CC BY
10ПСИХОЛОГИЯ
УДК 332.1
DOI 10.21779/2542-0313 - 2017-32-1-74-92 М.Р. Арпентъева
Права и обязанности человека: проблемы управления сообществами в субъект(ив)ной и интерсубъективной моделях*
Калужский государственный педагогический университет им. К.Э. Циолковского; Россия, 248023, Калужская область, г. Калуга, ул. Степана Разина, 26; mariam-rav@yandex. ги
В статье рассматривается проблема реализации прав и обязанностей человека в контексте проблем управления такими сложными системами, как сообщества. Показано, что интерсубъективный подход к разрешению проблемных ситуаций направлен преимущественно на внешний консенсус, субъективный подход - на консенсус внутренний. Однако ни тот, ни другой, невозможны друг без друга и друг друга предполагают, акцентируя разные аспекты единой реальности: субъективный подход дополняет подход интерсубъективный. Отмечается, что в модели интерсубъективного управления (эвергетике) управление предполагает привлечение к решению непосредственно касающихся их проблем гетерогенных акторов, организуемых в ситуативные ассоциации.
В рамках таких форм, как переговоры и медиации, дискуссии и фокус-группы, участники ситуативных ассоциаций, используя аргументированный дискурс, в процессе непосредственной коммуникаций двигаются в направлении достижения консенсуса и принятия общего, одобряемого всеми участниками обсуждения, решения. В модели субъективного, или субъектного, управления (самоуправления) ведущим моментом оказывается способность и готовность человека управлять самим собой: выстраивать свою позицию, поведение, понимание происходящего независимо от влияний окружающих и среды, опираясь на глубокое и разностороннее понимание самого себя, своей сущности как человека. Это своего рода умение договариваться с самим собой, находить и реализовы-вать оптимальное для себя самого решение с учетом всех ограничений и возможностей, существующих вне и внутри себя.
Субъективное управление по своей сути есть интроекция интерсубъективного управления: человек договаривается с другими людьми, ищет и находит консенсус с собой и миром внутри себя, осознавая и аргументируя вероятные и желательные следствия каждого предпринятого шага, каждого поступка, будучи уверенным в его внутренней и внешней эффективности (эффективности и самоэффективности). Как и социальное самоуправление, субъективное предполагает диалог ценностных позиций, пониманий себя и мира, моделей поведения, их гармонизацию, рефлексию и реализацию в процессе принятия решений и преобразования проблемы.
Вместе с тем этот подход дополняет коммуникативный фокус интерсубъективной модели более выраженными акцентами таких модусов диалога, как социальная перцепция как «соприсутствие» и подтверждение и интеракции как взаимного преобразования голосов / акторов. Этот подход позволяет дополнить описание интерсубъективного управления как сотворческого, паритетного, развивающего сообщество диалога в форме переговоров и дискуссий человека с человеком в целях создания интерсубъективных
Статья была представление на заседании научного совета Института психологии Калужского государственного университета им. К.Э Циолковского, о чем имеется письменное Заключение совета с рекомендацией об опубликовании.
смыслов (знаний и умения) и активизации «скрытых» знаний и умений акторов как членов ситуативной ассоциации, описанием этого управления как процесса взаимного осмысления самого себя и других акторов, трансформирующего, целенаправленного вза-имо(воз)действия человека и мира, в ходе которого отбираются и реализуются наиболее оптимальные решения, удовлетворяющие как требованиям среды (решаемой ситуации и окружающего мира в целом), так и требованиям человека (как актора - члена ситуативной ассоциации и как субъекта жизнедеятельности в целом). Показано, что при решении проблем акторы реализуют не только свои права, но и обязанности: аргументированный дискурс есть дискурс ответственный.
Ключевые слова: эеергетика, интерсубъективное управление, субъект(ив)ное управление, технологии, аргументированный дискурс, консенсус, права, обязанности, ситуативные ассоциации, деятельные группы.
Введение
В рамках модели интерсубъективного управления [1], выступающей основной частью науки об интерсубъективном управлении эвергетики [2-4], человек рассматривается в его повседневной жизни как актор, мотивированный к урегулированию проблемных ситуаций в процессе взаимодействия с другими акторами (достижению конкретного результата, эффективности), а также к гармонизации отношений в сообществе (достижению продуктивного результата) и к самореализации - самоосуществлению (достижению нужного результата) в процессе принятия решения, работе в рамках ситуативных ассоциаций, возникающих для решения тех или иных проблем. В ходе изучения и осмысления проблемной ситуации акторы осуществляют согласование своих целей и ценностей с целями и ценностями других людей, а также приходят к собственных позиций и важности собственных вкладов в принятие решения (своих свобод и обязательств, прав и обязанностей по отношению к себе и обществу). Общность реализует вклады в развитие отдельных своих членов и таким образом в развитие самой себя, и наоборот.
В модели субъективного управления, выступающей частью исследований в области самоуправления человека, человек рассматривается как субъект, мотивированный к гармоничным отношениям с собой и миром, то есть эффективности и самоэффективности, продуктивности и самопродуктивности, а также к воздействию на окружающий мир в процессе решения актуальных для него и окружающего мира проблем (достижению нужного ему и выбранному им для жизни сообществу) [5]. В процессе изучения и осмысления проблемной ситуации человек реализует свои права и свободы наряду с обязанностями и нуждами, выступающими в качестве внутренне осмысленного долженствования, регулирующего процессы согласования своих целей и ценностей с целями и ценностями других людей как сотрудников и/или оппонентов. Человек реализует собственный вклад в развитие общности и таким образом в развитие самого себя. И наоборот.
При этом очень важна ориентация акторов как индивидуальных субъектов, действующих и живущим вместе с другими субъектами, как членов «деятельных сообществ» - ситуативных ассоциаций:
1. на принятие альтернативных точек зрения, учет мнения всех субъектов, вовлеченных в диалог по поводу решения проблемы;
2. на достижение общих целей - на разрешение проблемы;
3. на достижение/сохранение гармонии акторов друг с другом и с самими собой, обеспечиваемой ориентацией каждого из акторов на глубокое и разностороннее понимание своих собственных нужд, возможностей и ограничений, а также возможностей и ограничений, нужд окружающего мира - мира людей, вместе с которыми каждый человек как самоуправляющийся субъект и как актор - член ассоциации принимает решение в данной ситуации.
Человек живет вместе с другими людьми: это - фундаментальный факт его жизни, рождающий как свободы, так и ограничения в жизни человека и окружающих его людей. У гармоничного человека и у гармоничного сообщества права и обязанности - это права и обязанности любви: заботы и взаимопомощи, уважения и подтверждения; нравственного развития и самосовершенствования. У дисгармоничного человека и дисгармоничного сообщества права и обязанности - это права и обязанности отчуждения: равнодушия и конкуренции, неуважения и отрицания; десакрализации и аномии; деградации и разрушения культуры.
