CC BY
85
Вестник ПСТГУ
Серия II: История. История Русской Православной Церкви.
Бирюкова Юлия Александровна, доцент Института сферы обслуживания и предпринимательства Донского государственного технического университета (филиал в г. Шахты) Российская Федерация, 346500, Ростовская область, г. Шахты, ул. Шевченко, 147 [email protected]
2019. Вып. 87. С. 40-50
Б01: 10.15382Миг11201987.40-50
ОИСГО: 0000-0001-5321-2574
Православное духовенство
В УСЛОВИЯХ «КРАСНОГО ТЕРРОРА» НА ЮГЕ РОССИИ
в период Гражданской войны 1918—1919 гг.
Ю. А. Бирюкова
Аннотация: Статья посвящена анализу мотивов и масштаба убийств духовенства в период «красного террора» на Юге России в 1918—1919 гг., а также отношения населения к данным событиям. Многочисленные факты убийств священников отнесены к условным группам по мотивации, способу и сопутствующим обстоятельствам. Местные советские органы значительно более мягко относились к духовенству и даже выражали протест против неадекватных террористических действий красноармейских отрядов. Убийства осуществлялись по ложным доносам, на основании слухов при осуществлении жертвами священнических обязанностей, миротворческой миссии. Причины чаще всего не указывались, однако обстоятельства убийств, сопряженные с особой жестокостью, изощренным глумлением как над самими духовными лицами, прижизненно и посмертно, так и над храмами и святынями, свидетельствуют о том, что их следует искать в мировоззренческой плоскости. В лице духовенства уничтожалась вся традиционная духовно-нравственная ценностная система. Террор утверждал новые ценностные ориентиры, высвобождал сдерживаемые ранее христианскими ценностными установками низменные и порочные побуждения населения, что в значительной мере служило его нравственно-духовной деградации. Население в отношении к духовенству и к развернутому террору разделилось: часть принимала участие в актах расправ, другая часть послужила сдерживающим фактором, так как новая власть опасалась восстановить против себя население, ставшее на сторону духовенства. Автор приходит к выводу, что «красный террор» в отношении Церкви носил стихийный, спонтанный, массовый, иррациональный характер. Он не был в собственном смысле репрессивным ответом, защитной или ответной мерой, так как не имел оснований, осуществлялся в отношении мирного населения, вне правового поля, имел черты самосуда, бандитизма, массового психоза.
В последнее время репрессивная политика большевиков во время Гражданской войны 1917—1922 гг. привлекает значительный общественный интерес, желание выявить специфику, суть и природу данного феномена со стороны одних общественных сил, перетолковать и оправдать — со стороны других. Второй дис-
куссионной проблемой научной и общественной значимости является вопрос о причинах и масштабе убийств духовенства. Имелся ли религиозный мотив в действиях красных, или это были исключительно месть за поддержку белых сил и банальный грабеж? Изучение событий, развернувшихся в период Гражданской войны на Юге России, в значительной мере способствует пониманию данного феномена. Источники, раскрывающие различные аспекты и обстоятельства убийств и притеснений духовенства, являются бесценным материалом для реконструкции эпохи, осмысления сущности «красного террора» и увековечения в общественной памяти его жертв.
Несмотря на высокую актуальность данной темы, круг посвященных ей научных исследований весьма невелик. Наиболее значимые работы принадлежат исследователям Н. В. Кияшко и А. А. Небавскому. Они рассмотрели ряд эпизодов «красного террора» в отношении православного духовенства на Кубани, используя широкий круг ценных источников из регионального и центральных архивов, периодическую печать, мемуаристику1. Другие исследователи, как правило, ограничивались ссылками на источники по данной теме, опубликованные и цитированные С. П. Мельгуновым, Ю. Г. Фельштинским и Г. И. Чернявским2. Опубликованные материалы Особой комиссии по расследованию злодеяний большевиков при Главнокомандующем Вооруженными Силами на Юге России (далее — Особая комиссия) использовал и донской исследователь Д. А. Горбачёв, характеризуя в целом «красный террор» и анализируя его причины в отношении донского духовенства3. Он также привлек материалы местных архивов, мемуары и периодическую печать. Таким образом, в историографии назрела необходимость комплексного, всестороннего анализа обозначенной научной проблемы на основе прежде всего изучения неопубликованных источников.
