CC BY
198
С. В. Гладченкова, кандидат педагогических наук И. В. Рудакова, кандидат философских наук
ПРАВО НА ЗАЩИТУ В УГОЛОВНОМ ПРОЦЕССЕ РОССИИ: ТЕОРЕТИЧЕСКИЕ ОСНОВЫ И ОТДЕЛЬНЫЕ АСПЕКТЫ РЕАЛИЗАЦИИ
THE RIGHT TO DEFENSE IN RUSSIAN CRIMINAL PROCEDURE:
THEORETICAL FOUNDATIONS AND INDIVIDUAL ASPECTS OF IMPLEMENTATION
В статье с использованием структурно-функционального, формально-юридического методов исследования осуществляется анализ научных источников и раскрываются содержание, сущность, структурные составляющие права на защиту, приводятся различные его интерпретации. Определяются некоторые пробелы в понятийном аппарате и практике реализации, предложены пути их совершенствования.
In the article using structural-functional, formal-legal methods of research the analysis of scientific sources is carried out and the content, essence, structural components of the right to protection is revealed, its various interpretations are given. Some gaps in the conceptual apparatus and practice of implementation are identified, and ways to improve them are proposed.
Среди общепризнанных ценностей правам человека отводится определяющее место в силу их универсальности, устойчивости, основательности. Они могут быть ограничены только законом, и только в той мере, в какой этого требуют интересы общества, государства. В данном контексте право на защиту, содержащее «комплекс различных организационно-правовых средств, обеспечивающих устранение препятствий к его реализации» [1], называют приоритетным среди процессуальных прав подозреваемого, обвиняемого.
Международные стандарты, регламентирующие права человека, обеспечивают лиц, привлекаемых к уголовной ответственности, правом на защиту, формируя комплексную систему его обеспечения. Так, статья 11 Всеобщей декларации прав человека 1948 г. дает «возможности для защиты» любому человеку, обвиняемому в совершении преступления. В ч. 3 ст. 14 Международного пакта о гражданских и политических правах 1966 г. провозглашаются минимальные гарантии лица «иметь достаточное время и средства для подготовки своей защиты», защищать себя лично или «посредством выбранного им самим защитника», быть уведомленным о них. В ч. 3 ст. 6 Европейской Конвенции о защите прав человека и основных свобод 1950 г. декларируются те же права обвиняемого. Международные нормы нашли свое подтверждение в статьях 45 и 48 Конституции РФ и получили подробное развитие в уголовно-процессуальном законе.
Весомость права на защиту как правовой категории и принципа уголовного судопроизводства объясняет интерес к нему со стороны научного сообщества (Б. Т. Безлепкин, В. П. Божьев, А. В. Гриненко, В. В. Дорошков, И. Н. Кондрат,
A. М. Ларин, И. А. Насонова, М. С. Строгович,
B. С. Шадрин и др.). Однако многие аспекты права на защиту остаются до сих пор дискуссионными. Среди наиболее обсуждаемых назовем: обязательное привлечение защитника с момента фактического задержания; «присутствие защитника в следственном изоляторе при использовании ви-деоконференцсвязи в рамках судебного заседания» [2]; расширение полномочий адвоката, вступившего в процесс, с момента начала проверки сообщения о преступлении; пересмотр и расширение оснований обязательного участия защитника в уголовном судопроизводстве.
Правильному пониманию права на защиту способствует уяснение его содержания. В комментариях к Уголовно-процессуальному кодексу РФ (далее — УПК РФ) под правом на защиту понимают совокупность прав, необходимых для опровержения подозрения или обвинения, установления обстоятельств, смягчающих ответственность.
Более популярна парадигма, причисляющая право на защиту к принципам уголовного процесса, в силу размещения законодателем статьи 16 «Обеспечение подозреваемому и обвиняемому права на защиту» в главе 2 УПК РФ, и устанавливающая его тесное взаимодействие с прин-
ципом состязательности сторон. Статья 16 УПК РФ не только закрепляет содержание принципа, но и детализирует гарантии его реализации с учетом позиций Конституционного Суда РФ и Европейского Суда по правам человека, прецеденты которого на сегодня неоднозначны для России.
