CC BY
463
В. Б. Наумов
ПРАВО В ЭПОХУ ЦИФРОВОЙ ТРАНСФОРМАЦИИ: В ПОИСКАХ РЕШЕНИЙ*
Человечество становится все более зависимым от технологий. Их бурное развитие и распространение требует оперативной и системной реакции всех общественных институтов и определяет один из главных вызовов, стоящих перед правом. Для его преодоления праву и правовой науке необходимы новые теоретические и практические решения, определяющие принципы и закономерности развития технологий и влияющие на эффективность правоприменения в условиях цифровой трансформации мира.
В статье предлагается авторский взгляд на перспективы правового регулирования информационных технологий. Рассмотрены некоторые вопросы и особенности развития российского права в условиях становления цифровой экономики. Предлагаются новые подходы к правовому регулированию и осмыслению цифровых процессов, в частности в таких сферах, как робототехника и искусственный интеллект. Отмечая тот факт, что правовое регулирование цифровых отношений отстает от уровня технологического развития общества, автор в то же время предостерегает от необоснованного «заурегулирования» соответствующей отрасли. По его мнению, приоритет в правовом регулировании должен отдаваться мерам стимулирования развития робототехники и искусственного интеллекта, а не мерам, направленным на непосредственную регламентацию общественных отношений. В заключение автор обосновывает необходимость внедрения модели «прорывного» регулирования.
Ключевые слова: цифровая трансформация, цифровая экономика, Интернет, информационное право, правовой институт, идентификация, робототехника, искусственный интеллект, «прорывное» регулирование, экспериментальные правовые режимы
Окружающий нас мир стремительно меняется. Мы стараемся привыкнуть к происходящим изменениям, но часто не осознаем их причины и не хотим оценивать их последствия, а также не знаем, какие драматические или прогрессивные события ожидают человечество в ближайшие десятилетия.
Ключевым фактором, влияющим на развитие планеты, бесспорно, выступают новые цифровые технологии. Но несмотря на всю их привлекательность, они являются вызовом для права, общества и государства. Чтобы правильно реагировать на него, необходимо понять природу связанных с этими технологиями правоотношений и определить модели их регулирования. Сделать это нужно в условиях открытой междисциплинарной дискуссии, в которую должны быть вовлечены представители многих профессий. Юристам в ней отводится экспертная, но далеко не самая главная роль.
Главными характеристиками меняющегося мира можно считать:
* Исследование выполнено при финансовой поддержке РФФИ в рамках научного проекта № 18-2916015 «Комплексное исследование правовых и этических аспектов, связанных с разработкой и применением систем искусственного интеллекта и робототехники».
наступление эры прорывных технологий и цифровой трансформации - повсеместное проникновение цифровых технологий в общественные отношения большинства видов;
возникновение у человека и государства новых возможностей;
появление кардинально новых методов ведения бизнеса, влияющих на активное развитие цифровой экономики;
конкуренцию между странами и регионами за первенство по развитию благоприятной среды для цифровой трансформации и привлечения мобильных интеллектуальных ресурсов и капиталов;
усугубляющийся «цифровой разрыв» («цифровое неравенство») в обществе, когда за бортом строящейся цивилизации могут оказаться миллиарды людей;
рост геополитических противоречий и возврат к идеологии прямого противостояния между государствами, регионами и культурами.
Социальные институты оказались на своеобразном перепутье. Им необходимо определить, как они будут существовать в новых технологических реалиях, когда меняются «константы», на которых прежде зиждилась вся система их понятий и принципов (пространство, время,
воля и т. д.), а традиционные подходы к соотношению материального и нематериального, причинно-следственным связям между явлениями утрачивают актуальность.
Из-за своего объективного консерватизма право на протяжении многих столетий пользовалось авторитетом и являлось одним из самых мощных социальных институтов. Из-за него же право ожидаемо медленно реагирует на резкое развитие технологий в последние несколько десятилетий. Это породило увеличивающийся разрыв между общественными потребностями в регулировании принципиально новых правоотношений и возможностями права.
Этот разрыв стал заметным уже на рубеже веков, на этапе развития информационных технологий и глобальной сети Интернет, и был связан, во-первых, с недооценкой значимости информации в общественных отношениях и отрасли информационного права в целом и, во-вторых, с не реализованной государствами возможностью заключения международно-правовых соглашений.
