CC BY
0Закон и право. 2024. № 11. С. 91-96. Law and legislation. 2024;(11):91-96.
Научная статья УДК 342
https://doi.org/10.24412/2073-3313-2024-11-91-96 EDN: https://elibrary.ru/LYGTSA
NIION: 1997-0063-11/24-557 MOSURED: 77/27-001-2024-11-757
Правовое регулирование технологического суверенитета
Юрий Николаевич Прищепа
Тверской государственный университет, Тверь, Россия, [email protected]
Аннотация. В настоящее время понятие «технологический суверенитет» нередко используется в рамках обсуждения независимости и автономии государственных образований. Вместе с тем акценты при структурировании указанного термина в политическом и научном разрезе смещаются в разные направления. В научном дискурсе акцент сделан на самостоятельное развитие, определяя технологический суверенитет как «необходимость для страны развивать или сохранять в отношении ключевых технологий собственную автономию или же иметь как можно низкий уровень структурной зависимости». В ином смысле рассматривается и импорт готовых технологий, полагая технологический суверенитет «способностью страны или группы стран автономно генерировать технологические и научные знания или использовать технологические возможности, разработанные внешними игроками, за счет активизации надежных партнерских отношений».
Действующее законодательство не успевает за развитием технологий, и эта проблема свойственна не только Российской Федерации. Для стран, успешно реализующих концепцию технологического суверенитета, она наиболее болезненна. Рассмотрим особенности государственной нормотворческой деятельности в области технологического суверенитета в иностранных государствах — мировых технологических лидерах, две разнополюсные модели правового регулирования на примере Евросоюза и Китая.
Ключевые слова: технологический суверенитет, государственный суверенитет, технологии, технологическая зависимость, технологический лидер, инновационное развитие, импортозамещение, геополитика, нормативные акты, нормотворчество, правовое регулирование.
Для цитирования: Прищепа Ю.Н. Правовое регулирование технологического суверенитета // Закон и право. 2024. № 11. С. 91—96. https://doi.org/10.24412/2073-3313-2024-11-91-96 ЕБЫ: https://elibrary.ru/LYGTSA
Original article
The legal regulation of the technological sovereignty
Juriy N. Pritscepa
Tver State University, Tver, Russia, [email protected]
Abstract. Currently, the concept of «technological sovereignty» is often used in discussions of the independence and autonomy of State entities. At the same time, the emphasis on structuring the term in the political and scientific context is shifting in different directions. The scientific discourse focuses on independent development, defining technological sovereignty as «the need for a country to develop or maintain its own autonomy in relation to key technologies or to have as low a level of structural dependence as possible». Otherwise, the import of ready-made technologies is also considered, assuming technological sovereignty as «the ability of a country or group of countries to autonomously generate technological and scientific knowledge or use technological capabilities developed by external players by activating reliable partnerships».
The current legislation does not keep pace with the development of technology, and this problem is peculiar not only to the Russian Federation. For countries that successfully implement the concept of technological sovereignty, it is the most painful. Let's consider the features of state normative activity in the field of technological sovereignty in foreign countries — the world's technological leaders, two multipolar models of legal regulation on the example of the European Union and China.
Keywords: technological sovereignty, state sovereignty, technologies, technological dependence, technological leader, innovative development, import substitution, geopolitics, regulations, rulemaking, legal regulation.
For citation: Pritscepa Ju.N. The legal regulation of the technological sovereignty // Law and legislation. 2024;(11):91—96. (In Russ.). https://doi.org/10.24412/2073-3313-2024-11-91-96 EDN: https://elibrary.ru/LYGTSA
© Прищепа Ю.Н. М., 2024. LAW & LEGISLATION • 11-2024
Примерами стран, выступающих за «мягкое правовое регулирование», основной целью которого являются инвестиции в технологии, являются Евросоюз, США и Великобритания. Совсем иная модель государственного нормотворчества применяется в Китайской Народной Республике — использование экспериментального порядка действия нормативных актов. Рассмотрим оба варианта.
Модель 1 — Евросоюз
В современную эпоху формирования геополитических союзов технологии переходят в политическую плоскость и обретают стратегическое значение. Однако под давлением межгосударственных противостояний и пандемий привычная всем формула мировой глобализации изменяется, устоявшиеся производственные и логистические цепочки рушатся, вопрос международного разделения труда встает все острее и обретает локальную форму. В связи с этим в рамках хеджирования геополитических рисков Евросоюз все большее внимание уделяет решению проблемы технологического суверенитета.
