CC BY
203УДК 342.565.2:343.13 DOI 10.25724/VAMVD.RNOP
ББК 67.400.12+67.410.2
Ю. С. Митькова
ПРАВОВАЯ ПРИРОДА РЕШЕНИЙ КОНСТИТУЦИОННОГО СУДА РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ
И ИХ ЗНАЧЕНИЕ ДЛЯ УГОЛОВНОГО СУДОПРОИЗВОДСТВА
В условиях динамично развивающегося общества, а также в связи с принятыми в 2020 г. на общенародном голосовании поправками к Конституции Российской Федерации значительно возросла роль конституционного судопроизводства, в том числе при решении спорных вопросов соответствия тех или иных положений Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации конституционным установлениям. В то же время остается открытым вопрос о значении решений Конституционного Суда Российской Федерации для расследования и разрешения уголовных дел. Действующее нормативное регулирование не дает однозначного представления о правовой природе данных решений. В частности, не достигнуто единое понимание в вопросе оценки и применения в практической деятельности органов предварительного расследования и суда позиций Конституционного Суда Российской Федерации, выраженных им в принимаемых судебных актах. На основе анализа нормативных предписаний, а также научных воззрений из области общей теории права и уголовно-процессуального права обоснован и сформулирован вывод о специфической правовой природе решений Конституционного Суда Российской Федерации, которые по формальным признакам не являются ни нормативными правовыми актами, ни судебными прецедентами.
Ключевые слова: уголовное судопроизводство, решения Конституционного Суда Российской Федерации, конституционное судопроизводство, источники уголовно-процессуального права, судебный прецедент.
Yu. S. Mitkova
PROBLEMS OF DETERMINING THE LEGAL NATURE OF DECISIONS OF THE CONSTITUTIONAL COURT
OF THE RUSSIAN FEDERATION AND THEIR SIGNIFICANCE TO CRIMINAL PROCEEDINGS
In the conditions of dynamically developing society as well as due to the amendments to the Constitution of the Russian Federation adopted in 2020 by the popular vote, the role of constitutional proceedings including the sphere of criminal proceedings has significantly increased. At the same time, the question of significance of decisions of the Constitutional Court of the Russian Federation to investigation and resolution of criminal cases still remains open. The current statutory regulation doesn't provide a clear vision of the legal nature of these decisions. In particular, there is no common understanding in regard to the issue of evaluating and applying the positions of the Constitutional Court of the Russian Federation expressed in its judicial acts in practical activities of preliminary investigation agencies and courts. On the basis of the analysis of statutory regulations and scientific views in the field of general theory of law and law of criminal procedure, the author gives grounds for the conclusion about the specific legal nature of decisions of the Constitutional Court of the Russian Federation which according to their formal signs are neither statutory legal acts nor court precedents.
Key words: criminal proceedings, decisions of the Constitutional Court of the Russian Federation, constitutional proceedings, sources of law of criminal procedure, court precedent.
С 1992 г. в Российской Федерации функционирует новый вид судебного контроля, осуществляемый посредством конституционного судопроизводства Конституционным судом РСФСР, а после принятия Конституции Российской Федерации (далее — Конституция РФ) в 1993 г. — Конституционным Судом Российской Федерации (далее — КС РФ).
Позиции КС РФ, выраженные в его решениях, безусловно, имеют определяющее конституционно-правовое значение для уголовно-процессуального права. Уголовное судопроизводство сопряжено с существенным ограничением прав и свобод личности, именно поэтому для данной сферы правоотношений наиболее актуально применение
практики КС РФ. В то же время остается дискуссионным вопрос о месте и роли решений указанного органа конституционного нормоконтроля в системе правовых актов, регулирующих порядок досудебного и судебного производства по уголовным делам. В частности, несмотря на многочисленные воззрения представителей юридической науки, по-прежнему стоит проблема отнесения решений КС РФ к источникам уголовно-процессуального права, что неизбежно порождает неопределенность в их применении органами уголовного судопроизводства.
