CC BY
53
5. Ozhegov S.I. Dictionary of the Russian Language: about 60 000 words and phraseological expressions / edited by L.I. Skvortsov. 25th ed., ISPR. and DOP. M.: LLC «Publishing Onyx»; LLC «publishing» World and Education», 2008. 976 p.
6. Russian Criminal Law. General and Special parts: textbook: 3 vol. 1: General part / ed. N.A. Lopashenko. M.: Yurlitinform, 2014. 720 p.
7. Sverchkov V.V. Criminal Law. General and Special parts: textbook for academic undergraduate. 6-e Izd., pererab. I DOP. M.: yurayt, 2017. 557 p.
8. Criminal Law of Russia: course of lectures: in 6 volumes / ed. by B.T. Razgildiev. Saratov: Publishing house of Saratov State Law Academy, 2004. Vol. 1, b. 1. 320 c.
9. Blinov A.G. Crime Prevention and Its Criminal Content//Library of criminal law and criminology. 2018. No. 1. P. 171-176.
УДК 343.1
Н.О. Овчинникова
ФАКТИЧЕСКАЯ ПРАВОТВОРЧЕСКАЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ КОНСТИТУЦИОННОГО СУДА РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ — СПОСОБ УСТРАНЕНИЯ ПРОБЕЛОВ В УГОЛОВНО-ПРОЦЕССУАЛЬНОМ ПРАВЕ РОССИИ
Введение: на законодательном уровне за Конституционным Судом РФ не закреплено право осуществления нормотворческой деятельности, однако содержание постановлений Конституционного Суда РФ по вопросам соответствия норм уголовно-процессуального права Конституции РФ свидетельствует о создании т.н. «судебных норм». Цель: доказать наличие нормотворческой составляющей в деятельности Конституционного Суда РФ на основе анализа норм Федерального конституционного закона от 21 июля 1994 г. № 1-ФКЗ «О Конституционном Суде Российской Федерации» и анализа ряда постановлений Конституционного Суда РФ. Методологическая основа: совокупность диалектического, системного, структурно-функционального, логического методов исследования, а также формально-юридический метод. Результаты: доказано утверждение о наличии нормотворческой составляющей в деятельности Конституционного Суда РФ, аргументирована авторская позиция относительно устранения пробелов в уголовно-процессуальном праве посредством судебного нормотворчества Конституционного Суда РФ. Вывод: непосредственное включение в текст нормативно-правовых актов судебных конституционных норм способствует обеспечению единственно возможного варианта применения нормы закона с учетом выявленного Конституционным Судом РФ ее конституционно-правового смысла.
Ключевые слова: пробел, судебное нормотворчество, судебная конституционная норма, толкование, устранение пробела, преодоление пробела.
© Овчинникова Наталья Олеговна, 2018
Кандидат юридических наук, старший преподаватель кафедры уголовного процесса (Саратовская государственная юридическая академия); e-mail: [email protected] © Ovchinnikova Natalya Olegovna, 2018
Candidate of law, Senior teacher, Criminal procedure department (Saratov State Law Academy) 247
N.O. Ovchinnikova
ACTUAL LAW-MAKING ACTIVITY OF THE CONSTITUTIONAL COURT OF THE RUSSIAN FEDERATION-A WAY TO ELIMINATE GAPS IN THE CRIMINAL PROCEDURAL LAW OF RUSSIA
Background: at the legislative level, the Constitutional Court of the Russian Federation does not have the right to exercise the rulemaking activitiy, but the content of the Constitutional Court's decisions on the compliance of the norms of criminal procedural law with the Constitution of the Russian Federation indicates the creation of the so-called "judicial norms". Objective: to prove the existence of the normative component in the activity of the Constitutional Court of the Russian Federation on the base of the analysis of the Federal constitutional law dated 21.07.1994 No. 1-FCL "On the Constitutional Court of the Russian Federation" and the analysis of several decisions of the Constitutional Court of the Russian Federation. Methodology: combination of dialectical, systemic, structural-functional, logical methods of research and formal legal method were applied. Results: the author proves the statement about the presence of the rulemaking component in the activity of the Constitutional Court of the Russian Federation, argues the author's position concerning the elimination of gaps in the criminal procedural law by means of judicial rulemaking of the Constitutional Court of the Russian Federation. Conclusions: the direct inclusion in the text of legal acts of judicial constitutional norms provides the only possible application of the rule of law, taking into account its constitutional and legal meaning revealed by the Constitutional Court of the Russian Federation.
