CC BY
179
Тобольским духовным начальством, которое имело финансирование и занималось проповедями среди старообрядцев, устройством публичных библиотек, проведением религиозно-нравственных чтений, изданием листков для бесплатной раздачи народу. Тюменское священство трудилось для просвещения местных жителей как христианского, так и исламского исповедования. И в храмах, и в учебных заведениях, просто в беседах духовенство проповедовало благочестивый образ жизни среди местных жителей и старалось само быть примером. Все это способствовало христианизации и повышению уровня религиозного и нравственного воспитания местного населения.
Список литературы
1 Половинкин Н. С. Чернышов А. В. Роль Тобольской епархии в системе образования и просвещения в крае. 18-н.20-го в.// Религия и церковь в Сибири : сборник научных статей и документальных материалов. -Тюмень, 1991. Вып.2. С.14-21.
2 Каплун И. И. Копылов Д. И. Рожкова Т. Д. Тюменский уезд в 17-18 вв. (Обзор фонда-комплекса Тюменской приказной избы и воеводской канцелярии). Тюмень : Гос. архив Тюменской обл. Тюм. Госпединститут, 1969. С. 204-208.
3 Обзор Тобольской губернии за 1897 год. Издание Губернского Статистического комитета. Тобольск : Типография Губернского управления, 1898. С. 44-46.
4 Отчет Тобольского Епархиального Братства
св. Великомученика Димитрия Солунского за 1901-1902 г. Тобольск: Типография Епархиального Братства, 1903. 25 с. С.6.
5 Отчет Тобольского Епархиального Братства
св. Великомученика Димитрия Солунского за 1906-1907 г. Тобольск: Типография Епархиального Братства, 1908. 22 с. С. 7.
6 Отчет Тобольского Епархиального Братства св. Великомученика Димитрия Солунского за 1898-1899г. Тобольск: Типография Епархиального Братства, 1900. 64 с. С. 5-11.
7 Отчет Тобольского Епархиального Братства
св. Великомученика Димитрия Солунского за 1902-1903 г. Тобольск : Типография Епархиального Братства, 1904. 21 с. С. 4.
8 Отчет Тобольского Епархиального Братства
св. Великомученика Димитрия Солунского за 1904-1905 г. Тобольск : Типография Епархиального Братства, 1906. 36 с. С. 6.
9 Тобольский епархиальный адрес-календарь на 1895 год. Тобольск, 1895. С.242-243.
10 ГАТО.-Ф. И-103. Оп.1. Д.6. Л.54 об.
11 ГАТО.Ф. И-112. Оп.1. Д.21. Л.18 об.
12 Архимандрит Тихон (Бобов) Апостол Сибири. Святитель Филофей Лещинский и Тюменский Свято-Троицкий монастырь. Тюмень : Изд-во Искусство, 2007.
13 Тобольские епархиальные ведомости. 1890. №7-8. С.156.
14 Тобольские епархиальные ведомости. 1901. №24. С. 554.
15 Елисеев Е. Записки миссионера за 1902 год. СПб., 1902. С. 18.
16 Тобольские епархиальные ведомости. 1902. №9. С. 101-102.
17 Отчет Тобольского Епархиального комитета Высочайше утвержденного Православного Миссионерского общества за 1915 год. Тобольск: Типография епархиального братства, 1915. С. 2-4.
18 Головин Н. Второй краткосрочный педагогический съезд для учителей и учительниц церковно-приходских школ в г.Тюмени//Тобольские епархиальные ведомости. 1890. №21-22. С.485-498.
УДК 93(930.85)
С.Г. Федоров
Курганский государственный университет
ПРЕЛЮБОДЕЯНИЕ И САМОСУД КАК СОЦИОПРАВОВЫЕ ФЕНОМЕНЫ РУССКОЙ ДЕРЕВНИ ВТОРОЙ ПОЛОВИНЫ XIX - НАЧАЛЕ ХХ В.
Аннотация. В статье на основе этнографического и архивного материала изучен самосуд за прелюбодеяние в русской деревне. Анализируются причины крестьянских самосудов за супружескую измену. Рассматривается отношение к снохачеству обычного крестьянского и официально-нормативного права
Приводятся примеры случаев снохачества и наказаний за него в российской и сибирской деревнях. Выясняется роль семьи и общины в самосудах за прелюбодеяние. Сравниваются самосуды в российской и сибирской деревне, выявляется их специфика. Рассматриваются формы крестьянских самосудов, определяются их социально-правовые функции в жизни деревни. Изучается влияние модернизации на дальнейшее применение самосудов в крестьянской среде.
