CC BY
20
УДК 130.2; 261.6
ПРАВОСЛАВИЕ И МЕЖПОКОЛЕНЧЕСКИЙ ДИАЛОГ В ФОРМИРОВАНИИ РОССИЙСКОЙ ИДЕНТИЧНОСТИ
Н.Н. Ткач
Свято-Преображенский кафедральный собор г. Белгорода e-mail: kolaykaq@rambler.ru
Представленная статья содержит попытку осмыслить связь поколений в российском обществе в контексте приобщенности к ценностям православия. Опираясь на данные конкретных исследований, автор статьи предполагает, что, несмотря на смысловые нюансы (различия) по отношению к ценностям порядка и самоопределения российская молодежь и старшие поколения едины в том, что есть необходимость взаимопонимания, взаимоузнавания, социального сочувствия и поддержки, что прослеживается и в молодежных субкультурах, которые на первый взгляд являются контридентичностью по отношению к старшим поколениям. В статье делается вывод о том, что российская молодежь показывает стремление к общим целям и интересам, что определяется становлением деятельностного контура православия, его ролью как символического института российского общества
Ключевые слова: межпоколенческий диалог, молодежные субкультуры, классическое культурное наследие, социальная эксклюзия, православная церковь.
В диалоге поколений в российском обществе задействованы различные факторы. Идентификационный фактор фокусирует сложности и достижения поколений как граждан России. Значение православия, на первый взгляд, состоит в том, что являясь традицией, создаются условия для того, чтобы создавать общую платформу для поколений на основании принятия православия, как формулы исторической памяти, духовного богатства, связи с национальной почвой. Однако, вопрос стоит глубже, так как, по мнению исследователя В.Маленковича, идея третьего мира, благодаря которой российское государство стало называться «святой Русью» позволяет говорить, во-первых, об общности народа, о мире, в котором доминантой является духовное пасторство православной церкви [1, с. 109].
Оценивая межпоколенческий диалог в контексте связи поколений и времен в российском обществе, следует иметь в виду, что российская идентичность является тем пробным моментом, в котором запечатлены сложности межпоколенческого диалога. Казалось бы, есть консенсус
россиян относительно принадлежности к российской государственности, и уже с начала 2000-х годов обозначился невозврат к идентичности советского человека, так как исчезло государство, ясным стал утопизм попыток возродить Советский Союз в той или иной форме, хотя в обществе присутствует сильный момент исторической ностальгии, переходящей в социокультурную травму, вызывающую не только историческую ностальгию, но и чувство социальной депривации и социального реванша.
Вместе с тем, состояние российской идентичности показывает, что у нее не сложился ценностный консенсус, который придает идентичности наибольшую устойчивость и перспективность. Об этом свидетельствует запрос молодого поколения на ценности порядка и стабильности (18%), самореализации (8%), свободы (5%), личной безопасности (5%), патриотизм (8%). Свидетельствуют межпоколенческие различия в оценке ценностей между молодежью 18-34 года и старшим поколением (35+) (порядок и стабильность 11/18, самореализация 8/3, свобода 7/6, патриотизм 4/8, уважение других людей 3/4) [2].
Казалось бы, эти показатели не разняться, но, что объединяет современное поколение в России, это запрос на порядок и стабильность. Однако, стабильность не может быть приравнена к застою и стагнации, что ощущается по желанию россиян видеть позитивные перемены в своей жизни без радикальных революционных потрясений. Российская идентичность в этом контексте удовлетворяет запрос на стабильность, но только по отношению к государству как высшей ценности, что же касается стабильности и порядка, как справедливого устройства общества, от этого мы, увы, еще далеки.
Данное расхождение можно считать серьезным рискогенным противоречием, так как по динамике отношения молодежи к государству очевидным становится, что у молодых людей идентичность отождествляется с принадлежностью к государству, то есть носит формально правовой момент, что не содержит не обязательств по отношению к обществу, ни чувства солидарности с другими поколениями. К такому выводу можно прийти на основании того факта, что в молодежной среде, особенно на уровне молодежных субкультур, фиксируется интересный и противоречивый феномен (70-75% молодых людей участвуют, в той или иной мере, в субкультурах) [3, с. 14].