Key-words: gap, judicial law-making, judicial constitutional norm, interpretation, bridging the gap, overcoming the gap.
я В юридической науке закрепилось понятие «судебное нормотворчество».
Н.А. Колоколов охарактеризовал эту деятельность суда как вынужденные меры, I на которые пришлось пойти российским судьям, выполняя задачи, поставленные | перед ними Конституцией РФ (ч. 2 ст. 22). Суды используют особые методы тол-
го
| кования положений УПК РФ, которые позволяют им вывести сущность нормы
| за пределы ее формы, сводя ущерб, порожденный правотворческими ошибками,
| к минимуму [1, с. 151].
Т.Н. Нешатаева определяет «судебное нормотворчество» как постоянное
° существование судебного обычая, т.е. имеет место такое правило поведения,
1 которое выработано практикой. В соответствии с данной позицией создание
| правовых норм — это «генетическое свойство судебной власти» [2, с. 35]. Судьи
е занимаются нормотворчеством, чтобы право стало четким, последовательным,
° единообразным и эффективным.
0
° Думается, что применительно к деятельности судов общей юрисдикции нельзя
го
говорить о судебном нормотворчестве. В процессе правоприменения не создается
1 новых норм, здесь, скорее, имеет место выявление пробелов и судейское усмотре-| ние при разрешении конкретного уголовного дела, которое не должно выходить
за рамки, установленные законом. В этой связи было бы целесообразно в качестве формы участия судов общей юрисдикции в правотворческой деятельности закрепить за ними право законодательной инициативы.
Как судебное нормотворчество может быть охарактеризована деятельность Конституционного Суда РФ, которая на современном этапе имеет особое значе-248 ние в устранении пробелов в уголовно-процессуальном праве. В соответствии с
Федеральным конституционным законом от 21 июля 199 г. «О Конституционном Суде Российской Федерации» (в ред. от 29 июля 2018 г.) (ч. 1 ст. 79, ст. 80, 87 и др.)1 и правовыми позициями, выработанными самим Конституционным Судом РФ, его решения, в результате которых неконституционные нормативные акты утрачивают юридическую силу, имеют такую же сферу действия во времени, пространстве и по кругу лиц, как решения нормотворческого органа, и, следовательно, такое же, как соответствующие нормативные акты, общее значение, не присущее правоприменительным по своей природе актам судов общей юрисдикции2.
Такие решения Конституционного Суда РФ фактически выступают источниками права [3, с. 8, 350-361; 4, с. 7-9; 5, с. 3-9; 6, с. 100]. Справедливо высказывание о том, что Конституционный Суд РФ осуществляет «негативное» правотворчество3, т.е. он не создает новых позитивных норм, а признает не соответствующими Конституции РФ (недействующими) уже существующие, заполняя пробел, образовавшийся в правовом регулировании в результате дисквалификации нормы, собственной правовой позицией (судебной нормой).
Однако Конституционный Суд РФ не может в нарушение принципа разделения властей выполнять законотворческую функцию. Данное утверждение бесспорно, но, несмотря на отсутствие у Конституционного Суда РФ законодательных полномочий, он все же осуществляет нормотворческую деятельность. В связи с этим в литературе высказывались предложения о необходимости включения в положения ч. 1 ст. 79 Федерального конституционного закона «О Конституционном Суде Российской Федерации» изменений, направленных на обеспечение возможности пересмотра Государственной Думой Федерального Собрания РФ решений Конституционного Суда РФ, в которых он превысил свои полномочия и присвоил себе функцию законодательной власти [7, с. 5-11].
Приведенная позиция только подтверждает мнение о том, что в деятельности по конституционному контролю, осуществляемой Конституционным Судом РФ, однозначно присутствуют элементы законотворчества. Это имеет место при вынесении Конституционным Судом РФ постановлений, содержащих решение о признании каких-либо положений российского законодательства полностью противоречащими Конституции РФ и подлежащими отмене. Как было сказано выше, образовавшийся пробел в правовом регулировании заполняется судебной конституционной нормой. Особенностью такой нормы является временный характер ее действия, которое прекращается с момента установления законодателем нового правового регулирования.
