CC BY
112
3. Процессуальный контроль за деятельностью руководителя следственного органа по находящемуся в его производстве уголовному делу осуществляет руководитель вышестоящего следственного органа, который является дополнительным условием и гарантией обеспечения прав и законных интересов граждан.
4. Положения части 2 статьи 39 Уголовно-процессуального кодекса РФ необходимо дополнить следующим предложением: «Полномочия руководителя следственного органа, предусмотренные настоящим кодексом, при принятии уголовного дела к своему производству начальником соответствующего следственного подразделения (его заместителем) осуществляет в рамках расследования по нему руководитель вышестоящего следственного органа».
О.В. Баландюк, кандидат юридических наук, преподаватель кафедры уголовного процесса Омской академии МВД России
Правовая природа и отраслевая принадлежность деятельности по исполнению меры пресечения в виде заключения под стражу (постановка проблемы)
Правоотношения, складывающиеся в ходе исполнения самой строгой меры пресечения — заключения под стражу, возникают с момента фактической реализации соответствующего судебного акта и прекращаются с принятием решения об отмене или изменении рассматриваемой меры пресечения либо в связи с истечением срока содержания подозреваемого (обвиняемого) под стражей. Процесс ее исполнения регулируется Федеральным законом от 15 июля 1995 года № 103-ФЗ «О содержании под стражей подозреваемых и обвиняемых в совершении преступлений», и только отдельные вопросы, касающиеся механизма применения данной меры пресечения, закреплены в нормах УПК РФ1.
Подход законодателя к нормативному правовому регулированию рассматриваемых правоотношений менялся. В советское время порядок содержания под стражей обвиняемых регулировался нормами исправительно-трудовых кодексов РСФСР 1924 года, 1933 года, аналогичных кодексов других союзных республик. В связи с этим ученые-процессуалисты указывали на близость рассматриваемых правоотношений к исправительно-трудовым (уголовно-исполнительным). В проведенных ими исследованиях говорилось об общих чертах в положении осужденных к лишению свободы и подследственных заключенных. К этим чертам ученые относят изоляцию, однотипные места лишения свободы, порядок пребывания обвиняемого в месте содержания под стражей2.
Позднее нормы, регламентирующие порядок содержания под стражей обвиняемых, были выделены из исправительно-трудового законодательства в отдельные нормативные правовые акты — Положение о предварительном заключении под стражу, введенное в действие Законом СССР от 11 июля 1969 года № 4075^П, а также Положение о порядке кратковременного задержания лиц, подозреваемых в совершении преступления, утвержденное Указом Президиума Верховного Совета СССР от 13 июля 1976 года № 4203-Ж.
С изменением нормативного регулирования порядка исполнения меры пресечения в виде заключения под стражу менялись и взгляды ученых на правовую природу указанной меры принуждения. Так, по мнению Т.Н. Добровольской и М.П. Евтеева, нормы, регулирующие содержание под стражей, имеют свой «вполне самостоятельный предмет правового регулирования»3. Рассматривая вопросы нормативного правового регулирования предварительного заключения, ученые-процессуалисты не определили его отраслевую принадлежность, указав лишь на то, что «Положение
1 На комплексное нормативное правовое регулирование заключения под стражу в юридической литературе указывали Б.Б. Булатов, В.В. Николюк. См.: Булатов Б.Б., Николюк В.В. Рассмотрение судьей вопросов о заключении под стражу осужденного и замене наказания в случаях злостного уклонения от его отбывания // Судья. 2005. № 3. С. 34—36.
2 Стручков Н.А. Советская исправительно-трудовая политика и ее роль в борьбе с преступностью. Саратов, 1970. С. 150—153; Артамонов В.П. Наука советского исправительно-трудового права: учебное пособие. М., 1974. С. 56; Цоколова О.И. Проблемы совершенствования оснований применения меры пресечения в виде заключения под стражу // Российский следователь. 2005. № 5. С. 9—11; Катцын А.А. О сущности заключения под стражу как вида государственного принуждения в уголовном судопроизводстве // Судебная власть и уголовный процесс. 2013. № 2. С. 10.
3 Комментарий к Положению о предварительном заключении под стражу / под ред. В.А. Кирина М., 1971. С. 6.
находится во взаимодействии с нормами многих других законодательных актов, относящихся к разным отраслям права»1.