Ключевые слова: большая семья, деви-антное поведение, нуклеарная семья, обычное право, самосуд, прелюбодеяние, процессы модернизации, российская и сибирская деревни, снохачество.
S.G. Fedorov Kurgan State University
ADULTERY AND LYNCHING AS A SOCIO-LEGAL PHENOMENA OF RUSSIAN COUNTRYSIDE OF THE SECOND HALF OF XIX - AT THE BEGININNG OF THE XX CENTURY
Annotation. On the ethnographic and archival material basis in the article was investigated a lynching for adultery in the Russian countryside. The reasons of peasant lynching for adultery are analyzed in the article. The attitude to the snokhachestvo in the customary law and official law is considered. The researcher provides examples of snokhachestvo cases and punishments for them in the Russian and Siberian countryside. The role of family and community in such lynching is ascertained. Lynching in the Russian and Siberian countryside compared, its specificity is revealed. We consider forms of peasant lynching and determined their social and legal functions in the life of the village. The impact of modernization on the further use of lynching among peasants is investigated.
Keywords: large family; deviant behavior; nuclear family; customary law; lynching; adultery;
modernization processes; Russian and Siberian countryside; snokhachestvo.
Введение
Проблема соотношения обычного и официального права, взаимовлияния общинных традиций, правил и законов коронной администрации в российской деревне очень часто находилась в поле зрения отечественной историографии и других общественных наук второй половины XIX века [32; 24; 21; 22; 23; 13].
Наказания за серьезные преступления нередко не доходили до официальной судебной власти в российской деревне. Такие преступления, как конокрадство, поджог, воровство, прелюбодеяние, порубка леса, считались экстраординарными в крестьянском обществе, и преступники, их совершившие, часто подвергались самосуду деревенской общины.
Мы уже касались вопроса соотношения конокрадства, самосуда и обычного права в России во второй половине XIX в. [39, 214]. Не менее серьезным преступлением в российской деревне считалось и прелюбодеяние, тоже очень часто подвергавшееся самосуду.
Специальных монографических исследований по данной теме нами обнаружено не было, в то же время вопросы пола и морали, брачных отношений и семьи в конце XIX - начале XX века стали серьезно интересовать российское общество, и историография по данной тематике довольно обширна, поэтому приведем для примера лишь наиболее характерные работы [1; 2; 21; 24; 25; 42].
В последнее время выходило довольно много статей по вопросам половых преступлений в царской России. Плодотворно этой темой занимается тамбовский ученый В.Б. Безгин [4; 5; 6; 7; 8; 9; 10].
Цель представленной статьи заключается в анализе прелюбодеяния как преступления в русской деревне в разных регионах России, а также в изучении отношения крестьян к данному виду преступления.
Современный юридический словарь дает следующее определение понятия «прелюбодеяние»: «нарушение супружеской верности, в уголовном праве некоторых стран преступление, посягающее на семью и общественную нравственность. В русском праве уголовное наказание за прелюбодеяние сохранялось до 1904 г. В уголовном праве западных стран (кроме Англии) и Японии вплоть до середины XX в. каралось тюремным заключением или исправительными работами, в отдельных западных странах уголовная ответственность за прелюбодеяние сохранилась и позднее» [12, 428].
В принципе, трактовка прелюбодеяния и в XIX веке в России мало чем отличалась от современной: «Прелюбодеяние (юрид.) - плотская неверность лица, состоящего в супружестве... Уложение о наказаниях (ст. 1585) говорит: «состоящее в браке, изобличенное в прелюбодеянии, лицо п о_д в е р г а е_тся з а сие, по жалобе о с к о р б_л е н -СЕРИЯ «ГУМАНИТАРНЫЕ НАУКИ», ВЫПУСК 13
ного в чести своей супруга», заключению в монастыре или тюрьме от 4 до 8 месяцев и церковному покаянию;»лицо, с коим учинено прелюбодеяние, если оно со своей стороны не состоит в браке», приговаривается к заключению в тюрьме от 2 до 4 месяцев или к аресту от 3 недель до 3 месяцев и, сверх того, также к церковному покаянию... Согласно 1016 ст. устава уголовного суда, потерпевшему супругу предоставляется или просить о наказании виновного в порядке уголовного суда или просить о расторжении брака и о наказании его по правилам церковным. Обращение к суду церковному исключает обращение к уголовному суду» [27,с. 59].
