъекты правоотношения, объект (объекты) правоотношения и собственно его содержание.
Что касается фактических правоотношений, возникающих в цифровом пространстве, то следует отметить, что их характерной особенностью является то, что они всегда будут относиться к «сложным», поскольку без посредника в лице оператора, провайдера или владельца цифрового ресурса возникнуть в цифровом пространстве они не могут. Объектом цифровых правоотношений выступают глобальная сеть «Интернет», интернет-ресурсы (сайты), социальные сети и мессенджеры, а
также цифровые услуги и цифровая деятельность в целом. Содержанием таких правоотношений должны выступать взаимные права и обязанности участников цифровых правоотношений.
Определение и установление субъекта цифровых правоотношений, его правовой статус вызывают вполне конкретные вопросы. Обладает ли субъект права цифровыми правами и обязанностями? Каков его правовой статус в глобальной сети «Интернет»? Должен ли субъект права в цифровом пространстве соблюдать принципы и нормы права, прежде всего содержащиеся в формах национального права (в нашем случае - Российской Федерации)? Должен ли субъект права нести юридическую ответственность за свои действия (деяния), совершаемые в цифровом пространстве?
При обсуждении поставленных вопросов нельзя не учитывать, что цифровизация уже внесла и продолжает вносить серьезные изменения в сложившийся в социуме порядок взаимодействия между субъектами правоотношений. Это касается и форм, и способов взаимодействия.
Следует отметить, что за исключением отдельных форм международного права, таких как Резолюция ООН по правам человека A/HRC/ RES/20/8 «Поощрение, защита и осуществление прав человека в интернете»1, Резолюция ООН A/RES/68/167 «Право на неприкосновенность личной жизни в цифровой век»2, Хартия прав человека в интернете, предложенная Ассоциацией прогрессивных коммуникаций (The Association for Progressive Communications (APC)3, а также некоторых национальных законов, таких как национальный Закон Бразилии от 23 апреля 2014 г. «Установление принципов, гарантий, прав и обязанностей использования интернета в Бразилии»4, Закон Новой Зеландии от 13 июля 2015 г. «О вредных цифровых коммуникациях»5, Закон Франции от 7 октября 2016 г. «О цифровой республике»6, в мировой
Report of the Special Rapporteur on the promotion and protection of the right to freedom of opinion and expression. URL: https://www2.ohchr.org/english/bodies/ hrcouncil/docs/17session/A.HRC.17.27_en.pdf (дата обращения: 08.01.2023).
Резолюция ООН A/RES/68/167 «Право на неприкосновенность личной жизни в цифровой век». URL: https://www.lawtrend.org/wp-content/ uploads/2014/06/2013_UN_68_167.pdf (дата обращения: 08.01.2023).
APC Internet Rights Charter. URL: https://www.apc.org/en/node/5677/ (дата обращения: 08.01.2023).
Lei № 12.965 de 23 de Abril de 2014 (Estabelecimento de principios, garantias, direitos e deveres para o uso da internet no Brasil). URL: https://wipolex.wipo.int/ ru/text/361097 (дата обращения: 08.01.2023).
Harmful Digital Communications Bill. URL: https://www.legislation.govt.nz/bill/ government/2013/0168/latest/DLM5711810.htm (дата обращения: 08.01.2023).
Loi № 2016-1321 du 7 Octobre 2016 Pour une république numérique. URL: https:// wipolex.wipo.int/ru/text/420578 (дата обращения: 08.01.2023).
2
3
4
5
практике в целом отсутствует опыт разработки и принятия правовых актов и иных видов форм права, регулирующих правоотношения в цифровом пространстве.
Сложившаяся ситуация позволяет нам на основании анализа некоторых базовых вопросов правового регулирования правоотношений в цифровом пространстве предложить собственное видение решения отдельных, проблемных, на наш взгляд, вопросов в рамках отечественной юридической науки.