Проработка содержания статей 6, 15, 16 УПК РФ делает возможным термин «защита» воспринимать в отраслевом (широком) контексте — как принцип уголовного судопроизводства или в узком — как уголовно-процессуальную функцию.
В. И. Викторский защиту рассматривал как совокупность «процессуальных правил и действий, задача которых обеспечить невиновному оправдание, а виновному наказание» [3].
Т. Г. Бородинова обозначает право на защиту как институт уголовно-процессуального права, содержащий элементы состязательной формы уголовного процесса [4], что в целом не противоречит закону.
Универсальным, широким, многосторонним, «основой всех процессуальных прав, предоставляемых законом обвиняемому» именует право на защиту М. С. Строгович [5]. Аналогичную трактовку находим в исследованиях Г. М. Резника, М. М. Славина, А. В. Кудрявцевой [6, 7].
Ю. И. Стецовский видит в защите «законодательную и процессуальную деятельность, направленную на восстановление нарушенного права, на обеспечение юридической обязанности», а также общеправовой принцип. Такие выводы автора связаны прежде всего с задачами, поставленными законом адвокату по выяснению фактов, указывающих на невиновность подзащитного, и позволяющими избежать беззакония [8].
И. Я. Фойницкий дифференцирует защиту на формальную и материальную. В первом случае подозреваемый наделен правом иметь представителя перед судом, иногда его нет («защита без защитника»), а материальный смысл выражен совокупностью «мер, предоставленных подсудимому и возложенных на должностных лиц для ограждения невиновности» (непосредственная защита). Автор последовательно развивает мысль, что «защитительная функция» может быть достигнута только при наличии «особого органа в лице защитника» [9].
В трудах М. А. Чельцова находим идентичные размышления: «право на использование специального защитника (формальная защита) и право на то, чтобы «органы суда и обвинения, учитывали все обстоятельства, говорящие в пользу обвиняемого (материальная защита)» [10]. Считаем такую теорию полемичной ввиду тесной взаимосвязи формальной и материальной составляющих права на защиту. Отсюда напрашивается вывод о невозможности дробления единого термина.
Содержательная сторона права на защиту не единственный вопрос, обсуждаемый правоведами. Дискуссию вызывает и юридическая основа права на защиту. Часть источников связывает ее с презумпцией невиновности: «право на защиту — важнейшая гарантия, обеспечивающая, прежде всего, действие презумпции невиновности» [11] и справедливое судебное разбирательство. Другие первооснову права на защиту находят в квалифицированной юридической помощи, позволяющей защитнику действовать самостоятельно и активно в интересах подзащитного [12].
Между тем двойственная трактовка реализации права на защиту (с одной стороны, самостоятельная защита своих интересов подозреваемым, обвиняемым и возложение всех рисков на него, с другой стороны, обращение за квалифицированной юридической помощью) позволяет нам согласиться с рассуждениями С. В. Вдовина относительно того, что право на получение квалифицированной юридической помощи «неравнозначно праву лица на защитника по уголовному делу» [2].
Мы также разделяем взгляды Я. О. Мотови-ловкера, отделяющего право на защиту в уголовном судопроизводстве от пограничных понятий, в частности от термина «охрана» [13]. Следуя мысли законодателя, обозначенной в статьях 49 и 53 УПК РФ, защита видится как активная деятельность, инициируемая при наличии угрозы и применяемая к лицу для решения вопроса о его виновности, а охрана в большей степени носит предупредительную направленность.
Таким образом, отсутствие единства мнений относительно сущности права на защиту позволяет нам выделить ведущие направления и рассматривать его как: 1) принцип уголовного судопроизводства; 2) уголовно-процессуальную функцию, существующую наряду с функцией обвинения; 3) институт уголовно-процессуального права; 4) процессуальную деятельность подозреваемого, обвиняемого, реализуемую как лично, так и с помощью защитника и (или) законного представителя.
Синтезируя вышеизложенные подходы относительно юридической природы защиты в уголовном процессе, основываясь на содержании ст. 16 УПК РФ, остановимся на том, что право на защиту есть специальная, обязывающая норма-принцип, обладающая прямым действием, соблюдение которой гарантируется законом, а применение связано с ценностью при соблюдении прав личности.
