CC BY
91От редактора: Инвективная и манипулятивная функции языка
Настоящий сборник посвящен проблемам языковой инвективности и манипулятивного использования языка. Хорошо известно, что естественный язык может использоваться в целях, которые, как правило, оцениваются в языковом социуме негативно. Мы имеем в виду такие цели, как ложь, сокрытие мотивов (неискренность, скрытность), лицемерие, оскорбление, агрессия, ерничанье и т.п. Более того, в речи для осуществления подобных функций не только «технически» используются нейтральные и «положительные» средства, в языке самом вырабатываются специализированные подсистемы такого рода средств, что позволяет говорить о них как о своеобразных функционально-семантических языковых категориях со многими присущими таковым свойствами, например, многоуровневостью средств выражения данного содержания, ядерно-периферийным устройством и т.п. (Их описание как таковых - важная перспектива лингвистической конфликтологии и теоретической юрислингвистики). Если это так, то это означает, что язык объективно и имманентно обладает такими функциями и, следовательно, так или иначе предполагает, допускает, а возможно, и своеобразным способом легитимизирует их через узуализацию и оязыковление как компонентов внутренней системы. Мы не будем здесь касаться вопросов этики языка - она не проста, как не проста на шкале «хорошо/плохо» дифференциация, скажем, открытости (искренности) и скрытности или непротивления и агрессии. Ограничимся простыми формулами: помимо шкалы «хорошо/плохо» в языке представлено немало других шкал, находящихся с этической шкалой в неоднозначных отношениях; названные выше функции и категории в языке - объективная данность, подлежащая изучению лингвистами как в базовых, так и в разного рода совмещенных гносеологических областях.
Среди последних находится и юрислингвистика с ее мощным прикладным выходом в социальную сферу. Необходимость правовой оценки использования языка при унижении чести и достоинства личности, обмана в различных целях, неадекватной агрессии (хулиганства) и другого создает
потребность их фундаментального научного изучения. Правовая оценка, чтобы быть максимально объективной, а значит, и легитимной в юридическом смысле, должна отражать сложившиеся в естественной этико-лингвистической сфере закономерности и нормы употребления конфликтогенных языковых средств и способов выражения инвективных и манипулятивных интенций, что предполагает необходимость теоретико-лингвистических исследований данных категорий в целом и «в частностях», т.е. исследований типовых конфликтных ситуаций с инвективным и манипулятивным содержанием (данной проблематике посвящено исследование К.Ф. Седова в первом разделе сборника), ориентированных на юридическое регулирование конфликтов. Статьи настоящего сборника направлены на непосредственное решение таких проблем или на подготовку таких решений.
В сборнике обсуждаются две группы проблем. Одна из них связана с вопросами языковой инвективности (и смежными с ней феноменами: речевой агрессией, сквернословием и т.п.), другая -с манипулятивным использованием языка в различных коммуникативных сферах (рекламе, предвыборных технологиях, пропаганде). Материалом для исследований большей частью служит русский язык, современная речевая практика, «врастающая» в практику юридического разрешения конфликтов. Инвариантный пафос большинства статей - выявление объективных языковых оснований названных функций и конфликтов на их основе (таковы в первом разделе статьи Е.Н. Гуц, В.И. Жельвиса, К.Ф. Седова, О.В. Саржиной и во втором разделе - А.Д. Васильева,
Н.Д. Голева, Е.Г. Гусар, В.В. Копочевой, М. Михайлова) и исследование закономерностей их юридизации (статьи О.Н. Матвеевой, Г.В. Кусова, Б.Я. Шарифуллина в первом разделе и К.И. Бринева, Е.Г. Панасенко, Т.И. Стексовой, Т.В. Чернышовой во втором разделе). Степень приближения к «юридическому» полюсу в статьях разных авторов-лингвистов неодинакова, однако каждая из них содержит в себе потенциал проекции в юридическую практику. Этот тезис иллюстрируют исследования третьего раздела, представляющего материалы реальных экспертиз, дающих возможность осуществить мониторинг злободневных проблем теоретической и прикладной юрислингвистики.
2
Взгляд с этих позиций на содержание предлагаемого сборника позволяет выявить наиболее актуальные зоны юрислингвистической проблематики, обозначенные в нем.
