CC BY
129
Характерная примета современной коммуникации состоит в том, что в ряде западных стран идет мощный процесс снятия многочисленных табу на инвективную (обсцен-ную) лексику. Исторически табу есть не что иное, как религиозные или моральные запреты, но в деятельности конкретного человека они действуют как безусловный императив. Истоки табу всегда экстралингвистические - исторические, культурные, этические, социально-политические, эмоциональные, а цель табуирования состоит в том, чтобы исключить из обихода не понятие (которое остается необходимым обществу), а слово, передающее это понятие. Основные функции табу - предохранительная и регламентирующая. Сегодня табу на инвективы утрачены, причем отчасти процесс детабуизации обсценизмов захватил и славянские культуры. Практически все «большие языковые культуры» располагают развитыми субстандартными языковыми ярусами, где особое место занимают инвективы.
Появились многочисленные труды, в которых инвективная лексика связывается с понятием катарсиса (ср. почти бессознательный рефлективный характер использования обсценной лексики в экстремальных обстоятельствах), исследуется как особый способ межличностного общения, тип воздействия, как способ выражения эмоций и как наиболее оптимальная возможность канализации накопившейся агрессии. В настоящее время высказывается мнение о том, что применение инвективы в определенных жизненных обстоятельствах оправданно.
Известный специалист по субстандартным образованиям в языках мира В.И. Жель-вис пришел к выводу о том, что в настоящее время ни в одном обществе, от самого примитивного до наиболее цивилизованного, не наблюдается никаких признаков сокращения инвективного общения (при том, что не существует ни одного современного общества, которое не пыталось бы вести борьбу с такого рода словоупотреблениями). Уже это может быть расценено как свидетельство, пусть и косвенное, относительно определенных полезных качеств такой лексики: если бы инвективы имели только отрицательные свойства, они давно прекратили бы свое существование. Инвективный вокабуляр является относительно устойчивым и реализуется в рамках характерной континуальной парадигмы. В современной юрислингвистике введено понятие инвективного континуума, в рамках которого находятся слова общеизвестные, но осуждаемые в большинстве субкультур данной национальной культуры (обсценизмы); им противопоставлены слова, относительно приемлемые в некоторой речевой ситуации (литературные слова, обладающие явным инвек-тивным потенциалом).
Проблемы инвективной (обсценной) лексики, использование которой составляет «лингвистическое преступление», исследуются в рамках новой междисциплинарной науки, и сегодня можно говорить о развитии в России особой отрасли знания, формирующейся в зоне пересечения лингвистики и юриспруденции. Эту отрасль именуют по-разному: юридическая лингвистика, юрислингвистика, реже - лингвоюристика; в сходных значениях используются также терминологические сочетания - судебное речеведение, лингвок-риминалистика, правовая лингвистика, судебная лингвистика. Новая дисциплина соответствует важнейшему постулату современной науки - экспансизму: новое знание обретается именно на стыке наук.
Мощным стимулом для развития юридической лингвистики стали общественные процессы, связанные с либерализацией общества, усилением роли СМИ, формированием правового государства, расширением сферы участия рядовых граждан в юридической и экономико-правовой деятельности, политической активностью граждан. Именно общественная практика заметно динамизирует процессы и в сфере юридической лингвистики, стремящейся все более оформить свою самостоятельность. Появляются новые центры и научно-общественные организации, главной целью которых является обслуживание обозначенных потребностей общества и науки. Если в 1999 г. один из теоретиков современной юрислингвистики Н.Д. Голев констатировал «зародышевое» состояние этой пограничной науки, то за прошедшие годы положение существенно изменилось: вышли восемь
выпусков «Юрислингвистики» - сборников статей по проблемам взаимоотношения русского языка и российского права, проведен ряд конференций по проблемам юридической лингвистики, опубликованы труды по теории и практике юридической экспертизы.
Взаимосвязь лингвистики и права нашла свое отражение в Федеральном законе РФ № 53-Ф3 «О государственном языке Российской Федерации» (Российская газета, 7 июня 2005 г.), в котором закреплен правовой статус русского языка как государственного. Ряд положений этого закона направлен на защиту от использования вульгарных, бранных слов и выражений, унижающих человеческое достоинство, предусматривает ответственность за его нарушение (ст. 6).