В конструкции права на защиту помимо юридической природы содержится целевое назначение и субъекты (участники). Обратимся к их рассмотрению. В ч. 1 ст. 6 УПК РФ находим подтверждение целевого назначения права на защиту: «защита подозреваемого, обвиняемого от неза-
конного и необоснованного обвинения, осуждения, ограничения его прав и свобод». Характер реализации права на защиту говорит о нем как о правовом средстве (юридическом инструменте), используемом участниками со стороны защиты в своих законных интересах.
Принимая во внимание защиту как возможность в установлении обстоятельств по делу, М. С. Строгович рассуждает: «Обеспечение обвиняемому права на защиту имеет не только то значение, что в результате охраняются законные интересы обвиняемого, но и то, что оно выступает необходимым условием установления истины по уголовному делу» [5]. Отсюда справедливы мнения авторов, подчеркивающих полную уре-гулированность применения данного принципа в рамках предварительного расследования и судебного разбирательства и его фрагментарность и противоречивость на других этапах уголовного судопроизводства. В частности, сложно рассуждать о праве на защиту при исполнении приговора, ввиду завершенности уголовного преследования и оказания адвокатом осужденному юридической помощи. Здесь прослеживается диссонанс содержания ч. 4 ст. 399 УПК РФ, позволяющей осужденному прибегать к помощи адвоката, и п. 9 ч. 1 ст. 53 УПК РФ, предоставляющего возможность защитнику участвовать в рассмотрении вопросов, связанных с исполнением приговора. Такая коллизия приводит к невозможности четко обозначить статус лица, к которому обращается осужденный за правовой помощью при исполнении приговора, и требует соответствующего толкования.
Лица, реализующие право на защиту, перечислены в ст. 16 УПК РФ и конкретизированы в п. 1 Постановления Пленума Верховного Суда РФ «О практике применения судами законодательства, обеспечивающего право на защиту в уголовном судопроизводстве» [14]. В структуре уголовно-процессуальной нормы выявляются участники обеспечения подозреваемому и обвиняемому права на защиту (ч. 2 ст. 16 УПК РФ) и участники реализации права на защиту (ч. 1 ст. 16 УПК РФ).
Верховный Суд РФ, рассматривая право на защиту как принцип, действующий на всех стадиях судопроизводства, наделяет им лиц с различными правовыми интересами: «лицо, в отношении которого осуществляются процессуальные действия по проверке сообщения о преступлении в порядке, предусмотренном ст. 144 УПК РФ; подозреваемого; обвиняемого; подсудимого; осужденного; оправданного; лицо, в отношении которого ведется или велось производство о применении принудительных мер медицинского характера; несовершеннолетнего, к которому применена принуди-
тельная мера воспитательного воздействия; лицо, в отношении которого уголовное дело или уголовное преследование прекращено; лицо, в отношении которого поступил запрос или принято решение о выдаче; любое иное лицо, права и свободы которого существенно затрагиваются или могут быть затронуты действиями и мерами, свидетельствующими о направленной против него обвинительной деятельности, независимо от формального процессуального статуса такого лица» [14].
Подобные разъяснения суда воспринимаются неоднозначно. Многие исследователи традиционно право на защиту рассматривают как функцию уголовного судопроизводства и связывают ее применение с подозреваемым, обвиняемым, вызывая критику со стороны ученых, считающих такое мнение однобоким. В частности, И. А. Насонова обращается к анализу статуса лица, в отношении которого уголовное дело выделено в отдельное производство в связи с заключением с ним досудебного соглашения о сотрудничестве, и доказывает, что оно так же выполняет уголовно-процессуальную функцию защиты [15].
Определение права на защиту «как совокупности возможностей личности пользоваться всеми не запрещенными законом способами для защиты своих интересов в сфере судопроизводства» расширяет список лиц, заинтересованных в защите своих прав, и включает в него потерпевшего, частного обвинителя, гражданского истца и их представителей, несмотря на то, что они являются носителями обвинительной функции. Такие соображения вызваны неразумностью наделения дополнительными возможностями подозреваемого, обвиняемого, поскольку у них появляется возможность избежать уголовного преследования.
Полагаем, что подобные дискуссии возможны ввиду отсутствия законодательного закрепления определения «защита», по аналогии с понятием «обвинение» (п. 22 ст. 5 УПК РФ).
