CC BY
153
И. В. Джерыкин
Уральский государственный юридический университет (Екатеринбург)
0 МИНИМАЛЬНОМ ВОЗРАСТЕ УГОЛОВНОЙ ОТВЕТСТВЕННОСТИ
В МЕЖДУНАРОДНОМ ПРАВЕ
Непосредственное участие детей в военных действиях, возможность совершения ими военных преступлений обусловливают необходимость рассмотрения проблемы уголовной ответственности ребенка в международном праве. Одним из ключевых вопросов здесь является минимальный возраст, с которого она наступает. Цель статьи - исследование вопроса о том, соответствует ли нормам международного права уголовное преследование лиц, не достигших 18-летнего возраста, международными судебными органами. Для достижения указанной цели были применены как общие методы научного познания (анализ и синтез, дедукция и индукция), так и частные (формально-юридический, сравнительно-правовой и историко-правовой).
Анализ международных договоров, travaux préparatoires и судебной практики международных и гибридных уголовных судов позволяет сделать следующие выводы. Подавляющее большинство международных договоров либо не содержат специальной нормы о минимальном возрасте уголовной ответственности, либо закрепляют рамочные положения. При этом существуют определенные основания для признания 15 лет минимальным возрастом уголовной ответственности в международном праве. Однако в силу различных обстоятельств (в частности, политика «straight 18», исключение из-под юрисдикции Международного уголовного суда лиц, не достигших 18-летнего возраста) перспективы международно-правового регулирования в этой сфере предсказать трудно.
Ключевые слова: международное гуманитарное право, вовлечение детей в вооруженные силы или вооруженные группы, военные преступления, статья 26 Римского статута
Рассмотрение Международным уголовным судом (далее - МУС) дела Доминика Онгвена1, похищенного в раннем возрасте угандийскими повстанцами и обвиняемого, inter alia, в вербовке детей в возрасте до 15 лет в состав вооруженных сил или групп, служит очередным напоминанием международному сообществу о необходимости решения некоторых проблем международного уголовного права. В частности, к таковым можно отнести проблему ответственности детей2, совершивших военные преступления. Несмотря на значительные усилия международного сообщества, направленные на предотвращение непосредственного участия детей в военных действиях («straight 18» po-licy3), количество детей, вовлеченных в воору-
1 The Prosecutor v. Dominic Ongwen, ICC-02/04-01/15 // URL: https://www.icc-cpi.int/uganda/ongwen (дата обращения: 10.06.2018).
2 В данной статье под ребенком понимается человеческое существо до достижения 18-летнего возраста согласно ст. 1 Конвенции ООН о правах ребенка (принята 20 ноября 1989 г.). Подробнее об универсальном характере данного термина см. [Титова 2000: 160; Джерыкин 2018: 47-48].
3 Данная политика включает в себя в первую оче-
редь кампании по расширению списка государств-
женные силы или вооруженные группы4, в отдельных регионах не только не снизилось, но и за последние годы увеличилось в несколько раз. В докладе Генерального секретаря ООН о детях и вооруженных конфликтах от 16 мая 2018 г. говорится, что «число подтвержденных случаев вербовки и использования детей выросло по сравнению с 2016 годом в Централь-ноафриканской Республике в четыре раза (299), а в Демократической Республике Конго - вдвое (1049)»5.
участников Факультативного протокола к Конвенции о правах ребенка, касающегося участия детей в вооруженных конфликтах 2000 г. (принят резолюцией Генеральной Ассамблеи ООН от 25 мая 2000 г. 54/263).
4 Согласно терминологии, закрепленной в Парижских принципах 2007 г. См.: Принципы и руководящие указания в отношении детей, вовлеченных в вооруженные силы или вооруженные группы от 6 февраля 2007 г. // URL: https://www.unicef. org/protection/57929_58012.html (дата обращения: 10.06.2018).
5 Дети и вооруженные конфликты: доклад Генерального секретаря ООН от 16 мая 2018 г. (A/72/865-S/2018/465) // URL: http://undocs.org/ru/s/ 2018/465 (дата обращения: 10.06.2018).
