CC BY
7ПСИХОЛОГИЯ
УДК 332.1
Б01: 10.21779/2542-0313- 2017-32-2-77-93 М.Р. Арпентьева
Права и обязанности человека: технологии управления сообществами в субъект(ив)ной и интерсубъективной моделях*
Калужский государственный педагогический университет им. К.Э. Циолковского; Россия, 248023, г. Калуга, ул. Степана Разина, 26; [email protected]
В статье рассматриваются направления и технологии разрешения проблем социальных отношений, а также проблема реализации прав и обязанностей человека в обществе. Анализируются технологии управления сообществами, предлагаемые в контексте интерсубъективной и субъект(ив)ной моделей, а также системного подхода и форсайта. Показано, что субъективная модель дополняет модель интерсубъективного управления как со-творческого, паритетного, развивающего сообщество диалога в форме переговоров и дискуссий человека с человеком в целях создания интерсубъективных смыслов (знаний и умения) и активизации «скрытых» знаний и умений акторов как членов ситуативной ассоциации. Она также обращает особое внимание на ответственность человека не только перед людьми, внешним миром, но и перед собой, внутренним миром, на права и обязанности по отношению к себе. Только управляя собой, человек может управлять или быть включённым в управление окружающим миром, избегая ошибок и не принося вреда ни миру, ни себе. Интерсубъективная, по сути, диалогическая модель и модель системная, их разновидности, включая форсайт-модели, а также предлагаемые ими технологические решения также обращают внимание на внешние возможности гармонизации отношений во внутреннем и внешнем мире человека: решая внешние проблемы, люди решают и внутренние проблемы. Таким образом, ответственность, реализация прав и обязанностей по отношению к внешнему миру - важная часть социальной и индивидуальной гармонии.
Ключевые слова: эвергетика, интерсубъективное управление, субъект(ив)ное управление, технологии, аргументированный дискурс, консенсус, права, обязанности, ситуативные ассоциации, деятельные группы.
Введение
Множество проблем в современном управлении социальными системами связано с асимметриями такого управления, преобладанием классических подходов, рассматривающих управление как деятельность отдельного субъекта, в том числе «системного монолита», а также формами и субъектами, более или менее оптимальными (более или менее подходящими) для управления как конкретной ситуацией, так и в целом.
В неклассической модели управления рассматриваются в качестве альтернативных модели индивидуального и коллегиального управления, их достоинства и недостатки, возможности и ограничения в тех или иных ситуациях [1-3].
* Статья прошла представление на заседании научного совета Института психологии Калужского государственного университета К.Э. Циолковского, о чем имеется письменное Заключение совета с рекомендацией об опубликовании.
В постнеклассической модели управления особое внимание уделяется не ситуативным и личностным аспектам управления, а аспектам ценностно-смысловым и технологическим, взаимосвязям целей и ценностей управления с его технологиями и, таким образом, результатами. Именно они, образуя основу управления как воздействия или взаимодействия, направленного на решение проблем повседневной жизни, раскрывают основные механизмы и дилеммы управления, помогая гармонизировать взаимодействие государства, общества, организации, личности [4-6].
Однако старые модели управления преодолеваются с большим трудом, поэтому в сообществах и государствах накапливается все большее количество проблем и противоречий [7, 8]. Основная часть проблем при этом связана с тем, что «ключевое значение в выработке государственных решений принадлежит элитарным сетевым коалициям, выступающим в виде неформальных правительственных «блоков», клиентелл и прочих латентных ассоциаций, которые перепрофилируют деятельность государственных органов на реализацию корпоративных и партикулярных потребностей и интересов» [9, с. 87-88]. Поэтому реформирование государственного управления и отношений общества и государства, достижение состояний «новой публичности» (new publicity), а также выработка перспективных стратегий институциональных и общественных изменений почти невозможны: доминирование сетевых коалиций и их интересов в формате тотального, «неопатримониального» господства создает многочисленные «институциональные ловушки» для «вовлечения в публичность» и сводит реформы к частичным изменениям и инновациям в технологической и идеологической сферах [10-12].
В рамках постнеклассической модели особенно выделяются два подхода: субъ-ект(ив)ный и интерсубъективный, фиксирующие внимание на ценностях и целях управления, а также форсайт-подход, несущий в себе задачу технологического обеспечения «стабильного развития», профилактики и разрешения кризисов развития личности, организации и общества. Интерсубъективный подход к разрешению проблемных ситуаций базируется на внешнем консенсусе, субъективный подход - на консенсусе внутреннем. В модели интерсубъективного управления (эвергетике) предполагается привлечение к решению непосредственно касающихся их проблем гетерогенных акторов, организуемых в ситуативные ассоциации [13-15]. В рамках таких форм, как переговоры и медиации, дискуссии и фокус-группы, участники ситуативных ассоциаций, используя аргументированный дискурс в процессе непосредственной коммуникации, двигаются в направлении достижения консенсуса и принятия общего, одобряемого всеми участниками обсуждения, решения [16-18]. В модели субъективного или субъектного управления или самоуправления ведущим моментом оказывается способность и готовность человека управлять самим собой: выстраивать свою позицию, поведение, понимание происходящего независимо от влияний окружающих и среды, опираясь на глубокое и разностороннее понимание самого себя, своей сущности как человека [1921]. Это знание и умение договариваться с самим собой, находить и реализовывать оптимальное для себя самого решение с учетом всех ограничений и возможностей, существующих вне и внутри себя. Субъективное управление как подход позволяет дополнить описание интерсубъективного управления как со-творческого, паритетного, развивающего сообщество диалога в форме переговоров и дискуссий человека с человеком, организуемого и осуществляемого в целях создания интерсубъективных смыслов (знаний и умения) и активизации «скрытых» знаний и умений акторов как членов ситуативной ассоциации, еще одним измерением. В процессе решения проблем акторы реа-
лизуют не только свои права, но и обязанности: аргументированный дискурс есть дискурс ответственный [22-24].