Все передовые достижения текущего века были достигнуты благодаря глобализации. В итоге ни одно государство не способно в настоящее время обеспечить себе технологическую независимость, например, полностью заместить всю цепочку полупроводников. Евросоюз не является исключением, поэтому он вынужден кооперировать с необходимыми партнерами. В борьбе за технологическое лидерство с Китаем Евросоюз в какой-то степени выступает в роли младшего партнера США, довольствуясь заполнением отдельных производственных ниш. Однако учитывая свои позиции в глобальной гонке за умы, Евросоюз вполне способен оказывать большое влияние на разработку необходимых технологических норм и стандартов.
В рамках технологического и научного развития согласно ст. 4 Договора о функционировании Европейского союза [12] (далее — ДФЕС) Европейский союз уполномочен проводить мероприятия по разработке и реализации программ при условии, что осуществление данной компетенции не будет препятствовать государствам-членам осуществлять их собственную компетенцию. В связи с этим разработка нормативных актов, регулирующих ту или иную сферу деятельности, в том числе сферу передовых технологий, относится к компетенции самих стран-участниц.
Евросоюз при этом оказывает правовое сопровождение и содействие государствам-членам.
Примерами указанной «мягкой» нормотвор-ческой деятельности Евросоюза в сфере технологий являются разработанная «Новая инновационная повестка Европы» (A New European Innovation Agenda), которую в 2023 г. представила Европейская комиссия, а также Регламент Европейского союза об искусственном интеллекте от 2024 г. [6].
Регламент об искусственном интеллекте определил классификацию систем искусственного интеллекта в зависимости от риска, который они несут.
Инновационная повестка структурировала план повышения к 2030 г. конкурентоспособности Европы, снижения его зависимости от импорта сырья и принципиально новых технологий, к которым относятся биотехнологии, блок-чейн, робототехника, отоника, микроэлектроника, зеленая энергетика, сельское хозяйство. План включает комплекс законодательных и финансовых мер, направленных на наращивание странами Евросоюза материально-технической базы и укрепление связей между участниками по пяти направлениям: улучшение условий финансирование инновационных проектов, обеспечение трансграничных инноваций, развитие региональных инновационных систем, привлечение и удержание талантов, создание единых стандартов инновационной политики.
В основе реализации государственного комплекса мер всегда лежит привлечение частного капитала как необходимого условия финансирования в инновационные проекты. Одновременно государству необходимо обеспечить правовое регулирование инновационных программ. В европейской модели в рамках обеспечения универсальности применения инструментов для применения упрощенного правового режима, предусмотренного для начинающих исследователей и ограниченного во времени, необходимом для тестирования новых продуктов исследования и инноваций, была создана регуляторная песочница.
Регуляторные песочницы (от англ. Regulatory Sandbox) — это одна из передовых нормативно-правовых практик, возникших в 2015 г. и используемая для обеспечения контроля над разработкой и тестированием новейших технологий (прежде всего финансовых) для их последующего ускоренного вывода на рынок. Впервые указанная идея была введена в практику в 2016 г. в Ве-
ЗАКОН И ПРАВО • 11-2024
ликобритании [11]. Указанный механизм, внедренный в законодательство Евросоюза по инициативе Еврокомиссии, уже стартует на финтех-рынке Евросоюза для блокчейн-проектов.
Регуляторная песочница позволяет иннова-торам блокчейн-проектов всех приоритетных отраслей (промышленность, энергетика и коммунальные услуги, образование, здравоохранение, финансы и логистика) получать нормативные указания и конфиденциальные юридические консультации экспертов непосредственно от регулирующих органов. Участники песочницы отбираются на конкурсной основе, финансирование осуществляется государственным фондом.
Новая инновационная повестка Европы задала иной вектор политики Евросоюза в сфере технологий. Ранее привычная реализация единичных инновационных проектов уступает место принципу национальной инновационной политике государства.
Полагаем, что определенные в указанной инновационной повестке Европы подходы перекликаются с актуальными для современной России вызовами в области технологического суверенитета. На сегодняшний день описанная практика создания и применения регуляторной песочницы используется в ряде стран мира, включая Россию.