Согласно точке зрения, распространенной в научных публикациях, дети принимают участие в совершении военных преступлений вследствие интоксикации, угрозы насилия, иных обстоятельств, исключающих ответственность в международном уголовном праве [Ba-gheri 2017: 97; Drumbi 2012: 6; Grossman 2007: 323; Sinha 2013: 584]. Представляется, что в большинстве случаев дети действительно становятся жертвами военных преступлений1. Вместе с тем необходимо учитывать, что международное уголовное право предъявляет определенные требования к обстоятельствам, освобождающим от ответственности, в частности к необходимому порогу насилия или степени интоксикации. Исходя из фактов конкретного дела они могут быть не достигнуты.
Так, в деле Доминика Онгвена защита ссылалась на крайнюю необходимость как обстоятельство, исключающее ответственность. Однако Палата предварительного производства, ссылаясь на ст. 31(1)(d) Римского статута (принят Дипломатической конференцией полномочных представителей под эгидой ООН по учреждению Международного уголовного суда 17 июля 1998 г.) указала на отсутствие доказательств угрозы «неминуемой смерти либо неминуемого причинения тяжких телесных повреждений или продолжения причинения таких повреждений для него самого или для другого лица» (The Prosecutor v. Dominic Ongwen. Decision on the confirmation of charges against Dominic Ongwen. ICC-02/04-01/15-422-Red, § 66).
Есть и другая позиция относительно участия ребенка в военных действиях. Согласно ст. 3 Факультативного протокола к Конвенции о правах ребенка, касающегося участия детей в вооруженных конфликтах 2000 г., государства-участники данного Протокола «повышают минимальный возраст добровольного призыва лиц в их национальные вооруженные силы по сравнению с возрастом, указанным в пункте 3 статьи 38 Конвенции о правах ребенка» (Конвенция закрепляет возраст 15 лет). Протокол был ратифицирован 167 государствами, при этом около 40 государств-участников в качестве минимального возраста добровольного призыва лиц в их национальные вооруженные силы установили 16 и 17 лет.
1 Promotion and protection of the rights of children. Impact of armed conflict on children. Note by the Secretary-General (A/51/306), § 18-19 // URL: http:// www.un.org/documents/ga/docs/51/plenary/a51-306. htm; Human Rights Watch. Coercion and Intimidation of Child Soldiers to Participate in Violence // URL: https://www.hrw.org/news/2008/04/16/coercion-and-intimidation-child-soldiers-participate-violence (дата обращения: 10.06.2018).
Сказанное обусловливает необходимость изучения проблемы ответственности ребенка за совершение военного преступления. В силу признания военных преступлений международными, «вызывающими озабоченность всего международного сообщества» (п. 4 преамбулы Римского статута) особый интерес представляет рассмотрение возможности уголовного преследования ребенка международными уголовными судебными учреждениями.
Неотъемлемой и юридически значимой характеристикой физического лица как субъекта преступления является его возраст. Однако в отличие от национальных правопорядков международные договоры либо вообще не содержат соответствующей специальной нормы2, либо закрепляют рамочные положения3. Исключением являются международные акты, учреждающие международныеи гибридные суды, однако они предусматривают разные подходы к регулированию данных отношений.
В силу ст. 26 Римского статута МУС не обладает юрисдикцией в отношении лиц, не достигших 18-летнего возраста на момент предполагаемого совершения преступления. Буквальное толкование статьи означает, что она посвящена исключительно персональной юрисдикции МУС. Однако юристы-международники расходятся в ее доктринальном толковании. Сторонники освобождения детей, предположительно совершивших международные преступления, от международной уголовной ответственности полагают, что ст. 26 Римского статута подтверждает наличие в международном праве норм, запрещающих уголовное преследование детей не только МУС, но и иными органами международной уголовной юстиции.
