CC BY
1
JURISPRUDENCE
Научная статья ■УДК 34.01
https://doi.org/10.24412/2414-3995-2024-l-67-70 EDN: https://elibrary.ru/oslbvi NIION: 2015-0066-1/24-904 MOSURED: 77/27-011-2024-01-103
Сергей Николаевич Грошев1, Евгений Геннадьевич Усов2
1 Восточно-Сибирский институт МВД России, Иркутск, Россия,
groshev_sergej@mail.ru
2 Байкальский институт БРИКС Иркутского национального исследовательского технического университета,
Иркутск, Россия, usov.evgeniy@list.ru
Аннотация. Приводится сравнительный анализ правового положения мужской тендерной группы через осмысление исторически сложившихся норм обычного права в крестьянской среде во второй половине XIX века. С помощью исторического метода исследована правовая регуляция самосуда и конокрадства в деревнях центральной России и Сибири в указанный период в аспекте анализа правового положения мужчин. С помощью ретроспективного анализа соотносятся такие понятия как «обычное право» и «самосуд» через призму мужских прав и обязанностей.
Ключевые слова: права и обязанности мужчин, обычное право, самосуд, конокрадство, крестьянская социокультурная среда
Для цитирования: Грошев С. Н., Усов Е. Г. Права и обязанности мужчин в крестьянской среде во второй половине XIX столетия в рамках обычного права, самосуда и конокрадства II Вестник экономической безопасности. 2024. № 1. С. 67-70. https://doi.org/10.24412/2414-3995-2024-l-67-70. ЕБ№ ОБЬВУ!
Sergey N. Groshev1, Evgeny G. Usov2
1 East Siberian Institute of the Ministry oflnternal Affairs of Russia, Irkutsk, Russia, groshev_sergej@mail.ru
2 Baikal Institute BRICS of the Irkutsk National Research Technical University, Irkutsk, Russia, usov.evgeniy@list.ru
Abstract. A comparative analysis of the legal status of the male gender group is presented through an understanding of the historically established norms of customary law in the peasant environment in the second half of the XIX century. Using the historical method, the legal regulation of lynching and horse theft in villages of central Russia and Siberia during this period was studied in the aspect of analyzing the legal status of men. With the help of a retrospective analysis, such concepts as «customary law» and «lynching» are correlated through the prism of men's rights and duties.
Keywords: rights and duties of men, customary law, lynching, horse theft, peasant socio-cultural environment For citation: Groshev S. N., Usov E. G. The rights and duties of men in the peasant environment in the second half of the XIX century within the framework of customary law, lynching and horse theft. Bulletin of economic security. 2024;(1): 67-70. (InRuss.). https://doi.org/10.24412/2414-3995-2024-l-67-70. EDN: OSLBVI.
Актуальность заявленной темы обуславливается в сибирской деревне конца XIX столетия, затрагивает тем, что обычное право в крестьянской среде, особенно важнейшую проблематику социокультурных связей и в
© Грошев С. Н., Усов Е. Г., 2024
Права и обязанности мужчин в крестьянской среде во второй половине XIX столетия в рамках обычного права, самосуда и конокрадства
Original article
The rights and duties of men in the peasant environment in the second half of the XIX century within the framework ofcustomary law, lynching and horse theft
том числе в аспекте правового регулирования в рамках правового положения тендерных групп. В различные периоды обычное право русской деревни выступало объектом пристального внимания ученых, которые скрупулезно пытались осмыслить эту многогранную проблему, затрагивая в том числе и самосуд.
Стоит отметить, что анализ такого социально-правового явления как самосуд выступает крайне важной научной позицией в аспекте исследования правового положения мужской тендерной группы, так как в этой форме процессуальных действий активными его участниками выступали мужчины.
Ведя речь о самосуде и его соотношение с обычным правом русской деревни необходимо подчеркнуть, что для правового регулирования в крестьянской социокультурной среды он был явлением обыденным еще в эпоху средних веков. Основной вопрос здесь заключается в том, что самосуд можно понимать двояко. С одной стороны, некоторыми отечественными учеными самосуд рассматривался как искажение правовой регуляции, самоуправство в тяжелой форме, отдельный состав преступления. С другой же самосуд воспринимался как часть обычного права. Так, по мнению М. Ф. Вла-димирского-Буданова самосуд следует рассматривать как уголовно наказуемое деяние. В то же время, указанный автор обосновывал нормативное разграничение конокрадов в аспекте их профессиональной и рецидивной направленности, доказывая, что за простую кражу лошади поток и разграбление не предусматривалось [2, с. 391].