В случаях же вынесения Конституционным Судом постановлений о признании норм не соответствующими Конституции РФ в определенной части и вынесения определений об отказе в принятии жалоб к рассмотрению нельзя говорить о судебном нормотворчестве, т.к. здесь отсутствуют его признаки. Эта деятельность заключается в разрешении правового спора и толковании закона. В ситуации, когда Конституционный Суд РФ признает норму частично некон-
1 См.: Собр. законодательства Рос. Федерации. 1994. № 13, ст. 1447; 2018. № 31, ст. 4811.
2 См. п. 4 Постановления Конституционного Суда РФ от 16 июня 1998 г. № 19-П «По делу о толковании отдельных положений статей 125, 126 и 127 Конституции Российской Федерации» // Собр. законодательства Рос. Федерации. 1998. № 25, ст. 3004.
3 См.: Нормотворческая юридическая техника / под ред. Н.А. Власенко. М., 2013. URL: http://professor.rosnou.ru/sites/default/files/dopfiles/ vlasenko_n_a_red_normotvorcheskaya_ yuridicheskaya_tehnika.rtf (дата обращения: 03.01.2017). 249
ституционной, пробела в правовом регулировании не образуется, т.к. в действительности исключается не сама норма, а только тот ее неверный смысл, который придавался ей правоприменительной практикой, т.е. содержание оспариваемой нормы было неопределенным, позволяющим толковать ее неоднозначно. В подобных ситуациях Конституционный Суд РФ преодолевает пробел, связанный с неопределенностью оспариваемой нормы, давая единственно возможный вариант ее толкования. При необходимости устранения преодоленного пробела Конституционный Суд РФ дает законодателю предписание «о внесении изменений в правовое регулирование»4 в соответствии с конституционной интерпретацией оспоренной нормы.
Необходимо отметить, что в одном и том же решении Конституционного Суда РФ могут содержаться и толковательные разъяснения правовых норм, и судебные конституционные нормы.
Наиболее ярким примером судебного конституционного нормотворчества в уголовно-процессуальном праве можно считать судебную норму, сформулированную в Постановлении Конституционного Суда РФ от 13 июня 1996 г. № 14-П «По делу о проверке конституционности части пятой статьи 97 Уголовно-процессуального кодекса РСФСР в связи с жалобой гражданина В.В. Щелухи-на». Признав ч. 5 ст. 97 УПК РСФСР полностью противоречащей Конституции РФ, суд указал, что «...лицо, обвиняемое в совершении преступления, вправе обжаловать в суд законность и обоснованность содержания под стражей на любом этапе уголовного судопроизводства, включая ознакомление обвиняемого и его защитника с материалами уголовного дела. Проверяя жалобу, в которой оспаривается законность и обоснованность содержания обвиняемого под стражей, суд вправе принять решение об освобождении его из-под стражи. Не найдя оснований для удовлетворения жалобы, суд может либо направить материалы соответствующему прокурору для решения вопроса о продлении срока содержания обвиняемого под стражей, либо, если полномочия должностных лиц прокуратуры, предусмотренные частью второй статьи 97 УПК РСФСР, исчерпаны, принять собственное решение по данному вопросу»5! Также Конституционный Суд РФ указал, что данное Постановление действует непосредственно, и законодателю надлежит в течение 6 мес. с момента его провозглашения решить вопрос о внесении изменений в Уголовно-процессуальный закон в части обеспечения гарантий закрепленного в ч. 1 ст. 22 Конституции РФ права каждого на свободу при применении ареста и содержании под стражей в качестве меры пресечения. Получается, что Конституционный Суд РФ дал законодателю императивное указание на необходимость закрепления сформулированной судебной нормы в УПК РСФСР.
Аналогичные предписания содержатся в Постановлении Конституционного Суда РФ от 14 марта 2002 г. № 6, где указано, что «нормы ст. 90, 96, 122 и 216 УПК противоречат ст. 22 Конституции РФ, в соответствии с которой арест, заключение под стражу и содержание под стражей допускались только по судебному решению. Данные положения, а также все иные нормативные правовые положения,
4 См.: Постановление Конституционного Суда РФ от 2 июля 2013 г. № 16-П «По делу о
проверке конституционности положений ч. 1 ст. 237 УПК РФ в связи с жалобой гражданина Республики Узбекистан Б.Т. Гадаева и запросом Курганского областного суда» // Российская газета. 2013. 9 июля. 250 5 См.: Собр. законодательства Рос. Федерации. 1996. № 26, ст. 3185.