1. Технологии преобразования управления государством, обществом,
человеком
1.1. Технология «второй демократии» А. Адлера
Технологическая сторона данного вопроса связана с несколькими аспектами. Основная технология - технология «второй демократии» А. Адлера, изъятая в XXI веке из научного и практического обращения даже «на Западе» [19-21]. Суть этой демократии и лежащей в ее основе технологии хорошо выразила святая Т. Калькуттская (А.Г. Бо-яджиу): «Делай это все равно». А. Адлер, наблюдая проблемы внедрения социалистических идей и демократии Х1Х-ХХ веков, был вполне согласен с позициями, отражёнными в работах Р. Аккофа, А. Тойнби, А. де Токвиля, К. Поланьи и многих других исследователей [25, 26] о необходимости изменения систем управления обществом, государством. Однако он разработал совершенно отличную от них собственную модель, превратившую его из политического деятеля, сторонника социализма, в психолога, а сама модель обратила внимание людей на управление самим собой. Это модель и технология «второй демократии», основанная на постулате о том, что если каждый человек, будучи не только наделенным правами, но и ответственным за себя и мир, признает себя и мир, свои права и обязанности, свои ценности, понимание мира и себя, свои ритуалы как важные и будет ориентироваться на них и помнить о своем призвании и человеческой сущности в любой жизненной ситуации, если его поведение, отношение, понимание будет устойчиво в пространстве и времени, если он сможет изменить самого себя и стать собой, то он «автоматически» изменит сначала своих близких, а потом и окружающий мир, включая все человечество.
Будучи удовлетворенным, спокойным и счастливым, способным к обнаружению и трансформации истинных, а не фиктивных конфликтов и напряжений, человек притягивает к себе все большее количество людей, достигая феноменальных результатов. Примером является другой святой ХХ века М.К. Ганди и его философия ненасилия (са-тьяграха), отстаиваемые им принципы любви, милосердия и служения человечеству, которые оказали решающее влияние на движение сторонников мирных перемен и освобождение Индии от колониализма [27, 28].
Эта технология близка также мировоззрению невмешательства, недеяния даосизма и дзен-буддизма [29, 30]. Это мировоззрение на самом деле обращено к таким важным моментам, как способность мира «объяснять самого себя», разворачиваться по своей собственной логике, «автоматически» и так же «автоматически» по законам всеобщей взаимосвязи реагировать на посыл, идущий от человека. Чем прозрачнее, правильнее и однозначнее будет этот посыл, тем более однозначной, правильной и предсказуемой будет «автоматическая» реакция на него мира. Как одно из упрощений этой проблемы можно рассматривать традиционную проблему «роль личности в истории». Однако А. Адлер описал и опробовал этот процесс как психотехнологию, положившую начало и современному психологическому консультированию, основателем которого он стал, создавшую базис консультированию [19-21]. Работы А. Адлера оказали решающее воздействие на современную систему представлений о сути этой практики, ее возможностях и ограничениях, в том числе и в контексте помощи «маленькому человеку», существующему в мире фикций и антификций. Он раскрыл на уровне отдельного человека нарушения в жизни людей - отказ или неспособность любить, привносить и
отстаивать любовь в мире; фиктивные цели и способы жизни, фикции и антификции, комплекс неполноценности и комплекс сверхценности (превосходства), некоторые оттесняют человека в жизнь, где истинные ценности и любовь кажутся недостижимыми. Однако их недостижимость - иллюзия. Чтоб осознать это избавиться от иллюзии, людям нужна помощь консультанта: человека, способного быть самим собой и дающего другим быть самими собой в самых разных ситуациях, любящего и принимающего любовь, развивающегося и опирающегося на нравственные ценности и дающего возможность развиваться другим, транслируя им эти ценности, а также не только права, но и ответственность за их реализацию. Его работы внесли значимый вклад в развитие представлений о важности активизации клиента и диалога, значимости интерсубъективного взаимодействия.
В модели субъективного или субъектного управления или самоуправления (self-management, self-governance, autonomy) ведущим моментом оказывается способность и готовность человека (общности, организации) управлять самим собой: выстраивать свою позицию, поведение, понимание происходящего независимо от влияний окружающих и среды, опираясь на глубокое и разностороннее понимание самого себя, своей сущности как человека [31, 32]. Этот подход позволяет дополнить описание интерсубъективного управления как сотворческого, паритетного, развивающего сообщество диалога. В ходе решения задач и преобразования проблемных ситуаций повседневности акторы реализуют не только свои права, но и обязанности: аргументированный дискурс есть дискурс ответственный. При этом наиболее продуктивными являются стратегии управления, основанные на вдохновляющих призывах, консультационно-посреднической помощи и рациональном, аргументированном убеждении [33, 34].
1.2. Концепция интерсубъективного управления (эвергетики) В.А. Виттиха
1.2.1. Интерсубъективные модели управления в науке и практике современного менеджмента
В традиционных рационалистических, прагматических моделях управления, в современных исследованиях мальтузиански ориентированных ученых - представителей идеологии постмодерна, для которых нравственно то, что выгодно, целью управления является достижение такого уровня руководства (разработка таких его технологий), которые позволяли бы достигать 100 % успешности и результативности управления. Они ориентированы на уничтожение любой оппозиции, которая может воспрепятствовать разрушению культуры и нравственных ценностей, вытекающих из них прав и обязанностей, предписаний и запретов, возможностей и ограничений (духовно-нравственному разложению населения, отчуждению отношений между людьми и дезориентации, де-индентификации личности), и их замену системами отчужденных от нужд общества правовых норм и законов, то есть арбитражным произволом, разрушающим культуру и сообщество [35-37]. Однако помимо этого движения, пост-постмодерн выдвинул свой вариант развития мира: человечество движется к ацефаличному, полилогическому союзу, созданному на основе ценностей и технологий сотворчества и партнерства, взаимопомощи и взаимообучения, в процессе которых реализуется и развивается, накапливается и воспроизводится человеческий и социальный капитал, а также капитал культурный, человечество [38, 39]. Эта модель исходит из того, что развитие человека и социальных отношений в современном мире во многом блокируется преобладанием репрессивно-контролирующих форм отношений государства и общества на фоне почти ничем
- законодательно и нравственно - не ограниченных отношений потребления (использования) человеком себя, других людей, мира. Данная идеология продвигается государством и поддерживается обществом при полном игнорировании задач и идеологии социального служения и социального прогресса. С последней идеологией человечество уже встречалось - в опыте социалистических стран. Сейчас эта идеология реализуется в ряде посткапиталистических государств, очевидным образом начинающих тяготеть к отношениям с «распределенным», коллегиальным, а не монолитным, индивидуальным управлением, продвигает идеи внедрения интерсубъективных и квазинтерсубъектив-ных технологий, в т. ч. крауд-технологий, позволяющих хотя бы имитировать диалог населения и государства, образования и обучающихся, и технологий коллаборационистского типа - технологии сотрудничества и кооперации «всех со всеми» [40-42].