Очевидно, что на современном этапе развития информационного общества использование инфокоммуникационных технологий и информационных ресурсов приобретает все большую значимость. Информация, являясь конвергентным и системообразующим ресурсом, «обеспечивает все процессы социума, обогащает и гармонизирует отношения во всех направлениях его жизнедеятельности» [Бачило 2016: 6-7]. Стоит согласиться с глубокой аналогией, предложенной М. А. Кудрявцевым, который сравнил информационное право с «дирижером оркестра» правовой системы, т. е. одним из важнейших ее организующих начал [Кудрявцев 2018: 100].
Роль в рассматриваемых процессах информационного права могла бы стать системообразующей, однако этого до сих пор не произошло, и представляется, что данная отрасль права на современном этапе развития юридической науки недооценена. Отрасли права оказались не готовыми к технологической глобализации, что привело к конфликту юрисдикций. Российское законодательство и международные договоры об использовании Интернета по-прежнему не согласованы, и ожидать, что это случится, в современных геополитических условиях не стоит, хотя в прошлом десятилетии у государств была соответствующая возможность, которой они не воспользовались.
Как следствие, в России и в любом развитом государстве правоприменение сталкивается с вопросами о том, законы какого государства применять к информационным правоотношени-
ям, которые «начинаются» на территории одного, а «заканчиваются» на территории другого. Нерешенная проблема юрисдикции информационного пространства приводит к «гонке законов», когда государства начинают распространять действие собственных законов на любые информационные правоотношения, где есть национальный элемент, например резидент страны, на которого может быть нацелена информация, или размещение информационного сервера в границах государства.
Анализируя действующее законодательство, можно сделать вывод, что нормативное описание цифровых процессов значительно отстает от фактического развития цифровых институтов. Нельзя не согласиться с В. А. Вайпаном в том, что необходимо надлежащее юридическое оформление цифровых экономических отношений [Вайпан 2018: 12]. Недостаток эффективного правового обеспечения цифровой экономики может привести к тому, что ее по-
Нормативное описание цифровых процессов значительно отстает от фактического развития цифровых институтов
тенциал не будет задействован в должной мере [Беликова 2018: 26]. Как отмечают исследователи, «сегодня правовое регулирование не работает „на перспективу", так как законодатель способен реагировать лишь на факты негативного влияния современных информационных технологий на жизнь общества, не представляя, каким это влияние окажется в будущем» [Полякова, Минбалеев, Наумов 2018: 194].
Важным обстоятельством, определяющим необходимость реформы права, является также обеспечение безопасности общественной системы в широком смысле, поскольку неэффективные или устаревшие правовые решения негативно влияют на развитие государства и общественную безопасность. О. А. Степанов пишет, что «важнейшую роль при этом призваны играть такие правовые факторы, как состояние правового регулирования, качество отдельных правовых норм, действенность юридических санкций и др., среди которых определяющее значение имеют: степень соответствия правовых норм общественным отношениям, интересам и потребностям общества; полнота урегулирования общественных отношений; степень ясности, четкости, доступности правовых предписаний; наличие (отсутствие) противоречий между нормами права и морали» [Степанов 2018: 19].
Современная ситуация усугубляется многочисленными сиюминутными правотворческими решениями в информационной сфере, целесообразность и эффективность применения которых оценивают редко. Например, многолетнее развитие такого явления, как блогерство, повлекло принятие Федерального закона от 5 мая 2014 г. № 97-ФЗ «О внесении изменений в Федеральный закон „Об информации, информационных технологиях и о защите информации" и отдельные законодательные акты Российской Федерации по вопросам упорядочения обмена информацией с использованием информационно-телекоммуникационных сетей». Им был введен термин «блогер» и определен специальный состав обязанностей указанного субъекта. Многие блогеры были внесены в единый реестр, но затем нововведение без какой-либо глубокой общественной дискуссии отменили (Федеральный закон от 29 июля 2017 г. № 276-ФЗ признал утратившими силу положения, регулировавшие деятельность блогера, - ст. 10.2 «Особенности распространения блогером общедоступной информации» Федерального закона от 5 мая 2014 г. № 97-ФЗ).
