Право безопасности и Доктрина информационной безопасности России Текст научной статьи по специальности «Право»

3. ОБЩАЯ КРИМИНОЛОГИЧЕСКАЯ ТЕОРИЯ

Материалы беседы «Глобальный дистанционный контроль над преступностью: допустимость, возможности, издержки» от 9 декабря 2016 года

УДК 343.9 ББК 67.51

С.У. Дикаев

ПРАВО БЕЗОПАСНОСТИ И ДОКТРИНА ИНФОРМАЦИОННОЙ БЕЗОПАСНОСТИ

РОССИИ

Аннотация: Чипирование как средство контроля, но не управления, при определённых условиях является оправданным. Система обязательного чипирования особо опасных преступников позволит существенно изменить расклад сил в пользу правоохранительных органов в деле противодействия особо опасным преступлениям.

Ключевые слова: чипирование; противодействие преступности; контроль; управление. S.U. Dikaev

THE RIGHT TO SECURITY AND THE RUSSIAN DOCTRINE OF INFORMATION SECURITY

Summary: Chipping as a mean of control, but not management, is justified under certain conditions. The system of compulsory chipping of especially dangerous criminals will allow to change significantly the alignment of forces in favor of law enforcement agencies in prevention of especially dangerous crimes.

Key words: chipping; crime prevention; control; manage.

Об актуальности вынесенной на обсуждение темы говорит то, что 5 декабря этого года Президентом России утверждена Доктрина информационной безопасности России (далее по тексту - Доктрина). В Разделе III «Основные информационные угрозы и состояние информационной безопасности» Доктрины отмечается, что различные террористические и экстремистские организации широко используют механизмы информационного воздействия на индивидуальное, групповое и общественное сознание в целях нагнетания межнациональной и социальной напряжённости, экстремизма и терроризма. В этих целях активно создаются средства деструктивного воздействия на объекты критической информационной инфраструктуры (п. 13).

В пункте 14 Доктрины отмечается возрастание масштабов компьютерных преступлений, увеличение числа преступлений, связанных с нарушением конституционных прав и свобод человека и гражданина, в том числе и в

части, касающейся неприкосновенности частной жизни, личной и семейной тайны, при обработке персональных данных с использованием информационных технологий. При этом методы, способы и средства совершения таких преступлений становятся всё изощрённее.

В числе основных направлений обеспечения информационной безопасности в области государственной и общественной безопасности называются повышение эффективности профилактики правонарушений с использованием информационных технологий, противодействия таким правонарушениям, защиты информации, содержащей сведения, составляющие государственную тайну, иной информации ограниченного доступа и распространения. Доктриной определены принципы и задачи деятельности государственных органов по обеспечению информационной безопасности.

Хотя о чипировании человека в Доктрине пока ничего не говорится, однако, считаю, что

1 (44)2017

38

3. ОБЩАЯ КРИМИНОЛОГИЧЕСКАЯ ТЕОРИЯ

это средство контроля (именно контроля, а не управления) при определённых условиях является оправданным. В будущем чипирование вполне может стать необходимым условием безопасности, как личности, так и общества, и государства, например, как средство контроля над носителями государственной тайны, или обеспечения идентификации лиц, выполняющих функции, связанные с повышенным риском гибели. Например, военнослужащие в период выполнения ими специальных задач, операций.

Следует согласиться с Х.Д. Аликперовым в том, что криминологи должны быть готовы к чипизации населения и задуматься о путях трансформации уникального антикриминального потенциала чипирования в систему контроля над преступностью. Ханлар Джафарович считает, что система чипизации населения может быть развёрнута на национальном, региональном и глобальном уровнях. Предложенная им доктринально структура дистанционного контроля преступности состоит из 5-ти подсистем: «Антитерроризм», «Антикриминал», «Антинаркотизм», «Антирецидив» и «Поиск», предназначенных для выполнения функций, суть которых отражена в их названии [1, с. 30].

Полагаю, что в этой системе можно было бы оставить два направления: «Антикриминал» и «Поиск», так как «Антитерроризм», «Антинаркотизм», «Антирецидив» являются составляющими подсистемы «Антикриминал».