Коллаборации в своем прямом смысле предполагают создание особых сообществ людей, объединенных общими социальными, политическими или духовными представлениями о себе и мире, а также обладающими определенными ресурсами и формами организации отношений: кохаузинг, экопоселения, коммуны, кибуцы, ашрамы, жилищно-строительные кооперативы и т. д. (cohousing, land trusts, ecovillages, communes, kibbutzim, ashrams, and housing cooperatives) [42-44]. Однако они не обязательно являются постоянными во времени и границах. Главное, то, что в коллаборациях люди живут вместе. Как подчеркивает одна из исследователей коллабораций Я. Рэнд, человек не должен жить изолированной жизнью. Важнейшим способом, которым люди развивают и реализуют себя, является построение прочных отношений с другими людьми (бизнес, дружба, любовь и т. д.) как отношений служения и взаимопомощи. Действующие в собственных интересах часто «присматривают» за окружающим миром, помогая слабым и невинным защищая друзьям и союзникам от угроз и несправедливости, помогать и т. д. [40]. Зарубежные исследователи также ввели понятие «деятельное сообщество» (сообщество практикующих, сообщество практики, community of practice), назвав этим понятием группу людей, объединенных общим интересом, профессией или хобби [45, 46]. Такая группа существует без какого-либо стороннего управления, спонсирования или принуждения. Идея деятельных сообществ уходит корнями в американский прагматизм, особенно в идеи К.С. Пирса, концепцию «сообщества по расследованию» (community of inquiry), а также принцип обучения по специальности Дж. Дьюи (learning through occupation) [44-46]. Теперь это понятие стало фрагментом учения об организационном развитии (organizational development) и антикризисной модели управления.
1.2.2. Эвергетика как постнеклассичесская наука об интерсубъективном управлении
В России идеи коллабораций и деятельных сообществ также получили свое теоретическое развитие и практическое воплощение, в том числе и в эвергетике. В теорию эвергетики В.А. Виттих и его ученица Т. А. Моисеева ввели понятие ситуативных ассоциаций [13, 22, 47]. Эти ассоциации создаются для продуктивного решения насущных для членов ассоциации проблем в форме диалога. Участники обсуждения выступают как акторы, заинтересованные в исходе обсуждения и внедрении решения. Решение, принимаемое ими, должно быть взаимоприемлемо и для этого предполагает коммуникацию в целях достижения консенсуса [48, 49], который должен быть найден и принят всеми акторами как членами ситуативной ассоциации, самоорганизовавшейся или организованной государственными или бизнес-структурами для осмысления и преобразования проблемной ситуации. Работа ассоциации отражает развитие принципа активизации, при котором клиенты и стейкхолдеры становятся не только активными сотрудниками государственных и бизнес-структур, но и равноправными соакторами. Их работа
направлена на восполнение недостающей информации и гармонизацию отношений, урегулирование конфликтов и противоречивых пониманий. Акторы, образующие ситуативные ассоциации, стремятся прийти к консенсусу, ведя переговоры друг с другом и с представителями различных сообществ и организаций, другими ассоциациями, а также с представителями «мира систем», владеющими ресурсами, необходимыми для разрешения проблемной ситуации. Акторы понимают, что решение может быть принято только совместными усилиями. Они изначально пониманиют важность обсуждаемой проблемы, важность ее решения, стремятся и готовы к диалогу, к обладанию знаниями и умениями, необходимыми в диалоге. Поэтому участники обсуждения, организованного в форме переговоров, медиаций, дискуссий и т. д., стремятся к дискурсивному единству, вырабатывая в процессе интерсубъективной коммуникации (общения) общую «мораль», то есть общие ценности и вязанные с ними смыслы [12, 13]. Возникает взаимопонимание: общие, разделяемые всеми участниками проблемной ситуации смыслы - основа консенсуса. В целом эвергетика как наука об интерсубъективном управлении развивается как попытка развернутой многоуровневой рефлексии сути управления, его ценностно-целевых основ, взаимосвязи теории и практики управления, их развития в исторической и диахронической перспективах. Она предлагает трансдискурсивный метод осмысления происходящего в организации, сообществе, группе, реализацию функций рефлексии и прогнозирования («форсайта») развития групп, сообществ, государств [50]. В.А. Виттих сравнивает информационно-модернистскую, рационалистическую модель общества и управления им и феноменологическую модель управления - эвергетику. Он ставит как основной вопрос о сути управления: дело не в том - как, а в том - для чего, ради чего - управлять [12, 13], не в том, как повысить эффективность управления человеческими ресурсами и общественным развитием, а в том, каковы цели управления как такового, чем отличается плохое управление от хорошего или, точнее, в каких случаях можно говорить об управлении, а в каких - о его попытках, имитации. Однако возможности устранения проблемной ситуации сегодня существенно ограничиваются невысоким культурным уровнем населения, его деформированными ценностными ориентациями, нетерпимостью к чужим мнениям, наличием «субкультуры насилия», характерной для многих слоев населения, диктатом бюрократического системного монолита и рядом других обстоятельств, препятствующих организации и развитию коммуникаций [42, 43].
1.3. Концепции системного антикризисного управления и форсайта
Современный антикризисный менеджмент (crisis management), учитывающий новые угрозы и вызовы времени, задачи профилактики и коррекции организационных кризов и коллапсов, проблемы бюрократизации и коррупции в организации, утечки «мозгов» и кадров, дауншифтинга и депрофессионализации, во многом опирается на понимание того, что в мире все взаимосвязано. Даже самые деструктивные, опасные события и феномены могут быть выявлены, предотвращены или тем или иным образом скорректированы, если на то есть стремление и возможности, предоставляемые тем или иным способом управления, режимом, строем [51]. Особое значение в этом процессе играет форсайт как практика и теория работы с футуристическими технологиями, в том числе технологиями выявления и осмысления «маркеров (слабых сигналов) перемен»: важно понимание необходимости учета всего спектра переменных и факторов развития. Также важно понимание того, что перемены неизбежны и даже самые «опасные»
несут функцию развития, если они правильно осмыслены, если их потенциал использован организацией и ее членами в продуктивных целях, целях развития [51].
Для того чтобы жить, человеку и группе подчас очень важно понять: кто они, откуда они и куда идут, что с ними происходит: испытание и обучение, наказание и отмщение, указание к действию или информация к сведению. Они также нуждаются в том, чтобы понять: мир только кажется упорядоченным. Правовые законы - фикции, удерживающие сознание и жизнь людей и сообществ в определенных рамках, носят временный, локальный характер. Жизнь же, опирающаяся на законы нравственные, не прерывается, развиваясь по весьма сложным, но часто «фрактально» организованным траекториям.
