CC BY
49ям и биографическим свидетельствам о поэте. Главное достижение С.А. Франка состоит в доказательстве того факта, что не только общепризнанный универсализм Пушкина, но в первую очередь сам его духовный путь просветления, смирения и умуд-рения - благодаря творческому подвигу Пушкина стал парадиг-мальным для всей русской культуры.
Литература
1. Вяземский П.А. «Цыганы», поэма Пушкина / / Вяземский П.А. Эстетика и литературная критика. М: Искусство, 1984. С. 72-82.
2. Гальцева Р. По следам гения / / Пушкин в русской философской критике: Конец XIX - первая половина XX в. М.: Книга, 1990. С. 5-12.
3. Кибальник С.А. Художественная философия Пушкина. СПб.: Наука, 1998. 200 с.
4. Лихачев Д. С. Предисловие к изданию 1999 г. // Франк С.Л. Этюды о Пушкине. М.: Согласие, 1999. С. 5.
5. Непомнящий B.C. Лирика Пушкина как духовная биография. М.: МГУ, 2001. 240 с.
6. Палиевский П.В. Пушкин как человеческая задача русской литературы // Палиевский П.В. Литература и теория. М.: Сов. Россия, 1979. С. 34-40.
7. Разговоры Пушкина (Репринт). М.: Политиздат, 1991. 318 с.
8. Розанов В. Возле «Русской идеи»... // Русская идея: Сборник произведений русских мыслителей. М.: Айрис-^есс, 2004. С. 269-288.
9. Франк С.Л. О задачах познания Пушкина / / Франк С.Л. Этюды о Пушкине. М.: Согласие, 1999. С. 77-126.
10.Франк С.Л. Пушкин об отношениях между Россией и Европой // Франк С.Л. Этюды о Пушкине. 127-148.
11. Франк С.Л. Пушкин как политический мыслитель / / Франк С.Л. Этюды о Пушкине. 34-76.
12.Франк С.Л. Религиозность Пушкина // Франк С.Л.Этюды о Пушкине.
С. 7-33.
13.Франк С.Л. Светлая печаль // Франк С.Л. Этюды о Пушкине. С. 149-176.
Онтология С.Л. Франка и современное управление сложными системами
М.Р. Арпентьева
Современная постнеклассическая модель управления опирается на фундаментальное единство человека и культуры, в том числе первичность «Мы», всеединство человечества. Эвергетическая, глубинная и другие модели и теории управления исходят из того, что человеческая общность и человек не противопоставлены, но, напротив, едины. Культура, которую человек создает, им же и создается, и воссоздается. Поэтому в управлении сообществами, государствами, организациями и людьми, человека - самим собой, существуют и взаимно дополняют друг друга модус «инди-
видуальный», предполагающий существование стоящего «над» обществом менеджера, руководителя, лидера; а также модус «коллективный», предполагающий прямое участие людей в решении касающихся их вопросов. Развитие и существование культуры зависит от того, насколько приспособление человека и общества друг к другу и к изменяющимся условиям успешно. При неуспехе культурные принципы перестают быть основами общественной жизни, ориентирами поступков, их ценность падает (десакрализация). Тогда ее власть над людьми становится условной, разрыв индивидуального и социального, увеличивается. Так происходит, например, потому, что культурные универсалии вырождаются в свои противоположности. С.А. Франк стремился вывести принципы культуры из внутренних оснований бытия. Он отвергал фикционализм, так же как утилитаризм и аскетизм: «парадокс культуры» в том, что ее основания не укоренены в эмпирических условиях жизни людей, но и не являются внешними по отношению к этим условиям. Культура и мир в целом предстают как сфера непрерывного творчества личностей, направляемого общей для них целью. При этом «свободное культурное творчество отдельного человека должно быть ограничено всеобщностью культурных целей. Жизнеспособная культура не является внешней, если «овнешнение» возникает - это симптом утраты жизнеспособности, кризиса: духовный мир человека, а позднее и вся его жизнедеятельность, превращается в сферу имитаций, игры с «фикциями» и симулякрами.
Ключевые слова: С.А. Франк, онтология, культура, управление, всеединство, общество, индивидуальность.
S.L. Frank's ontology
and modern management of the complex systems
Mariam R. Arpentieva
The modern post-non-classical management model is based on the fundamental unity of man and culture, including the primacy of "We", the unity of mankind. Evergetics, deep democracy and alternative and other models and management theories proceed from the fact that the human community and man are not opposed, but, on the contrary, are one. The culture that man creates, he creates and recreates. Therefore, in the management of communities, states, organizations and people, the individual — by himself, there exist and mutually complement each other the "individual" mode, presupposing the existence of a manager, leader, leader standing over "the society"; and also a mode "collective", assuming direct participation of people in the decision concerning their questions. The development
and existence of culture depends on how much the adaptation of man and society to each other and to changing conditions is successful. If the cultural principles fail, cultural principles cease to be the foundations of social life, the guiding principles of actions, their value falls (desacralization). Then its power over people becomes conditional, the gap between the individual and the social increases. This is the case, for example, because cultural universals degenerate into their opposites. S.L. Frank sought to derive the principles of culture from the inner bases of being. He rejected fictionalism, as well as utilitarianism and asceticism: "The paradox of culture" is that its foundations are not rooted in the empirical conditions of people's lives, but they are not external to these conditions. Culture and the world as a whole appear as a sphere of continuous creativity of individuals directed by a common goal for them. At the same time, "the free cultural creation of an individual person must be limited by the universality of cultural goals. A viable culture is not external, if "appearance" arises — it is a symptom of the loss of vitality, crisis: the spiritual world of man, and later all his life activity, becomes a sphere of imitations, games with "fictions" and simulacras.