1 Снохачество
Следует отметить, что прелюбодеяние в крестьянской среде понималось несколько иначе, чем у других сословий России. Об этом свидетельствует такое явление крестьянской семейной жизни, как снохачество. В большой крестьянской семье обычно сосредотачивалось несколько семей, состоявших из разных поколений, и большак - глава рода - имел обычно большую власть над всеми домочадцами. Многие исследователи считают снохачество укоренившимся народным обычаем с историческими корнями, когда искали не жену сыну, а, прежде всего, бесплатную работницу [26, 70; 20, 55; 5]. Причины снохачества были самые разнообразные: от ранних браков и простого сексуального влечения свекра к снохе до экономических (сезонные работы женатого сына), когда сноха была без защиты и вынуждена была сожительствовать со свекром. Но, прежде всего, главными причинами этого явления была неограниченная власть большака и почти полное бесправное положение женщины. По свидетельству П.М. Богаевского, «часто приходится слышать распространенный по всей России рассказ о том, как тянули колокол и до тех пор не могли поднять его, пока не были удалены снохачи» [11, 17].
Снохачество в крестьянской среде России чаще всего считалось грехом, а не преступлением, хотя и вело к тяжелым последствиям: ссоры, тяжелая жизнь жены, развод (что было довольно редким явлением в деревне), раздел движимого и недвижимого имущества. И более того, снохачество вело к серьезным преступлениям: изнасилованию, кровосмешению, абортам и даже убийству. Так, Донские Областные Ведомости за 1873 г. сообщают об убийстве мужа женою за снохачество [41, 35]. «Крестьянин с. Поповка Подгоренской волости Козловского уезда Тамбовской губернии Филимон Волков убил свою жену за незаконное сожительство ее с его отцом. Случай убийства сыном отца-снохача имел место вс. Бежаницы Псковской губернии» [8].
Примерно подобную же картину можно наблюдать и в сибирской деревне. Российский этнограф-беллетрист С.В. Максимов приходит к интересному выводу, что снохачество по своей сути - это н е только п реступное деяние , квали-
29
фицируемое в российском законодательстве того времени как кровосмешение, за которое ссылают в Сибирь, это безнравственное явление порождает новые безнравственные действия - новые прелюбодеяния.
«Отец, уславший сына на службу или на работу, свекор, возлагающий сыновние работы на жену его, сноху свою, на старости лет впадает в грех любовных связей, включает себя в число снохачей. Когда исходят годы и молодому работнику настоит надобность и возможность возврата домой (чтобы там и остаться), по смерти отца он находит жену перестарком, ищет любви на стороне, грешит прелюбодеянием и, в свое время и в свою очередь, становится снохачом... Кровосмешению со снохою и со свекром принадлежит первое место; отцу с дочерью второе; деверю с невесткою и сестре с братом - третье; отчиму с падчерицею и племяннице с дядею - четвертое. Остальные случаи очень редки, но большая часть сопровождается насилием (в особенности кровосмешение отца с дочерью), и только снохачество является формою любовной связи, закрепленною на обоюдном (менее принудительном) соглашении. Мужчина чаще всего попадается в этом грехе в возрасте от 50 лет и не останавливается, а еще больше греховодничает и в лета свыше 60-ти. Для жертв соблазна и изнасилования ранний возраст женщин становится роковым, в особенности между 20 и 30 годами» [29, 70]. Исследователь утверждает, что кровосмесительство (в том числе и снохачество) очень сильно распространено в крестьянской среде, но еще больше среди военных поселян и донских казаков.
По губерниям Российской империи, по мнению С.В. Максимова, снохачество больше всего распространено в Тобольской, Вятской, Пермской, Области Войска Донского, а также в Полтавской и Харьковской губерниях [29, 70].
И так же, как в европейской России, снохачество вело к еще более тяжким преступлениям.
Историк и этнограф Н.А. Костров утверждал, что в Томской губернии в течение 25 лет (1836 -1861 г.) «в рассмотрении судов было 103 случая убийства мужем жены или женою мужа; следовательно, на каждый год приходится по 4 случая» [26, 20]. Мы не располагаем данными, какие из этих убийств были следствием снохачества, но то, что таковые были, не вызывает сомнения.
Другой исследователь А. Смирнов указывает на случаи, «когда сын убил отца колом. Вообще в России и в Сибири в частности это рассматривается как разврат и наказывается». Однако в приведенных им случаях, рассмотренных в волостном суде, виновными оказываются сыновья и снохи, которые приговариваются, как правило, к двадцати ударам плетью «за клевету». Описания этого явления в архивах крайне редки. Так, например, упоминается случай в восточных уездах Пермской губернии, когда жена уговаривала мужа отделиться от от ца , приведя в качестве п ри чи н п ри ста ва-30
ния свекра. Когда же последний пообещал лишить сына всего наследства и выгнать как собаку, тот пошел на попятный и заявил, что не верит словам жены, поскольку «по преклонным годами» его родителя «совершенно нет вероятия», чтобы тот совершил прелюбодеяние» [23, 66].
