CC BY
817
УДК 67.91
ПРАВОВОЕ РЕГУЛИРОВАНИЕ ДЕЙСТВИЯ ИММУНИТЕТОВ ВЫСШИХ ДОЛЖНОСТНЫХ ЛИЦ ГОСУДАРСТВА
В.В.Грохотова
Гуманитарный институт НовГУ, [email protected]
Современное международное право устанавливает определенные иммунитеты в отношении лиц, представляющих интересы государства. Однако стремление международного сообщества закрепить принцип неотвратимости наказания за грубые массовые нарушения прав человека приводит к тому, что ряд международных органов, как напрямую, так и косвенно подтверждая существование общего правила национальных правовых систем и доктрины общего международного права о том, что должностные лица защищены юрисдикционными иммунитетами, формулируют право игнорирования этих иммунитетов в исключительных случаях совершения особо тяжких нарушений.
Ключевые слова: международное право, иммунитет, Римский статут, Международный уголовный суд
The doctrine of International law accepts some principles of the immunities of the heads of states. However, the aspiration of the international community to consolidate the principle of inevitability of punishment for grave and mass violations of human rights creates a new system where a number of the international institutions both directly, and indirectly confirming the existence of the general rule for protection of officials by jurisdictional immunities, formulate the right to ignore these immunities in the cases of especially grave violations.
Keywords: International law, immunity, Rome Statute, International Criminal Court
Современное международное право четко устанавливает определенные иммунитеты против юрисдикции иностранных судов в отношении определенного круга лиц, представляющих интересы государства в своих действиях. Данная норма международного права возникла практически одновременно с признанием существования системы международного права и государства как основного субъекта данной системы. В связи с тем, что до двадцатого века суверенитет государства считался абсолютным и полностью непоколебимым, то и иммунитеты высших должностных лиц в государстве считались абсолютными, такими, которые не могут быть отобраны ни при каких условиях.
Однако в настоящее время вопрос об иммунитете должностных лиц государства от иностранной уголовной юрисдикции стал привлекать к себе повышенное внимание и приобрел особую актуальность в современных условиях международного сообщества. Такая тенденция связана во многом с развитием института защиты прав человека, и, следовательно, уменьшением толерантности к грубым и массовым нарушениям прав человека, борьбой с терроризмом, транснациональной преступностью, коррупцией, отмыванием средств. Суверенитет государства ввиду данных обстоятельств потерял свою абсолютность и первенство в системе международных норм. На первый план теперь выходят нормы международного права прав человека. Многочисленные случаи показали, что первые лица государства использовали предоставленные им иммунитеты с целью достижения своих личных целей через грубые нарушения прав населения государства. Общество больше не хочет мириться с безнаказанностью лиц, совершающих эти преступления, каково бы ни было их официальное положение в государстве.
Не только научная и общественная дискуссии, но и государственная, в том числе судебная, практика по проблеме иммунитетов высших должностных лиц
получили мощный импульс после рассмотрения в Великобритании дела бывшего чилийского диктатора генерала Аугусто Пиночета, и особенно — после выдачи Международным уголовным судом ордера на арест действующего президента Судана Омара Хаса-на Башира.
Исследование иммунитетов высших должностных лиц государства напрямую связано с действием института иммунитета самого государства. Необходимость понимания природы и сущности иммунитета государства как основного субъекта международно-правовых отношений обуславливается тем, что такое понимание дает представление о первоначальном источнике иммунитета должностных лиц государства. Когда мы говорим об иммунитете конкретного индивида, прежде всего, мы говорим об иммунитете государства, которое его таким статусом наделило. Именно для представления интересов конкретного государства, выполнения его функции лицу даруется исключение из юрисдикции другого государства. Следствием такого механизма взаимодействия государства с его должностными лицами является тот факт, что индивид самостоятельно не может отказаться от существующего у него иммунитета. Таким правом наделено исключительно то государство, интересы которого лицо представляет. Международно-правовая доктрина в целом рассматривает иммунитет государства как непосредственное следствие принципов уважения суверенитета и равноправия государств.
Оппенгейм выводит принцип иммунитета из начала равенства государств. Он подчеркивает, что принцип судебного иммунитета есть норма международного права, несоблюдение которой влечет международную ответственность государств [1].