Начать следует с определения правового статуса личности в цифровом пространстве, поскольку общеизвестно, что любой пользователь глобальной сети «Интернет» может выходить в цифровое пространство, скрывая свою личность (право на анонимность) под цифровым ава-таром и используя псевдоним (nickname). Согласно же теории правоотношений для возможности урегулирования любого правоотношения как его участникам, так и государственному органу, осуществляющему правовое регулирование, должен быть известен субъектный состав такого правоотношения, в цифровом же пространстве это условие порой становится недостижимым.
В теории права под правовым статусом личности понимается юридически установленное в Конституции и иных правовых актах положение (состояние) человека в обществе, образующее совокупность его прав, свобод, обязанностей и правовых интересов [Провалинский, Д. И., 2020, с. 181]. В структуру правового статуса личности входят: права, обязанности, юридические гарантии, юридическая ответственность, правовые интересы, правосубъектность, гражданство.
Рассматривая права как базовый элемент правового статуса личности, необходимо отметить, что общепризнанные три поколения прав и свобод человека и гражданина не имеют правового закрепления «цифровых прав» или права на доступ в интернет. Это закреплено и в Резолюции ООН A/HRC/RES/20/8 «Поощрение, защита и осуществление прав человека в интернете»7.
Как указывается в юридической литературе, до настоящего времени в доктрине международного права не сложилось и единого взгляда относительно того, следует ли относить цифровые права к правам первого поколения (личные и политические права человека, естественные неотчуждаемые права), второго поколения (социально-экономические и культурные права), или это новое поколение прав, принципиально отличающихся от традиционных [Рожкова, М. А., 2020].
Как отмечается в Рекомендации Комитета министров Совета Европы «О соблюдении, защите и осуществлении прав детей в цифровой среде», на сегодняшний день сложно однозначно утверждать, являются
7 URL: https://www.lawtrend.org/wp-content/uploads/2014/06/2010_UN_20_8.pdf (дата обращения: 08.01.2023).
цифровые права новым поколением или подвидом прав человека, осуществляемых в цифровой среде, которая «включает в себя информационные и коммуникационные технологии, в том числе интернет, мобильные и связанные с ними технологии и устройства, а также цифровые сети, банки данных, контент и услуги»8.
Тем не менее с начала глобального увеличения активных пользователей сети «Интернет» (примерно с начала 90-х гг. XX в.) в первую очередь в зарубежной научной литературе в терминологический обиход стали входить такие понятия, как «интернет-права», «права человека в интернете/в киберпространстве», «киберправа и киберсвобо-ды» (англ. cyber-rights & cyber-liberties). Обсуждая возможность использования той или иной юридической терминологии, ученые отмечают, что «...в англоязычной литературе пишут о цифровых правах (digital rights), интернет-правах (Internet rights), праве на коммуникацию (right to communicate). Иногда эти термины используют как синонимы, иногда акцентируется определенная специфика обозначаемых ими прав» [Варламова, Н. В., 2019, с. 12].
На этом фоне отдельные зарубежные исследователи высказывают и вовсе революционные идеи. Например, итальянский ученый Якопо Кокколи полагает, что развитие права на доступ в интернет продемонстрировало возможность «технологии стать самим правом» [Coccoli, J., 2017, p. 243].
Что касается собственно прав, то следует заметить, что как простыми пользователями глобальной сети «Интернет», так и некоторыми исследователями сферы цифровых технологий высказывались идеи о том, что свободное выражение мнений в сети не подлежат прямому или косвенному ограничению через цензуру, запрещающему контролю со стороны правительств или частных лиц путем проверок программного или аппаратного обеспечения, телекоммуникационных инфраструктур или других составных частей электронных сетей. Право на частную неприкосновенность, анонимность и безопасность включает право на защиту от произвольного наблюдения материалов или общения в сети, так же как и право использования таких технологий неприкосновенности, применяемых с целью обезопасить коммуникацию, как криптография9.
В понимании исследователей цифровые права человека - это расширение и применение универсальных прав человека к потребностям
8 Рекомендация Комитета министров Совета Европы государствам-членам № CM/Rec(2018)7 «О соблюдении, защите и осуществлении прав детей в цифровой среде» // Бюллетень Европейского Суда по правам человека. 2018. № 12. С. 117.