Одним из наиболее последовательных ученых, поддерживающих эту позицию, является канадский правовед С. Гровер. Ее основные аргументы могут быть сведены к следующему. Во-первых, ст. 26 включена в часть 3 Римского статута («Общие принципы уголовного права») и не отражена в части 2 («Юрисдикция, приемлемость и применимое право»). Во-вторых, обращаясь к travaux préparatoires, исследователь акцентирует внимание на намерении рабочей группы на Римской конференции закрепить ст. 26 в части 2 Статута, в связи с чем, по мнению С. Гровер, ее сохранение в части 3 было продуманным решением разработчиков [Graver 2012: 64].
2 Таковы, например, безличные формулировки ряда статей Женевских конвенций 1949 г. и Дополнительных протоколов к ним 1977 г.
3 В частности, обязательство государств-участников Конвенции о правах ребенка 1989 г. по установлению минимального возраста, «ниже которого дети считаются неспособными нарушить уголовное законодательство» (ст. 40(3) Конвенции).
Целесообразно обратиться к travaux préparatoires Римского статута для подтверждения буквального значения статьи. При этом необходимо помнить, что, как подчеркивал А. Н. Талалаев, роль подготовительных материалов нельзя переоценивать. Ссылаясь на позицию Д. Харасти, ученый обращал внимание на то, что подготовительные материалы - это только те материалы, «которые своим происхождением обязаны совместной деятельности сторон или, по крайней мере, их соглашению» [Талалаев 1985: 101].
В принятом Комиссией по международному праву в 1994 г. проекте Римского статута не было статьи о минимальном возрасте уголовной ответственности лиц, над которыми Суд мог бы обладать юрисдикцией. Специальный комитет по вопросу об учреждении Международного уголовного суда в приложении к представленному в 1995 г. докладу отметил, что на конференции должны быть рассмотрены вопросы, связанные с mens rea, в том числе с возрастом ответственности1. Возраст рассматривался, таким образом, как составляющая субъективной стороны преступления.
Подготовительный комитет об учреждении Международного уголовного суда предложил следующие варианты статьи, посвященной возрасту уголовной ответственности и включенной в части 3 Статута («Общие принципы уголовного права»):
«Статья 26. Возраст уголовной ответственности.
Предложение 1.
1. Лицо моложе [двенадцати, тринадцати, четырнадцати, шестнадцати, восемнадцати] лет на момент совершения преступления [считается не знающим о противоправности своего поведения и] не несет уголовной ответственности согласно настоящему Статуту [если прокурор не докажет, что лицо знало о противоправности своего поведения в то время].
2. Деяние лица, достигшего [шестнадцати] и не достигшего [двадцати одного] года на момент [предполагаемого] совершения преступления, оценивается [Судом] в отношении его или ее зрелости для определения того, несет ли это лицо ответственность в соответствии с настоящим Статутом].
Предложение 2.
1. Лица в возрасте 13-18 лет на момент совершения преступления подлежат уголовной ответственности, но их преследование, судебное разбирательство, наказание и режим отбывания наказания может повлечь применение специальных методов, указанных в законе...»2.
1 Report of the Ad Hoc Committee on the Establishment of an International Criminal Court. (A/50/22).
2 United Nations Diplomatic Conference of Plenipotentiaries on the Establishment of an International
И. В. Фисенко отмечает, что представленный на конференции проект Римского статута «включал более трех тысяч несогласованных предложений (квадратных скобок), зачастую диаметрально противоположных» [Фисенко 1999].
В ходе обсуждения ст. 26 на втором пленарном заседании рабочей группы по общим принципам уголовного права 16 июня 1998 г. координатор группы дипломат Пер Саланд выступил со следующим заявлением: «Этот вопрос осложняется тем фактом, что возраст ответственности сильно варьируется в законодательстве разных государств... Судя по предыдущим обсуждениям, было бы легче договориться о более высоком возрасте, возможно, 18 лет. Интересное предложение состоит в том, чтобы рассматривать этот вопрос не как вопрос ответственности, а как вопрос юрисдикции, оставляя, так сказать, без изменений национальные правовые системы»3.