Как отмечал Г. Бейтсон, мироздание, организованное как сеть обратных связей, иерархически-рекурсивно: каждая сложная система вместе со своими метаболизмами существует в контексте еще более сложной системы, с которой она обменивается веществом и информацией, последовательно или параллельно развивается. При этом контекст определяет поведение системы так же, как система изменяет контекст [52, с. 187, 293]. Сложные системы сочетают в своем функционировании ряд принципов: 1) гомео-стаза как постоянства или равновесия; 2) развития, изменчивости или трансформации, 3) гистерезиса как каузальной, причинно-следственной, телеологической, финитист-ской обусловленности; 4) взаимодействия с другими системами по принципам последовательных и параллельных, синхронных изменений и т. д. Результаты взаимодействия сложных систем зависят от целей и ценностей этого взаимодействия, а также от его «исходных пунктов» и пути между исходными и конечными «пунктами». Они включают работу в разной мере осознаваемых людьми «зарождающихся тенденций», часто непредсказуемых и неожиданных на уровне привычного и экспертного сознания «джокеров», «черных лебедей» и т. д. [53, 54]. Активная и точная идентификация таких феноменов и сигналов позволяет не только прогнозировать «непрогнозируемое», но и вмешиваться в течение процессов, корректируя их с наименьшей затратой сил, ресурсов материального, психического и духовного типа. Их особенность в том, что даже минимальные изменения параметров в них приводят к непропорционально значительным изменениям в поведении всей системы: эти сверхчувствительные зоны принято именовать «границами хаоса», «мерцающими зонами», «точками поворота», «между зонами» и т. д.
Однако и это еще не все: вместо ограниченной сложной адаптивной системы, окруженной хаосом, как показали исследования Г. Бейтсона, В. Лефевра, И. Пригожина и других, человечество живет в безгранично сложной гетерогенной и адаптивной среде, которая похожа на бескрайнее лоскутное одеяло [52, 55]. Отдельные лоскуты системы -области большей или меньшей гомеостатической устойчивости: устойчивости порядка и покоя и устойчивости кризиса и беспорядка. В «прорехах» этого лоскута и на границах соприкосновений лоскутов «ткань» того или иного фрагмента социальной и личностной реальности (сложной системы) оказывается разорвана: у реальности проявляются нелинейные, рекурсивные характеристики, на которые указывал еще Эд. Лоренц. Они обладают способностью быть сверхчувствительными в определенных областях, стремясь к «странностям» и «психологике» [56, 57]. В этих зонах часто возникает многократное повторение словесной или «естественной» (событийной) метафоры - в различных обстоятельствах, разными людьми и т. д. Видоизменение и распространение метафоры в социальном поле регистрируются в виде «странных совпадений», «ироний судьбы», событий - «джокеров» и иных артефактов и синхронизмов «коллективного бессознательного»: сюжеты разных событий оказываются метафорически тождествен-
ны [54]. В этих зонах находятся точки, наиболее эффективные и продуктивные с точи зрения осмысления сути затруднений развития и воздействия для продуктивной трансформации реальности: такие воздействия могут производиться более или менее целенаправленно [56]. Здесь мы возвращаемся к моделям форсайта и системному подходу, обращающими внимание на важность повторов - подтверждений, никак не связанных с центральными частями социальных «лоскутов», но воздействующими на их периферийные части. Самой периферийной частью социальной системы оказывается каждый отдельный человек как индивид: воздействие на самого себя, трансформация самого себя и подтверждение самого себя, «метафор» своего существования потому и являются наиболее действенными [20, 21]. «Начни с себя», «познай самого себя» - эти императивы развития человека и сообщества звучат с самых давних времен.
Консенсус и диссенсус: множество технологий на пути к оптимальному решению
2.1. Консенсус и диссенсус в диалоге неоднородных акторов
Консенсус представляет собой лишь потенциальный, хотя и в некоторых условиях закономерный итог диалога, но вовсе не обязательный или неизбежный в других условиях, и в этом смысле он возможен после коммуникации. Консенсус предполагает необходимость поддержки решения большинством (в т. ч. квалифицированным) участников ассоциации и отсутствие возражений против принятия решения со стороны хотя бы одного из них [55, 56]. Такого рода результат опирается на диссенсус. В современных социально-философских исследованиях, например в трудах Н. Лумана, Ж.Ф. Ли-отара, Б. Ридингса, отмечается, что важным моментом достижения консенсуса является диссенсус, вариативное содержание коммуникативного процесса, иначе диалог выливается в фикцию, обсуждение «без объекта обсуждения». «То, что заключается во временном промежутке от начала до финала такого коммуникативного процесса, может быть полностью исключено или иметь любое содержание», - отмечает В.М. Карелин [57, с. 47]. Он полагает, что такая коммуникация может быть описана как неподлинная коммуникация по типу фатического общения, болтовни (das Gerede) М. Хайдеггера. Она, напротив, не может быть описана «через производство некоторой онтологической неаутентичности, не связанной с бытием, а как-то, что вообще не имеет обязательной связи с внешними по отношению к коммуникации смыслами» [57, с. 47]. В общем «консенсусное сопряжение между субъектами коммуникации не представляется возможным, т. к. они не являются стабильными и детерминированными сущностями: каждый из них несет неопределенность - контингентность, которая в коммуникации возрастает, обретая конфигурацию двойной контингентности» [57, с. 48]. Контингентность - это «конструктивная «не-необязательность», которая, в конце концов, приводит к парадоксу, суть которого состоит в том, что «без "шума" нет системы», без частно выглядящей внешней неупорядоченной и хаотически организованной части диалога, связанной с обнаружением и исследованием диссенсуса, успех диалога невозможен. Однако и сам диалог невозможен, пока двойная контингентность не осознана и не исследована участниками: понимание неопределенности придает особую ценность и важность «редким «исключительно вероятным» точкам сопряжения коммуникации и соответствующим процедурам выбора действий» [57, с. 49]. «Граница коммуникантов есть точка ин-детерминистичности, где на сцену выходит контингентная логика. Контингентное рождается там, где есть граница, а следовательно, действует фактор дифференциации», -подчеркивает В.М. Карелин вслед за Н. Луманом. «Контингентное - место соприкосно-
вения, где возникновение случайности амплифицируется (не обязательно строго арифметически удваивается) в силу взаимодействия двух сторон, каждая из которых несет свою меру неопределенности» [57, с. 49]. Возникающее при этом "мышление вместе" -как диссенсусный процесс больше «с диалогизмом, чем с диалогом» [57, с. 52].
Кроме того, такого рода результат требует понимания базовых ценностей жизни, ее нравственных основ, а также осознания отношений любви (ее проявлений в принятии, понимании, искренности и предметной фокусированности социальных коммуникаций) как истинных целей жизнедеятельности человека и условий продуктивных решений, консенсуса. Отчужденность, непонимание, неконгруэнтность и фатичность коммуникаций создают и усиливают конфликт: люди не стремятся понять смысл происходящего между ними и использовать конфронтацию в целях развития, не тратят силы и время, чтобы понять глобальный смысл своего бытия и поступков. Достижение консенсуса - процесс воссоединения связи человека и общества с наиболее важными, духовно-нравственными опорами его жизни, восстановление и развитие культуры.