Сравнительный анализ моделей интерсубъективного и субъективного
управления
Интерсубъективная и субъективная модели управления: биологичность
и единство бытия
Интерсубъективный подход к разрешению проблемных ситуаций ориентируется в основном на внешний консенсус - консенсус относительно решения проблем внешнего, социального мира [1]. В достижении внешнего консенсуса перед людьми встает задача, связанная со 1) знанием и умением договариваться - приходить к общему пониманию ситуации и себя в ситуации; а также с обеспечивающими эти знания и умения 2) способностью и готовностью строить уважительные, включенные, развивающие, отношения, помогающие договариваться; 3) способностью и готовностью воздействовать на знания и умения окружающих. Субъективный подход к разрешению проблемных ситуаций ориентирован преимущественно на внутренней консенсус, гармонию отношений человека с самим собой [5]. Однако, ни внешний консенсус и интерсубъективный подход, ни внутренний консенсус и субъективный или интрасубъективный подход, невозможны друг без друга и друг друга предполагают, акцентируя разные аспекты единой реальности: субъективный подход дополняет подход интерсубъективный. В достижении внутреннего консенсуса перед каждым актором встает задача, связанная с рядом моментов: 1) со способностью и готовностью воздействовать на знания и умения окружающих, опираясь на наличные или формирующиеся в процессе обсуждения знания и умения, среди которых 2) знания и умения «договариваться» с сами собой, достигать и удерживать в противостоянии с внешними и внутренними воздействиям состояние внутренней гармонии, оптимального для самого себя понимания ситуации и себя в ситуации; 3) способностью и готовностью строить уважительные, включенные, развивающие, отношения, помогающие договариваться с собой и миром.
Субъективное управление предполагает включение индивидом в свой внутренний мир позиций других людей, их осмысление, освоение, трансляцию как позиций в разной мере «своих», «собственных» и «чужих», «чуждых» и в этом смысле является производной от интерсубъективного управления. Поэтому, с одной стороны, можно говорить о «субъективности» (как о неутраченной индивиду-
альности) в рамках «интерсубъективности»: понятие «подхода» здесь отражает лишь различие фокуса исследователя или практика, в сущности же речь идет о том, что субъективный подход может быть рассмотрен как компонент интерсубъективного. Личность как диалог, как система присваиваемых и транслируемых отношений - связей между разными позициями, пониманиями, моделями поведения, по своей сути, выступает как группа. С другой стороны, группа выступает как «групповая личность», целостность. Для индивидуального субъекта эта целостность - признак здоровья и необходимость продуктивного и успешного функционирования и развития. Для группового субъекта ценностно-ориента-ционное единство, сходство миропониманий и самопониманий членов группы, включая процессы «группового мышления» и феномены «групповой идентичности», а также групповые ритуалы и нормы поведения - также свидетельство и условие продуктивного и успешного функционирования и развития. Другой вопрос - вопрос о том, насколько в современном мире группам и личностям удается быть целостными, насколько диссенсус не превращается в повод для разрушения, войны, но становится поводом для диалога, исследования, выбора и подтверждения той или иной позиции, понимания и модели поведения и продуктивной трансформации внутреннего и внешнего мира субъекта / актора. Важным для обоих этих подходов является и значимость наличия у акторов знаний и умений, позволяющих находить и удерживать оптимальную (для индивида или группы) ценностно-смысловую позицию, а также наличие знаний и умений, позволяющих строить развивать уважительно-паритетные, включенные - искренние и значимые - развивающие отношения с окружающими индивида и группу как сложные системы «системами среды».
Системная модель управления: целостность и развитие бытия
Важнейшими моментами в этом процессе являются моменты, связанные с пониманием того, что взаимодействие сложных систем подчиняется не только линейным, но в основном нелинейным закономерностям, и более «хаотично», чем упорядочено, в том числе:
1) сложные системы имеют свойство развиваться как самостоятельно (будучи отчасти изолированными), так и совместно (взаимосвязано), что проявляется в феноменах параллельности / параллелирования (отрабатывая определенные «циклы» трансформаций, естественным образом включенные в жизненный цикл систем);
2) сложные системы развиваются целенаправленно, и вместе с тем их развитие стадиально и зависит от «стартовых состояний», а также состояний трансформаций - смысловых и транстерминаций - «точек невозрата», «точек поворота» (феномены гистерезиса и фрактальности). Таким образом, сложная система -это система имеющая не только настоящее, но и прошлое, и будущее;
3) сложные системы обладают свойствами голографичности и эмерджент-ности: они включают подсисемы, функционирующие по единым принципам и обладающие единой структурой, они имеют сильные и слабые тенденции, которые могут быть оценены как таковые лишь в определенный момент времени в определенной точке пространства, в ином времени-пространстве слабые тенденции могут становится сильными, а сильные - слабыми («эффект бабочки», эффекты «черного лебедя» (джокера) и другие эффекты значительного и определяющего
влияния незначительных или маловероятных событий и факторов на состояние и развитие системы);
4) системы имеют несколько областей и порядков «равновесия», системы стремятся к состояниям равновесия, выбирая в каждый момент то или иное возможное и оптимальное для данных внутренних и внешних условий состояние, системы содержат как области (относительной) упорядоченности, так и области (относительного) хаоса, управление системами и их развитие осуществляется за счет упорядочивающего воздействия на зоны хаоса и деструктурирующего воздействия на зоны порядка;
5) социальные системы организуются и существуют в рамках упорядочивающей взаимодействия культуры: культура создает рамки-предписания и рамки-запреты, содержит зоны жесткой упорядоченности, принуждения и насилия, и зоны хаоса, свободы и произвола. Развитие культуры связано с взаимодействием этих зон, выстраиванием гармоничного соотношения прав и обязанностей. Нарушение гармонии прав и обязанностей членов сообщества приводит к дестабилизации и разрушению системы, в том числе, к изменениям «равновесных состояний» системы и изменениям силы и слабости трансформирующих систему факторов;
6) интерсубъективное управление воссоздает социальную гармонию, возвращая людей к культуре построения взаимоотношений, учету рамок - запретов и рамок-предписаний человеческого взаимодействия в процессе принятия значимых для всех акторов решений. Субъективное управление также обращает внимание человека и группы на культуру взаимоотношений, взаимную трансформацию и взаимное подтверждение людей, обращает внимание на необходимость учета и гармонизации системы их прав и обязанностей.
Интерсубъективность человеческого бытия и интеграция подходов к организации и изучению управления
В.А. Виттих неоднократно подчеркивает, что эвергетика является не альтернативой, но дополнением традиционных, классических и неклассических моделей управления. На наш взгляд, она выполняет интегрирующую разные модели функцию. В рассматриваемых нами моделях по-разному выставлены акценты и описываются разные компоненты управления, однако в любом случае в рамках всех моделей управления главное действующее лицо - это актор, или субъект, выполняющий познавательно-созидательную функцию в обществе и имеющий субъективную точку зрения на процессы, происходящие в нём, обнаруживающий и обладающий особой жизненной позицией, интересами (нуждами и желаниями), обменивающийся знаниями и умениями с другими акторами в процессе поиска решения
[5].
