CC BY
132
УДК 101.1 + 130.3
ПРАКТИКИ ПРАЗДНОСТИ, НЕДЕЯНИЯ И ЭСКАПИЗМА В МОЛОДЕЖНЫХ СООБЩЕСТВАХ ХХ в. КАК СТРАТЕГИИ ЭЛИТИЗАЦИИ ЛИЧНОСТИ
В.Е.Петров
Гуманитарный институт НовГУ, [email protected]
Рассматриваются практики праздности и недеяния, которые оказались характерными для молодежных сообществ Запада второй половины XX века. При этом, что характерно, некоторые из подобных практик могли выступать в качестве особых стратегий личностной элитизации и творческого развития, а также носить социально протестный и эскапистский характер. Это позволяет изменить привычный взгляд исследователей на феномен праздности как исключительно депривационный механизм, разрушающий личность, и перейти к осмыслению праздного опыта как фактора социализации молодежи.
Ключевые слова: праздность, практики праздности, недеяние, элитизация, депривация, молодежные сообщества
The article deals with the practice of idleness and inaction, which were characteristics of the west youth communities of the second half of XX century. In this case, as is typical, some of these practices can serve as specific strategies of personal elitization and creative development, as well as were a social protest and escapism in nature. This allows researchers to change the usual look at the phenomenon of idleness as exclusively deprivation mechanism destroying the personality, and requires further study and understanding of the idleness experience as a factor in the youth socialization.
Keywords: idleness, idleness practices, inaction, elitization, deprivation, youth community
В XX веке с ростом благосостояния, увеличения свободного времени и повышения качества жизни благодаря бурному развитию науки и техники, а также в связи с другими социально-политическими процессами и их результатами среди молодежи западных стран возник глобальный культ протестной праздности, выразившийся многогранно. Праздная направленность системы ценностей и культурных практик первых и последующих молодежных сообществ — важнейшая смыслообразующая причина их притягательности для молодежи и дальнейшего распространения и развития подобных сообществ. При этом, что особенно важно, праздность как идеология и ее практическая реализация рассматривалась новыми субкультурами прежде всего в качестве оптимального средства личностного роста и духовного самосовершенствования, способа особой элитизации, приближающего участников этих культурных практик к состоянию подлинного бытия.
Прежде всего следует отметить, что категория сообщества — уже устоявшаяся в социальной науке дефиниция, обозначающая то или иное объединение индивидов, имеющих общие цели (ими могут быть любые потребности — от стремления устроить мировую революцию сообществом политических радикалов до скромного желания группы киноманов обсудить новые фильмы). Сообщество, таким образом, это не конкретная социальная группа, четко выявляемая и определяемая, а некая совокупность людей, имеющих общие интересы. Эти социальные агенты, осознавая наличие других агентов со сходными целями (и общими ценностями), так или иначе вступают в общение между собой и в дальнейшем конструируют собственный, общий для них интеллектуальный и аксиологический дискурс для координации дальнейшей деятельности. Чаще всего в качестве идеального описания сообщества приводят ту или иную профессиональную среду, например сообщество ученых,
имеющих общие мировоззренческие нормы и стандарты взаимоотношений между собой, но лишенных, как и большинство иных сообществ, институциональной структуры организации, объединяющей и способной управлять каждым его членом и всем сообществом в целом. Таким образом, сообщество — это динамичное социальное и культурное образование с неопределенной системой членства (подразумевающей добровольное самоотнесение в то или иное сообщество), но с общим набором целей, идей и схожестью индивидуальных опытов.