Модель 2 — Китай
Сегодня Китай добился значительных успехов в достижении своего технологического суверенитета, однако говорить о полной независимости от западных партнеров пока рано [7].
В настоящее время КНР занимает одно из лидирующих мест на мировом рынке высоких технологий, которые проникли фактически во все сферы народного хозяйства. На развитие китайского потенциала в научной сфере выделяется серьезное финансирование — учрежден Государственный фонд поддержки инновационных разработок объемом 100 млрд юаней [8]. Первоначально китайские предприятия просто копировали зарубежные технологии, однако со временем иностранные компании научились защищать свои права на интеллектуальную собственность как техническими, так и правовыми средствами. Для осуществления доступа к зарубежным ноу-хау китайские власти развернули широкую кампанию по приглашению зарубежных высококвалифицированных спе-
циалистов, особенно в технологические корпорации.
Что касается государственного нормотворчества, то до настоящего времени при принятии нормативно-правовых актов в области высоких технологий применяется особый китайский подход. Спецификой внутренней китайской правовой политики является экспериментальный порядок действия законодательства при регулировании сферы высоких технологий, а также расплывчатость формулировок изданных законодательных актов.
Нечеткость в положениях правовых документов позволяет государственным органам использовать законодательные инициативы по своему усмотрению. Это, в том числе, позволяет защищать интересы собственных компаний перед иностранными лидерами отраслей, вытесняя их с китайского рынка. Примером служит запрет на деятельность на территории КНР зарубежных компаний, работающих в технологической области и которые могли бы создать конкуренцию китайским технологическим корпорациям. В результате с китайского рынка были вытеснены западные интернет-площадки, вместо них развились и превратились в мегагигантов известные китайские интернет-корпорации, такие, как Alibaba, Baidu, Weibo, Sohu.
Отсутствие четких законодательных процедур и механизмов в исследуемой области позволяет государству оперативно реагировать на возникающие проблемы и экспериментировать путем принятия ведомственных актов, а также закрытых документов с ограниченным правом доступа. Нормативные акты, регулирующие правовые отношения в области высоких технологий, действуют в определенном периоде времени и подлежат принятию в окончательной редакции после установления их целесообразности и эффективности. Подобный эксперимент позволяет минимизировать правовые ошибки, а также выбрать оптимальные пути решения поставленных государством задач [5, с. 62; 9, с. 12].
Еще одна отличительная особенность правовой политики КНР заключается в уровнях ее регулирования, одним из которых являются документы правящей Коммунистической партии Китая (далее — КПК). Китайское законодательство ставит партийные документы в один ряд с правовыми актами [10] (см. табл.).
LAW & LEGISLATION • 11-2024
Таблица
Уровни регулирования китайской правовой политики
Уровни Описание Примеры
Первый Партийные программные документы, принимаемые КПК и / или административными органами Партийно-государственные планы развития, директивные документы, заявления высшего руководства страны
Второй Законы КНР (около 270) Всего около 270 законов, в том числе: «О государственной безопасности», «Об электронной подписи», «Об иностранных инвестициях», «Об электронной торговле», «О криптографии», Уголовный кодекс
Третий Подзаконные, ведомственные, локальные нормативные акты Указания Китайского строительного банка о сервисе по оплате в рамках электронной торговли предприятий, Извещение Министерства финансов, Главного таможенного управления, Главного государственного налогового управления о совершенствовании налоговой политики в сфере розничного импорта трансграничной электронной торговли, Извещение о запрете выпуска, продажи, покупки и использования различных токенов для приобретения товаров, ценных бумаг
Четкому государственному законодательному регулированию в КНР в сфере высоких технологий препятствует политическая воля руководства страны, которое до настоящего времени концептуально не определилось с необходимостью именно законодательного, а не партийного регулирования технологической сферы.
Полагаем, что обе модели — европейская и китайская — чрезвычайно интересны для российской юридической науки и требуют глубоко изучения. Однако китайская модель представляется более комфортной для периода становления технологического суверенитета.
Примером применения описанной китайской модели в Российской Федерации может служить государственное регулирование использования криптовалют, в том числе цифрового рубля.