Люди и группы как акторы оказываются в разных проблемных ситуациях, осознавая большую или меньшую дисгармоничность и проблемность внутри и вне себя, в разной мере понимая как найти и реализовать правильное решение. В сознании каждого актора, причастного к проблемной ситуации, происходит кон-ституирование её смысла, которым акторы обмениваются, и в процессе и по ходу обмена воздействуют друг на друга и соприсутствуют, «свидетельствуя» бытие друг друга и принятие решений. Как только неоднородные акторы (поначалу индивидуально) начинают осознавать проблемную ситуацию, они приступают к коммуникативным действиям с тем, чтобы согласованно понять ситуацию, т. е.
достигнуть взаимопонимания, а затем найти совместными усилиями устраивающее всех решение по её урегулированию.
Поскольку каждый отдельный актор чаще всего не в состоянии понять всё или хотя бы «основное» многообразие смыслов ситуации, он должен воспринять от других то, чего не достаёт в его собственном опыте, а также активировать «скрытые» знания и умения, невостребованные жизнью ни у него самого, ни у других акторов. С этой целью организуется (или самоорганизуется) интерсубъективное сообщество, призванное сформировать общее смысловое пространство, способное и должное принять решение об оптимальном выходе применительно к данной ситуации. Участники интерсубъективного сообщества пытаются найти выход из ситуации, применяя различные формы диалога, включая диалог посреднический, направленный на гармонизацию отношений в группе и сообществе, к которому принадлежит группа; диалог рефлексивный, направленный на исследование смыслов происходящего путем обобщения смыслов всех участников группы; диалог преобразующий, направленный на трансформацию смыслов и поиск конкретных решений и осуществление преобразований внутри и вне группы. В таких диалогах рождаются интерсубъективные знания и умения, выступающие как продукт соглашения.
В эвергетике предполагается, что для достижения взаимопонимания акторами разрабатываются компоненты модели и технологии интерсубъективного управления: осуществляется процедурное творчество, результаты которого - технологии и принципы взаимодействия - содействуют сближению их позиций и играют роль «интеграционной платформы», обеспечивающей продуктивное и эффективное соотнесение позиций, включая возникновение или активизацию новых и «скрытых» знаний и умений, возникновение параллельных процессов (синхро-ний) и наступающих вслед за ними
В модели субъективного управления первичным является не столько «целенаправленное» построение отношений взаимопонимания, сколько «интеграционная платформа», в качестве которой и выступает сам субъект, обладающий высоко гармоничной, активно и «автоматически» воздейственной, гармонирующей и обращенной к нуждам человеческого существа, человечества, ценностно-смысловой позицией. Эта позиция «автоматически» определяет характер его «присутствия» в группе (гармонизирующий или дисгармонизирующий, отвергающий или подтверждающий) и воздействия на группу, а также особенности его понимания себя и других людей, конкретной проблемы и мир в целом, которые обнаруживаются и, подобно «лакмусовой бумаге», проявляют особенности пониманий, позиций и моделей поведения других людей.
Группа сталкивается в каждом из своих акторов с определенной позицией и в процессе конфронтации разрозненных первоначально интересов, нужд и желаний, диссенсусе «проверяет» эту позицию на «прочность» и действенность: необходимость, продуктивность, нужность. Она рефлексирует основные смыслы и ценности субъекта - их носителя, а также принимает решение о присоединении или неприсоединении к этим смыслам и ценностям, и автоматически ко всем иным ценностям и смыслам субъекта как носителя определенной картины мира, «ценностно-смыслового универсума». Она выбирает сохранять диссенсус, различие, множественность или перейти к консенсусу, единству, целостности. Если субъект, «говорящий себя» целостен, то шансы на принятие его позиции, понимания себя и мира, моделей общения очень высоки. И наоборот, «лоскутное созна-
ние», «лоскутная религиозность», фрагментарные навыки общения и неадекватное ценностям и пониманию поведение («говорит одно, думает другое, делает третье») не вызывают стремления присоединиться.
Фактически эти модели описывают одни и те же процессы с разных, взаимодополняющих сторон, позволяя интегрировать классическую теорию управления, утверждающую роль руководителя как субъекта управления, его возможности и ограничения, и постнеклассическую модель управления, развиваемую эвер-гетикой как наиболее общую модель управления в целом. В любом случае, и групповое осмысление, и осмысление индивидуальное не противоречат, но взаимно пересекаются: иначе не было бы консенсуса, обращенного ко всем, удовлетворяющего всех и предлагающего лучшее из существующих - нужное для вех участников - решение [6]. Консенсус, как отмечалось нами ранее, призван обеспечить наилучшее, признанное всеми участниками сообщества решение, равный вклад всех участников в процесс принятия решения, поскольку они имеют одинаковую возможность внести или изъять предложение, дополнить его или трансформировать, наилучшие отношения в группе участников, которые стремятся к приемлемому для всех эффективному решению, используют компромисс и другие методы принятия консенсусных решений, стремясь к экономии ограниченных временных, финансовых и прочих ресурсов [7; 9; 10; 11].
Проблема прав и обязанностей в традиционном управлении
Транскультурная модель решения проблем управления во взаимодействии
индивидов и групп
Таким образом, помимо констатации проблем управления, исследователям и практикам необходимо понимание механизмов и путей, которыми проблемы современного мира, а, точнее, проблемы отношений «бюрократических монолитов» - государств и общественности, людей, могу быть решены возможно более простым, внутренне и внешне правильным (отвечающим нуждам человеческого существа и человечества), продуктивным и эффективным способом. Каковы же возможные пути решения этой проблемы?
Противостояние и поиск таких путей возможны на нескольких уровнях и пластах, обозначенных, в частности, транскультурализмом: интерсубъективность, принятие субъектности / субъективности, его особенностей, слушание «слабых» голосов [12-14 и др.]. Транскультурализм, феномен постбуржуазного, посткапиталистического мира, пытается решить эти проблемы, не отворачиваясь ни от чего. Транскультурализм расцветает «на границах», в зонах «несостыковок», зонах, отношения в которых не могут регулироваться одной системой прав и одной идеологией. Столкновение, взаимодействие, взаимный обмен и диалог этих идеологий и ценностей, пониманий себя и мира (переживаний и представлений), норм и ритуалов приводят к возникновению новой, «гибридной» идентичности, «гибрид» сознает противоречивость, но относится к ней и к противоречащим тенденциям с принятием и смирением [15].
Отношения людей и групп строятся ацефалично (без государства), кланово: государство все более перерастает в государство-церковь, живущее не по законам человеческим, но по законам духовно-нравственным. Отношения строятся как отношения значимого и ответственного дарообмена, как попытка «заслужить собе-
седника» - уважительное отношение к себе и к нему, понимание взаимодействия людей и групп как праздника, как повода для развития, открытия неведомого и постижение неведомого в себе и в другом. «В транскультурации «иное» не просто видимо, но и рассматривается не как препятствие, а как самостоятельный субъект, общение с которым может происходить только на подлинно паритетных условиях». При этом «...в отличие от мультикультурализма, строящегося по-прежнему на западной игре со временем и игнорировании пространства, транскультурация смело развоплощает эту модель и реабилитирует пространство и субъектность «иного», ставя под сомнение сами изобретенные в западноевропейской культуре понятия модерности и традиции и выступая за реальный диалог равных культур в настоящем» [16, с. 126, 143].