9 Беккер К. Словарь тактической реальности. Культурная интеллигенция и социальный контроль / пер. с англ. О. Киреева. Екатеринбург : Ультра. Культура, 2004. 224 с. ISBN: 5-98042-066-5.
общества, основанного на информации. Базисные цифровые права человека включают право доступа к электронной сети, право свободно общаться и выражать мнения в сети и право на неприкосновенность частной сферы10.
В отечественной литературе, несмотря на бурное развитие научной концепции информационного права, в последнее время все чаще используется термин «цифровые права», нежели «интернет -права» или «информационные права».
Упомянутая выше Хартия прав человека в интернете, предложенная Ассоциацией прогрессивных коммуникаций (The Association for Progressive Communications (APC) (далее - Хартия), в ее действующей редакции закрепляет следующие принципы управления интернетом: 1) универсальность и равенство; 2) права и социальная справедливость; 3) равный доступ к интернету; 4) свобода слова и ассоциаций; 5) конфиденциальность и защита данных; 6) жизнь, свобода и безопасность; 7) разнообразие; 8) сетевое равенство; 9) стандарты и регулирование; 10) система управления11.
На наш взгляд, данные принципы по ряду причин не могут выступать в качестве универсальных правовых регуляторов правоотношений в цифровом пространстве, поскольку, во-первых, указанный перечень по причине постоянной доработки Хартии не является окончательно сформированным. Во-вторых, в процессе «перевода» основных прав человека, сформулированных во Всеобщей декларации прав человека (далее - Декларация), в цифровое пространство происходят отрыв от базовых принципов права и отчасти игнорирование ряда традиционных прав, заложенных в данной Декларации (право на труд, получение образования или неприкосновенность частной жизни и др.), при этом активно лоббируются идеи о праве на анонимность и отсутствие цензуры в реализации свободы слова. В-третьих, сам статус разработчика - Ассоциации прогрессивных коммуникаций (особенно в свете последних «информационных войн») не внушает абсолютного доверия в вопросе о том, в чьих интересах действует данная Ассоциация и какие цели преследует. Наконец, в-четвертых, и это самое главное, данный акт не является правовым, а следовательно, в нем не могут устанавливаться правовые регуляторы, тем более универсальные.
Результаты исследования
Таким образом, в настоящее время разрозненно существующие принципы и нормы международного права не могут быть использованы в качестве универсальных правовых регуляторов правоотношений в
10 Беккер К. Указ. соч.
11 APC Internet Rights Charter. URL: https://www.apc.org/en/node/5677/ (дата обращения: 08.01.2023).
цифровом пространстве. В такой ситуации на первое место должно выступать национальное правовое регулирование.
Следует отметить, что определенная работа в этом направлении уже проводится. Так, Советом по правам человека при Президенте Российской Федерации разрабатывается проект Цифрового кодекса прав человека12, содержание которого пока не обнародовано. Между тем указанное обстоятельство не препятствует нам высказать собственную точку зрения по данному вопросу.
Представляется, что в числе прав и свобод, которыми должны обладать граждане Российской Федерации в цифровом пространстве, должны быть указаны следующие:
1) право на получение равного доступа к пользованию телекоммуникационной сетью «Интернет»;
2) право на свободу слова в цифровом пространстве;
3) право на свободный поиск, создание, получение, передачу, использование и распространение информации в цифровом пространстве;
4) право на обращение в органы государственной или муниципальной власти как посредством использования телекоммуникационной сети «Интернет» или использования справочно-информационных интернет-порталов (Госуслуги), так и в традиционном формате устно при личном приеме граждан или в письменной форме без обязывания граждан использовать телекоммуникационную сеть «Интернет» при обращении в органы государственной или муниципальной власти;
5) право на труд в цифровом пространстве в форме дистанционной работы, самозанятости (фрилансер) или в целях реализации ст. 34 Конституции Российской Федерации;
6) право на образование в цифровом пространстве (доступ к цифровым библиотекам, архивам и фондам, самообразование в сети, возможность обучать или проводить мастер-классы);
7) право на свободу творчества в цифровом пространстве;
8) право на неприкосновенность частной жизни в цифровом пространстве;
9) право собственности на имущество в цифровом пространстве (защита авторского права, интеллектуальной собственности, патентов, право на цифровые вещи);
10) право на забвение;
11) право на защиту персональных данных.