Центральное место среди источников занимают материалы Особой комиссии, образованной приказом Главнокомандующего 31 декабря 1918 г. Ее аппарат на освобожденных от большевиков территориях устанавливал и фиксировал факты, свидетельствовавшие о развернутом «красном терроре», расследовал действия карательных органов советской власти, устанавливал обстоятельства казней и расстрелов4. Вопрос об объективности и достоверности собранных ко-
1 Кияшко Н. В. Красный террор в годы Гражданской войны на Кубани: Новые документы и материалы // Наследие веков. 2018. № 2. С. 28-35. URL: http://heritage-magazine.com/wp-content/uploads/2018/06/2018_2_Kiyashko.pdf (дата обращения: 20.12.2018); Небавский А. А. Репрессии против духовенства в годы Гражданской войны // «Гром победы, раздавайся!»: Материалы XI Международных Дворянских чтений. Краснодар, 2015. С. 213-224; Небавский А. А., Кияшко Н. В. Положение Церкви на Кубани в период Гражданской войны: мученические подвиги духовенства // «Желавший истинно славы Отечества своего...»: Материалы XII Международных Дворянских чтений. Краснодар, 2016. С. 214-225.
2 Мельгунов С. П. Красный террор в России. М., 1990; Красный террор в годы Гражданской войны: по материалам Особой следственной комиссии по расследованию злодеяний большевиков / Ю. Г. Фельштинский, Г. И. Чернявский, ред. М., 2004.
3 Горбачёв Д. А. Донская Голгофа: Советская власть и Русская Православная Церковь Дона, 1917-1923 гг. Ростов н/Д., 2008.
4 Фонды Государственного архива Российской Федерации по истории белого движения и эмиграции: Путеводитель. / С. В. Мироненко, ред. М., 2004. С. 141.
миссией сведений ранее исследован автором в специальной статье, в которой была обоснована значимость данной группы источников5.
Что касается масштабов убийств и преследований представителей духовенства, то даже из неполных данных, имеющихся на сегодняшний день, очевиден их массовый характер. Донской комиссией по канонизации святых установлено 39 имен священнослужителей, убитых во время Гражданской войны на территории Области Войска Донского, Екатеринодарской комиссией — 41 имя погибших на Кубани. Количество убитых в Ставропольской губернии пока точно не установлено. Но из материалов Особой комиссии известно, что в 1918 г. было убито 18 священно- и церковнослужителей6. В Екатеринославской епархии убито 19 человек7. Особой комиссии не удалось обследовать все территории из-за труднодоступности отдаленных пунктов и из опасения населения давать показания в связи с возможностью возврата большевиков. Кроме того, не все документы в архивах выявлены и проанализированы. Эта работа займет годы.
Священников убивали без видимой причины при занятии населенных пунктов отрядами красных. Обвинений чаще всего никаких не выдвигалось, но обстоятельства говорят о том, что так проявлялась ненависть в отношении духовного сана. Убивали именно как священников.
Священник церкви Рождества Богородицы хутора Петровского Милютин-ского благочиния Александр Иванов 10 мая 1918 г. был убит проходившими через хутор красноармейцами, по словам «Сообщения о гонениях большевиков (коммунистов) на Церковь в Донской области», без всякой причины выстрелом в упор из винтовки «только за то, что поп»8.
Особой комиссией было обнаружено письмо красноармейца своим родным, которое поражает своей бесчеловечностью и жестокостью по отношению к духовенству. Как бы невзначай, между какими-то бытовыми подробностями красноармеец пишет своим родителям о том, как убил священника: «Но и мы, когда вошли в Персиановку, не щадили никого. Били всех. Мне тоже пришлось застрелить попа одного. А теперь мы еще ловим чертей в Новочеркасске, и бьем, как собак»9.
Часто красноармейцы арестовывали и забирали священников якобы под стражу, но до места заключения они не доезжали, убивали их по дороге, и об этом родственники и прихожане нередко узнавали случайно. Во многих случаях
5 Бирюкова Ю. А. Документы Особой комиссии по расследованию злодеяний большевиков при Главнокомандующем вооруженными силами на Юге России как источник по истории Русской Православной Церкви // Вестник ПСТГУ. Сер. II: История. История Русской Православной Церкви. 2017. Вып. 79. С. 55—67.