Keywords: S.L. Frank, ontology, culture, management, unity, society, individuality.
Введение
В современной науке и практике существует нескольких онтологий управления как систем идеологий, теорий и реализующих их технологий управления. Онтология включает «конвенции относительно факта, требующего объяснения». Она важна для того, чтобы проводить ревизию классических и проверку новых теорий и практик управления, а также создавать новые онтологии и технологии [6; 7; 18; 21; 31]. Современные сообщества, остро ощущая, что управляющие и управляемые структуры разделены и не сотрудничают, активно ищут альтернативные привычным, классическим, моноакторным технологиям и идеологиям управления, а также демократическим «псевдомультиакторным» технологиям и идеологиям управления [1; 2; 5]. В этом поиске они пытаются заново переосмыслить те концепции и теории философии, социологии, психологии управления, концепции кибернетики, которые обращены к идеям совместности, реципрокности, системности управления. В философии России и мира эти идеи обсуждались и раскрывались многими мыслителями. Среди наиболее интересных, развернутых и завершенных попыток осмысления можно назвать работы С.Л. Франка, его преставления о всеединстве, о бытии человека и человечества как субъектов культуры, единых с обществом, друг
с другом, с бытием - в его природном и культурном измерениях
[26; 28].
1. Моноакторные и мультиакторные модели управления обществом
В качестве альтернативы на рубеже веков была предложена идеология толпократии («власти толп») и претендующие на статус мультиакторных крауд-тежологии - технологии участия «толп» как «социальных партнеров» в принятии актуальных и перспективных решений. Однако, толпократия не обеспечивает и не предполагает интерсубъективного управления, сводя внешне интерсубъективные технологии к традиционным
моносубъективным, моноакторным. Этот пробел пытается восполнить современная кибернетика - наука об управлении, в частности, такой ее раздел как эвергетика, а также ряд иных научных подходов, например, психология и социология с их моделями глубинной демократии» как лоурархии и «ацефалических сообществ» как общностей, отказавшихся от насильственных форм фиксации и трансляции культурных норм в пользу взаимного развития человека и культуры [2; 10; 20; 33; 34; 35 и др.]. Все они так или иначе описывают мультиакторные технологии и феномены управления. Все они говорят о глубинном и тотальном единстве человека и общества, культуры и человека.
Многоакторные или мультиакторные системы - настоящее и будущее управления, они могут и должны быть применены для решения проблем, которые сложно или невозможно решить с помощью одного агента или «монолитной системы»: моделирование и управление социальными структурами - та основная «площадка, на которой данные технологии должны быть применены для того, чтобы уравновесить нарастающую асимметрию духовно-псжологического и материально-физического развития человечества, остановить и обернуть вспять процессы дереференции ценностей культуры, индивидуальной и общественной десакрализации [2; 31: человечество нуждается в переходе от репрессивно-карательной автократии, псевдодемократии и толпократии (власти большинства и толпы), к отношениям и технологиям социального партнерства и служения и т.д. Поскольку, однако, специальной разработкой ценностно-смысловых и нравственных различий понятий «социальное служение», «лоурархия» (ктегагсЬу) и «гласность», «власть толпы» и т.д. в сопоставлении с конкретными технологиями управления не так много ни в среде практиков, ни в среде теоретиков, не производится, и, кроме того, ни государством, ни обществом развернуто не обсуждаются,
процесс внедрения интерсубъективных технологий ведется медленно, почти вслепую. Вместе с тем, в российской культуре он имеет весьма широкие и давние теоретически основы, часть которых связана с именем и работами С.А. Франка, его последователей [18; 26; 28].
Хотя современные моноакторные автократические или «монолитные системы» управления продолжают искать пути, которые могут дать им еще больше власти: последние видятся им необходимыми перед лицом нарастающих сопротивлений и конфликтов власти и общества, бизнеса и власти, общества и бизнеса и т.д.. , однако, время этих технологий , очевидно, подходит к концу. Новый технологический уклад ставит перед человечеством серьезную задач изменения понимания значения и места культурного, социального и человеческого капиталов по сравнению с иными, более «традиционными» его видами [15]. Сейчас, в рамках цефалических, моноакторных моделей управления, эти виды капитала ценятся не высоко: управляемые включаются в процесс управления так, чтобы такое управление, по возможности, работало «против них», подчиняло то есть уничтожало их, с их различиями, ценностями и нуждами, не совпадающими с нуждами управляющего «монолита», руководителя. Такова толпократия с ее идеями гласности и крауд-технологиями [19]. Однако, в обществе высоких технологий перед человечеством встает серьезный выбор: освоить технологии на благо самого себя, осознать цель накопления капитала как средства развития самого себя, признать важнейшим капиталом культуру и отношения людей, либо уничтожить себя и культуру [15]. Переход от классической и неклассической модеелй управления в постнеклассической, лоурархической, - это переход, связанный с выбором людей быть людьми, жить и строить отношения как люди, развивать культуру и себя, либо - стать машинами и, таким образом, уничтожить культуру и самих себя.