Комиссия международного права, изучив судебную практику и доктрину многих государств, пришла к выводу о правовой природе иммунитета государства: «Наиболее убедительные аргументы в
пользу иммунитета государства можно найти в международном праве, которое воплощено в обыкновениях и практике государств принципами суверенитета, независимости, равенства и достоинства государств. Все эти понятия, видимо, взаимосвязаны и в целом составляют прочную международно-правовую основу иммунитета суверена. Иммунитет происходит из суверенитета. Когда двое находятся в равном положении, один не может осуществлять суверенитет или власть над другим: par in parem non habet imperium» [2].
Я.Броунли подчеркивает, что «суверенный иммунитет» зиждется, в частности, на принципе, находящем свое выражение в правиле равный над равным не имеет юрисдикции, отражающем статус равенства, присущий суверенам [3].
Традиционно норма об иммунитете государств носила императивный характер, а трактовка его содержания характеризовалась абсолютностью и неполнотой. В период феодализма, когда государство не отделялось от личности монарха и когда совпадали собственность государства и собственность суверена, иммунитет государства был неотделим от иммунитета монарха (государя). В современных условиях это совпадение не имеет места, поэтому иммунитет государства даже в монархиях шире понятия иммунитета ее главы, т. е. самого монарха.
Таким образом, иммунитет государства представляет собой изъятие государства из-под действия юрисдикции других государств. Этот институт международного публичного права нашел свое развитие из общего принципа международного права о суверенном равенстве государств как субъектов международного права в своих отношениях, а также из принципа невмешательства в дела друг друга.
Государство представляет собой юридическую фикцию, обладающую определенными признаками и осуществляющее свои функции посредством физических лиц - своих официальных должностных лиц. Так, ст. 5 Проекта статей об ответственности государств за международные противоправные действия устанавливает, что «поведение любого органа государства, имеющего такой статус согласно внутреннему праву этого государства, рассматривается согласно международному праву и при условии, что в данном случае указанный орган действовал в качестве такового, как деяние такого государства» [4].
Конвенция ООН «О юрисдикционных иммунитетах государств и их собственности» в п. 1 ст.2 устанавливает, что «государство» означает государство и его различные органы управления; учреждения или институции государства либо другие образования в той мере, в какой они правомочны совершать и фактически совершают действия в осуществление суверенной власти государства; представителей государства, действующих в этом качестве [5]. Именно поэтому для осуществления функций государства последнее делегирует своим должностным лицам часть своего суверенитета.
Государственный иммунитет служит двум целям. Первая — защита способности государства выполнять свои функции без вмешательства извне [6].
Вторая, менее важная цель государственного иммунитета, — защита достоинства государства, которое может пострадать, если суверенному государству придется выполнять приказы другого государства [7]. Иммунитет, защищающий государство как субъект права, служит обеим названным целям. Субъектом права, которого государственный иммунитет призван защитить от исков в иностранных судах и от обязательств по административным актам иностранных держав, является само государство [8]. Только государство — и ни в коем случае не отдельное лицо — может отказаться от иммунитета [9]. Однако было бы слишком легко обойти государственный иммунитет, если бы существовала возможность возбудить преследование или издать приказ в отношении государственных должностных лиц, а не самого государства. Поэтому государственный иммунитет существует не только для государства как юридического лица, но также и для государственных должностных лиц [10].
Рассматривая иммунитет должностных лиц государства, важно различать два типа иммунитета. Первый тип, так называемый иммунитет ratione materiae, охватывает официальные действия должностного лица, т. е. действия, совершаемые им при исполнении его служебных обязанностей. Чтобы отличить такие официальные действия от действий, совершаемых в частном порядке, необходимо определить цель действия (например, восстановление общественного порядка), а не то, было ли данное действие законным с точки зрения внутреннего законодательства или международного права. На это справедливо было указано Лордом Хоупом в третьем постановлении Палаты лордов по делу Пиночета [11]. Главнейшей правовой ценностью, защищаемой иммунитетом ratione materiae, является достоинство государства. Считается, что возбуждение дела против государственного должностного лица за действия, совершенные им при исполнении служебных обязанностей, может быть приравнено к предъявлению иска самому государству и является посягательством на его суверенитет.