6 ГА РФ. Ф. Р-470. Оп. 1. Д. 2. Л. 28 об.-30.
7 Там же. Оп. 2. Д. 114. Л. 80-81.
8 Анкета // ГА РФ. Ф. Р-470. Оп. 2. Д. 6 а. Л. 151.; Сообщение о гонениях большевиков (коммунистов) на Церковь в Донской области (сводка, составленная по материалам комиссии) // Там же. Д. 2, 44; Протокол осмотра дел Донской Духовной Консистории, в т. ч. дела № 209 по 4-му столу «Об убийстве священника церкви хутора Петровского Александра Иванова и о замещении сего места» // Там же. Д. 6. Л. 20.
9 ГА РФ. Ф. Р-470. Оп. 2. Д. 6. Л. 60.
тела были выброшены за селения с запретом их хоронить. Иногда родственники покупали право похорон за большие деньги10.
Священник Троицкой церкви пос. Калининский Макеевского благочиния Николай Борисов после Литургии 7 января 1918 г. был арестован возле ограды церкви, направлен в штаб Красной гвардии на станцию Ханженково, был убит конвоирами во время пути. Тело священника положили на линейку и пустили лошадь на волю судьбы11.
Большевики стремились оправдать расправы народной волей и справедливым возмездием. Однако с волей народа всё было неоднозначно.
11 апреля 1918 г. отряд красных, пришедший в хутор Владимиров близ станции Морозовской, вывел священника Андрея Казинцева на площадь, и командир красных предложил собравшейся небольшой группе в 50 человек убрать священника: «Если согласны оставить о. Казинцева, они оставят его на месте, а если нужно его убрать — пуля ему в лоб». Человек 10 крестьян были настроены враждебно, однако проголосовало «за» всего 5-6 человек, и священник был отпущен. Но вслед за ним послали красногвардейца, привели вновь на площадь, связали, посадили на подводу и увезли по направлению к станции Морозовской. Прихожане думали, что в арестный дом, однако на станции священника не обнаружили. Его тело, а также трупы нескольких арестованных были случайно найдены в балке возле хутора. На теле священника обнаружили шесть штыковых ран12.
В Ейске после восстания казаков совет депутатов, разбиравший дело о восстании, судил ряд лиц, в том числе двух священников — отца Алексея Мелио-ранского и отца Давида Чубова. Отец Давид обвинялся в том, что выдал восставшим два пулемета и мешок пулеметных лент. Священник виновным себя не признал и, обратившись к присутствующим, которые также участвовали в восстании, спросил, сколько было пулеметов. Ему ответили, что один. Всем было известно, что его привезли с фронта. Если же, продолжил священник, он дал еще два пулемета, то где же они? Всем присутствующим была ясна абсурдность обвинения, и священника оправдали13.
Интересно, что совдеп прятал священника Д. Чубова от прибывшего отряда красноармейцев, который контролировал рассмотрение дел арестованных, и начал уже совершать самосуд. Рядом со священником, ожидавшим приглашения в зал суда, возник взволнованный часовой, стоявший у каземата с арестованными, и прошептал: «Батюшка, спасайтесь. Убили о. Алексея. Вас шукают убить, спасайтесь». Священник вошел в класс, в котором заседал совет, кто-то шепнул ему, чтобы он сбросил подрясник, он повиновался. Подрясник скомкали и спрятали в парту, а батюшку усадили между депутатами. Затем в зал заседаний ворвались
10 ГА РФ. Ф. Р-470. Оп. 1. Д. 2. Л. 28 об.-29.
11 Там же. Оп. 2. Д. 6 а. Л. 295; Д. 5. Л. 1, 2, 8, 9.
12 Там же. Д. 2, 44; Протокол осмотра дел Донской Духовной Консистории, в т. ч. дела № 259 по 4-му столу о замещении священнического места при церкви хут. Владимирова // Там же. Д. 6. Л. 20-21 об.