Современная постнеклассическая модель управления опирается на фундаментальное единство человека и культуры, в том числе первичность «Мы», всеединство человечества. Эвергетическая и другие модели и теории управления исходят из того, что человеческая общность и человек не противопоставлены, но, напротив, едины [3; 4; 11; 12]. Если же рассматривать их со стороны вопроса о первичности и вторичности, то человек неразрывно связан с культурой, с общностью. Общность «конституирует» человека как человека, человек образует общности, социум. Культура, которую человек создает, им же и создается, и воссоздается. Поэтому в управлении сообществами, государствами, организа-
циями и людьми, человека - самим собой, существуют и взаимно дополняют друг друга модус «индивидуальный», предполагающий существование стоящего «над» обществом менеджера, руководителя, лвдера; а также модус «коллективный», предполагающий прямое участие людей в решении касающихся их вопросов.
2. Культура и человек: всеединство и развитие
Принципы (культурные универсалии) культуры как условия человеческого существования обладают своим особым существованием: люди руководствуются ими так, как будто (als ob) эти принципы имеют объективное основание («укоренены в реальности»), хотя научного доказательства их объективности нет [14], как нет и полного понимания. В результате этого возникает необходимость упрощения до фикций, как это описано в концепция Г. Файхингера [36] или симулякров, как это описано у Ж. Бодрийяра и других постмодернистов Культурные универсалии помогают человеку «нести груз нравственной жизни» [5; 24]. Они - не простые утилиты, как писал Г. Файхингер, которыми нужно пользоваться или при необходимости заменять, но основы бытия человека [36]. Однако, эти универсалии все же подвергаются пересмотру: культура поддерживает себя «материально-весомыми», в том числе насильственными, средствами, без которых нет никакой реальной власти. Однако, тогда культура предстает как то, что приходится терпеть, чтобы выжить, как совокупность условий, при которых противоположные воли и желания не уничтожают друг друга во взаимных столкновениях, а находят компромисс. В это смысле, развитие и существование культуры зависит от того, насколько приспособление к меняющимся условиям успешно. При неуспехе культурные принципы перестают быть основами общественной жизни, ориентирами поступков, их ценность падает (десакрализация). Тогда ее власть над людьми становится условной, разрыв индивидуального и социального, увеличивается. Так происходит, например, потому, что культурные универсалии вырождаются в свои противоположности: «После Освенцима любая культура вместе с любой ее уничижительной критикой всего лишь мусор» [30, с. 6]. Однако, это согласие с гибелью и соучастие гибели культуры - фарисейство: «вслед за универсалиями в небытие отправляется и человек, оставляя взамен ...только свою природную массу» [16, C. 273]. Человек без ценностей, человек, приспособивший ценности к «своей самодовольной малости», - всего лишь бутафория посткультуры: «человек вне культуры - фикция человека, культура, отчужденная от человека, подавляющая или принижающая его, провоцирующая на бунт - фикция культуры. Но ни человеку, ни
культуре нельзя быть фикциями, это - их небытие», - пишет В. Порус. [18, с.376-377]. Необходимо их бытийное единство.
Эта проблема - центральна для религиозной философии России, С.А. Франка, развивавшего цдею всеединства, охватывающую и отношение «человек-^ль^ра». С.Л. Франк полагал, что всеединство человечества, преодолевающее индивидуализацию как распад человека и бытия, не может быть достигнуто усилиями духовных наставников, но и не разделял эсхатологизма H.A. Бердяева, для которого идея всеединства противоречила идеалу свободы. С.А. Франк стремился вывести принципы культуры из внутренних оснований бытия. Он отвергал фикционализм, так де как утилитаризм и аскетизм: «Утилитаризм ни во что не ставит отвлеченные, даже полагаемые абсолютными, ценности, предпочитая им практическую пользу; его антипод - аскетизм - выпячивает мораль как единственную опору культуры, провозглашая анафему земным стремлениям и нуждам. «Оба не достигают высшего единства трансцендентного с эмпирическим и его не допускают» [22, с.46]. «Культура есть совокупность абсолютных ценностей, созданных и создаваемых человечеством и составляющих его духовно-общественное бытие» [22, с.49]. Однако, «парадокс культуры» в том, что ее основания не укоренены в эмпирических условиях жизни людей, но и не являются внешними по отношению к этим условиям: «Все старые - или вернее, недавние прежние - устои и формы бытия гибнут, жизнь беспощадно отметает их, изобличая если не их ложность, то их относительность... Кто ориентируется только на них, рискует... потерять разумное и живое отношение к жизни, ...а если он ограничивается их отрицанием - духовно развратиться и быть унесенным потоком всеобщей подлости и бесчестности» [26, с. 114]. Этот «парадокс» неразрешим, пока «человек-культура» отделены, философу и ученому нужна их целостность - «культура-в-человеке». На пути к «онтологии культуры» С. Франк приходит к положению об онтологической значимости личности [13], особенно о значимости духовной жизни личности [22, с.50]. По его мнению, «мир должен мыслиться состоящим из реальных деятельных существ или индивидов» [27, с. 183.]. Культура предстает как сфера непрерывного творчества личностей, направляемого общей для них целью.