2.1. Совместность: от диссенсуса к консенсусу
Важным моментом в управлении всего мира становится социальность управления: его распределенность между акторами, а также ответственность управляющих за процессы и результаты управления. На пути к достижению и осуществлению оптимального для всех акторов решения - консенсусу - люди проходят множество этапов. Консенсус выступает как антипод «вынужденному режиму внешнего согласия», в том числе с автократическими распоряжениями и программами, изымающими человека и общества из управления, а также с результатами «демократического голосования», при котором позиции многих людей (численного, идеологического или статусного «меньшинства») просто игнорируются. Консенсус требует признания важности всех позиций, пониманий, правил поведения. Он требует совместности и солидарности. Консенсус проходит через стадию конфронтации как стадию обнаружения и исследования (рефлексии - осознания и сопоставления - осмысления) различий. В процессе поиска путей формирования и закрепления общих позиций и ценностей, пониманий и нормативов поведения и преобразования ситуации особую роль играют технологии достижения консенсуса, позволяющие реализовать его, почувствовать акторам его суть:
1) конвенциональное соглашение или договор между людьми выступает как одна из основ деятельности ситуативных ассоциаций акторов, решающих ту ли иную проблему;
2) консенсус предполагает обнаружение и воплощение в жизнь принципиально нового, порой абсолютно неожиданного подхода, который опирается на «скрытые» ранее знания и умения акторов, активизированные в процессе поиска,
3) взаимное обучение акторов и иные «побочные результаты» поиска решения.
Даже компромисс как составляющая на пути достижения консенсуса нередко открывает людям новое понимание происходящего в них самих и в мире. Но консенсус как результат диалогизации диссенсуса способен действительно удивлять, поскольку он создается и создает абсолютно новую «логику» понимания происходящего: аргументированный дискурс, обогащенный «слабыми голосами» тех, кто никогда не имел возможности высказаться или не был ранее востребован, способен трансформировать миропонимание всех участников, открывая в каждом из акторов и для каждого из акторов, как и в сообществе и для сообщества в целом, совершенно новые пути постижения себя и мира, его преобразования и преобразования самих себя, новое отношение к себе и миру.
Именно исследования отношенияе, его трансформации, являются задачами работы ситуативных ассоциаций: человек и общество живут, руководствуясь «предельными смыслами». Одним из них является любовь. Делая что-либо, человек и группа делают это из любви и ради любви: осознание этого момента крайне важно для гармоничного функционирования и развития. Ничто не является таким значимым, как любовь. Работа ситуативных ассоциаций, поиск консенсуса необходимы для того, чтобы люди могли пережить и понять свою сущность, сущность своей жизни и жизни других людей, правильно выстроили ценностные приоритеты, осознали и развенчали фикции и ошибки, приняли свои обязанности и свои права как обязанности и права любви.
Заключение
Современные теории и практики оптимизации диалога позволяют понять внешние и внутренние аспекты анализа процесса нахождения консенсуса, однако все же нуждаются в уточнениях конкретных путей (технологий) и принципов («идеологий»), обладающих практической ценностью для акторов и позволяющих достигнуть его, обеспечив продуктивность и эффективность по отношению к решению проблемы.
Идеологическое (ценностное), научное (концептуальное) и прикладное (технологическое) обоснование такого достижения можно найти:
• в моделях эвергетики (интерсубъективного управления) и моделях диалога (предметно-определенной, личностно значимой, персонифицированной и включенной конфронтации, направленной на совместное, оптимальное и паритетное решение) и дополняющих их моделях самоуправления и субъектности (субъектного отношения) человека и его жизнедеятельности, реализации субъектом своих прав и обязанностей по отношению к себе и окружающему миру;
• в моделях системности (целостности и сложности как многоуровневости и многокомпонентности, самоорганизации и саморазвития, функциональной специфичности и взаимозаменяемости, полифункциональности), моделях форсайта (учета разнообразных компонентов проблемной ситуации) и полевого взаимодействия (нарушения и восстановления равновесия между объектом и средой, гармонии взаимодействия систем, в т. ч. как полей или фрагментов полей), акцентирующих параллельность (идентичность, сходство или соответствие процессов взаимодействующих систем, помогающие осознать и осмыслить поворотные пункты в этом взаимодействии) и гистерезис (специфичность ответа в зависимости от состояния системы, целенаправленная избирательность) внутренних и внешних сил, действующих в сложной системе и на систему.
Интеграция данных моделей и заложенных в них технологий психологического, социологического, культурологического уровней, позволяет вычленить внешние и внутренние условия достижения практически эффективного и продуктивного решения, выступающего для акторов как интегративное решение-консенсус внешних проблем, а также как значимое событие его внутренней жизни, событие духовно-нравственного развития человека.
По сути, многие вопросы и проблемы управления сложными социальными системами связаны с поисками ответа на вопрос о первичности «Я» или «Мы». На этот вопрос существует несколько основных ответов, в том числе акцентирующий изначальную интерсубъективность человеческого сознания: «Мы» предшествует «Я». Эта фундаментальная идея и положена в основу эвергетики и иных теорий интерсубъективного управления, например «глубинной демократии», а также как концепции самоуправления (организациями и общностями, групповыми и индивидуальными субъектами) или
субъективного управления (человека самим собой), например «второй демократии» А. Адлера. Все эти концепции и модели раскрывают диалектичность развития человека и общества, основанную на внутреннем единстве этих сложных и часто сложно управляемых систем.
Литература
1. Бовина И.Б. Групповое решение // Социальная психология: практикум / под ред. Фоломеевой Т.В. - М.: Аспект пресс, 2006. - С. 223-242.
2. Aksenovskaja L.N., Bazarov T.U. Managing the organizational culture: a technological issue // Psychology in Russia. - 2011. - № 1. - С. 361-370.
3. Constantino J., Gouveia L.B., Daradkeh Y.I. The idea of e-participation digital engine where people can take place // International Journal of Open Information Technologies. -2015. - № 11. - С. 25-28.
4. Dokukina I.A. Management of technological innovation processes in an organization on the basis of cost approach // Вестник Орловского государственного аграрного университета. - 2014. - Т. 46, № 1. - С. 65-70.