Несомненно, значительную часть содержания права на защиту составляют права подозреваемого, обвиняемого (ст. ст. 46, 47 УПК РФ), отдельные из них передаются адвокату-защитнику, имеющему особый характер представительства. В литературе подчеркивается важность осознания подозреваемым, обвиняемым наличия у него комплекса прав, реализация которых позволяет ему защищаться лично или прибегнуть к квалифицированной юридической помощи, а также получать содействие в этом со стороны дознавателя, следователя, прокурора или суда.
Задача же защитника в процессе представлена сложной совокупностью процессуальных действий, выражающихся в детализации правового статуса подзащитного; пояснении сущности
подозрения (обвинения); составлении процессуальных документов; участии в следственных и процессуальных действиях и т. п.
В то же время право на защиту в силу публичности уголовно-процессуальных отношений содержит и обязанность уполномоченных субъектов (дознавателя, органа дознания, начальника органа или подразделения дознания, следователя, руководителя следственного органа, прокурора, суд) обеспечить его реализацию путем разъяснения подозреваемому, обвиняемому пра-
ва защищаться всеми не запрещенными законом средствами и способами, приглашения защитника, своевременного направления процессуальных документов и т. д.
Бесспорно, эффективность правосудия напрямую зависит от реализации права на защиту в уголовном судопроизводстве. Анализ материалов Судебного департамента при Верховном Суде РФ демонстрирует, что в 2021 году обжаловано в суды апелляционной инстанции 43,8% (337 312) приговоров (таблица).
Сводные сведения о количестве отмененных и измененных
судебных решений в 2019—2021 гг.
2019 г. 2020 г. 2021 г.
Всего вынесено приговоров (1 инстанция) 820 404 778 110 769 948
Всего дел, поступивших в суды апелляционной инстанции, из них: отменено за существенные нарушения уголовно-процессуального закона 334 818 320 075 337 312
6188 7960 9454
Всего рассмотрено жалоб и представлений судами кассационной инстанции, из них: - отменено; - изменено 10 009 21 904 41 832
1295 1889 2377
4261 4763 5417
По факту существенных нарушений уголовно-процессуального закона 9454 (2,8%) из них отменено. В суды кассационной инстанции за аналогичный период времени направлено 41 832 жалобы, по итогам рассмотрения которых отменено 2377 (6,6%), изменено 5417 (12,94%) ранее принятых судебных решений [16].
Суммарные показатели демонстрируют незначительный рост числа обжалуемых приговоров за три года (2019—2021) в суды апелляционной инстанции и их увеличение в четыре раза в суды кассационной инстанции. Такие факты подтверждают мысль о том, что пересмотр судебных решений в апелляционном и кассационном порядке является дополнительной гарантией для реализации права на защиту.
Материалы практики, научные публикации свидетельствуют о совершаемых нарушениях в реализации права на защиту со стороны органов, осуществляющих уголовное преследование, суда и адвоката. Остановимся на отдельных из них.
Во-первых, встречаются затруднения в выработке позиции защиты по делу из-за ограничения в получении информации на стадии предварительного расследования, что зачастую объясняется интересами сохранения тайны следствия. В данном случае попытки стороны защиты применить право на защиту правоохранители воспринимают как препятствие расследованию и могут подменять адвоката, участвующего в уголовном деле в качестве защитника по соглаше-
нию, защитником по назначению, а это, в свою очередь, сказывается на качестве защиты.
В качестве иллюстрации такого нарушения обратимся к определению суда кассационной инстанции № 77-805/2021 [17]. Защитник в жалобе выражает несогласие с судебными решениями, полагая, что суд апелляционной инстанции допустил серьезные отклонения от УПК РФ, рассмотрев дело в его отсутствие, и тем самым нарушил право лица на защиту. Как следует из материалов дела, о невозможности своего участия в процессе защитник надлежащим образом уведомил суд, предоставив лист временной нетрудоспособности. Однако суд рассмотрел жалобу с участием защитника по назначению и в отсутствие осужденного. Кроме того, осужденному не была предоставлена возможность заключения соглашения с другим защитником. Суд кассационной инстанции пришел к выводу, что решение нижестоящего суда противоречит требованиям закона и ущемляет возможность осужденного к реализации права на защиту, следовательно, в этой части подлежит отмене.