13 Кияшко. Красный террор в годы Гражданской войны на Кубани. URL: http://heritage-magazine.com/wp-content/uploads/2018/06/2018_2_Kiyashko.pdf (дата обращения: 07.10.2018 г). С. 31-32.
пять вооруженных большевиков, которые искали «попа». Председатель встал и стал уверять пришедших вооруженных людей, что из рук суда не уйдет ни один поп, и они не дадут никого оправдать. После чего красноармейцы успокоились и покинули зал. Священник остался незамеченным и смог спастись14.
В случаях, когда обвинения в отношении духовенства всё же выдвигались, они сводились к сочувствию «кадетам и буржуям», осуждению большевиков в проповедях, в вину также ставилось выполнение прямых обязанностей — служение молебнов для проходивших частей добровольческой армии, панихид по погибшим15. Это было достаточным основанием для жестокого убийства духовенства.
В ноябре-декабре 1917 г. с церковной кафедры Новочеркасского собора произносились проповеди, осуждавшие братоубийственную Гражданскую войну. Для подъема религиозного настроения проводились крестные ходы. 26 ноября епископ Аксайский Гермоген (Максимов) произнес горячую речь над гробами убитых двадцати партизан Каледина. 11 февраля епископ служил молебен войсковому кругу, покидавшему город. Большевики, узнав об этом, обещали «накрошить мяса из архиерея»16.
10 февраля 1919 г., как только красные вошли в Ростов-на-Дону, 12 вооруженных красноармейцев ворвались в квартиру священника Всехсвятской церкви Константина Верецкого. Объявив, что должны доставить его в ревком, они вывели его на улицу, но вскоре убили на окраине города, нанеся несколько пулевых и штыковых ран, прикладом проломили голову за то, что прочитал в церкви грамоту Патриарха Тихона и повторил слова об анафеме17.
Священник станицы Владимировской Кубанской области Александр Подольский был убит за то, что служил молебен для своих прихожан-казаков перед выступлением против красноармейцев. Один из прихожан, пришедший его похоронить, тут же был убит18.
Особую жестокость расправ со священно- и церковнослужителями отмечали и аналитики Особой комиссии: «В этих казнях обращает на себя внимание ненужная, часто садистская жестокость. <...> Это делалось не потому, что данные лица в чем-либо особенно провинились. <...> Всецело же они были направлены против духовенства именно как против священнослужителей»19.
26 марта 1919 г. в станице Морозовской на территории ОВД изрублены большевиками священномученик Николай Попов, священники Агафон Горин, Александр Каранчев20. Жертвы этих расправ в местной печати сразу же были
14 Кияшко. Красный террор в годы Гражданской войны на Кубани... URL: http://heritage-magazine.com/wp-content/uploads/2018/06/2018_2_Kiyashko.pdf (дата обращения: 07.10.2018 г). С. 32.
15 ГА РФ. Ф. Р-470. Оп. 1. Д. 2. Л. 28 об.-29.
16 Там же. Оп. 2. Д. 6. Л. 2.
17 [Показания жены, отца и матери священника Константина Верецкого] // ГА РФ. Ф. Р-470. Оп. 2. Д. 45. Л. 2, 4, 5; Локерман А. 74 дня советской власти. Из истории диктатуры большевиков в Ростове-на-Дону. Издание Донского комитета РСДРП, 1918. С. 13.
18 ГА РФ. Ф. Р-470. Оп. 1. Д. 2. Л. 29.
19 Там же. Оп. 2. Д. 6. Л. 5.
20 Мученики // Жизнь. 1919. № 65. 11 июля; Ст. Морозовская. Жертвы чрезвычайки // Там же. № 69. 16 июля.
названы мучениками21. Священника с. Железное Бахмутского уезда Екатерино-славской губернии Михаила Попова большевики заставляли отслужить панихиду по самому себе, а когда тот отказался, застрелили его22. Священнику с. Ново-Бахмутовка Екатеринославской губернии Якову (фамилия не установлена) выкололи глаза и вырвали бороду23.