Транскультурная идентичность выступает как результат эгалитарного культурного взаимодействия, она скорее гибридна, чем маргинальна, и при этом скорее целостна, чем лоскутна. Транскультурация, согласно Ф. Ортису, «прославляет самосознание периферии, точку схождения противоположностей, которая позволяет людям превратить границу в центр и создать текучие, но значимые идентичности взамен фрагментированных историй» [17, с. XLI; 18]. Она формирует своеобразное двойное сознание, существующее между мирами и культурами, в «по-граничье» - «la frontera», в котором сталкиваются, смыкаются и перетекают друг в друга сущности и смыслы. Это две целостные в своей основе системы, развивающиеся и функционирующие во взаимодействии и параллельности. Идентичности «пограничья», которые воссоздает транскультурализм (см. работы Г. Ансаль-дуа) основаны на понимании «иного» как самостоятельного голоса: «Пограничье - неопределенное и расплывчатое место, возникающее в результате... реакции на неестественную, навязанную кем-то границу. Оно в постоянном состоянии метаморфозы и его населяют отверженные и объявленные вне закона» [14, с. 3]. Человек с такой идентичностью - «метис»: «Mestiza выживает путем культивирования в себе терпимости к противоречиям и неоднозначности. Его личность плюралистична и действует в плюралистичном мире - ничто не отвергается - ни плохое, ни хорошее, ни уродливое, ничто не исключается и не выбрасывается. Он не только сохраняет противоречия, он переводит амбивалентность в иное качество» [14, с. 79].
2.2. Модель глубинной демократии в осмыслении проблем взаимодействия
человека и организации
В российской науке одно из решений предложено в работах С.Л. Франка и идее всеединства, развиваемой в том числе в эвергетике и иных постнеклассиче-ских моделях управления, например, модели «глубинной демократии». Современная постнеклассическая модель управления опирается на фундаментальное единство человека и культуры, в том числе первичность «Мы», всеединство человечества. Эвергетическая и другие модели и теории управления опираются на представление о том, что человеческая общность и человек не противопоставлены, но, напротив, едины. Если же рассматривать их со стороны первичности и вторичности, то человек неразрывно связан с культурой, с общностью.
Общность «конституирует» человека как человека, человек образует общности, социум. Культура, которую человек создает, им же и создается, и воссоздается. Поэтому в управлении сообществами, государствами, организациями и людьми, человека - самим собой, существуют и взаимно дополняют друг друга модус «индивидуальный», предполагающий существование стоящего «над» обществом менеджера, руководителя, лидера; а также модус «коллективный», предполагающий прямое участие людей в решении касающихся их вопросов. Глубинная демократия - это взгляд, который сосредоточивается на осознании как общепринятых, так и маргинальных, как «сильных», так и «слабых» позиций, пониманий, моделей - интересов - голосов. Данный тип отношений может быть обращен на группы, организации, личный внутренний опыт, конфликтующих людей и т. д.
Серьезное отношение к неважным, на первый взгляд, событиям или чувствам часто может привести к неожиданному разрешению групповых или внутренних конфликтов. В отличие от «классической» демократии, которая сосредотачивается на имитации «власти большинства», сведенной к власти управляющего бюрократического монолита, глубинная демократия предлагает считать все варианты поведения, понимания и все ценности важными [19; 20; 21; 22]. Глубинная демократия также предполагает, что информация - знания и умения, которые содержатся в этих вариантах поведения, понимания и ценностях, нужны в своей полноте для того, чтобы целостно понять процесс, протекающий в системе: консенсус невозможен без диссенсуса. Значение этой информации становится понятным, когда различные структуры и точки зрения вступают в отношения друг с другом. «Глубинная демократия - это наше ощущение того, что мир существует, чтобы помочь нам обрести свою полноту, и что мы здесь для того, чтобы помочь миру обрести целостность» [19, с. 20].
Если говорить о гармонизации управления в системах цефаличных, задача заключается в достижении баланса: защитить право свободы слова и собраний, одновременно поддерживая порядок и предотвращая попытки запугивания и насилия. Данный баланс в цефаличных структурах почти невозможно поддерживать. В целом это определяется приверженностью властей идеалам демократии и правам общества и личности, а не только правам государства, но и пониманием своих и общества обязанностей, а также зависит от поддержки этих идей большинством населения и от добровольного регулирования (управления) форм выражения своего протеста со стороны несогласных, угнетаемых групп. Глубинная демократия реализует концепцию принятия разнообразия и диалога между разными точками зрения. Одна из ключевых фигур в ней - модератор / медиатор или фасилитатор, который принимает и не принимает, любит и отстраняется, заботится и игнорирует, ведомый неподдельным стремлением достичь консенсуса. Он использует свои внутренние реакции для более полной поддержки своих интервенций, высказываний, осмыслений, поэтому огромное значение имеют человеческое развитие, внутренний психологический и духовный рост и внутреннее спокойствие фасилитатора.
Основой глубинной демократии является принцип мировой работы (world work). Этот термин предложен А. Минделлом и М. Шупбахом. Мировая работа является инновационной системой организации, развития и управления обще-
ственной жизнью в любых структурах, подразумевающих коллективное участие и совместный труд людей (от нескольких человек до миллионов). Важный феномен в этой теории - феномен бессознательной, необъяснимой с точки зрения формальной логики, синхронии и единства (действий, понимания действительности и духовных устремлений) членов одного социума, или «процессуальный ум».
Условием процветающего существования является не противостояние сторон - большинства и меньшинства (как в классической демократии), а справедливый и равный учет мнения каждого члена общества: любой член сообщества может рассчитывать на то, что его голос будет не только услышан, но и учтен независимо от того, идет ли он вразрез с позицией большинства или наоборот - вторит ей. «То, кем мы являемся во всей сложной полноте, определяет то, как мы управляем... «программы лидерства» зачастую терпят неудачи потому, что они пытаются выпускать готовых «лидеров», а не глубоко осознающих себя людей. ...следование своей, глубинной сути усиливает потенциал... Однако эта глубина, существующая в людях и в группах, не является явной. Это траектория, которая следует скрытым организующим принципам», - пишет М. Шупбах [21, с. 14-15]. Он говорит о том, что целями глубинной демократии являются раскрытие естественных решений и использование их во всех областях. Она обращена к «эволюционному лидерству»: не устраняющему, а принимающему «преграды» как часть пути.
«Глобализация», которая необходима миру, «вторая глобализация» - это формирование большой семьи, члены которой учатся гордиться своими знаниями и умениями, ценностями, убеждениями и традициями, умениями управлять конфликтами, развивать коммуникативные, перцептивный и интерактивный навыки, которые позволят повысить сотрудничество внутри и между группами. Эта концепция расширяет понимание социального несогласия и согласия, а также раскрывает некоторые проблемы прямого и структурного насилия. С насилием как подавлением нужд связан основной конфликт отношений, основные причиы и цели конфликта. Разрешение как прекращение подавления приводит к тому, что разнородные желания перестают переживаться и осознаваться как разнородные, достигается консенсус - внутренне целостное, универсальное постижение сути происходящего вне и внутри человека [22-24].