Молодежные субкультуры современности праздно-эскапистской, протестной и гедонистической направленности, на примере которых мы постараемся осмыслить онтологию праздного опыта в XX — начале XXI вв., также по всем признакам могут рассматриваться в качестве сообществ, т.е. как неструктурированные, во многом стихийные общественные движения. Чтобы лучше понять смысловое значение современных практик праздности в молодежной среде, обратимся к анализу их культурного первоисточника. Как предлагает российский исследователь молодежных движений Запада второй половины XX в. Сергей Кузнецов [1], можно (хотя и весьма условно) выделить следующие сменяющие друг друга поколения «праздной» молодежи: битники (конец 50-х гг.), хиппи (вторая половина 60-х гг.), панки (возникли благодаря идеям ситуационистов с конца 60-х гг.), здесь традиция праздных поколений ненадолго прерывается, и на авансцену истории выходят яппи — молодые карьеристы-индивидуалисты (70-е гг.), вслед за которыми с 80-х гг. появляются праздные «иксеры» (от «поколения “X”), просуществовавшие до середины 90-х и ставшие причиной возникновения своих рекламных эрзац-двойников — «поколения МБХТ/Пепси»). Последними в обозримой новейшей истории праздных поколений стали «рейверы» — с конца 80-х до начала 2000-х гг. Постараемся изучить
ГО
опыт этих молодежных движений, определявших культурный и социальный ландшафт минувшего века и современности, и их социальные достижения в контексте применения практик праздности.
Пионерами социального протеста и праздности стали американские «битники», появившиеся в США в конце 40-х — начале 50-х гг. XX в. Это хоть и крайне немногочисленное движение, неофициальными идеологами которого стали американские писатели «разбитого поколения» Джек Керуак, Кен Кизи, Аллен Гинзберг, Уильям Берроуз, вскоре очень быстро набрало известность и влияние на широкие круги молодежи. Название движения, которое случайно дал Керуак в 1948 г., происходит от слова «beat», означающего «забитый», «раненый», «опущенный на дно», стало впоследствии названием и литературного, и социального поколения. Родиной «поколения разбитых» стала Калифорния, а город Сан-Франциско очень быстро, благодаря новым идейным веяниям, превратился в культурную столицу Тихоокеанского побережья Соединенных Штатов. Теоретическая и философская основа взглядов битничества базировалась на самых различных и, казалось бы, несовместимых учениях — троцкизме и марксизме, дзен-буддизме, фрейдизме, анархизме, гедонизме и эскапизме. Отвергая «общественную мораль» с ее уже сформировавшимися к концу 40-х гг. идеалами потребительства, консерватизма и прочих «умеренных» ценностей, битники предложили неожиданную идею — бегства из привычной обыденности с помощью путешествий «автостопом», безудержного употребления алкоголя и всех возможных наркотиков, практик медитации и самоорганизации коллективных молодежных общин [2]. Идеал полной свободы и раскрепощенности (социальной, политической, сексуальной, моральной, эстетической и т.д.) реализовался и в практиках «свободной любви», заложивших основу «сексуальной революции» 60-х, и в новых формах творчества — хеппенингах, перформансах. Праздный и антисоциальный образ жизнедеятельности этого сообщества шокировал и пугал окружающих, но их влияние на культуру и общественную жизнь того времени было значительным — от множества художественных (литературных, музыкальных и др.) произведений и философем, созданных битниками, до их вклада в развитие международного антивоенного движения и формирование нового заметного молодежного течения — хиппи.
Эстафету социального бунта в 60-е приняло уже новое поколение молодежи. Оно не вытеснило бит-поколение, а просто пришло ему на смену, переняв их ценности и существенно увеличив свои ряды. Слово «Ырр1е» — жаргонный прижившийся термин, образованный от слов «вихляющий», «раскачивающий». Их подчеркнуто неформальный, праздный стиль, не считающийся с общественными канонами «приличия», стал вскоре эталоном бездельничества. Как емко выразил публицист С.Кузнецов, «хиппи были первым массовым молодежным движением, сказавшим твердое “нет” протестантской этике Работы. “Бэби-бумеры” (поколение 1946—1960 гг. рождения), выросшие в обществе изобилия и смотревшие телевизор по шесть
часов в день, не собирались горбатиться “в поте лица своего”, зарабатывая на социальный престиж и дорогой автомобиль, а на хлеб свой насущный можно было заработать без особых усилий. Взамен идеи Труда как Божественного завета пришла идея индивидуального договора с Богом, а взамен корпоративной этики — идея индивидуальной свободы и ответственности» [1]. Хиппи создали собственный стиль одежды, особый уклад жизни и социального взаимодействия.