Второй тип иммунитета должностных лиц государства, так называемый иммунитет ratione personae, является абсолютным иммунитетом, т. е. не только защищает это должностное лицо, когда оно действует от имени государства, но и делает его абсолютно неподсудным иностранным судам, в каком бы качестве, официальном или личном, оно ни выступало. Очень немногие представители государств (в том числе главы государств и находящиеся за границей министры иностранных дел) наделяются иммунитетом ratione personae и только на то время, пока они занимают соответствующий пост. Как только они его оставляют, прекращается иммунитет ratione personae и остается только иммунитет ratione materiae в отношении действий, совершенных при исполнении ими служебных обязанностей [12].
Ценность, защищаемая иммунитетом ratione personae, значительно важнее ценности, на страже которой стоит иммунитет ratione materiae. Иммунитет ratione personae защищает способность государства функционировать, а не просто его достоинство. В отличие от других представителей государства,
таких, например, как государственные служащие, главу государства заменить трудно. Следовательно, процессуальные действия (в том числе арест), предпринятые против главы государства или других его главных должностных лиц, могут серьезно подорвать способность государства надлежащим образом выполнять свои функции, в том числе по поддержанию мира. Именно по этой причине иммунитет ratione personae предоставляет полную защиту от любых форм осуществления юрисдикции иностранным государством, в то время как иммунитет rationae materiae распространяется только на действия, совершаемые в рамках осуществления должностных обязанностей, и не предоставляет никакой защиты в случае судопроизводства в иностранном государстве в связи с действиями должностного лица в личном качестве. По той же причине иммунитет ratione personae прекращается, когда истекает срок полномочий должностного лица: от бывшего главы государства больше не зависит функционирование государства, и иммунитета ratione materiae, распространяющегося только на действия в официальном качестве, достаточно для защиты достоинства государства.
Для первого вида иммунитета (ratione materiae) характерно следующее: 1) он имеет дело с материальным правом, то есть представляет собой базовую защиту (хотя у представителя не пропадает обязательство действовать в соответствии с международным или внутригосударственным правом, даже если он такое нарушение совершает, данное нарушение не будет вменено ему, а отнесено на счет государства); 2) распространяется на действия любого de jure или de facto государственного служащего; 3) не перестает действовать после сложения полномочий должностного лица (так как действие вменяется непосредственно государству); 4) представляет собой норму erga omnes, т.е. может быть осуществлен по отношению к любому государству.
По сравнению с первым видом иммунитета второй вид (ratione personae): 1) относится к процессуальному праву, т.е. целиком исключает государственного служащего из уголовной и гражданской юрисдикции (процессуальная защита); 2) распространяется на официальные и частные действия должностного лица, как уже находящегося в должности, так и действия, которые были совершены им до вступления в соответствующую должность (предоставляет полную неуязвимость); 3) предоставляется только некоторым видам должностных лиц — дипломатам, главам государства, главам правительства, министрам иностранных дел; 4) прекращает свое действие после сложения полномочий должностного лица; 5) не всегда является нормой erga omnes (так, по отношению к дипломатам, данный иммунитет действует только между государством, интересы которого дипломат представляет, и государством принимающим дипломата) [13].
Таким образом, юрисдикционный иммунитет высших должностных лиц государства развился и представляет собой продолжение иммунитета самого государства.
Универсального международно-правового документа, который бы четко устанавливал институт
юрисдикционных иммунитетов высших должностных лиц государства, пределы действия этого иммунитета и случаи, когда иммунитет может быть снят с должностного лица, на данный момент не существует. Существуют различные региональные и универсальные конвенции и договоры, которые затрагивают частично вопросы иммунитета высших должностных лиц в некоторых специальных сферах отношений.
В 2004 г. Генеральная Ассамблея ООН Резолюцией A/RES/59/38 приняла Конвенцию ООН о юрисдикционных иммунитетах государств и их собственности. Согласно подпунктам i) и iv) пункта 1 b) статьи 2 Конвенции «государство» означает различные органы управления, а также представителей государства, действующих в таком качестве. Представляя на 59-й сессии Генеральной Ассамблеи доклад Специального Комитета, его председатель Г. Хафнер отметил, что Конвенция не затрагивает тех случаев, когда имеется специальный режим иммунитета, включая иммунитеты ratione personae (iex specialis)
[14].