1. Необходимость более глубокой научной разработки таких понятий, как «речевое оскорбление», «речевая манипуляция», «речевое хулиганство» (сквернословие) и т.п. Причем эта необходимость касается понятий и лингвистических, и юридических, да и самих принципов взаимодействия тех и других. В частности, весьма важным является исследование взаимоотношений обыденных понятий оскорбления, сквернословия и подобного и понятий юридических, т.е. обыденных и «официальных» норм и оценок на соответствующих шкалах. В этот же круг проблем необходимо поставить проблему терминов, явно не устоявшихся в исследованиях, посвященных как инвективному, так и манипулятивному функционированию языка. В частности, термины «инвектива», «инвективность» «инвективная функция» (предложенные в свое время В.И. Жельвисом и получившие широкое хождение в лингвистике) имеют, с одной стороны, тенденцию к тому, чтобы стать родовыми для всего круга языковых выражений, связанных с пейоративным воздействием на адресата речи, с другой стороны, они синонимизируются с «оскорблением» как специфической формы пейорации и его производными (последнее характерно для исследований прикладного характера, связанного с экспертной деятельностью лингвистов)1. Терминологический
1 По моим наблюдениям, за использованием в данной сфере терминов существует определенная тенденция в их смысловой дифференциации: обозначение пейорации термином брань чаще всего связывается с психологическим содержанием (брань - форма проявления агрессии, психологической сублимации), термин инвектива предполагает обычно социальное явление
(дискредитация личности, унижение ее чести и достонства в глазах других членов общества), обсценность чаще всего предполагает такое содержание, как вызов нормам, эпатаж, неприличность (т.е. это содержание фиксируется в культурной и эстетической парадигме, хотя и со знаком «минус»: как антикультурное и антиэстетическое). Все названные функции часто пересекаются, но в принципе достаточно самостоятельны. Вполне представимы, например, обсценизмы, употребляемые не как оскорбление или
3
аспект «инвективологии» так или иначе затрагивается во многих статьях первой части настоящего сборника, например, в статьях Б.Я. Шарифулина, О.Н. Матвеевой.
2. Для юридического «полюса» оскорбления особенно важным является решение вопроса о том, что должно явиться главным объектом экспертного исследования: языковые средства оскорбления (обычно - слова) сами по себе, их функционирование в сознании инвектора или их функционирование в сознании инвектума. В первом, наиболее простом случае оскорбление - функция неких «неправовых» слов, неизбежный результат их использования; слова выступают как носители характеристик нормативного типа, которые можно перечислить в юридическом кондуите с соответствующими пометами (сейчас их роль обычно играют стилистические пометы в толковых словарях). Одновременно они (пометы) могут регулировать речевое поведение потенциального инвектора, предупреждая его о юридической ответственности. Однако такое решение, несмотря на его определенную резонность, все-таки слишком упрощает реальное бытие конфликтов, связанных с оскорблениями, так как источником самого факта оскорбления является ментальное ощущение оскорбленности, т.е. лингвоэтическое сознание инвектума, который обижается и чувствует себя оскорбленным не по предписаниям словарей, а по тому, как он ощущает момент унижения его чести, достоинства или деловой репутации (чаще всего - снижения своего достойного образа в глазах людей). Несомненно, что развитие лингвоэкспертной деятельности будет осуществляться не столько по линии упрощения, сколько по линии поиска взаимодействия моделей «от языка», «от интенций инвектора» и «от реакций инвектума». Мы полагаем, что базой для синтеза должно выступать такое понятие, как лингвоэтическая норма носителя языка, находящегося в позиции восприятия и непроизвольной оценки инвективного выражения и/или - шире - всей инвективной ситуации. Именно это понятие лежит в основе «Юрислингвистического словаря инвективной лексики русского языка», технический проект которого предложен в материале Н.Д. Голева и О.В. Головачевой. Вопросы квалификации речевых
брань, брань может быть проявляться без инвективы, а инвектива может осуществляться без использования обсценных выражений.
4
действий как оскорбления рассматриваются в статьях О.Н. Матвеевой, Г.В. Кусова,
С.В. Сыпченко. Интенциональность инвектора анализирует в своей статье Т.В. Чернышова.
3. Необходимость официальных (легитимизированных) пособий, в первую очередь словарей, опираясь на которые эксперт мог бы вынести убедительное для суда заключение, вполне очевидна (см. об этом материал М.П. Котюровой, указанный в прим. 1).