При этом «свободное культурное творчество отдельного человека должно быть ограничено всеобщностью культурных целей. Но признание может быть и не свободным, а вынужденным», -отмечает В. Порус [18, с. 383]. «Отсюда невольно рождается убеждение, что развитие культуры может быть обеспечено только подчинением личностей воле целого, только разумным, руководимым общими идеалами деспотизмом» [22, с.54]. Однако, отме-
чает В. Порус, «Прямо на этом убеждении общество и въедет в «скотный двор»: деспотизм не был бы самим собой, если бы не подменял «общие идеалы» ... своими частными интересами, а разумность- софистическими парадоксами» [18, с. 384].
С. Франк полагал, что «если противоречие неразрешимо, это следует признать фундаментальной чертой онтологии, а не свидетельством неприемлемости последней» [18, с. 385]. Ни Бог, ни культура не нуждаются в оправдании, но нуждаются в усилии веры, любви и творчестве [18]. Жизнеспособная культура не является внешней. Если же такое «овнешнение» возникает, то оно есть симптом утраты жизнеспособности, кризиса: духовный мир человека и его жизнь в целом превращаются в сферу имитаций, игры с «фикциями» и симулякрами: «Подлинность вытесняется подделками, ценности - ценниками, жизнь людей - театром марионеток» [18, с.387]. Призрак этой культуры как культуры лишенной Бога - не безобиден: «доверившись ему, человечество сползает в пучину мировых катастроф».
Отказ от Бога - результат «эпистемологического разочарования» (вдея Бога выглядит слишком иррациональной на фоне культа научных знаний и методов), «нравственного разочарования» (страх перед божьей карой не удерживает людей от греха, но служит орудием обмана верующих) и «утилитарное разочарование» (идея Бога не дает комфорта и благополучия, но вносит неоправданное беспокойство о том, бытие не гарантировано, в том числе культурными ценностями) [16; 18; 29].
3. Проблемы единения в управлении и философия всеединства
Современные государства и организации в массе своей демонстрируют нежелание менять свое отношение - идеологию и технологии - к управлению. Коррупция, свойственная бюрократическим монолитам, являющаяся основным смыслом и деятельности, невозможна в сообществе ацефаличном, управляемым самими людьми. Традиционная и нетрадиционная модели управления активно продвигают культуру и самих себя к краху: об этом свидетельствуют продолжающаяся либерализация отношения к предпринимательству, государственным органам и общественным структурам, нарушающим нравственные нормы и права людей, огромное социально-экономическое и политическое неравенство граждан центральных и периферийных территориальных объединений, а также «игры» современного профессионального «рынка» и проблемы прекаризации профессионального труда. Об этом говорят и деформации профессиональной и человеческой культуры отношений в
трудовых и семейных отношениях на фоне деклараций и симуляций заботы государства о гражданах и граждан о государстве, использование социальных профессий как «клапанов» кризисного взаимодействия государства и гражданского общества и иные заменители инноваций, грозящие симультанным переходом от состояний тотальной подавленности, нарастающего правового произвола и окончательно разрушающего культуру «правотворчества» к взрыву «народных масс», от их полной десакрализации и потери людьми и управляющими структурами жизненных ориентиров, их замене на интересы правящего слоя и бюрократии, к созданию нового типа государства - государства-церкви, живучего по принципам социального служения, к восстановлению «в правах» нравственного кодекса, его первичности по отношению к кодексам и законам правовым.
Об этом свидетельствуют и все усиливающийся на фоне «реформ» и «борьбы с коррупцией» деформации образовательной, правоохранительной и здравоохранительной систем, обостряющиеся год от года проблемы менеджериализма и «новой автономии», принуждающих людей и организации выбирать между «свободой» ненужности и свободой самоопределения. Об этом говорят и массовая депрофессионализация и проблемы «утечки кадров», никем не решаемые проблемы высокой смертности населения и преступности представителей власти в государственном и межгосударственном масштабах. Государства и организации продолжают привычные попытки скрыть за псевдодемократическими технологиями суть происходящего: наращивание репрессивно-контролирующего аппарата и игнорирование взрывоопасного роста насилия в отношениях общественных, производственных и государственных структур, игнорирование фашизма и иных нравственных и правовых нарушений, совершаемых представителями власти ради защиты интересов правящего «монолита».
