CC BY
259
ББК 87. 1. 212. 3
ПРАВО И СПРАВЕДЛИВОСТЬ: ИСТОЧНИКИ ПРОТИВОРЕЧИЯ
С.Н. Черных
Необходимость обращения к проблеме соотношения категорий «право» и «справедливость» обусловлена все более актуальными проблемами реализации притязаний человека на свободу в любых ее вариациях. Целью статьи является философское осмысление концептуальных особенностей социального взаимодействия, выявление границ правомочности индивида
Ключевые слова: право, справедливость, свобода, общество, индивид, личность
Расхождение между «реальным» и «идеальным» миром имеет не только интеллектуальный, но и моральный аспект. Человеческое «Я» - явление не физического, а социального и психологического порядка. «Чем шире социальная перспектива (обобщенный другой), в которой личность воспринимает себя, тем выше должен быть уровень «идеального Я», в свете которого она оценивает свои реальные достижения» [4, с.362]. Неудивительно, что оценка справедливости / несправедливости своего деяние или такового «Других Я», оказывается зависимой от социального окружения индивида.
Анализируя специфику социального бытия, С.Л. Франк писал, что «существует два основных вида бытия - идеальный и реальный» [5, с.108]. «Социум,- по мнению С.Л. Франка,- выступает в качестве такой онтологической сферы, в которой человек, находящийся на стыке двух миров, идеального и реального, в своей практической деятельности осуществляет их взаимосвязь» [5, с .112]. Исходя из этого утверждения русского философа, можно предположить, что роль социальных взаимоотношений, объединяющих социума в единое целое, состоит в осуществлении возможности эмпирического отождествления «Я» личности с таковыми других индивидов. Очевидно, что «наряду с реально протекающими процессами и проходящими изменениями, в человеческом сознании происходят процессы осмысления, оценки, переоценки и интерпретации» [3, с.113]. Фактически именно в этой двойственности человеческого сознания, которую столь четко определяет С.Л. Франк, кроются причины постоянных трансформаций представлений о праве и справедливости понимаемых как ценности социального процесса. При этом если мы дислоцируем ценности исключительно в мире идеального, то фактически подразумеваем, что справедливость и право как ценности социального процесса имеют исключительно идеальную природу. Однако развитие философской мысли показало, что человеческие особи, равно как и человеческие сообщества, настолько индиви-
Черных Сергей Николаевич - ВГТУ, ассистент, тел. (4732) 46-42-22
дуальны и своеобразны, что «не могут быть какие бы то ни было универсальные ценности, одинаково пригодные для всех народов, или всех человеческих сообществ» [2, с .19].
В тоже время, если исходить из
общемировой тенденции рассмотрения справедливости как индивидуальной ценности,
редуцированной из субъективно осознанной
специфики жизни человека, то и право как ценность следует выводить из конкретных смысложизненных предпочтений и желаний человека. Во всяком случае, используя при анализе взаимосвязи права и справедливости формальную логику, исследователь может прийти к подобному софизму.
В российской философской мысли последнего десятилетия стало популярным обращение к исследованию различных вариаций кентавр - проблем. Анализ сочетания не сочетаемого показывает, что в сознании человека своеобразным образом сосуществуют казалось бы несовместимые взгляды и убеждения. Как пишет российский философ и социолог Ж. Т. Тощенко «кентавр - это особая форма противоречия, особое проявление парадоксов» [7, с.34]. Применительно к проблематике взаимосвязи права и справедливости, кентавр - проблема приобретает если не глобальный характер, то, во всяком случае, является достаточно распространенной. Для значительной части населения Земного шара характерно наличие одновременно и претензий на получение всяческих благ и наград, и понимание, того, что их желания могут не иметь в своей основе логичного и главное справедливого обоснования. Другая ипостась данной кентавр - проблемы заключатся в том, что каждый человек априори имеет право на справедливость, но так как смысловая нагрузка концепта справедливость оказывается индивидуальной для каждого индивида, а справедливость для каждого индивида не возможна, то право как система норм и предписаний, ограничивает правомочность людей, свободу индивида.