Уставы международных уголовных трибуналов ad hoc (Нюрнбергского, Токийского, Югославского, Руандийского), а также Статут Международного уголовного суда содержат положения, лишающие должностных лиц государств, в том числе высших должностных лиц, иммунитета от юрисдикции названных международных органов. Так, статья 27 Римского статута Международного уголовного суда явным образом предполагает отмену всех существующих иммунитетов, основанных на должностном положении, от привлечения к ответственности этим судом. При этом отменяются все иммунитеты от осуществления Судом юрисдикции не только в отношении лиц, уже находящихся в распоряжении Суда. Статья 27 Статута открывается следующей фразой: «Настоящий Статут применяется в равной мере ко всем лицам, без какого бы то ни было различия на основе должностного положения» [15]. Таким образом, государства-участники Статута отказались от любых существующих иммунитетов в том, что касается применения Статута, в том числе режима сотрудничества, предусмотренного в его Части 9. Кроме этого, они приняли на себя обязательство не устанавливать новых иммунитетов. Соответственно, выполняя просьбы Суда об аресте и передаче в распоряжение, государства-участники Статута не должны принимать в расчет какие бы то ни было иммунитеты в отношении граждан других государств-участников Статута. Само собой разумеется, что дела, касающиеся основных преступлений, которые рассматриваются в национальных судах, не влияют на предусмотренные международным правом иммунитеты (т. е. иммунитеты ratione personae в отношении военных преступлений и преступлений против человечности). Данная норма Римского статута воплотила в себе аналогичные нормы, содержащиеся в статье 7 Устава Нюрнбергского трибунала, статье 6 Устава Токийского трибунала, пункте 2 статьи 7 Устава международного трибунала для бывшей Югославии, пункте 2 статьи 6 Устава международного трибунала для Руанды [16].
Таким образом, вышеуказанные международные органы своими решениями и выводами, как напрямую, так и косвенно подтверждая существование общего правила национальных правовых систем и доктрины общего международного права о том, что должностные лица защищены юрисдикционными иммунитетами, однако формулируют право игнорирования этих иммунитетов в исключительных случаях.
1. Oppenheim's International Law: V.I. Peace. Oxford University Press, 2008. P.344.
2. Доклад Комитета I/1 Конференции в Сан-Франциско, созданный для разработки проекта ст.2 Устава ООН — http://law.edu.ru/article/article.asp?articleID=1136267
3. Броунли Я. Международное право. М., 1977. Ч.1. С.425.
4. Проект статей об ответственности государств за международные противоправные деяния, (2001), ст. 5. — www.un.org/ru/documents/decl_conv/conventions/pdf/intorg _responsibility.pdf
5. Конвенция ООН «О юрисдикционных иммунитетах государств и их собственности», (2004) — www.un.org/ru/documents/decl_conv/conv_internlaw.shtml
6. International Criminal Law in Germany — The Drafts of the International Crimes Code and the Rome Statute Implementation Act. Presentation by Hans-Peter Kaul, Andreas Mlitzke & Steffen Wirth — http://www.iccnow.org/documents/Comments%20on%20IC Code%20and%20E41.pdf
7. Ian Brownlie. Principles of Public International Law. Oxford University Press, 2008. P.329.
8. Ian Brownlie. Principles of Public International Law. Oxford University Press, 2008. P.301; I. Oppenheim's International Law: Peace. P.341.
9. Ian Brownlie. Principles of Public International Law. Oxford University Press, 2008. P.343-344.
10. Oppenheim's International Law: Peace. P.346, §109.
11. R. v. Bow Street Magistrate, Ex parte Pinochet [2000], — http://www.uniset.ca/other/cs5/2000AC147.html
12. Oppenheim's International Law: Peace. P.1043-1044, §456.
13. Antonio Cassese. International Criminal Law. Oxford University Press, 2003. P.266.
14. Official Records of the General Assembly, Fifty-ninth Session, Supplement N 22 (A/59/22). — http://www.un.org/law/ cod/sixth/59/summary.htm
15. Римский статут Международного Уголовного Суда (1998), ст.27.