Анализируя обычное право с точки зрения его нормативной составляющей И. Я. Фойницкий отмечает, что закон и обычное право обладают схожей регулятивной природой, опосредуя общественные отношения дополняя друг друга и трансформируясь в рамках правоприменения [8, с. 7]. Ученый акцентирует внимание на том, что в правовом регулировании в его исторической ретроспективе существовал глубокий нормативный диссонанс, затрагивавший правосознания различных социальных групп и социальных слоев. В этой связи, самосуд, в его юридической интерпретации, мог носить неправовой характер, но органично вписываться в обычаи и традиции народа [8, с. 53]. Подобный взгляд на проблему правового регулирования можно экстраполировать и на проблематику закрепления тендерной специфики, которая имела место в конце XIX столетия, когда мужские права и обязанности фактически реализовыва-лись субъектами правоотношений, но не закреплялись в нормативной базе, находя свое отражение сугубо в плоскости правосознания.
Феномен самосуда, по мнению С. В. Пахмана, это ни что иное как одна из форм народного суда, которая имела место наряду с судом сельского старосты [7, с. 309-317]. В свою очередь Г. А. Евреинов полагал, что обычное право в крестьянской социокультурной среде не подменяло текущую нормативную базу и существенно не влияло на жизнь и бытовую составляющую
сельских жителей [6, с. 41]. В подобном ключе писал и Н. П. Дружинин, отмечая, что нормы права, установленные государством, легко интегрировались в сельскую жизнь, отличавшейся рутиной и простотой [4, с. 28]. Автор обосновывает доминирующее воздействие законодательства на жизнь крестьян приводя следующий ряд регулятивных направлений, исходящих от публичной власти:
- процедура выхода из общины;
- размер повинностей в пользу помещика;
- круговая порука в сфере выкупных и иных платежей;
- уголовная подсудность волостным судам;
- процедура наследования, имущественного выдела и опекунства [5,с. 74].
Если анализировать понятие «самосуд» с этимо-лого-лингвистических позиций, то согласно словарю В. И. Даля самосудом является самоуправство, т. е. выход за рамки нормативно-правовой регуляции [3, с. 278]. По своей сути самосуд - это экстраординарная процессуальная форма, которая была нетипична для нормативной регуляции жизни и быта русских крестьян. Самосуд, как правило, применялся в рамках особо тяжких преступлений, к которым традиционно относились следующие составы: поджог; конокрадство; различные формы хищения чужого имущества; супружеская неверность и сексуальная связь с чужой супругой; незаконная вырубка леса [1,с.29].
В указанный период конокрадство являлось крайне распространенным и опасным явлением, так как потеря лошади могла разорить крестьянское хозяйство. Проблема была в том, что самосуд обычно применялся к личности перекупщика краденого, а сами профессиональные конокрады избегали ответственности [9, с. 123].
В рамках неблагоприятных последствий самосуда для виновного могли выступать как телесные наказания, так и смертная казнь [8, с. 281]. Обычно за конокрадство в Центральной России виновных убивали на месте применяя самые жестокие формы умерщвления [1,с.31].
Ведя речь о социокультурной среде сибирского крестьянства, необходимо подчеркнуть, что там наблюдалась четкая преемственность обычаев деревни центральной России, которая выступала продуктом русской колонизации. При этом, обычаи русского крестьянства в Сибири были значительно усилены, получив существенный импульс. Учитывая специфику проживающего в Сибири в указанный период контингента, самосуд над преступниками отличался крайней жестокостью и почти всегда заканчивался смертью для последних. Сибирские мужчины всегда отличались суровостью своего нрава, выступая для конокрадов и другого преступного элемента грозным охранителем правопорядка. По мнению Н. М. Ядринцева, сибирский крестьянин иногда мог убить до сотни преступников [10, с. 497-500].