Одна из причин - устоявшееся в веках и сформированное к началу XX в. в виде «неоспоримой» истины классическое представление об однородности, гомогенности общества как функционирующего по определенным, раз и навсегда заданным правилам. Эти правила и теории, описывающие их, практически не учитывают «наложения» и взаимодействия вертикальных и горизонтальных коммуникаций, особенностей их ценностно-целевого и смыслового содержания в организациях и общностях разных типов и уровней развития (например, традиционных и инновационных, ориентированных на воспроизводство, репродукцию и на творчество и сотворчество) Общество
рассматривается как относительно простой феномен, моноакторные теории управления представляют людей обезличенными. Как пишет Р.°Акофф, «Человек вообще» (a man) допускает взгляд на него «со стороны», в том числе - со стороны общества или государства, со стороны менеджера как «хозяина положения», который редуцирует социальные связи, организационные мосты и даже семейные «узы» к предписанным им (субъектом) устойчивым правилам, опирающимся на соответствующие идеологии (например, иерархическим, отчужденным, ролевым отношениям между «начальниками» и «подчинёнными») [2].
С точки зрения гомогенной модели общества человек — «винтик», «раб», функция коллективного производства. Само общество и организация состоят в отношениях «потребления», компрадорства, обратные связи между ними сведены к функционально необходимому минимуму. Обосновывая моноакторность управления, практики и теоретики классицизма противопоставляют «мудрость» и рациональность правителей «безумию» и простоте толп. Говоря о «веке толп», исследователи XX в. подчеркивали факты того, то сознание и развитие человека в толпе тормозятся или даже становятся невозможными. Кроме того, в региональном и государственном моноакторном управлении обычно не находилась возможносьи использовать знания и умения огромного количества людей, считалось невозможным и ненужным учитывать мнения всех, кто не смог попасть на встречи или «достучаться» до лиц, принимающих решения. А значит, решение так или иначе «приходилось» принимать «самим». С другой стороны, «толпу» нельзя было оставлять «одну»: поэтому придумывались и внедрялись технологии управления, не позволяющее «толпе» бунтовать и, в том числе, свергать контролирующую ее власть. Для этого использовались не столько ресурсы контролирующего аппарата, хотя и они впечатляют темпами ежегодного и повсеместного роста, но и ресурсы самих толп (массовая «гласность» и декларируемое отсутствие запретов, массовое социально-психологическое программирование, а также массовое доносительство и поддержка параноидальной атмосферы в обществе). Однако, сейчас, в век, когда фрагментация и «лоскутность» индивидуального сознания достигли максимума, а век классической рациональности сменился «магическим сознанием» эпохи постмодерна, исследователи все чаще пишут о самоорганизации толпы, возможностях и достоинствах «свободного труда» - прекаризации [23].
Отмечают, что профессионалы и даже непрофессионалы как члены якобы «умной толпы», могут участвовать в решении проблем самого разного уровня и типа, самоорганизовывась и «самораспускаясь» в зависимости от необходимости и степени включенности и компетентности в обсуждаемом вопросе [19; 20]. Однако, практика «демократических выборов» отчетливо демонстрирует насколько формальным является «привлечение масс» к принятию решений: фальсификации результатов голосований стали не просто вариантом, а единственной формой их проведения. Иллюзия самоорганизации» не срабатывает: пока основой жизни человека и группы остается идеология социального превосходства и потребления, накопительства и власти, пока человек разделяет себя и общество, себя и культуру, пока он живет фикциями, он будет трансформировать (деформировать) любые, самые «лучшие» технологии, опираясь на привычные представления о решении проблем, «ходить кругами» бессмысленности, безнадежности и насилия. Будут выбираться и внедряться технологии, позволяющие имитировать «заботу о ближнем», реализуя все тот же - «гангстерский» стиль жизнедеятельности и отчужденность вместо единения [25].
Именно потому выбор современной «монолитной системы» пал на крауд-технологии и идеи «гласности»: интересно наблюдать, как такие технологии активно и не случайно в первую очередь внедряются в тюрьмах, школах и больницах, - традиционных местах ужесточенного бюрократического контроля. Бюрократия, привыкшая манипулировать общественностью, не способна выбрать реальные изменения, она предпочитает технологии лишь внешне похожие на технологии социального служения (партнерства и взаимопомощи) [1; 2; 5; 8;]. Имитация деятельности, культуры, самой жизни, не позволяют «монолиту» понять реальное.
В современных, феноменологических, эвергетических моделях управления, названных «кибернетикой третьего-четвертого порядка», развивается поэтому иной подход [17; 32; 37]. Он исходит из того, что реальное участие множества людей в принятии решений, формировании, накоплении и использовании знаний и умений относительно той или иной сферы управления, связанные с этим активизация и накопление социального и человеческого капиталов на основе внедрения идеологии социального служения, ее принципов партнерства и взаимопомощи, возможны [15]. Они также позволяют решить проблему «малочисленности» граждан и структур, способных выступить в качестве выступить в качестве субъектов (акторов) в
мультиакторных или интерсубъективных технологиях управления.
