CC BY
169
ББК 87.1.212.3
ПРАВО И СПРАВЕДЛИВОСТЬ КАК ЦЕННОСТИ СОЦИАЛЬНОГО ПРОЦЕССА
С.Н. Черных
Право и справедливость являются уникальными философскими категориями, поскольку они воплощают цельный сплав фундаментальных устоев жизни общества и нормативных требований социального бытия. Играя особую роль в регуляции взаимоотношений людей, они обнаруживают себя как ценности социального процесса
Ключевые слова: право, справедливость, ценность, благо, мораль, экзистенция, бытие
Современная наука о морали приходит к убеждению, что совокупность переживаемых людьми моральных чувств и признаваемых ими ценностей не поддается сведению в единую теорию. По мнению С.Л. Франка «задача науки о морали может заключаться только в том, чтобы отделить каждую из этих нитей от других и показать, каким образом они сплетаются в живую ткань моральной жизни» [17, с. 11]. Право и справедливость как феномены социальной действительности, подобно нравственности, любви, также являются, теми «нитями» которые образуют общую картину реальности.
Осмысление источников формирования представлений о праве и справедливости логически подразумевает необходимость анализа их онтологических, гносеологических и
аксиологических составляющих. Потребность человека в подтверждении собственной значимости наряду с осознанной необходимостью в свободе самопроявления, создает условия для переноса экзистенции человека во внешнее бытие. Переживание субъектом своего «бытия в мире» и есть существование, экзистенция. Индивид в процессе социального взаимодействия осознает себя как «личность», при этом ощущая себя частицей бытия конкретного коллектива, нации,
человечества. Одним из таких «состояний сознания является переживание несправедливости.
В процессе повседневного взаимодействия люди редко пребывают в идиллическом согласии друг с другом. Борьба мнений связана с социальной дифференциацией и сопряжена с конфликтными ситуациями; «она служит двигателем общественной жизни, если не сводится просто к желанию во что бы то ни стало доминировать, навязать свою волю другим» [4. с. 18]. Реализуя себя как личность, индивид осознает собственное право на удовлетворение своих желаний. Еще в ХУП веке Дэвид Юм, исходя из разрабатываемых им гипотез писал, что «если мы заглянем в себя, то найдем там лишь хаос из желаний и впечатлений» [1, с. 10]. Из этого хаоса возникают суждения о справедливости. Известно выражение М. Мерло - Понтии согласно
Черных Сергей Николаевич - ВГТУ, ассистент, тел. (4732) 46-42-22
которому «мир, который я отличал от моего «я» как сумму вещей или процессов, связанных отношениями причинности, я заново открываю в моем «я» как неизбывный горизонт всех моих cogitationes (размышлений) и как некое измерение, по отношению к которому я себя располагаю» [11, с.12]. Это горизонт в рефлексии над справедливостью иначе можно обозначить как идеал, постоянно изменяющийся и недостижимый ориентир. В истории философии возведенная в идеал справедливость нередко представлялась как непосредственный атрибут того мирового начала, которое организует бытие и придает ему смысл. В определенном смысле идеальное бытие, на своем уровне повторяет и воспроизводит структуру социума, и, следовательно, онтологизация представлений о справедливости и праве, является следствием включенности «Я» в бытие «Других Я».
Идеал справедливости, понятый как горизонт в рефлексии над данным феноменом, подразумевает существование «диалога» между «сущим» и «должным». «Рядом с вопросом, что можно знать, выдвигается вопрос, что должно делать, рядом с интересом к вопросам бытия становятся вопросы долженствования» [18]. Этим утверждением Г.Ф. Шершеневич начинает обзор воззрений Канта на дилемму «или найти теоретическое обоснование нравственного убеждение, или установить полную независимость этого убеждения от теоретического обоснования». Сам Кант, по мнению ученного «стремился к первому решению,... но философ был отброшен ко второму.» [18]. Проблема
определения источника возникновения
нравственного убеждения, нравственности как таковой, и сейчас остается одной из центральных в философии. Автономная мораль, признаки которой прослеживаются у Канта, предполагает, что человеческая совесть, сознание человека самостоятельно формулирует ему - конкретному индивиду - моральный закон, но формулировка этого закона является единой для всех людей, общечеловеческой. Он носит априорный характер, он не выводим из какого - либо опыта как у Локка, также, как и не является «заветом» Бога, по предположению теологов.
Если у Канта основным нравственным законом провозглашается «категорический императив, а его воплощение на практике
происходит посредством автономной воли, то у Сартра свободный индивид находится «по ту сторону добра и зла». Как писал Л. И. Филиппов, «свобода сартровского субъекта, творящего из ничего свою экзистенцию, покупается дорогой ценой: он оказывается в негативном отношении к всеобщему нравственному закону, приобщаясь к которому кантовский индивид становится личностью.» [16, с.32]. В сартровской концепции свободы фактически «не остается ни грана свободы» [7, с. 133]. Однако в не зависимости от того существует или не существует общий нравственный закон и где находится его источник, морально -нравственное осмысление своих поступков, а значит и их моральности или аморальности, присуще каждому мыслящему субъекту.