допускающие задержание до судебного решения на срок свыше 48 часов, а также арест (заключение под стражу) и содержание под стражей без судебного решения с 1 июля 2002 г. не подлежат применению». Кроме того, Конституционный Суд РФ установил срок, до истечения которого законодателю необходимо привести ст. 90, 96, 122 и 216 УПК РФ в соответствие с Конституцией РФ6.
В решениях Конституционного Суда РФ часто встречаются подобного рода императивные предписания, адресованные законодателю: «впредь до введения федеральным законодателем нового урегулирования»7; «после установления законодателем нового правового регулирования»8« «Федеральному Собранию надлежит принять федеральный закон»9.
Реакция законодателя на вынесенные Конституционным Судом РФ решения зависит от их содержания, от правовой позиции Конституционного Суда РФ. Если Суд ограничивается толкованием права, признавая рассматриваемую норму конституционной, не выявляя нового смысла и не апеллируя к законодателю, допустимо оставить правовое регулирование таким, какое оно есть. Если Суд признает норму конституционной в определенном смысле, хотя и допускает возможность иного толкования ее смысла, но не считает необходимыми дополнительные усилия законодателя, а предлагает руководствоваться тем конституционно-правовым смыслом, который он выявил, также можно оставить решение без реагирования. Нет необходимости вмешательства законодателя и тогда, когда рассматриваемая норма изначально была рассчитана на конкретизацию, и Конституционный Суд РФ дал такую конкретизацию в содержании, соответствующем Конституции РФ10.
Законодатель обязан реагировать на решение Конституционного Суда РФ и принимать меры по его реализации тогда, когда сам Суд указывает на необходимость совершенствования правового регулирования. В связи с этим следует обратить внимание на систему «взаимного дискреционного сдерживания» в паре «законодатель — суд». Получая «недвусмысленный нормообразующий сигнал» от высших судебных органов, законодатель имеет возможность устранить пробел
6 См.: Постановление Конституционного Суда РФ от 14 марта 2002 г. № 6 «По делу о про- в верке конституционности статей 90, 96, 122 и 216 Уголовно-процессуального кодекса РСФСР н в связи с жалобами граждан С.С. Маленкина, Р.Н. Мартынова и С.В. Пустовалова» // Собр. й законодательства Рос. Федерации. 2002. № 12, ст. 1178. ю
7 См.: Постановления Конституционного Суда РФ от 27 июня 2000 г. № 11-П «По делу о Д проверке конституционности положений части первой статьи 47 и части второй статьи 51 ч Уголовно-процессуального кодекса РСФСР в связи с жалобой гражданина В.И. Маслова» // к Собр. законодательства Рос. Федерации. 2000. № 27, ст. 3881; от 20 июля 2012 г. № 20-П «По й делу о проверке конституционности положений части первой статьи 125 и части первой статьи | 152 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации в связи с жалобой гражданки е Р.Г. Мишиной» // Собр. законодательства Рос. Федерации. 2012. № 32, ст. 4618. и
8 См.: Постановление Конституционного Суда РФ от 19 ноября 2012 г. № 27-П «По делу о • проверке конституционности положений пункта 7 статьи 20 Закона Российской Федерации 5 „О статусе судей в Российской Федерации", пункта 1 статьи 10, пункта 1 статьи 16, пункта 1 1 статьи 29.1 и пунктов 1 и 3 статьи 30 Федерального закона „О трудовых пенсиях в Российской ) Федерации» в связи с жалобой гражданки И.Ю. Фроловой"» // Собр. законодательства Рос. 2 Федерации. 2012. № 48, ст. 6745. 88
9 См.: Постановления Конституционного Суда РФ: от 27 января 2004 г. № 1-П «По делу о ю проверке конституционности отдельных положений пункта 2 части первой статьи 27, частей первой, второй и четвертой статьи 251, частей второй и третьей статьи 253 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации в связи с запросом Правительства Российской Федерации» // Собр. законодательства Рос. Федерации. 2004. № 5, ст. 403; от 14 мая 2015 г.
№ 9-П «По делу о проверке конституционности пункта 5 статьи 11 Закона Российской Федерации „О статусе судей в Российской Федерации» в связи с запросом Президиума Верховного Суда Российской Федерации"» // Собр. законодательства Рос. Федерации. 2015. № 21, ст. 3149.
10 См.: Нормотворческая юридическая техника / под ред. Н.А. Власенко. 251
[8]. Направление законодательного реформирования задается решениями Конституционного Суда РФ. В его решениях содержится конституционно-правовой смысл той жизненной ситуации, регулирование которой в судебном акте признается неверным.