При детальном рассмотрении соотношения категорий свобода и справедливость становится очевидным, что квинтэссенцию этого дискурса возможно уместить в двух утверждениях.
Первое положение: человек ощущает себя свободным только тогда, когда все происходящее в мире в целом и с ним в частности, соответствует его представлениям о справедливости. Логически из данного положения происходит обратная по смыслу мысль, что в тех случаях когда, ограничивается свобода, индивид может констатировать, что «справедливости не существует».
Второе положение: в процессе социального взаимодействия претензии человека на справедливость ограничиваются таковыми других субъектов. Если первый тезис применим исключительно к таким ситуациям, когда человек лишен возможности контактировать с себе подобными, то второй фактически вскрывает сущностные особенности социального
взаимодействия, показывает то, чем общество людей отличается от первобытно - общинного стада.
В идеалистической диалектике Фихте указывается на то, что право является одним из средств проявления «Я» человека. Согласно утверждению Фихте «... первый принцип учения о праве состоит в том, что конечное разумное существо не может полагать себя, не полагая своей свободной деятельности. Второй — конечное разумное существо не может полагать себя свободно действующим в этом мире, не приписывая ее также другим, подобным себе существам» [1, с.84]. Т.е. по Фихте, осознание наличия свободы, возможно только при сравнении таковой со свободой других людей.
Одной из проблем которую не заметил Фихте, как полагал Шеллинг, является то, что любая оценка, любой вклад сознания человека, будет субъективным по своим составляющим.
Философ, оспаривая теории своего коллеги по цеху философов, ссылается на то, что если человек обращается к некоему моральному миропорядку, то он не может мыслить его как абсолютно объективный критерий своих действий. По мнению мыслителя, «если я требую чего-то совершенно объективного, которое в полной независимости от свободы обеспечило бы и как бы гарантировало успех моих действий, направленных на достижение высшей цели, - тогда, поскольку единственно объективное в волении есть бессознательное, я вынужден обратиться к бессознательному...» [9, с.460]. Констатируя, что объективный моральный закон невозможен без обращения к иррациональному, немецкий философ пишет, что «каждое разумное существо может сказать самому себе: и мне доверено исполнение закона и осуществление права в сфере моей деятельности, и на меня частично возложено моральное управление миром» [9, с. 460]. Шеллинг подчеркивает, что «правый неминуемо становится свободным, а неправый неминуемо трепещет перед справедливостью, которую он не нашел в себе и которую он поэтому вынужден был переместить в
иной мир, передать карающему судье» [9, с.88]. Тем самым, философ разделяет справедливость как феномен на две составляющие. С одной стороны, объективная справедливость, основой, которой является бессознательное (иррациональное), а с другой справедливость, точно также как и у Фихте, отражающая всю спектр человеческого «Я», осознанная самим человеком.
В принципе Фихте и Шеллинг в диалектике свободы и справедливости исходят из того, что свобода не только не препятствует максимуме справедливости, но и является необходимым условием последней. Однако оба философа идеализируют данную проблему; Фихте верит в силу человеческого разума, способного с его точки зрения самостоятельно определить «что есть справедливость», а Шеллинг целенаправленно мистифицирует бессознательное, наделяя справедливость свойствами объективного закона. В повседневной практике социального
взаимодействия не верифицируется ни объективизированная справедливость, которая направляет человечество на пути конструирования универсального морального закона, и также не ощущается, что все люди разумны по своей природе. Более того, если при исследовании проблемы соотношения свободы и справедливости в качестве дополнительного параметра,
использовать концепт право, то обнаруживается, что при условии использования классического определения последнего (право как объективизированной справедливости), свобода оказывается тем явлением, которое во многом противостоит праву.
По существу в рамках исследования способов формирования представлений о справедливости, возможно выделить четыре основных особенности, которые позволяют реконструировать специфику взаимопротиворечий между концептами «справедливость» и «право». Впервые намеченные в теории справедливости Д. Ролза, эти особенности полностью раскрываются в работе американского исследователя морали М. Д. Хаузера «Мораль и разум».