В Ставропольской епархии (включавшей в тот период Кубанскую область) картина была аналогичной. 174 рапорта причтов церквей сообщают о различных случаях издевательств и убийств, глумления над храмами и церковными обря-дами24. 4 мая 1918 г., вечером Великой Субботы, священник станицы Незамаев-ской Кубанской области священномученик Иоанн Пригоровский был выведен красноармейцами из храма на церковную площадь, где они с руганью и издевательствами избили его, изуродовали лицо, окровавленного и избитого вытащили за станицу и там убили. Перед смертью священнику выкололи глаза, отрезали уши и нос. Хоронить его жителям запретили25.
В ряде случаев красноармейцы кощунственно уподобляли акт убийства священника таинству Святого Причастия. Убивали выстрелом в рот со словами: «Мы тебя приобщим»26. Священник села Соломенского Ставропольской губернии Григорий Дмитревский, 27-ми лет, был выведен красноармейцами за село на казнь, просил дать ему помолиться перед смертью, опустился на колени и молился, осыпаемый насмешками. Не дождавшись окончания молитвы, красноармейцы отрубили ему сначала нос и уши, а потом голову. Священника Золо-товского красноармейцы нарядили в женское платье и потребовали, чтобы он плясал. А когда он отказался, убили его. Священника, диакона и псаломщика села Безопасного Ставропольской губернии, не предъявив обвинения, вывели за село и приказали копать себе могилы. Не дождавшись окончания, порубили их шашками и полуживых закопали в наполовину вырытых могилах27.
Протопресвитер военного и морского духовенства Георгий Шавельский писал в Особую комиссию о том, что ограбления храмов сопровождались невероятными кощунствами. Из священнических облачений грабители шили штаны и юбки, попоны для лошадей, причем кресты приходились на круп лошади. На иконах выкалывались глаза, во рту делалось отверстие, в которое вставлялась папироса. Внизу делалась надпись: «Кути, товарищ, пока мы тут, уйдем — не позволят». Алтари превращались в отхожие места, места для попоек и разврата28.
21 Мученики // Жизнь. 1919. № 65. 24 июля; Жертвы террора. Похороны мучеников // Там же. № 66. 25 июля.
22 Акт расследования от 3 мая 1919 г. // ГА РФ. Ф. Р-470. Оп. 2. Д. 5. Л. 3.
23 Там же.
24 Кияшко Н. В. Система церковного управления и положение духовенства на Юге России в 1918—1919 гг. // Материалы VIII Международной научно-богословской конференции студентов СПбДА: Сб. докладов. СПб., 2016. С. 230.
25 ГА РФ. Ф. Р-470. Оп. 1. Д. 2. Л. 29.
26 Там же. Л. 29 об.-30.
27 Там же. Л. 29 об.
28 Протокол 22 марта 1919 г. [Показания протопресвитера Георгия Шавельского] // ГА РФ. Ф. Р-470. Оп. 2. Д. 4. Л. 5 об. - 6.
То же самое подтверждается и показаниями епархиального миссионера священника Иоанна Артемьева29.
5 апреля 1918 г. в Новочеркасский Войсковой кафедральный собор ворвалось около 20 вооруженных красноармейцев в шапках, с папиросами, ружьями наперевес. В поисках казаков они вошли в главный алтарь, штыками сорвали крышку престола. Один из красноармейцев надел на голову архиерейскую митру и ходил в ней по алтарю, другой пытался приделать на нее кокарду. Находящуюся в правом алтаре Плащаницу они бросили на пол, топтали ногами и всячески глумились. Всё это сопровождалось отборной бранью. Затем они выстрелили по направлению хоров30.
В Крестовой церкви Донского архиерейского дома Святое Миро красноармейцы разлили по полу, разбросали частицы святых мощей и растоптали ногами. Пол в алтаре заплевали и забросали окурками.
В составленный Особой комиссией список сожженных и разоренных церквей вошли 59 храмов Донской епархии, 29 — Екатеринославской епархии31, 27 — Кубанской епархии32.