В настоящем сборнике данная потребность нашла отражение в рубрике «Проблемы лексикографического описания инвективной лексики». В «Юрислингвистическом словаре» нашли отражение оценки рядовых носителей языка, которые были получены в результате репрезентативных опросов. У такого подхода имеются юрислингвистические презумпции, находящиеся в отношениях дополнительности: во-первых, констатация факта психологического и морального ущерба от оскорбления и его степень - прерогатива лингвоэтического сознания граждан, которые оценивают их на основе сложившихся норм употребления (данные нормы по своей природе, таким образом, и объективны, и субъективны одновременно), во-вторых, юрислингвистические оценки словаря также не могут не быть двойственными: они одновременно объективны (отражательны по отношению к лингвоэтическому обыденному сознанию) и условны, и последнее обстоятельство для юридического решения не менее значимо, чем первое. В разделе публикуется словарик Т. Ауэрбаха периода Великой Отечественной войны, извлеченный нами из Интернета. Он дает возможность рассматривать инвективность как исторически изменяющуюся категорию и позволяет осуществлять диахронные сопоставления. Словарик явно идеологизирован в духе советской политической риторики тех лет, и в этом плане его лексикон весьма напоминает инвективные стратегии, выработанные в политических баталиях 30-х гг.2
2 Характер последних ярко отражен в содержательной статье В.И. Жельвиса «Инвектива как «наука убеждать»: брань в арсенале политиков и философов» в сборнике «Злая лая матерная...» (М., 2005).
4. Серьезную потребность испытывает
юрислингвистическая практика в научной оценке и описании непрямых способов инвективности. В сущности, с этим понятием инвективология напрямую входит в пространство манипулятивного функционирования языка. Позволим себе предположить, что роль конфликтных ситуаций, связанных непрямой коммуникацией, в российском обществе будет возрастать все в большей мере, чем более с помощью этих средств будут решать проблемы власти, собственности и ущемлять права личности, что сейчас и происходит (грязные предвыборные технологии, специфические способы ведения рекламной деятельности, ерничество и ирония в СМИ как ненаказуемые способы публичной дискредитации персонажей и т.п.). Думается, что общество и власть не могут долго мириться с оценкой таких способов и средств как допустимых и ненаказуемых3, и тенденция оценивать манипуляцию просто как технический прием, отождествляя ее с суггестией как естественной и необходимой функцией любого языка, рано или поздно придет в противоречие с общественной моралью и интересами властей предержащих. См. постановку таких вопросов в теоретическом плане в статьях К.И. Бринева и Е.В. Секретаревой. Тогда, нужно полагать, и сформируется соответствующий социальный заказ науке и правовой практике. Раздел 2 в этом смысле содержит статьи, подготавливающие юридическое регулирование лингвоманипулятивной
деятельности. В них рассматриваются ее языковые детерминанты, описываются приемы, которые могут быть положены (или кладутся) в ее основу. Так, в статье С.В. Дорониной рассматриваются «негативные выходы» насмешки и ерничания, в статьях Н.Д. Голева и М.А. Михайлова - игровых приемов.
Понятно, что в решении таких вопросов есть некоторое противостояние интересов теоретической лингвистики и
3 На наш взгляд, использование таких способов и средств в рекламе, СМИ сейчас в большинстве случаев рассматривается в
нашем обществе как негрубые, в определенной степени даже
«культурные» посягательства на права граждан, как то, с чем еще можно мириться. Впрочем, это проблема - предмет специального исследования современной ментальности российского общества.
6
юриспруденции, но разрешаться это противостояние может лишь путем обоюдонаправленного движения к динамическому равновесию интересов обеих сторон. В частности, лингвистика стремится к расширению парадигмы языкового существования анализируемых единиц, данного текста, данной ситуации. Такие парадигмы образуют сакральное функционирование языка (см. статью
В.В. Копочевой), функционирование эстетическое (статьи М. Михайлова, Т.И. Стексовой), идеологическое (статьи А.Д. Васильева, Е.Г. Гусар), игровое (статья Н.Д. Голева), суггестивное (статьи Н.Д. Голева, В.В. Копочевой, Е.Г. Панасенко, Е.В. Секретаревой). Можно предположить, что юридическая практика лишь постепеннно может освоить и принять такое расширение как необходимость, но в этом принятии (и приятии) также залог ее совершенствования и поступательного развития.
В третьем разделе «Юрислингвистиская практика» продолжается публикация экспертиз, осуществленных лингвистами различных российских регионов. Продолжая их публикацию в настоящем сборнике, редколлегия рассчитывает, что тем самым создается прецедентная база для правового разрешения конфликтных ситуаций, пока еще осуществляемого во многом стихийно, многовариантно. Научное предназначение публикаций такого рода заключается в том, что их материалы дают возможность исследователю для широкого и углубленного мониторинга тенденций, проявляющихся в этой области4.