Наверное, можно согласиться и с тем, что система обязательного чипирования, не всех, а хотя бы особо опасных преступников, позволит существенно изменить расклад сил в пользу правоохранительных органов в деле противодействия особо опасным преступлениям. Также можно согласиться с докладчиком и Ю.В. Голиком в том, что поголовное чипирование людей или уже ведётся или скоро будет осуществлено. Возможно, что в режиме секретности действует программа «жидкого» чипирования при рождении, которое выдаётся, например, за прививки. Ведь никто не проверяет, что нам «колят», именуя содержимое внутри шприца вакциной или иным лекарственным препаратом.

Однако вряд ли представляется возможным допустить то, чтобы развитие технологий чипирования было доведено до состояния, когда оно позволит дистанционно управлять

Криминология

ВЧЕРА СЕГОДНЯ ЗАВТРА

человеком, пусть даже представляющим особую опасность для общества. Если технологии до этого дойдут, обязательно должен быть принят международный акт, запрещающий и жёстко карающий производство и использование технологий дистанционного управления человеком. Как правильно отметил докладчик, отсутствие гарантий абсолютной защищённости микрочипов от разного рода технологических сбоев и вирусов, их дистанционного отключения, а также несанкционированного доступа к ним сделает ещё больше непрогнозируемым поведение отдельного человека, превратит личности в бездушные существа, управляемые извне.

В вопросе использования технологии чипирования в правоохранительных целях есть, кроме обозначенных Х.Д. Аликперовым, ещё одна проблема, так сказать её обратная сторона. Закон допускает ответственность лиц, совершивших осознанный волевой противоправный акт. Представим себе ситуацию, когда чипированный и управляемый извне человек будет винить в совершённом им преступлении неведомую им силу, что это не он проявил волю к совершению преступления, а лицо, которое им управляет посредством чипа. Сможем ли мы презюмировать свободу воли у лица, совершившего преступление в таком случае? И как возможно будет доказывать, что лицо в момент совершения преступления не было управляемым извне?

Беспроводные технологии и так получили настолько сильное развитие, что позволяют проникать во все тайны человеческого бытия. Если в квартире есть современный смарт-телевизор, смартфон, не говоря уже о компьютере, человек должен учитывать в своём поведении то обстоятельство, что он не один, что охраняемое законом его право на личную жизнь (и такое же право членов семьи) в конкретно взятый момент может быть не незыблемо.

Вместе с тем, полагаю, что полицейская функция, заложенная в современные технологии, должна использоваться в целях безопасности и может быть регламентирована актами ограниченного доступа. Проблема, кажется, в следующем: нет гарантий того, что службы, использующие новые технологии, всегда будут действовать строго в рамках непубличного (секретного) законодательства. Существующий порядок придания доказательственной

С.У. Дикаев. ПРАВО БЕЗОПАСНОСТИ

39

силы информации, полученной в результате наложения ареста на почтово-телеграфные отправления, их осмотра и выемки, контроля и записи переговоров (статьи 185, 186, 186.1 УПК РФ), предполагающий получение су-

дебного решения на проведение соответствующих следственных действий, позволяют оградить личность от произвола специальных служб, обеспечивающих безопасность.

ПРИСТАТЕЙНЫЙ СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ

1. Аликперов Х.Д. Глобальный дистанционный контроль над преступностью: допустимость, возможности, издержки // Криминология: вчера, сегодня, завтра. 2016. № 3 (42). С. 26-33.

REFERENCES

1. Alikperov Kh.D. Global'niy distantsionniy kontrol' nad prestupnost'yu: dopustimost', vozmozhnosti, izderzhki. [Global distant control over crime: availability, opportunities, costs]. Kriminologiya: vchera, segodnya, zavtra - Criminology: Yesterday, Today, Tomorrow. 2016, no. 3 (42), pp. 26-33.

СВЕДЕНИЯ ОБ АВТОРЕ

Салман Умарович Дикаев - доктор юридических наук, профессор, начальник кафедры уголовного процесса Санкт-Петербургского университета МВД России, соучредитель Санкт-Петербургского международного криминологического клуба (Санкт-Петербург, Россия); e-mail: [email protected]

INFORMATION ABOUT AUTHOR

Salman Umarovich Dikaev - doctor of Laws, professor, head of the department of criminal procedure at Saint-Petersburg University of Ministry of Internal Affairs of the Russian Federation, co-founder of the Saint-Petersburg International Criminology Club (St. Petersburg, Russia); e-mail: [email protected]

1 (44)2017