Актуализируют проблему значимости решений КС РФ в российской правовой системе и поправки, внесенные в июле 2020 г. в ст. 79 Конституции РФ, согласно новой редакции которой «решения межгосударственных органов, принятые на основании положений международных договоров Российской Федерации в их истолковании, противоречащем Конституции Российской Федерации, не подлежат исполнению в Российской Федерации». В силу Федерального конституционного закона «О Конституционном Суде Российской Федерации» [1] (далее — ФКЗ «О Конституционном Суде РФ») единственным органом, официально толкующим Конституцию РФ, признается КС РФ.
Конституция РФ в ч. 1 ст. 125 определяет КС РФ как высший судебный орган конституционного контроля, осуществляющий судебную власть посредством конституционного судопроизводства в целях защиты основ конституционного строя, основных прав и свобод человека и гражданина, обеспечения верховенства и прямого действия Конституции РФ на территории Российской Федерации.
Из судебно-контрольных полномочий КС РФ, указанных в ст. 3 ФКЗ «О Конституционном Суде РФ», к используемым судом в сфере уголовного судопроизводства можно отнести:
1) проверку на соответствие Конституции РФ закона, примененного в конкретном уголовном деле, по жалобам граждан о нарушении их конституционных прав и свобод данным нормативным правовым актом;
2) проверку по запросу суда конституционности закона, подлежащего применению соответствующим судом общей юрисдикции в конкретном уголовном деле;
3) толкование положений Конституции РФ.
В той же норме установлено, что в компетенцию КС РФ входит решение исключительно правовых вопросов, он не вправе разрешать судебный спор по существу, исследуя фактические обстоятельства дела и подменяя вышестоящие судебные инстанции судов общей юрисдикции.
Решения КС РФ в силу ст. 71 ФКЗ «О Конституционном Суде РФ» принимаются в форме постановления, определения или (гораздо реже) заключения (по вопросу соблюдения порядка выдвижения обвинения против Президента Российской Федерации в совершении им государственной измены или иного тяжкого преступления). Все итоговые решения КС РФ по результатам рассмотрения вопросов, вытекающих из уголовно-процессуальных правоотношений, указанных в пп. 3, 3.1, 4 ст. 3 ФКЗ «О Конституционном Суде РФ», выносятся в форме постановления, остальные — в форме определения, которые также имеют конституционно-правовое значение для уголовного судопроизводства. Примером является определение КС РФ «По жалобе гражданина С. на нарушение его конституционных прав частями первой, шестой и седьмой статьи 148 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации» от 12 марта 2019 г. № 578-О [2], где КС РФ не выявил несоответствия чч. 1, 6, 7 ст. 148 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации (далее — УПК РФ) Конституции РФ. Гражданин С. обратился с жалобой на нарушение его конституционных прав положениями ст. 148 УПК РФ в той части, в которой они дозволяют правомочным органам и должностным лицам повторно принимать решения об отказе в возбуждении уголовного дела без проведения дополнительной проверки. КС РФ, определяя жалобу гражданина С. не подлежащей дальнейшему рассмотрению в порядке конституционного судопроизводства, в описательно-мотивировочной части сформулировал предписания, необходимые для исполнения правоприменителем, при этом признавая конституционность оспариваемых положений. В то же время в определении КС РФ, реализуя полномочия, предоставленные п. 3 ст. 3 ФКЗ «О Конституционном Суде РФ», изложил свою интерпретацию конституционно-правового смысла положений ст. 148 УПК РФ, исключая возможность произвольного усмотрения в процессе правоприменения.
Государством установлены гарантии реализации судебной власти КС РФ. Решения КС РФ в отличие от решений других судов, входящих в судебную систему РФ, помимо свойств общеобязательности обладают свойством исключительности, которое выражается в том, что они принимаются в первой и единственной инстанции, вступают в силу немедленно после их провозглашения, являются окончательными и дальнейшему обжалованию не подлежат. Решения КС РФ действуют непосредственно и не нуждаются в подтверждении
другими органами и должностными лицами. Повторное принятие законодательного акта, признанного неконституционным, не будет иметь юридической силы.