По сути, в рамках анализа правового положения мужчин, крестьянский самосуд был не только
JURISPRUDENCE
правом, но и своеобразной обязанностью поддерживать текущий правопорядок своими силами в связи со слабостью местной администрации. Чем слабее было государственное управление в регионе, тем существенней реализовалось крестьянское право на самосуд.
Стоит отметить, что права и обязанности мужчин во второй половине XIX столетия во многом обуславливались возможностью центральной власти обеспечивать правопорядок и здесь важную роль играло обычное право русской деревни, где ведущим актором являлся именно мужчина, на которого падало бремя реализации карательной функции государства. Подобная тенденция была характерна для всех регионов Российской империи. Важно то, что нередко нормы обычаев русских крестьян нередко не совпадали с нормативной базой государства, расходившихся не только в процессуальном, но и карательном аспектах. Сам феномен крестьянского самосуда являлся частью обычаев русской деревни и отличался крайней формой жестокости. Последняя обуславливалась недоверием крестьян к официальному суду и публичной власти в целом. Неприемлемость официального суда в крестьянской среде проявлялась в ряде характерных качества:
- отсутствие веры крестьян в справедливость официального суда;
- канцелярская волокита в судебных инстанциях;
- сомнение в неотвратимости наказания, публичности и наглядности государственного суда;
- сроки привлечения к ответственности;
- сомнение в должном профилактическом воздействии официального суда.
Примечательно то, что русский крестьянин, независимо от региона, применяя самосуд к конокрадам часто убивал последних с особой жестокостью, так как лошадь выступала основой крестьянского хозяйства.
В заключение статьи посвященной правам и обязанностям мужчин в крестьянской среде во второй половине XIX столетия в рамках обычного права, самосуда и конокрадства необходимо отметить, что обязанность обеспечения правопорядка в крестьянской среде ложилась на мужскую тендерную группу. При этом, мужские права и обязанности фактически реализовыва-лись субъектами правоотношений, но не закреплялись в нормативной базе, находя свое отражение сугубо в плоскости правосознания. В рамках анализа правового положения мужчин, крестьянский самосуд был не только правом, но и своеобразной обязанностью поддерживать текущий правопорядок своими силами в связи со слабостью местной администрации. Права и обязанности мужчин во второй половине XIX столетия во многом предопределялись возможностью центральной власти обеспечивать правопорядок и здесь важную роль играло обычное право русской деревни, где ведущим актором являлся именно мужчина, на которого падало бремя реализации карательной функции государства.
Список источников
1. Васев И. Н. Самосуд в крестьянском правовом быту / И. Н. Васев // Известия АлгГУ 2016. № 3 (91). С. 28-32.
2. Владимирский-Буданов М. Ф. Обзор истории русского права / М. Ф. Владимирский-Буданов. М. : Издательский дом «Территория будущего», 2005. 800 с.
3. Даль В. И. Большой иллюстрированный толковый словарь русского языка / В. И. Даль. М. : Астрель, Транзиткнига, Харвест, 2006. 352 с.
4. Дружинин Н. П. Крестьяне и общее гражданское право / Н. П. Дружинин // Журнал юридического общества. 1896. № 6. С. 26-41.
5. Дружинин Н. П. Право и личность крестьянина / Н. П. Дружинин. Ярославль : Типография К. Ф. Некрасова, 1912. 316 с.
6. Евреинов Г. А. Самобытность или отсталость / Г. А. Евреинов. СПб., 1905. 131 с.
7. Пахман С. В. Обычное гражданское право в России / С. В. Пахман. М. : Зерцало, 2003. 736 с.
8. Сборник народных юридических обычаев (Записки Императорского русского географического общества по отделению этнографии Т. XVIII) / под ред. П. А. Матвеева, С. В. Пахмана. Т. 1. СПб.: Тип. В. Кирш-баума, А. С. Суворина, 1878. 615 с.
9. Успенский Г. И. Собрание сочинений: в 9 т. Т. 4. / Г. И. Успенский. М. : Художественная литература, 1956. 607 с.