16. Устав Международного уголовного трибунала в Нюрнберге (1945), ст.7; Устав Международного уголовного трибунала в Токио, ст.6; Устав Международного уголовного трибунала по Бывшей Югославии (1993), ст.7; Устав Международного уголовного трибунала по Руанде (1994), ст.6.
Bibliography (Transliterated)
1. Oppenheim's International Law: V.I. Peace. Oxford University Press, 2008. P.344.
2. Doklad Komiteta I/1 Konferencii v San-Francisko, sozdannyj dlya razrabotki proekta st.2 Ustava OON — http://law.edu.ru/article/article.asp?articleID=1136267
3. Brounli Ya. Mezhdunarodnoe pravo. M., 1977. Ch.I. S.425.
4. Proekt statej ob otvetstvennosti gosudarstv za mezhdu-narodnye protivopravnye deyaniya, (2001), st.5. — www.un.org/ru/documents/decl_conv/conventions/pdf/intorg _responsibility.pdf
5. Konvenciya OON «O yurisdikcionnyx immunitetax gosudarstv i ix sobstvennosti», (2004) — www.un.org/ru/documents/decl_conv/conv_internlaw.shtml
6. International Criminal Law in Germany — The Drafts of the International Crimes Code and the Rome Statute Implementation Act. Presentation by Hans-Peter Kaul, Andreas Mlitzke & Steffen Wirth — http://www.iccnow.org/documents/Com-ments%20on%20ICCode%20and%20E41 .pdf
7. Ian Brownlie. Principles of Public International Law. Oxford University Press, 2008. P.329.
8. Ian Brownlie. Principles of Public International Law. Oxford University Press, 2008. P.301; I. Oppenheim's International Law: Peace. P.341.
9. Ian Brownlie. Principles of Public International Law. Oxford University Press, 2008. P.343-344.
10. Oppenheim's International Law: Peace. P.346, §109.
11. R. v. Bow Street Magistrate, Ex parte Pinochet [2000], http://www.uniset.ca/other/cs5/2000AC147.html
12. Oppenheim's International Law: Peace. P.1043-1044, §456.
13. Antonio Cassese. International Criminal Law. Oxford University Press, 2003. P.266.
14. Official Records of the General Assembly, Fifty-ninth Session, Supplement N 22 (A/59/22). — http://www.un.org/law/ cod/sixth/59/summary.htm
15. Rimskij statut Mezhdunarodnogo Ugolovnogo Suda (1998), st.27.
16. Ustav Mezhdunarodnogo ugolovnogo tribunala v Nyurn-berge (1945), st.7; Ustav Mezhdunarodnogo ugolovnogo tribunala v Tokio, st.6; Ustav Mezhdunarodnogo ugolov-nogo tribunala po Byvshej Yugoslavii (1993), st.7; Ustav Mezhdunarodnogo ugolovnogo tribunala po Ruande (1994), st.6.
УДК 340.130
РАБОТЫ ПО СОСТАВЛЕНИЮ СВОДА ГРАЖДАНСКИХ ЗАКОНОВ ОСТЗЕЙСКИХ ГУБЕРНИЙ КАК ЧАСТЬ КОДИФИКАЦИЙ В РОССИЙСКОЙ ИМПЕРИИ
Д.О.Демидов
Латвийский университет, Рига, [email protected]
Статья описывает процесс кодификации местных законов территорий присоединённых в XIX в. к России Остзейских (Прибалтийских) губерний. Раскрываются отличия кодификации местных законов от составления Свода общих законов Российской Империи, а также на сложности при составлении местного Свода. Указана работа всех основных комиссий, Второго отделения Его Императорского Величества канцелярии, составителей и переводчиков.
Ключевые слова: Остзейские губернии, Российская Империя, Лифляндия, Эстляндия, Курляндия, кодификация, фон Гиммельштерн, фон Бунге
The paper is devoted to the codification of local laws of the Baltic provinces that joined the Russian Empire in the 19th century. Differences in codification of local and general Russian laws are explored. The attention is focused on the difficulties of the local laws codification. The work of all major commissions, Second Section of the H.I.M. Own Chancery, draftsmen and translators is shown. Keywords: Baltic provinces, the Russian Empire, Livonia, Esthonia, Kurland, codification, von Himmelstjerna, von Bunge