Большинство государств согласилось с предложением распространить юрисдикцию Суда на лиц, достигших 18 лет. Представители делегаций, поддержавшие предложение П. Саланда, исходили из разных мотивов и оснований: неспособности ребенка осознавать противоправность деяния; необходимости привлечения к ответственности лиц, несущих основную ответственность за международные преступления; особого статуса ребенка и необходимости специальной защиты; возможности решения этого вопроса в рамках национальной судебной системы. Представитель Австрии И. Гартнер обратила внимание участников конференции на то, что лица моложе 18 лет совершают международные преступления4. Делегация США во главе с К. Харрисом отметила, что дети, обвиняемые в совершении международных преступлений, смогут помочь МУС привлечь к ответственности командиров и других лиц, наиболее ответственных за преступления5.
Можно предположить, что определенное влияние на возрастные границы детства, отраженные в Римском статуте, оказала Конвенция ООН о правах ребенка 1989 г. На момент разработки Римского статута большинство го-
Criminal Court. Official reports. Vol. 3 (A/CONF.183/13) // URL: http://legal.un.org/icc/rome/proceedings/E/Rome%
20Proceedings_v3_e.pdf (дата обращения: 10.06.2018).
3 United Nations Diplomatic Conference of Plenipotentiaries on the Establishment of an International Criminal Court. Official reports. Vol. 2 (A/CONF.183/13) // URL: http://legal.un.org/icc/rome/proceedings/E/Rome% 20Proceedings_v2_e.pdf (дата обращения: 10.06.2018).
4 Там же.
5 Там же.
сударств мира являлось ее участниками. При этом только некоторые делегации, в частности Украины и Польши, подчеркнули в своих заявлениях, что ст. 26 должна быть рассмотрена как вопрос юрисдикции исключительно МУС.
В ходе восьмой пленарной встречи 19 июня 1998 г. П. Саланд акцентировал внимание участников конференции на том, что ст. 26 следует перенести в часть 2 Римского статута1. Однако редакционный комитет неожиданно сохранил статью в части 3. Несмотря на данное обстоятельство, рабочая группа неоднократно подчеркивала, что статья будет регламентировать исключительно юрисдикцию Суда в силу потенциальных противоречий с положениями национального законодательства государств и различных позиций делегаций по этому вопросу.
Кроме того, стоит заметить, что часть 2 Римского статута содержит нормы, определяющие юрисдикцию ratione materiae, ratione temporis и ratione loci, в то время как вопросы, затрагивающие юрисдикцию ratione personae, полностью закреплены в части 3. Принцип ne bis in idem нашел отражение в части 2 Статута и соответственно при формальном подходе к интерпретации текста договора не должен относиться к общим принципам уголовного права.
Интересно, что У. Шабас, на мнение которого также ссылается С. Гровер, в комментарии к Римскому статуту подчеркивает, что ст. 26 посвящена только юрисдикции МУС [Schabas 2016: 444-445]. Таким образом, исключение из юрисдикции МУС лиц, не достигших 18-летнего возраста, не может быть рассмотрено как доказательство установления в международном праве минимального возраста уголовной ответственности в 18 лет.
Спустя несколько лет после принятия Римского статута ООН стала участником международного договора, учреждающего новый судебный орган - Специальный суд по Сьерра-Леоне (далее - Специальный суд). В боевых действиях в ходе гражданской войны в Сьерра-Леоне активно участвовали лица, не достигшие 18 лет. В связи с этим в Устав Специального суда была включена статья об ответственности данных лиц. В силу ст. 7 Устава Специальный суд не обладал юрисдикцией над лицами, которые на момент предполагаемого совершения преступления не достигли 15-летнего возраста.
Travaux préparatoires свидетельствуют, что вопрос о персональной юрисдикции Специального суда был предметом горячих дискуссий.