Необходимо внимательно исследовать полноту и актуальность отраслевой системы права. Очевидно, что для обеспечения устойчивого развития общества и цифровой экономики нужны не только продуманные новеллы в законодательстве. Требуется и формирование институтов, в рамках которых можно будет регулировать новые явления и выполнять новые социально-экономические задачи: обеспечивать функционирование цифровой среды доверия и идентификацию субъектов в ней, внедрять искусственный интеллект и роботов, принимать решения на основе больших данных и функционирования Интернета вещей и многое другое.
В системе права все чаще наблюдается негативная конкуренция отраслей, когда нормы из одной отрасли права попадают в законодательство другой отрасли права. Классической ее демонстрацией является внесение в 2013 г. в ст. 1253.1 Гражданского кодекса РФ категории «информационный посредник». Раньше эта категория рассматривалась как информационно-правовая, но затем была механически перенесена в четвертую часть Гражданского кодекса, причем без учета разработанных информационным правом особенностей.
Как справедливо отмечала И. Л. Бачило, на недостаточно высоком уровне продолжает осуществляться экспертиза проектов нормативных правовых актов. «Наблюдается увлечение
темой коррупциогенности законодательства и нормотворчества в целом, но другие исходные позиции обеспечения качества закона остаются в тени. Они касаются и юридической техники, и еще больше юридической технологии. Об этом свидетельствуют неточное определение названий, цели закона, его предмета, пренебрежение к определению субъектов...» [Бачило 2012: 113].
Поскольку часто законодатель не имеет представления о строении и применении уже принятых норм и не учитывает соотношение между общим и частным при построении дефиниций, правовые новеллы появляются в «заплаточном» режиме. В тот же Федеральный закон «Об информации, информационных технологиях и о защите информации» законодатель, игнорируя уже имеющуюся субъектную систему, в основе которой находятся предложенные наукой информационного права универсальные термины «обладатель информации» и «оператор информационной системы», стал с 2012 г. включать понятия «владелец сайта в сети Интернет», «провайдер хостинга», «организатор распространения информации в сети Интернет», «блогер», «оператор поисковой системы», «владелец новостного агрегатора», «владелец аудиовизуального сервиса». Они определяются в законе без установления их взаимосвязи с введенной ранее в том же законе терминологической базой.
Представляется, что для первоначальной оценки состава и границ новых институтов юридическая наука должна использовать те междисциплинарные знания и решения, которые предлагаются экономическими науками и закреплены в стратегических документах государства. Так, потребность в установлении института идентификации нашла отклик в указании в Плане мероприятий по направлению «Нормативное регулирование» на необходимость разработки проекта федерального закона, направленного на унификацию требований по идентификации, расширение возможностей и способов идентификации1.
Актуальность соответствующей задачи определяется тем, что информационные технологии в силу своего удобства ушли далеко вперед от тех правовых механизмов, которые ранее определяли содержание требований к субъектному
1 План мероприятий: утв. Правительственной комиссией по использованию информационных технологий для улучшения качества жизни и условий ведения предпринимательской деятельности (протокол от 18 декабря 2017 г. № 2). Разработка законопроекта указана в нем под «говорящим» номером -№ 01.01.001.001.001.
составу правоотношений. Теперь зачастую неизвестно, кто кому пишет письма или сообщения, кто от кого получает денежные средства, с кем взаимодействует государство, осуществляя блокировку незаконной информации, и т. д.
В реальной жизни задача идентификации решается практически повсеместно - люди узнают лица и голоса других людей на улице и при телефонном общении; в эпоху Возрождения в банки приводили свидетелей, чтобы подтвердить личность; сейчас сотрудники банков и офицеры полиции берут удостоверения личности; очень много идентификаторов у юридических лиц. Но когда информация существует только в электронной форме и отсутствует прямой контакт между субъектами, требуется совершенно новая система регулирования, самостоятельный институт в системе информационного права. По сути, он призван дать ответ на вопрос: «Кто находится за монитором компьютера?». Законодательство в этой сфере (обмен персональными данными, предоставление государственных услуг, услуг связи, финансовых услуг и т. п.) развивается активно, но фрагментарно и без помощи юридической науки.
При этом в сфере информационных технологий следует учитывать влияние на правовые нормы норм технических. Так, особенности технических стандартов и протоколов определяют наличие различных идентификаторов у пользователей, самой информации, технических устройств. Это влияет на условия использования и обработки информации при идентификации субъектов информационных правоотношений.