Таким образом, если снохачество, одна из форм прелюбодеяния, в крестьянской среде считалось только тяжким грехом, но не преступлением и не преследовалось по обычному праву, то в официальном российском законодательстве снохачество было уголовным преступлением, приравниваемым к кровосмешению и наказываем «ссылкой в Томскую или Тобольскую губернии, или отдачу в исправительные арестантские отделения» [27, 801].
Следует отметить, что с развитием модерни-зационных отношений в России, в том числе и в деревне, снохачество как вид прелюбодеяния в крестьянской среде если не отмирало совсем, то становилось довольно редким явлением. Это отмечают многие исследователи крестьянской жизни [11, 17; 23, 75; 38, 153]. Связано это было с процессом распада больших патриархальных семей на малые и участившимися выделами и разделами крестьянских земельных наделов.
2 Прелюбодеяние
Описание прелюбодеяния как измены и следующим за ним наказанием у исследователей, изучавших крестьянскую жизнь и быт в России второй половины XIX века, встречается гораздо чаще, чем описание случаев снохачества. Случаи самосуда над прелюбодеями отображены в таких исследованиях очень подробно. Главными причинами преобладания самосуда над официальным судом в таких делах являлись крестьянские традиции и устои. Отклонения от обычной брачной жизни в крестьянской семье считались делом сугубо внутрисемейным и общинным, так как от крепости и лада в семье зависела ее платежеспособность в фискальных общинных сборах, а сохранение семейных культурных традиций являлось одной из основ деревенской общины.
Кроме того, всевластие мужа и почти полное бесправное положение жены в крестьянской семье фактически не допускали обращения пострадавших в официальные, в том числе судебные органы власти.
Наиболее характерные примеры самосуда над лицами, совершившими прелюбодеяние, в различных регионах Российской империи подтверждают это.
«Крестьянка слободы Каменки в отсутствие мужа, ушедшего на заработки, вступила в связь с одним парнем. Некоторые крестьяне следили за ней и застали ее на свидании с парнем. Парень ушел, его не преследовали, но от женщины потребовали выкупа. Взяли с нее рубль, пропили его, но этим не удовлетворились. Подпившие парни вернулись, схватили ее, раздели до нага, обма-з а л и д е г_тем и о б с ы п а л и придорожною п ы ль ю.
Сельское начальство повело несчастную женщину в волостное правление. За ними следовала громадная ревущая толпа поселян, главное ядро которой составляли дети, подростки и женщины. Вся эта крайне возбужденная, как бы опьяневшая, ватага кричала, свистала, гикала на бедную женщину. Более рьяные и назойливые протискивались сквозь толпу и щипали арестованную, плевали ей в лицо и засыпали глаза придорожным песком. Особенною яростью и криками отличались женщины» [41, 66].
«Василий Крюков, возвратясь с военной службы домой, сильно рассердился на жену свою, крестьянку Елабужского уезда, села Качки Феклу Крюкову; в его отсутствии она прижила сына. Изо дня в день стал он бить и мучать ее. По словам Феклы Крюковой, 30 июня 1880 года, завел он ее на кладбище и, положив в яму, стал забивать ей в рот, свалившийся с могилы, крест, потом давил ее этим крестом в грудь, горло, ухо и живот. «Нет, сразу я тебя не убью, сказал муж, отбросил крест в сторону и увел жену домой. При приходе домой, он снова стал ее бить и потом подвесил ее за волосы к потолочной балке» [41, 163].
Нередки были случаи, когда измена жены была не доказана, но она все равно подвергалась наказанию. «Недавно в деревне Докторове Веневского уезда, Тульской губернии крестьянин. К. подверг свою жену Авдотью зверскому истязанию. Подозревая ее в нарушении супружеской верности, К. собственноручно наносил ей удары ременным кнутом. Не добившись этим путем сознания, он, в присутствии целой толпы, обижавшийся на ее крик, связал ее по ногам веревкой и повесил ее вверх ногами к переводине на дворе собственного дома и стал опять наносить удар за ударом. Несчастная, обливаясь кровью, не произнесла более ни одного слова и впала в бесчувственное состояние. Некоторые, видевшие это, женщины плакали, а мужчины пытались развязать, но вырвать из рук мучителя не могли, так как всякому заступившемуся муж наносил оскорбление и грозил убить» [34].
Применяя такие зверские наказания, мужья нередко калечили своих жен, а иногда неумышленно и даже умышленно убивали.