«Юридическая лингвистика» включает в себя две стороны: во-первых, анализ проблем, связанных с вовлечением естественного языка в сферу юридического функционирования, где он напрямую соприкасается с законом, во-вторых, с языковым оформлением законов, существующих в обществе и в ментальности человека в языковом воплощении. В сферу интересов юридической лингвистики входят взаимодействие естественного и юридического языка, лингвистическая конфликтология, теория и практика лингвоюридической экспертизы, суггестивная функция языка и речевое манипулирование, которое справедливо характеризуется как бич современной коммуникации. Однако правовое регулирование не только речевых манипуляций, но даже более явных нарушений этико-речевой нормы сегодня находится только в стадии формирования. «Особую роль для юрислингви-стики могло бы сыграть психолингвистическое изучение воздействия обсценной лексики при ее восприятии различными слоями носителей языка - от этого зависит ее квалификация в аспекте лингвистической экологии, лингвистической дискриминации, и - в конечном счете - сама возможность юридической регламентации нецензурных слов», - пишет Н.Д. Голев [2, с. 26]. Юридическое разрешение инвективной ситуации связано с множеством противоречий. Эти противоречия часто возникают в процессе проверки судебными экспертами какого-либо потенциального слова-инвективы (выражения) на предмет оскор-бительности/неоскорбительности. Особенно неопределенной становится ситуация в современных коммуникативных условиях. Ср., как известный российский писатель и публицист Вл. Новиков в своем «Романе с языком» пишет о массовости инвектив: «Сквернословие одержало очередную победу. Я имею в виду провал внесенного Николаем Губенко в Мосгордуму законопроекта об ужесточении наказаний “за употребление ненормативной лексики, жаргонных и сленговых выражений”. ...Следуя примеру Замятина и Оруэлла, попробовал я виртуально осуществить губенковскую идею. Вообразил себя честным милиционером, облеченным полномочиями, и стал гулять по городу, прислушиваясь к речи москвичей и гостей столицы. Кто матерится - тот хулиган, подлежащий задержанию. За четверть часа я “арестовал” полсотни лиц обоего пола и на этом остановился. Если “процесс пойдет”, только им и должны будут заниматься все органы правопорядка и все суды. Да и то не справятся».
Правовому регулированию инвективного словоупотребления препятствует и то обстоятельство, что одно и то же выражение, адресованное разным людям и в разных ситуациях, может произвести разный эффект, вплоть до противоположного. Ср.: «Не будем ханжами: бывают в жизни моменты, когда самый культурный человек не выдержит и выкрикнет экстремальное словцо. Это как граната, которую пускают в ход в критической ситуации. Но если человек стоит на балконе и кидает гранаты в прохожих, его надлежит обезвредить как опасного маньяка» (Вл. Новиков. «Роман с языком»). Ср. также: «Текстовое (и тем более рече-ситуативное) разворачивание инвективного фрейма - задача более сложная, так как здесь сопрягается множество факторов, некоторые из которых относятся к имплицитным сферам речи» [2, с. 30].
Как известно, языковое законодательство существует уже много веков, оно регламентирует прежде всего использование языков на территории многонационального государства. В Европе одним из первых актов в языковой области было постановление Турского собора 813 года о чтении проповедей на народных языках вместо латыни. До XIX
века в различных странах принимались законы в пользу мажоритарного языка, и только со второй половины XIX века начинают издаваться законы, ограждающие миноритарные языки. Канадский исследовать Дж. Тури установил, что 110 из 147 проанализированных им конституций содержат постановления, касающиеся языка. Законы эти различны: одни исходят из принципа территориальности, другие из принципа личности, одни лишь устанавливают общие принципы, другие подкрепляются административно-юридическим аппаратом. Что касается регламентирования тех или иных лексических или грамматических средств в рамках одного национального языка, то оно практически никогда не имело правового статуса.
Языковая коммуникация представляет собой одну из сфер социального взаимодействия, которое может принимать конфликтный характер, вследствие чего неизбежна ее «юридизация». Н.Д. Голев [2, с. 18-22] ставит вопрос об особом виде прав человека - лингвистическом праве, которое может стать составной частью зафиксированных в международных документах прав человека. Это право состоит из нескольких компонентов, среди которых право на лингвистическую экологию, по которому человек не должен оказываться во враждебной языковой среде, в которой он терпит коммуникативный ущерб. Если человек испытывает унижение и стресс от бранной лексики, то юриспруденция обязана защитить его «лингво-экологическое право» [1, с. 227].
Современная когнитивная наука пришла к выводу, что естественный язык гораздо более, чем принято было считать в формализованных описаниях, синтетичен в смысле отражения мира не только абстрактно-логического, но и нерасчлененного, целостного, связанного с мировоззрением языковой личности и миром ее эмоций. Главным для изучения категории оценки признается наличие познающего и номинирующего субъекта, который осуществляет концептуализацию данного фрагмента действительности и вербализует его в условиях коммуникативной деятельности.
Итак, в современных условиях в орбиту лингвоюридической проблематики попадает и проблема лингвистической экологии, включающая целый ряд более частных вопросов, в том числе - вопрос об инвективной лексике. Юридизация проявлений естественного языка есть необходимое следствие, с одной стороны, канонизации естественных прав носителей языка на свободное пользование ресурсами родного языка, а с другой - онтологического понимания языка как объекта правовой защиты.
Сегодня юридическая лингвистика только в начале пути «обретения своего лица». Ясно, что она многими нитями связана с психо- и социолингвистикой, общей и частной (юридической) риторикой, с терминоведением, стилистикой, культурой речи, современными дискурсивными практиками. Однако у нее свой предмет - язык в сфере юридического функционирования. Предметная область юридической лингвистики сформирована сложным диалектическим взаимодействием юридического и языкового аспектов.