Более определенную позицию занял Н.А. Стручков, по мнению которого предварительное заключение имеет уголовно-процессуальную природу, но в то же время непосредственное осуществление данной меры пресечения носит уголовно-исполнительный характер, в связи с чем исполнение предварительного заключения нуждалось в специальном правовом регулировании, которое было впоследствии реализовано законодателем2. Позднее аналогичное мнение высказал О.Н. Миндадзе, который отметил, что предварительное заключение можно рассматривать как самостоятельный правовой институт, обладающий специфическими признаками. Правоотношения при исполнении рассматриваемой меры пресечения возникают как уголовно-процессуальные, но в ходе своей реализации выходят за их пределы и принимают самостоятельную форму правоотношений, занимающих промежуточное положение между уголовно-процессуальными и уголовно-исполнительными3.
Иной точки зрения придерживается Л.И. Даньшина. Она считает, что наряду с уголовно-процессуальными, которым отведена роль ведущих, в ходе исполнения предварительного заключения возникают, развиваются, изменяются и прекращают действие административные правоотношения. Их возникновение обусловлено необходимостью исполнения ареста, приема, размещения и содержания заключенных под стражей в условиях изоляции и раздельного содержания4.
На специфику рассматриваемых правоотношений указывали и другие ученые. Первоначально М.Х. Гельдибаев считал правоотношения, возникающие между администрацией следственного изолятора и заключенными, разновидностью уголовно-исполнительных правоотношений5. В дальнейшем он изменил свою позицию об отнесении рассматриваемых правоотношений к предмету регулирования уголовно-исполнительной отрасли права и пришел к выводу, что правоотношения, возникающие в процессе исполнения заключения под стражу, представляют собой разновидность уголовно-процессуальных отношений с особенностями, связанными с режимом содержания следственно-арестованных, а также спецификой правоотношений, формирующихся между подозреваемыми, обвиняемыми и администрацией мест содержания под стражей6. Данную точку зрения разделяет О.И. Цоколова. Она указывает на то, что правила содержания под стражей обвиняемого (подозреваемого, подсудимого) относятся и к уголовно-процессуальному, и к уголовно-исполнительному праву. Однако содержание под стражей связано с существенными ограничениями прав и свобод лиц, не признанных виновными в совершении преступления, и должно прежде всего определяться уголовно-процессуальными целями применения мер пресечения, а не уголовно-исполнительными задачами соблюдения режима в местах изоляции7. Отдавая ведущую роль уголовно-процессуальной природе исполнения предварительного заключения, сторонники такого подхода указывают на принадлежность рассматриваемого института к одноименной отрасли права.
Достаточно убедительными представляются выводы Э.К. Кутуева о включении в УПК РФ особого производства, связанного с применением меры пресечения в виде заключения под стражу. Свою позицию он обосновывает тем, что правоотношения, связанные с условиями содержания под стражей, являются субсидиарными (вспомогательными), поэтому они не могут определять правовую природу заключения под стражу8. Реализация данного подхода имеет место в уголовно-
1 Комментарий к Положению о предварительном заключении под стражу / под ред. В. А. Кирина М., 1971. С. 6.
2 Речь идет о законодательном акте, регулирующем исполнение рассматриваемой меры пресечения — Положении о предварительном заключении под стражу, утвержденном Законом СССР от 11 июля 1969 г № 4075-VII. См.: Стручков Н.А. Курс исправительно-трудового права: Проблемы Особенной части. М., 1985. С. 6.
3 Миндадзе О.Н. Правовое регулирование исполнения предварительного заключения под стражу: автореф. дис. ... канд. юрид. наук. Харьков, 1991. С. 10—11.
4 Даньшина Л.И. Меры пресечения при производстве по уголовному делу: учебное пособие. М., 1991. С. 26—27.
5 Гельдибаев М.Х. Исполнение меры пресечения в виде предварительного заключения под стражу в следственных изоляторах: дис. ... канд. юрид. наук. М., 1993. С. 9—10.
6 Гельдибаев М.Х. Обеспечение прав и свобод человека и гражданина в сфере уголовно-процессуального принуждения: дис. ... д-ра юрид. наук. СПб., 2001. С. 191—192.
7 Цоколова О.И. Теория и практика задержания, ареста и содержания под стражей в уголовном процессе: автореф. дис. ... д-ра юрид. наук. М., 2007. С. 18.
8 Кутуев Э.К. Меры принуждения в уголовном процессе: Теоретические и организационно-правовые проблемы. М., 2009. С. 78.