«Во всех когнитивных актах, таких, как верование, сомнение, недоверие, схватывание, восприятие, воображение, сознание имеет объекты, отличные от него самого, к которым оно находится в одном из этих разнообразных отношений» [12, с. 438]. Каждая из перечисленных операций сознания отражает различные аспекты процесса познания, который приводит к формированию представлений о справедливости. В том случае, если принять на веру существование общечеловеческого нравственного императива или предположить наличие предопределенного богом закона бытия, то возможно допустить, что осмыслению (философской рефлексии) подвергается как сама справедливость, так и ее действие на практике. Аналогично, формирование знаний о справедливости происходит и философских построениях философов - экзистенциалистов. И, несмотря на признание Сартра о том, что «свободный выбор, который делает человек из самого себя, абсолютно тождественен тому, что называется судьбой», можно констатировать существование теоретического осознания справедливости как феномена бытия, не зависящего от вмешательства потусторонних сил [14, с.68].
Лиотар, посвятивший исследованию различных аспектов знания свою широко известную работу «Состояние постмодерна», обращает внимание на существование конфликта «между языковой игрой, производной от денотатов и отвечающей только критерию истинности, и другой языковой игрой, диктующей определенную этическую, социальную, политическую практику и содержащей решения и обязательства, либо высказывания». По мнению исследователя от вторых ждут «чтобы они были справедливыми, а не истинными, и, следовательно, не зависели бы в конечном итоге от научного знания» [10, с.83]. Соотношение справедливого и истинного в мышлении, таким образом, оказывается, зависящим от той реальности, компонентом которой, является человек. Фактически знания о справедливости, принадлежащие внутреннему миру человека, служат посредником в общении с себе подобными. Но именно в процессе социального взаимодействия,
может обнаружиться что, «истина не всегда
справедлива». Наиболее убедительные примеры подобного конфликта можно обнаружить в практике вынесения судебных постановлений, когда
достоверное знание о проступке человека, приводит к несправедливому вердикту.
Таким образом, справедливость предстает перед исследователем как онтологический феноме, постижение которого осуществляется при помощи познавательного акта. Однако из подобных
умозаключений логически вытекает вопрос, почему индивид в рамках сознательного или бессознательного акта познания приходит к
осознанию справедливости в ее разнообразных трактовках, одновременно определяя ее как ценность.
Логически неоспоримо, что каждый человек в различные моменты пространственно - временного континуума, оказывается в ситуации, в которой происходит оценка совершенных им действий. Желание получить признание своих заслуг, необходимость соблюдения прав и свобод, является важной составляющей в жизни человека. Соизмеряя все аспекты реальности с собственным мировоззрением, индивид одновременно ощущает потребность в подтверждении значимости своего «Я». Множественности значений, какие может принимать реальность, исходя из культуры, к которой принадлежит человек, фактически противостоит фиксированное, привилегированное значение, принимаемое миром в связи с потребностями человека. Э. Левинас, обращая внимание на существование подобного процесса, пишет, что «потребности возводят простые данности в ранг ценностей» [9, с.608].
В самом общем смысле под ценностями принято понимать обобщенные, устойчивые представления о каких - либо объектах, значимых для личности, или, другими словами о чем-то предпочитаемом, как о благе. Чтобы уяснить, что такое ценности, отмечает В. К. Шохин, «надо отличать их от других уровней значимости - благ и предпочтений». Философ полагает, что «ценности -это вещи, которые существуют в субъективной плоскости, и значимы только для тех, кто ими обладает» [2, с.150]. Они «отличаются от
объективных по своей природе благ и предпочтений (менее значимых для нас, чем блага) своим сугубо субъективным измерением». Рассматриваемая в данном контексте справедливость оказывается одновременно и благом и ценностью. И.А.Ильин, анализируя современный ему «кризис безбожия» заметил, что «предметы воспринимаемые человеком, различны и каждый предмет требует от человека особого восприятия, иного внутреннего подхода, другой установки,- верного акта восприятия» [6, с.153]. Несомненно, что
справедливая оценка действий человека является для него объективным благом, однако в понимании справедливости неизбежно присутствуют субъективный компонент. Существование
подобного парадокса, объясняется, тем, что в повседневной жизни невозможно отделить сознание человека как источник субъективной оценки от той реальности, в которую оно органично включено. Риккерт, рассуждая о ценностях, заметил, что «блага и оценки не суть ценности, они представляют собою соединения ценностей с действительностью» [13, с.23]. Поэтому возможно констатировать, что желание обладать конкретным благом, есть результат переноса субъектности индивида в «бытие других «Я».