Часть 4 ст. 79 Федерального конституционного закона от 21 июля 1994 г. № 1-ФКЗ «О Конституционном Суде Российской Федерации» подтверждает данное умозаключение: «В случае признания решением Конституционного Суда РФ нормативного правового акта не соответствующим Конституции РФ полностью или частично либо в случае, если из содержания такого решения вытекает необходимость устранения возникшего пробела в правовом регулировании, до принятия соответствующего нового нормативного правового акта непосредственному применению подлежит Конституция РФ».
В уголовно-процессуальном праве примером реализации (хотя и неполной) предписаний Конституционного Суда РФ являются положения ч. 3 ст. 49 УПК РФ, в которых нашли свое отражение правовые позиции Конституционного Суда РФ, сформулированные в его постановлении от 27 июня 2000 г. № 11-П «По делу о проверке конституционности положений части первой статьи 47 и части второй статьи 51 Уголовно-процессуального кодекса РСФСР в связи с жалобой гражданина В.И. Маслова». Суд, признав не соответствующими Конституции РФ и подлежащими отмене положения ч. 1 ст. 47 УПК РСФСР, восполняя образовавшийся в результате этого пробел в правовом регулировании, создал судебную конституционную норму следующего содержания: «Право на получение юридической помощи адвоката гарантируется каждому лицу, независимо от его формального процессуального статуса, в том числе от признания задержанным и подозреваемым, если управомоченными органами власти в отношении этого лица предприняты меры, которыми реально ограничиваются свобода и личная неприкосновенность, включая свободу передвижения — удержание официальными властями, принудительный привод или доставление в органы дознания и следствия, содержание в изоляции без каких-либо контактов, а также какие-либо иные действия, существенно ограничивающие свободу и личную неприкосновенность »11.
Необходимость учета правовых позиций Конституционного Суда РФ возникает не только при постановке вопроса об исполнении конкретного решения, но и при рядовом внесении изменений и дополнений в УПК РФ. Стоит также отметить, что порядок учета и реализации правовых позиций Конституционного Суда РФ никак не регламентирован, отсутствует субъект, на котором лежала бы обязанность информировать законодательные органы о принятых Конституционным Судом решениях12.
Таким образом, законодатель обязан реагировать на решения, принятые Конституционным Судом РФ; принимать меры по реализации тех положений, которые находят отражение в материалах конституционного контроля (особенно в тех случаях, когда Конституционный Суд РФ обращает внимание на необходимость совершенствования правового регулирования); в процессе конституционного контроля неизбежной становится нормотворческая функция Конституционного
11 См.: Постановление Конституционного Суда РФ от 27 июня 2000 г. № 11-П «По делу о про-
верке конституционности положений части первой статьи 47 и части второй статьи 51 Уголовно-процессуального кодекса РСФСР в связи с жалобой гражданина В.И. Маслова». 252 12 См.: Нормотворческая юридическая техника / под ред. Н.А. Власенко.
Суда, который оперативно и профессионально может устранить пробел посредством создания судебной нормы).
Если Конституционный Суд РФ в своем решении признает норму уголовно-процессуального права полностью неконституционной и использует технико-юридический алгоритм восполнения пробела по принципу «до момента принятия законодателем соответствующего акта следует исходить из следующего нормоположения», то это свидетельствует о создании нормы судом (т.н. судебной конституционной нормы), которая обеспечивает прямое действие Конституции РФ (такая необходимость вытекает из предписаний ч. 1 ст. 15 Конституции РФ и ч. 4 ст. 79 Федерального конституционного закона «О Конституционном Суде Российской Федерации»). То есть возникает ситуация, при которой посредством «судебной нормы» устраняется пробел в праве, неизбежно создаваемый в результате дисквалификации правовой нормы при конституционном контроле. Таким образом, конституционный судебный контроль обеспечивает непрерывность правового регулирования соответствующей группы правоотношений. При этом не следует забывать, что судебное нормативное предписание правомерно ограничивает дискрецию законодательной власти в ходе осуществления правового регулирования уже на этапе законотворческого процесса. Например, в одних случаях практика Конституционного Суда РФ идет по пути изложения судебной нормы в виде конкретного предписания, в других — резолюция Конституционного Суда РФ дает предписание правоприменителю исходить из содержания правовых позиций, изложенных в мотивировочной части решения, объясняя это необходимостью прямого действия Конституции РФ.