В августе 2024 г. Государственной Думой Российской Федерации по инициативе Минфина России были одобрены ко второму чтению поправки в Федеральный закон «Об организованных торгах» от 21 ноября 2011 г. № 325-Ф3 (законопроект № 341257-8)1. Указанный законопроект наделил Центральный банк Российской Федерации полномочиями по проведению эспе-римента в рамках расчетов по внешнеэкономи-
1 https://www.interfax.ru/business/972708
ческой деятельности цифровыми валютами и утверждению программы для проведения организованных торгов цифровой валютой в Российской Федерации. Одновременно Государственной думой рекомендованы поправки в 3а-кон «О Национальной платежной системе» от 27 июня 2011 г. № 161-Ф3.
Ожидается, что Банк России будет проводить три пилотных проекта, установив правила проведения торгов цифровой валютой, в которых будут определены порядок допуска цифровых валют к организованным торгам и требования к организаторам торговли, а также создав электронную платформу для расчетов в цифровых валютах на базе Национальной платежной системы.
Для применения цифрового рубля во внут-рироссийских расчетах в 2023 г. был издан Федеральный закон «О внесении «изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации» от 24 июля 2023 г. № 340-Ф3.
В частности, за Банком России закрепляется статус оператора платформы цифрового рубля, предусматриваются порядок организации и обеспечения Банком России функционирования указанной платформы, особенности взыскания цифровых рублей, учитываемых на счете циф-
ЗАКОН И ПРАВО • 11-2024
рового рубля должника. Кроме того, к иностранной валюте приравнивается национальная денежная единица иностранного государства, выпускаемая в цифровой форме национальным центральным банком или иным органом иностранного государства.
Однако для практического использования цифрового рубля для расчетов компаний производственного сектора экономики и трансграничных расчетов в рамках заключенных внешнеэкономических контрактов, кроме самого Федерального закона, предусматривается необходимый пул нормативно-законодательных актов, в том числе в области валютного контроля и бухгалтерского учета. Указанные нормативные акты пока не выпущены.
В целях эксперимента в случае применения китайской модели на первом этапе пилотного проекта действие указанных нормативных актов могло бы носить ограниченный временной характер, что способствовало бы адаптации бизнеса к новым формам расчета и минимизации ошибок в оформлении требуемой документации.
Список источников
1. Федеральный закон «О внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации» от 24.07.2023 № 340-Ф3 // http://www.consultant.ru/
2. Глущенко A.B. Технологический суверенитет России: проблемы и перспективы // Вестник МГУ им. М.В. Ломоносова. Сер.: Экономика. 2020. № 5. С. 55-71.
3. Горячева T.B., Мызрова O.A. Роль и место технологического суверенитета в обеспечении устойчивости экономики России // Известия Саратовского ун-та. Сер.: Экономика. Управление. Право. 2023. Т. 23.
4. Интерфакс. Экономика. 26.07.2024 // https://www.interfax.ru/business/972708
5. Куманин E.B. Юридическая политика и правовая система Китайской Народной Республики. М.: Наука, 1990.
6. Национальный исследовательский университет «Высшая школа экономики» // Технологический суверенитет Европы обеспечат «глубокие» технологии и таланты. 17.02.2023 // https://issek.hse.ru/news/814868122.html
7. Островский A.B., Афонасьева A.B., Каменное П.Б. Перспективы развития науки, техники и инноваций в КНР // Восточная Азия: факты и аналитика. 2019. № 2. С. 6-28.
8. Сайт Всемирного банка: Расходы на НИ-ОКР (% от ВВП) - Китай // https://data.
worldbank.org/indicator/GB.XPD.RSDV.GD.ZS? name_desc=false&locations=CN
9. Севалънев В.В. Правовое регулирование налогообложения инновационного сектора КНР: Автореф. дис. ... канд. юрид. наук. М.: Институт законодательства и сравнительного правоведения при Правительстве РФ, 2012.