В соответствии с ч. 4 ст. 79 ФКЗ «О Конституционном Суде РФ» в случае признания нормативного акта (или его отдельных положений) неконституционным государственный орган или должностное лицо, принявшее его, обязаны принять новый нормативный акт или отменить спорные предписания, на что и указывает КС РФ в своих постановлениях. До принятия нового закона или иного нормативного правового акта непосредственно применяется Конституция РФ. Правоприменительные решения, вынесенные по таким делам, подлежат пересмотру.
Несмотря на многолетний опыт функционирования конституционного судебного контроля на территории Российской Федерации, исключительность решений КС РФ и придаваемую им значимость законодателем, среди правоведов не достигнуто единого понимания правовой природы решений данного судебного органа. Ученые придерживаются полярных точек зрения:
1) решения КС РФ являются источниками уголовно-процессуального права (нормативный правовой акт или судебный прецедент);
2) решения КС РФ не являются источниками права, в частности уголовно-процессуального.
Существуют и иные взгляды на сущность решений КС РФ. Так, Т. Г. Морщакова полагает, что юридическое значение судебных актов КС РФ дает основания наделять их преюдициальной силой [3, с. 29]. Считаем это мнение неоправданным, поскольку оно расходится с общепринятыми в юриспруденции определениями данного понятия. В теории права под преюдицией подразумевается правило, согласно которому вступившее в законную силу решение суда обязательно для другого суда, последнему нет необходимости повторно устанавливать какие-либо обстоятельства. В уголовно-процессуальном праве (ст. 90 УПК РФ) закреплено, что обстоятельства, установленные вступившим в законную силу решением суда, принятым в рамках уголовного, гражданского, арбитражного или административного судопроизводства, должны быть признаны органом уголовного судопроизводства без дополнительной проверки. Таким образом, значение преюдиции состоит в том, чтобы суд, прокурор, следователь, дознаватель имели возможность повторно не устанавливать факты, по поводу которых уже имеется вступившее в законную силу решение суда, что способствует более рациональному использованию ресурсов и обеспечению разумных сроков уголовного судопроизводства.
Конституционный контроль, являясь специфическим видом судопроизводства, преследует иную цель — определить конституционность или неконституционность того или иного нормативного правового акта.
В преюдициарном порядке принимаются любые имеющие для уголовного дела обстоятельства, тогда как КС РФ полномочен решать исключительно вопросы права.
В. С. Шадрин признает прецедентно-правовое значение решений КС РФ, при этом отмечая, что в полной мере их нельзя считать теми судебными прецедентами, которые служат источниками права в странах с англо-саксонской системой права. «Правовые позиции Суда являются, по сути, прецедентами толкования» [4], — говорит он.
Нынешний председатель КС РФ В. Д. Зорькин рассматривает решения КС РФ с содержащимися в них правовыми позициями как полноправные источники права и, придерживаясь точки зрения, схожей с приведенной выше, о признании за ними прецедентной силы, указывает вместе с тем на их нормативный характер [5, с. 4]. Последний тезис разделяет и М. Л. Романов, считая, что это выражается в полномочии КС РФ изменять нормативно-правовое содержание нормативных правовых актов или исключать из законодательного оборота закон в целом, что, по его мнению, влечет изменение прав, обязанностей и ответственности субъектов правоотношений [6, с. 240].
В. Н. Галузо и Р. Х. Якубов указывают, что КС РФ, разрешая противоречия, во многом создает новые нормы права, в том числе уголовно-процессуальные, т. е. занимается правотворчеством [7, с. 75].