Среди современных прорывных технологий самыми востребованными в условиях четвертой промышленной революции являются технологии, связанные с созданием и использованием роботов и искусственного интеллекта. Активно формирующаяся робототехническая отрасль, обширные исследования технологий искусственного интеллекта и ожидаемое проникновение роботов во многие сферы общественной жизни, включая военную, уже сейчас требуют от мирового сообщества, правовой науки и юридической практики дать ответы на многочисленные прикладные и теоретические вопросы. Эта сфера может продемонстрировать ту палитру правовых проблем, которые возникают при развитии цифровой экономики, а также путей их решения и историю развития подходов к их исследованию.
Нормотворчество в сфере использования роботов и искусственного интеллекта началось
в мире более десяти лет назад. Накопленный опыт регулирования и формирующаяся правовая доктрина в разных юрисдикциях являются достойным предметом для исследований и основой для становления российской правовой системы. Отечественный опыт законотворчества пока очень ограничен. Так, на уровне подзаконных актов урегулирована только сфера беспилотного транспорта (постановление Правительства РФ от 26 ноября 2018 г. № 1415 «О проведении эксперимента по опытной эксплуатации на автомобильных дорогах общего пользования высокоавтоматизированных транспортных средств»).
Первым «пробным шаром» в сфере регулирования роботов и искусственного интеллекта в нашей стране стал «законопроект Дмитрия Гришина», подготовленный в декабре 2016 г. по заказу основателя компании Grishin Robotics одной из юридических фирм [Архипов, Наумов 2017]. Широкий отклик науки и бизнеса, волны критики, не стихающей до сих пор, сформировали у юридического сообщества и ведущих научных школ страны устойчивый интерес к рассматриваемой сфере. В число ключевых дискуссионных вопросов вошли возможность в отдаленной перспективе создать конструкцию «квазисубъектности» «умных роботов» (названных роботами-агентами) и содержание института ответственности в сфере использования роботов и искусственного интеллекта.
Исследователи сосредоточились на правовых и этических принципах создания и использования роботов и искусственного интеллекта, разработав в ноябре 2017 г. проект Модельной конвенции о робототехнике и искусственном интеллекте [Наумов, Незнамов 2018]. В ней сформулированы правила безопасности роботов, в том числе запрет на причинение вреда по инициативе роботов, принцип информированности об опасности роботов, правила красной кнопки и черного ящика и т. д. Много внимания уделено этическим вопросам и их соотношению с правовым регулированием. Поскольку сейчас нет ответа на вопрос о том, может ли искусственный интеллект когда-либо нанести вред человечеству, авторы сознательно установили в документе презумпцию опасности искусственного интеллекта1.
1 «Разработчики, исследователи и лица, финансирующие исследования в сфере искусственного интеллекта, а также в смежных областях, должны исходить из презумпции опасности искусственного интеллекта, подразумевая, что созданная или создаваемая технология искусственного интеллекта явля-
На основе этого и других примеров1 можно сделать вывод, что робототехника и технологии искусственного интеллекта дают возможность обратить внимание еще на одну закономерность в развитии современного права. Все сильнее становится потребность в учете влияния этических аспектов создания и развития цифровых технологий на формирование правовых норм. Это означает необходимость тесной кооперации права с другими отраслями знаний и социальными институтами.
Следующей ключевой вехой, определившей государственный и общественный интерес к регулированию робототехники в стране, стало принятие в 2017 г. программы «Цифровая экономика Российской Федерации».
Во второй половине 2018 г. автор настоящей статьи принял участие в проведенном по заказу фонда «Сколково» исследовании развития законодательства о робототехнике и киберфизиче-ских системах, в том числе в части определения понятия киберфизических систем, порядка ввода их в эксплуатацию и гражданский оборот, определения ответственности2.
Ключевой в данном исследовании является идея «стимулирование прежде регулирования», согласно которой в ближайшей перспективе приоритет в регулировании должен отдаваться мерам стимулирования развития робототехники и искусственного интеллекта, а не мерам, направленным на непосредственную регламентацию общественных отношений. При этом важно по возможности избегать необоснованного «заурегулирования» отрасли, не увеличивая количества административных барьеров, мешающих цифровой трансформации.