10. Трощинский П.В., Молотников А.Е. Особенности нормативно-правового регулирования цифровой экономики и цифровых технологий в Китае // Правоведение. 2019. Т. 63. № 2. С. 309— 326 // https://doi.org/10.21638/spbu25.2019.207
11. Хаджи К. Регуляторные песочницы в России и в мире // https://www.vavt-imef.ru/wp-content/uploads/2020/07/2020.07.31_Песочни-цы_с-кратким-описанием-и-ссылкой-на-текст-закона_для-публикации-на-сайт-и-ФБ_чисто-вой-вариант.pdf
12. Четвериков А. О. Договор о функционировании Европейского Союза // https://eulaw.ru/ treaties/tfeu/
References
1. Federal law of 24.07.2023 № 340-ФЗ «On amendments to certain legislative acts of the Russian Federation» // http://www.consultant.ru/
2. Gluschenko A. V. Technological sovereignty of Russia: problems and prospects // Bulletin of the Lomonosov Moscow State University. Economic. 2020. № 5. Pp. 55—71.
3. Goryacheva T. V., Myizrova O.A. The role and place of technological sovereignty in ensuring the sustainability of the Russian economy // Saratov University news. Ser.: Economy. Management. Law. 2023. Vol. 23.
4. Interfax. Economy. 26.07.2024 // https:// www.interfax.ru/business/972708
5. Kumanin E. V. Legal policy and legal system of the People's Republic of China. М.: Science, 1990.
6. National Research University Higher School of Economics // Europe's technological sovereignty will be ensured by «deep» technologies and talents. 17.02.2023 // https://issek.hse.ru/news/814868122.html
7. Ostrovsky A. V., Afonasieva A. V., KamennovP.B. Prospects for the development of science, technology and innovation in China // East Asia: facts and analytics. 2019. № 2. Pp. 6—28.
8. World Bank website: R&D expenditures (% of GDP) China // https://data.worldbank.org/ indicator/GB.XPD.RSDV.GD.ZS?name_desc= false&locations=CN
9. Sevalnev V.V. Legal regulation of taxation of the innovative sector of the People's Republic of
LAW & LEGISLATION • 11-2024
China: Abstract ... cand. of law sciences. M.: Institute of Legislation and Comparative Law under the Government of the Russian Federation, 2012.
10. Troschinslyi P. V., Molotnikov A.E. Features of regulatory regulation of the digital economy and digital technologies in China // Law studies. 2019. Vol. 63. № 2. Pp. 309-326 // https://doi.org/ 10.21638/spbu25.2019.207
11. Khadzh K. Regulatory sandboxes in Russia and in the world // https://www.vavt-imef.ru/wp-content/uploads/2020/07/2020.07.31_neco^HH-HLi_c-KpaTKHM-0nHcaHHeM-H-ccLrnK0H-Ha-TeKCT-3 aK0Ha_^^a - ny6^HKauHH-Ha- c aftT-H - O B_^hcto -B0H-BapnaHT.pdf
12. Chetverikov A. O. Treaty on the Functioning of the European Union// https://eulaw.ru/treaties/tfeu/
Информация об авторе
Прищепа Ю.Н. — аспирант
Статья поступила в редакцию 09.09.2024; одобрена после рецензирования 08.10.2024; принята к публикации 14.10.2024.
Information about the author Pritscepa Ju.N. — graduate student
The article was submitted 09.09.2024; approved after reviewing 08.10.2024; accepted for publication 14.10.2024.
ИЗДАТЕЛЬСТВО «ЮНИТИ-ДАНА» ПРЕДСТАВЛЯЕТ
Муниципальное право России. 13-е изд., перераб. и доп. Учебник. Гриф УМО по юридическому образованию вузов РФ. Гриф МУМЦ "Профессиональный учебник". Гриф НИИ образования и науки / Под ред. Б .С. Эбзеева, Г. А. Гаджиева, А .М. Осавелюка, Н .М. Чепурновой, Л.Т. Чихлладзе. 559 с.
ISBN: 978-5-238-03848-3
Изложены основные теории местного самоуправления, рассмотрена история возникновения и развития самоуправления в России. Показаны современные подходы к пониманию местного самоуправления, главные направления государственной политики России в этой области. Представлены предмет, метод, система и источники муниципального права. С учетом комплексного характера определено особое место муниципального права в системе российского права. Рассмотрены формы непосредственного осуществления населением местного самоуправления и его участия в нем. Описаны структура органов местного самоуправления и различные модели ее организации.
Для студентов (курсантов), аспирантов (адъюнктов) и преподавателей высших юридических образовательных учреждений, органов и должностных лиц местного самоуправления. Может быть использован в учебном процессе по дистанционным образовательным технологиям.
ЗАКОН И ПРАВО • 11-2024