Л. В. Головко предлагает дифференцированный подход к определению сущности решений высшего органа конституционного контроля. На его взгляд, «постановления Конституционного Суда РФ, которые содержат конкретные обязательные для правоприменителя правила поведения при производстве по уголовным делам, всегда являются полноценными источниками права». Относительно иных видов решений автор усматривает формально-правовое значение судебных актов КС РФ в зависимости от их «позитивного» (когда судом констатирована конституционность оспариваемой нормы закона и возможность ее применения с учетом правовых предписаний суда) или «негативного» характера (в случае когда суд признает законодательные нормы неконституционными). Если КС РФ признал норму неконституционной, то решение является источником права для лица, ведущего производство по делу, при позитивном
характере решение нужно расценивать как правоприменительный акт [8].
Однако, опираясь на доктринальные положения теории права, позволим себе не согласиться с мнениями уважаемых авторов о правотворческой роли КС РФ и нормативном характере принимаемых им решений. Так, акт правотворчества есть нормативный правовой акт, который, являясь источником (формой) права, наделен следующими свойствами:
— принимается органом законодательной власти с соблюдением определенной процедуры;
— содержит нормативные установления;
— содержит только нормы права;
— общеобязателен (рассчитан на неопределенный круг лиц);
— оформляется в виде официального документа с необходимыми реквизитами;
— нормы права в нормативном правовом акте группируются по определенным структурным образованиям (статьи, главы, разделы) [9, с. 274].
Суд, согласно конституционному принципу разделения властей, обусловливающему нормальное функционирование всех ветвей власти, не является законодательным органом, поэтому не наделен полномочиями на осуществление правотворческой деятельности. Принятое судом, в том числе КС РФ, решение не соответствует требованиям, предъявляемым к форме, структуре и содержанию официального нормативного правового акта, кроме того, последний состоит из норм права, которым свойственна определенная внутренняя структура (гипотеза, диспозиция, санкция). Все это, на наш взгляд, не позволяет рассматривать судебные акты КС РФ как формирующие нормы права.
Опять же, принимая решения о неконституционности положений законодательства, КС РФ в резолютивной части постановления возлагает обязанность на орган законодательной власти внести изменения в закон (или отменить его полностью), тем самым признавая действие принципа разделения властей. В противном случае (при признании за решениями КС РФ силы источников права) приведения закона в соответствие с Конституцией РФ не требовалось бы. В данной ситуации до корректировки законодательства правоприменителю необходимо руководствоваться принятыми правовыми позициями КС РФ.
В пользу поддерживаемой нами точки зрения относительно правовой природы решений КС РФ свидетельствует содержание ст. 71 Конституции РФ, согласно которой уголовное судопроизводство относится к ведению Российской Федерации,
и положения Федерального закона, определяющего единый порядок уголовного судопроизводства на территории Российской Федерации, — УПК РФ, принятого на основе Конституции РФ. В части 3 ст. 1 УПК РФ установлено, что помимо данного нормативного правового акта в уголовно-процессуальное законодательство включены общепризнанные принципы и нормы международного права и международные договоры.
Таким образом, КС РФ не вправе устанавливать порядок уголовного судопроизводства, несмотря на то что правомочен формировать обязательные для правоприменителя правовые позиции. Указанная компетенция является исключительной прерогативой органов законодательной власти Российской Федерации.
Другая группа авторов относит решения КС РФ к судебным прецедентам. Так, Б. С. Эбзеев полагает, что КС РФ, осуществляя толкование Конституции РФ, формирует прецеденты и восполняет пробелы в законодательстве [10, с. 511].
Согласимся с мнениями, согласно которым в настоящее время возрастает значимость судебного прецедента как источника права в российской правовой науке, но вместе с тем рассматривать его в качестве самостоятельного источника права, на наш взгляд, преждевременно.