В своих решениях Конституционный Суд РФ может как признать проверяе- i мую норму полностью не соответствующей Конституции РФ, так и признать ее и условно соответствующей (частично) Конституции РФ. Иными словами, такая а норма сохраняется в правовой системе в той части, в какой это допускает выяв- о ленный Конституционным Судом РФ ее конституционно-правовой смысл (при к условии ее применения в строгом соответствии с этим смыслом). В первом случае о
с
решение Конституционного Суда должно давать соответствующие предписания а
органам государственной власти, осуществляющим нормотворческий процесс, в
относительно принятия в необходимые сроки нормативных актов, устраняю- о
щих возникший пробел в правовом регулировании; устанавливать временное р
регулирование общественных отношений вплоть до законодательного устране- |
ния пробела в случае невозможности применения таких способов преодоления к
пробелов, как аналогия закона и (или) аналогия права. В остальных случаях а
решение Конституционного Суда РФ должно содержать указание на меры, на- |
правленные на преодоление возникающего в такой ситуации правового пробела ии
(определять порядок вступления решения в силу, а также порядок, сроки и осо- №
бенности его исполнения и опубликования в соответствии с положениями п. 12 1
ч. 1 ст. 75 Федерального конституционного закона «О Конституционном Суде )
Российской Федерации». 88
В случае признания нормы условно конституционной (норма отвечает критериям конституционности в пределах требований к ее содержанию), пробел в праве фактически отсутствует, т.к. норма перестает действовать частично лишь в том смысле, который выявлен данным решением. В указанной ситуации, дисквалифицированной по существу, оказывается правоприменительная практика,
поскольку она не учитывает подлинный конституционный смысл нормы и ее 253
сохранение означало бы признание правомерности неконституционного правоприменения, что недопустимо.
Судебный конституционный контроль служит индикатором, указывающим на пробелы в уголовно-процессуальном праве, решения Конституционного Суда РФ инициируют легальное нормотворчество.
Библиографический список
1. Колоколов НА. Оперативный судебный контроль в уголовном процессе. М.: Юрист, 2008. 416 с.
2. Нешатаева Т.Н. Судебный прецедент и права человека // Российское правосудие. 2011. № 10. С. 23-40.
3. Митюков МА., Барнашов АМ. Очерки конституционного правосудия (сравнительно-правовое исследование законодательства и судебной практики). Томск: Изд-во Томского ун-та, 1999. 405 с.
4. Свечникова Н.В. Решения Конституционного Суда Российской Федерации как источник конституционного права: автореф. дис. ... канд. юрид. наук. М., 2004. 24 с.
5. Зорькин В.Д. Прецедентный характер решений Конституционного Суда Российской Федерации // Журнал российского права. 2004. № 12. С. 3-9.
6. Гаджиев ГА. Феномен судебного прецедента в России // Судебная практика как источник права. М., 2000. С. 98-106.
7. Байтин М.И. О юридической природе решений Конституционного Суда РФ // Государство и право. 2006. № 1. С. 5-11.
8. Сергевнин С.Л. Судебная власть и конституционное правосудие в контексте принципа разделения властей // Журнал конституционного правосудия. 2012. № 2 (26). С. 9-15.
References
1. Kolokolov NA. Operational Judicial Control in Criminal Proceedings. M.: Yurist, 2008. 416 p.
2. Neshataeva T.N. Judicial Precedent and Human Rights // Russian justice. 2011. No. 10. P. 23-40.
3. Mityukov M.A., Barnakov A.M. Essays on Constitutional Justice (Comparative-legal Research of Legislation and Jurisprudence). Tomsk: Publishing house Tom. University press, 1999. 405 p.
4. Svechnikova N.V. Decision of the Constitutional Court of the Russian Federation as a Source of the Constitutional Law: extended abstract. dis. ... cand.of law. M., 2004. 24 p.
5. Zorkin V.D. Precedent Character of the Constitutional Court of the Russian Federation Decisions // Journal of the Russian law. 2004. No. 12. P. 3-9.
6. Gadzhiev G.A. Phenomenon of the Judicial Precedent in Russia// Judicial Practice as a Source of Law. M., 2000. P. 98-106.
7. Baitin M.I. On the Legal Nature of the Constitutional Court of the Russian Federation Decisions// State and law. 2006. No. 1. P. 5-11.
8. Sergevnin S.L. Judicial Power and Constitutional Justice in the Context of the Principle of Separation of Powers // Journal of constitutional justice. 2012. № 2 (26). P. 9-15.