Справедливости ради упомянем об исследованиях, демонстрирующих вопросы противодействия нормальной работе органов государственного обвинения со стороны защитника, действующего в пределах предоставленных ему полномочий (например, затягивание стороной защиты сроков ознакомления с материалами уголовного дела). Отсюда напрашивается вывод о присут-
ствии субъективного фактора в функционировании института защиты.
Во-вторых, конфликт интересов защиты и обвиняемого — одно из распространенных нарушений. Так, например, в кассационном определении № 77-3943/2021 отмечается: «...Адвокат, принявший в порядке назначения или по соглашению поручение на защиту по уголовному делу, не вправе принимать по делу позицию вопреки воле доверителя» [18]. Из анализируемых материалов следует, что обвиняемый вину признал частично, а в последнем слове вовсе отказался от предъявленного обвинения. Адвокат, между тем, выступая в прениях, заявил, что вина его подзащитного в совершенном деянии подтверждена в полном объеме и признана им, и просил назначить наказание в меньшем размере, чем государственный обвинитель. Своими действиями адвокат выступил против воли подзащитного и не выполнил гарантированное законом право на защиту, что привело к отмене ранее принятого судебного решения.
В-третьих, рассмотрение дела в отсутствие защитника ежегодно фиксируется вышестоящими судами и служит основанием для отмены вынесенных решений. В частности, в кассационном определении № 77-2598/2021 [19] обращается внимание на то, что право на помощь адвоката (защитника) должно обеспечиваться на всех стадиях уголовного процесса. Уголовное дело в отношении Б. рассмотрено в суде с участием прокурора и осужденного, но в отсутствие адвоката. При этом подтверждения того, что Б. отказался от помощи защитника в письменной форме, руководствуясь принципами добровольности, сознательности и разумности согласно ст. 52 УПК РФ, в материалах дела нет. Следовательно, права Б. не были реализованы и суд лишил его возможности пользоваться квалифицированной юридической помощью, что отразилось на законности и справедливости принятого решения.
Список нарушений права на защиту может быть продолжен незаконным ограничением вре-
мени ознакомления с материалами дела, расцениванием фотографирования листов дела как ознакомления с материалами дела [20], неполучением должной оценки доводов защиты, неоглашением показаний свидетелей и отсутствием возможности у подсудимого их оспорить и т. д.
Большинство отклонений от закона возникает в результате действий и бездействия должностных лиц, на которых возложено соблюдение требований ст. 16 УПК РФ, отдельные выступают как следствие ненадлежащего исполнения адвокатом своих обязанностей. К сожалению, устранение таких нарушения зачастую возможно только в судебном порядке.
В заключение отметим, что право на защиту относится к числу исключительно важных, гарантированных законом прав. Его внутреннее содержание охватывает права подозреваемых, обвиняемых; права лиц, представляющих их интересы; обязанности должностных лиц и государственных органов; гарантии реализации вышеуказанных полномочий.
Мы пришли к выводу, что вопросы относительно круга субъектов права на защиту нуждаются в проработке, а законодателю следует уточнить их процессуальный статус.
Отсутствие в УПК РФ понятия «защита» позволяет нам предложить авторскую редакцию: «защита — это гарантируемая законом и обеспечиваемая уполномоченными органами совокупность прав, представленных подозреваемому и обвиняемому, реализуемая как лично, так и с помощью защитника для защиты от предъявленного обвинения».
Безусловно, осмысление права на защиту, предложенное нами в статье, не является исчерпывающим. В теоретическом плане оно достаточно многопланово освещается в юридической литературе, а правовая регламентация и материалы практики диктуют законодателю необходимость дальнейшей оптимизации уголовно-процессуального закона.
ЛИТЕРАТУРА
1. Дорошков В. В. Идеи индивидуальной свободы и социальной солидарности в уголовном судопроизводстве : монография. — М. : МГИМО-Университет, 2019. — 418 с.
2. Качалова О. В., Вдовин С. А. Обеспечение права на защиту на стадии апелляционного производства по уголовному делу: проблемы теории и практики // Юридический аналитический журнал. — 2020. — № 15(2). — С. 7—16.
3. Викторский В. И. Русский уголовный процесс. — М., 1912. — 439 с.
4. Бородинова Т. Г. Сторона защиты и её функция в судебной стадии уголовного судопроизводства. — Ростов-на-Дону, 2005. — 162 с.