«Иногда ревность супруга заходит так далеко, что он, не удовольствовавшись истязаниями, решается совсем освободиться от неверной жены. В таком случае он показывает вид, что мирится с ней, а потом спустя недели две, уводит ее из села в безлюдное место, убивает и, скрыв следы убийства, подает объявление о пропаже жены. С тем и концы в воду. Конечно, такие случаи бывают весьма редко, но, тем не менее, они встречаются на всем Поволжье. Примерами расправы мужей с неверными женами могут служить следующие случаи: один солдат, возвратившийся со службы, узнает, что жена в отсутствие его была в прелюбодейной связи. В наказание за это, он подвешивает ее з а ру ки и н о ги к пере кл ад и н е п ол атей и п оджа р и-СЕРИЯ «ГУМАНИТАРНЫЕ НАУКИ», ВЫПУСК 13
вает на огне; результатом была, конечно, смерть. Другой же оскорбленный муж бросил свою жену, тоже за прелюбодеяние, после сильных побоев, в колодезь, где она и утонула. Иногда же, не решаясь убить ее сразу, мужья стремятся извести неверную жену постепенно. В этом случае муж ежедневно бьет жену весьма сильно. Жена, потеряв всякую надежду на мир с мужем, ищет защиты у своего отца, или матери, но часто напрасно: «Мы, тебе, голубушка не потатчики; умела блудить, умей и беду прекратить: ступай с Богом, откуда пришла». Только суд, войдя в ее положение, спасает ее от жестоких истязаний» [40, 292-293].
Подобную же картину самосудов можно наблюдать и в Сибири. В то же время на практику обычно-правовых самосудов в сибирской деревне влияли два важных фактора.
Во-первых, сибирские крестьяне, их обычно-правовая жизнь находилась под влиянием ссыльнопоселенцев и переселенческого движения, которые несли свой уклад жизни и обычаи в новую местность, причем далеко не всегда законопослушный. Под этим влиянием нередко практика самосудов в сибирской деревне была более жестокой по сравнению с губерниями Европейской России. Но не следует рассматривать сибирскую деревню только с позиций ссыльно-каторжного края, в котором проживали одни преступники в мире насилия и беззакония. Это слишком упрощенный взгляд, не имеющий ничего общего с исторической действительностью.
Ссылка не была застывшим константным явлением сибирской жизни, на разных этапах своего развития она имела различную динамику, при этом в конце XIX века наблюдается сокращение районов расселения ссыльных в Западной Сибири и перемещение их в Сибирь Восточную и далее - на Сахалин.
Следовательно, «необходимо самым решительным образом отвергнуть утверждение, что будто бы все русское население Сибири происходит из ссыльных. Ссылка сыграла определенную роль в формировании сибирского населения, но ссыльные по отношению к добровольным переселенцам и их потомкам, сформировавшим старожильческое население края, во все периоды составляли лишь незначительную часть населения» [30, 93].
Второй важный фактор, влиявший на картину девиантной семейной жизни в Сибири, - это численность и положение женщин в сибирских губерниях. Особенностью колонизуемых окраин являлась нехватка женщин в отдельных районах Сибири. «Если в целом в городах Российской империи в 1906 г. на 100 мужчин приходилось 91,3 женщин, то в Сибири - 84» [31, 22]. В связи с недостаточным количеством женщин в регионе их социальное и семейное положение было несколько лучше, чем в Европейской России.
В сибирском деревенском обществе женщин ы, и о со бе н н о д е вуш ки , з а н и м ал и относительно - 31
свободное положение: они выполняли важные хозяйственные функции и имели определенные имущественные права (возможность пользоваться доходами от женских промыслов, распоряжаться приданым и благоприобретенным имуществом и т.д.) [14, д.11а, л.16; 15, д.1, л.90; 16, д.298, л.1; д.494. л.63,69; 17, д.1. л.15; 18, д.88, л.6-7; 19, д.97, л.114; д.103. л.1,7].
И, тем не менее, прелюбодеяния (особенно женские) в сибирской деревне карались семейными и общинными самосудами довольно жестоко.
«Крестьянин Шадринской волости Барнаульского округа сделал над женой своей Степанидой такое циническое и варварское надругательство, что мы не находим приличных слов для описания его поступка. Из другого дела, производившегося в 1865 г., видно, что крестьянин Верхне Каинской волости Каинского округа Андрей Сартаков, услышав о дурном будто бы, поведении жены своей Александры, во время отлучки его на золотые промысла, завел ее в баню и сек розгами так жестоко, что она через пять дней умерла» [26, 26].
Смертельные случаи после самосуда за прелюбодеяние в Сибири также были нередки, как и в остальной России.
Так, в Сургутском окружном суде в 70-е гг. XIX в. было рассмотрено 14 уголовных дел, связанных с убийством неверной жены, и 5 уголовных дел - с убийством мужем любовника жены [42, 383].