Часто грабили не только храмы, но и квартиры духовенства. После ареста архиепископа Митрофана (Симашкевича) в феврале 1918 г. архиерейский дом неоднократно подвергался грабежу. После его освобождения в течение нескольких дней 12 раз дом обыскивали, попутно забиралось всё ценное. Один раз красноармеец обратил внимание на карманные часы архиерея и положил их в карман. Владыка заметил ему: «Это же обыск!» Обиженный замечанием, красноармеец обнажил шашку и с нецензурной бранью замахнулся на владыку. В покоях творился беспорядок, все вещи, бумаги, письма были разбросаны по полу, но приводить всё в порядок было бессмысленно, так как через несколько часов ситуация повторялась33.
Жестокость и грабежи красных оказывали дурное влияние на местное население, провоцировали его нравственное разложение: «Общее бесправие и беззаконие, охватившие станицы, принизили, обезволили трудящееся население и вызвали наружу дурные наклонности неустойчивой в нравственном отношении части иногороднего населения; кроме грабежей большевистских, начались грабежи взаимные, безделье захватило многих»34.
В отношении к глумлению и убийствам духовенства народ разделился: одни также участвовали в беззаконии доносами, подстрекательством и глумлением, другие пытались отстоять духовенство и сочувствовали ему. Сдерживающим фактором репрессивной политики большевиков являлась их боязнь народного гнева, с которым им приходилось считаться35.
14 марта 1918 г. в слободе Ровеньки отцу Николаю Добросельскому большевики объявили приговор: оборвать волосы и расстрелять. Однако собравшиеся
29 ГА РФ. Ф. Р-470. Оп. 2. Д. 6. Л. 42 об.
30 Там же. Л. 42 об.-45 об.
31 Там же. Д. 6 а. Л. 397-397 об.; Д. 114. Л. 79-80.
32 Там же. Д. 10. Л. 221.
33 Там же. Д. 6. Л. 41 об.
34 Там же. Д. 2. Л. 47 об.
35 Там же. Д. 4. Л. 1 об.
заступились за священника и буквально выкупили священника у красноармейцев36.
При убийстве священника Александра Иванова красноармейцев подстрекали несколько молодых крестьян37.
В феврале 1918 г. во время обыска в покоях архиепископа Митрофана на улице собралась толпа зевак порядка 300 человек, которые «с нетерпением ожидали выхода матросов с полной уверенностью. что матросы вынесут из архиерейского дома пулеметы и другое оружие и выведут самого архиерея. Когда же матросы объявили толпе, что ничего не найдено, то она с недоумением стала расходиться»38. После этого красногвардейцы долго спорили, арестовывать архиерея или нет. Главным инициатором ареста, у которого все пошли на поводу, был один из них — мальчишка лет 17-ти. Толпа у подъезда злорадствовала, сквернословила, поносила архиепископа, некоторые кричали: «Попался! Так ему и надо!», называли обманщиком, смутьяном, Гришкой Распутиным, говорили: «Новочеркасского бога ведем!» По свидетельству епархиального миссионера священника Иоанна Артемьева, большая часть толпы состояла из низов общества, были там и сектанты, которые особенно усердствовали. Часть сопровождающих, напротив, сочувствовала архиерею, некоторые плакали. Какой-то человек подошел и обратился к матросам: «Зачем вы взяли нашего владыку, он добрый человек». Ему ответили: «Не твое дело»39. Толпа зевак увеличивалась и, по словам архиепископа, «одни издали плевали на меня, другие осыпали скверной бранью. Словом, пущено было в ход всё, чем можно было унизить и оскорбить меня. Но не вся толпа состояла из таких врагов и ругателей моего недостоинства, многие скорбели, плакали, сожалели обо мне, но не могли мне ничем помочь»40.
Престарелый и больной архиепископ был заключен на гауптвахту на 10 дней, в ужасные условия. Через маленькое отверстие камеры все время раздавались брань и угрозы. Поначалу приходили и те, кто хотел поддержать архиепископа, но потом посещения разрешали только тем, кто хотел поглумиться41.
Новочеркасское духовенство и верующие добивались освобождения владыки и преосвященного епископа Гермогена (Максимова), который находился под домашним арестом, ходатайствовали перед войсковым старшиной, но безуспешно. 17 февраля состоялось собрание духовенства и мирян, на котором было подписано прошение в военно-революционный комитет. Множество народа собиралось каждый день у гауптвахты, некоторые добивались посещения владыки, «высказывая ему сострадание и свою глубокую скорбь о нем». В церквах служились особые молебны «о в темницах и в заточении сущих», которые собирали толпы молящихся, и, по словам священника Иоанна Артемьева, весь народ плакал. 22 февраля 1918 г. иерарху объявили постановление военно-революционного
36 ГА РФ. Ф. Р-470. Оп. 2. Д. 6. Л. 3.