Вестник Нижегородской академии МВД России, 2016, № 2 (34)
471
процессуальном законодательстве ряда зарубежных стран. Примерами могут служить такие положения закона, как статья 244 («Места содержания под стражей») УПК Республики Узбекистан; статья 161 («Обязанности администрации места содержания под стражей») УПК Азербайджанской Республики, статья 141 («Обязанности администрации места содержания под стражей») УПК Республики Армения.
В советский период учеными ставился вопрос о «выкристаллизовывании» отдельной отрасли права — процессуально-исполнительной1. В рамках проведения дальнейших исследований на страницах юридической печати были представлены и другие позиции. Так, по мнению В.Н. Андреева, правоотношения субъектов в процессе содержания подозреваемых и обвиняемых под стражей должны регулироваться особой отраслью права, которое можно определить как стражное право, представленное совокупностью правовых норм, регулирующих отношения, складывающиеся при обеспечении режима содержания под стражей. Такие отношения становятся объектом правового регулирования, а деятельность по обеспечению режима содержания под стражей выступает в качестве предмета регулирования стражного права2. Другой позиции придерживается В.Б. Спицнадель, по мнению которого целесообразно выделить комплексную отрасль права, именуемую «пенитенциарным правом», которая бы включала в себя «нормы собственно уголовно-исполнительного права, административного права в части управления пенитенциарными учреждениями, организационно-правовых основ деятельности пенитенциарных учреждений, порядка прохождения службы сотрудниками пенитенциарных органов и учреждений... а также нормы межотраслевого института содержания под стражей подозреваемых и обвиняемых в совершении преступлений»3.
Предложения ученых о выделении новых отраслей заслуживают внимания, однако имеют и определенные недостатки. Во-первых, высказанные в литературе позиции основаны на том, что правоотношения, возникающие в ходе исполнения меры пресечения в виде заключения под стражу, регулируются отдельным нормативным правовым актом — Федеральным законом от 15 июля 1995 года № 103-ФЗ «О содержании под стражей подозреваемых и обвиняемых в совершении преступлений». Сторонниками выделения новых отраслей права не принята во внимание целевая направленность избрания указанной меры пресечения, не учтены отдельные вопросы (например, процедура изменения или отмены рассматриваемой меры пресечения), регламентированные нормами уголовно-процессуального права. Во-вторых, выделение самостоятельной отрасли права для регулирования порядка исполнения одной меры уголовно-процессуального принуждения вызывает сомнения, поскольку такой подход приведет к искусственному расширению других новых отраслей права, что существенно осложнит правоприменительную деятельность.
Проведенный анализ позволяет сделать вывод о том, что правоотношения, складывающиеся в ходе исполнения меры пресечения в виде заключения под стражу, различны по своей природе. Они регулируются нормами не только уголовно-процессуального, но и иных отраслей права — таких как административное, уголовно-исполнительное. При этом основой этих правоотношений является решение об избрании меры принуждения, принятие которого не только служит началом их осуществления, но и может повлечь изменение или прекращение возникающих правоотношений, поэтому приоритет при определении правовой природы и отраслевой принадлежности деятельности по исполнению меры пресечения в виде заключения под стражу должен быть отдан нормам уголовно-процессуального права.
1 Булатов Б.Б., Горобцов В.И. О процессуально-исполнительном праве // Правоведение. 1986. № 5. С. 80; Булатов Б.Б., Горобцов В.И. О предмете процессуально-исполнительного права // XXVII съезд КПСС и вопросы совершенствования правовых мер борьбы с преступностью: межвузовский сборник научных трудов. Омск, 1987. С. 109.
2 Андреев В.Н. Правовое положение подозреваемых и обвиняемых, содержащихся под стражей. М., 2000. С. 169. Идею В.Н. Андреева о выделении отдельных групп правоотношений с самостоятельным объектом и содержанием в юридической литературе поддержал А.М. Потапов. См., подробнее: Потапов А.М. Об особенностях развития уголовно-исполнительных правоотношений на современном этапе // Вестник института. Научно-практический журнал Вологодского института права и экономики ФСИН. Преступление. Наказание. Исправление. 2008. № 3. С. 36.
3 Спицнадель В.Б. Генезис уголовно-исполнительного права в контексте становления и эволюции пенитенциарной системы России: дис. ... д-ра юрид. наук. СПб., 2004. С. 9, 250.