Прелюбодеяния были не только объектом обычного права и семейно-общинного самосуда. Определенная часть дел, связанных семейной изменой, попадала и в волостные суды, которые были гораздо гуманнее в своих наказаниях за де-виантное семейное поведение супругов.
Вот характерный пример дела, рассмотренного Глядянским волостным судом Глядянской волости Курганского уезда Тобольской губернии.
«27 апреля 1887 г. Крестьянская жена села Глядянского Авдотья Анисимова Киселева жалуется на мужа своего Ивана Петрова Киселева, что он живет распутно, постоянно пьянствует и растрачивает свое хозяйство, ее же постоянно прогоняет от себя и кроме того ходит к отставному рядовому с. Глядянского Ефиму Варфоломееву Ганину, у которого проживает крестьянская жена Саломатовской волости Авдотья Вахромеева с этой последней имеет любовную связь и за квартиру ее платит Ганину 40 копеек в месяц. Поэтому просит на мужа ее за распутную жизнь наложить наказание и на Ганина, который содержит любовницу Киселева.
Сельский староста с. Глядянского показал, что у Ефима Вахромеева постоянно проживают женщины распутного поведения, кроме того, он позволяет в своем доме крестьянам играть в карты на деньги».
Волостной суд нашел виновными: «Ивана Киселева, ведущего распутную жизнь и солдата Вахромеева в продержании женщин распутного поведения и позволении в своем доме играть в ка р_т ы на деньг и . В о л о с_тной суд п ос_т а н о в и л : 32
Киселева за распутную жизнь и пьянство наказать 15 розгами, а Ефима Варфоломеева Ганина за позволение в своем доме сходиться крестьянам с распутными женщинами - арестовать на трое суток в каталажной камере волостного правления» [16, д.4, л.9-10].
Следует отметить, что наказаниям за прелюбодеяния чаще всего подвергалась женщина, особо сурово наказывали замужних жен. Мужские измены наказывались реже и менее сурово.
С развитием модернизационных отношений социально-экономическое положение женщины в России, как в Центре, так и на ее окраинах, заметно облегчалось. Ослаблялся и семейно-общин-ный гнет женщины в деревне, что было связано с влиянием городской культуры на сельскую, с постепенным отмиранием традиционных обычно-правовых норм и переходом крестьянства из сферы обычного права в сферу официально-нормативного законодательства, прежде всего, в сферу волостных судов - низовых звеньев коронной администрации.
В связи с этими процессами самосудные действия за супружеские измены в России в конце XIX - начале ХХ века становятся менее частым явлением, а половая свобода женщин (в том числе и замужних) более раскованной.
Интересен случай, приводимый по этому поводу волостным писарем Н.М. Астыревым.
«Тяжущиеся: муж - плюгавый мужичонка, и жена - по-городскому одетая женщина, лет 32-34, все еще довольно красивая, несмотря на отпечаток бурной жизни на лице; она держит себя модно, говорит «по-благородному»... Истица просит суд заставить ответчика выдать ей паспорт для проживания в городе. Ответчик паспорта не дает, так как хочет проживать вместе с женой, хотя до этого в течение 6 лет давал жене паспорт, и она жила «по господам», имеет дочь 6 лет не от мужа, и «живет не хуже людей». Муж же не имеет возможности прокормить ее с дочерью и «соблюдать» жену не может». Жена даже готова давать мужу 5 рублей в год, лишь бы он отпустил ее в город. Муж продолжает сопротивляться. Однако волостной суд выносит решение о выдаче паспорта жене [3, 1896, 206-207]. «Муж остается этим решением недоволен и требует «скопию», но в назначенный день за получением ее не является.он, видно, примирился со своей судьбой - доживает век одиноким бобылем» [3, 1896, 208].
Заключение. Итак, прелюбодеяние в России во второй половине XIX - начале ХХ века было одним из самых распространенных видов половых преступлений. Супружеская неверность, которая вела к расстройству семейного лада, наказывалась в крестьянской деревне довольно жестоко и подвергалась самосуду. Самосуд был двух видов: семейный и общинный. В семейном самосуде принимали участие только члены семьи, в общинном - многие члены общины, в том числе ж_е н щ и н ы и д е_т и .
Наказания за прелюбодеяния были двух форм: позорящие и физические.
К позорящим наказаниям относились: провод прелюбодея через всю деревню либо голого, либо полураздетого, либо измазанного дегтем или сажей и вывалянного в перьях, с хомутом на шее, или запряженного в телегу, под осуждающие действия селян (свист, крики, хохот, пересуды, стук в ведра и кастрюли), острижение волос, срывание платков и одежды с женщин, битье стекол в оконных рамах дома и т.п. Очень часто дегтем, сажей или экскрементами измазывались ворота дома или подворных построек «преступника», выкапывался картофель с огорода провинившегося.