Вслед за битниками хиппи продолжили поклонение культу дороги и путешествий. Дорога, которая ведет куда угодно, — самый завораживающий образ бегства. Но, как говорили сами хиппи, «мы уходим из общества не для того, чтобы в стороне презирать его, а для того, чтобы его улучшить! Мы хотим изменить общество еще при жизни нашего поколения!». Конечно же, это им не удалось, однако сама постановка такой глобальной цели и попытки ее достижения свидетельствуют не только о праздном, но и о деятельнотворческом импульсе идеологии и практик этого сообщества. Главным же лозунгом и стержневой идеей движения хиппи стала идея «Make Love not War!» («Занимайся любовью, а не войной»). Несмотря на то, что движение «детей цветов» распространилось по всему свету, а новые волны их последователей существуют и поныне, все же в своей активной, «исторической» фазе оно просуществовало очень недолго, его окончание пришлось на 1969 г. В августе этого года на одной из ферм штата Нью-Йорк в США прошел знаменитый фестиваль «Вудсток». Именно это крупнейшее культурное событие принято считать яркой и жирной точкой в истории поколения хиппи.
В современном мире, когда отношение к политике многих представителей молодежи стало сдержанно-равнодушным, еще одной вытекающей из ценностей 50-60-х гг. XX в. стала норма «разумного эгоизма». Зачем тратить жизнь на что-то, идущее вразрез с естественными и разумными желаниями и потребностями человека — быть «пушечным мясом», жертвой ортодоксальных религиозных и социальных догм, осваивать ненужную профессию или заниматься еще чем-то, что разрушает собственную личность? Теоретиком этих взглядов стал известный философ Ги Дебор, автор критического манифеста «Общество спектакля» [3]. Основные идеи этого модного европейского течения и закрытого сообщества, в которое входили многие творческие личности, тогда казались шокирующе радикальными: не работать, а паразитировать, присваивать все, что понравится, превратить жизнь в непосредственный творческий акт (т.е. «в перформанс»), морочить и всячески использовать тех, кто этого не понимает. Главным лозунгом и идеей, преложенной ситуационистами и широко поддержанной в ходе студенческого бунта мая 1968 года, стал знаменитый призыв «Никогда не работайте!».
Этимологически «ситуационизм» апеллирует к понятию «ситуация». Главной революционной стратегией становится создание провокативной ситуации, анклава праздника внутри системы потребления. Именно отсюда исходит стремление ситуационистов к скандальным акциям и эпатажу. Как идейно -политическое и художественно-эстетическое течение
ситуационизм находит истоки в традициях европейского художественного авангарда первой половины ХХ в.: футуризма, дадаизма и сюрреализма. Повседневный праздник должен был сменить повседневную скуку — и это была одна из целей той «революции повседневной жизни», о которой писал еще один идеолог движения Рауль Ванейгем, бельгийский писатель и философ [4].
Панк-стиль, изобретенный ситуационистом М.Маклареном [5] и реализованный им в творчестве «Sex Pistols», был направлен на новую для активной социальной деятельности молодежную группу — молодых выходцев из британских рабочих кварталов (а вскоре и других стран), «детей улицы». Слово «punk» в английском языке многозначно, но до появления панк-рока в большинстве случаев использовалось как ругательство. Для их музыки оказалась характерной необузданная энергия разрушения, грубая и вульгарная манера выступлений. В этом смысле, панки — «законнорожденные дети» ситуационистов. Панки также демонстрировали праздность как эталон организации жизни, что позволило им войти в один ряд с молодежными течениями предыдущих лет.