Первая особенность, по мнению Хаузера, является стратегической. Исходя из предположения, что человек не получает при рождении набор базовых представлений о справедливости, а приобретает их в течение жизни, философ делает вывод о возможности ребенка «идентифицировать специфическую часть знания у взрослых индивидуумов» [8, с.114]. Понятно, что с целью воспроизводства социальной системы, сохранения своих социальных структур общество стремится сформировать социальные стереотипы и образцы ролевого поведения (в том числе и в отношении справедливости). Чтобы не быть в оппозиции по отношению к обществу, личность усваивает социальный опыт путем вхождения в социальную среду, систему существующих социальных связей. Однако уже в этом положении
скрывается один из источников противоречия между категориями право и справедливость. Субъективное мнение о собственных правах, необоснованное представление о заслуженности или не заслуженности получаемых человеком наград, влечет за собой неприятие ценностных установок социума. Как писала немецкий философ Х. Арендт «человеческие существа должны быть способны различать правое и неправое, и прежде всего как раз тогда, когда единственное, что может руководить ими, это одно лишь их собственное суждение, идущие полностью в разрез с тем, что обычно им приходится рассматривать как единодушное мнение тех, кто их окружает» [10, с.126]. Очевидно, что существуют те обстоятельства, в которых представления о справедливости конкретного человека, не соответствуют наличным правовым и моральным нормам. Соответственно любая попытка ограничения прав человека, которыми он сам себя наделяет, есть нарушение его свободы.
Вторая особенность, которую Хаузер обосновывает, отталкиваясь от вопроса: «что
означает знать?», заключается в том, что в повседневной реальности «многие из наших нравственно релевантных суждений появляются быстро, часто без участия рефлексии и, в отсутствие сильной эмоции и, как правило, без возможности ясного обоснования или объяснения» [8, с.117]. Наличие врожденных знаний, позволяющих человеку априори не знающему сути проблемы, принимать решение о справедливости и правомочности или несправедливости и неправомочности своих или чужих поступков, предполагает идеалистическое обоснование специфики справедливости. Человек в процессе повседневной деятельности, точно также как это было у Платона, вспоминает основные принципы справедливости. Однако Хаузер отказывается от объективно - идеалистического понимания источников знаний о справедливости. Ученый анализирует мнение, согласно которому в человеческом сознании присутствует ощущение справедливости, выработанное на основе принципов определяющих надлежащий баланс между конкурирующими требованиями, направленными на получение выгоды, как для себя, так и для социума. В данном случае под конкурирующими требованиями возможно понимать, в том числе конкретные ожидания индивидов, осуществляемые посредством справедливости.
Сартр в своем известнейшем произведении «Экзистенциализм - это гуманизм» писал, что «человек потому не поддается определению, что первоначально ничего собой не представляет. Человеком он становится впоследствии, причем таким человеком, каким он делает себя сам» [6, с.323]. Раскрывая свою экзистенцию в «тут -бытие» человек осознает себя человеком. Но эта логика человеческой жизни рождает и очевидное
противоречие: в «тут бытие» экзистенция человека ограничивается системой правовых норм, ограничивается свобода самопроявления индивида.
Третья особенность, выделяемая М.Д. Хаузером, состоит в существовании «диалога человека с самим собой» по поводу справедливости. Этот диалог не является, как могло бы показаться, философской рефлексией над справедливость. Это, с точки зрения Хаузера, продолжающего анализировать концепцию Ролза, «обоснованные суждения» суть которых состоит в том, что они «делаются быстро, автоматически, без участия рефлексии, с полной уверенностью, в отсутствии сильных страстей и без явных собственных интересов» [8, с.118].
Подобный способ выявления справедливости или несправедливости неких событий, в принципе должны были бы обеспечить объективность выводов, сделанных конкретным индивидом из своих суждений. Однако верифицируемость полученных данных не может служить источником истины. При выработке какого - либо мнения, без разницы справедливо оно или несправедливо, человек не может полностью абстрагироваться от той реальности, к которой он принадлежит. Более того, следует помнить, что верификация правильности или не правильности выработанных результатов, возможна только после его опубликования. Применительно к справедливости, это означает что, без сравнения своих представлений о справедливости с таковыми других людей невозможно получить объективного результата, что вновь свидетельствует об ограничении свободы.