Модель всеединства в осмыслении проблем взаимодействия человека
и культуры
В теории всеединства основной стала проблема отношения человека и культуры. В работах А. Адлера, опиравшегося на исследования в области фикционализма Г. Файхингера, эта проблема рассматривается и в контексте отношений власти и насилия, и в контексте деформаций развития личности и группы, и в контексте решения проблемы истинных и фиктивных жизненных ориентаций. В работах И. Канта было сформулировано и позднее развито Г. Файхингером представление о том, что принципы (культурные универсалии) культуры как условия человеческого существования обладают своим особым существованием: люди руководствуются ими так, как будто (als ob) эти принципы имеют объективное основание («укоренены в реальности»), хотя научного доказательства их объектив-
ности нет [25], как нет и полного понимания, в результате чего возникает необходимость их упрощения до фикций, как это и описано Г. Файхингером [26] или си-мулякров, как это описано у Ж. Бодрийяра и других постмодернистов [8].
Культурные универсалии помогают человеку «нести груз нравственной жизни» [27]. Но культурные ценности - не простые утилиты, подчеркивал Г. Файхингер, которыми нужно пользоваться или при необходимости заменять, но - основы бытия человека. Эти универсалии все же подвергаются пересмотру, и в моменты попыток опасного для жизни человека и общества отказа от нее культура поддерживает себя «материально-весомыми», в т. ч. насильственными, средствами, без которых нет никакой реальной власти. Тогда для человека и общества, государства и т. д. культура предстает как то, что приходится терпеть, чтобы выжить, как совокупность условий, при которых противоположные воли и направляющие их желания не уничтожают друг друга во взаимных столкновениях, а находят компромисс.
Однако если взять «естественную волю», она, как и «естественное право», упирается в нужды человека и общества, обращение к которым способно «снимать», преодолевать конфликты подчас простым выяснением сути происходящего, соотнесения стратегических и преобразовательно направленных действий людей. В этом смысле развитие и существование культуры зависит от того, насколько приспособление к меняющимся условиям успешно. При неуспехе культурные принципы перестают быть основами общественной жизни, ориентирами поступков, их ценность падает (десакрализация). Тогда ее власть над людьми становится условной, разрыв индивидуального и социального увеличивается. Так происходит, например, потому, что культурные универсалии вырождаются в свои противоположности [28; 29, с. 327]. Однако это согласие с гибелью и соучастие в гибели культуры наказуемо и пресекается быстро: «вслед за универсалиями в небытие отправляется и человек, оставляя взамен ...только свою природную массу» [30].
Человек без ценностей, человек, приспособивший ценности к «своей самодовольной малости», всего лишь бутафория посткультуры: «человек вне культуры - фикция человека, культура, отчужденная от человека, подавляющая или принижающая его, провоцирующая на бунт - фикция культуры. Но ни человеку, ни культуре нельзя быть фикциями, это - их небытие», - пишет В. Порус [31, с. 376-377].
Необходимо бытийное единство человека и культуры. Эта проблема центральная для религиозной философии России, в том числе для С.Л. Франка, развивавшего идею всеединства, охватывающая и отношение «человек-культура». С.Л. Франк полагал, что всеединство человечества, преодолевающее индивидуализацию как распад человека и бытия, не может быть достигнуто усилиями духовных лидеров, наставников, т. е. усилиями одного человека. Однако он и не разделял эсхатологизма, представлений о неминуемой смерти общества и человека как результата неразрешённого противоречия свободы и принадлежности, не рассматривал вопросы свободы и всеединства (в нашем исследовании - прав и обязанностей) как противоречия у H.A. Бердяева.
С.Л. Франк стремился вывести принципы культуры из внутренних оснований бытия. Он отвергал упрощенный фикционализм, так же, как утилитаризм и
аскетизм: «Утилитаризм ни во что не ставит отвлеченные, даже полагаемые абсолютными, ценности, предпочитая им практическую пользу; его антипод - аскетизм - выпячивает мораль как единственную опору культуры, провозглашая анафему земным стремлениям и нуждам. Оба не достигают высшего единства трансцендентного с эмпирическим и его не допускают» [32, с. 46].
Конечно, отказ от культуры и Бога имеет в жизни человека и группы основания. В мире постмодерна отказ от Бога - результат «эпистемологического разочарования» (идея Бога выглядит слишком иррациональной на фоне культа научных знаний и методов), «нравственного разочарования» (страх перед Божьей карой не удерживает людей от греха, но служит орудием обмана верующих) и «утилитарного разочарования» (идея Бога не дает комфорта и благополучия, но вносит неоправданное беспокойство о том, что бытие не гарантировано, в том числе культурными ценностями) [33]. Однако все эти разочарования снимаются: «Бог поругаем не бывает». Жизнь возвращает человека к истинным ценностям, восстанавливает понимание себя и мира, исправляет поведение и поступки. Из мира ущербного, превозносящего или преуменьшающего себя «Я» - человек выходит в мир «Мы».
По сути, многие вопросы и проблемы отношений связаны с постоянными попытками нового решения вопроса о первичности «Я» или «Мы», на который достаточно давно Э. Гуссерль и А. Шюц, Л. Выготский, А. Адлер и другие исследователи дали однозначный, но не вполне эмпирически понятный ответ. Они обосновали изначальную интерсубъективность человеческого сознания: «Мы» предшествует «Я». Эта фундаментальная идея и положена в основу эвергетики и иных теорий интерсубъективного управления так же, как концепции «второй демократии» А. Адлера. Аналогична и позиция С.Л. Франка с его идеей «всеединства». Все эти концепции и модели раскрывают диалектичность развития человека и общества, основанную на внутреннем единстве этих сложных и часто сложно управляемых систем.
В работах С.Л. Франка «культура есть совокупность абсолютных ценностей, созданных и создаваемых человечеством и составляющих его духовно-общественное бытие» [32, с. 49]. Однако «парадокс культуры» в том, что ее основания не укоренены в эмпирических условиях жизни людей, но и не являются внешними по отношению к этим условиям: «Все старые - или вернее, недавние прежние - устои и формы бытия гибнут, жизнь беспощадно отметает их, изобличая если не их ложность, то их относительность... Кто ориентируется только на них, рискует... потерять разумное и живое отношение к жизни, ...а если он ограничивается их отрицанием - духовно развратиться и быть унесенным потоком всеобщей подлости и бесчестности» [34, с. 114]. Этот «парадокс» неразрешим, пока «человек-культура» отделены, нужна их целостность - «культура-в-человеке». На пути к «онтологии культуры» ученый приходит к положению об онтологической значимости личности [35], духовной жизни личности [32, с. 50]. Поэтому «мир должен мыслиться состоящим из реальных деятельных существ или индивидов» [36, с. 183]. Культура предстает как сфера непрерывного творчества личностей, направляемого общей для них целью. При этом «свободное культурное творчество отдельного человека должно быть ограничено всеобщностью
культурных целей. Но признание может быть и не свободным, а вынужденным», -отмечает В. Порус [31, с. 383]. «Отсюда невольно рождается убеждение, что развитие культуры может быть обеспечено только подчинением личностей воле целого, только разумным, руководимым общими идеалами деспотизмом» [32, с. 54]. Однако «прямо на этом убеждении общество и въедет в «скотный двор»: деспотизм не был бы самим собой, если бы не подменял «общие идеалы»... своими частными интересами, а разумность - софистическими парадоксами» [31, с. 384]. Именно эти две подмены мы и наблюдаем в классической и неклассической науке и практике управления.