5. Eisenhardt K.M. Strategy as Stratégie Décision Making // Sloan Management Review, Spring, 1998. - 65 р.
6. Koslowski P. Elements of a Philosophy of Management and Organization. - Berlin: Springer, 2010. - 212 p.
7. Prudskiy V.G., Oshchepkov A.M. Management of innovative and competitive development of socio-economic systems // Вестник Пермского государственного университета. Сер.: Экономика. - 2016. - № 3 (30). - С. 17-24.
8. Prudskiy V.G., Oshepkov A.M. Management as a specific form of social control // European Journal of Science and Theology. - 2015. - Vol. 11, № 5. - P. 185-198.
9. Соловьев А.И. Сетевая архитектура государственного управления и сетевая этика элиты как источники политической стагнации России // Социально-политическая трансформация современной России: поиск модели устойчивого развития. Сборник статей. - М.: Ин-т «Справедливый мир», ИС РАН, 2015. - С. 96-100.
10. Слатинов В.Б. Реформирование государственной гражданской службы России в условиях распространения концепции «Новой публичности»: проблемы и ограничения // Среднерусский вестник общественных наук. - 2016. - № 3. - С. 61-68.
11. Сморгунов Л.В. В поисках управляемости: концепции и трансформации государственного управления в XXI веке. - СПб.: Изд-во СПбГУ, 2012. - 362 с.
12. Фукуяма Ф. Сильное государство: управление и мировой порядок в XXI веке. - М.: Хранитель, 2007. - 220 с.
13. Виттих В.А. Проблемы эвергетики // Проблемы управления. - 2014. - № 4. -C. 69-71.
14. Vittikh V.A. Introduction to the theory of intersubjective management // Group Decision and Negotiation - 2015. - Issue 1, Vol. 24. - P. 67-95.
15. Vittikh V.A. Evolution of ideas on management processes in the society: from cybernetics to evergetics // Group Decision and Negotiation - 2015. - Issue 5, Vol. 24. -P. 825-832.
16. Fyke J.P., Feldner S.B. and May St.K. Discourses about Righting the Business Society Relationship // Business and Society Review. - 2016. - Issue 2, Vol. 121. - P. 217-245.
17. Iff A., Alluri R.M. Business Actors in Peace Mediation Processes // Business and Society Review. - 2016. - Issue 2, Vol. 121. - P. 187-215.
18. Kulik B.W. and Alarcon M. Manipulative Businesses: Secular Business Cults // Business and Society Review. - 2016. - Issue 2, Vol. 121. - P. 247-270.
19. Адлер А. Понять природу человека. - СПб.: Академ. проект, 1997. - 254 с.
20. Адлер А. Психология власти // Адлер А. Очерки по индивидуальной психологии. - М.: Когито-Центр, 2002. - С. 203-207.
21. Адлер А. Спасение человечества с помощью психологии // Адлер А. Очерки по индивидуальной психологии. - М.: Когито-Центр, 2002. - С. 47-52.
22. Виттих В.А., Моисеева Т.В. Интерсубъективное управление: от теории к практике // Проблемы управления и моделирования в сложных системах. Труды XVIII Межд. конф. (20-25 сентября 2016 г., Самара, Россия). - Самара: Офорт, 2016. - С. 5362.
23. Hartnett T. Consensus-Oriented Decision Making. - Gabriola Island, BC, Canada: New Society Publishers, 2011. - 340 р.
24. Vittikh V.A. Heterogeneous Actor and Everyday Life as Key Concepts of Evergetics // Group Decision and Negotiation. - 2015. - Issue 6, Vol. 24. - P. 949-956.
25. Акофф Л.Р. За пределами социализма и капитализма. Проблемы управления в социальных системах. - М.: Наука, 2009. - Т. 1. - C. 112-140.
26. Розинская Н.А., Латов Ю.В. Введение. «Великая трансформация» Карла По-ланьи / под ред. Нуреева Р.М. - М.: ВШЭ, 2007. - C. 11-21.
27. Gandhi M.K. An Autobiography or the story of my experiments with truth. - Ah-medabad: Navajivan Publishing House, 1940. - P. 82.
28. Gandhi M.K., Fischer L. The Essential Gandhi: An Anthology of His Writings on His Life, Work and Ideas. - London: Vintage Books, 2002. - 368 p.
29. The Koan. Texts and Contexts in Zen Buddhism / Ed. by St. Heine, and D.S. Wright. - Oxford and New York: Oxford University Press, 2000. - 336 p.
30. Stephenson B. The Koan as Ritual Performance // Journal of the American Academy of Religion. - 2005. - Vol. 73 (2). - P. 475-496.
31. Bird C. The Possibility of Self-Government // The American Political Science Review. - 2000. - Vol. 94 (3). - P. 563-577.
32. Hamel G. andBreen B. The Future of Management. - New York: Harvard Business School Press, Boston, MA. 2007. - 330 p.
33. Douglas C. & Martin J.K. Communication in the transition to self-directed work teams // Journal of Business Communication. - 2006. - Vol. 43 (4). - P. 295-321.
34. Carton A. & Cummings J. A theory of subgroups in work teams // Academy of management review. - 2012. - Vol. 37 (3). - P. 441-470.
35. Платек М. Восстановительное правосудие - теория, порожденная практикой // Неволя. - 2005. - № 4. URL: http://index.org.ru/nevol/2005-4/pltk_n4.htm (дата обращения 01.12.2016)
36. Сесар К. Карательное отношение общества // Правоведение. - 1998. - № 4. -С. 162-171.
37. Ihering von R.R. Yeiat des tomischen Rechtsb. - Berlin, 1881. - Bd. 11. - S. 310.
38. Christie N. Crime Control as Industry. - London and New York: Routledge, 2000. - 210 р.
39. Michalowski R.J. Order, Law, and Crime: An Introduction to Criminology. - New York: Random House, 1985. - 425 p.
40. Рэнд А. Капитализм: Незнакомый идеал. С добавлением статей Н. Брандена, А. Гринспена и Р. Хессена. - М.: Альпина Паблишерз, 2011. - 422 с.
41. Marinez-Moyano I.J. Exploring the Dynamics of Collaboration in Interorganiza-tional Settings // Creating a Culture of Collaboration. - New York: Jossey-bass, 2006. - P. 83.
42. Wagner C.S. and Leydesdorff L. Network Structure, Self-Organization and the Growth of International Collaboration in Science // Research Policy. - 2005. - № 34 (10). -P.1608-1618.
43. Wenger Et., McDermott R., Snyder W.M. Cultivating Communities of Practice. -Harvard: Harvard Business Press; 2002. - 284 p.
44. Tetlock Ph. & Gregory M. Implicit Bias and Accountability Systems // Research in Organizational Behavior. - 2009. - Vol. 29. - P. 3-38.