С одной стороны, как отмечал Генеральный секретарь ООН, «население Сьерра-Леоне не одобрило бы создание суда, который не пресле-
довал бы детей, совершивших преступления такой тяжести, и избавил бы их от ответственности»2. Данное предложение встретило одобрение некоторых международных неправительственных организаций, в частности Amnesty International3, и специального представителя ООН по вопросу о детях и вооруженных конфликтах4.
С другой стороны, многие международные неправительственные организации, реализующие реабилитационные программы для бывших детей-солдат в Сьерра-Леоне, выражали озабоченность, что судебное преследование поставит под угрозу процессы их реинтеграции и реабилитации5. В результате попытки найти компромисс между представителями двух лагерей в Устав Специального суда была включена ст. 15(5): «При уголовном преследовании несовершеннолетних правонарушителей обвинитель обеспечивает, чтобы не ставилась под угрозу программа реабилитации детей и чтобы в надлежащих случаях использовались альтернативные механизмы установления истины и примирения, если таковые имеются».
Несмотря на разработанные гарантии правосудия для детей, бывший Генеральный прокурор Специального суда Д. Крейн заявил, что Специальный суд не будет осуществлять уголовное преследование детей, поскольку они не относятся к лицам, несущим наибольшую ответственность за военные преступления и преступления против человечности6.
При этом Генеральный секретарь ООН согласился с тем, что международное право не запрещает привлекать лиц, не достигших 18 лет, к международной уголовной ответственности. Кроме того, часть международного сообщества изменила отношение к данному вопросу за небольшой временной промежуток между принятием Римского статута и Устава Специального суда по Сьерра-Леоне. Предположим, что это
1 United Nations Diplomatic Conference of Pleni-
potentiaries on the Establishment of an International
Criminal Court. Official reports. Vol. 2 (A/CONF.183/13)
2 Доклад Генерального секретаря ООН об учреждении Специального суда по Сьерра-Леоне от 4 октября 2000 г. (S/2000/915), § 35 // URL: https://undocs.org/ ru/S/2000/915 (дата обращения: 10.06.2018).
3 Soldiers: Criminals or Victims? // URL: https:// www.amnesty.org/en/documents/IOR50/002/2000/en/ (дата обращения: 10.06.2018).
4 Protection of children affected by armed conflict (S/2000/915), § 26 // URL: https://www. securitycouncilreport.org/atf/cf/%7B65BFCF9B-6D27-4E9C-8CD3-CF6E4FF96FF9%7D/CAC%20A56%20 453.pdf (дата обращения: 10.06.2018).
5 Доклад Генерального секретаря ООН об учреждении Специального суда по Сьерра-Леоне от 4 октября 2000 г. (s/2000/915), § 35.
6 SCSL Public Affairs Office. Special Court Prosecutor Says He Will Not Prosecute Children: press release on 2 November 2002 // URL: http://www.rscsl. org/Documents/Press/0TP/prosecutor-110202.pdf (дата обращения: 10.06.2018).
связано с активным участием детей в боевых действиях, жертвами которых стали представители населения Сьерра-Леоне. Необходимость защиты прав жертв вооруженного конфликта была довольно острой.
Устав Международного трибунала по бывшей Югославии (далее - МТБЮ, Трибунал) и Устав Международного трибунала по Руанде (далее - МТР, Трибунал), в отличие от Устава Специального суда, детально не регулировали вопрос юрисдикции ratione personae. Вместе с тем надо принимать во внимание следующие обстоятельства.
Во-первых, персональная юрисдикция этих трибуналов, согласно их Уставам, не была ограничена лицами, достигшими 18-летнего возраста. Уставы не указывали конкретный возраст субъекта преступления.
Во-вторых, в силу § 58 Доклада Генерального секретаря ООН, представленного во исполнение резолюции 808 (1993) Совета Безопасности, МТБЮ должен был самостоятельно решать вопросы, связанные с применением оснований, исключающих уголовную ответственность, включая минимальный возраст ответственности, руководствуясь принципами права, признанными цивилизованными наци-ями1. Апелляционная палата МТБЮ подчеркнула, что данный доклад относится к travaux préparatoires и представляет собой авторитетное толкование Устава2.