Пленум Верховного Суда Российской Федерации (далее — ВС РФ) в своем постановлении определил, что правовые позиции Европейского Суда по правам человека (далее — ЕСПЧ) в его решениях, принятых в отношении Российской Федерации, являются обязательными для судов при условии, что обстоятельства рассматриваемого ими дела аналогичны обстоятельствам, ставшим предметом анализа и выводов указанного судебного органа [11]. Тем самым ВС РФ призвал использовать практику ЕСПЧ как судебный прецедент. Однако принятые на референдуме в июле 2020 г. поправки к Конституции РФ поставили под сомнение силу приведенных толкований ВС РФ. Теперь действие позиций, выраженных в решениях межгосударственных органов, в случае их противоречия Конституции РФ не подлежат исполнению на территории Российской Федерации.
Традиционно Россия относится к числу стран с континентальной системой права, основным источником права в которой является закон. Данной системе свойственны точные, логически выстроенные формулировки и определенная юридическая конструкция правовой нормы. Использование в разрешении правовых вопросов судебного прецедента как источника права характерно для
стран с англосаксонской системой права. В классическом понимании судебный прецедент не может быть признан источником права в современной правовой системе России. Определение судебного прецедента позволяет выявить его особенности:
— общеобязательность для судов той же или низшей инстанций;
— разрешает конкретную ситуацию;
— гибкость (возможность выбрать из нескольких прецедентов наиболее подходящий для конкретной практической ситуации) [12, с. 129];
— применяется только судом.
КС РФ, в отличие от судов общей юрисдикции, не разрешает дела по существу, поскольку занимается исключительно вопросами права, своим решением может лишить силы конкретные нормы закона или истолковать их с позиции конституционно-правового смысла. На этом основании придавать им прецедентное значение, по нашему мнению, неверно. Кроме того, судебный прецедент по смысловому значению может применяться только судами, в то время как решения КС РФ, выражающие правовые позиции относительно оспариваемых нормативных правовых актов или интер-
претирующие их, обязательны к исполнению всеми правоприменительными органами.
Оспаривает прецедентный характер решений КС РФ и М. Л. Романов, справедливо утверждая, что судебный прецедент направлен на конкретный практический случай, а предметом рассмотрения КС РФ является всегда нормативный правовой акт либо его отдельная норма [6, с. 241].
Проведенный анализ норм законодательства, а также ряда научных общетеоретических и отраслевых положений позволяет говорить о специфической правовой природе решений КС РФ, которые по формальным признакам нельзя отнести ни к нормативным правовым актам, ни к судебному прецеденту.
В заключение подчеркнем, что роль КС РФ для сферы уголовного судопроизводства в условиях динамично развивающихся общественных отношений и обновленного конституционного законодательства весьма значительна. Принимаемые им решения прочно вошли в правовую систему Российской Федерации и, являясь ее неотъемлемой частью, носят обязательный характер для органов предварительного расследования и суда.
1. О Конституционном Суде Российской Федерации: федер. конституц. закон от 21 июля 1994 г. № 1-ФКЗ (ред. от 29.07.2018). Доступ из справ.- правовой системы «КонсультантПлюс».
2. По жалобе гражданина С. на нарушение его конституционных прав частями первой, шестой и седьмой статьи 148 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации: определение Конституционного Суда Российской Федерации от 12 марта 2019 г. № 578. Доступ из справ.-правовой системы «КонсультантПлюс».
3. Морщакова Т. Г. Разграничение компетенции между Конституционным Судом и другими судами Российской Федерации // Вестник Конституционного Суда Российской Федерации. 1996. № 6. С. 22—31.
4. Шадрин В. С. Значение решений конституционного суда Российской Федерации и их роль в уголовно-процессуальном регулировании. Международная Ассоциация Содействия Правосудию. URL: https://www.iuaj.net/node/261 (дата обращения: 20.10.2020).
5. Зорькин В. Д. Прецедентный характер решений Конституционного Суда Российской Федерации // Журнал российского права. 2004. № 12. С. 3—9.
1. Federal constitutional law No. 1-FKZ on 21 July 1994 (as amended on 29/07/2018). "On the Constitutional Court of the Russian Federation". Available from: reference and legal system "Con-sultantPlus".