Эвергетика как наука об интерсубъективном управлении выступает сейчас как основа разработки интерсубъективных технологий управления [3; 9; 11; 37]. Для их внедрения и развития, однако, нужно людей научить и людей воспитать. В обществе и государстве есть ресурсы изменений, есть технологические каналы их «безопасного», внереволюционного осуществления. Более того, идеи и практики социального служения и ответственности, социального партнёрства и взаимопомощи являются, в различных формах, в цивилизованном и «доцивилизованном» мире не менее традиционными, хотя и находящимися сейчас на задворках современной масскульт», а также поддерживающих ее «большого бизнеса», «большой политики» и т.д.. Поэтому вдеи «малых политик», «малого бизнеса» и, тем более, идея и жизнь «маленького человека» («little man») [38], идея лоурархии как управления снизу вверх, идеи взаимодействия на основе дарообмена и интерсубъективного управления, актуализируются лишь периодически, тут же подавляемые «монолитной системой» бюрократии [9; 10]: интерсубъективность и лоурархия не возникают «на пустом месте».
Кризис управления, с которым столкнулась цивилизация, носит системный характер, поэтому эвергетическая модель управления и идеи всеединства, разработанные С.А. Франком, лежание в ее основе, столь актуальны. Они позволяют признавать всю сложность управляемых систем и включать системы и их компоненты в процесс управления, используя внутренние и внешние по отношению к системам и управлению знания и умения, для оптимизации взаимодействия людей, т.е., для развития культуры и человека.
В эвергетике идеи социальной сложности раскрывают возможность рассмотрения общества как системы, основанной на принципах многостороннего и многоуровневого социального партнерства. В этой системе социальные связи, организационные мосты и семейный узы людей - компоненты социального и человеческого капитала, которые могут отличаться по своему качеству, но в целом служат развитию людей, организаций, общества. Общество как сложная, гетерогенная развивающаяся система, каждый человек - с его субъективными представлениями о мире (the man) - осмысляет себя в диалоге с другими. Общество - «калейдоскоп ситуаций», требующих нестандартных, интерсубъективных решений на всех уровнях своего бытия: как только решение стандартизируется и,
естественно, не перепроверяются, не ищутся иные решения, -возникает опасность ошибок Интерсубъективность сознания и жизнедеятельности побуждает людей взаимодействовать и совместно искать выход из сложившейся ситуации, создавая некую «интеграционную платформу», необходимую и достаточную для самостоятельного принятия решений: никаких «над» структур и никакого дополнительного руководства и «компьютерной обработки данных», традиционно столь лихо фальсифицируемой современными бюрократами, не требуется Лоурархия (к^егагсЬу) как принцип управления, при котором «нижестоящие» элементы - источники ресурсов и, в том числе, власти для «вышестоящих», есть опора отношений социального партнерства и взаимопомощи, основанная на идеологии социального служения. Она дает возможность сохранять гибкость и выживаемость обществу и организации и требует разработки технологий практического участия людей в принятии решений, управлении страной [2; 20; 37].
Крауд-технологии могут быть привлечены в контексте лоурархии как дополнительные. Они продуктивны, поскольку предполагают включение потребителей / граждан («толпы») в разработку и производство потребляемых обществом / организацией продуктов и услуг. Однако, они не могут быть единственными ведущими. Помимо крауд-технологий, большое значение имеют мультиакторные интерсубъективные (эвергетические) технологии, создание и внедрение которых -одна из задач эвергетики как науки об интерсубъективном управлении. В подлинно интерсубъективных технологиях в которых решение принимает не «толпа», а контактная группа связанных с проблемой лиц, прямо и косвенно заинтересованных в ее решении и последствиях решения.
В модели глубинной демократии предлагается взгляд, который сосредотачивается на осознании как общепринятых, так и маргинальных, как «сильных», так и «слабых» позиций, пониманий, моделей - интересов - голосов. Данный тип отношений может быть обращен на группы, организации, личный внутренний опыт, конфликтующих людей и.т.д. Серьезное отношение к, на первый взгляд, неважным событиям или чувствам часто может привести к неожиданному разрешению групповых или внутренних конфликтов. В отличие от «классической» демократии, которая сосредотачивается на имитации «власти большинства», с веденной к власти управляющего бюрократического монолита, глубинная демократия предлагает считать все варианты поведения, понимания и все ценности важными [33; 34; 35].
Глубинная демократия также предполагает, что информация -знания и умения, которые содержатся в этих вариантах поведения, понимания и ценностях, нужны в своей полноте для того что бы целостно понять процесс, протекающий в системе: консенсус невозможен без диссенсуса. Значение этой информации становится понятным, когда различные структуры и точки зрения вступают в отношения друг с другом.
Глубинная демократия это процесс построения и развития реальных, включенных, нравственных отношений, а не схема статичных состояний или набор правил: «Глубинная демократия -это наше ощущение того, что мир существует, чтобы помочь нам обрести свою полноту, и что мы здесь для того, чтобы помочь миру обрести целостность» [33, p. 20]. Государству и иным бюрократическим монолитам часто весьма сложно поддерживать проявления протеста и неподчинения, так как идеологическая и структурная - бюрократическая инерция не позволяет ему быть открытым для изменений извне, а также и изнутри. Подавление даже мирного протеста во имя «порядка» как сохранения власти приводит к репрессиям, а неконтролируемый, в том числе вооружённый, направленный на свержение власти, протест приводит к анархии. Поэтому, если говорить о гармонизации управления в системах цефаличных, задача заключается в достижении баланса: защитить право свободы слова и собраний, одновременно поддерживая порядок и предотвращая попытки запугивания и насилия. Данный баланс в цефаличных структурах почти невозможно поддерживать. В целом это определятся приверженностью властей идеалам демократии и правам общества личности, а не только правам государства, а также пониманием своих и общества обязанностей, а так же от поддержки этих идей большинством населения и от добровольного регулирования (управления) форм выражения своего протеста со стороны несогласных, угнетаемых групп.