Субкультуры являются совокупностью ценностных и деятельностных установок молодежи, но не складываются в культурную модель, то есть не являются ответом на экзистенциальные запросы молодых россиян. В отличие от старшего поколения, где сохраняются следы высокой культуры, и отношение к идентичности формируется на основе понимания, хотя это исчезает, ответственности перед страной, в молодежной среде прослеживается разнообразие субкультур, как следствие приобретения местного конфессионального колорита. Автор статьи Елена Омельченко делает вывод о том, что есть большая вовлеченность молодежи в религиозные субкультуры, как околоправославные, так и мусульманские [3, с. 14].
Это важный момент для того, чтобы понять, что православие в молодежной среде в большей степени подвергается влиянию пострелигиозность, околоправославность означает демонстративность в отношении православия и в меньшей степени воцерковленность, углубленность православия. Ислам воспринимается более традиционно и часто молодые люди, опять же, демонстрируют большую степень веры и строгости по сравнению со старшими поколениями.
Однако, в контексте замещения субкультурами классического наследия есть риск того, что идентичность молодежи становится демонстративной или ситуативной. По результатам исследования «Лики патриотизма очень разные» можно сделать вывод о том, что молодежные субкультуры (геймеры, футбольные фанаты, аниме, любители настольных игр 19,1%, 18%, 19%,22%, 18%) [3, с. 14] показывают, что в субкультурах молодые люди находят досуговые, потребительские, акционистские устремления, что делает носителей субкультур склонными к совместным действиям именно в игровых акциях. В то же время, автор делает вывод о том, что субкультуры влияют на региональную и этническую идентичность, но, в контексте реализации цели исследования, очевидно, что молодежные субкультуры не дотягивают до уровня патриотизма, как катализатора российской идентичности, а значимость этноконфессиональной традиции определяется тем, в какой степени она встраивается в субкультурные интенции.
Иными словами, субкультуры могут содержать обещающие моменты относительно вовлечения молодежи в гражданскую активность,
но субкультуры нельзя воспринимать как культурные модели. Влияние православия - это очевидно и по межпоколенческому диалогу, где ценность субкультур сосредотачивается в самореализации, в уходе в частную жизнь, в то время как для старших поколений перспективы российской идентичности связаны с патриотизмом, основанном на любви к родине через реализацию конкретных социальных и гражданских обязательств.
Межпоколенческий диалог, являясь важным условием становления российской идентичности в ее целостности подразумевает, что поколения, обладающие различным жизненным опытом, а часто и стилями жизни, вовлекаются в процесс обмена идеями, смыслами, значениями, которые так необходимы и актуализированы в социальном дискурсе. Действительно, российская идентичность для старшего поколения является преодолением советского наследия, несущим часто социокультурные травмы. Для молодежи, казалось бы, российская идентичность естественно, так как они выросли уже в России.
В то же время, следует подчеркнуть, что такая схема, хотя и облегчает исследование, содержит «белые пятна» в том, что среди старшего поколения, хотя и незначительный процент, сразу же отреклись от советской идентичности, что было связано, возможно, с неприятием советской модели идеологической индоктринации. Молодежь, как следует из социологических опросов, хотя и родилась в России, имеет внутрипоколенческие различия. Старшее молодежное поколение (30-35 лет) является поколением только отчасти реализованных ожиданий и является группой высокой адаптации с потенциалом оптимизма. Сталкиваясь с реальными проблемами безработицы, жизненного устройства, низкой социальной мобильности, настроена на принятие российской идентичности, преимущественно, в рамках формально-правового смысла.
Наибольший интерес представляет среднее молодое поколение, которое является носителями молодежных субкультур, которые, впрочем, характеризуются разными ликами патриотизма и идентичности, в которых причудливо сочетается игровой, этнический и конфессиональный факторы. Младшее молодежное поколение - есть поколение технологических идеалистов, выросших в виртуальной реальности и имеющих в основе идентификационного выбора, часто,
интернет-сообщества, в той же степени, как и низкую мотивацию на российскую гражданскую идентичность в контексте профессиональной карьеры и сопутствующей гражданской активности.