Следует отметить, что в 2020 г. в России в качестве эксперимента в целях информационной поддержки граждан в условиях распространения новой коронавирусной инфекции на территории Российской Феде-
12 СПЧ готовит «Цифровой кодекс прав человека». URL: https://rg.ru/2021/09/05/ spch-gotovit-cifrovoj-kodeks-prav-cheloveka.html (дата обращения: 08.01.2023).
рации приказом Минкомсвязи России от 31 марта 2020 г.13 был сформирован список социально значимых интернет-ресурсов, доступ к которым операторы связи и поставщики услуг интернет-связи не должны ограничивать даже при отрицательном балансе клиента.
На наш взгляд, такое решение должно быть трансформировано в право на доступ к социально значимым ресурсам в телекоммуникационной сети «Интернет».
Другим, не менее важным элементом правового статуса личности как в традиционных, так и в цифровых правоотношениях, выступают обязанности субъекта правоотношений - т. е. осуществление совокупности действий необходимого правомерного поведения и бездействия (воздержание от действий, нарушающих права и правовые интересы иных лиц).
В данном случае возникает еще одна проблема, которая заключается в том, что пользователь сети «Интернет» для активного взаимодействия на различных цифровых площадках с другими пользователями вынужден проходить процедуру регистрации и выражать согласие с правилами данного ресурса (цифрового сообщества - если речь идет о «пабликах» в социальных сетях) и для постоянного использования данного ресурса в своих личных интересах вынужден соблюдать указанные правила, иначе администрация ресурса может применить к нему временную или постоянную блокировку страницы пользователя или ограничить возможности совершать определенные действия (оставлять комментарии, публиковать посты или размещать какие-либо материалы и т. п.) на данном ресурсе, в том числе без права на обжалование такого решения.
Даже при поверхностном анализе подобных пользовательских соглашений выясняется ряд нюансов: во-первых, подобные соглашения, как правило, составляются лицами либо далекими от юридической профессии, либо имеющими общие (поверхностные) познания в области юриспруденции; во-вторых, в отдельных пунктах подобных соглашений могут содержаться положения, противоречащие прежде всего правовым актам Российской Федерации; в-третьих, они не содержат принципов и норм права, не являются формой национального права.
Соответственно, ситуация такова, что на сегодняшний день государство не способно принудить пользователя сети «Интернет» соблюдать
13 Приказ Минкомсвязи России от 31 марта 2020 г. № 148 (ред. от 1 июля 2021 г.) «О проведении эксперимента об оказании гражданам на безвозмездной основе услуг связи по передаче данных и по предоставлению доступа к информационно-телекоммуникационной сети "Интернет" на территории Российской Федерации для использования социально значимых информационных ресурсов в информационно-телекоммуникационной сети "Интернет"» // Официальный интернет-портал Министерства цифрового развития, связи и массовых коммуникаций Российской Федерации. URL: https://digital.gov.ru/ru/documents/7146 (дата обращения: 08.01.2023).
обязанности человека и гражданина в цифровом пространстве (за исключением социально значимых интернет-ресурсов), поскольку пользователи сети «Интернет» зависимы от владельца ресурса, который (а не государство) предоставляет им данную услугу. Это в определенной степени способствует появлению «участков», «направлений» или «сфер жизнедеятельности», неподвластных государству и его контролирующим органам на его собственной территории, и, хоть и на первый взгляд это не столь ощутимо и заметно, «отодвигает», отстраняет государство от влияния, в том числе правового, на некую часть фактических правоотношений, складывающихся внутри этого государства. Иными словами, происходит постепенное вытеснение государства из традиционно устоявшейся парадигмы: государство, общество, личность.