Осознание феномена справедливости, таким образом, требует наличия какого - либо предмета или явления, в отношении которого каждый индивид формирует свою систему представлений о справедливости. В ценностях отраженно отношение личности к предметам, событиям и явлениям, а именно, отношение, в котором последние признаются как имеющие какое - либо значение. Каждая ценность предполагает ценностное отношение, формирующееся путем отнесения к ценностям, и, безусловно, ценность есть предмет оценки, посредством которой явление или предмет может быть признан ценностью [15, с.263 -264].
Представим себе идеальную ситуацию, когда отношения по поводу справедливости происходят только между двумя субъектами. Потребности первого субъекта и проявившийся у него интерес к определенному предмету, вынуждают его произвести оценку и выявить свое ценностное отношение. Тоже происходит и в сознании его визави. Каждый из них заявляет о своем праве на предмет (если это материальная ценность) или осознает его существование (духовная ценность). Представления о справедливости позволяют человеку выявить границу своего «права», а значит привести его в соответствие с правами других людей. О правах заявляют и требуют их тогда, когда кто - то их оспаривает или попирает. И так, как человек существо социальное, то для нормальных взаимоотношений требуется общественный регулятор, т.е. категория справедливости. Именно поэтому категория справедливости одновременно, является ценностью социального процесса.
Очевидно, что непосредственно с суждениями о справедливости как о ценности,
выявляется ценностные особенности феномена права. Как отмечает немецкий философ Х.Й. Зандкюлер «противоборствующие правовые
культуры тесно связанны с конкурирующими социальными, политическими и культурными потребностями и интересами», что определяет возможность рассмотрение права как ценности [5, с.37].
Н.И. Лаптев, анализируя процесс модернизации ценностей, полагает что, «с точки зрения социокультурного смысла ценностей
наиболее фундаментальным основанием для их типологии является различение терминальных и инструментальных ценностей» [8, с.5]. Под
терминальными, или целевыми ценностями,
исследователь подразумевает те ценности, которые «обобщенно выражают важнейшие цели, идеалы, самоценные смыслы жизни людей - такие как ценность человеческой жизни, семьи, свободы» [8, с. 6]. В инструментальных ценностях в отличие от терминальных, по мнению ученого «запечатлены одобряемые в данном обществе или иной общности средства достижения цели», т. е. нормы поведения и способности, качества людей [8, с.6]. Место
справедливости в этой типологии ценностей неоднозначно: с одной стороны справедливость, несомненно, является жизненноважной для человека благом, но вместе с тем ее инструментальный характер проявляется при трактовке справедливости как средства, позволяющее индивиду рассчитывать на получение определенных заслуженных им благ.
Рефлексия над справедливостью как
инструментальной ценностью подтверждает, что справедливость обнаруживает себя как категория социального процесса. Несомненно, что в рамках философской рефлексии возможно и даже необходимо теоретическое вычленение отдельно взятого индивида из той реальности, к которой он принадлежит, однако на практике подобное невозможно. Именно поэтому, со всей
очевидностью можно констатировать, что
справедливость, определяемая как инструмент достижения цели, реализуется в рамках феномена права. Система правовых норм, в которой должны быть отраженны принципы справедливости и есть тот инструмент, посредством которого реализуется человеческие воззрения на данную категорию.
Согласно одной из гипотез существующих в межгенерационной теории перемены ценностей «состояние социально - экономической среды и ценностные приоритеты не соотносятся между собой непосредственно: между ними вклинивается временной лаг, ибо базовые ценности индивида в значительной степени отражают условия тех лет, которые предшествовали совершеннолетию» [6, с. 14]. Человеческие особи, равно как и человеческие сообщества, настолько индивидуальны и своеобразны, что «не могут быть какие бы то ни было универсальные ценности, одинаково
пригодные для всех народов, или всех человеческих сообществ» [3, с.19]. Остроумное замечание
Лиотара о том, что «народ спорит сам с собой о том, что справедливо, а что нет, точно так же, как сообщество ученых о том, что истинно, а что ложно». Первый, по его мнению «накапливает гражданские законы» и «совершенствует правила своего консенсуса через посредство
конституционных положений» так же, как второе «пересматривает их (научные законы) в свете своих знаний, производя при этом новые «парадигмы» [10, с. 77].
Очевидно что, развиваясь вместе с
обществом, право эволюционирует, впитывая элементы и качества морали, нравственности, гражданственности, культуры, обогащаясь за их счёт и обогащая их системным подходом к каждому
явлению жизни. Поэтому возможные возражения о том, что право нельзя трактовать как ценность, из-за непостоянства его структуру не имеют под собой оснований. Правовая система является выражением социальной структуры, норм и ценностей в законах. При таком подходе единство права для всех эпох и стран состоит в том, что оно выступает как регулятивная система всякого общества.