10. Ядринцев Н. М. Русская община в тюрьме и ссылке: исследования и наблюдения над жизнью тюремных, ссыльных и бродяжеских общин /
H. М. Ядринцев. СПб. : Типография А. Моригеровского, 1872. 719 с.
References
1. Vasev I. N. Lynching in peasant legal life /
I. N. Vasev // Izvestiya AltGU. 2016. № 3 (91). P. 28-32.
2. Vladimirsky-Budanov M. F. Review of the history of Russian law / M.F. Vladimirsky-Budanov. M.: Publishing House «Territory of the future», 2005. 800 p.
3. Dahl V I. The Great illustrated explanatory dictionary of the Russian language /VI. Dahl. M. : Astrel, Transitbook, Harvest, 2006. 352 p.
4. Druzhinin N. P. Peasants and general civil law / N. P. Druzhinin // Journal of the Law Society. 1896. No. 6. P. 26-41.
5. Druzhinin N. P. The right and personality of a peasant / N. P. Druzhinin. Yaroslavl : Printing house of K. F. Nekrasov, 1912.316 р.
6. Evreinov G. A. Originality or backwardness / G. A. Evreinov. SPb., 1905. 131 p.
7. Pakhman S. V. Customary civil law in Russia / S. V. Pakhman. M. : Zertsalo, 2003. 736 p.
8. Collection of folk legal customs (Notes of the Imperial Russian Geographical Society on the department of Ethnography Vol. XVIII) / edited by P. A. Matveev,
S. V. Pakhman. Vol. 1. SPb. : Type. V. Kirshbaum, A. S. Suvorin, 1878. 615 p.
9. Uspensky G. I. Collected works: in 9 vols. 4 / G. I. Uspensky. M. : Fiction, 1956. 607 p.
10. Yadrintsev N. M. The Russian community in prison and exile: research and observations on the life of prison, exiled and vagrant communities / N. M. Yadrintsev. SPb. : A. Morigerovsky Printing House, 1872. 719p.
Информация об авторах
С. H. Грошев - доцент кафедры государственно-правовых дисциплин Восточно-Сибирского института МВД России, кандидат юридических наук, доцент;
Е. Г. Усов - доцент Байкальского института БРИКС Иркутского национального исследовательского технического университета, кандидат юридических наук.
Information about the authors
S. N. Groshev - Associate Professor of the Department of State and Legal Disciplines of the East Siberian Institute of the Ministry oflnternal Affairs ofRussia, Candidate ofLegal Sciences, Associate Professor;
E. G. Usov - Associate Professor of the Baikal Institute BRICS of the Irkutsk National Research Technical University, Candidate ofLegal Sciences.
Вклад авторов: все авторы сделали эквивалентный вклад в подготовку публикации. Авторы заявляют об отсутствии конфликта интересов.
Contribution of the authors: the authors contributed equally to this article. The authors declare no conflicts of interests.
Статья поступила в редакцию 27.12.2023; одобрена после рецензирования 29.01.2024; принята к публикации 09.02.2024.
The article was submitted 27.12.2023; approved after reviewing 29.01.2024; accepted for publication 09.02.2024.
В.П. Малахов
Общая теория права и государства
Курс лекций
Общая теория права и государства. Курс лекций. Учебное пособие. Малахов В. П. 271 с. Гриф НИИ образования и науки. Гриф МУМЦ «Профессиональный учебник».
Центральной проблемой общей теории права и государства и ее главной целью, важной и для практики, и для юридического образования, являются правопонимание и государствопонимание. При этом понимание природы и сущности права невозможно без понимания природы и сущности государства, и наоборот.
В предлагаемом курсе лекций правопонимание достигается через видение природы и сущности как права в целом, так и множества его элементов, моментов содержания, взятое в существенном отличии, с одной стороны, от догматического выстраивания действительного права как регулятора общественных отношений, а с другой - от философского понимания права как социально-духовного феномена.
В контексте правовой теории понимание природы и сущности государства формируется посредством выявления многообразия его связей с правом и раскрытия их взаимной противоречивости. Курс лекций соответствует действующему образовательному стандарту для вузов системы МВД России. Предназначен для студентов (слушателей), аспирантов (адъюнктов) и преподавателей юридических вузов.