В этой связи остро встает вопрос о правовом оформлении обязанностей, исполнения которых государство не только вправе, но и обязано требовать от пользователей сети «Интернет» вне зависимости от того, входят ли ресурсы, которыми пользуются наши сограждане, в зону «Рунета», зону англоязычного интернета или иную групповую зону или сектор глобальной сети «Интернет». К таким обязанностям следует отнести следующие:
• соблюдать принципы и нормы права, содержащиеся прежде всего в Конституции Российской Федерации и иных национальных правовых актах;
• воздерживаться от совершения действий, нарушающих права и правовые интересы иных лиц в телекоммуникационной сети «Интернет»;
• воздерживаться от создания, распространения, передачи заведомо ложной информации, способной нанести ущерб государству, обществу, деловой репутации, чести и достоинству личности.
Отдельно следует сказать о важности предоставления гражданам в цифровом пространстве юридических гарантий защиты их прав, свобод и правовых интересов, так как помимо определенных благ, которые дает цифровое пространство, в нем процветает киберпреступность (кибербуллинг, мошенничество в сети, кибертерроризм и др.), от которой пользователь порой не в состоянии получить защиту ни у администрации ресурса, ни у компетентных государственных органов Российской Федерации. Это происходит вследствие отсутствия правовых регуляторов, с помощью которых возможно оказывать воздействие на владельцев цифровых ресурсов, либо возникают технические нюансы, не позволяющие пресечь то или иное правонарушение (преступление) в цифровом пространстве.
В качестве примера можно привести достаточно распространенную в социальных сетях деятельность групп по интересам (пабликам), создаваемых в различных социальных сетях и мессенджерах не с целью общения, созидания или нахождения единомышленников по увлечению или хобби, а исключительно с противоправной целью.
Среди общеизвестных можно назвать сообщества, создаваемые с целью пропаганды идей, провокации и склонения несовершеннолетних к совершению самоубийства (группы «Синий кит»); группы, коллективно оскорбляющие или осуждающие поведение или поступки отдельной личности путем организации массовой травли посредством направления в огромном количестве сообщений, как минимум оскорбительного характера, пользователю, который был выбран (назначен) «козлом отпущения». Последние, как правило, возникают в двух случаях: а) на почве не сложившихся межличностных отношений; б) вокруг публичной личности, выражающей собственную точку зрения относительно того или иного вопроса, не совпадающую с позицией лиц, использующих подобные методы воздействия вместо выстраивания диалога, основанного на аргументах.
Отдельно следует сказать и о распространении в цифровом пространстве такого вида преступления, как создание интернет-сайтов -двойников/клонов популярных и массовых ресурсов, известных большинству активных пользователей сети «Интернет». В данном случае мошенники без каких-либо трудностей могут полностью копировать указанные страницы, затем невнимательный пользователь, совершив ошибку в процессе ввода адреса ресурса в адресной строке или пройдя по непроверенной ссылке, попадает на ресурс-клон и совершает привычные ему действия (вводит свои логин и пароль от учетной записи, совершает сделки купли-продажи, указывает свои персональные данные и т. д.) и тем самым «добровольно» предоставляет злоумышленникам возможность пользоваться указанной информацией в своих корыстных целях.
Указанные примеры - лишь малая доля того, какие опасности таят в себе отдельные сегменты цифрового пространства, при этом предоставить какие-либо юридические гарантии защиты прав и свобод личности в цифровом пространстве на сегодняшний день не способно ни одно государство в мире.
Причиной этому, на наш взгляд, является то, что, не осознавая до конца всю степень глобальности надвигающейся на общество цифрови-зации, государства на начальном этапе ушли от регулирования данного процесса, а теперь последовательно отстраняются от участия в управлении им уже заинтересованными лицами (ГГ-корпорациями). Ведь все больше и больше становится очевидным, что «правильно» организованное виртуальное (цифровое) пространство способно оказывать влияние на умы, поведение и реакцию не только отдельных личностей, но и различных социальных групп, а также общества в целом. Такие вызовы безусловно должны быть приняты любым государством, которое заинтересовано в сохранении всей многогранности своего суверенитета.