С. Франк полагал, что когда противоречие непреодолимо, его нужно признать фундаментальной чертой онтологии, а не фактом ее неприемлемости [31, с. 385; 37, с. 548]. Ни Бог, ни культура не нуждаются в оправдании, но в усилии веры, любви и творчестве. Жизнеспособная культура не является внешней, если «овнешнение» возникает - это симптом утраты жизнеспособности, кризиса: духовный мир человека превращается в сферу имитаций, игры с «фикциями» и си-мулякрами: «Подлинность вытесняется подделками, ценности - ценниками, жизнь людей - театром марионеток» [31, с. 387]. Призрак этой культуры как культуры, лишенной Бога, не безобиден: «доверившись ему, человечество сползает в пучину мировых катастроф».
Заключение
В современной науке и практике в рамках данных идей предложено несколько технологий и подходов, предполагающих с содержательной стороны ряд компонентов:
• восстановление утраченных / разрушенных связей между людьми, людьми и культурой за счет обогащения человеческой жизни нравственными ценностями, ценностями культуры, возвращение к предписаниям и запретам общечеловеческой культуры и национальных культур, т. е. процесс ресакрализации;
• нравственное развитие / совершенствование человека и сообщества как вклад в развитие культуры, сообщества, человечества, обогащение культуры за счет процессов индивидами и самореализации ее членов;
• трансформация содержания и формы отношений в сообществе: движение к ацефаличным сообществам, живущим по нравственным законам; восстановление национальных, родовых и семейных отношений на основе современных и традиционных представлений о важности нравственной основы человеческой жизни.
Это позволит гармонизировать потоки сепаратизма - отчуждения и единения - слияния народов и этносов, других социальных групп, освободит сообщества и человечество в целом от ставшей нормативной ситуации предательства себя и своего народа: отсутствие государственных рамок существования этносов и народов снимет вопрос сепарации и позволит народам и отдельным индивидам осознать свободу и важность самоопределения, а также сделать выбор социального служения и взаимопомощи как оптимального выбора, позволяющего и обществу, и человеку развиваться и помогать развиваться друг другу, получать под-твержение и поддержку жизни друг друга как значимых, нефиктивных, целостных процессов (феноменов).
В модели интерсубъективного управления (эвергетике) управление предполагает привлечение к решению непосредственно касающихся их проблем гетерогенных акторов, организуемых в ситуативные ассоциации [38; 39]. В рамках таких форм работы (ситуативных ассоциаций, деятельн(остн)ых групп и иных коллабо-раций временного и постоянного типа), как переговоры и медиации, дискуссии и фокус-группы, участники ситуативных ассоциаций, используя аргументированный дискурс, в процессе непосредственной коммуникаций двигаются в направлении достижения консенсуса и принятия общего, одобряемого всеми участниками обсуждения решения [40; 41]. В модели субъективного или субъектного управления или самоуправления ведущими моментами оказываются способность и готовность человека / сообщества управлять самим собой: выстраивать свою позицию, поведение, понимание происходящего независимо от влияний окружающих и среды, опираясь на глубокое и разностороннее понимание самого себя, своей сущности как человека [42; 43]. Это своего рода умение договариваться с самим собой, находить и реализовывать оптимальное для себя самого решение с учетом всех ограничений и возможностей, существующих вне и внутри себя. При решении проблем акторы реализуют не только свои права, но и обязанности: аргументированный дискурс есть дискурс ответственный.
Литература
1. Vittikh V.A. Introduction to the theory of intersubjective management // Group Decision and Negotiation. - 2015. - Issue 1, Vol. 24. - P. 67-95.
2. Bummux B.A. Проблемы эвергетики // Проблемы управления. - 2014. -№4. - С. 69-71.
3. Vittikh V.A. Evolution of ideas on management processes in the society: from cybernetics to evergetics // Group Decision and Negotiation. - 2015. - Issue 5, Vol. 24. -P. 825-832.
4. Vittikh V.A. Evergetics: science of intersubjective management processes in everyday life // Int. J. Management Concepts and Philosophy. - 2016. - Issue 2, Vol. 9.
- P. 63-72.
5. Адлер А. Понять природу человека. - СПб.: Академ, проект, 1997. -
254 с.
6. Hartnett T. Consensus-Oriented Decision Making. - Gabriola Island, BC, Canada: New Society Publishers, 2011. - 340 p.
7. Арпентъева M.P., Моисеева T.B. Переговоры как интерсубъективная технология // Онтология проектирования. - 2017. - № 1. - С. 102-114.
8. Бодрийяр Ж. Усталость // Бодрийяр Ж. Общество потребления. Его мифы и структуры. - М.: Культурная революция; Республика, 2006. - С. 230-234.
9. Сафронов А. Компрадорская буржуазия и проблема «экономической отсталости» // Свободная мысль. - 2009. - № 12 (1607). - С. 77-92.
10. Шкаратан О.И. Российская «псевдоэлита» и ее идентификация в мировом и национальном контекстах // Мир России: Социология, этнология. - 2011.
- Т. 20, № 4. - С. 68-88.
11. Ладягин Ю. С. Русский административный восторг // Проблемы теории и практики управления. - 2005. - № 3. - С. 8-15.
12. Арпентъева М.Р. Мультикультурализм и миграция: беженцы, гастар-байтеры, кочевники. - Калуга: КГУ, 2017. - 260 с.
13. Ле Коаднк Р. Диалоги об идентичности и мультикультурализме / под ред. Е.И. Филипповой, Р. Ле Коадика. - М.: ИАЭ РАН, Наука, 2005. - С. 78-104.
14. Anzaldua G. Borderlands/La Frontera: The New Mestiza. - SanFrancisco: Spinsters/Aunt Lute, 2012. - P. 3,1-II.
15. Бенхабиб С. Притязания культуры. -М.: Логос, 2003. - С. 9, 31.
16. Тлостанова М.В. От философии мультикультурализма к философии транскультурации. - М.: РУДН, 2008. - 251 с. - С. 126, 143.
17. Coronil F. Transculturation and the Politics of Theory: Countering the Center, Cuban Counterpoint // Ortiz F. Cuban Counterpoint. - Durham, N.C.: Duke Univ. Press, 1995. - P. XLI.
18. Ortiz F. Cuban Counterpoint. - Durham, N.C.: Duke University Press, 1995, Durham, N.C.: Knopf, 2012. - 408 p.
19. Mindell A. The leader as martial artist: An introduction to deep democracy.
- San Francisco: Harper, Deep Democracy Exchange, 1992/2000/2014. - 196 p.