2. Ruling of the Constitutional Court of the Russian Federation No. 578 on 12 March 2019. "On the complaint of citizen S. about violation of his constitutional rights by Parts One, Six and Seven of Article 148 of the Code of Criminal Procedure of the Russian Federation". Available from: reference and legal system "ConsultantPlus".
3. Morshchakova T. G. Differentiation of the competence between the Constitutional Court and other courts of the Russian Federation. Vestnik Konstitucionnogo Suda Rossiyskoy Federacii. 1996; 6: 22—31.
4. Shadrin V. S. The significance of decisions of the Constitutional Court of the Russian Federation and their role in criminal-procedure regulation. Website of the International Union of Assistance to Justice. Available from: https://www.iuaj.net/ node/261. Accessed: 20 October 2020.
5. Zorkin V. D. The precedent character of decisions of the Constitutional Court of the Russian Federation. Journal of Russian Law. 2004; 12: 3—9.
6. Романов М. Л. Нормативное значение решений Конституционного Суда РФ // Юридические науки. 2005. № 5 (28). С. 234—241.
7. Галузо В. Н., Якупов Р. Х., Уголовный процесс: учебник. 7-е изд., переработ. М.: Теис, 2013. 672 с.
8. Головко Л. В. Курс уголовного процесса / под ред. Л. В. Головко. М.: Статут, 2016. Доступ из справ.-правовой системы «КонсультантПлюс».
9. Емельянов Б. М., Правкин С. А. Теория государства и права: курс лекций. М.: МИЭМП, 2009. 344 с.
10. Эбзеев Б. С. Человек, народ, государство в конституционном строе Российской Федерации. М.: Проспект, 2005. 576 с.
11. О применении судами общей юрисдикции Конвенции о защите прав человека и основных свобод от 4 ноября 1950 года и Протоколов к ней: постановление Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 27 июня 2013 г. № 21. Доступ из справ.-правовой системы «Консуль-тантПлюс».
12. Смолькова И. В., Преловский П. О. Правовые позиции Конституционного Суда Российской Федерации по поводу уголовного судопроизводства — судебные прецеденты? // Известия Байкальского государственного университета. 2016. № 2. С. 129—133.
© Митькова Ю. С., 2020
6. Romanov M. L. The statutory significance of decisions of the Constitutional Court of the Russian Federation. Yuridicheskie nauki. 2005; 28 (5): 234—241.
7. Galuzo V. N., lakupov R. Kh. Criminal procedure. Textbook. 7th ed. revised. Moscow: Teis; 2013: 672.
8. Golovko L. V. The course of criminal procedure. Ed. by L. V. Golovko. Moscow: Statut; 2016. Available from: reference and legal system "Con-sultantPlus".
9. Emelianov B. M., Pravkin S. A. Theory of state and law: the course of lectures. Moscow: MIEMP; 2009: 344.
10. Ebzeev B. S. A human being, people, and state in the constitutional system of the Russian Federation. Moscow; 2005: 576.
11. Resolution of the Plenum of the Supreme Court of the Russian Federation No. 21 on 27 June 2013. "On the application of the Convention for the Protection of Human Rights and Fundamental Freedoms of November 4, 1950 and protocols to it by general jurisdiction courts". Available from: reference and legal system "ConsultantPlus".
12. Smolkova I. V., Prelovskii P. O. Legal positions of the Constitutional Court of the Russian Federation concerning criminal proceedings — are they considered to be court precedents? Bulletin of Baikal State University. 2016; 2: 129—133.
© Mitkova Yu. S., 2020
Митькова Юлия Сергеевна,
старший преподаватель кафедры уголовного процесса учебно-научного комплекса по предварительному следствию в органах внутренних дел Волгоградской академии МВД России, кандидат юридических наук; e-mail: [email protected]
Mitkova Yulia Sergeevna,
senior lecturer of the criminal
proceeding department
of the training and scientific complex
of preliminary investigation
in law-enforcement bodies
of the Volgograd Academy
of the Ministry of the Interior of Russia,
candidate of juridical sciences;
e-mail: [email protected]