Осуществление мер, направленных на блокировку интернет-ресурсов, нарушающих принципы и нормы права, содержащиеся в нацио-
нальных правовых актах, безусловно необходимо, хотя, как показывает практика, малоэффективно.
Это показали, например, попытки блокировки мессенджера Telegram в 2018 г. или блокировки ряда западных социальных сетей в 2022 г., доступ к которым любой пользователь может получить, прибегнув к использованию специального программного обеспечения прокси-сервер/ VPN-сервер. Однако и данная деятельность приносит свои определенные положительные результаты и должна вестись системно.
Что же касается юридической науки, то в ее задачи входят исследование уже действующих способов и методов правового регулирования и предложение на основе научного анализа своего видения решения тех или иных проблемных вопросов.
На наш взгляд, вопрос обеспечения юридических гарантий в цифровом пространстве не может быть решен одними только юристами (учеными и практиками) или государственными управленцами без тесного взаимодействия со специалистами в области IT-технологий. Причем этот процесс безусловно должен происходить под эгидой государства.
В противном случае достаточно яркий пример беспомощности перед IT-корпорацией, как это имело место при блокировке в январе 2021 г. социальной сетью Twitter аккаунта действующего на тот момент 45-го президента США Дональда Трампа, станет не исключением из правил, а нормой поведения, игнорирующей даже правовой статус отдельно взятой личности.
Таким образом, в настоящее время нельзя признать, что юридические гарантии прав личности в цифровом пространстве в современных реалиях обеспечены.
Однако уже сейчас, как представляется, можно сделать некоторые шаги в данном направлении. Поскольку в offline-пространстве юридические гарантии предполагают неотвратимое наступление юридической ответственности для правонарушителя за совершенное противоправное деяние, такой же вид ответственности должен безусловно существовать и для online-пространства.
Исходным достаточно действенным шагом, на наш взгляд, является отказ от полной анонимности в интернет-пространстве. Это означает, что на первых порах, хотя бы на некоторых ресурсах (социальных сетях, видеохостингах и мессенджерах) за каждым nickname (псевдонимом) должна раскрываться личность пользователя, например, посредством регистрации или обязательного предоставления информации на портале Госуслуг или ином специально созданном государством информационном ресурсе. В целях сокращения анонимности в сети уже сейчас с технической точки зрения возможно закрепление за каждым физическим лицом - пользователем его личного IP-адреса, что способствовало бы осознанию пользователями сети неотвратимости наступления юридической ответственности за противоправные деяния в случае их совершения.
Представляется, что в такой ситуации в разы снизились бы случаи кибербуллинга, высказывания угроз, призывов к совершению противоправных действий, поскольку общеизвестно, что именно анонимность создает благоприятную почву для их «процветания».
То есть достижение цели неотвратимости наказания в случае нарушения прав и охраняемых правовых интересов других лиц уже является определенной гарантией защиты прав всех пользователей цифрового пространства.
Рассуждая о правовом статусе личности в цифровом пространстве, отдельное внимание следует уделить ее правосубъектности, т. е. правовым основаниям, дающим возможность отдельной личности быть субъектом цифровых правоотношений и находиться в цифровом пространстве.
Как и в цифровых правоотношениях, здесь имеется ряд нюансов. Так, для получения доступа в цифровое пространство необходимо использовать персональный компьютер/планшет или сотовый телефон с доступом в глобальную сеть «Интернет». Далее с точки зрения цифровых взаимоотношений все субъекты, получившие открытый доступ в цифровое пространство, вольны перемещаться в нем как им вздумается.