По мере ослабевания влияния ценностей 60-х на мировоззрение молодежи и укрепления производственных возможностей развитых стран доминирующими социальными и моральными ценностями становятся карьера, личное благополучие, высокий уровень доходов и комфорта. Вытесняемый на маргинальные позиции в прежние времена, в начале 1970-х гг. (публично — с 1980-х) новый тип молодежи занял доминирующие позиции в общественной и культурной жизни. Презрительно именуемые «яппи», это молодые городские профессионалы, верящие только в себя и противопоставляющие корпоративному духу «старый добрый» американский индивидуализм. Основной критерий принадлежности к «яппи» — успешность. Яппи традиционно рациональны, активны, циничны, презирают «неудачников». Яппи — это основа «общества потребления».
Именно на критике и жестком неприятии моральных ценностей и образа жизни яппи в конце XX в. возникло новое «праздное» поколение - «иксеры», т.е. «поколение “X”». Заслуга по теоретическому идентифицированию этого очень незаметного поколения принадлежит современному канадскому писателю Дугласу Коупленду (родился в 1961 г.), который в 1991 г. опубликовал свой ставший быстро знаменитым роман «Поколение “X”» [6]. На образах своих героев и их жизненных стратегиях автор раскрывает характеристики целого поколения, избирающего праздность вместо карьеры, а инфантилизм — вместо «серьезного» отношения к жизни. Сам же роман повествует о жизни нескольких молодых людей, которые независимо друг от друга по собственным внутренним мотивам отказываются от престижной и хорошо оплачиваемой работы, разрывают традиционные социальные связи и культурные рамки и пытаются обрести «самость» в созерцании, общении и путешествиях. Любопытно, что для данного поколения не характерны острые формы социального протеста, но герои романа борются с укладом яппи и капитализма их же собственным
оружием (один из героев, прежде чем уволиться с должности офисного клерка, инициирует вызов санитарного инспектора, чем доставляет большие проблемы своему начальнику, «озлобленному экс-хиппи»). Исповедальность героев романа не имеет выраженной субъективно-психологической интерпретации, а практически полностью связывается с мировосприятием нового поколения. При этом сам Коупленд не относил себя к «поколению “Икс”», и потому его текст является не манифестом представителя этих взглядов, а социальным и культурологическим исследованием, что повышает степень его верификации.
Необходимо признать, что «поколение “Икс”» существует прежде всего как явление американской (шире западной) молодежной культуры и может быть понято только в этом контексте. Но подобные ментальные характеристики молодежи независимо от Коупленда предложили и другие писатели-современники, например норвержец Эрленд Лу [7], что позволяет нам говорить о неких общих межнациональных ментальных особенностях молодежи, которые могут быть характерными для определенного исторического отрезка времени.
Для конца XX — начала XXI вв. характерны еще несколько молодежных субкультурных образований и сообществ, система ценностей которых базируется на идеалах праздности. Прежде всего это кла-беры и рейверы — приверженцы комплекса социально-культурных практик, связанных с клубной культурой, рейвами, электронной музыкой и авангардным искусством. Представители этих культур более многочисленны и не ограничены узкими территориальными рамками; праздный стиль клаберов и рейверов проявляется в проведении большей части свободного времени в ночных клубах и рейвах, а также иных культурных мероприятиях светского содержания. Их основные взгляды, как ни странно, также подвержены влиянию идей хиппи (стремление к общению и позитивное отношение к миру и окружающим; коллективизм, исключающий подавление личности; поиск новых источников социального и экзистенциального положительного опыта и т.д.), но, в отличии от своих предшественников, эта культура более технологична, более социальна и далека от идеалов естественности, которые исповедывали хиппи. Приверженность к праздным практикам у участников клубного сообщества не означает низкую степень их социального или интеллектуального развития; напротив, как правило, это образованные и высокосоциализированные молодые люди с одним или несколькими высшими образованиями, студенты и аспиранты, представители творческого и хорошо оплачиваемого труда, ведущие активный образ жизни, но при этом не «яппи». Наиболее полные исследования этих культур представлены в книгах современного британского культуролога Фила Джексона [8] и французского музыканта клубной сцены Лорана Гарнье [9].