К физическим наказаниям самосуда относились: рукоприкладство, битье кнутом, колом, палками и иными подручными средствами, сечение розгами и другие, зависящие от местных традиций меры физического воздействия. Очень часто физическое самосудное наказание перерастало в убийство лица, совершившего прелюбодеяние.
Деревенский самосуд в отношении прелюбодеев выполнял ряд важных функций, прежде всего, охранительную. Все меры наказания при самосуде использовались в качестве защиты и охраны семейных и общинных традиций и уклада.
Функция неотвратимости наказания (преступившему заранее известная) также сдерживала «плотские порывы».
Важной была функция публичности наказания и следовавшее за ней осуждение всей деревни. Нередко публичность наказания переживалась преступником гораздо больше, чем физическое насилие.
Кроме того, самосуд имел воспитательное и профилактическое значение.
Все эти функции самосуда были традицион-ны и содействовали соблюдению общинного и семейного порядка.
В большинстве случаев самосуд над супругами носил гендерный характер. Изменившие жены наказывались чаще и жестче, чем мужья. Это видно из многочисленных архивных данных и монографических исследований. Вероятно, это было связано с постулатом, пришедшим еще из первобытных времен, считающим женщину хранительницей семейного очага, а также с безграничной властью мужа и почти полным безвластием жены в патриархальной семье.
Снохачество считалось одним из видов прелюбодеяния, а в официальном законодательстве Российской империи трактовалось как кровосмешение. Однако в связи с господством в деревне большой патриархальной семьи, являвшейся основой и залогом процветания общины, снохачество считалось лишь грехом, а не преступлением, и крестьянский самосуд весьма часто обходил его стороной.
С развитием модернизации, происходившей в России в рассматриваем ое время, в дерев-СЕРИЯ «ГУМАНИТАРНЫЕ НАУКИ», ВЫПУСК 13
не совершались два важных процесса: распад большой патриархальной семьи на малую нукле-арную и постепенный переход основной массы крестьянства из обычно-правовой традиционной сферы в сферу официально-нормативную. Это в свою очередь вело к трансформации крестьянских взглядов на прелюбодеяние, постепенному уменьшению самосудов за это преступление, исчезновению снохачества как постыдного явления в крестьянских семьях.
Список литературы
1 Абрамов Я. В. Брак и семья. СПб. : Типография П. П. Сойкина,1900. 73 с.
2 Абрамов Я. В. Узаконение внебрачных детей и усыновление. М.: Книга по требованию, 2012. 70 с.
3 Астырев Н. В волостных писарях. Очерки крестьянского самоуправления. М. : Типо-Литогр. Высоч. утвер. Т-ва И.Н. Кушнер и Ко, 1896. 324 с.
4 Безгин В. Б. Инфантицид и криминальный аборт в сельской России: прошлое и современность //
NB : Юридические исследования. 2013. № 4. С. 196-229.
5 Безгин В. Б. Половые преступления в сельской повседневности конца XIX - начала XX вв. //Право и политика. 2009. № 9. С.1946-1955.
6 Безгин В. Б. Правовая культура русского села (вторая половина XIX- начала ХХ веков) : учебное пособие.Тамбов : Изд-во ФГБОУ ВПО «ТГТУ», 2012. 80 с.
7 Безгин В. Б. Правовые обычаи и правосудие русских крестьян второй половины XIX - начала XX века. Тамбов : Изд-во Тамбовского государственного технического университета, 2012. 124 с.
8 Безгин В. Б. Преступления на сексуальной почве в российской провинции второй половины XIX - начала XX века // NB : Вопросы права и политики. 2013. № 5. С.201-246. DOI: 10.7256/2305-9699.2013.5.788.
9 Безгин В. Б. Русская деревня: конца XIX - начала ХХ века: грани крестьянской девиантности (Часть 1) //NB : Genesis : Исторические исследования. 2012. № 1. С.120-167. DOI: 10.7256/2306 -420Х.2012.1.266
10 Безгин В. Б. Русская деревня: конца XIX - начала ХХ века: грани крестьянской девиантности (Часть 2) // NB : Genesis : Исторические исследования. 2012. № 2. С. 149-190. DOI: 10.7256/2306 - 420Х. 2012. 2. 302.
11 Богаевский П. М. Заметки о юридическом быте крестьян Сарапульского уезда Вятской губернии // Сборник сведений для изучения быта крестьянского населения России. (Обычное право, обряды, верования и пр.) /под ред. Н. Харузина. М. : Типография А. Левинсон и Ко. 1889. Вып. 1. 482 с.