С точки зрения права, чтобы быть субъектом правоотношений, необходимо обладать правоспособностью, т. е. иметь субъективные права и нести юридические обязанности. По общему правилу правосубъектность возникает с момента рождения человека. В дальнейшем процессе взросления (в силу наступления определенного возраста) или совершения активных юридически значимых действий человек приобретает более широкий круг прав и обязанностей (дееспособность), вместе с чем принимает на себя обязательство нести юридическую ответственность перед иными участниками правоотношений путем совершения активных юридически значимых действий/бездействия (деликтоспо-собность).
В связи с этим возникает вопрос: каким образом и в какой момент у лица может возникать (появляться) правосубъектность относительно цифровых прав?
В отношении совершеннолетних пользователей сети «Интернет» этот вопрос не возникает. Однако когда речь заходит о несовершеннолетних пользователях, вполне закономерно встает вопрос об установлении возрастного ценза для самостоятельного доступа («входа») в цифровое пространство с целью обеспечить психологическую, психическую и физическую безопасность еще не сформировавшейся личности от вредоносного контента, содержащегося в открытом доступе в сети.
В данном вопросе не возникает сомнения в необходимости установления возрастного ограничения для несовершеннолетних по их свободному и бесконтрольному нахождению в цифровом пространстве.
Такой опыт уже имеется в ряде государств. Так, Закон КНР «О защите несовершеннолетних»14 устанавливает, что при распространении контента, в том числе с использованием сети «Интернет», который может повлиять на физическое или психологическое здоровье несовершеннолетних, должны содержаться заметные категориальные предупреждения перед демонстрацией соответствующих материалов. Также данный Закон устанавливает уголовную ответственность за продажу, аренду и/или распространение среди несовершеннолетних материалов, которые являются для них «вредоносными» (ст. 34).
В Индии приняты и действуют «Правила информационных техноло-гий»15, включающие в себя «Руководство для посредников» (Intermediary Guidelines) и «Кодекс этики цифровых медиа» (Digital Media Ethics Code). В частности, в Правилах указывается, что посредники, предоставляющие доступ к цифровому ресурсу, обязаны проинформировать пользователей посредством правил использования сервиса и иных документов, принимаемых пользователями, что они не должны размещать информацию, которая является вредоносной для детей.
На наш взгляд, подобный опыт заслуживает внимания и проработки специалистами в области юриспруденции во взаимодействии с педагогами и детскими психологами с целью его использования в Российской Федерации применительно в том числе к готовности родителей нести персональную ответственность за неблагоприятные последствия бесконтрольного «пребывания» несовершеннолетнего в сети. Критерии оценки допустимости здесь будут, вероятно, примерно такими же, как и в реальной жизни. Если спросить любого родителя о том, с какого возраста он разрешает гулять своему ребенку одному на детской площадке во дворе, самостоятельно ходить в магазин или школу, пользоваться общественным транспортом и т. д., в подавляющем большинстве случаев можно получить ответ, что совершение этих действий прямо связано не только с внешней средой (в том числе криминогенной обстановкой), но и с процессом взросления ребенка, развитием его коммуникативных способностей, возможностью ориентироваться в окружающем пространстве, осознанием потенциальных опасностей и угроз, которые таит в себе социум.
В цифровом пространстве потенциальные угрозы для ребенка могут оказаться куда более опасными, чем конфликт со сверстниками на детской площадке.
Указанное ни в коей мере не направлено на ограничение развивающих возможностей сети «Интернет», однако эта сфера должна нахо-
14 ФФЛКЙ^ПаЖШ^ЛШЯЙ. URL: http://www.npc.gov.en/npc/c30834/202010/8 2a8f1b84350432cac03b1e382ee1744.shtml (дата обращения: 08.01.2023).
15 The Information Technology (Intermediary Guidelines and Digital Media Ethics Code) Rules, 2021. URL: https://www.meity.gov.in/content/notiflcations (дата обращения: 08.01.2023).
диться в рамках «родительского контроля», как и игровая сфера. Однако цифровую безопасность для несовершеннолетних должно обеспечить в первую очередь государство. И в этом направлении также необходима системная работа, однако расширенное представление о ее объеме и масштабах находится за рамками настоящего исследования.