45. Lave J. Cognition in practice: Mind, mathematics and culture in everyday life. -Cambridge: Cambridge University Press, 1988. - 232 p.
46. Lave J. & Wenger E. Situated learning: Legitimate peripheral participation. - Cambridge: Cambridge University Press, 1991. - 138 p.
47. Арпентьева М.Р., Моисеева Т.В. Переговоры как интерсубъективная технология // Онтология проектирования. - 2017. - № 1. - С. 102-114.
48. Бесемер Х. Медиация. Посредничество в конфликтах. - Калуга: Духовное познание, 2004. - 200 с.
49. Gelderloos P. Consensus: A New Handbook for Grassroots Social, Political, and Environmental Groups. - Tucson: See Sharp Press, 2006. - 124 p.
50. Martin B. Research Foresight and the exploitation of science base. - London: Stationery Office, HSMO, 1993. - 81 p.
51. Mitroff I.I. Why some companies emerge stronger and better from a crisis: seven essential lessons for surviving disaster. - New York: AMACOM, 2005. - 256 p.
52. Бейтсон Г. Экология разума. - М.: Смысл, 2000. - 476 с.
53. Рай ван Р. Зарождающиеся тенденции и «джокеры» как инструменты формирования и изменения будущего // Foresight-Russia. - 2012. - V. 6, № 1. - С. 60-73.
54. Крюков, С. В. Форсайт: от прогноза к формированию будущего / С. В. Крюков // Пространство экономики. - 2010. - № 3-2. - С. 7-17.
55. Пригожин И., Стенгерc И. Порядок из хаоса: Новый диалог человека с природой / общ. ред. Аршинова В.И., Климонтовича Ю.Л. и Сачкова Ю.В. - М.: Прогресс, 1986. - 432 с.
56. Уфимцев Р. Мерцающие зоны. - Калининград: Ателье ER, 2009. - 29 с.
57. Карелин В.М. Диссенсус - фактор эффективной коммуникации // Ученые записки Крымского федерального университета им. В.И. Вернадского Философия. Политология. Культурология. - 2015. - Т. 1 (67), № 1. - С. 46-53.
References
1. Bovina I.B. Group decision. Social psychology. Workshop / Ed. by T.V. Folomeeva. - M.: Aspect press, 2006. - P. 223-242. [In Russian]
2. Aksenovskaja L.N., Bazarov T.U. Managing the organizational culture: a technological issue // Psychology in Russia. - 2011. - № 1. - С. 361-370.
3. Constantino J., Gouveia L.B., Daradkeh Y.I. The idea of e-participation digital engine where people can take place. International Journal of Open Information Technologies. -2015. - № 11. - С. 25-28.
4. Dokukina I.A. Management of technological innovation processes in an organization on the basis of cost approach // Vestnik of Orel state agrarian University. - 2014. - Т. 46, № 1. - Р. 65-70.
5. Eisenhardt K.M. Strategy as stratégie décision making // Sloan Management Review, Spring 1998. - 65 p.
6. Koslowski P. Elements of a Philosophy of Management and Organization. - Berlin: Springer, 2010. - 212 p.
7. Prudskiy V.G., Oshchepkov A.M. Management of innovative and competitive development of socio-economic systems // Herald of the Perm state University. Series: Economics. - 2016. - № 3 (30). - P. 17-24.
8. Prudskiy V.G., Oshepkov A.M. Management as a specific form of social control // European Journal of Science and Theology. - 2015. - Vol. 11, № 5. - P. 185-198.
9. Solov'ev A.I. Network architecture and network governance ethics elite as sources of political stagnation in Russia // Socio-political transformation of modern Russia: the search for a model of sustainable development. - Moscow: Spravedlivyi mir, IS RAS, 2015. - P. 96100. [In Russian]
10. Slatinov V.B. Reform of the state civil service of Russia in the conditions of dissemination of the concept of "New public": problems and limitations // Central Russian messenger of social Sciences. - 2016. - № 3. - P. 61-68. [In Russian]
11. SmorgunovL.V. In search of control: control of the state in the XXI century and the concept of transformation. - SPb.: Izdatel'stvo SPbSU, 2012. - 362 p. [In Russian]
12. Fukuiama F.A. strong state: governance and world order in the XXI century. Moscow: Khranitel, 2007. - 220 p. [In Russian]
13. Vittikh V.A. Evergetics Problems // Management Problems. - 2014. - № 4. - P. 6971. [In Russian].
14. Vittikh V.A. Introduction to the theory of intersubjective management // Group Decision and Negotiation. - 2015. - Issue 1, Vol. 24. - P. 67-95.
15. Vittikh V.A. Evolution of ideas on management processes in the society: from cybernetics to evergetics // Group Decision and Negotiation. - 2015. - Issue 5, Vol. 24. -P. 825-832.
16. Fyke J.P., Feldner S.B. and May St.K. Discourses about Righting the Business Society Relationship // Business and Society Review. - 2016. - Issue 2, Vol. 121. - P. 217-245.
17. Iff A., Alluri R.M. Business Actors in Peace Mediation Processes // Business and Society Review. - 2016. - Issue 2, Vol. 121. - P. 187-215.
18. Kulik B.W. and Alarcon M. Manipulative Businesses: Secular Business Cults // Business and Society Review. - 2016. - Issue 2, Vol. 121. - P. 247-270.
19. Adler A. Understand human nature. - St. Petersburg: Acad. project, 1997. - 254 p. [In Russian]
20. Adler A. The Psychology of power. Adler, A. Essays on individual psychology. -M.: Kogito-Tsentr, 2002. - P. 203-207. [In Russian]
21. Adler A. The Salvation of mankind with the help of psychology. Adler, A. Essays on individual psychology. - M.: Kogito-Tsentr, 2002. - P. 47-52. [In Russian]
22. Vittikh V.A., Moiseeva T.V. Intersubjective management: from theory to practice. [In Russian]. Complex Systems: Control and Modeling Problems: Proc. of the XVIII Int. Conf. (20-25 September 2016, Samara, Russia). - Samara: Ofort, 2016. - P. 53-62. [In Russian]
23. Hartnett T. Consensus-Oriented Decision Making. - Gabriola Island, BC, Canada: New Society Publishers. 2011. - 340 p.
24. Vittikh V.A. Heterogeneous Actor and Everyday Life as Key Concepts of Evergetics // Group Decision and Negotiation. - 2015. - Issue 6, Vol. 24. - P. 949-956.
25. Akoff L.R. Beyond socialism and capitalism. Management problems in social systems. T. 1. - Moscow: Nauka, 2009. - P. 112-140. [In Russian]
26. Rozinskaya N.A., Latov Y.V. Introduction. The "great transformation" of Karl Po-lanyi / pod red. R.M. Nureeva. - Moscow: HSE, 2007. - P. 11-21. [In Russian]
27. Gandhi M.K. An Autobiography or the story of my experiments with truth. - Ah-medabad: Navajivan Publishing House, 1940. - P. 82.