Повсюду в истории политических идей можно обнаружить поиски принципов объединяющих государство и право в единое целое. В процессе социализации, человек познавая
окружающий мир и формируя свое отношение к предметам и явлениям, одновременно определяет смысл и содержание права и справедливости,
трактуя их в зависимости от того, насколько они для него значимы. Однако в независимости от
субъективной оценки со стороны индивида, справедливость являются общезначимой ценностью, практическая реализация которой происходит в рамках права. И право здесь, подобно справедливости, также является той ценностью, значимость которой определяется необходимостью фиксирования гражданских прав и свобод.
Литература
1. Алексеева Т. А. «Публичное» и «частное»: где границы «политического»? / Т.А. Алексеева //
Философские науки. - 2005. № 4. - С. 5-15.
2. Васильев В.В. Рецензия / В.В. Васильев // Вопросы философии. - 2008. - № 5.- С. 149 - 153.- Рец. На кн.: Философия ценностей и ранняя аксиологическая мысль / В.К. Шохин.- М.: Издательство университета дружбы народов. - 455 с.
3. Гаджиев К. С. Заметки о метаморфозах либеральных ценностей / К. С. Гаджиев // Вопросы философии. 2008. - № 5. - С.14 - 31.
4. Гараджа В.И. Толерантность и религиозная нетерпимость / В.И. Гараджа // Философские науки. -2004. № 3. - С. 18 - 31.
5. Зандкюлер Х.Й. Демократия, всеобщность права и реальный плюрализм / Х.Й. Зандкюлер // Вопросы философии. 1999. - № 2. - С. 35 - 50.
6. Инглхарт Р. Постмодерн: меняющиеся ценности и изменяющиеся общества / Р. Инглхарт // Полис. 1997. -№ 4. С. - 6 -32.
6. Ильин И.А. Кризис безбожия / И.А. Ильин // Москва. 1991 .- № 4. - С. 151 - 158.
7. Кузнецов В.Н. Жан-Поль Сартр и
экзистенциализм / В.Н. Кузнецов. - М.: Изд-во
Московского университета, 1969. - 286 с.
8. Лапин Н.И. Модернизация базовых ценностей россиян / Н.И. Лапин // Социологические исследования.-1996. .№ 5. - С. 3 - 23.
9. Левинас Э. Гуманизм другого человека. 19611968 Избранное: Трудная свобода / Э.Левинас; пер. с франц. - М.: Российская политическая энциклопедия (РОССПЭН), 2004. - 752 с.
10. Лиотар Ж.Ф. Состояние постмодерна / Ж.Ф. Лиотар; пер. с фр. Н.А. Шматко .- М.- СПб.: Ин-т эксперим. социологии : Алетейя, 1998 .- 159 с.
11. Мерло - Понти М. Феноменология восприятия: / М. Мерло-Понтии: пер с франц. И.С. Вдовиной, С.Л. Фокина. - СПб.: Ювента, Наука, 1999. - 605 с.
12. Рассел Б. Человеческое познание: его сфера и границы / пер. с англ. Н. Воробьева; статьи / пер. с англ. В. Горбатова; общ. ред., сост., вступ. ст. А. Грязнова.- М.: Терра - Книжный клуб; республика, 2000. - 464 с.
13. Риккерт Г. Науки о природе и науки о культуре / Г. Риккерт; пер. с нем. - М.: Издательство республика, 1998.- 410 с.
14. Руткевич А. М. От Фрейда к Хайдеггеру: Критич. Очерк экзистенционального псизоанализа / А.М. Руткевич. - М.: Политиздат, 1985. - 175 с.
15. Тугаринов В. П. Избранные философские произведения / В.П. Тугаринов.- Л.: Изд-во ЛГУ, 1988. 343 с.
16. Филиппов Л. И. Философская антропология Жан-Поля Сартра / Л.И. Филиппов. - М.: Наука, 1977. -285 с.
17. Франк С.Л. Сочинения / С.Л. Франк.- М.: Правда, 1990. - 608 с.
18. Шершеневич Г.Ф. История философии права / Г.Ф. Шершеневич.- М.: Университетская типография, 1906. (http://in1.com.ua/book/10114/)
Воронежский государственный технический университет
THE RIGHT AND FAIRNESS AS VALUE OF THE SOCIAL PROCESS
S.N. Chemix
The Abstract: right and fairness are an unique social category since they personify the unadulterated alloy of the fundamental abutments to civilized organization to lifes society, their normative requirements. They play the special role in adjust of the relations of the people between itself and exactly so find itself and as value of the social process
Key words: right, fairness, value, good, moral