Авторы заключают, что кардинальные изменения действующих правовых институтов для сферы робототехники и технологий искусствен-
ется опасной для человека, пока не доказано иного» (ст. 31 Модельной конвенции).
1 См. также: Азиломарские принципы искусственного интеллекта 2017 г., стандарты Института инженеров электротехники и электроники (IEEE), Свод этических норм для робомобилей в Германии и появившийся раньше всех в мире корейский Устав этических норм для роботов 2007 г.
2 Отчет о научно-исследовательской работе по
теме «Исследование в области развития законодательства о робототехнике и киберфизических системах, в том числе в части определения понятия киберфизических систем, порядка ввода их в эксплуатацию и гражданский оборот, определения ответственности» // URL: http://sk.rU/foundation/legal/m/
sklegal11/22360/download.aspx.
ного интеллекта не нужны, достаточно ряда последовательных специальных изменений - от совершенствования терминологии до разрешения проблемы ответственности за использование роботов.
Отдельного внимания заслуживает задача оперативной координации полномочий органов исполнительной власти, а также внедрения особого порядка управления формирующейся отраслью экономики. В мире уже создаются соответствующие министерства, и в России необходимо создать структуру, хотя бы координирующую существующие инициативы развития.
Несомненно, указанная отрасль остро нуждается в комплексном документе стратегического планирования, аналоги которого существуют во всех ведущих странах. Мировой опыт стратегического планирования и регулирования позволяет выявить актуальные для бизнеса, государства и общества задачи в сфере предметного нормотворчества.
При этом очевидно, что невозможно создать эффективное правоприменение для постоянно меняющихся технологических, социально-экономических и политических реалий, не предлагая адаптированные к изменениям подходы в нормотворчестве и государственном управлении. В сложивших условиях нужно найти смелость по-новому взглянуть на задачи, стоящие перед правом и нормотворчеством. Юридическая наука, государство и бизнес, заинтересованные в цифровых технологиях, должны предложить решения, которые бы соответствовали вызовам времени.
Условно подобные решения можно назвать «прорывным» регулированием3. Имеется в виду не только правовое регулирование новых цифровых технологий общественных отношений, кардинально отличающихся от существующих, но и разработка новых подходов к такому регулированию, означающих ограничение применения существующих норм и устанавливаемых ими барьеров для развития новых технологий. Формирование «прорывного» регулирования потребует большого напряжения, поскольку опыт принятия таких решений в законодательстве крайне ограничен4.
3 Также в последнее время стали использовать термин «специальные правовые режимы» или «экспериментальные правовые режимы».
4 В России такими примерами являются особые экономические законы, инновационный центр «Сколково», закрытые административно-территориальные образования.
Можно предположить, что в сфере права и государственного управления выиграет не тот, кто принимает законы, а тот, кто придумает, как их эффективно изменять1. При этом необходима смелость для создания и изменения культуры государственного управления и нормотворчества.
Модель «прорывного» регулирования может включать в себя:
1) специальный правовой режим для инвесторов и иных субъектов цифровой экономики;
2) временное ограничение действия части нормативно-правового регулирования экономики для субъектов, на которых будет распространено «прорывное» регулирование;
3) право специального уполномоченного органа (управляющего) определять нормы регулирования для бизнеса в рамках своих полномочий;
4) создание центра компетенции посредством горизонтального сотрудничества государства и бизнеса при выборе путей развития и разработке новых норм в ходе «прорывного» регулирования2.
Специальный правовой режим «прорывного» регулирования позволит временно (частично) освободить лиц, осуществляющих деятельность по развитию технологий и других инновационных продуктов и предпринимательскую деятельность в цифровой экономике, от обязанностей по соблюдению ряда императивных требований законодательства (например, законодательства о лицензировании отдельных видов
1 В мире растет количество примеров, когда государства предполагают возможность отклонения от императивных требований законодательства. В той или иной степени подобный подход уже доказал свою эффективность в международной практике и находит отражение в различных специальных правовых режимах, например, режиме «регулятивной песочницы» (англ. «regulatory sandbox», введен в Сингапуре, Великобритании), режиме Парка высоких технологий (Республика Беларусь), режиме Международного финансового центра «Астана» (Республика Казахстан).