Таким образом, Генеральный секретарь ООН и Совет Безопасности признали недостижение ребенком минимального возраста основанием, исключающим его уголовную ответственность. Однако они указали, что конкретная возрастная граница должна быть определена самим Трибуналом. МТБЮ выразил свою позицию по вопросу об уголовной ответственности ребенка в решении по делу Насера Орича: «В международном договорном или обычном праве не существует нормы, которая отрицала бы уголовную ответственность лиц моложе 18 лет за преступления по международному праву»3.
Рассмотрение практики МТР невозможно без обращения к последствиям гражданской войны в Руанде. Несмотря на кризисное состояние судебной системы, правительство Руанды приняло решение привлечь к ответственности всех лиц, обвиняемых в участии в геноциде, -более 120 тыс. человек. Само число виновных
1 Доклад Генерального секретаря ООН, представленный во исполнение резолюции 808 (1993) Совета Безопасности (S/25704) // URL: https://undocs.org/ ru/S/25704 (дата обращения: 10.06.2018).
2 ICTY, The Prosecutor v. Oric, (IT-03-68), Trial Chamber, 30 June 2006, § 400.
3 Там же.
заставило Трибунал сосредоточиться на лицах, несущих наибольшую ответственность. МТР не располагал ни финансовыми, ни организационными возможностями для борьбы со всеми лицами, предположительно совершившими международные преступления. При этом в тюрьмах Руанды к концу 1999 г. содержалось более 4 тыс. детей по подозрению в их причастности к геноциду4. Кроме того, Совет Безопасности ООН в п. 5 резолюции от 26 марта 2004 г. S/RES/1534 призвал МТБЮ и МТР предъявлять обвинительные заключения в первую очередь руководителям, наиболее ответственным за совершение преступлений, подпадающих под юрисдикцию этих трибуналов.
В международном праве нет норм, запрещающих преследование детей международными или гибридными уголовными судами
Соответственно отсутствие в практике МТБЮ и МТР дел, связанных с уголовным преследованием лиц, не достигших 18-летнего возраста, не может однозначно подтверждать наличие в международном праве запрета на такое преследование и установление в международном праве минимального возраста уголовной ответственности в 18 лет.
Изучение международных актов, учреждающих международные уголовные судебные органы, и travaux préparatoires позволяет сделать следующие выводы.
С одной стороны, в международном праве нет норм, запрещающих преследование детей международными или гибридными уголовными судами. При отсутствии запрета и норм, закрепляющих универсальный минимальный возраст уголовной ответственности, можно предположить, что имеются основания к признанию таковым 15-летнего возраста.
Во-первых, отражение этой возрастной границы в источниках международного гуманитарного и международного уголовного права5 озна-
4 Положение в области прав человека в Руанде. Записка Генерального секретаря (А/55/269), §125 // URL: https://documents-dds-ny.un.org/doc/UNDOC/ GEN/N00/596/00/PDF/N0059600.pdf?OpenElement (дата обращения: 10.06.2018).
5 В частности, ст. 38 Конвенции о правах ребенка 1989 г., ст. 77 Дополнительного протокола к Женевским конвенциям, касающегося защиты жертв международных вооруженных конфликтов, ст. 4 Дополнительного протокола к Женевским конвенциям, касающегося защиты жертв немеждуна-
чает, что непосредственное / активное1 участие в военных действиях детей старше 15 лет не рассматривается как нарушение норм международного права. Факультативный протокол к Конвенции о правах ребенка, касающийся участия детей в вооруженных конфликтах, ратифицирован не всеми государствами, и не все государства-участники Факультативного протокола повысили минимальный возраст добровольного призыва до 18 лет. Кроме того, из предоставления возможности принимать участие в военных действиях следует, inter alia, возможность привлечения к ответственности за нарушение норм международного гуманитарного права. Данное утверждение соответствует принципу международно-правовой ответственности. По словам Д. Анцилотти, «существование международного правопорядка предполагает, что субъекты, на которых лежат обязанности, должны также нести ответственность за их невыполнение» [Анцилотти 1961: 393].