Исследования, посвященные развитию российской идентичности, выявляют прямую связь между православием и межпоколенческим диалогом в контексте формирования нравственных идеалов и межличностном отношении, но имеет опосредованное значение в идентификационном обмене между поколениями. Речь идет о том, что для молодежи православие под влиянием пострелигиозности выступает личностным выбором, в то время как старшие поколения более внимательно относятся к православию в контексте базисного консенсуса российской идентичности. Уже упоминаемые различия в акцентах молодежи на самореализацию и старшего поколения на стабильность и порядок имеют последствием то, что для старшего поколения православие является нерушимой традицией, даже для тех, кто придерживается советских установок, в нынешних условиях бескультурья и бездуховности православие выглядит маяком для соблюдения базовых нравственных норм.
Молодежь видит в православии продолжение успеха и неуспеха в жизни, приверженность православию является маркером успеха (православие понимается как мода) или неуспеха (обращение к православию является легитимацией социальной эксклюзии). Среднее молодежное поколение, включенное в поле молодежных субкультур, выстраивает культурную модель под влиянием православия, интерпретированного в качестве аргумента подтверждения правоты субкультуры. Для младшего молодежного поколения православие смещается в сферу виртуальности, становится символическим инструментом, интерпретацией действительности через усвоенные ими упрощенные схемы православия, которые испытывают влияние постсекуляристского релятивизма.
Секретарь общественной палаты России В. Фадеев отмечает, что восстановление исторической идентичности русского народа является первоочередной задачей [4]. Его позицию можно понимать так, что русскую историю пронизывают исторические проекты. Он выдвигает положение, что русский народ себя еще не вербализовал снова, не сформулировал «кто мы». Народ интуитивно понимает, что он великий
исторический народ, но для того, чтобы это стало частью повседневности нужна работа другого масштаба. Россия может существовать только тогда, когда она реализует большие проекты [4, с. 59].
Автора можно понимать так, что жизнь русского человека измеряется повседневностью, но для того, чтобы он ощущал себя частью большой страны требуется его участие в великих проектах, а идентичность - есть демонстрация собственных сил, исторического величия, в этом смысле российская идентичность становится привлекательной для поколений, являясь также признанием принадлежности к российскому государству, но пока еще не оформилась как принадлежность к российскому народу.
Православие, в этом смысле, является великим народным утешением и исцелением. В тяжелые и смутные для страны годы православная вера спасала общество, позволяла выходить из нелегких общественных недугов. Рассматривая православие в качестве символического кода российского общества, связи между поколениями, конечно, необходимо осознавать, что нынешняя Россия, это не Россия конца XIX и даже не Россия 80-90-х годов ХХ века. В российском обществе произошли грандиозные по последствиям перемены, касающиеся и повседневной жизни, и социального дискурса, и взаимоотношений внутри общества, и отношений общества и государства.
Связь поколений подвергается сомнениям, поскольку в 90-е годы усиленно вырабатывалась формула, что молодежь является поколением рынка, способна сформировать общество едва ли ни западного типа, в то время как старшие поколения описывались, преимущественно в контексте адаптации, вынужденного приспособления к переменам. Согласно социологическим опросам, молодежь показывала социальный оптимизм, построенный и на вере в собственную социальную энергию на пути и возможности, открываемые рынком, и на то, что по своей мотивации она является поколением рационалистов.
Однако настроения молодежи 10-х годов XXI века являются гораздо сложнее, молодежь часто не ощущает, в какой стране она живет. Советский лозунг «дадим дорогу молодым» ушел в прошлое. Сейчас в отношениях между поколениями сложился консенсус относительно стабильности и порядка, но ценностные запросы несколько различаются
упор на свободу и самореализацию молодежи не нужно понимать в абстрактно отвлеченном смысле и разделять поколение свободы/несвободы. Осмысление межпоколенческого диалога дает основание считать, что у поколений гораздо больше сходств, чем различий, что зафиксировано в понимании общности исторической судьбы, национальной гордости за достижения науки, культуры, спорта, признания духовного богатства православной традиции.