2 Здесь показательна модель организации работы АНО «Цифровая экономика», продемонстрировавшая свою эффективность в 2017-2018 гг.
деятельности, о техническом регулировании и т. д.). На данных лиц не будут распространяться некоторые предусмотренные законодательством правовые режимы и нормы-барьеры, снижающие эффективность инновационной деятельности - в той степени, в какой это освобождение не противоречит целям защиты основ конституционного строя Российской Федерации, нравственности, здоровья, прав и законных интересов других лиц, обеспечения обороны страны и безопасности государства.
В данном направлении в конце 2018 г. в развитие идеи создания особого регулирования в системе АНО «Цифровая экономика» экспертное сообщество начало обсуждение законопроекта «Об экспериментальных режимах в сфере цифровых инноваций в Российской Федерации». Что интересно, в качестве одного из принципов организации таких режимов был предложен принцип «гибкости экспериментального правового режима», который заключается в том, что содержание правового регулирования в рамках экспериментального правового режима определяется индивидуально для каждого такого режима. Однако в условиях страны это может потребовать очень больших ресурсов либо вообще быть нереализуемым.
Чтобы усилия по изменению правовых институтов были продуманными и эффективными, право в условиях цифровой трансформации мира должно провести глубокий анализ всех меняющихся правоотношений и оперативно оценить степень необходимого обновления законодательной базы. Для этого юридическая наука должна консолидировать свои усилия с другими гуманитарными и естественными науками и предложить государству и обществу решения как технологически грамотные, так и опирающиеся на основы этики и нравственности. В противном случае мы можем оказаться в апокалиптическом технологическом мире, в котором социально-политические достижения человечества последних веков будут забыты.
Список литературы
Архипов В. В., Наумов В. Б. Искусственный интеллект и автономные устройства в контексте права: о разработке первого в России закона о робототехнике // Труды СПИИРАН. 2017. № 6. С. 46-62. DOI: 10.15622^р.55.2.
Бачило И. Л. Государство и право XXI в. Реальное и виртуальное. М.: Юркомпани, 2012. 280 с. Бачило И. Л. Понятийный аппарат информационного права и система обеспечения информационной безопасности // Труды Института государства и права РАН. 2016. № 3. С. 5-16.
Беликова К. М. Особенности правового регулирования цифровой интеллектуальной экономики // Закон и право. 2018. № 8. С. 26-30. DOI: 10.24411/2073-3313-2018-10090.
Вайпан В. А. Правовое регулирование цифровой экономики // Приложение к журналу «Предпринимательское право». 2018. № 1. С. 12-17.
Кудрявцев М. А. Новые горизонты информационного права // Информационное пространство: обеспечение информационной безопасности и право: сб. науч. тр. М.: ИГП РАН, 2018. С. 100-118.
Наумов В. Б., Незнамов А. В. Модельная конвенция о робототехнике и искусственном интеллекте: подходы к идентификации и вопросам безопасности // Динамика институтов информационной безопасности. Правовые проблемы: сб. науч. тр. / отв. ред. Т. А. Полякова, В. Б. Наумов, Э. В. Талапина. М.: Канон Плюс, 2018. С. 125-137.
Полякова Т. А., Минбалеев А. В., Наумов В. Б. Форсайт-сессия «Информационная безопасность в XXI веке: вызовы и правовое регулирование» // Труды Института государства и права Российской академии наук. 2018. Т. 13. № 5. С. 194-208.
Степанов О. А. О проблеме конкретизации права в условиях цифровизации общественной практики // Право. Журнал Высшей школы экономики. 2018. № 3. C. 4-23.
Виктор Борисович Наумов - кандидат юридических наук, старший научный сотрудник сектора информационного права и международной информационной безопасности Института государства и права РАН; партнер международной юридической фирмы Dentons (Санкт-Петербург). 191011, Российская Федерация, Санкт-Петербург, Невский проспект, 32-34 «А», офис 42H-90H. E-mail: nau@russianlaw.net.
Law in the Epoch of Digital Transformation: in Search of Solutions
Humanity is becoming increasingly dependent on technologies. Their rapid development and expansion requires prompt and integrated response of all public institutions and defines one of the main challenges facing the law. To overcome them law requires new theoretical and practical solutions that determine the principles and patterns of technology development and impact the efficiency of law enforcement in conditions of the world's digital transformation.