Обсуждение и заключение
Подводя итоги изложенному, следует отметить, что, во-первых, понятие «правовой статус личности в цифровом пространстве» не является чем-то новым для юридической науки в свете изучения правового статуса личности как такового, тем не менее оно имеет некоторые нюансы, которые привносят изменения в традиционно устоявшиеся понятия «правоотношения» и «правовой статус личности». Во-вторых, по причине несовпадения темпов развития права и фактических правоотношений в цифровом пространстве процесс их правового регулирования отстает и пока не в состоянии поспевать за новыми формами взаимодействия субъектов права. В-третьих, провозглашая права и свободы, в том числе в цифровом пространстве, необходимо вырабатывать такие правовые регуляторы, которые будут эффективно защищать субъектов цифровых правоотношений от потенциально возможных нарушений их прав и свобод. В-четвертых, по причине отсутствия в международной практике единства в выработке правовых регуляторов правоотношений в цифровом пространстве следует сдержанно воспринимать любой, в том числе кажущийся на первый взгляд удачным, зарубежный опыт. Важно помнить о том, что опыт иного государства может быть непригоден в условиях российских правовых реалий и традиций. В-пятых, необходима разработка концепции правового регулирования правоотношений в цифровом пространстве и как теоретического обоснования правового статуса личности в цифровом пространстве, и как собственно основы регулирования таких правоотношений.
Список источников
Варламова Н. В. Цифровые права - новое поколение прав человека? // Труды Института государства и права РАН. 2019. Т. 14, № 4. С. 9-46.
Провалинский Д. И. Теория государства и права в таблицах и схемах (конспект лекций в схемах) : учеб. пособие для студентов, магистрантов и аспирантов. Казань : Бук, 2020. 510 с. ISBN: 978-500118-562-8.
Рожкова М. А. Цифровые права: публично-правовая концепция и понятие в российском гражданском праве // Хозяйство и право. 2020. № 10. С. 3-12.
Coccoli J. The Challenges of New Technologies in the Implementation of Human Rights: An Analysis of Some Critical Issues in the Digital Era // Peace Human Rights Governance. 2017. Vol. 1, issue. 2. P. 223-250.
References
Coccoli, J., 2017. The Challenges of New Technologies in the Implementation of Human Rights: An Analysis of Some Critical Issues in the Digital Era. Peace Human Rights Governance, 1(2), pp. 223-250. Provalinsky, D. I., 2020. Teoriya gosudarstva i prava v tablicakh i skhemakh (konspekt lekcij v skhemakh) = [Theory of State and law in tables and diagrams (lecture notes in diagrams)]. Textbook for students, undergraduates and postgraduates. Kazan: Buk. 510 p. (In Russ.) ISBN: 978-5-00118-562-8.
Rozhkova, M. A., 2020. Digital rights: public law concept and concept in Russian civil law. Khozyajstvo i pravo = [Economy and Law], 10, pp. 3-12. (In Russ.)
Varlamova, N. V., 2019. Digital rights - a new generation of human rights? Trudy Instituta gosudarstva i prava RAN = [Proceedings of the Institute of State and Law of the Russian Academy of Sciences], 14(4), pp. 9-46. (In Russ.)
Информация об авторе / Information about the author
Провалинский Дмитрий Игоревич, кандидат юридических наук, доцент кафедры теории права, государства и судебной власти Российского государственного университета правосудия (Российская Федерация, 117418, Москва, ул. Новочеремушкинская, д. 69).
Dmitry I. Provalinsky, Cand. Sci. (Law), Associate Professor of the Theory of Law, State and Judicial Power Department, Russian State University of Justice (69 Novocheremushkinskaya St., Moscow, 117418, Russian Federation).
Автор заявляет об отсутствии конфликта интересов. The author declares no conflict of interest.
Дата поступления рукописи в редакцию издания: 30.01.2023; дата одобрения после рецензирования: 10.02.2023; дата принятия статьи к опубликованию: 22.02.2023.
Submitted: 30.01.2023; reviewed: 10.02.2023; revised: 22.02.2023.