В молодежных субкультурах, которые являются показателем активности молодежи, отмечается движение к общественному признанию, к расширению дискурса культур, обращения к ценности здоровья, счастья и, в этом смысле, молодежные субкультуры не перешагнули штамп сектантских, изоляционистских или анархических, как мы видим, доминируют и игровые, и социально ориентирующие субкультуры. Деятельностный контур православия является одним из ключевых в нашем исследовании и в межпоколенческом взаимодействии, как условии закрепления российской идентичности, его значимость выступает ясным образом.
Речь идет о том, что через отношение к экзистенциальным запросам закрепляется духовная неразрешимая связь поколений. Мы являемся свидетелями некого духовного апокалипсиса, и современная молодежь подвергается натиску расставания с традиционными ценностями, когда отказ от создания семьи, рождения детей, разрушения сокровенных отношений между мужчиной и женщиной, отмена от традиционных европейских ритуалов, под видом политкорректности и толерантности, что насаждает цензуру и самоцензуру в проявлении человеческих качеств и эмоций. В российском обществе, конечно, ситуация несколько иная, но признание роли этноконфессиональной традиции, подверженность традиционным ценностям, проходит тяжелые испытания, поскольку в межпоколенческом диалоге сохраняется отчужденность по поводу понимания ценности труда, здоровья, семьи.
В этом смысле общество испытывает дефицит совместных акций, площадок для обсуждения проблем поколений. Совместных акций в том смысле, что, ссылаясь на В. Фадеева, страна нуждается в великих исторических проектах, чтобы не говорилось о предшествующем периоде достижений и провалов в российской истории, что энтузиазм и вера молодежи двигали страну, вели к экономическим и научным прорывам.
Такие стройки как «освоение целины» «БАМ» являются золотыми страницами российской истории, движением к общим целям на основе идеала строительства великой и могучей страны, веры в будущее ее народа.
Интересным является то, что опыт комсомола поддерживается 84% респондентов, когда ставится вопрос «что необходимо делать и для самоопределения молодежи, и для межпоколенческого диалога?». Так как молодежь вершит судьбы страны, можно говорить о том, что комсомольское движение не может быть воспроизведено в современных условиях, что требуется определенная единая перезагрузка отношений [3, с. 17]. Перезагрузка состоит в том, что для механизмов позитивной мобилизации, которые закрепляют российскую идентичность, не преодолевая негативизм поиска внутренних или внешних врагов, напрашивается вывод о том, что православная традиция создает деятельностный контур, как вектор развития российской идентичности в становлении общих целей.
Список литературы
1. Маленкович, Вл. Век вывихнут. Распалась связь времен. - М., 2008.
2. ВЦИОМ изучил главные ценности молодежи [Электронный ресурс]. - URL: https://eseur.ru/VCIOM_izuchil_glavnie_cennosti_molodeji/ (дата обращения: 08.08.2019).
3. Лики патриотизма очень разные // Огонек. - №48 от 04.12.2017.
4. Эксперт. - 2019. - №1.
ORTHODOXY AND INTERGENERATIONAL DIALOGUE IN THE FORMATION OF RUSSIAN IDENTITY
N.N. Tkach
The Holy Transfiguration Cathedral of Belgorod e-mail: kolaykaq@rambler.ru
The article presents an attempt to comprehend the relationship of generations in Russian society in the context of communion with the values of Orthodoxy. Based on the data of specific studies, the author suggests that, despite the semantic differences in relation to the values of order and self-determination, the Russian youth and older generations are concordant in the fact that there is a need for mutual understanding, mutual recognition, social sympathy and support, which can be traced in youth subcultures, which at first glance are counter-identity in relation to older generations. The article concludes that the Russian youth shows a desire for common goals and interests, which is determined by the formation of the activity circuit of Orthodoxy, its role as a symbolic institution of Russian society.
Keywords: intergenerational dialogue, youth subcultures, classical cultural heritage, social exclusion, Orthodox Church.