4 Уже имеются обобщающие работы, выполненные на материале
судебных экспертиз конфликтных текстов. В первую очередь кандидатская диссертация О.Н. Матвеевой «Функционирование конфликтных текстов в правовой сфере и особенности его лингвистического изучения (на материале текстов, вовлеченных в юридическую практику) (Барнаул, 2004). Подробнее об этой работе см. раздел «Хроника», а также.: Материалы научно-практического семинара, проведенного ГЛЭДИС // Теория и практика лингвистического анализа текстов СМИ в судебных экспертизах и информационных спорах / отв. ред. М.В. Горбаневский. Ч. 1-2. М., 2002-2003; Смирнов А.А. Заметки о лингвистической экспертизе
(менталитет юристов и лингвистическая ментальность) // http://www.textology.ru/public/lawer.html; Котюрова М.П. Не отражение, но переживание // http://www.adilsoz.kz/l&l/2004/09/07/02page.htm
7
Редколлегия, отбирая экспертизы для публикации, стремилась отразить разнообразие анализируемых конфликтных ситуаций, видов экспертиз и их «идиостилистику» (как бы ни была регламентирована сама экспертная деятельность и способы ее фиксации в текстах заключений, в них так или иначе проявляется своеобразие подхода автора и стиль итогового документа). Данные экспертизы снова и снова высвечивают главный нерв лингвистических экспертных исследований, в которых проявляются две тенденции. Одна из них вытекает из стремления упростить экспертизу до схем, вытекающих из необходимости подвести выводы экспертизы к основанию «принятие решения в суде» (однозначность выводов - одно из главных позитивных свойств экспертного заключения в рамках данной тенденции), другая тенденция исходит из собственно лингвистических презумпций: конфликтные ситуации, связанные с языком, предполагают сложные взаимоотношения многих участников, их анализ является сложным лингвистическим исследованием (оно естественным образом может привести к неоднозначным выводам, которые вовсе не означают низкое качество экспертизы).
В настоящем сборнике продолжаются разделы, выделившиеся в предшествующих его выпусках: «Библиография по юрислингвистике» и «Хроника, рецензии, информация, публикации в прессе». Часть материалов последнего раздела посвящена защите диссертации О.Н. Матвеевой «Функционирование конфликтных текстов в правовой сфере и особенности его лингвистического изучения (на материале текстов, вовлеченных в юридическую практику)» (Специальность 10.02.19. - теория языка. Барнаул, 2004). Это первое в России монографическое лингвистическое исследование по юридической лингвистике, выполненное на материале экспертиз конфликтных текстов. Редколлегия сочла возможным опубликовать два отзыва специалистов, раскрывших правовую значимость юридико-лингвистических исследований. Здесь же опубликованы практические выходы диссертационного исследования О.Н. Матвеевой в виде «Методических рекомендаций для назначения лингвистической экспертизы». Мы полагаем, что наличие рекомендаций для экспертов способствует выработке единых принципов и правил осуществления экспертной деятельности,
так как именно порядком назначения экспертизы и правильной постановкой вопросов во многом обеспечивается способность экспертного заключения полноценно участвовать в принятии объективного и справедливого, соответствующего духу и букве закона судебному решению.
Материал В.В. Иваницкого, который он предназначал для публикации в прессе, дал повод для преобразования рубрики «Публикации в прессе» в рубрику «Юрислингвистические диалоги». Автор, профессиональный лингвист, в своей статье дал оценку культурно-речевой ситуации в современной России, сделав на материале многочисленных наблюдений ее анализ, исполненный пафоса озабоченности о судьбе русского языка, с определенных позиций. Предмет для диалога заключается в оценке самих позиций и принципов оценки ситуации на их основе. Помещая материал В.В. Иваницкого рядом с интервью на смежную тему, данным редактором сборника корреспонденту газеты Алтайского государственного университета «За науку», мы хотим обратить внимание читателя по крайне мере на один момент, разделяющий две позиции. Мы считаем, что аксиологический (оценочный) подход к ситуации предполагает наличие хорошо разработанных критериев и основополагающих понятий. На наш взгляд, понятия типа «утрата чистоты», «засоренность», «деградация» языка не являются таковыми, у них пока нет научного определения, несмотря на то, что ими оперируют даже законодатели - разработчики Федерального закона о русском языке. По крайне мере данные понятия предполагают некоторую точку отсчета, некий культурно -речевой идеал и шкалу отклонений от нее. В статье В.В. Иваницкого за такую точку отсчета предлагается брать русский язык и культурно-речевую ситуацию, сложившуюся в советское время. Такой выбор оставляет много вопросов. Лингвоэкология накопила немало таких вопросов, которые пока решаются либо метафорически, либо на основе некоторых тезисов, которые столь часто повторяются, что уже кажутся само собой разумеющимися. Думается, что настало время объективистского анализа таких понятий и тезисов. Хотели бы обратить внимание читателя также на то, что обсуждение этих вопрос в нашем сборнике уже по сути начато (см., например, вторую часть нашей статьи в предыдущем выпуске сборника и статью А.Д. Васильева в настоящем выпуске).