5. Строгович М. С. Право обвиняемого на защиту и презумпция невиновности. — М., 1975. — 143 с.
6. Кудрявцева А. В., Великосельский Ю. И. Функция защиты на стадии предварительного расследования : монография. — Челябинск : Полиграф Мастер, 2006. — 167 с.
7. Резник Г. М., Славин М. М. Конституционное право на защиту. — М., 1980. — 113 с.
8. Стецовский Ю. И. Конституционный принцип обеспечения обвиняемому права на защиту. — М., 1988. — 320 с.
9. Фойницкий И. Я. Курс уголовного судопроизводства. — СПб., 1996. — 607 с.
10. Чельцов М. Л. Уголовный процесс. — URL: http://kalinovsky-k.narod.ru/b/cheltsov (дата обращения: 29.03.2022).
11. Печников Н. П. Защита прав и свобод личности в уголовном процессе. — Тамбов : Издательство ТГТУ, 2006. — 84 с.
12. Леви А. А., Игнатьева М. В., Капица Е. И. Особенности предварительного расследования преступлений, осуществляемого с участием адвоката. — М. : Юрлитинформ, 2003. — 128 с.
13. Мотовиловкер Я. О. Право обвиняемого на защиту не предполагает его права на ложь // Актуальные вопросы государства и права. — Томск : Изд-во Томского ун-та, 1972. — С. 268— 271.
14. О практике применения судами законодательства, обеспечивающего право на защиту в уголовном судопроизводстве : постановление Пленума Верховного Суда РФ от 30 июня 2015 г. № 29. — URL: http://www.supcourt.ru (дата обращения: 21.03.2022).
15. Насонова И. А., Гилева А. А. О субъектах уголовно-процессуальной защиты // Вестник Воронежского института МВД России. — 2020. — № 2. — С. 225—230.
16. Сводные статистические сведения о деятельности федеральных судов общей юрисдикции и мировых судей за 2019—2021 гг. — URL: http://www.cdep.ru (дата обращения: 28.03.2022).
17. Определение 1 КСОЮ от 16 марта 2021г. № 77-805/2021. — URL: httrs://fparf.ru (дата обращения: 23.03.2022).
18. Кассационное определение 2 КСОЮ от 25 ноября 2021 г. № 77-3943/2021). — URL: httrs://fparf.ru (дата обращения: 23.03.2022).
19. Кассационное определение 3 КСОЮ от 30 ноября 2021 г. № 77-2598/2021. — URL: httrs://fparf.ru (дата обращения: 25.03.2022).
20. Жиганов С. В. Нарушение процессуальных прав защиты на досудебной стадии: типичные случаи // Уголовный процесс. — 2019. — № 7. — С. 42—51.
REFERENCES
1. Doroshkov V. V. Idei individual'noj svobody i social'noj solidarnosti v ugolovnom sudoproizvod-stve : monografiya. — M. : MGIMO-Universitet,
2019. — 418 s.
2. Kachalova O. V., Vdovin S. A. Obespechenie prava na zashchitu na stadii apellyacionnogo pro-izvodstva po ugolovnomu delu: problemy teorii i praktiki // YUridicheskij analiticheskij zhurnal. —
2020. — № 15(2). — S. 7—16.
3. Viktorskij V. I. Russkij ugolovnyj process. — M., 1912. — 439 s.
4. Borodinova T. G. Storona zashchity i eyo funkciya v sudebnoj stadii ugolovnogo sudopro-izvodstva. — Rostov-na-Donu, 2005. — 162 s.
5. Strogovich M. S. Pravo obvinyaemogo na zashchitu i prezumpciya nevinovnosti. — M., 1975.
— 143 s.
6. Kudryavceva A. V., Velikosel'skij YU. I. Funk-ciya zashchity na stadii predvaritel'nogo rassledovaniya : monografiya. — CHelyabinsk : Poligraf Master, 2006.
— 167 s.