20. Mindell A. Processmind: A user's guide to connecting with the mind of god.
- San Francisco: Quest Books, 2010. - 304 p.
21. Schupbach M. Worldwork: Ein Multidimensional Change Management Modell // Organisations Entwicklung. - 2007. - № 4. - S. 56-64.
22. Schupbach E. The Gold at the End of the Rainbow: A Hermeneutic Study of a Therapist's Spiritual Experience. - Cincinnati: Cincinnati Union Institute, 2004. -120 p.
23. Галътунг Дж., Икеда Д. Выбирайте мир: диалог между Й. Гальтунгом и Д. Икеда. - Sterling, VA: Pluto Press, 1995. - 220 с.
24. Тойнбн Ар., Икеда Д. Избери жизнь. Диалог Ар. Тойнби и Д. Икеды. -М.: МГУ, 2008.-200 с.
25. Кант И. Сочинения: в 6 т- М.: Мысль, 1964. - Т. 3. - С. 571-572.
26. Vaihinger H. Wie die Philosophie des Als-Ob entstand // Philosophie der Gegenwart in Selbstdarstellungen. - 1921. - Bd. 2. - S. 177-178.
27. Тевзадзе Г. Иммануил Кант. Проблемы теоретической философии. -Тбилиси: Мецниерба, 1979. - С. 316.
28. Хоркхагшер М., Адорно Т. Диалектика Просвещения. Философские фрагменты. - М.-СПб.: Медиум, Ювента, 1997. - 71 с.
29. Адорно Т. Негативная диалектика. - М.: Научный мир, 2003. - 374 с.
30. Межуев В.М. Идея культуры. Очерки по философии культуры. - М.: Прогресс-Традиция, 2006. - 408 с.
31. Порус В.Н. Онтология культуры С.Л. Франка // Семен Людвигович Франк / под ред. В.Н. Поруса. - М.: Российская политическая энциклопедия, 2012.
- 589 с.
32. Струве П.Б., Франк С.Л. Очерки философии культуры // Франк С.Л. Непрочитанное... Статьи, письма, воспоминания. -М.: Моск. шк. полит, исслед., 2001.-588 с.
33. Хаутепен А. Бог: открытый вопрос. Богословские перспективы современной культуры. - М.: ББИ, 2008. - 517 с.
34. Франк С.Л. Крушение кумиров // Франк С.Л. Сочинения. - М.: Правда, 1990.-608 с.
35. Евлампиев И.И. Человек перед лицом абсолютного бытия: мистический реализм Семена Франка // Франк С.Л. Предмет знания. Душа человека. - СПб.: Наука, 1995.-656 с.
36. Франк С.Л. Личность и вещь // Франк С.Л. Философия и жизнь. - СПб.: Типография т-ва "Общественная польза", 1910. - 394 с.
37. Франк С.Л. Непостижимое // Франк С.Л. Сочинения. -М.: Правда, 1990. - 608 с.
38. Виттих В.А., Моисеева Т.В. Интерсубъективное управление: от теории к практике // Проблемы управления и моделирования в сложных системах: труды XVIII Межд. конф. (20-25 сентября 2016 г., Самара). - Самара: ООО «Офорт», 2016. - С. 53-62.
39. Vittikh V.A. Heterogeneous Actor and Everyday Life as Key Concepts of Evergetics // Group Decision and Negotiation - 2015. - Issue 6, Vol. 24. - P. 949-956.
40. Fyke J.P., Feldner S.B. and May St.K. Discourses about Righting the Business Society Relationship // Business and Society Review. - 2016. - Issue 2, Vol. 121. -P. 217-245.
41. Shabana K.M. and Ravlin E.C. Corporate Social Responsibility Reporting as Substantive and Symbolic Behavior: A Multilevel Theoretical Analysis // Business and Society Review. -2016. - Issue 2, Vol. 121. - P. 297-327.
42. Адлер А. Психология власти // Адлер А. Очерки по индивидуальной психологии. - М.: Когито-Центр, 2002. - С.203-207.
43. Адлер А. Спасение человечества с помощью психологии // Адлер А. Очерки по индивидуальной психологии. - М.: Когито-Центр, 2002. - С. 47-52.
References
1. Vittikh V.A. Introduction to the theory of intersubjective management. Group Decision and Negotiation. - 2015. - Issue 1, Vol. 24. - P. 67-95.
2. Vittikh V.A. Problems Energetiki. Problems of management. - 2014. - № 4. -P. 69 71. [In Russian],
3. Vittikh V.A. Evolution of ideas on management processes in the society: from cybernetics to evergetics. Group Decision and Negotiation. - 2015. - Issue 5, Vol. 24. --P. 825-832.
4. Vittikh V.A. Evergetics: science of intersubjective management processes in everyday life. Int. J. Management Concepts and Philosophy. - 2016. - Issue 2, Vol. 9. -P. 63-72.
5. Adler A. Understand human nature. - SPb: Akademicheskii project, 1997. -254 p. [In Russian].
6. Hartnett T. Consensus-Oriented Decision Making. Gabriola Island, BC, Canada: New Society Publishers. 2011. - 340 p.
7. Arpentieva M.R., Moiseeva T.V. Negotiations as intersubjective technology. Ontology of designing. - 2017. - № 1. - C. 102-114. [In Russian]
8. Baudrillard J. Fatigue. The consumer Society. Its myths and structures. - Moscow: The cultural revolution; Republic, 2006. - P. 230-234. [In Russian].
9. Safronov, A. Comprador bourgeoisie and the problem of «underdevelopment». Free thought. - 2009. - № 12 (1607). - C. 77-92. [In Russian],
10. Shkaratan O.I. Russian «pseudo-elite» and its identity in the global and national contexts. World of Russia: Sociology, Ethnology. - 2011. - T. 20. - № 4. -P. 68-88. [In Russian],
11. Ladyagin Yu.S. Russian administrative delight. Problems of the theory and practice of management. - 2005. - № 3. - C. 8-15. [In Russian].
12. Arpentieva M.R. Multiculturalism and migration: refugees, migrant workers, nomads. - Kaluga: KSU, 2017. - 260 c.
13. Le Coadic R. Multiculturalism. Dialogues about identity and multiculturalism. Ed. by E.I. Filippova, R. Le Le Coadic. - Moscow: IAE, RAS, Science, 2005. -P.78-104. [In Russian],
14. Anzaldüa G. Borderlands / La Frontera: The New Mestiza. - San Francisco: Spinsters/Aunt Lute, 2012. - 312 p.
15. Benhabib S. The claims of culture. - Moscow: Logos, 2003. - P. 9, 31 [In Russian].
16. Tlostanova M.V. From the philosophy of multiculturalism to the philosophy of transculturalism. - Moscow: PFUR, 2008. - 251 p. [In Russian],
17. Coroni F. Transculturation and the Politics of Theory: Countering the Center, Cuban Counterpoint. Introduction to: Ortiz, F. Cuban Counterpoint. - Durham, N.C.: Duke Univ. Press, 1995. - P. XLI.