Во-вторых, как было отмечено выше, Специальный суд по Сьерра-Леоне, учрежденный на основании Соглашения между ООН и правительством Сьерра-Леоне, обладал персональной юрисдикцией в отношении лиц, достигших 15-летнего возраста.
родных вооруженных конфликтов, ст. 8(Ь)(ХХУ1), 8(е)(УП) Римского статута.
1 Римский статут и Дополнительные протоколы к Женевским конвенциям используют разные
термины.
В-третьих, освобождение от уголовного преследования лиц, достигших 15 лет, но не достигших 18 лет, не будет соответствовать концепции ответственности командиров за преступления, совершенные их подчиненными.
В-четвертых, в большинстве государств уголовная ответственность наступает в возрасте от 12 до 16 лет2.
С другой стороны, политика «straight 18», исключение из-под юрисдикции МУС лиц, не достигших 18-летнего возраста, отказ международных и гибридных судов от уголовного преследования детей, дальнейшее прекращение деятельности данных судебных учреждений и создание международных «остаточных механизмов» для уголовных трибуналов снижают вероятность формирования релевантной судебной практики и преодоления неопределенности в международно-правовом регулировании данных отношений.
Таким образом, направление, в котором оно будет развиваться, предсказать трудно. Думается, что в итоге разрешение проблемы зависит от государств, согласование воль которых является, как известно, основным способом создания норм международного права. В меньшей степени оно зависит от международных уголовных судебных учреждений, которые могут внести определенный вклад в толкование международно-правовых норм при наличии правовых лакун.
2 CRIN. Minimum ages of criminal responsibility // URL: https://deprivation-liberty.crin.org/minimum-ages/ (дата обращения: 10.06.2018).
Список литературы
Bagheri S. The Military Use of Children by the Syrian Iraqi Salafi-Jihadist Group // Russian Law Journal. 2017. № 5. P. 79-97. DOI: 10.17589/2309-8678-2017-5-1-79-97.
Drumbl M. Reimagining Child Soldiers in International Law and Policy. N. Y.: Oxford University Press, 2012. 254 p.
Grossman N. Rehabilitation or Revenge: Prosecuting Child Soldiers for Human Rights Violations // Georgetown Journal of International Law. 2007. Vol. 38. P. 323-361.
Grover S. Child Soldier Victims of Genocidal Forcible Transfer: Exonerating Child Soldiers Charged With Grave Conflict-Related International Crimes. Berlin: Springer-Verlag Berlin Heidelberg, 2012. 304 p. DOI: 10.1007/978-3-642-23614-3.
Schabas W. The International Criminal Court: A Commentary on the Rome Statute. N. Y.: Oxford University Press, 2016. 1408 p.
Sinha A. Child Soldiers as Super-Privileged Combatants // The International Journal of Human Rights. 2013. Vol. 17. Iss. 4. P. 584-603. DOI: 10.1080/13642987.2013.800310.
Анцилотти Д. Курс международного права / пер. с итал. А. Л. Саккети, Э. М. Фабрикова; под ред. Д. Б. Левина. М.: Изд-во иностр. лит., 1961. Т. 1: Введение. Общая теория. 457 c.
Джерыкин И. В. Определение термина «ребенок» в международном гуманитарном праве // Электронное приложение к «Российскому юридическому журналу». 2018. № 2. С. 42-50.
Талалаев А. Н. Право международных договоров: действие и применение договоров. М.: Меж-дунар. отношения, 1985. 294 c.
Титова Т. А. Конвенция о правах ребенка в системе общей регламентации прав человека: дис. ... канд. юрид. наук. Екатеринбург, 2000. 181 с.
Фисенко И. В. Постоянный Международный уголовный суд // Белорусский журнал международного права и международных отношений. 1999. № 2. С. 26-33.