37 Там же. Л. 20.
38 Там же. Л. 40.
39 Донесение Митрофана, архиепископа Донского и Новочеркасского, Святейшему Патриарху Московскому и всея России Тихону // Там же. Л. 13.
40 Там же. Л. 13 об.
41 Там же. Л. 14.
трибунала, что он оправдан, и отпустили. На следующий день, после Литургии, архипастырь вышел к не подозревающему ничего народу и стал благодарить богомольцев земным поклоном за молитвы и заботы о его освобождении. Народ с плачем радости буквально бросился к архиерею, который стал всех благословлять. Сколько ни крепился он, также не смог удержаться от слез42.
«Красный террор» в отношении Церкви был массовым, спонтанным, стихийным и совершенно иррациональным. Он не являлся в собственном смысле репрессивным ответом или местью, поскольку не имел оснований. Террор проводился против мирного населения, вне правового поля, имел черты самосуда, бандитизма и массового умопомрачения. Духовенство не имело вины, достойной подобных действий. Это подтверждается и тем, что местные советские органы значительно более мягко относились к духовенству, в том числе в случаях, когда подвергали их суду, и даже выражали протест против неадекватных террористических действий по отношению к Церкви и духовенству. Убийства осуществлялись по ложным доносам, на основании слухов при осуществлении жертвами священнических обязанностей, миротворческой миссии или же без причин вовсе. В терроре проявилась крайняя мировоззренческая нетерпимость большевиков, принявшая форму антирелигиозного экстремизма. В лице духовенства уничтожалась вся христианская ценностная система, утверждались нравственный релятивизм, новая система ценностей, в которой зло получало право на существование и объявлялось нормой. Неслучайно жертвы террора сразу же нарекались обществом мучениками. Большевики высвободили сдерживаемые ранее христианскими ценностными установками самые низменные, самые порочные побуждения населения, которое значительно нравственно-духовно деградировало. Часть населения, как правило из низов общества, участвовала в расправах, другая часть наполняла храмы, ходатайствовала об освобождении архиереев, выкупала духовенство у красных. То, что архиереям на Юге России сохранили жизнь, можно объяснить страхом общественного резонанса.
Ключевые слова: духовенство, гонения на Церковь, Особая комиссия по расследованию злодеяний большевиков при Главнокомандующем Вооруженными Силами на Юге России, исторический источник, Гражданская война, «красный террор», архиепископ Митрофан (Симашкевич), епископ Гермоген (Максимов).
Список литературы
Бирюкова Ю. А. Документы Особой комиссии по расследованию злодеяний большевиков при Главнокомандующем вооруженными силами на Юге России как источник по истории Русской Православной Церкви // Вестник ПСТГУ. Сер. II: История. История Русской Православной Церкви. 2017. № 79. С. 55-67. Кияшко Н. В. Красный террор в годы Гражданской войны на Кубани: Новые документы и материалы // Наследие веков. 2018. № 2. С. 28-35. URL: http://heritage-magazine.com/ wp-content/uploads/2018/06/2018_2_Kiyashko.pdf (дата обращения: 07.10.2018).
42 Донесение Митрофана, архиепископа Донского и Новочеркасского, Святейшему Патриарху Московскому и всея России Тихону // Там же. Л. 2, 42.
Кияшко Н. В. Система церковного управления и положение духовенства на Юге России в 1918-1919 гг. // Материалы VIII Международной научно-богословской конференции студентов СПбДА: Сб. докладов. СПб., 2016. с. 226 — 233. Фонды Государственного архива Российской Федерации по истории белого движения и эмиграции: Путеводитель / С. В. Мироненко, ред. М., 2004.