Глубинная демократия реализует концепцию принятия разнообразия и диалога между разными точками зрения. Одна из ключевых фигур в ней - модератор / медиатор или фасилитатор, который принимает и не принимает, любит и отстраняется, заботится и игнорирует, ведомый неподдельным стремлением достичь консенсуса. Он использует свои внутренние реакции для более полной поддержки своих интервенций, высказываний, осмыслений, поэтому огромное значение имеет человеческое развитие, внутренний психологический и духовный рост, и внутреннее спокойствие фасилитатора. Основой глубинной демократии является принцип мировой работы (world work). Этот термин предложен А. Минделлом и М. Шупбахом. Мировая работа является
инновационной системой организации, развития и управления общественной жизнью в любых структурах, подразумевающих коллективное участие и совместный труд людей (от нескольких человек до миллионов людей).
Важный феномен в этой теории - феномен бессознательной, необъяснимой с точки зрения формальной логики, синхронии и единства (действий, понимания действительности и духовных устремлений) членов одного социума или «процессуальный ум». Условием процветающего существования является не противостояние сторон — большинства и меньшинства (как в классической демократии), а справедливый и равный учет мнения каждого члена общества: любой член сообщества может рассчитывать на то, что его голос будет не только услышан, но и учтен независимо от того, идет ли он вразрез с позицией большинства или наоборот — вторит ей. «То, кем мы являемся во всей сложной полноте, определяет то, как мы управляем ... «программы лидерства» зачастую терпят неудачи потому, что они пытаются выпускать готовых «лидеров», а не глубоко осознающих себя людей. ... следование своей, глубинной сути усиливают потенциал... Однако, эта глубина, существующая в людях и в группах, не является явной. Это траектория, которая следует скрытым организующим принципам» - пишет М. Шупбах [34, р.14-15]. Он говорит о том, что целью глубинной демократии является раскрытие естественных решений и использование их во всех областях. Она обращена к «эволюционному лидерству»: не устраняющему, а принимающему «преграды» как часть пути.
«Глобализация», которая необходима миру, «вторая глобализация» - это формирование большой семьи, члены которой учатся гордиться своими знаниями и умениями, ценностями, убеждениями и традициями, умениями и знаниями управлять конфликтами, развивать коммуникативные, перцептивный и интерактивный навыки, которые позволят повысить сотрудничество внутри и между группами. Эта концепция также расширяет понимание социального несогласия и согласия, а также раскрывает некоторые проблемы прямого и структурного насилия. С насилием как подавлением нужд связан основной конфликт отношений, основные причина и цель конфликта. Разрешение как прекращение подавления приводит к тому, что разнородные желания перестают переживаться и осознаваться как разнородные, достигается консенсус - внутренне целостное, универсальное постижение сути происходящего вне и внутри человека [351.
Заключение. Управление - сотворчество культуры и, в том числе, сотворчество идеологии. Этим эвергетика и глубинная демократия, иные современные постнеклассические модели и
вполне «традиционные модели всеединства и социального служения отличаются от классической модели вынужденного работать на общество «экономического человека», ставящего само себя и свои отношения на несколько ступенек ниже материального благосостояния и социального успеха, предпочитающего культурному капиталу капитал материальный. Эвергетика исходит из того, что каждый человек и каждая группа этого общества заинтересованы в преумножении культурного наследия, социального и человеческого капитала, включая увеличение доли управленческих решений, направленных на благо с помощью благих действий: опирающихся на идеологию социального служения, взаимопомощи и партнерства, а также долю решений, принятых коллективно, в том числе с помощью крауд-технологий и интерсубъективных технологий.
Литература
1. Адорно Т. Негативная диалектика. М.: Научный мир, 2003. 374 с.
2. Акофф Л. Р. За пределами социализма и капитализма. Проблемы управления в социальных системах. Т.1. М.: Наука, 2009.
3. Арпентьева, М.Р. Эвергетические стратегии в управлении человеческими ресурсами и социальным развитием / / Нефть и газ Западной Сибири: материалы Междун. научно-тегатеской конф., поев. 90-лет. со дня рожд. А.Н. Косухина 15-16 октября 2015 г. / Отв. ред. П.В. Евтин. Тюмень: ТГНГУ, 2015. Т.6. С.27-32.
4. Арпентьева, М.Р. Эвергетические стратегии и управление развитием сообществ / / Материалы XVII Международной конференции «Проблемы управления и моделирования в сложных системах» 22-25 июня 2015 г., Самара. Самара: ИПУСС РАН, 2015. С.174-180.
5. Бодрийяр, Ж. Усталость // Бодрийяр, Ж. Общество потребления. Его мифы и структуры. М.: Культурная революция; Республика, 2006. С. 230-234
6. Боргест Н.М. Ключевые термины онтологии проектирования: обзор, анализ, обобщения // Онтология проектирования. 2013. №3(9). С.9-32.