Иван Вадимович Джерыкин - аспирант кафедры международного и европейского права Уральского государственного юридического университета. 620137, Российская Федерация, Екатеринбург, ул. Комсомольская, д. 21. E-mail: dzherykinivan@gmail.com.
On the Minimum Age of Criminal Responsibility in International Law
Due to direct participation of children in hostilities and the possibility of committing war crimes by children it is necessary to address the issue of the criminal responsibility of the child in international law. One of the key aspects is the minimum age of such responsibility. The aim of the article is to study whether children might be prosecuted by international or internationalized criminal courts. To achieve this goal, the author applied both general scientific (analysis and synthesis, deduction and induction) and private methods (formal legal, comparative legal and historical legal).
Analysis of international treaties, travaux préparatoires and the case law of international and hybrid criminal courts leads to the following conclusions. The majority of international treaties either do not contain a special rule on the minimum age of criminal responsibility or set out framework provisions. There are certain grounds for recognizing 15 years as the minimum age of criminal responsibility in international law. At the same time, due to various circumstances (in particular, the «straight 18» policy, exclusion from the jurisdiction of the International Criminal Court for persons under 18), the prospects for international legal regulation of these relations are difficult to predict.
Keywords: international humanitarian law, children, associated with armed forces or armed groups, war crimes, Article 26 of the Rome Statute
References
Ancilotti D. Kurs mezhdunarodnogo prava [International Law], Moscow, Izd-vo inostr. lit., 1961, vol. 1, 457 p.
Bagheri S. The Military Use of Children by the Syrian Iraqi Salafi-Jihadist Group, Russian Law Journal, 2017, no. 5, pp. 79-97, DOI: 10.17589/2309-8678-2017-5-1-79-97.
Drumbl M. Reimagining Child Soldiers in International Law and Policy, New York, Oxford University Press, 2012, 254 p.
Dzherykin I. V. Opredelenie termina «rebenok» v mezhdunarodnom gumanitarnom prave [The Legal Term of a Child in International Humanitarian Law], Electronic Supplement to the Russian Juridical Journal, 2018, no. 2, pp. 42-50.
Fisenko I. V. Postoyannyi Mezhdunarodnyi ugolovnyi sud [Permanent International Criminal Court], Belarusian Journal of International Law and International Relations, 1999, no. 2, pp. 26-33.
Grossman N. Rehabilitation or Revenge: Prosecuting Child Soldiers for Human Rights Violations, Georgetown Journal of International Law, 2007, vol. 38, pp. 323-361.
Grover S. Child Soldier Victims of Genocidal Forcible Transfer: Exonerating Child Soldiers Charged With Grave Conflict-Related International Crimes, Berlin, Springer-Verlag Berlin Heidelberg, 2012, 304 p., DOI: 10.1007/978-3-642-23614-3.
Schabas W. The International Criminal Court: A Commentary on the Rome Statute, New York, Oxford University Press, 2016, 1408 p.
Sinha A. Child Soldiers as Super-Privileged Combatants, The International Journal of Human Rights, 2013, vol. 17, no. 4, pp. 584-603, DOI: 10.1080/13642987.2013.800310.
Talalaev A. N. Pravo mezhdunarodnykh dogovorov: deistvie i primenenie dogovorov [Law of International Treaties: Operation and Application of the Treaties], Moscow, Mezhdunar. otnosheniya, 1985, 294 p.
Titova T. A. Konventsiya o pravakh rebenka v sisteme obshchei reglamentatsii prav cheloveka [The Convention on the Rights of the Child in the System General Reglamentation of Human Rights]: cand. jur. sc. thesis, Yekaterinburg, 2000, 181 p.
Ivan Dzherykin - postgraduate student of the International and european law department, Ural State Law University. 620137, Russian Federation, Yekaterinburg, Komsomol'skaya str., 21. E-mail: dzherykin-ivan@gmail.com.
Дата поступления в редакцию / Received: 10.11.2018
Дата принятия решения об опубликовании / Accepted: 12.01.2019