Vestnik Pravoslavnogo Sviato-Tikhonovskogo gumanitarnogo universiteta. Seriia II: Istoriia. Istoriia Russkoi Pravoslavnoi Tserkvi. 2019. Vol. 87. P. 40-50 DOI: 10.15382/sturII201987.40-50
Yulia Biryukova, Candidate of Sciences in History, Associate Professor, Institute of Service and Business, Shakhty Branch of Don State Technical University, 147 Shevchenko Str., 346500, Shakhty, Rostov Region, Russian Federation [email protected]. ORCID: 0000-0001-5321-2574
Orthodox Clergy in Conditions of "Red Terror" in the South of Russia during the Period of Civil War of 1918-1919
Yu. Biryukova
Abstract: This article deals with motives and scale of murders ofthe clergy in the period of "red terror" in South Russia in 1918-1919 as well as with the attitude ofthe population to these events. Numerous facts of atrocities against the clergy are classified in accordance with the reason, way, and accompanying circumstances. Local Soviet authorities were much better disposed to the clergy and even protested against monstrous terrorist activities of the Red Army. Murders were committed because of false information and rumours, when the priest's duties were carried out, during peacekeeping mission. The reasons for murders were often not indicated, but the circumstances of murders connected with specific cruelty and atrocity, both when the victims were alive and after death, devastation of churches and sacred objects show that the reasons are to be looked for in the sphere of mentality. Through the destruction of the clergy the entire system of moral values was being destroyed. The terror was establishing other values and was making free brutal tendencies in the population, previously constrained by Christian standards. This contributed to moral decay. However, the attitudes of the population to the ongoing terrorism ware not uniform, as there were those who took part in the murders and those who served as a restraining factor because the new authorities were afraid to cause outrage in that part of the population who supported the clergy. The article comes to the conclusion that the "red terror" towards the church had a chaotic, spontaneous, irrational and large-scale character. It did not represent a repressive response, a defensive or precautionary measure, because there were no grounds for these. It was carried out against peaceful population, out of any legal dimension, and had features of Lynch's law, banditism, and mass hysteria.
Keywords: Orthodox clergy, persecutions of Church, Ad Hoc Committee on Investigation of Crimes of Bolsheviks under Commander-in-Chief of Armed Forces of the South of Russia, sources for Church history, Civil War, "red terror", archbishop Mitrofan (Simashkevich), bishop Germogen (Maximov).
References
Biriukova Iu. (2017) "Dokumenty Osoboi komissii po rassledovaniiu zlodeianii bol'shevikov pri Glavnokomanduiushchem vooruzhennymi silami na Iuge Rossii kak istochnik po istorii Russkoi Pravoslavnoi Tserkvi" [Documents of the Ad Hoc Committee on Investigation of Crimes of Bolsheviks under Commander-in-Chief of Armed Forces of the South of Russia as a Source for the history of Russian Orthodox Church]. VestnikPSTGU. Ser. II:Istoriia. Istoriia Russkoi Pravoslavnoi Tserkvi. 2017, vol. 79, pp. 55—67 (in Russian) . Kiiashko N. (2016) "Sistema tserkovnogo upravleniia i polozhenie dukhovenstva na Iuge Rossii v 1918-1919 gg." [System of Church Administration and the Position of the Clergy in South Russia in 1918—1919]. Materialy VIII Mezhdunarodnoi nauchno-bogoslovskoi konferentsii studentov SPbDA [Proceedings of the 8th International Conference in Theology of Students of St. Petersburg Theological Academy]. St. Petersburg, pp. 226-233 (in Russian). Kiiashko N. (2018) "Krasnyi terror v gody Grazhdanskoi voiny na Kubani: Novye dokumenty i materialy" [Red Terror in the Years of the Civil War in Kuban' Region: New Documents and Materials]. Nasledie vekov, 2018, vol. 2, pp. 28-35; available at http://heritage-magazine. com/wp-content/uploads/2018/06/2018_2_Kiyashko.pdf (07.10.2018) (in Russian). Mironenko S. (ed.) (2004) Fondy Gosudarstvennogo arkhiva Rossiiskoi Federatsiipo istorii belogo dvizheniia i emigratsii: Putevoditel' [Repository ofthe State Archive of Russian Federation for the History of the White Movement and Emigration: Handbook], vol. 4. Moscow (in Russian).