7. Боргест Н.М., Коровин, М.Д. Онтологии: современное состояние, краткий обзор // Онтология проектирования. 2013. №2(8). С.49-55
8. Валлерстайн И. После либерализма. М.: Едиториал УРСС, 2003. 256 с.
9. Виттих В.А., Моисеева Т.В., Скобелев П.О. Принятие решений на основе консенсуса с применением мультиагентных технологий / / Онтология проектирования. 2013. №2(8). С.20-25
10. Виттих, В. А. Введение в теорию интерсубъективного управления. Монография. Самара, Самарский научный центр РАН, 2013. 64 с.
11. Виттих, В.А. Полегомены к эвергетике / / Онтология проектирования. 2015. №2 (5). С. 135-148.
12. Виттих В.А. Проблемы эвергетики / В.А. Виттих / / Проблемы управления. 2014. №4. С. 69-71.
13. Евлампиев И.И. Человек перед лицом абсолютного бытия: мистический реализм С. Франка // Франк С.Л. Предмет знания. Душа человека. Санкт-Петербург: Наука, 1995. 656 с.
14. Кант И. Сочинения. В 6 т. М.: Мысль, 1964. Т. 3. С. 571-572.
15. Коулман Дж. Капитал социальный и человеческий // Общественные науки и современность, 2001. Na 3. C. 121-139.
16. Межуев В. М. Идея культуры. Очерки по философии культуры. М.: Про-гресс-^адщия, 2006. 408с.
17. Новиков, Д.А. Кибернетика: Навигатор: История кибернетики, современное состояние, перспективы развития / Д.А. Новиков. М.: ЛЕНАНД,
2016. 160 с.
18. Порус В. Н. Онтология культуры С. Л. Франка // Семен Людвигович Франк / Под ред. В.Н. Поруса. М. : Российская политическая энциклопедия (РОССПЭН), 2012. 589 с. С. 373-416.
19. Рейнгольд, Г. Умная толпа. М.: ФАИР ПРЕСС, 2006. 416 с.
20. Розинская, Н.А., Латов, Ю.В. Введение. «Великая трансформация» К. Поланьи / Под ред. P.M. Нуреева. М.: ВШЭ, 2007. C.11 - 21.
21. Смирнов, С.В. Онтологии как смысловые модели // Онтология проектирования. 2013. №2(8). С.12-19.
22. Струве П.Б., Франк С.Л. Очерки философии культуры // Франк С.Л. Непрочитанное... Статьи, письма, воспоминания. М.: Моск. шк. полит, исслед., 2001. 588с. С. 46- 54.
23. Стэндинг Г. Прекариат: новый опасный класс. М.: Ад Маргинем Пресс, 2014. 328с.
24. Тевзадзе Г. Иммануил Кант. Проблемы теоретической философии. Тбилиси: Мецниерба, 1979. С. 316.
25. Фисман Р., Мигель, Э. Экономические гангстеры, Э. Мигель. М.: ООО «Юнайгед Пресс». 2012. 302 с.
26. Франк С.Л. Крушение кумиров // Франк С.Л. Сочинения. М.: Правда, 1990. 608 с.
27. Франк С.Л. Личность и вещь // Франк С.Л. Философия и жизнь. Санкт-Петербург: Типография т-ва "Общественная Польза". 1910. 394 с.
28. Франк С.Л. Непостижимое // Франк С.Л. Сочинения. М.: Правда. 1990. 608 с.
29. Хаутепен А. Бог: открытый вопрос. Богословские перспективы современной культуры. М.: ББИ, 2008. 517 с.
30. Хоркхаймер М., Адорно Т. Диалектика Просвещения. Философские фрагменты. М.;СПб.: "Мед^^" "Ювента", 1997. 271с.
31. Guarino, N. Formal ontology, conceptual analysis and knowledge representation // Int. J. of Human Computer Studies. 1995. V. 43. No 5/6. P. 625-640.
32. Mancilla, R. Introduction to Sociocybernetics // Journal of Sociocybernetics. 2011. Vol. 42. No 9. P. 35 - 56; 2013. Vol. 44. No 11. P. 47 - 73.
33. Mindell, A. Processmind: A user's guide to connecting with the mind of god. San Francisco: Quest Books 2010. 304 p.
34. Schupbach, E. The Gold at the End of the Rainbow: A Hermeneutic Study of a Therapist's Spiritual Experience, Cincinnati, Cincinnati. Union Institute, 2004. 120p.
35. Schupbach, M. Worldwork: Ein Multidimensionales Change Management Modell // Organisations Entwicklung, Nr. 4. 2007 (Erfahrung). P. 56-64.
36. Vaihinger H. Wie die Philosophie des Als-Ob entstand // Philosophie der Gegenwart in Selbstdarstellungen. 1921. Bd. 2. S. 177-178
37. Vittikh, V.A. Introduction to the theory of intersubjective management / / Group Decision and Negotiation. January 2015. V. 24, issue 1. P. 67-95.
38. Reich W Listen, little man! New York: Farrar, Straus and Giroux, 1974. 144p.