The article discusses some of the issues and features of development of the Russian law in the context of digital economy development. New approaches to legal regulation and understanding of digital processes are proposed, in particular, in such fields as robotics and artificial intelligence. While noting the fact that legal regulation of digital relations keeps up with the current level of technological development, the author warns on unreasonable «hyper-regulation». In his opinion in this field of legal regulation priority should be given to measures of encouragement rather than measures of direct regulation of social relations. In conclusion, the author provides justification for a model of «breakthrough» regulation in Russia.
Keywords: digital transformation, digital economy, Internet, information law, legal institution, identification, robotics, artificial intelligence, «breakthrough» regulation, experimental legal regimes
References
Arkhipov V. V., Naumov V. B. Iskusstvennyi intellekt i avtonomnye ustroistva v kontekste prava: o razrabotke pervogo v Rossii zakona o robototekhnike [Artificial Intelligence and Autonomous Devices in Legal Context: on Development of the First Russian Law on Robotics], Trudy SPIIRAN, 2017, no. 6, pp. 46-62, DOI: 10.15622/sp.55.2.
Bachilo I. L. Gosudarstvo i pravo XXI v. Real'noe i virtual'noe [State and Law in XXI Century: Real and Virtual], Moscow, Yurkompani, 2012, 280 p.
Bachilo I. L. Ponyatiinyi apparat informatsionnogo prava i sistema obespecheniya informatsionnoi bezopasnosti [Conceptual Framework of Information Law and the System of Information Security], Trudy Instituta gosudarstva i prava RAN, 2016, no. 3, pp. 5-16.
Belikova K. M. Osobennosti pravovogo regulirovaniya tsifrovoi intellektual'noi ekonomiki [Features of Legal Regulation of the Digital Intelligent Economy], Zakon i pravo, 2018, no. 8, pp. 26-30, DOI: 10.24411/2073-3313-2018-10090.
Vaipan V. A. Pravovoe regulirovanie tsifrovoi ekonomiki [Legal Regulation of Digital Economy], Prilozhenie k zhurnalu «Predprinimatel'skoe pravo», 2018, no. 1, pp. 12-17.
Kudryavtsev M. A. Novye gorizonty informatsionnogo prava [New Horizons of Information Law], Informatsionnoe prostranstvo: obespechenie informatsionnoi bezopasnosti i pravo [Information Space: Providing Informational Security and Law]: collection of research papers, Moscow, IGP RAN, 2018, pp. 100-118.
Naumov V. B., Neznamov A. V. Model'naya konventsiya o robototekhnike i iskusstvennom intellekte: podkhody k identifikatsii i voprosam bezopasnosti [The Model Convention on Robotics and Artificial Intelligence: Approaches to Identification and Security Issues], Polyakova T. A., Naumov V. B., Talapi-na E. V. (eds.) Dinamika institutov informatsionnoi bezopasnosti. Pravovye problemy [Dynamics of Institutions of Information Security: Legal Issues]: collection of research papers, Moscow, Kanon Plyus, 2018, pp. 125-137.
Polyakova T. A., Minbaleev A. V., Naumov V. B. Forsait-sessiya «Informatsionnaya bezopasnost' v XXI veke: vyzovy i pravovoe regulirovanie» [Foresight Session «Information Security in the 21st Century: Challenges and Legal Regulation»], Trudy Instituta gosudarstva i prava Rossiiskoi akademii nauk, 2018, vol. 13, no. 5, pp. 194-208.
Stepanov O. A. O probleme konkretizatsii prava v usloviyakh tsifrovizatsii obshchestvennoi praktiki [On Concretization of Law in Conditions of Digitalization of Public Practice], Pravo. Zhurnal Vysshey shkoly ekonomiki, 2018, no. 3, pp. 4-23.
Victor Naumov - candidate of juridical sciences, senior researcher at the Sector of information law and international information security, Institute of State and Law, Russian Academy of Sciences; partner at the international law firm Dentons (St. Petersburg). 191011, Russian Federation, St. Petersburg, Nevsky avenu, 32-34 «A», office 42H-90H. E-mail: nau@russianlaw.net.
Дата поступления в редакцию / Received: 04.11.2018
Дата принятия решения об опубликовании / Accepted: 28.12.2018