В качестве праздных молодежных сообществ стоит также отметить «мажоров» и «золотую молодежь», представители которых, имея доступ к значительным финансовым и социальным благам, в силу элитарного происхождения или особых личных дос-
12
тижений, приобретают тем самым определенное культурное преимущество перед другими общественными группами и создают практически закрытые сообщества «для своих». Множество более мелких и маргинальных субкультур также в той или иной степени перенимают или развивают самостоятельно праздные практики, и этот процесс непрерывен. Но можно смело утверждать, что ключевые стандарты праздности, культурное «ядро» этих ценностей были сформированы сообществами битников и хиппи, определивших тем самым основные тренды неформальных молодежных течений современности.
Важнейшим достижением молодежной активности второй половины XX в. стало переосмысление практик праздности в контексте общественного развития и проблем глобализации. Социальная попытка гуманного и ответственного отношения к окружающему миру проявилась у молодежи в стратегиях эскапизма, недеяния и праздности и их реализации в разнообразных культурных практиках, что отразилось как на личностном уровне (в форме моральной элитизации и социальной депривации), так и на общественноинституциональном уровне в глобальном масштабе, в форме замедления процессов дегуманизации и политизации общественного бытия. Выработанный этими сообществами культурный опыт свидетельствует о глубоком рефлексивном и творческом подходе к осмыслению и поиску решений важнейших общественных проблем, и потому представляется весьма ценным и требующим дальнейшего его изучения.
1. Кузнецов С. Певцы неизвестного поколения — http://magazines.russ.rU/inostran/1998/3/kuznesov.html
2. Вулф Т. Электропрохладительный кислотный тест. СПб.: Амфора, 2006. 422 с.
3. Дебор Г. Общество спектакля. М.: Логос: Радек, 2000. 183 с.
4. Ванейгем Р. Революция повседневной жизни. Трактат об умении жить для молодых поколений. М.: Гилея, 2005. 287 с.
5. Кузнецов С. По ту сторону иметь и казаться: от Исидора Изу до Малколма Макларена — http://magazines.russ.ru/ nlo/2003/64/kuz15.html
6. Коупленд Д. Поколение «Икс» (Сказки для ускоренного времени) // Иностранная литература. 1998. №3. С.121-219.
7. Лу Э. Наивно. Супер. СПб.: Азбука-классика, 2007. 256 с.
8. Джексон Ф. Клубная культура — http://funkysouls.eom/6/ 3624_1html
9. Гарнье Л. Электрошок: Записки диджея. М.: FreeFly,
2005. 272 с.
Bibliography (Translitirated)
1. Kuznecov S. Pevcy neizvestnogo pokolenija — http://magazines.russ.ru/inostran/1998/3/kuznesov.html
2. Vulf T. Jelektroprohladitel'nyj kislotnyj test. SPb.: Amfora,
2006. 422 s.
3. Debor G. Obwestvo spektaklja. M.: Logos: Radek, 2000. 183 c.
4. Vanejgem R. Revoljucija povsednevnoj zhizni. Traktat ob umenii zhit' dlja molodyh pokolenij. M.: Gileja, 2005. 287 s.
5. Kuznecov S. Po tu storonu imet' i kazat'sja: ot Isidora Izu do Malkolma Maklarena — http://magazines.russ.ru/ nlo/2003/64/kuz15.html
6. Kouplend D. Pokolenie «Iks» (Skazki dlja uskorennogo vremeni) // Inostrannaja literatura. 1998. №3. С.121-219.
7. Lu Je. Naivno. Super. SPb.: Azbuka-klassika, 2007. 256 s.
8. Dzhekson F. Klubnaja kul'tura — http://funkysouls.com/6/ 3624_1html
9. Garn'e L. Jelektroshok: Zapiski didzheja. M.: FreeFly, 2005. 272 c.