12 Большой юридический словарь /В. Н. Додонов,
В. Д. Ермаков, М. А. Крылова и др. М. : Инфра-М, 2001. 790 с.
13 Владимирский-Буданов М. Ф. Обзор истории русского права. М.: Издательский дом «(Территория будущего», 2005. 800 с.
14 Государственный архив Курганской области (ГАКО).Ф.Р.1.Оп.1.
15 ГАКО.Ф.121.Оп.1.
16 ГАКО. Ф.129 Оп.1.
17 ГАКО. Ф.195.Оп.1.
18 ГАКО.Ф.236.Оп.1.
19 ГАКО. Ф. 236. Оп.2.
20 Демографическая модернизация России, 1900-2000 / под ред. А. Г. Вишневского. М. : Новое издательство, 2006. 608 с.
21 Дружинин Н. П. Крестьяне и общее гражданское право //Журнал юридического общества. 1896. №6. С.1-32.
22 Дружинин Н. П. Право и личность крестьянина. Ярославль : Тип. К.Ф. Некрасова, 1912. 316 с.
23 Евреинов Г. А. Самобытность или отсталость. СПб. : Типография А. Бенке, 1903. 83 с.
24 Ефименко П. С. Приданное по обычному праву крестьян Архангельской губернии. СПб. : Типография
B. Майкова, 1872. 117 с.
25 Загоровский А. О разводе по русскому праву. Харьков : Типография М.Ф. Зильберберга, 1884. 490 с.
26 Костров Н. Юридические обычаи крестьян-старожилов Томской губернии. Томск : Томская губернская типография, 1876. 117 с.
27 Кровосмешение //Энциклопедический словарь
Ф. А. Брокгауза и И. А. Ефрона. Т. XVI - А. Коялович - Кулон. СПб. : Типо-Литография И.А. Ефрона,1895. С. 801.
28 Кулишер М. И. Развод и положение женщины. СПб. : Типо-Литография Б.М. Вольфа, 1896. 288 с.
29 Максимов М. В. Сибирь и каторга: части II - IV// Собрание сочинений: в 7 т. М.: Книжный Клуб Книговек, 2010. Т.2. 640 с.
30 Менщиков И. С., Федоров С. Г. Девиантное и делинк-вентное поведение русских крестьян Южного Зауралья во второй половине XIX - начале ХХ вв. Курган : Изд-во гос. ун-та, 2013. 260 с.
31 Памятная книжка Енисейской губернии на 1909 год. Красноярск: Енисейская губернская типография, 1909. 450 с.
32 Пахман С. В. Обычное гражданское право в России. М. : Зерцало, 2003. 736 с.
33 Прелюбодеяние // Энциклопедический словарь
Ф. А. Брокгауза и И. А. Ефрона. Т. XXV. Праяга - Просрочка отпуска. СПб. : Типо-Литография И. А. Ефрона, 1898. 478 с.
34 Русские ведомости. 1882. № 210.
35 Русские крестьяне. Жизнь. Быт. Нравы : Материалы «Этнографического Бюро» князя В. Н. Тенишева.СПб. : Деловая полиграфия, 2006. Т.4 : Нижегородская губерния. 411 с.
36 Русская община / отв. ред. О. А. Платонов. М. : Институт русской цивилизации 2013. 1376 с.
37 Сборник народных юридических обычаев (Записки Императорского русского географического общества по отделению этнографии Т. XVIII) / под ред. П. А. Матвеева,
C. В. Пахмана. СПб. : Тип. В. Киршбаума, А. С. Суворина, 1878. Т.1. 1070 с.
38 Сборник народных юридических обычаев / под ред. С. В. Пахмана. СПб.: Тип. А. С. Суворина, 1900. Т.2. 429 с.
39 Федоров С. Г. Конокрадство и самосуд в системе обычного права провинциальной России во второй половине XIX века // Исторические, философские, политические и юридические науки, культурология и искусствоведение. Вопросы теории и практики. Тамбов. Грамота, 2014. №3 (41) : в 2-х ч. ЧМ. С.197-199.
40 Харузин Н. Н. Очерки первобытного права. Семья и род. М. : Издание книжного магазина Гроссман и Кнобель, 1898. 179 с.
41 Якушкин Е. И. Обычное право. Материалы для библиографии обычного права. Ярославль : Типография Губернского Правления, 1875. Вып.1. 251 с.
42 Якушкин Е. И. Обычное право. Материалы для библиографии обычного права. Ярославль : Типография Губернского Правления, 1896. Вып.2. 545 с.