Четвертой особенностью, выделяемой американским философом является факт того, что внутри сообщества homo sapiens постоянно осуществляется дискурс справедливости. В исходной позиции, согласно описанию Д. Ролза «собирается группа людей, чтобы обсудить основные принципы справедливости как честности» [8, с.118].
Очевидно, что контрактарианистская точка зрение на происхождение моральных норм и собственно права, объективно основывается на необходимости ограничения свободы субъектов права на справедливость. Следует заметить, что при наличии диалога по поводу максимума справедливости определенная общность людей, дабы не уподобится стаду животных, вынуждена вырабатывать традиции и обычай, применять систему табуирования, а в дальнейшем создавать правовые нормы. Фактически современные законодательные собрания разных стран это те же «группы людей», советы старейшин, которые в первобытном обществе контролировали
соблюдение традиций и обычаев.
При сравнении наиболее общих подходов к трактовке сущности справедливости видно, что трактовки данной категории исходят из двух во многом противоположных установок. Во - первых,
справедливость рассматривается как идеал или в иной конфигурации как общечеловеческая ценность. Во-вторых, исследование сущностных особенностей справедливости основывается на анализе составляющих социального процесса. В данном ключе право позиционируется как институт общества. Противоречие между правом и справедливостью как категориями заключается в том, что первое фактически определяемое как объективизацией второго, оказывается объективно более ощутимым, чем во многом иллюзорная и мистифицированная справедливость. В праве не может и не должен быть реализован принцип абсолютной справедливости. Любая надежда на полноценное осуществление претензий на справедливость устраняется фактом того, что человек является социальным существом. И хотя это обстоятельство ограничивает нашу свободу, но для того чтобы оставаться членом коллектива, человек осознанно идет на компромисс с себе подобными.
Литература
1. Баскин Ю.Я. Право в философской системе Фихте: К 175-летию со дня смерти / Ю.Я. Баскин // Правоведение.- 1989.- № 5.- С. 83 - 85
2. Гаджиев К. С. Заметки о метаморфозах либеральных ценностей / К.С. Гаджиев // Вопросы философии. - № 5. 2008.- С.14 - 31.
3. Козырев Г.И. Социальные процессы и изменения / Г.И. Козырев // Социологические исследования. 2005. - № 3. С. 113 - 119.
4. Кон И.С. Открытие «Я» / И.С. Кон.- М.: Политиздат, 1978. - 367 с.
5. Назарова О.А. О роли и месте социальной философии в творчестве Семена Людвиговича Франка / О.А. Назарова // Вопросы философии. 2008. - № 5. С.104 - 115.
6. Сумерки богов / сост. и общ. ред. А.А. Яковлева: перевод. - М.: Политиздат, 1989. - 398 с.
7. Тощенко Ж.Т. Кентавр - проблема как особый случай парадоксальности общественного сознания / Ж. Т. Тощенко // Вопросы философии. 2002. - № 6. С. 29 - 37.
8. Хаузер Марк Д. Мораль и разум: Как природа создавала наше универсальное чуство добра и зла / Марк Д. Хаузер; пер. с англ. Т.М. Марютиной; под ред. Ю. И. Александрова. - М.: Дрофа, 2008. - 639 с.
9. Шеллинг Ф.В.Й. Сочинения: в 2 т. Т.1. / пер. с нем.; сост., ред., авт. вступ. ст. А.В. Гулыга.- М.: Мысль, 1987. - 637 с.
10. Arendt H. Das Urteilen. Texte zu Kants politischen philosophie. Munchen / Zurich, 1985/ 1982. 224s.
Воронежский государственный технический университет
RIGHT AND FAIRNESS: SOURCES OF THE CONTRADICTION
S.N. Chemix
Need of the address to problem of the correlation category "right" and "fairness" is caused by urgent problem to realization of the claims of the person on liberty in any her. The Purpose of the article is a philosopher comprehension of the conceptual particularities of the social interaction, revealing the borders of competence individual
Key words: right, fairness, liberty, society, individual, personality