7. Reznik G. M., Slavin M. M. Konstitucionnoe pravo na zashchitu. — M., 1980. — 113 s.
8. Stecovskij YU. I. Konstitucionnyj princip obes-pecheniya obvinyaemomu prava na zashchitu. — M., 1988. — 320 s.
9. Fojnickij I. YA. Kurs ugolovnogo sudoproiz-vodstva. — SPb., 1996. — 607 s.
10. CHel'cov M. L. Ugolovnyj process. — URL: http://kalinovsky-k.narod.ru/b/cheltsov (data obrashche-niya: 29.03.2022).
11. Pechnikov N. P. Zashchita prav i svobod lich-nosti v ugolovnom processe. — Tambov : Izdatel'stvo TGTU, 2006. — 84 s.
12. Levi A. A., Ignat'eva M. V., Kapica E. I. Oso-bennosti predvaritel'nogo rassledovaniya prestuplenij, osushchestvlyaemogo s uchastiem advokata. — M. : YUrlitinform, 2003. — 128 s.
13. Motovilovker YA. O. Pravo obvinyaemogo na zashchitu ne predpolagaet ego prava na lozh' // Aktual'-nye voprosy gosudarstva i prava. — Tomsk : Izd-vo Tomskogo un-ta, 1972. — S. 268—271.
14. O praktike primeneniya sudami zakonodatel'-stva, obespechivayushchego pravo na zashchitu v ugolovnom sudoproizvodstve : postanovlenie Plenuma Verhovnogo Suda RF ot 30 iyunya 2015 g. № 29. — URL: http://www.supcourt.ru (data obrashcheniya: 21.03.2022).
15. Nasonova I. A., Gileva A. A. O sub"ektah ugolovno-processual'noj zashchity // Vestnik Voro-nezhskogo instituta MVD Rossii. — 2020. — № 2. — S. 225—230.
16. Svodnye statisticheskie svedeniya o deyatel'-nosti federal'nyh sudov obshchej yurisdikcii i mirovyh sudej za 2019—2021 gg. — URL: http://www.cdep.ru (data obrashcheniya: 28.03.2022).
17. Opredelenie 1 KSOYU ot 16 marta 2021g. № 77-805/2021. — URL: httrs://fparf.ru (data obra-shcheniya: 23.03.2022).
18. Kassacionnoe opredelenie 2 KSOYU ot 25 noyabrya 2021 g. № 77-3943/2021). — URL: httrs://fparf.ru (data obrashcheniya: 23.03.2022).
19. Kassacionnoe opredelenie 3 KSOYU ot 20. ZHiganov S. V. Narushenie processual'nyh
30 noyabrya 2021 g. № 77-2598/2021. — URL: prav zashchity na dosudebnoj stadii: tipichnye sluchai httrs://fparf.ru (data obrashcheniya: 25.03.2022). // Ugolovnyj process. — 2019. — № 7. — S. 42—51.
СВЕДЕНИЯ ОБ АВТОРАХ
Гладченкова Светлана Викторовна. Доцент кафедры философии, истории и социологии. Кандидат педагогических наук.
Брянский государственный инженерно-технологический университет.
E-mail: glad.swet@yandex.ru
Россия, 241037, Брянск, проспект Станке Димитрова, 3. Тел. 8 (483) 264-99-12.
Рудакова Ирина Викторовна. Доцент кафедры философии, истории и социологии. Кандидат философских наук.
Брянский государственный инженерно-технологический университет.
E-mail: ruso.iren@gmail.com
Россия, 241037, Брянск, проспект Станке Димитрова, 3. Тел. 8 (483) 264-99-12.
Gladchenkova Svetlana Viktorovna. Associate Professor of the chair of Philosophy, History and Sociology. Candidate of Pedagogical Sciences.
Bryansk State University of Engineering and Technology.
E-mail: glad.swet@yandex.ru
Work address: Russia, 241037, Bryansk, Prospect Stanke Dimitrova, 3. Tel. 8 (483) 264-99-12.
Rudakova Irina Viktorovna. Associate Professor of the chair of Philosophy, History and Sociology. Candidate of Philosophical Sciences.
Bryansk State University of Engineering and Technology.
E-mail: ruso.iren@gmail.com
Work address: Russia, 241037, Bryansk, Prospect Stanke Dimitrova, 3. Tel. 8 (483) 264-99-12.
Ключевые слова: право на защиту; уголовное судопроизводство; подозреваемый; обвиняемый; защитник; квалифицированная юридическая помощь.
Key words: right to defense; criminal proceedings; suspect; defendant; defense counsel; qualified legal assistance.
УДК 343.1