18. Ortiz F. Cuban Counterpoint. - Durham, N.C.: Duke University Press, 1995, Durham, N.C.: Knopf, 2012. - 408 p.
19. Mindell A. The leader as martial artist: An introduction to deep democracy. -San Francisco: Harper, Deep Democracy Exchange, 1992/2000/2014. - 196 p.
20. Mindell A. Processmind: A user's guide to connecting with the mind of god. -San Francisco: Quest Books 2010. - 304 p.
21. Schupbach M. Worldwork: Ein Multidimensionales Change Management Modell. Organisations Entwicklung, 2007. № 4 (Erfahrung). P. 56-64.
22. Schupbach E. The Gold at the End of the Rainbow: A Hermeneutic Study of a Therapist's Spiritual Experience - Cincinnati, Cincinnati. Union Institute, 2004. 120 p.
23. Galtung J., andIkeda D. Choose peace: a dialogue between. The Galtung and Ikeda. Sterling, VA: Pluto Press, 1995. 220 p.
24. Toynbi Ar., Ikeda D. Choose life. Dialogue A. Toynbee and D. Ikeda. - M.: Moscow State University, 2008. - 200 p. [In Russian],
25. KantI Composition. In 6. Moscow: Mysl', 1964. T. 3. P. 571-572. [In Russian].
26. Vaihinger H. Wie die Philosophie des Als-Ob entstand. Philosophie der Gegenwart in Selbstdarstellungen. 1921. Bd. 2. S. 177-178.
27. Tevzadze G. Immanuel Kant. Problems of philosophy. - Tbilisi: Mecniereba, 1979, 1979. S. 316. [In Russian].
28. Horkheimer M., Adorno T. Dialectic of Enlightenment. Philosophical fragments. M.-SPb.: Medium, Yuventa, 1997. 71 p. [In Russian],
29. Adorno T. Negative dialectics. - Moscow: Scientific world, 2003. - 374 p [In Russian].
30. Mezhuev V.M. The Idea of culture. Essays on the philosophy of art. - M.: Progress-Tradition, 2006. - 408 p. [In Russian],
31. Porus V.N. Ontology of culture S.L. Frank. Semyon Lyudvigovich Frank. Ed. by V.N. Porus. -M.: ROSSPEN, 2012. 589 p. P. 373-416. [In Russian],
32. Struve P. B., Frank S. L. Sketches of the philosophy of culture // Frank S.L. Unread Articles, letters, memories. - M.: Mosk. shk. polit. issled., 2001. 588 p. P. 46-54. [In Russian],
33. Houtepen A. God: an open question. Theological perspectives of modern culture. Moscow: BBI, 2008. - 517 p. [In Russian],
34. Frank S.L. The collapse of the idols. Frank S. L. Works. Moscow: Pravda, 1990.-608 s. [In Russian],
35. EvlampievI.I. Man before the face of absolute existence: the mystical realism of Simeon Frank. Frank S.L. Subject of knowledge. The soul of man. - Saint Petersburg: Nauka, 1995. - 656 p. [In Russian],
36. Frank S.L. The Person and the thing. Frank S. L. Philosophy and life. Saint Petersburg: Printing of t-VA "Public Benefit", 1910. - 394 p [In Russian],
37. Frank S.L. Unfathomable // Frank S.L. Works. - Moscow: Pravda, 1990. 608 p. [In Russian].
38. Vittikh V.A., Moiseeva T.V. Intersubjective management: from theory to practice. Complex Systems: Control and Modeling Problems: Proc. of the XVIII Int. Conf. (20-25 September 2016, Samara, Russia). Samara: Ofort; 2016. - P. 53-62. [In Russian].
39. Vittikh V.A. Heterogeneous Actor and Everyday Life as Key Concepts of Ev-ergetics // Group Decision and Negotiation 2015. Issue 6, Vol. 24. - P. 949-956.
40. Fyke J.P., Feldner, S.B. and May, St.K. Discourses about Righting the Business Society Relationship // Business and Society Review. 2016. Issue 2, Vol. 121. P. 217-245.
41. Shabana K.M. andRavlin E.C. Corporate Social Responsibility Reporting as Substantive and Symbolic Behavior: A Multilevel Theoretical Analysis. Business and Society Review. 2016. Issue 2, Vol. 121. P. 297-327.
42. Adler A. The Psychology of power. Adler A. Essays on individual psychology. Moscow: Kogito, 2002. P. 203-207. [In Russian].
43. Adler A. The Salvation of mankind with psychology. Adler A. Essays on individual psychology. Moscow: Kogito, 2002. P. 47-52. [In Russian].
Поступила в редакцию 4 марта 2017 г.
UDC 332.1
DOI 10.21779/2542-0313 - 2017-32-1-74-92
Rights and duties of man: the problems of communities management in the subjective and intersubjective models
M.R. Arpentieva
Tsiolkovskiy Kaluga State University; Russia, 248023, Kaluga oblast, Kaluga, ul Stepana Razina, 26; mariam-rav@yandex.ru
The article discusses the problem of the rights and duties of man in the context of the management of such complex systems as communities. Discusses the main aspects of the community management, proposed in the context of subjective and intersubjective models. Intersubjective approach (model) to the resolution of problem situations is based on external consensus, a subjective approach (model) based on internal consensus. The author show that in the model of intersubjective management (evergetics) management intends to solve problems of heterogeneous actors.
Actors are organized into a situational association. They decide directly about their problems. Through such forms as negotiation and mediation, discussions and focus group participants situational associations, using reasoned discourse, in the process of direct communications are moving towards consensus and adoption of common, approved by all parties to the discussion, solutions. In the model of subjective management leading point is the ability and willingness of a person to management by himself (self-government), to build his own attitude, behavior, understanding what is happening regardless of the surrounding influences and environment, based on a deeper and more comprehensive understanding of yourself, your essence as a person.
This is a kind of ability to negotiate with himself, to find and realize the optimal solution, considering all constraints and opportunities that exist outside and inside. Subjective management is a kind of intersubjective management (it's «introjection» or «assignment»): the person agrees and finds a consensus with itself and the world within themselves, realizing and arguing that probable and desirable consequences of each step taken, each act, confident in its internal and external efficiency (the efficiency and self-efficacy).
This model allows to supplement the description of intersubjective management model as a co-creative, equal, to develop community dialogue. This dialogue comes in the form of talks and discussions, man to man. People initiate and spend it in order to create intersubjective meanings (knowledge and skills) and the activation of «hidden» knowledge and skills of actors as members of a situational association. This model also complements the model of intersubjective management as a process of mutual, transformational, focused mutual influence of man and the world. In the course of such interaction shall be selected and implemented the most optimal solutions that meet both the demands of the environment (solve a situation and the world in General), and the requirements of the person (as actor - member of the situational association and as the subject of life in general). The author emphasizes that when solving problems, the actors realize not only their rights but also responsibilities: reasoned discourse is the discourse responsible.
Keywords: evergetics, intersubjective management, subjective management, technology, reasoned discourse, consensus, rights, duties, situational association, community of practice.
Received 4 March, 2017