28. Gandhi M.K., Fischer L. The Essential Gandhi: an anthology of his writings on his life, work and ideas. - London: Vintage Books, 2002. - 368 p.
29. The Koan: Texts and Contexts in Zen Buddhism / Heine St., and Wright D.S., eds. - Oxford and New York: Oxford University Press, 2000. - 336 p.
30. Stephenson B. The Koan as Ritual Performance // Journal of the American Academy of Religion. - 2005. - Vol. 73 (2). - P. 475-496.
31. Bird C. The Possibility of Self-Government // The American Political Science Review. - 2000. - Vol. 94 (3). - P. 563-577.
32. Hamel G. andBreen B. The Future of Management. - New York: Harvard Business School Press, Boston, MA. 2007. 330 p.
33. Douglas C. & Martin J.K. Communication in the transition to self-directed work teams // Journal of Business Communication. - 2006. - Vol. 43 (4). - P. 295-321.
34. Carton A. & Cummings J. A theory of subgroups in work teams // Academy of management review. - 2012. - Vol. 37 (3). - P. 441-470.
35. Platek M. Restorative justice is a theory generated by the practice // Bondage. -2005. - № 4. URL: http://index.org.ru/nevol/2005-4/pltk_n4.htm (accessed 01.12.2016) [In Russian]
36. Cesar C. Punitive attitude of society // Jurisprudence. - 1998. - № 4. - P. 162-171. [In Russian]
37. Ihering von R.R. Yeiat des tomischen Rechtsb. - Berlin, 1881. Bd. 11. - S. 310.
38. Christie N. Crime Control as Industry. - London and New York: Routledge, 2000.
210 p.
39. Michalowski R.J. Order, Law, and Crime: An Introduction to Criminology. - New York: Random House, 1985. - 425 p.
40. Rand A. Capitalism: the Unknown ideal. With articles N. Branden, A. Greenspan, and R. Hessen. - M.: Al'pina Pablisherz, 2011. - 422 p. [In Russian]
41. Marinez-Moyano I. J. Exploring the Dynamics of Collaboration in Interorganiza-tional Settings. Creating a Culture of Collaboration. - New York: Jossey-bass, 2006. - P. 83.
42. Wagner C.S. and Leydesdorff L. Network Structure, Self-Organization and the Growth of International Collaboration in Science // Research Policy. - 2005. - № 34 (10). -P.1608-1618.
43. Wenger Et., McDermott R, Snyder W.M. Cultivating Communities of Practice. -Harvard: Harvard Business Press, 2002. - 284 p.
44. Tetlock Ph. & Gregory M. Implicit Bias and Accountability Systems // Research in Organizational Behavior. - 2009. - Vol. 29. - P. 3-38.
45. Lave J. Cognition in practice: Mind, mathematics and culture in everyday life. -Cambridge: Cambridge University Press, 1988. - 232 p.
46. Lave J. & Wenger E. Situated learning: Legitimate peripheral participation. -Cambridge: Cambridge University Press, 1991. - 138 p.
47. Arpentieva M.R, Moiseeva T.V. Negotiations as intersubjective technology // Ontology of designing. - 2017. - № 1. - C. 102-114. [In Russian]
48. Besemer H. Mediation. Mediation in Conflicts. - Kaluga: Duhovnoe poznanie, 2004. - 200 р. [In Russian]
49. Gelderloos P. Consensus: A New Handbook for Grassroots Social, Political, and Environmental Groups. - Tucson: See Sharp Press, 2006. - 124 p.
50. Martin B. Research Foresight and the exploitation of science base. - London: Stationery Office, HSMO, 1993. - 81 p.
51. Mitroff I.I. Why Some Companies Emerge Stronger And Better From a Crisis: Seven Essential Lessons For Surviving Disaster. - New York: AMACOM, 2005. - 256 p.
52. Bateson G. Ecology of mind. - M.: Meaning, 2000. - 476 p. [In Russian]
53. Van Rai R. Emerging trends and wild cards as the tools of forming and changing the future // Foresight-Russia. - 2012. - V. 6, №. 1. - P. 60-73. [In Russian]
54. Kryukov S.V. Foresight: from forecast to shaping the future // The Space economy. - 2010. - № 3-2. - Р. 7-17. [In Russian]
55. Prigogine I., Stengers I. Order out of chaos: man's New dialogue with nature / Ed. by V.I. Arshinov, Y.L. Klimontovich and Y.V. Sachkov. - M.: Progress, 1986. - 432 p. [In Russian]
56. Ufmtsev R Shimmering zone. - Kaliningrad: Atelier ER, 2009. - 29 p. [In Russian]
57. Karelin V.M. Dissensus factor of effective communication. Scientific notes of the V.I. Vernadsky Crimean Federal University. Philosophy. Political science. Cultural studies. -2015. - T. 1 (67), № 1. - S. 46-53. [In Russian]
Поступила в редакцию 29 марта 2017 г.
UDC 332.1
DOI: 10.21779/2542-0313- 2017-32-2-77-93
Human rights and duties: the technologies of communities' management in the subjective and intersubjective models
М.R. Arpentieva
Tsiolkovskiy Kaluga State University; Russia, 248023, Kaluga, Stepana Rasina, 26; [email protected]
The article discusses the trends and technologies of solving social relations problems and the problem of the rights and duties of man in society. Analyzes the technology management community, proposed in the context of intersubjective and subjective models, as well as the system approach and foresight. It is shown that the subjective model complements the model of intersubjective management as a co-creative, equal, developing community dialogue in the form of negotiations and discussions between persons in order to create intersubjective meanings (knowledge and skills) and the activation of "hidden" knowledge and skills of actors as members of a situational association. It also emphasizes man's responsibility not only before men, the external world, but ourselves, the inner world, the rights and obligations in relation to itself. Only to govern themselves, people can drive or be included in the management of the world around them, avoiding mistakes and not causing harm to neither the world nor ourselves. Intersubjective, in fact, the dialogic model and the model of the system, their varieties,
including a foresight model, as well as their proposed technological solutions also pay attention to the external opportunities of harmonization of relations in the internal and external world of man: solving external problems, people solve domestic problems. Thus, the responsibility, rights and duties in relation to the outside world is an important part of social and individual harmony.
Keywords: evergetics, intersubjective management, subjective management, technology, reasoned discourse, consensus, rights, duties, situational association, community of practice.
Received 29 March, 2017
